Текст книги "Дневник леди Евы"

Юлия Белова
Дневник леди Евы

© Юлия Белова, 2023

© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2023

* * *

Часть первая. Глэдис

Глава 1. Чистота эксперимента

– Ты в курсе, что в последнее время Глэдис проявляет к тебе нездоровый интерес?

Вопрос был задан как бы невзначай. Оливер Джонсон – для друзей просто Олли – врать не умел и поэтому спросил прямо, но небрежным тоном, распутывая провода, перед тем, как воткнуть их в соответствующие разъемы перед началом эксперимента.

Том Хейли, его друг и компаньон, к которому, собственно, и был обращен вопрос, притворился, будто внимательно разглядывает амперметр, а то мало ли что… Но вопрос, повисший в воздухе, требовал ответа, и Том промычал что-то в том духе, что этого мог не заметить только слепой и ее интерес не кажется ему таким уж нездоровым.

Вообще-то, об этом знали уже все вокруг, Глэдис была девушкой энергичной и привыкла получать то, чего ей хотелось, и, кроме того, не любила неопределенности. Поэтому между ней и Томом уже давно не было ничего непонятного. Только старший брат, как всегда, оказался последним, кто об этом узнал.

Том по праву считался одним из первых красавчиков на отделении физики в Оксфорде, где они учились вместе с Олли. Они как-то сразу подружились, хотя на первый взгляд были совсем разными: застенчивый немногословный Олли и всегда модно одетый Том с манерами рокового мужчины. Тем не менее они составляли неплохой тандем. Блестящий теоретик, Том был не очень силен там, где нужно было собрать аппаратуру и что-то выяснить эмпирически. Олли, напротив, не был богат теоретическими идеями, но, если к нему с такой идеей приходили, он, некоторое время поразмыслив, выдавал примерный список приборов и оборудования для эксперимента. Казалось, нет такой проблемы, которую он не мог бы решить технически.

Глэдис тоже училась в Оксфорде, но на отделении клинической медицины. Она была младше Олли на два года. Том часто бывал у них дома на правах друга, и как-то так сложилось, что со временем она стала вести себя с Томом как с женихом. Собственно, никто не был особенно против. Том рассудил, что когда-то придется жениться, так почему бы не на Глэдис – она была любимицей отца, известного нефролога, наверняка он поможет дочери открыть частную практику, да и дружба с Олли сыграла не последнюю роль. Правда, Том не спешил приближать счастливый момент – свадьба никуда от него не денется, считал он, а вокруг еще много хорошеньких девчонок, к тому же положение жениха спасало его от слишком настойчивых притязаний, а Глэдис смотрела на его мелкие приключения сквозь пальцы.

Сейчас друзья были заняты тем, что они называли «делом своей жизни». Идея была не нова в принципе, но очень привлекательна для них. Наука наконец доказала возможность путешествий во времени, и теоретических выкладок на эту тему было достаточно, так что не было необходимости изобретать велосипед. Идея осуществить такое путешествие на практике пришла Тому в голову сразу после знакомства с Олли. Друзья пришли к общему мнению, что это им по силам, и с энтузиазмом взялись за дело. Том подбирал условия и параметры, а Олли – аппаратуру.

Вопрос с лабораторией был решен сразу. На заднем дворе дома родителей Олли имелся гараж, который построил их с Глэдис отец. Планировалось, что со временем, когда Олли купит себе приличную машину, он будет держать ее там, но Олли по-прежнему предпочитал покупать очень старые машины и ремонтировать их. Чем более безнадежной казалась рухлядь, тем интереснее представлялась ему задача. Поездив некоторое время на реанимированной страшилке, парень ее продавал и покупал следующую. Отец ворчал, что его сын, видимо, не наигрался еще в лего, однако всегда заинтересованно следил за судьбой очередного приобретения Олли, цокая языком и восхищенно покачивая головой, когда развалюха, поднятая буквально из руин золотыми руками сына, бодро трогалась с места. И все же ставить в хороший новый гараж эти, по его словам, «ржавые чудовища» не разрешал, и Олли потихоньку приспособил гараж под мастерскую. Доктор Джонсон решил, что, по-видимому, сын безнадежен, и махнул рукой, предоставив молодого изобретателя самому себе.

