Текст книги "Я ваша, Босс!"

Глава 4. Евгения

…Когда проверка закончилась, часы показывали начало шестого.

Алмазов куда-то смылся пораньше, а я осталась в приемной. Мой рабочий день заканчивался в шесть вечера.

«Сейчас заберу Малинку из садика, мы с ней погуляем в скверике и поедем домой». – Я наконец позволила себе улыбнуться. Да, временная оттепель позволяла прогуляться по скверику между моей работой и детским садом.

И тут я вспомнила, что Любочке для прогулок необходима новая зимняя куртка. Старая, конечно, сходится, но мала стала за год. Рукава совсем короткие, да и не греет она совсем, два сезона ее относила Малинка.

Я могла бы купить куртку на выходных, но пришлось оплатить бабушке лекарства. После развода мы с дочкой переехали в двухкомнатную квартиру к моей бабушке. Квартиру, которую мы со Стасом купили после свадьбы, делить не стали. Мне досталась машина, добротный «китаец», а Стас платил ипотеку все два года и поэтому оставил квартиру себе.

Я заглянула в телефон. На счету, который должен был пополниться алиментами еще в пятницу, было пусто, а значит, Стас не потрудился отправить алименты. Вот урод! Каких-то десять тысяч рублей пожалел для дочери!

Я сжала кулаки. Что ж, отдел транспортной логистики находится на втором этаже и работает до шести вечера. Схожу к бывшему мужу на поклон. Ничего страшного, от меня не убудет! Мы со Стасом заключили договор, по которому он сам обязался выплачивать сумму каждый месяц. Прошло три дня с того момента, как на его счет поступила зарплата, а денег так и нет. У человека, покупающего дом за шестьдесят миллионов рублей, нет десяти тысяч для дочери? Слабо в это верится. Кажется, мне все же придется идти в суд. Сумма, согласно его последним заработкам, станет намного выше, чем десять тысяч.

Но суд – дело долгое. Проще подняться на второй этаж и напомнить бывшему мужу об алиментах.

Стас вальяжно восседал в кресле руководителя и разговаривал с кем-то по телефону.

– Опаньки, кто к нам пожаловал! – Он тут же выключил мобилу и расплылся в хищной улыбке. – Их величество Евгения Батьковна соизволила подняться в мои хоромы? Чем обязан?

Я встала напротив него и скрестила руки на груди. Очень неуютно я чувствовала себя в роскошном кабинете бывшего мужа.

– Ты не перевел деньги для Малинки.

– И что?

– Ты обещал, если я не стану требовать у тебя их через суд, средства каждый месяц будут у меня на счету не позднее чем через три дня после зарплаты.

– В этом месяце у меня много расходов. Прости, почти ничего не осталось. Давай в следующем, а?

– Стас, это для твоей дочери! Ей нужна зимняя куртка! Ты обещал, а обещания надо выполнять.

– А что ты мне сделаешь? Ну давай серьезно, Жень. Ты решила, что не хочешь быть моей женой, разбила семью, отняла у меня право быть с дочерью, а теперь требуешь денег?!

– Я не отнимала у тебя права быть с дочерью! Она тебя каждые выходные ждет, но ты ни разу к ней не пришел!

– Я занят! Некогда мне к бывшим женам и бывшим детям на поклон ходить! А тебе, между прочим, тоже дали зарплату. Но нет, ты же купила себе новые туфли! Зачем, если старые балетки были очень даже ничего? Подумаешь, потерлись немного?

– Потертые балетки?! Я – заместитель генерального директора! Или ты забыл?

– У меня денег нет!

– Как – нет?! Ты же машину новую купил! Дом покупаешь!

Стас вскочил со своего места и тут же оказался рядом со мной.

– Денежки мои считать будешь?! – схватив меня за плечи, прохрипел мне в лицо бывший. – Для тебя, мымра, у меня денег нет, так и передай судье! А теперь пшла отсюда!

Он толкнул меня в спину, и я больно ударилась об угол стола.

– Я пойду в суд, – выдавила из себя, сглотнув комок в горле.

