Текст книги "Подлинная царица"

У Цесаревича было много друзей – всех возрастов и всех сословий, – которые играли с Ним. В их числе находились два мальчика – сыновья матроса, служившего ему, двое крестьянских мальчиков, к которым Он был очень привязан, и мой Тити, который носился сломя голову вместе с Наследником, переворачивая все вверх дном и получая от этого огромное удовольствие. Наследник Престола был столь же учтив, как и Его Сестры. Как-то раз мы с Ее Величеством сидели в Ее лиловом будуаре, и тут из соседней комнаты послышались возбужденные голоса Цесаревича и Тити.

– Думаю, это они ссорятся, – проговорила Государыня и, подойдя к дверям, прислушалась. Потом со смехом повернулась ко мне: – Вовсе они и не ссорятся, Лили. Алексей настаивает на том, чтобы первым в лиловую комнату вошел Тити, а добрый Тити и слышать об этом не желает!

У Цесаревича были Свои чудачества. Самым замечательным из них, мне кажется, была страсть копить разные предметы. Многие представители дома Кобургов отличались исключительной бережливостью. Возможно, у них-то Цесаревич и унаследовал эту черту. При всей Своей экономности, Алексей Николаевич был поразительно щедрым Ребенком, хотя из-за Его страсти к накопительству Государь часто немилосердно поддразнивал Сына. В период перебоев с сахаром Свою порцию сахара Он экономил, а потом с серьезным видом раздавал друзьям. Животных Он обожал, и Его спаниель Джой, на свое счастье, обрел дом в Англии. Главным любимцем Наследника в Царском Селе был некрасивый, песочного цвета с белыми пятнами, котенок, которого Он однажды привез из Царской Ставки. Котенка Он назвал Зубровкой и в знак особой привязанности надел на него ошейник с колокольчиком. Зубровка не был особым почитателем дворцов. Он то и дело дрался с бульдогом Великой княжны Татианы Николаевны, которого звали Артипо, и опрокидывал на пол все семейные фотографии в будуаре Ее Величества. Но Зубровка пользовался привилегиями своего положения. Что с ним стало, когда Императорскую Семью увезли в Тобольск, в ссылку, я не знаю³⁷.

Животных обожали все Царские Дети. Артипо, бульдог Татианы Николаевны, спал у них в комнате, к досаде Ольги Николаевны, которой мешал своим храпом. Любимцем Великой княжны Марии Николаевны был сиамский кот, а за год до революции Анна Вырубова подарила Анастасии Николаевне собачку породы пекинес.

Это крохотное создание окончило свои дни трагично. Любопытно отметить: многие считали Джемми несчастливой собакой, но это было такое милое животное. Ножки у Джемми были настолько короткие, что она не могла ни подниматься, ни спускаться по лестнице. Великая княжна Анастасия всегда носила ее на руках, и Джемми отвечала собачьей преданностью своей хозяйке и Ее Сестрам.

Джемми вместе с Царской Семьей отправилась в Тобольск, и отныне ее судьба ассоциируется с судьбой ее хозяев. Согласно одному из рассказов, труп собачки был обнаружен вмерзшим в лед в верхней части заброшенной штольни; другой автор утверждает, что Джемми защищала своих друзей в екатеринбургском подвале, смело бросалась на убийц и охраняла потерявшую сознание Великую княжну Татиану Николаевну, пока их обеих не застрелили. Говорят, что скелет Джемми обнаружили в кустах и опознали собачку по ее размерам и пулевому отверстию в черепе.

Если бы это славное существо могло говорить, то, думаю, призналось бы, что не желает лучшей судьбы, чем погибнуть вместе с милыми ему людьми, некогда одарявшими его любовью и лаской.