Теперь в гараже была устроена целая лаборатория. Олли и Том вдохновенно возились со странным агрегатом. Самой заметной его частью, если не считать густого переплетения проводов и приборов, была дешевая душевая кабина, которую друзья гордо именовали «временной капсулой». Некоторых успехов они уже достигли. Первой в прошлое отправилась отбивная котлета, которую Глэдис заботливо принесла на обед своему любимому. Благополучное возвращение котлеты в целости и сохранности вызвало бурю восторгов у изобретателей. Съев котлету и не ощутив никакой разницы во вкусе по сравнению с другой такой же, которая предназначалась Олли и в будущее не перебрасывалась, экспериментаторы пошли дальше.

Следующим подопытным оказалась канарейка, которую Том купил в зоомагазине. Она тоже благополучно вернулась – и, кажется, даже в хорошем настроении, насколько это можно понять по птице. С этого момента началась серия экспериментов с разными животными. Друзья научились забрасывать их только в прошлое. В будущее попасть они не могли.

Готовясь к очередному эксперименту (теперь в прошлое должна была отправиться обезьяна, купленная под большим секретом ввиду возможных осложнений со стороны Глэдис – убежденной «зеленой»), друзья сделали еще одно открытие. Оказывается, никто еще до них подобных экспериментов не проводил. После кропотливой работы с литературой им удалось найти упоминание только об одной небольшой серии опытов – мелкие животные перемещались на несколько часов назад и только в пределах лаборатории. Их же машина могла перемещать живые объекты не только во времени на несколько лет назад, но и в пространстве, как свидетельствовали записи видеокамеры, которая всегда путешествовала с очередным подопытным животным. А значит, они стали обладателями уникального прибора! Это пахло серьезной научной победой, не говоря о возможной коммерческой выгоде!

Теперь главное было – сохранить эксперименты в тайне до тех пор, пока машина будет запатентована и ее можно будет показать научному миру. Они будут первыми! С ума сойти! Теперь друзья стали более ревностно следить за любыми работами в этой области, но пока никто в мире не выдал никакого результата, хоть отдаленно похожего на их достижения. Это обнадеживало изобретателей. Оставалось только отладить машину так, чтобы результаты были предсказуемыми, и приступить к главной стадии эксперимента – перемещению человека. Им казалось естественным, что перемещаемым объектом должен стать кто-то из них двоих. Это было и заманчиво, и страшно. Первый человек, шагнувший через время, конечно, станет знаменит почти так же, как первый человек, полетевший в космос. Но с другой стороны… Они тщательно изучили все записи камер, которые принесли с собой предыдущие пернатые и мохнатые путешественники. С перемещением человека было сложнее. На него возлагалась обязанность добыть доказательства того, что он был в прошлом. Животные никуда не уходили, потому что перемещались в клетке, и без проблем возвращались обратно. Вернулись живыми и невредимыми они все, даже та крыса, которая ухитрилась сбежать из клетки и погибла в прошлом. Человеку придется покинуть место высадки, пройтись по окрестностям, а потом вернуться на то же место к назначенному сроку. Это был риск. Друзья кинули жребий. Выпало перемещаться Тому. Решающую стадию эксперимента назначили на ближайшее воскресенье, так как ни у одного, ни у другого не было в это время срочных дел.

В воскресенье они явились в гараж рано утром.

– Черт, я не спал всю ночь! – сказал Том. – Вот уж не думал, что буду так нервничать.

– Ты что, струсил? – поддел его Олли. – Зато потом ты станешь знаменитостью! Или давай я слетаю…

– Ты спятил?! Следи за приборами! Если что пойдет не так, ты сможешь это поправить, а я – нет!

