Текст книги "Недееспособность и опека"

Какова правовая позиция Конституционного Суда РФ в отношении института недееспособности и опеки?

По вопросам, касающимся отдельных законоположений института недееспособности и опеки, Конституционный Суд уже не раз выражал свою правовую позицию (Постановление от 27 февраля 2009 г. № 4-П по жалобе П. В. Штукатурова и др., Определение от 19 января 2011 г. № 114-О-П по жалобе А. И. Ибрагимова).

В Постановлении от 27 февраля 2009 г. № 4-П Конституционный Суд признал не соответствующим Конституции РФ ряд положений Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее – ГПК РФ) и Закона Российской Федерации от 2 июля 1992 г. № 3185-1 «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» (далее – Закон о психиатрической помощи). К настоящему времени это несоответствие почти полностью устранено законодателем. Помимо этого Конституционный Суд признал, что гражданин, признанный недееспособным, вправе обращаться в Конституционный Суд с жалобой на нарушение своих конституционных прав законоположениями, на основании которых судом общей юрисдикции было вынесено решение о признании его недееспособным.

Сомнения в отношении соответствия Конституции РФ базовых положений ст. 29 ГК РФ были официально представлены во мнении судьи Конституционного Суда РФ Г.А. Гаджиева[8]8
  В соответствии с ч. 2 ст. 76 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» судья Конституционного Суда РФ, голосовавший за принятое постановление или заключение по существу рассматриваемого Конституционным Судом РФ вопроса, но оставшийся в меньшинстве при голосовании по какому-либо другому вопросу или по мотивировке принятого решения, вправе письменно изложить свое мнение о несогласии с большинством судей. В таком случае письменное несогласие судьи также приобщается к материалам дела


[Закрыть], приобщенном к Постановлению Конституционного Суда РФ от 27 февраля 2009 г. № 4-П.

Как указал судья, неотъемлемой частью оспоренной в жалобе Штукатурова нормы (п. 4 ст. 28 Закона о психиатрической помощи) являются слова “признанного в установленном порядке недееспособным”, означающие отсылку к статье 29 ГК РФ, определяющей основания и порядок признания гражданина недееспособным. С точки зрения Г. А. Гаджиева, положение ч. 4 ст. 28 Закона о психиатрической помощи находится в системной взаимосвязи с положениями статьи 29 ГК РФ и поэтому в мотивировочной части Постановления Конституционного Суда должна была содержаться оценка конституционности и ст. 29 ГК РФ. Именно эта статья ГК РФ, будучи материально-правовой нормой, предопределяет оспоренные заявителем процессуальные нормы. По мнению судьи Г. А. Гаджиева, она является дефектной, поскольку устанавливает дуальный выбор для суда – либо признать гражданина дееспособным, либо признать его полностью недееспособным, не допуская при этом возможности признать лицо ограниченно дееспособным в зависимости от степени (глубины) психического расстройства, влекущей неспособность понимать значение своих действий или руководить ими.

ГК РФ, как отметил судья в своем мнении, не предусматривает возможности частичного ограничения дееспособности психически больных, хотя такие предложения высказывались в литературе[9]9
  Холодковская Е. М. Дееспособность психически больных в судебнопсихиатрической практике. М., 1967. С. 46.


[Закрыть]. С.Н. Братусь обращал внимание на то, что в силу дефекта законодательного регулирования судам приходилось признавать недееспособными граждан, за которыми могла бы быть признана частичная дееспособность. Кроме того, он указывал, что признание лица недееспособным касается не только гражданских прав, а отражается на всем правовом статусе гражданина, поскольку признанный недееспособным не пользуется избирательным правом, не вправе вступать в брак и т. д.[10]10
  Братусь С. Н. Субъекты гражданского права. М., 1984. С. 44.


[Закрыть]

Для устранения дефекта в правовом регулировании признания гражданина недееспособным положения ст. 29 ГК РФ должны были быть подвергнуты конституционно-правовому истолкованию в указанном выше Постановлении Конституционного Суда. По буквальному смыслу ст. 21 и 29 ГК РФ признание гражданина недееспособным должно означать, с учетом конституционного принципа соразмерности (ст. 55, ч. 3, Конституции РФ), что происходит ограничение, прежде всего, гражданских прав.