Его Величество был удивительно похож на Короля Георга V Своей внешностью. Но у Него были удивительные, незабываемые глаза. Глаза Его двоюродного брата, хотя и красивые, лишены того особенного выражения, которое свойственно Государю Императору. В них слились воедино грусть, доброта, смирение и трагизм. Казалось, Николай II предвидел трагическое будущее, но в то же время знал, что за бренной земной жизнью придет иная жизнь. Он был поистине «Божий человек». Более высокой похвалы, достойной светлой памяти умученного Государя, мне не найти.

Он обладал умением расположить к Себе. Когда вы находились в обществе Его Величества, то вы забывали, что перед вами Государь Император, всякая официальность в Нем отсутствовала. Он любил поддразнивать знакомых, от Него досталось и мне. Однажды я пешком гуляла по Ливадии, мимо проехало несколько экипажей, но я не обращала внимания на седоков. На другой день вечером, во время обеда в Ливадийском Дворце, Государь строго заметил, обращаясь ко мне:

– Лили, а вы знаете, нехорошо не признавать своих друзей!

– Но что вы хотите этим сказать, Ваше Величество? (франц.)

– Дело в том, – продолжал Император, – что Вы сделали вид, будто не заметили Меня вчера.

– Ваше Величество, такого не может быть!

– Еще как может, Лили. Я проезжал мимо Вас, несколько раз поклонился Вам, но Вы не захотели со Мной знаться. Скажите, чем Я Вас обидел?

Государь продолжал в таком духе до тех пор, пока я совершенно не растерялась.

Супругу он боготворил. Никто не посмел бы усомниться в глубине чувств, связывавших Их Обоих. Это был идеальный союз – брак по любви, и когда Их любовь подверглась испытаниям, то из этого горнила она вышла еще более прочной.

Николая II упрекали за слабоволие, но люди были далеки от истины. Ее Величество, которая была в курсе всего, что говорится о Государе и Ей Самой, как-то заметила в разговоре со мной, как же плохо знают подданные своего Императора.

– Его обвиняют в слабоволии, – проговорила Она с горечью. – Он самый сильный, а не самый слабый. Уверяю Вас, Лили, какого громадного напряжения воли стоит Ему подавлять в себе вспышки гнева, присущие всем Романовым. Он преодолел непреодолимое – научился владеть Собой, – и за это Его называют слабовольным. Люди забывают, что самый великий победитель – это тот, кто побеждает самого себя.

Во время другого разговора Ее Величество заметила, что Их с Государем обвиняют в том, что Они не желают окружать Себя настоящими людьми.

– Удивительное дело, Лили, – проронила Она. – Мы вот уже двадцать лет пытаемся найти настоящих советников, и все напрасно. Да и существуют ли они – эти настоящие советники!

Ее Величество всегда возмущалась злобной клеветой, направленной против Государя.

– Удивительно, что Его не обвиняют в излишней доброте. Во всяком случае, это было бы правдой! – воскликнула Императрица.

Что касается себя, то клевета в Ее адрес Ее трогала меньше.

– Почему людям непременно необходимо перемывать Мне кости? – вырвалось у Нее. – Почему они не оставят Меня в покое?

А однажды Она возмутилась:

– С какой стати они утверждают, будто Я симпатизирую немцам? Двадцать лет Я прожила в Германии и двадцать лет в России. Все Мои интересы, будущее Моего Сына связаны с Россией. Следовательно, разве Я могу быть кем-то другим, а не русской?

Ее Величество клеймили за то, что Она оказывала вредное влияние на Государя, и этому «вредоносному» влиянию приписывали все беды, выпавшие на долю России. Но «влияние» Ее ничем не отличалось от влияния на Своего Мужа всякой любящей женщины. Если же оно как-то и отличалось, то происходило это бессознательно. Иначе и быть не могло. Я заявляю это с полной ответственностью, понимая, что тем самым могу навлечь на себя гнев и враждебное отношение. Непременно зададут вопрос, по какому праву я смею вступаться за Женщину, которую подвергли суду и признали виновной. Да, я смею встать на защиту Ее. Действительно, имя мое не известно широким кругам публики, но никто из тех, кто жил в Царском Селе и Петрограде, не станет отрицать, что Ее Величество удостоила меня своей дружбы и доверия.

