Текст книги "Я ваша, Босс!"

Глава 7. Евгения

Дома нас давно ждала бабушка.

– Бабуля, это мы! – открыв входную дверь старой квартиры, сообщила я громко.

– Ты, Женечка? А я уж вас заждалась, – послышалось бодрое в ответ. Бабушка у нас молодец, хоть и передвигаться может только на кресле по дому, а не сдается.

Малинка, едва освободившись от сапожек и курточки, со всех ножек понеслась к бабушке в комнату, показать желудь.

– Это господин Желудь, бабуля! Смотри, какой хорошенький! А мама еще целую ветку его друзей принесла! Смотри, смотри!

И малышка потащила бабушке в комнату мокрую ветку с листьями и желудями.

Я отправилась на кухню. Улыбнулась, слушая вполуха возбужденный монолог дочки. Малинка у меня болтушка. С полутора лет говорит все подряд, даже буквы не глотает. Вернее, одну-единственную она проглотила: зовут ее не Малинка, а Марина. Как-то раз мы со Стасом пришли в гости к его маман, а она купила целый пакет мандаринов и начала внучку дразнить: «Маринка-мандаринка». А Малинке тогда всего два годика было, вот она и повторила за свекровью: «Я – Малинка! Малинка-мандалинка». С тех пор и повелось. Все ее Малинкой зовут. А что? Малина – ягода вкусная и полезная. А еще красивая.

Достаю тарелки, столовые приборы, а у самой на сердце тревожно.

Интересно, Стаса надолго задержали? Ух, он будет в бешенстве за мою выходку с похищением! Надо будет завтра настороже быть. А с другой стороны, разве так делают, как он? Обзывается, хамит. Ох, если бы не юбка и туфли, послала бы его подальше с этими деньгами! Не нужен нам с Малинкой такой папа-говнюк! Но в этом месяце без его помощи – никак, концы с концами бы свести, Новый год на носу. Хорошо, что елка искусственная есть и игрушки остались. Да игрушки и самим можно сделать, своими руками. Я люблю рукодельничать, и Малинке с бабушкой какая– никакая забава – елочные игрушки своими руками мастерить.

Я разогрела куриный суп, и вскоре мы втроем сидели за столом. Может, суп на ужин не совсем правильная еда, но Малинка его обожает, а мы с бабушкой подстраиваемся под ее потребности.

Желуди взбудоражили и бабушку. После ужина я мыла посуду, а они с Малинкой сидели за столом и с упоением рылись в моей волшебной коробке, где хранились разные заготовки для детских поделок. И вот уже у желудей появились и ручки, и ножки, и глазки. Тут и миссис Желудь, и двое глазастых деток-желудят.

Я торопливо домыла посуду. Как же мне хотелось присоединиться к их забаве!

– Жень, а что у тебя глаза красные? – Приспустив на нос очки, бабушка строго посмотрела на меня. – Ты плакала, что ли?

Я вздохнула: от бабушки ничего не утаишь. Сговорились они все сегодня, что ли?! Что Алмазов, что она!

– Стас отказался алименты платить, мымрой меня обозвал, вот я и расплакалась.

– Мымрой обозвал?! Прям на работе?! Вот гад! – Бабушка зло стукнула ладонью по столу.

– Да не волнуйся, бабуль, он уже перевел все! Думаю, Алмазов ему приказал с алиментами не затягивать.

– Алмазов – это тот, который босс, что ли?

– Он, да, – рассеянно кивнула я и почему-то налепила последнему желудю зеленые глаза, как у Алмазова.

– А ты бы, Женя, научилась на двадцать минут раньше вставать, чтобы Стас тебя так не называл. Макияж бы делала, прическу. В моей молодости на улицу без макияжа не выходили. Что ты! Это сейчас не пойми что, бозипозитив.

– Бодипозитив, бабуль, – поправила я бабушку, а сама почему-то улыбнулась желудю с зелеными глазами и налепила ему из пластилина малиновый галстук.

– Ты молодая! Тебе всего двадцать пять. Муж тебе нужен, внучка. Без мужчины женщине очень плохо. А мужчина, он глазами любит.

– Не смеши меня, я уже была замужем! Нет там ничего хорошего!

– Ты не за тем мужчиной замужем была, милая. Тебе настоящий мужчина нужен. Такой, который на руках носить будет и дочку твою полюбит.