– Напугала, да! – фыркнув, Стас вернулся на свое место. Вальяжно развалился в кресле и окинул меня презрительным взглядом. – Дочка мне тоже больше не нужна, так ей и передай! Пусть больше не ждет папу. Папы у нее нет. Ее папа теперь миллионер, ему некогда с нищебродками путаться!

Всхлипнув, я бросилась бежать из его кабинета.

Какой же он подонок! Как я могла в него когда-то влюбиться?! Еще и мымрой меня обозвал! А когда-то комплименты делал, соловьем заливался, какая я у него красавица.

Закрывшись в переговорной, я даже не включила там свет. Села в темноте на крайний стул и дала волю слезам.

Ох, так горько я давно не плакала! Надо было слушать адвоката и сразу вычитать алименты из зарплаты Стаса, а я поверила в его обещание. Знала же, что все этим закончится. Что теперь плакать? Сама виновата!

Дверь переговорной распахнулась. Вспыхнул свет. Вздрогнув, я подняла голову. В проходе мутными очертаниями проступал мужской силуэт. По малиновому пятну на груди я поняла, что это Алмазов.

– Евгения? А ты почему до сих пор на работе? – изумленно рассматривал меня босс.

– Только без пяти ш-шесть. – Всхлипнув, я спешно вытирала лицо салфетками. – А вы что здесь забыли? Я думала, вы давно ушли…

– Барсетку забыл, пришлось вернуться.

Я натянула на нос очки, и силуэт босса приобрел четкие очертания.

– Барсетка в вашем кабинете.

Несколько мгновений Алмазов неуверенно посматривал на меня.

– Ну идите уже, Павел Демидович! Здесь вашей барсетки нет!

Он все мялся в дверях, не уходил.

– Жень, а тебя обидел кто? – как-то неестественно мягко спросил босс.

Я раздраженно махнула рукой. Дожились, успокаивать меня, что ли, собирается?!

– Идите, Павел Демидович. И свет мне выключите, пожалуйста. У меня есть еще целых пять минут до окончания рабочего дня. Можно, я спокойно поплачу в одиночестве?

Но на мужественном лице Алмазова проступила несвойственная ему в рабочие моменты решимость.

Он уверенно отодвинул стул и сел рядом со мной.

– Нехорошо как-то плакать в одиночестве. Да и некуда мне идти. – Босс неловко махнул своей огромной ручищей. – Дома тоскливо, хоть волком вой. А по ресторанам с друзьями надоело уже: глупо как-то деньгами сорить направо и налево.

Я рассеянно взглянула на него. Хотела съязвить насчет его дружков, которые всегда разделят с ним тоску, а потом передумала и просто попыталась взять себя в руки. Нет, ну в самом деле, нельзя же плакать перед боссом? Но вместо этого сдавленно всхлипнула, и понеслось…

Босс испугался… Нет, серьезно, таким растерянным я его еще ни разу не видела. Он метнулся к кулеру, но вода закончилась еще в обед, а новой не завезли: доставка утром.

Алмазов исчез за дверью. Я уже обрадовалась, что он ушел, но рано. Он вернулся с тем самым чайником, который мы чуть не разбили утром, налил в кружку остатки холодного зеленого чая и протянул мне.

Чай был ужасен: крепкий и кислый от кружочков лимона, которых я насовала от души.

– Так что случилось, Женя? Отчего так много слез? Кто обидел?

– Идите уже домой, Павел Демидович!

– А вот и не пойду! Ты мой заместитель. Это… это как жена, только хуже. Если тебя кто-то обидел, то я должен знать, кто это сделал.

Я протерла очки салфеткой и попыталась надеть их обратно. Как жена, только хуже… Н-да…

– Я справлюсь, честно.

– Не выпущу тебя отсюда, пока все не расскажешь!

Он уверенно поднялся и захлопнул дверь. Повернул ключ в замке и демонстративно спрятал его в карман брюк.

Я вдохнула и выдохнула. Ты смотри, какой упрямый!

– Молчишь, да? – угрюмо произнес босс. – Это все из-за меня? Да знаю я, что не подарок. И место это не мое совсем…

– Как – не ваше?! Ваше это место, Павел Демидович! Не говорите уж глупостей!