– Ладно, ладно, – примирительно сказал Олли. – Ты прихватил с собой что-нибудь, чтобы отметить место?

Вместо ответа Том продемонстрировал шесть металлических колышков для палатки и моток блестящей ярко-желтой ленты, которой перевязывают подарки.

– Отлично! Камера, хронометр – не забудь. Я поставлю время пребывания – час. Готов? От винта!

– Не так быстро! – раздался от входа женский голос.

Глава 2. Шаг в прошлое

На пороге, прислонившись плечом к косяку, стояла Глэдис. Это была невысокая девятнадцатилетняя девушка, с хорошо оформившимися женственными изгибами фигуры. У нее были светлые волосы со слегка рыжеватым оттенком. Голубые глаза, ясные и блестящие, придавали лицу живое, энергичное выражение. Она была белокожей, и каждая весна оставляла свою отметину на ней в виде веселой россыпи мелких золотистых веснушек на носу, щеках и даже на плечах, с чем девушка яростно и безуспешно боролась. Она была окружена, как облаком, тем едва уловимым очарованием юности, которое так мало ценят в себе молодые девушки и которое они же с такой ностальгией вспоминают, когда это время остается далеко позади.

– Ты шпионила за нами?! – угрожающе рыкнул Олли.

– А что такого? – пожала плечами Глэдис. – Если сначала вы только и говорите о своей крошке, а потом вдруг начинаете шнырять, как два Джеймса Бонда, и разводить какие-то тайны, поневоле заинтересуешься – вдруг вы влипли в какие-то неприятности? Том, дорогой, – она послала молодому человеку бархатный взгляд, – ты завтракал? Я принесла тебе сандвичи. Просто свинство, что этот негодяй Олли не дает тебе поспать в воскресенье! Это наверняка его идея.

– Но ты-то тоже на ногах, – хмуро заметил «негодяй».

– Я – это другое дело. У меня через неделю экзамен по практической хирургии.

Друзья злорадно переглянулись.

– У профессора Кросби, да? Ох, задаст он тебе перцу!

Хирургия была, пожалуй, единственным слабым местом Глэдис в учебе. Она не боялась крови, не была брезглива и хорошо работала в анатомическом театре, но операции на живом человеческом теле вызывали у нее решительный протест. Ей приходилось это делать, и она покорно ассистировала на операциях, но только для того, чтобы успешно сдавать экзамены. Девушка очень хотела стать врачом общего лечебного профиля, поэтому готова была терпеть и хирургию. Профессор Кросби был чудовищем ее ночных кошмаров, хотя ничего страшного не было в этом полноватом, добродушном человеке, влюбленном в свою профессию хирурга. Он искренне не понимал, как это дочь такого человека, как доктор Джонсон, не в состоянии самостоятельно сделать аппендэктомию, и считал, что этот психологический барьер необходимо убрать. А для этого он видел только одно средство – работать, работать, и еще раз работать у операционного стола, и выбирал в качестве ассистента Глэдис каждый раз, когда имел такую возможность. Поэтому девушка, мягко говоря, не испытывала восторга перед экзаменом, и Олли с Томом это было прекрасно известно. Однако ответила она спокойно и холодно:

– На вашем месте, вместо того, чтобы упражняться в остроумии, я бы подумала о том, как не допустить, чтобы о ваших занятиях узнал папа, ну, и… другие…

– Проклятье, Глэдис, что об этом знает папа? Ты ему донесла?

– Подожди, Олли, ну узнает твой старик о том, чем мы здесь занимаемся, что с того? – попытался разрядить обстановку Том.

– Ты не понимаешь, Том, если старик узнает, лаборатории конец. Он потратил уйму денег, чтобы построить эту хибару! Сколько, по-твоему, стоит тот подъемник? Но он убежден, что там, где опыты, непременно будут взрывы. В некоторых вещах он понимает только свою точку зрения. Что ты ему рассказала, козявка?