Государю, как и Ее Величеству, свойственна была добросовестность. Прежде чем прийти к какому-то определенному выводу, Он лично проверял состояние дел. Во время войны Государю были представлены на утверждение образцы новой формы. Чтобы испытать новое обмундирование, Он надел его вместе с полной выкладкой и прошагал тридцать верст. Когда Государь прошел мимо часовых в форме простого рядового, те его не узнали, что весьма позабавило Его Величество. В результате после некоторых изменений, предложенных Государем, обмундирование было принято.

Государыня главным для себя лицом считала Государя Императора. Только и было слышно от Нее: «Так же-лает Его Величество», «Так сказал Его Величество»; Она была очень нежна с Ним: материнское чувство проявлялось даже в любви к Своему Супругу. Государыня очень заботилась об Императоре, – возможно, это объяснялось тем, что Он много страдал из-за любви к Ее Величеству.

Как супруги Они составляли одно целое. И стремились Они к простому человеческому счастью. Вкусы Государя были самыми непритязательными, Государыня отличалась застенчивостью и склонностью к уединению. Характеры Их были схожи, и вот это сходство – которое как нельзя кстати, когда речь идет о простых смертных, – оказалось роковым для Них как правителей империи. Я вовсе не хочу сказать, что Они хотя бы на мгновение отстранялись от возложенных на Них обязанностей. Напротив, они всегда готовы были нести бремя Царского Служения, но Они не учитывали, что наступили «вывихнутые» времена, что долг Их состоял в том, чтобы постоянно быть на виду, как бы в огнях прожекторов, заливающих беспощадным светом трон. Я не думаю, что Они спасли бы Россию, если бы даже следовали требованиям времени.

С Императором Николаем II и Императрицей Александрой Федоровной произошло то же самое, что произошло с Людовиком XVI и Марией-Антуанеттой. Российские монархи, подобно своим французским предтечам, были призваны править страной, зараженной революцией, драконовы зубы которой были посеяны недобрыми руками их предшественников. Французское общество было столь же экстравагантным и экзотичным, как и русское. Роковое предзнаменование уже было начертано на стенах Версальского и Зимнего Дворцов, но государи тогдашнего времени, как и нынешнего, его не замечали. Людовик XVI мечтал о том, чтобы его оставили в покое и дали ему возможность работать у себя в мастерской – изготовлять замки и чинить часы, а Мария-Антуанетта вздыхала о бесхитростных радостях Трианона и пасторальной жизни жены земледельца.

Николай II слесарем стать не желал, Он хотел одного – жить жизнью получившего хорошее воспитание джентльмена. Рыцарь по своей природе (тут английский автор прав), Он больше, чем кто-либо, соответствовал идеалу монарха, каким Он представляется ученику английской частной школы. Государыне Трианон был не нужен, Ей нужен был домашний очаг; однако хотя она любила Россию, та всегда относилась к ней враждебно. Этого Она так и не осознала, как не осознала того, что крестьяне совсем не хотели, чтобы Она попыталась их понять.

Его Величество отличался недюжинным умом и поразительной зрительной памятью, свойственной и Его двоюродному дяде, Королю Эдуарду VII³⁸. Однажды, когда мой муж был удостоен приема Императором после награждения орденом, на приеме присутствовал полковник одного сибирского полка. Его Величество протянул руку полковнику.

– Я уверен, что мы с вами уже встречались, – проговорил Он.

– Так точно, Ваше Величество.

– Да, но где? – задумался Государь. Но лицо Его тут же прояснилось. – Ах да, мы с вами встречались двенадцать лет назад, когда Я проезжал через Саратов.