Конституция РФ предусматривает, что граждане, признанные недееспособными, не имеют только права избирать и быть избранными (ст. 32, ч. 3 Конституции РФ). Следовательно, Конституция не исключает возможности осуществлять этими гражданами иные избирательные права, в частности право на агитацию. Судья Г. А. Гаджиев полагает, что лицо, признанное недееспособным в осуществлении гражданских прав, не лишено права обращаться лично, а также направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления (ст. 33 Конституции РФ). Таким образом, положение ст.29 ГК РФ не должно пониматься таким образом, что признание недееспособным в сфере гражданского оборота означает ограничение прав во всех остальных сферах жизни. В частности, признание недееспособным не должно приводить к поражению в процессуальных правах.

Судья Г. А. Гаджиев выразил мнение о необходимости в мотивировочной части Постановления от 27 февраля 2009 г. № 4-П обратить внимание законодателя на необходимость совершенствования положений статьи 29 ГК РФ, направленных на учет степени (глубины) утраты лицом способности понимать значение своих действий. Законодатель, по мнению судьи, должен предусмотреть возможность частичного ограничения дееспособности психически больных.

Об этом говорится и в Рекомендации Комитета Министров Совета Европы R (99) 4 «О принципах, касающихся правовой защиты недееспособных взрослых», на которые ссылается Конституционный Суд в п. 2.1 мотивировочной части Постановления. Суть рекомендации состоит в том, что в целях гибкости правового регулирования меры защиты недееспособных взрослых должны основываться на учете различных степеней недееспособности. Законодателю следует исходить из принципа максимального сохранения дееспособности. Это значит, что законодательное регулирование должно признавать, что могут существовать различные степени недееспособности и что дееспособность может быть различной в разные периоды времени.

Позиция Конституционного Суда РФ в отношении ст. 29 ГК РФ была, наконец, сформулирована в принятом им Постановлении от 27 июня 2012 г. № 15-П по делу о проверке конституционности п. 1 и 2 ст.29, п.2 ст. 31 и ст. 32 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки И.Б. Деловой[11]11
  И. Б. Делова решением Петродворцового районного суда г. Санкт-Петербурга от 11 ноября 2010 г., была признана недееспособной. Как указано в заключении судебно-психиатрической экспертизы, наличие у И. Б. Деловой психического расстройства в форме легкой умственной отсталости не позволяет ей понимать значение своих действий и руководить ими в сфере гражданско-правовых отношений, охраны своих жилищных прав, семейно-брачных отношений, в сфере решения вопросов, относящихся к получению медицинской помощи. Исполнение обязанностей опекуна И.Б.Деловой осуществляет психоневрологический интернат N 3, где она проживает.


[Закрыть]

Конституционный Суд признал правомерным существование института «полной» недееспособности, сделав вывод о соответствии Конституции РФ оспоренных законоположений постольку, поскольку они направлены на защиту прав и законных интересов граждан, которые вследствие психического расстройства не могут понимать значения своих действий или руководить ими, а также на обеспечение прав и свобод других лиц и охрану иных конституционно значимых ценностей.

Одновременно Конституционный Суд признал указанные положения ГК РФ не соответствующими Конституции РФ, ее статьям 15 (часть 4), 19 (части 1 и 2), 23 (часть 1), 35 (часть 2) и 55 (часть 3), постольку, поскольку в действующей системе гражданско-правового регулирования не предусматривается возможность дифференциации гражданско-правовых последствий наличия у гражданина нарушения психических функций при решении вопроса о признании его недееспособным, соразмерных степени фактического снижения способности понимать значение своих действий или руководить ими.

По заключению Конституционного Суда, обусловленная тем или иным психическим нарушением неспособность при осуществлении определенных прав и обязанностей в полной мере понимать значение своих действий или руководить ими далеко не всегда означает, что гражданин не в состоянии принимать осознанные самостоятельные решения во всех сферах социальной жизни и совершать юридически значимые действия, в частности мелкие бытовые сделки за счет собственной пенсии (чего после признания ее недееспособной была лишена заявительница по настоящему делу – И. Б. Делова), направленные на удовлетворение собственных разумных потребностей и не нарушающие права и законные интересы других лиц.