– Нет, не мое. – Он уткнулся взглядом в свои огромные ручищи, которые почему-то сложил домиком. – Так по какому поводу слезы? Я же не уйду, пока не выясню. У меня свободного времени предостаточно, Жень.

Я вздохнула. Не избавиться от него!

Ну а что такого, если я ему расскажу? Пусть знает, с кем он дружит.

– Ваш хороший друг меня обидел, Павел Демидович.

– Колька, что ли? Так он на нервах весь, свадьба у него в субботу!

– Нет, не Колька. Стас Кожевников отказался выплачивать алименты и выгнал меня из кабинета.

– Как – отказался?! Стас вроде не бедствует. А что, очень большая сумма?

– Не большая, но я на нее рассчитывала. У меня бабушка болеет, приходится ей сиделку оплачивать и лекарства. А еще садик. И у дочки куртки зимней нет. Прежняя совсем мала стала.

– И что, Стас не может дать на все это денег? Ха, в жизни в это не поверю! У него денег куры не клюют, он вчера в ночном клубе стриптизершам по пять тысяч в стринги запихивал!

От обиды я подавилась новым всхлипом. Проституткам, значит, в трусы, да?! Проституткам не жалко, а на куртку дочке жалко!

– Да что за сумма?! – окончательно растерявшись, вскричал Алмазов. – Что, так много, что у него их нет?! Сколько стоят детские куртки?

– Не много там! Десять тысяч всего… Но я на них рассчитывала. Себе юбку и туфли купила, Эмма на последней планерке сказала, что я лицо компании, работаю рядом с вами, а значит, мне надо выглядеть соответственно. И зачем я их купила?! Знала бы, что Стас откажется алименты платить!..

Слезы полились новыми потоками. Я не могла смириться с тем, что в стрингах у проституток исчезли мои деньги на куртку.

Алмазов как-то странно посмотрел на меня.

– Десять тысяч? Всего-то? – переспросил удивленно.

– Это для вас «всего-то»!

– Да ладно, туфли красивые. Я их сразу заметил, еще утром, когда они мне едва череп не раскололи своим громким стуком, – взволнованно проведя по волосам рукой, буркнул он. – И… и юбку тоже заметил. И что у тебя талия, оказывается, имеется. И все остальное. Для робота-заместителя совсем не плохо, между прочим. Ладно, побудь здесь. Чайку попей.

Он вылил остатки холодного зеленого чая из чайника в чашку, сунул ее мне в руки и вышел из переговорной.

Я оторопело смотрела ему вслед. Куда это он отправился? К банкомату, что ли? Еще не хватало, чтобы он мне пытался денег дать!

Желая провалиться сквозь землю от стыда, я схватила сумку, дернула с вешалки в небольшом шкафчике пальто и бросилась бежать.

Глава 5. Алмазов

Я устремился на второй этаж, туда, где царствовал Стас Кожевников. В голове яркими вспышками взрывалось возмущение. Вот урод, зажал денег для дочки! Как можно?! Эх, если бы у меня была дочка, я бы для нее ничего не жалел! Но детей у меня нет, и жены больше тоже нет. Я и сам, конечно, не подарок, но Стас, кажется, перегнул палку с этими десятью тысячами. Если бы он вчера при нас не распалялся, разбрасывая пятитысячные купюры по подиуму, на котором извивались у шеста голые шлюхи, я бы так не разозлился.

А Женьку жалко, хоть она и злючка. Между прочим, сегодня внезапно выяснилось, что не такая уж она и злючка. Просто несчастна, как и все мы, вот и все. А юбку я ее в обед хорошо рассмотрел. И бедра, и талию, и грудь, что скрывалась под блузкой. А ее голубые глаза я еще пару месяцев назад отметил, когда только пришел к тетке в офис на новую должность.

Женя, оказывается, все три месяца умело скрывала от меня всю эту прелесть. А новая юбка открыла мне глаза.

Я распахнул дверь кабинета отдела логистики, втянул побольше воздуха, чтобы начать грозную обвинительную речь, и… остолбенел.