Его Величество любил бывать на свежем воздухе. Он был отменным стрелком, превосходным спортсменом. У Него были чрезвычайно сильные руки. Излюбленным Его развлечением являлась гребля. Он любил байдарку и каноэ. Когда Императорская Семья отдыхала в финских шхерах, Государь, бывало, проводил на воде целые часы.

И Государь, и Императрица недолюбливали Кайзера. Я заявляю это определенно. Они и до войны редко произносили его имя, и мне определенно известно, что страсть Кайзера к театральным эффектам претила Им Обоим. На борту своей яхты Вильгельм II прибыл в 1903 году в Ревель, чтобы присутствовать на военном смотре. В это же время в Ревеле находился и Император Николай II, приплывший туда на своем «Штандарте». После того как Кайзер нанес официальный визит Русскому Царю, оба судна обменялись сигналами.

– Что за сигнал он поднял? – поинтересовался Государь.

– Ваше Величество, – доложил один из офицеров, – сигнал с «Гогенцоллерна» гласит: «Адмирал Атлантического океана приветствует адмирала Тихого океана».

Государь рассердился:

– Ах вот оно что. Поднимите сигнал «Благодарю». Этого будет достаточно.

Кайзер произвел невыгодное впечатление на офицеров и экипаж «Штандарта». Он без разбора со всеми здоровался за руку, что вызвало замешательство и насмешки. Все облегченно вздохнули, когда «адмирал Атлантического океана» покинул корабль.

Их Высочествам не нравилось, когда при Них упоминали имя Кайзера, но некоторые офицеры любили Их поддразнивать. Стоило кому-нибудь из офицеров оказаться во Дворце, как следовал неизменный вопрос к Великим княжнам:

– Как сегодня чувствует себя дядя Вилли?

– Никакой он Нам не дядя, и вообще мы не хотим слышать его имени³⁹.

Во время войны Россию часто называли страной слез и нищеты, но это совершенно неверно. Никогда еще крестьяне не были так богаты, как во время великой войны. Ни о каком недовольстве в провинции не было и речи. Жены получали большие пособия за мужей, да и сами могли без труда заработать лишние деньги. Каждый парень щеголял в лакированных сапогах, каждая девушка имела возможность наряжаться. Конечно, погибших оплакивали, но нужды в России не было.

Его Величество разрабатывал большие планы, с тем чтобы облегчить жизнь лицам, получившим увечья на службе Царю и Отечеству. Он намеревался наделить землей всех раненых, увечных и награжденных орденами воинов, выделив им наделы из земель, принадлежавших Короне, после того как война закончится. Он разрабатывал различные земельные реформы, но революционеры настраивали помещиков против Государя, утверждая, будто бы Он хочет стать щедрым за их счет, а не за собственный!

Английскому читателю даже трудно себе представить, сколько заговоров, сколько покушений вынашивалось в ту пору в России. Не раз Ее Величество лишь чудом избегала смерти. Ее недолюбливали все классы общества, но, по счастью, Она не догадывалась о пределах низменности, до которой доходила ненависть «доброхотов». Вряд ли можно придумать какое-то преступление, в котором Ее бы не обвиняли. Заявляли, что Она истеричка, что Она одержима религиозным маниакальным чувством, что Она германский агент, что Она изменница, распутна, как Мессалина.

Утверждали, будто это наделенная сильной волей интриганка, подавившая Своего слабовольного Супруга, орудие в руках похотливого подлого мужика, будто бы Она наполовину ведьма, наполовину мистик. Подлинная Царица, твердая в своих убеждениях, верная, преданная жена, мать и друг, никому не известна. Благотворительной Ее работе приписаны эгоистичные мотивы, глубокая Ее религиозность стала предметом насмешек, сама Ее национальность, от которой Она с такой готовностью отрешилась, подвергалась незаслуженному осуждению. Она знала и читала все, что говорили и писали о Ней, однако, несмотря на то что авторы анонимных писем пытались очернить Ее, а журналисты обливали Ее грязью, ничто не прилипало к Ее чистой душе.