В российском законодательстве предусматриваются специальные правовые механизмы социальной адаптации в отношении граждан с ограниченными возможностями, в т. ч. обусловленными наличием у них психического расстройства, если не имеется достаточных оснований для признания их недееспособными. В частности, лица с нарушением психических функций в случае установления им инвалидности помимо прав, перечисленных в ст. 5 Закона о психиатрической помощи, наделяются правами, закрепленными федеральными законами от 2 августа 1995 года № 122-ФЗ «О социальном обслуживании граждан пожилого возраста и инвалидов» (глава II) и от 24 ноября 1995 года № 181-ФЗ «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации». В соответствии со статьей 41 ГК РФ над совершеннолетним дееспособным гражданином, если он по состоянию здоровья не способен самостоятельно осуществлять и защищать свои права и исполнять свои обязанности, может быть установлен патронаж с назначением ему органом опеки и попечительства помощника.

Нормативно-правовое регулирование в сфере отношений, связанных с деятельностью в области оказания психиатрической помощи, исходит из того, что наличие у гражданина психического расстройства может по-разному отражаться на его интеллектуальном и волевом уровне, определяя степень имеющихся нарушений, в частности способности к адекватному восприятию окружающей обстановки, осознанию себя и адекватному поведению. Такой подход, подразумевающий комплексную оценку различных показателей, характеризующих стойкие нарушения функций организма человека, в том числе нарушения психических функций, позволяет выделить четыре степени их выраженности: 1 степень – незначительные нарушения, 2 степень – умеренные нарушения, 3 степень – выраженные нарушения, 4 степень – значительно выраженные нарушения (приказ Минздравсоцразвития России от 23 декабря 2009 г. № 1013н).

Между тем в гражданско-правовом регулировании порядка и правовых последствий признания гражданина недееспособным предусматривается возможность принятия судом только одного из двух решений – либо признание гражданина, страдающего психическим расстройством, недееспособным в полном объеме, либо отказ в таком признании, что фактически ставит суды перед неразрешимой – без издержек для сферы охраны прав и свобод – дилеммой в тех случаях, когда даже при наличии психического расстройства лицо сохраняет способность принимать некоторые осознанные самостоятельные решения в определенных сферах социальной жизни, направленные на удовлетворение личных потребностей, отвечающие его интересам и не нарушающие при этом чьих-либо прав и законных интересов. В таких случаях, по мнению Конституционного Суда РФ, и тот и другой вариант порождают существенные риски, не исключают злоупотреблений и «линейного», упрощенного подхода к принятию решения, что ведет к нарушению требования юридического равенства (ст. 19, ч. 1 и 2, Конституции РФ).

Гражданин, в отношении которого принято решение об отказе в признании его недееспособным, но который в связи с наличием психического расстройства, тем не менее, фактически ограничен в способности понимать значение своих действий или руководить ими, остается de jure полноценным участником правоотношений, например в имущественной сфере, что может иметь негативные последствия как для него самого, так и для прав и законных интересов его добросовестных контрагентов. Стремление же предупредить подобные ситуации нередко подталкивает суды к признанию недееспособными граждан, чье психическое расстройство не достигает той степени тяжести, при которой они не способны отдавать отчет в своих действиях. Тем самым возможность самостоятельного осуществления гражданских прав для них полностью исключается.

Отсутствие у данной категории граждан такой возможности ставит их в худшее положение даже по сравнению с малолетними в возрасте от 6 до 14 лет, которые наделены правом самостоятельно совершать мелкие бытовые и иные сделки, указанные в п. 2 ст. 28 ГК РФ. Ограничение прав этих лиц, несоразмерное степени нарушения их психических функций, включая право лично, помимо опекуна, обращаться в органы публичной власти за защитой своих интересов, делает их социально уязвимыми и в значительной степени зависимыми от других лиц, в т. ч., если они проживают в психоневрологических интернатах и, следовательно, находятся вне системы семейных (родственных) отношений.