– Нет таких, бабушка. Если уж родной отец к Малинке не ходит, то что говорить о других…

– Да, задача не из легких, согласна. Но выполнимая. Завтра разбужу тебя на полчаса раньше. Докажи Стасу, что ты не мымра. Пусть кусает локти, что потерял такую, как ты.

– У меня очки, бабушка. Кто под ними заметит, накрасилась я или нет?

– И что? Очки тебе очень идут, между прочим. А стесняешься – замени их на линзы.

– Хорошие линзы дорого стоят. И опять же, консультация у окулиста. Мы и так едва концы с концами сводим.

– Женя, это все отговорки! Новый год на носу, корпоратив впереди. Встряхнись и действуй. Полгода уже прошло с тех пор, как ты официально получила развод. Уж если мужа нового не хочешь, то хотя бы Стасу нос утри!

Я уставилась на желудь с зелеными глазами. А почему бы и нет, собственно говоря? Бывший муж устроил мне ад на работе, так почему не устроить ему такой же ад в отместку?

Глава 8. Алмазов

Я, конечно, в армии уже не служу, но с полицией связи у меня остались. Пара друзей перешли работать в местный УВД, с ними у меня дружба давняя. А тут дед неизвестно куда намылился. Дед у меня не просто генерал – шельмец еще тот! Вроде тихо сидит у себя в деревне, помогает бабе Нине рассаду выращивать да картошку копать на участке, но, если ему шлея под хвост попадет, жди беды! А уж если выпьет хоть каплю… Надо поймать и обезвредить до того, как он успеет начудить.

Я обошел все питейные заведения, расположенные в шаговой близости от вокзала, но деда там не нашел. А тут еще баба Нина тете Эмме начала названивать, мол, заначку дед Демид вскрыл и полевую форму с собой взял. Вернее, не взял, а поехал он к нам в гости прямо в форме и награды все боевые к груди прикрепил. А наград там немало, дед у нас тоже не лыком шит.

Я взглянул на часы – почти девять вечера. Темно на улицах, хоть глаз выколи. Отъедешь от вокзала пару километров, и все, ни один фонарь толком не работает. Вот где мне его искать?

Устроившись за рулем автомобиля, я принялся просматривать карту.

И куда он подался? Неизвестно.

На мобильник поступил звонок от дежурной опергруппы.

– Павел Демидович, Алмазов Демид Артемович ваш родственник?

– Мой, да. С ног уже сбился искать.

– Объект находится по адресу Новое шоссе, триста пять. Там расположен ночной клуб «Мотылек».

– Ёк макарёк! А в клубе он что забыл?

– Он с нами не делился. Вы его заберите только, он девочкам танцевать нормально не дает. Администратор клуба полицию вызвала. Хотели повязать деда, да поняли, что ваш подопечный.

– Вяжите его, ребята! Не раздумывая, вяжите, пока он дел всяких не натворил. Еду уже, минут через десять буду у вас!

Уф-ф, нашелся! Я нажал на газ, хорошо, пробки немного разошлись. Помчался по шоссе по данному мне дежурным оперативником адресу.

У входа в ночной клуб стоял полицейский «уазик». Рядом хмуро переговаривались два полицейских.

Я быстро припарковал автомобиль, заторопился им навстречу.

– Повязали? – поинтересовался, пожимая руки в знак приветствия.

– Никак нет, Павел Демидович. Вас ждем.

– А чего ждете?

– А вы сами посмотрите, и сразу поймете.

Хм… Озадаченно потерев подбородок, я вошел в клуб. Полицейские двинулись за мною следом.

Клуб как клуб, ничего особенного. Приглушенный свет, музыка орет, народ выпивает за столиками. Кто-то танцует.

Я перевел взгляд на подиум. Там было три шеста. Вокруг первых двух красиво извивались почти голые девицы, а на самом большом, что был воздвигнут посередине подиума в виде колонны, почти под потолком сидел дед Демид в полевой форме. Берцами и мощными ручищами он держался за шест, в зубах зажал погасший окурок сигареты и зыркал по сторонам безумным взглядом. В общем, залезть он туда залез, а слезть не может. И снять его никто не может, потому что дед бьет всех ногой. А берцы – обувь крепкая, такой по лицу получить никому не хочется. Вот и опергруппа лезть к нему не решилась. Собрались позади меня и гогочут.

Народ, что в клубе собрался, тоже ржет, все на телефон снимает. Весело всем, зашибись!