Я видела, как Она бледнеет, как глаза Ее наполняются слезами, когда что-то особенно подлое привлекало Ее внимание. Однако Ее Величество умела видеть сияние звезд над грязью улицы.

Глава V

Я расскажу о Григории Распутине, каким я его знала. Мое знакомство с ним продолжалось с 1910 по 1916 год, но попытаться сказать хотя бы одно слово в его защиту – это все равно, что попробовать в одиночку расчистить авгиевы конюшни. Как мужчина, как человек, оставивший недобрый след в истории, он не представляет для меня особого интереса, и, зная, насколько предубеждено против него общественное мнение, сначала я не хотела упоминать его имени на страницах своей книги. Однако меня вынудили к этому. Мне указали, что мое молчание могло быть истолковано как признание не только его вины, но и вины Ее Величества. Последнее соображение заставило меня отказаться от первоначального решения и представить правдивый рассказ о человеке, который якобы играл столь важную роль в последние годы существования Российской Империи.

Если я заявлю, что не видела ничего дурного в Григории Распутине, то меня назовут лгуньей или же недалекой женщиной. Причем последнее определение будет самым мягким по отношению ко мне. И тем не менее это истинная правда, что мы никогда не видели отрицательной стороны в его натуре. Возможно, объясняется это тем, что некоторые люди обладают двойственной натурой. Мне приходилось слышать о лицах, которые в домашней обстановке были ангелами во плоти, но стоило им шагнуть за порог дома, как они окунались в такой разврат, что современный французский роман покажется вам сущим пустяком. Однако их родные и близкие даже не догадывались ни о чем. Им не составляло никакого труда ввести в заблуждение и своих друзей. Порой темная сторона их натуры так и оставалась никому не известной, и они оканчивали свои дни в глазах общества как истинные христиане. Но если даже, вследствие каких-то непредвиденных обстоятельств, становилось известно о тайных пороках этого лица, о его преступных наклонностях, то люди, знавшие его близко в течение многих лет, почти наверняка усомнились бы в их существовании.

Какое-то постороннее лицо заявляет вам, что ваш близкий знакомый отъявленный лжец и сладострастник. Неужели вы ему поверите? Вряд ли, если вы достойны называться другом! Наверняка вы посоветуете «доброжелателю» не попадаться вам больше на глаза. Если же вы позволите, чтобы яд сомнения начал подтачивать ваш ум, то вы встанете на один уровень с клеветником.

Ее Величество отказывалась верить сплетням о Распутине, потому что никогда не видела ничего плохого с его стороны, к тому же Они с Государем сами протянули ему руку дружбы. В нежелании Императрицы отвернуться от Распутина не было ни малейшего следа привязанности, той чувственности, которая отличала Екатерину II и которую столь великодушно прощали в ней ее подданные. Ее Величество унаследовала от своей знаменитой бабушки – Королевы Виктории – ее целеустремленность и независимость и не допускала, чтобы кто-то указывал Ей, как Она должна поступать. Своим сильным характером Она напоминала Английскую Королеву.

Не хочу сравнивать Распутина с Джоном Брауном⁴⁰ – они так же далеки друг от друга, как Южный и Северный полюс, – но я хочу отметить в этой связи, что как Английская Королева называла Джона Брауна своим другом, так и русская Императрица называла тем же именем Григория Распутина. В глазах как той, так и другой ни косые взгляды родственников, ни враждебность толпы не были убедительным основанием для того, чтобы пожертвовать другом. Но на этом параллель и заканчивается.

В Петроград Григорий Распутин пришел как паломник, пешком. Весь путь он проделал с веригами на теле – с тем, чтобы странствие оказалось трудным и причиняло ему боль. Если бы какой-то пилигрим решил совершить такое же путешествие из Эдинбурга в Лондон, его бы осудили за бродяжничество и, вероятнее всего, отправили в сумасшедший дом. Случаи такого рода в Англии – неслыханное явление, но в России подобное происходило сплошь и рядом. Мы так привыкли ко всему необыкновенному, что, полагаю, русский обыватель ничуть бы не удивился, если бы встретил на улице Архангела Гавриила!