Разложив на столе Милану из отдела бухгалтерии, Стасик отчаянно делал с ней то, что на рабочем месте делать… кхм… как бы запрещено.

Ее кружевные алые трусики плавно раскачивались на люстре в такт движениям охваченной любовной лихорадкой парочки, а сама Милана сладострастно постанывала под пыхтящим на ней Стасом.

– Кхм… – Я громко прочистил горло.

Парочка очнулась от любовного морока. Милана одернула юбку и залилась краской.

– О, Паша, ты внезапно… – Криво усмехнувшись, Стас принялся заправлять рубашку в брюки. – Что-то случилось?

Я сощурился.

– Трусы бабские с люстры сними! У нас тут не порностудия, вообще-то!

Стас стушевался, но ненадолго. Подтянулся и ухватил красные кружевные труселя. Те не поддавались, продолжали раскачиваться на люстре, как новогодняя гирлянда на елке.

– Милана, ты уволена!

Красивые глаза бухгалтерши округлились от страха.

– Павел Демидович, не надо, пожалуйста… – Она заломила руки.

– Вон отсюда!

– Умоляю… этого больше не повторится!

– Я сказал, покинь кабинет!

Девушка сконфуженно взглянула на одиноко висящую под потолком деталь своего гардероба, а потом попятилась к двери и быстро захлопнула ее с обратной стороны.

Стас уже успел застегнуть брюки и теперь озадаченно смотрел на меня.

– Паш, тебя, какая муха укусила?! Рабочий день окончен. Ну, подумаешь, переклинило? Мила – горячая штучка.

– Стасик, а ты ничего сделать не забыл? – прищурившись, едко поинтересовался я.

– Вроде все рассылки отправлены, маршрут построен…

– Я про другое: ты алименты жене отправил?

Стас прыснул от смеха.

– Паша, ты меня с кем-то путаешь. Жены у меня уже полгода как нет!

– Жены нет, но обязательства остались.

– Я не понял: ты что, пришел, чтобы воззвать к моей совести? Так она чиста! Мымре этой я деньги переводить не собираюсь. Пусть сама барахтается, как может, раз такая гордая и на развод подала!

– При чем здесь Женя?! У тебя дочка есть! Да и сумма там – копейки. Переведи, не позорься!

Стас приосанился. Пронзил меня ледяным взглядом. Дружелюбие, как ветром сдуло.

– Хм… Паш, ты не в свое дело не лезь. Женьку надо повоспитывать. У нас патриархат! А гордость свою знаешь, куда пусть засунет? Раз решила, что она такая сильная и независимая, пусть выкарабкивается!

Я покачал головой.

– Это не по-мужски, Стас. Или ты исправно переводишь ребенку алименты, или с завтрашнего дня ты тоже здесь больше не работаешь.

Кожевников побагровел. Задышал шумно, дернул галстук.

– Ты мне угрожаешь?! И все из-за этой мымры Женьки?! Мы ведь друзья. Или… уже нет?

– Мне противно дружить с человеком, который издевается над женщиной и ребенком. Не будешь платить алименты – вылетишь из кресла начальника в два счета!

Стас метнул в меня разъяренный взгляд и схватил со стола мобильник.

– Перевожу уже, перевожу! Доволен?! Сам сегодня сказал, что она невзрачная! – И сунул мне в лицо экран, на котором было видно перевод десяти тысяч рублей Евгении Кожевниковой.

Я угрюмо взглянул на него. И как я раньше не замечал его подлую натуру?! Такой в два счета подставит. А ведь Стаса я знаю давно, еще в школе дружили. Когда он успел так измениться? Неужели выигрыш в лотерею так на него повлиял? Или он всегда таким был, а я закрывал глаза на его недостатки?

– И не мымра она, ясно?! – Я толкнул его плечом. – Совесть имей, она – мать твоего ребенка!

– Знаешь, Паша, я думал, что мы с тобой друзья. Видимо, ошибся, – подбоченившись, буркнул Стас. – Что же, теперь и Милану вышвырнешь с работы?