Администратор, приятная девушка, как меня увидела, сразу ко мне кинулась, как к последней надежде человечества. Впилась мне в локоть красивыми ноготками.

– Это вы родственник генерала? Скажите, что вы!

– Ну я, да… – буркнул я, а сам озадаченно осматривал шест. Как же деда снять?

– Снимите дедушку оттуда, пожалуйста.

– Как он туда залез?

– Ох, он сначала вел себя пристойно! Заказал графин водки, нарезку. Девочкам денежку в стринги засовывал. А потом, после второй стопки, вдруг услышал кавер-версию старой песни «Три белых коня» и в пляс пошел. А потом на подиум полез. Начал к девочкам приставать, ну… – Администратор раскраснелась. – По попам их шлепать, руки распускать. Наша охрана его пыталась стащить, да он у вас буйный! А дерется как! Он в ВДВ, что ли служил?

– Было дело, – отмахнулся я. – Спецназовец он бывший. Его голыми руками не возьмешь.

Администратор распахнула свои густо накрашенные глаза.

– Что, и бутылку шампанского об голову разбить может?

– Вот чего не знаю, того не знаю. А спрашивать у него не рекомендую, все же дед в возрасте уже. Вдруг череп себе расколет? Он и так не совсем адекватный у нас, вы же сами видите.

– Да вижу, вижу… Я полицию вызвала. Они хотели его с подиума стащить, а генерал ваш на шест полез. Сказал, живым не сдастся. И сидит там уже полчаса. Он нам работать мешает.

Я огляделся по сторонам. Судя по шумихе, которую создал дед, никому он не мешал. Наоборот, произвел фурор среди гостей подшофе. Те даже на его фоне с другой стороны сцены фотографироваться начали и в сеть выкладывать. Народ стал подтягиваться, в клубе уже яблоку негде было упасть. Всем хотелось на деда-стриптизера поглазеть.

Тяжко вздохнув, я полез на подиум. Девицы у шестов оживились, начали мне подмигивать. Цветомузыка ослепляла.

– Дед, строиться! – остановившись у центрального шеста, громко рявкнул я. Вот что-что, а грозно требовать я умел.

– Павлуша, ты, что ль? – оживился сидящий под потолком генерал, и бычок выпал у него изо рта.

– Я. Спускайся немедленно!

Дед презрительно сплюнул.

– А-а, позор нашей семьи явился! Коммерсант! Фу таким быть!

– Спускайся, кому говорят?!

– А не хочу. Мне и здесь хорошо.

– Что значит «хорошо», дед?

– А то и значит! Всяких коммерсантов слушать не собираюсь!

– Немедленно спускайся, или я сейчас шест подпилю. Ребята из опергруппы за бензопилой пошли.

Дед с опаской взглянул на добрых молодцев в форме у подиума.

– Ладно-ладно, спускаюсь уже. – И в два счета спустился вниз. Поравнялся со мной, оглядел презрительно так.

– Ты зачем буянишь? – хмуро взглянул на него я.

– Ничего я не буяню. Сейчас водку допью, и двинем к Эмме домой.

Опергруппа хмуро переглянулась, но перечить генералу не решилась. Награды у него на груди настоящие, таких наград просто так не заработаешь.

Дед Демид вернулся за свой столик, надел на голову форменную фуражку, опрокинул в себя остатки водки из графина и в мгновение ока смёл всю нарезку с тарелки.

– Готовы проехать в отделение, дедушка? – Один из оперативников загремел наручниками.

– В отделение? Хм… – Дед взглянул на него с вызовом. – А ты, соколик, меня сначала догони!

Он лукаво мне подмигнул, швырнул в опергруппу своим походным рюкзаком и в один миг оказался у выхода.

– «И уносят меня, и уносят меня, в прекрасную снежную даль!» – заорал в голос и был таков.

Мы с оперативниками растерянно переглянулись.

– Да что это за дед такой?! – зарычали они и, швырнув мне дедовский рюкзак, бросились в погоню. Ну а я, само собой, достал бумажник, бросил на стол двухтысячную купюру и понесся следом за ними.

Ловили мы деда Демида по кустам в лесополосе еще два часа. Хорошо он бегал, что уж тут скажешь! Не то что наша подтянутая команда. Оттепель поимку деда весьма затруднила: влажная мягкая почва и колючки оказались ой как не на руку! А я, так вообще в итальянских туфлях из натуральной кожи, по лесополосе вдоль шоссе… В общем, к тому моменту, как двое оперативников уложили деда на лопатки под развесистой сосной, мои итальянские туфли можно было там оставить и ехать босиком в магазин за новой парой.