Глэдис не отреагировала даже на обидное детское прозвище, которым брат изводил ее когда-то, и ответила так же спокойно:

– Остынь, Оливер! Папа и мама и сами не слепые. И если ты заметил, не дураки, – едко добавила она. – Поэтому они подозревают, что здесь что-то не так, но пока не вмешиваются. От меня зависит, узнают ли они подробности или нет. Впрочем, я могу их успокоить. Если они узнают, что я тоже участвовала в ваших делах, они решат, что ничего предосудительного ты не делаешь. Я считаюсь здравомыслящей девушкой, не забыл? Я могу сказать, что вы изобрели принципиально новый солярий и хотите запатентовать его, как свою разработку, а я у вас в качестве эксперта, и лишних вопросов не будет.

– Ну да, эксперт, – хмыкнул Олли. – Да тебе стоит только вылезти на солнце, и ты становишься пестрой, как кукушечье яйцо!

Это было неосторожно со стороны Олли. Вот теперь голубые глаза девушки полыхнули настоящим гневом.

– Оливер Джонсон! Видит Бог, я давала тебе шанс, но теперь – пеняй на себя. Я пошла к папе!

– Может, свяжем ее до конца опыта? – тоскливо предложил Олли. – И заткнем рот!

– Только попробуйте сунуться, – уходя, бросила через плечо Глэдис. – Я так заору, что сюда сбегутся все – от прислуги до мамы с папой, и тогда будьте уверены, я молчать не стану!

– Постой, Глэдис! – это уже вступил в боевые действия Том. – Подожди же!

Услышав голос дорогого Тома, Глэдис остановилась и царственно обернулась:

– Да, милый!

– Скажи, чего ты хочешь?

– Так бы давно! Вы затеяли, судя по всему, интересное дело. Мне всегда было любопытно побывать в прошлом. Кроме того, это все может стать всемирно известным. Я тоже хочу в этом участвовать. Предлагаю отправить в прошлое меня!

– Вот, смотри, Глэдис, – говорил Олли. – Человеческое существо, проходя через время принудительно, «продавливает» в пространстве-времени туннель, точно соответствующий форме его тела в трехмерном пространстве, и появляется примерно в расчетной местности, в расчетный момент истории, говоря условно. Туннель поддерживается некоторое время, что и является гарантией возврата. Для тебя мы зададим время возврата – через час. За час ты должна будешь сделать запись на камеру и найти там какой-нибудь предмет, который можно предъявить как доказательство того, что ты была в прошлом. Это необходимо. По истечении времени существования туннеля – через час – ты должна оказаться точно в том месте, в котором вышла после прохождения через время, это очень важно! Тогда ты просто вернешься в исходный момент и исходное место, то есть в эту кабинку, наше время притянет тебя обратно, потому что ты принадлежишь ему. При обратном прохождении твоего тела туннель затянется, пространство-время вернется к первоначальному состоянию без изменений. Но тебе непременно – слышишь? – непременно надо оказаться на том самом месте!

– А если я не успею? – Голос Глэдис невольно дрогнул.

Олли помрачнел:

– Если экспериментатор по каким-то причинам опоздает к концу существования туннеля, его возвращение затруднится, потому что туннель распадется. Но он не исчезнет совсем, так как через него было перемещено тело из другого времени, и только в один конец. Правда, он станет не целой дырой во времени, а будет похож на дуршлаг, вставленный во временной туннель, и будет сохраняться, пока все вещества, составляющие перемещенное тело, не пройдут по нему обратно. Словом, для того, чтобы вернуться, экспериментатор должен будет умереть в том, другом, времени, тогда его тело материализуется в исходной точке снова живым.

– А это верный способ? – Девушка содрогнулась.

– Если говорить языком науки, то это значит – попусту забивать тебе голову. – Олли уже начал сердиться. – Поэтому я скажу так: Том все просчитал, и в теории все верно. А потом – так было с крысой, которую мы как-то переместили в прошлое, но она там погибла. Она вернулась снова живая. Но я надеюсь, ты не станешь испытывать этот способ на себе? Просто приди на место вовремя! Хотя… если тебе все это не нравится, ты еще можешь отказаться, – в его голосе прозвучала скрытая надежда.