– Еще раз застукаю на рабочем месте с такими непристойностями – уволю! Поверь, за мной не заржавеет! И трусы красные с люстры сними! – С этими словами я покинул его кабинет.

Евгении на рабочем месте я не обнаружил: Сбежала.

В груди вспыхнуло какое-то странное разочарование от того, что она ушла.

Забрав барсетку, я надел дубленку и тоже вышел из здания. Поймал себя на мысли, что ищу Женьку глазами на улице. Но нет, все тщетно.

Потеплело. Надо же, середина декабря, а у нас плюсовая температура! Я сел за руль своего нового внедорожника, хотел завести мотор, а потом вдруг понял, что ехать мне, кроме как в пустую новую квартиру, больше некуда. И одиноко как-то стало сразу, хоть волком вой! Днем хотя бы Женя рядом, пусть и рычит, но живая. И глаза у нее красивые, голубые, пусть она их и прячет за стеклами очков. А дома… дома меня поджидают панические атаки.

Ох, кажется, снова накатило!

Отпустив руль, я зажал уши руками, но это мало помогло. Перед глазами замелькали вспышки.

Мы бежим строем по узкой улочке. Бой идет в пятиэтажке, прямо в квартире.

«Приказ зачистить территорию».

«Пошел, пошел!»

У нас всего час на зачистку. Брат рядом, мы всегда работаем в паре.

Второй этаж, выбиваем двери, продвигаемся вперед. Работаем.

Здесь война. Кто первый попал, тот остался в живых.

Шумовая граната летит в выбитое окно. Шум, грохот.

«Серега, ты цел?» – Оглядываюсь на старшего брата с тревогой.

Он поправляет каску.

«Нормально, работаем».

Нас зажали в квартире, не вырваться.

Перестрелка, снова граната, теперь разрывная. Сергей с силой толкает меня в соседнюю комнату, принимает удар на себя. Кровь повсюду. Ползу к нему. Почему-то ничего не слышу. Совсем. Только звон в ушах.

– Серега! Вставай, слышишь? У мамы день рождения в субботу… – хриплю и трясу его за плечо. Но ранение смертельное. После такого не выживают.

Перед глазами мелькают яркие вспышки. В ушах шумит.

Зажимаю уши руками, но не помогает. «Дышать, дышать!» – приказываю себе, но пульс скачет со скоростью света, не давая нормально вдохнуть.

Защита границы – бывшее место моей постоянной дислокации. Военный спецназ, если короче. Специально обученная и хорошо экипированная армейская группировка, предназначенная для выполнения специальных задач с целью защиты интересов нашей страны.

Семья у меня – потомственные военные. Прадед был полковником, дед – генерал в отставке, и только мамина сестра, тетушка Эмма – бизнес– леди. По версии деда-генерала, тетушка занимается делом, которое позорит военную честь семьи.

Наверное, я никогда не смогу вернуться к нормальной жизни на гражданке. Сергей погиб, а меня после ранения комиссовали по состоянию здоровья. В тот день я почти оглох, слышу плохо. Да и семья взбунтовалась, дед сделал куда-то пару звонков, и меня отстранили от службы без права на восстановление.

Тетка подсобила, тут же взяла меня к себе в офис: ей одной тянуть бизнес уже невмоготу.

Но как же сложно жить на гражданке! Как сложно каждое утро делать одно и то же: приезжать на работу к восьми, торговать смешным спортивным инвентарем. Не гражданский я совсем! Я с автоматом в руках бегать привык, страну защищать, а не вот это вот все! Сердце рвется в бой, а воевать мне больше нельзя… И как непонятны мне выходки Стаса Кожевникова – избалованного идиота, которому нечаянно упало с неба сто миллионов рублей!

Вдыхаю уже свободнее. Кажется, отпустило.

Мобильник резким звонком вырвал меня из воспоминаний, окунув обратно в неприглядную серую реальность.

Взгляд упал на экран: тетка. Если снова про галстук, даже разговаривать с ней не стану! Отличный малиновый галстук. Может, этот галстук – единственное, что мне нравится в моей новой жизни. Нет, не единственное: еще я чай зеленый полюбил – тот, который с лимоном и мятой, что делает вечно злая Женька.