Избранная федеральным законодателем в качестве меры защиты прав и законных интересов лиц, страдающих психическими расстройствами, модель правового регулирования признания гражданина недееспособным и установления над ним опеки, не предполагающая учета индивидуальных особенностей конкретной личности и ее потребности в защите, как указал Конституционный Суд, не может рассматриваться и как соответствующая современным стандартам прав человека. Европейский Суд по правам человека обращал внимание Российской Федерации на то, что в отношении лиц, страдающих психическими расстройствами, российское законодательство различает дееспособность и недееспособность без учета «пограничных» ситуаций и в отличие от общеевропейских стандартов в данной области не предусматривает «дифференцированных последствий», что приводит к нарушению ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (постановление от 27 марта 2008 г. по делу «Штукатуров против России»). Комитет по правам человека после рассмотрения на заседании 28 октября 2009 года доклада России о соблюдении Международного пакта о гражданских и политических правах также выразил озабоченность в связи со значительным числом в Российской Федерации лиц, признанных недееспособными, рекомендовал пересмотреть соответствующую практику и ввести в нее меры, которые отвечали бы требованиям необходимости и пропорциональности и учитывали бы индивидуальные особенности (CCPR/C/RUS/CO/6).

Специфика данного правового института, как отметил Конституционный Суд, не позволяет распространить на регулируемые им отношения действующее законодательство в части, предусматривающей ограничения гражданской дееспособности, используя в т. ч. аналогию закона или права.

Определение конкретных способов защиты прав лиц, страдающих психическими расстройствами, в т. ч. в части оказания им необходимой поддержки в реализации гражданских прав и обязанностей, относится к дискреции федерального законодателя, который, осуществляя на основании статей 2, 17, 18 и 71 (пункт «в») Конституции РФ правовое регулирование в данной сфере, будучи связанным требованиями Конституции РФ и международными обязательствами Российской Федерации, обязан выработать оптимальный механизм, предполагающий необходимость учета степени нарушения их способности понимать значение своих действий или руководить ими в конкретных сферах жизнедеятельности и вместе с тем не допускающий умаления достоинства их личности и несоразмерного вторжения в частную жизнь.

Федеральному законодателю в срок до 1 января 2013 г. поручено внести изменения в действующий механизм защиты прав граждан, страдающих психическими расстройствами, в т. ч. в части оказания им необходимой поддержки в реализации гражданских прав и обязанностей, которые позволяли бы суду учитывать степень нарушения способности таких граждан понимать значение своих действий или руководить ими в конкретных сферах жизнедеятельности и в максимальной степени гарантировали бы защиту их прав и законных интересов.

До вступления в силу нового правового регулирования взаимосвязанные положения п. 1 и 2 ст. 29, п. 2 ст. 31 и ст. 32 ГК РФ подлежат применению в ныне действующей редакции. Судебные постановления, вынесенные в отношении гражданки Деловой И. Б., учитывая, что ее правовой статус как лица, признанного недееспособным, является формально не ограниченным по времени, – должны быть пересмотрены именно на основе установленных федеральным законодателем критериев, с тем чтобы определить соразмерность обусловленных этим статусом ограничений степени имеющегося у нее нарушения способности понимать значение своих действий или руководить ими в конкретных сферах жизнедеятельности.

Свое частичное несогласие с Постановлением Конституционного Суда от 27 июня 2012 г. № 15-П выразил судья Конституционного Суда Г. А. Жилин. Он, в частности не согласен со способом исполнения Постановления, пролонгирующим действие оспоренных норм в их правонарушающем аспекте. По его мнению, установленный порядок пересмотра дел в таких случаях не предполагает ожидания правоприменителем принятия нового регулирования взамен норм, дисквалифицированных постановлением Конституционного Суда. Правонарушающие последствия подобного исполнения решений Конституционного Суда значительно усиливаются распространенной практикой несвоевременного внесения необходимых изменений в законодательное регулирование, в т. ч. и в случаях предоставления законодателю дополнительного времени по сравнению с установленным законом сроком, как это предусмотрено в данном Постановлении. Судья Г. А. Жилин ссылается на ст. 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которой правовая позиция Конституционного Суда, выраженная в постановлении, подлежит учету правоприменительными органами с момента его вступления в силу.