– «И уносят меня, и уносят меня

В звенящую снежную даль

Три белых коня, эх три белых коня…» – завывал дед.

Оперативники хмуро вели его по шоссе под конвоем, а я плелся позади всех в испорченных туфлях с налипшими на них комьями грязи и с тяжеленным походным рюкзаком на плече.

…В отделении мы с дедом долго писали объяснительную. Ситуация осложнялась тем, что наши показания записывала молоденькая девица в форме, и дед постоянно распускал руки и вообще вел себя крайне развязно: то ущипнет ее, то подмигнет.

Помощник следователя пыхтела, краснела, но послать деда с такими наградами не решалась. Герой, он и в отделении полиции герой.

Когда нас наконец вытолкали взашей из кабинета следователя, было около полуночи.

– Все, дед, без шуток давай! – толкая его вперед по узкому, тускло освещенному коридору, буркнул я.

– Паша-а-а-а! – раздалось что-то знакомое слева, и я притормозил. – Павел Демидови-и-ич! Выруча-а-ай!

Слышу-то я не очень хорошо, но имя свое разобрал.

Обернулся и обомлел: рядом с будкой дежурного полицейского за решеткой я увидел Стаса.

– Паша-а-а! – прильнув к прутьям, завыл он не своим голосом. – Внеси за меня залог, умоляю!

Я в изумлении притормозил у решетки.

– Кожевников, ты-то что натворил?!

– Это ты у бывшей моей спроси! – горестно всхлипнул Стас. – Она меня обвинила не пойми в чем, и полицейские меня загребли. А там, у парка, машина моя осталась открытая! Выручай, Паша!

Я подошел к окошку, за которым сидел дежурный полицейский.

– За что моего сотрудника здесь держат? – поинтересовался у него сухо.

– Детей он ворует и на органы продает, – сурово взглянув на меня, пояснил дежурный.

От неожиданности я икнул.

– Ну и шуточки у вас!

– Какие тут шуточки?! Его с поличным взяли: пытался у женщины ребенка отнять!

Я обернулся.

– Стас? Он что, серьезно?

– Нет, конечно! Мы с Женькой поцапались, вот она и брякнула, что я хочу ее ребенка на органы продать. А я просто хотел их с дочкой в детский мир за курткой подбросить! Но ты же знаешь, какая Женька истеричка!

Я недоверчиво взглянул на Стаса.

– Да ладно?

Он закатил глаза.

– Не веришь? А зря. Я как лучше хотел.

На мое счастье, к полицейскому участку подъехала тетя Эмма.

– Демид Артемович, да что же вы творите?! Я же ужин приготовила, жду вас, а вы тут шуточки свои шутите! – запричитала она с ходу.

– Цыц, женщина! – рыкнул на нее дед. – Вези меня отсюда, немедленно! Жрать хочу, мочи никакой нет!

– Тетя, ты деда покорми и глаз с него не спускай. Я на ужин не успеваю уже, – поглядывая на Стаса, буркнул я. – Надо Кожевникова вытаскивать.

Тетушка округлила глаза.

– Стасик, а ты тут как оказался?!

– День сегодня неблагоприятный! – заскулил тот.

– Ладно, я деда заберу к себе до утра, а вы уж как-нибудь сами тут.

Она взяла деда под руку и повела его к выходу. Я угрюмо взглянул на свои итальянские туфли, на прилипшие к ним комьях грязи, и снова двинул к дежурному.

– За Кожевникова можно залог внести? – поинтересовался устало.

– Внесите. Но помните: вы помогаете преступнику.

– Да никакой он не преступник! Так, мелкая сошка. Самое главное его преступление в том, что он алименты вовремя не платит. Но вы не переживайте, я его перевоспитаю! – хмуро пообещал я.

Глава 9. Алмазов

Когда я привез Стаса к парку, часы в моем телефоне показывали начало второго.

Конечно, его машину обокрали. Вытащили магнитофон, его барсетку, дорогущий мобильник, и даже сняли с машины колеса, аккуратно поставив ее днищем на кирпичики. А на дверях и на бампере написали серебристой краской весьма неприличное слово из трех букв.