– Павел, ты уже на вокзале? – без приветствия пробурчала тетя Эмма.

– Я? С какого перепуга?!

– Боже, я тебе что, не сказала?

– А что ты должна была мне сказать, тетя Эмма?

– Дед Демид так возмущен тем, что я взяла тебя на работу, что взял билет на поезд, и… наверное, он уже в городе. Ох! Как мы забыли его встретить?! Это все проверка! Ищи его теперь по кабакам!

– Найдем, и не таких находили! – отмахиваюсь с досадой. А в следующий миг замираю, потому что тетя вкрадчиво так предлагает:

– Паш, пусть он у тебя поживет, а? Ну, пожалуйста. У тебя двухкомнатная квартира в центре свободна, а у меня, сам знаешь…

Я напряженно сглотнул. Ба-а, приехали! Чокнутый дед-генерал прибыл в город, и я должен его принять у себя?! Конечно, у тети Эммы нет места для деда Демида: ведь в ее двухэтажном особняке обитает тридцатилетний фитнес-тренер Ваге Абрамян. Деда Демида удар хватит, если он увидит тетушкиного бойфренда.

– Тетя, ты же знаешь: у меня посттравматический синдром. Это не шутки. Со мной ночью страшно.

– Так это же прекрасно, Паш! Чем скорее дед уедет, тем лучше для всех. У меня нет никакого желания слушать его нравоучения.

– А я, значит, должен слушать его нравоучения? Может, лучше попросишь своего фитоняшку Ваге съехать на пару дней к жене и детям?

– Моя личная жизнь не имеет к делу никакого отношения!

– А если дед узнает, что твой Ваге женат? Его же удар хватит!

– Павел, будь человеком!

Я нахмурился. Не отвязаться от родственников. Выключил телефон, включил зажигание, и машина тронулась с места. Ладно, дед, где ты там прячешься? Найду в два счета в ближайшем к вокзалу кабаке.

Глава 6. Евгения

Не успела я одеть Малинку в раздевалке детского садика, как на счет упали десять тысяч рублей от Стаса. Как я обрадовалась!

От сердца отлегло: теперь точно смогу приобрести для дочки куртку.

– Мам, а я на прогулке желудь нашла. Со шляпкой, – улыбаясь во весь свой маленький ротик, Малинка протянула мне желудь.

– Ух, ты, красота какая! – восхитилась я. – Хочешь, приклеим ему глазки, и будет у нас господин Желудь?

– Хочу! – отчаянно закивала малышка, и ее рыжие кудряшки подпрыгнули.

Я взяла ее за руку, и мы вместе вышли из садика. Все же, как мало надо для счастья – всего лишь пройтись по засыпанному листьями скверу, поискать желуди со шляпками под большим раскидистым дубом. Нам несказанно повезло: снег растаял, а под мокрыми листьями мне удалось найти целую ветку, на которой сохранились коричневые листья дуба и несколько желудей со шляпками.

– Это друзья господина Жёлудя! – Малинка так обрадовалась, что захлопала в ладошки. Да и меня переполняла радость.

Теперь на весь вечер будет забава. Дома в коробочке для поделок у меня лежат несколько пар наклеивающихся глазок, и я была уверена, что друзья у господина Желудя получатся очень симпатичными! А еще у меня есть пустая картонная коробка, и из нее можно будет слепить домик для господина Желудя и его друзей. Я так увлеклась идеей, что не заметила, как мы дошли до конца сквера.

У обочины дороги резко затормозил автомобиль. Вздрогнув, я подхватила дочку на руки и отпрянула в сторону, но нас все равно окатило грязью из-под колес.

А когда подняла глаза, обомлела: это была крутая тачка Стаса.

– Эй, ты, чучело! Да-да, я к тебе обращаюсь! – Бывший муж грозно взглянул на меня с водительского сиденья. – Быстро села в машину!

– Еще чего… – Прижимая к себе дочку, я отступила назад.

– Не понимаешь с первого раза?!

Он психованно хлопнул дверцей и стремительно подошел к нам.