– Ну нет. Прийти вовремя не так уж сложно. А в какое время вы меня собираетесь отправить?

– Ну, скажем, в средние века. В промежуток от тринадцатого до шестнадцатого века. Или ты хочешь знать точную дату?

– Да мне без разницы… Надо пойти надеть что-нибудь подходящее, чтобы меня не кинули сразу в костер. И не вздумайте меня надуть!

– Иди, иди! – проворчал вслед Олли. – Больно надо тебя надувать…

Когда Глэдис ушла, друзья переглянулись. Разумеется, они оба знали все то, что Олли только что говорил девушке, но теперь, когда все условия были озвучены, экспериментаторы впервые всерьез задумались о самой неприятной стороне опыта.

– Ты уверен, что это хорошая идея? – спросил Олли. – Что-то у меня кошки на душе скребут… Может, пока ее нет, запустим в прошлое меня? Правда, Том, заводи машину!

– Ты же знаешь свою сестру, – возразил Том. – Устроит скандал. Она всегда выполняет свои обещания. Рассекретит нашу крошку раньше времени, и пойди докажи, что это мы ее изобрели! А знаешь, я даже рад, что так получилось. Если Глэдис так хочет – пусть отправляется.

Олли внимательно посмотрел на друга. Как-то раньше он никогда не замечал, что Том, в общем-то, трус. Или просто не хотел этого видеть?

Вернулась Глэдис. На ней была простенькая белая блузка, сарафан из небеленого полотна и сандалии.

– Ну, я готова! – весело сказала она. – Начинайте!

Ей казалось, что она падает спиной вперед в какую-то плотную, вязкую массу, ничего не было видно, только пятна света, которые иногда казались цветными, иногда возникало ощущение, что какие-то похожие на слои глины пласты смыкались над ней. Как Алиса, падающая в Страну Чудес, подумалось Глэдис, только, в отличие, от героини Кэрролла, ей было страшно. Очень страшно. Оставалось только надеяться, что Олли и Том не ошиблись. Наконец пространство вокруг начало быстро меняться и оформилось в «картинку».

Она оказалась на серпообразно изогнутой опушке леса, которая переходила в луг. По-видимому, здесь была ранняя осень – воздух теплый, но деревья уже чуть тронуты золотом, и трава начала желтеть. На противоположном краю луга росли невысокие кусты, отделяя луг от другого участка земли, расположенного ниже, на склоне пологого холма. Это, видимо, было поле, судя по равномерному, светло-желтому цвету растительности. Там работал какой-то человек. Издали Глэдис не могла разглядеть, как он одет. Она прикинула расстояние. У нее в запасе только час – успеет ли она дойти до того человека и вернуться на это же место? А ведь надо еще расспросить его и взять какие-то вещи в доказательство того, что она, Глэдис, была в другом времени. Вот будет смешно, подумала она, если окажется, что ребята отослали ее всего на год или два назад! Но, приглядевшись, она поняла, что местность вокруг совершенно незнакомая, значит, либо расстояние от дома очень велико, либо это действительно другое время.

Для начала, решила Глэдис, надо отметить место, где она стояла, чтобы точно попасть потом во временной туннель. Она все еще держала в руке колышки для палатки и моток подарочной ленты. Воткнув колышки в землю вокруг себя, куда могла дотянуться, она намотала на них ленту. Получилась небольшая вольера с низкой, но яркой оградой. С некоторым трепетом девушка переступила через желтый бордюрчик, как будто пересекла границу неведомого, и двинулась по склону к полю и крестьянину.