– А-а-а-а! – орал Стасик, бегая вокруг своей любимицы. – Суки-и-и-и-и! А-а-а-а-а-а!

Я отмахнулся:

– Вызывай полицию.

– Полицию?! Нет уж, спасибо! Хватит с меня на сегодня полиции! Это все Женька виновата! Вот мымра! ну, ничего, я ей устрою! Она у меня еще попляшет!

Я фыркнул. Опять двадцать пять! Просил же его Женьку мымрой не называть!

И если совсем уж честно, Стасика мне было совсем не жалко. По заслугам получил!

Меня больше волновали мои туфли. Судя по всему, магазины мужской одежды закрыты до завтра, и новые туфли не купить. Из сменной обуви у меня, как и у деда, только берцы. Под вой Стаса я уже начал подумывать, что смогу отмыть и эти, но они вдруг решили расклеиться. Да, там, где раньше красовался гордый итальянский носик, подошва внезапно отклеилась, и туфля начала просить кушать. Не, не кушать – жрать он начала просить, и не просить, а требовать!

– Эх!..

Я опечаленно взглянул на дырявые туфли и, смешно поднимая ноги, чтобы не загрести еще больше грязи, побрел к своему автомобилю.

– Паша, ты куда?! Эй…

Стас перестал выть и испуганно бросился ко мне.

– Куда-куда! Домой!

– Ты что, бросишь меня одного?!

– А что? Ты же дочку свою бросил?

– Да ладно тебе! Я перевел им эти несчастные десять тысяч!

– Ага, вот именно: несчастные десять тысяч! А мог бы намного больше перевести. На туфли и юбку Женьке мог дать, и на лекарства ее бабушке. А ты все шлюхам в трусы пошвырял!

Стас подбоченился.

– А вот фантазировать, Паша, не надо! Женьке хорошую трепку бы задать, а не вот это вот все, что ты описал! Она, между прочим, свой выбор сделала, когда без моего ведома на развод подала. Эх, и где моя нагайка?!

Я закатил глаза. Нет, неисправим Стас! Или Женька его так задела тем, что на развод подала?

– А нагайка-то у тебя откуда? – фыркнул удивленно.

– Как – откуда? Да у меня дед, между прочим, казак! Мне от него в наследство шапка из каракуля и нагайка достались.

– Ты лучше ребенку деньги вовремя переводи, а фантазии свои буйные про шапку и нагайку для всяких игр с Миланой из отдела бухгалтерии оставь!

– Паша, ты теперь за Милану до конца своих дней будешь меня костерить? Ну, погорячился, с кем не бывает?

– Ладно, проехали! Тебя до дома подбросить, или здесь будешь ночевать?

– Подбрось. С машиной утром разберусь. Все равно из нее уже все ценное вытянули.

Я подождал, пока он запер то, что осталось от роскошного «Ленд Ровера» и забрался на переднее сиденье рядом со мной.

Неужели дурдом закончился? Все, сейчас в горячий душ, чего-нибудь перекушу, и в постель.

Я устало вел машину. В голове мелькали рассеянные мысли о том, что надо будет утром Женьке позвонить, пусть держит оборону. Мне в магазин мужской одежды и обуви придется прошвырнуться. Куда я в таких туфлях?

– Держись, Евгения Батьковна! – зло сощурив глаза, буркнул про себя Стас и сжал кулаки. – Устрою я тебе завтра хорошую жизнь!

Я хмуро взглянул в его сторону.

– Давай без угроз, а? Серьезно, Стас. Иначе мы с тобой поссоримся.

– Паша, ну, за кого ты меня принимаешь? Конечно, без угроз, – уверенно произнес мой горе-товарищ, но в его глазках сверкнуло что-то нехорошее, злобное.

«Жди скандала в офисе!» – мрачно подумал я.

* * *

Будильник зазвонил в шесть тридцать. Обычно мое утро начинается с утренней пробежки, но не сегодня. Хватит и вчерашнего забега по лесополосе! Эх, теряю я хватку! Раньше деда бы в два счета на лопатки уложил, а вчера пришлось повозиться…

Я медленно сполз с кровати и потащился в ванную комнату. Минут пятнадцать стоял под горячими струями душа, прогоняя сон, а потом, завернувшись в длинный халат, отправился на кухню.

Поставил на электроплиту турку с кофе.

Туфли в прихожей на коврике уныло улыбались во весь рот. Вот тебе и итальянское качество!