Распутина познакомили с Гермогеном, иерархом Православной Церкви, другом монаха Илиодора, который пользовался большой популярностью среди жителей Поволжья. Главная идея Илиодора состояла в том, чтобы создать собственную секту, но ему это не удалось, и впоследствии он был отрешен от сана священнослужителя. Справедливо или нет, но он приписал свое падение действиям Распутина. Гермоген был твердо убежден в том, что Распутин наделен духовностью, он также с интересом отнесся к его самоотверженному паломничеству. Распутин произвел на него такое впечатление, что он решил представить «старца» Великой княгине Милице Николаевне, черногорской княжне, вышедшей замуж за Великого князя Петра Николаевича, а также ее сестре, Анастасии Николаевне, супруге Великого князя Николая Николаевича-младшего. Обе эти Великие княгини увлекались разновидностью мистицизма, скорее оккультизма. На них Распутин произвел не меньшее впечатление, чем на епископа Гермогена, и обе на каждом шагу принялись расхваливать своего нового знакомца.

В тот период Великие княгини находились в очень хороших отношениях с Ее Величеством, так что ничего удивительного, что они мало-помалу вызвали в Ней интерес к сибирскому паломнику. Кончилось тем, что Государь и Императрица выразили желание встретиться с Распутиным.

Вскоре «старец» был представлен Их Величествам. Я еще раз подчеркиваю, что подобные вещи могли происходить только в России, поэтому не следует подходить к делу Распутина с английской точки зрения. Этот неотесанный крестьянин, появившийся в обществе Их Величеств босым, в тяжелых веригах, нисколько не был поражен дворцовой роскошью, с Государем говорил, не заискивая перед Ним. Как и многие другие, Император был поражен простотой и откровенностью Распутина. Никаких заметных перемен в жизни сибирского крестьянина эта встреча не принесла. Для Их Величеств это было всего лишь любопытное знакомство. Когда я впервые встретила Ее Величество, Она ни разу не упомянула при мне о Распутине.

По моему убеждению – а я говорю с полной откровенностью, – Распутин был, сам того не ведая, орудием в руках революционеров. Если бы в период с 1910 по 1916 год был жив Иоанн Кронштадтский, то из него бы сделали второго Распутина. Революционерам надо было найти какое-то лицо, чье имя можно было бы связать с именем Императрицы, – имя, связь которого с Царской Семьей подорвала бы престиж Их Величеств среди высших слоев общества и в то же время скомпрометировало бы и свело на нет преклонение перед Царским именем класса крестьян. Один из членов Государственной Думы как-то прервал оратора-революционера, громившего Распутина, такими словами:

– Если вы так настроены против Распутина, то почему же вы его не убьете?

И получил поразительный, но правдивый ответ:

– Убить Распутина! Да пусть бы он жил вечно! В нем наше спасение!

На положение Распутина смотрели по-разному. Одна часть общества относилась к нему как к провидцу. Не сомневаюсь, что это был в определенной мере патологический интерес. Другие видели в нем как бы «учителя», придавая ему некое мистическое значение. Третьи заискивали перед ним корысти ради, рассчитывая с его помощью приобрести влияние на Ее Величество. Стыдно должно было быть не Распутину, а тем, кто использовал его в собственных эгоистических целях.

Как-то раз Распутин был приглашен в гости одним известным генералом, но когда этот господин понял, что своим радушием ничего не добьется, тотчас прогнал прежнего своего друга. Распутину пришлось перебраться в тесную квартирку, где он существовал за счет добровольных пожертвований его почитателей. Жилье «старца» было весьма скромным, питался он довольно скудно, а вино ему приносили в качестве подарка лишь в последний год его жизни.