Где-то в лесу, слева, довольно далеко, слышались звуки рога и какой-то шум. Глэдис ощутила смутное беспокойство, когда поняла, что звуки приближаются. Она уже преодолела луг более чем наполовину и остановилась, раздумывая. Если идти дальше, охотники могут вылететь прямо на нее. Она не могла точно определить, где они. Неизвестно, как они поведут себя, увидев одинокую девушку. Если она вернется назад, то может, удастся спрятаться в лесу недалеко от места высадки. Возможно, придется вернуться в будущее, а потом повторить попытку… Да, но как же вернуться ни с чем, без трофеев? Она очень ярко представила себе ироничные подначки Тома и горестные причитания Олли, что ее никак нельзя было отправлять туда, он же предупреждал!

Пока она раздумывала, события понеслись вскачь. Сначала из кустов, окаймлявших опушку, выкатился какой-то серый ком и стремительно понесся в ее сторону. Она разглядела, что это небольшой, по-видимому, годовалый кабанчик, который бежал не разбирая дороги и не то не видел девушки, не то просто был слишком занят своими проблемами. Он пролетел за ее спиной, примерно в пятнадцати шагах, и скрылся в кустах на противоположном краю «серпа». Совсем близко послышался лай собак. Глэдис уже не думала, а просто развернулась и побежала обратно, к своей «вольерке», как к спасительному убежищу.

Краем глаза она видела, что из кустов показалась свора охотничьих псов, которые явно шли по следу зверя, а вскоре за ними вынеслись и сами охотники. Вдруг лай собак изменился. Ровные и звонкие голоса гончих перешли в беспорядочное тявканье. Она невольно оглянулась. Собаки крутились возле того места, где она пересекла след кабана. Охотники, догнав свору, громко бранились. Вдруг мужчина в зеленом жилете, ехавший впереди, оглянулся и увидел Глэдис.

– Это она! Собаки потеряли след, потому что вон та нищенка перешла его! Она заплатит за это! За ней!

Теперь ей стало по-настоящему страшно. Она оказалась на месте того самого несчастного (хотя, учитывая обстоятельства, вероятно очень везучего) кабана. Глэдис припустила бегом что было сил, даже не заметив, что выронила камеру. Стоять в середине «вольерки» не имело смысла – наоборот, если отвлечь охотников, а потом вернуться, можно было бы получить шанс закончить это путешествие более-менее благополучно, и бог с ними, с трофеями, уже не до них. Она вломилась в кусты и углубилась в лес.

«Надо найти ручей, – лихорадочно думала она. – Тогда собаки меня не найдут!»

К счастью, ручей оказался недалеко. Глэдис с размаху влетела в воду. Платье тут же намокло до колен, но девушка не обратила на это внимания. Хуже было то, что сандалии тоже намокли и стали скользкими. Она прошла вниз по течению, стараясь не упасть, потом выбралась на противоположный берег и побежала вглубь леса. Собак больше не было слышно – наверное, они потеряли ее след у ручья. Но голоса охотников были отчетливо слышны по-прежнему, судя по всему, они не собирались отказываться от идеи поймать ее. В другое время она бы рассердилась, но теперь ее занимало только собственное спасение, и поэтому она бежала дальше. Теперь пора было поворачивать обратно к опушке, чтобы успеть к отправке в будущее. Наверняка они не ждут такого маневра.

Голоса были слышны довольно далеко позади, но возникали то справа, то слева. Наверное, охотники рассыпались в цепь и прочесывали лес. Глэдис решила повернуть назад, к этим голосам. Оставалось только одно – каким-то образом просочиться сквозь цепь. Она осторожно пошла назад. Голоса приближались. Когда они стали слышны совсем четко, она выбрала себе самое ветвистое дерево. В своем саду ей часто приходилось залезать на яблони – самые аппетитные и румяные яблоки, как известно, растут на верхушке, и сейчас ей оказалось не очень трудно взобраться довольно высоко. Правда, мешало мокрое платье и сандалии, но она справилась с этой задачей.

Оказавшись в густой кроне, она перевела дух, но страхи, которым до сих пор не было места в ее голове, теперь обступили со всех сторон. А если внизу пройдут с собаками и ее почуют? А если она не успеет ко времени? А если она заблудится, как тогда? А что, если она останется в этом времени и ей придется умереть? От одной мысли об этом она покрылась холодной испариной. Хватит паниковать, сказала она себе. Еще ничего не случилось. И тут Глэдис услышала разговор совсем рядом, чуть в стороне от того дерева, на котором она сидела. Охотники, к счастью, были без собак.