Окончательно смирившись с тем, что придется потратить полдня на поход в магазин, я написал Женьке сообщение.

«Женя, доброе утро! У меня ворс-мажор, расклеились туфли. Пожалуйста, держи оборону до моего возвращения. Мне очень надо купить новую пару обуви. Твой босс».

Хм… «Твой босс». Звучит как-то… как будто «Я твой, Женя!»

Может, удалить? Да улетело уже сообщение, поздно удалять.

Ладно, что к словам придираться. Она поймет, не маленькая. Махнув рукой, я бросился к плите – кофе едва не сбежал. Подхватил турку в последний момент, на ходу сдувая пенку.

Брился у зеркала сегодня я почему-то особенно тщательно. И на сердце как-то радостно ёкнуло, когда на мобильник прилетел ответ. И улыбка глупая на пол-лица от ее сообщения: «Доброе утро. Поняла. Буду держать оборону. Ваша Евгения».

Как приятно читается это «Ваша Евгения»! Как: «Я ваша, босс»!

Хм… Сразу настроение улучшилось. Стоп, почему я с утра о ней думаю как… как о женщине?

Я изумленно уставился на свое отражение в зеркале. Ба-а, приехали!

Это все ее новые туфли. И глаза голубые. И чай с лимоном и мятой.

«Может, само пройдет?» – приложив ладонь к груди, с надеждой подумал я.

В реальность ворвался внезапный звонок тетки.

– Чего тебе надо ни свет ни заря? – без приветствия буркнул в трубку.

– Дверь открой! Мы с дедом под твоей дверью уже пятнадцать минут стоим! Стучим-стучим, а ты не открываешь! Чем ты там занимаешься?!

– Зачем ты его привезла?!

– А мне его куда?! Договорились же, что он у тебя поживет?

– Да он мне хату спалит!

Бросив бритву на раковине, я отправился открывать дверь.

На пороге стояли недовольная тетя Эмма и дед Демид.

– Все, я поехала, Паша! Дела у меня: с хозяином нового фитнес-центра встреча на девять утра назначена. Если дело выгорит, под Новый год заключим с ним очень выгодную сделку. Там целых два этажа надо оборудовать. С дедом ты уж как-нибудь сам. А чтобы хату не спалил, на работу его с собой возьми.

– А что он будет на работе делать?!

– В спортзал его отправишь, пусть спортом занимается.

Я хмуро перевел взгляд на деда. В военной форме, с рюкзаком наперевес, тот улыбался мне во весь свой порочный рот.

– Здорово, внучок!

– Ну заходи, коли не шутишь.

Дед прошел по-свойски, как к себе домой, и даже обувь не снял.

Я нахохлился.

– Слышь, ты разувайся, не стесняйся, здесь не казарма!

– Ты смотри, какой нежный стал! – фыркнул дед. – К гламурной жизни быстро привыкаешь, да?

– Отвали! Или не понимаешь, что обратно в армию меня не возьмут?

– Мог бы на гражданке себе достойную профессию выбрать, а не у Эмки спортивным инвентарем для выпендрюжников торговать! Кофей у тебя хоть имеется?

– Нет, не имеется. Ни кофе, ни кофемашины.

– А это что?

Я даже не успел возмутиться, как дед Демид выхлебал сваренный кофе прямо из турки вместе с гущей.

– Слушай, дед, мне некогда с тобой беседы вести! – чувствуя, что закипаю, буркнул я. – Мне в магазин за новыми туфлями надо.

– Это, типа, на шопинг, что ли?

– На шопинг, да.

– И что ты за коммерсант такой, если у тебя даже модной кофемашины не имеется?! Вот у Эмки имеется.

– Хочешь кофе – свари его в турке.

– А ты, небось в етот… как его… в торговый центр поедешь? – не унимался дед.

– Поеду, да. У меня из обуви только кроссовки для бега и берцы. А в офис в туфлях ходят.

Тут дед оживился.

– Я с тобой еду!

Я напряженно сглотнул.

– В торговый центр?!

– Ну да! Новый год на носу, прикупим мне тоже костюмчик добротный и туфли. А потом устроим новогодний корпоратив в вашем с Эмкой офисе! Чур, я буду Дедом Морозом!

– Баба Нина не обрадуется.

– Хех, напугал ежа голой задницей!

Я шумно выдохнул. Задача усложняется. Хоть бы к обеду в офис добраться с таким раскладом.