Анна Вырубова впервые встретилась с Распутиным после того, как решила развестись со своим мужем. Как я уже упоминала, брак ее с лейтенантом Вырубовым оказался неудачным, и их отношения прервались весьма прискорбным образом. Однажды, когда Анна потчевала пришедших к ней в гости Государыню и генерала Орлова, неожиданно из плавания вернулся лейтенант Вырубов. Так как полицейские офицера не узнали, то не захотели впустить в его собственный дом. После того как Ее Величество уехала, между ним и его женой произошла отвратительная сцена, и Анна была жестоко избита. Анна отказалась продолжать с ним совместную жизнь и вернулась к родителям. История эта получила огласку, и для того, чтобы утешить Анну, «черногорки» отвели ее к Распутину⁴¹.

Была ли в их действиях ошибка или же нет, сказать не решаюсь. На мой взгляд, они оказали ей медвежью услугу, поскольку Анна Вырубова была чрезвычайно впечатлительной, неврастенической особой, на воображение которой было нетрудно воздействовать с помощью удачной мизансцены. И такая мизансцена была налицо. Униженная и оскорбленная молодая женщина была принята во дворце Великой княгини Анастасии Николаевны с невероятной помпой. Происходившее во дворце скорее всего напоминало собрание сторонников какой-то религиозной секты.

Неожиданно дверь открылась и появился Григорий Распутин. Он оказался в самом центре смотревших на него с обожанием поклонниц, не обращая внимания на их восторг. Он излучал мир и покой, он воплощал Сильного Мужчину, который является любимым идеалом всех представительниц слабого пола. Анне, лишившейся иллюзий, чьи чувства были растоптаны, Распутин казался штилем, который наступает после шторма. Вместе с ней он молился, утешал ее. Она решила, что может ему довериться. Она совсем забыла о той социальной пропасти, которая их разделяла. Распутин представлялся ей некоей опорой, а Анне всегда был нужен кто-то, на кого она могла бы опереться. Это слабое, милое, доверчивое существо не умело обходиться собственными силами. С этого-то и началось их сближение. Я уверена, что Анна не любила его как мужчину (хотя она всегда была в кого-нибудь влюблена), однако он оказывал на нее влияние – главным образом как духовный наставник.

Я полагаю, что в тот период времени Ее Величество встречала Распутина лишь изредка, зато его можно было встретить в обществе обеих «черногорок», которые «открыли» его и теперь заявляли всем и каждому, что сибирский крестьянин, несомненно, «провидец». Это раздражало Императора, и в следующий раз, встретившись с Распутиным, Он спросил того, каким он видит будущее.

– Царь-батюшка, да не могу я предсказывать будущее, – взмолился Распутин.

– Отчего же Их Высочества утверждают, что Вы умеете предсказывать будущее? – сердито спросил его Император. Когда же Ее Величество задала ему тот же вопрос, то получила от крестьянина тот же ответ.

Зачем «черногоркам» понадобилось утверждать, будто бы Распутин наделен даром предвидения, никто не узнает никогда. Возможно, тут были какие-то политические мотивы, однако после того, как Распутин опроверг их заявление, обе Великие княгини отреклись от своего прежнего протеже и ополчились против него вместе с Гермогеном. Именно к этому периоду восходит начало бесконечных интриг против сибирского крестьянина, поскольку Илиодор и Гермоген испугались, что Распутин может приобрести большее, чем они, влияние при Дворе.

Теперь я должна коснуться мнимого влияния Распутина на Ее Величество. Несомненно, Ее подсознательная вера в то, что он наделен сверхъестественными способностями, была основана на целом ряде обстоятельств. Цесаревич заболел, приступ недуга угрожал Его жизни, и Родители были в отчаянии. Всякая мать, имеющая единственного сына, читая эти строки, согласится, что слово «отчаяние» как нельзя точно определяет состояние родительницы, оказавшейся в подобном положении.