Сколько граждан ежегодно признается судами недееспособными?

В суды ежегодно поступает свыше 41 тыс. заявлений о признании гражданина недееспособным. Так, согласно судебной статистике в 2010 г. их число составило 41 570. По 4,8 тыс. дел производство прекращается (в связи с отказом заявителя от своего требования; в связи со смертью лица, являвшегося одной из сторон и др.). Еще около 2 тыс. заявлений остается без рассмотрения (заявление подписано лицом, не имеющим на это полномочий либо заявитель, не просивший о разбирательстве дела в его отсутствие, не явился в суд по вторичному вызову, а заинтересованное лицо не требует рассмотрения дела по существу и др.).

Решение по существу суды выносят по 85 % дел. В 2010 г. таких дел было рассмотрено 35 645. При этом суды практически во всех случаях (97 %) удовлетворяют требования и лишают гражданина дееспособности: в 2010 г. недееспособными были признаны 34 498 человек (для сравнения: в 2007 г. – 31 605, 2008 г. – 35 021, 2009 г. – 35214).

За период с 2007 по 2010 г. удвоилось количество частных определений, вынесенных судами по делам данной категории в связи с выявлением случаев нарушения законности организациями или должностными лицами (ст. 226 ГПК РФ).

В 2011 г. число поданных в суды заявлений заметно сократилось и составило 36198. Недееспособными были признаны 29 492 человека. При этом процент удовлетворенных требований не изменился и составил 96,7 %.

Сведений о количестве рассмотренных дел о признании лица дееспособным судебная статистика не содержит.

Кто вправе подать заявление в суд о признании лица недееспособным? Что должно быть отражено в заявлении?

Порядок признания лица недееспособным предусмотрен Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации. Часть 2 ст. 281 ГПК РФ определяет круг лиц, на основании заявления которых суд может возбудить дело о признании гражданина недееспособным. Такими лицами являются: члены его семьи, близкие родственники (родители, дети, братья, сестры) независимо от совместного с ним проживания, органы опеки и попечительства, психиатрическое или психоневрологическое учреждение.

По смыслу ст. 45 ГПК РФ с заявлением в суд о признании гражданина недееспособным вправе обратиться также прокурор. Однако с позиций Президиума Верховного Суда РФ, ст. 45 ГПК РФ по делам данной категории не применима, поскольку перечень заявителей определен в специальной норме – ст. 281 ГПК РФ[12]12
  В гражданском процессуальном законодательстве ряда государств СНГ прокурор включен в перечень лиц, правомочных подавать заявление в суд о признании гражданина недееспособным (см., например, ст. 373 ГПК Республики Беларусь, ст. 302 ГПК Республики Казахстан)


[Закрыть], в которой прокурор не назван[13]13
  См.: Обзор судебной практике Верховного Суда РФ за II квартал 2004 года, утвержденный постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 6 октября 2004 г. // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 2005, № 1. С. 25


[Закрыть].

Заявление о признании лица недееспособным подается в суд по месту его жительства, а если лицо помещено в психиатрическое или психоневрологическое учреждение, то по месту нахождения этого учреждения.

В заявлении должны быть изложены обстоятельства, свидетельствующие о наличии у гражданина психического расстройства, вследствие чего он не может понимать значение своих действий или руководить ими (ч. 2 ст. 282 ГПК РФ).

К заявлению прилагаются документы, подтверждающие изложенные заявителем обстоятельства: выписки из историй болезни, выданные в установленном порядке; медицинские справки о черепно-мозговых травмах, врожденных умственных недостатках; о нахождении лица под диспансерным наблюдением у психиатра; справка об инвалидности, связанной с психическим расстройством; материалы из правоохранительных органов; заявления граждан о совершении лицом поступков, вызывающих сомнение в его психической полноценности, а также свидетельствующие о его социальной и трудовой дезадаптации, и т. п.