– Я сказал, в машину, живо!

– Зачем?!

– Поедем в детский мир. Хочу, чтобы ты приобрела для дочки куртку под моим контролем, раз уж меня вынудили перевести тебе эту сумму.

– Вынудили?! Это твоя обязанность! И я не собираюсь садиться в твою машину. Я куплю куртку, когда посчитаю нужным.

Он приблизился к нам и грубо схватил меня за локоть.

– Нет, ты поедешь за курткой сейчас и купишь ее на моих глазах! Я хочу, чтобы ты отчитывалась за каждую копейку, которую я вынужден на тебя тратить. Пошла в машину, быстро!

Малинка заревела.

Я в отчаянии огляделась по сторонам. Люди бежали мимо, делая вид, что ничего не происходит. Никому не было дела до нас с дочкой.

Но вдруг… мимо парка медленно поплыла патрульная машина.

– Помогите! – не своим голосом закричала я. – Помогите, у меня хотят похитить ребенка!

Мой крик заставил Стаса на миг замереть.

– Помогите, пожалуйста! Этот человек продает детей на органы! – визжала я.

– Заткнись, идиотка! – зарычал на меня бывший и еще сильнее сжал мой локоть.

Но я и не думала замолкать.

– Он продает детей на органы! Он хочет продать мою дочку на черном рынке, где торгуют маленькими детьми!

Полицейские в патрульной машине удивленно переглянулись. Решив проверить, в чем дело, они припарковались позади модного оливкового «Ленд Ровера» Стаса.

Бодро выбравшись из машины, двое полицейских направились в нашу сторону, игриво помахивая дубинками.

– Сержант Егоров, что у вас происходит? – прищурившись, взглянул на нас первый.

– Мой ребенок… Он предложил мне продать ему ребенка, чтобы… чтобы… – Понимая, что переигрываю, я все равно не смогла сдержать слезы. Всхлипывая, тыкала пальцем в изумленного Стаса.

– Да врет она все! – всплеснул руками тот. – Это мой ребенок! Моя дочка.

Я оттолкнула Стаса от дочки.

– Мы его не знаем! Он все время вокруг сквера околачивается, детей высматривает! Предлагает их купить, а потом продает на органы. У двух мамочек с нашего района он уже забрал детей. Пропали без вести малыши, и никто их не нашел.

– Да что ты несешь, идиотка?! – сквозь зубы зарычал на меня Стас.

Полицейские переглянулись. Вид у них был самый суровый.

– Документики предъявите, – с кривой ухмылкой приказал второй.

– Да я клянусь… клянусь, что это моя дочь… – Стас попятился назад. Уперся в бампер своего любимого авто, а потом трясущимися руками открыл барсетку и достал оттуда паспорт. – Вот, смотрите. С документами у меня все в порядке.

Первый похлопал его по плечу.

– Где купил? Видно же, что паспорт поддельный. Да и тачка слишком дорогая. На детях заработал, да? Детей воруешь и продаешь?

– Да вы чего, мужики?!

– Так, Андрей, оформляй гражданина. Придется вам, дорогой товарищ, проехать с нами в участок. Там и отпечатки снимем, и по базе вас прогоним. Торговля детьми – очень страшное уголовное преступление. Посидишь пару часов в обезьяннике – сразу станешь сговорчивым. А не станешь – у нас есть много способов заставить тебя говорить правду.

– Нет, вы это серьезно сейчас?! – вытаращил глаза Стас. – Да вы хоть знаете, кто я?!

Но его уже подталкивали к патрульной машине.

– Понятия не имеем, но на месте точно это определим. А за сопротивление работе правоохранительных органов у нас есть отдельная статья. – Это было последнее, что я услышала.

Патрульная машина сорвалась с места. Мы с Малинкой наблюдали за тем, как Стаса увозят в участок. На обочине дороги остался одиноко стоять оливковый «Ленд Ровер».

– Мам, а пойдем господину Жёлудю друзей делать? – глядя на меня, спросила дочка.

– Пойдем, – смахнув слезы, кивнула я, взяла ее за руку, и мы заторопились к нашей машине.