Государыня в буквальном смысле была сама не своя; именно тогда кто-то предложил послать за Распутиным. Когда он появился во Дворце, бедные родители воспряли духом. Сибирский крестьянин молился у постели Больного, и Ребенку, казалось, тотчас же стало лучше. В версиях, которые использованы в фильме и «романе», нет ни доли правды. Совпадение, одно лишь совпадение может объяснить улучшение здоровья Цесаревича в тот именно момент, когда Распутин возносил к Господу свои жаркие молитвы.

Я познакомилась с Распутиным незадолго до его стычек с епископом Гермогеном. Муж мой отправился на борту яхты «Полярная звезда» в Копенгаген, сопровождая Вдовствующую Императрицу Марию Федоровну, и с нетерпением ждал меня в Дании. Если бы я поехала к нему, мне пришлось бы оставить Тити у моей мамы, и хотя я готова была пойти навстречу пожеланиям супруга, покидать ребенка мне не хотелось. Таким образом, я была в некоторой растерянности. Анна заметила, что я чем-то встревожена.

– Послушайте, Лили, я знаю одного человека, который может вам помочь, – произнесла она.

– Кто же этот человек? – спросила я.

– Григорий Распутин, – ответила Анна.

Я совсем не жаждала познакомиться с Распутиным – во мне не было той безграничной веры в него, которая свойственна была Вырубовой, – но, чтобы доставить ей удовольствие, я согласилась. И она повела меня в его «орлиное гнездо». Дело в том, что его квартира была у самой крыши. Затем она оставила меня.

Некоторое время я сидела в ожидании в небольшом кабинете и не заметила, как в него вошел какой-то мужчина – настолько бесшумными были его шаги. Это был Распутин. Наши взоры встретились. Я была поражена его жутковатой внешностью. На первый взгляд он был простым русским крестьянином, но его глаза цепко держали меня в своей власти. Сверкающие стальные глаза, которые, казалось, видят тебя насквозь. Лицо бледное, худое, длинные волосы, темно-русая борода. Роста невысокого, но казался высоким. Одет по-крестьянски: русские сапоги, рубаха навыпуск, длинная черная поддевка. Шагнув вперед, он взял меня за руку:

– Ага, понятно. Тебя что-то тревожит (он всем говорил «ты»). Только нет ничего в жизни такого, из-за чего стоит беспокоиться. Все проходит, как сказано в Писании. Вот так-то.

Потом он посерьезнел.

– Надобно верить. Господь один твой пастырь. Ты разрываешься между мужем и ребенком. Кто из них слабее? Ты думаешь, дите слабее. Вовсе нет. Дите слабое ничего не натворит, а мужчина может наделать делов.

Распутин посоветовал мне ехать в Копенгаген, но я его совету не вняла. На следующий же день я уехала из Петрограда в провинцию, – пожалуй, назло ему! Но впечатление, которое произвел на меня Распутин, было очень ярким. Он одновременно притягивал к себе, отталкивал, тревожил и успокаивал. Глаза же его вызывали ужас и отвращение. Когда Ее Величество приветствовала меня со словами: «Значит, Лили, вы видели нашего друга? Он всегда вам поможет», я Ей ничего не ответила.

Вторая наша встреча с Распутиным состоялась зимой. Тити серьезно захворал. Существовала опасность, что у него дифтерит. Бедный мальчуган метался в горячке. Анна, то и дело справлявшаяся о его здоровье, позвонила мне и сказала:

– Лили! Мой тебе совет: попроси Григория прийти и помолиться.

Я колебалась, зная, как не любит мой муж все, что граничит со сверхъестественным. Но, увидев, как страдает малыш, я решилась. Что предосудительного в том, что человек будет молиться об исцелении больного ребенка? Распутин обещал прийти тотчас же. И он действительно пришел скоро. Но не один, а в обществе пожилой женщины в монашеском одеянии. Это странное существо отказалось войти в детскую, а село на ступеньки и начало молиться.