– Ставлю свой нож против медной пуговицы, что она не будет нас дожидаться. Надо было отправить несколько человек в обход, лес скоро кончится, – говорил один.

– Эй, Алан! – возразил другой. – Уж не хочешь ли ты, чтобы ее и вправду поймали? Несчастной старухе не поздоровится. Сэр Роджер больно разошелся, не стоит попадаться ему под руку.

– С чего ты взял, что она старуха? По-моему, молодая: дочь или жена какого-нибудь йомена.

– Не знаю, я не разглядывал. Может, из-за ее хламиды так показалось?

Глэдис наверху сокрушенно покачала головой. Хламида! Ну надо же! И это они о сарафане, купленном совсем не дешево на этническом празднике в окрестностях Эдинбурга. Да их прапрапраправнучки только мечтают о такой одежде! Радовало только одно – увлеченные разговором, охотники не смотрели наверх и постепенно удалялись.

Глэдис посмотрела на хронометр. Как быстро летит время! Прошло уже сорок две минуты со времени высадки! Надо срочно возвращаться. Тем не менее она подождала, пока парочка не скрылась из виду совсем, а потом соскользнула на землю. Самое неприятное заключалось в том, что она теперь не представляла, в какую сторону бежать. Ну разве что – очень примерно. Откуда пришли те двое? Она пошла в сторону, противоположную той, откуда еще слышались голоса. Несколько минут она шла в этом направлении. Как сказал один из них? Лес скоро кончится, значит, он небольшой. Но опушки не было видно. Напрасно девушка высматривала просветы среди стволов. Голоса охотников слышались то с одной стороны, то с другой. Ну где же этот луг, он ведь немаленький!

Она все шла и шла, поминутно посматривая на хронометр. Времени оставалось все меньше. Глэдис начала паниковать.

«Спокойно, спокойно, – уговаривала она себя. – Еще ничего не потеряно». Оставалось меньше десяти минут, и тут она чуть не задохнулась от радости: где-то справа послышалось журчание ручья. Это тот самый ручей, который она пересекла, отрываясь от погони! Значит, она все время шла вдоль него! Она торопливо вбежала в воду и снова перешла ручей вброд. Главное – выйти на луг. Теперь хотя бы ясно, куда идти. Через несколько минут впереди показался просвет. Глэдис припустила бегом и вскоре вылетела на тот самый луг. Она вышла из леса почти на конце изгиба серповидной опушки. Место высадки было гораздо правее. Девушка понеслась вдоль опушки не разбирая дороги, как тот кабанчик, который стал причиной ее неприятностей. Вот уже недалеко. Она боялась даже посмотреть на хронометр. Ей казалось, что она даже различает далеко впереди еле видный желтый контур в траве…

– Вот она! – послышался крик.

Занятая своими мыслями и сосредоточенная на одной цели, Глэдис не заметила расположившихся под деревьями троих охотников. Среди них был и тот, в зеленом жилете.

– Хватайте ее, парни, она задолжала нам кабана! – выкрикнул он и сам расхохотался над своей шуткой.

Двое побежали к ней. Для того чтобы попасть в контур, ей надо было двигаться им навстречу. Девушка растерялась. И все же, пересилив страх, она рванулась вперед. Теперь она ясно видела свой спасительный «вольерчик». Еще немного, еще… И вдруг желтый контур, дрогнув, растаял. Время вышло. Громко вскрикнув от отчаяния, Глэдис резко свернула в лес.

Она неслась, задыхаясь, заячьими петлями, слыша треск сучьев сзади, проламываясь через кусты.

В конце концов девушке пришлось остановиться, чтобы отдышаться, и она обратила внимание, что погони больше не слышно. Глэдис стояла, тяжело дыша и прислушиваясь. Вокруг была тишина, какая стоит обычно в осеннем лесу. Шумели верхушки деревьев, где-то поскрипывал старый ствол. Все вокруг было безмятежно, и этому лесу не было никакого дела до затерявшейся во времени девчонки.

Только теперь у нее появилось время, чтобы осознать весь ужас положения. Она не успела! Что же делать? Зачем только она ввязалась в эту авантюру! Значит, она застряла здесь, непонятно в каком времени, и нужно теперь… умереть? Ее разум и психика нормального человека сразу восстали против такого поворота событий. Но как же тогда быть? Олли говорил, что других вариантов нет. Может, не надо убегать от этих охотников, а выйти к ним и постараться разозлить их побольше? Не обязательно они ее убьют, но ничего хорошего от такого поступка ждать не приходится. Она поежилась. Значит, самоубийство? Повеситься прямо здесь, в нарядном осеннем лесу? Среди солнечных бликов и пряно пахнущей листвы? Нет, это было выше ее сил. Поразмыслив еще немного, Глэдис решила пока ничего не предпринимать и подождать подходящего случая. Может быть, очень захочется есть, или пойдут дожди, или просто случится что-то очень плохое. Может, тогда будет легче уйти из жизни? Она встала и пошла просто вперед, без определенного направления. Не сидеть же все оставшееся время под деревом!

Снова впереди забрезжил просвет. Неужели это кончился лес? Она вышла на довольно большую светлую поляну. Наверное, это когда-то была вырубка. Кто-то вырубил деревья для каких-то нужд, оставив почему-то в центре огромный старый дуб. Девушка невольно залюбовалась им.

– Вот ты где! Попалась! – неожиданно раздалось сзади.

Глэдис окатило холодной волной страха. Она попыталась отскочить, но кто-то крепко схватил ее за руку. Она совершенно не слышала, как он подкрался.

«Он же охотник! – пронеслось в ее мозгу. – Значит, умеет ходить бесшумно!»

Это был тот самый, в зеленом жилете. Он, видимо, был ровесником Тома и Олли, но пониже ростом и более крепкий на вид. Пожалуй, его можно было бы назвать привлекательным, если бы не густой запах алкоголя и безумное веселье в мутных глазах. Он был один. Глэдис попыталась успокоиться.

– Убери руки, – сказала она спокойным и холодным тоном, который обычно безотказно действовал на брата.

– Ты что, собралась мне указывать?! – Безумные глаза полыхнули темным гневом исподлобья, он стиснул ее руку так, что она чуть не вскрикнула, показалось, что запястье сдавило камнями.

– Что ж, давай поговорим… – ее голос предательски дрогнул.

– Какие могут быть разговоры с добычей, – оскалил он белые волчьи клыки.

Белоручку Боба считали нелюдимым и мрачноватым. Не потому, что он от природы был злым. Просто не умел говорить так, чтобы люди слушали его, открыв рот. Ну и ладно. Не менестрель же он! Понимать его умела только Мэй – его жена. И еще, конечно, железо! Оно, казалось, всегда угадывало, чего от него хочет Боб, и послушно принимало форму то ножа, то серпа, то наконечника стрелы…

Одевался он тоже очень просто: рубаха, похожая на тунику с рукавами (котта), из грубого полотна, до колен, суконные чулки-шоссы, широкий пояс – вот и весь наряд. И прозвище ему дано было, понятно, в шутку. Кузнецы не бывают белоручками. Но так уж он был устроен, что всегда казался закопченным: заросший до глаз черной бородой, с обнаженными руками, покрытыми такой же черной растительностью (ему всегда было жарко, как будто он впитал в себя горячий воздух кузницы про запас), и, когда в воскресенье он шел с семьей в церковь, отовсюду неслось: «Белоручка Боб, Белоручка, замараться не боишься?» Он никогда не злился на это – такие уж шутки в Уолхалле, его родной деревне. Вообще, по виду Боба никогда нельзя было сказать, какое у него настроение.