Текст книги "Рождается весна. Стихи"

Рождается весна
Стихи
Юлия Иосифовна Ершова

Дизайнер обложки Анна Ивановна Ершова

© Юлия Иосифовна Ершова, 2017

© Анна Ивановна Ершова, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-1900-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Хищный с другой стороны

 
Порвались нервы на уровне глаз.
Хотел я стать первым, но он мне не даст,
Коварный и хищный с другой стороны,
Порвались нервы об его клыки.
 
 
Зачем ты терзаешь годами меня?
Людского покоя не знал я и дня.
Чужие мысли в моей голове,
Судьбой обреченный страдать на земле.
 
 
Хотел полюбить – рукой звёзды зажечь,
Но он запретил – вздыбил волчую шерсть,
Железным кольцом мою грудь он сдавил,
И я никогда никого не любил.
 

Уставший поезд

 
Этот поезд дальше не идёт,
Он не в силах больше двигаться и ждать
Остановку, где навечно обретёт
Упоительную тишь да благодать.
 
 
И колёса больше не стучат,
Опустились  шторки на окне.
Чай остыл и незачем искать
Смысл жизни в стареньком купе.
 

Хатынь

 
Сквозь скорбный стон колоколов Хатыни,
Тяжёлый заунывный перезвон,
Мы слышим плач людей поныне
И видим пламя ада до сих пор.
 
 
Однажды небо задохнулось гарью,
Когда предсмертный женский крик
Проклял фашизм…
Тогда последний луч поник.
 
 
«Сынок, не плачь, не плачь – не надо,
Ты будешь, маленький мой, жить…
Палач, ну пощади детей, проклятый,
За что невинных хочешь погубить?»
 
 
Но так неумолим каратель в адской каске,
Он бог войны, он воин, он герой.
Палил живых людей.
Лицо в холодной маске.
Над смертью возвышая чёрный облик свой.
 
 
…
Зловещая осталась тишина,
И не поют здесь больше птицы,
И до сих пор дымится чернота,
А в дыме стонут не проявленные лица.
 

Весна

 
Рождается весна
Мучительно и долго
Сквозь хриплый мокрый стон
Сползающей зимы.
Зачем куда-то ехать?
Сверну я с полдороги
И стану целовать
Чуть влажные кусты.
Их липкий горький сок
Вопьётся в мои губы,
И многим не понять —
Рождается душа,
Рождается душа
Сквозь боль мою и муки,
Родится лишь в любви,
Без сладости греха.
 

Тонкую берёзку…

 
Тонкую берёзку со свежею листвою
Обломал вдруг ветер утренней порою.
Бледное, увядшее деревце лежало,
А обидчик лютый? Да, увы, сбежал он.
Быстро улетел он странствовать по свету.
Весело, задорно улыбался лету.
На бегу лаская девичьи колени,
Опустился в рощу, растревожив тени.
Вместе с соловьями распевал он трели,
Шелестел травою в луговой постели.
Но однажды ночью, ночью очень тёмною
Повстречал скалу он, гордую и чёрную.
Долго так у ног её вился и кружился,
Но о холод каменный всё-таки разбился…
 

Ушёл

 
Ушёл,
Остались лишь следы
в снегу.
С трудом
Я гордость в кулаке
сомну.
Скорее позови, я
прибегу!
Окно,
Всё в ледяных узорах
разобью.
В снег
Прыгну.
На твоих следах
Усну.
 

Упустила

 
Ты моё упущенное счастье,
Ты моя несмелая мечта,
Ты безумство наслажденья страстью.
Старая, уставшая тоска.
 
 
Ты, чье сердце покорила
Смелым взглядом и души огнём.
Обожгла, случайно упустила
И теперь горюю день за днём.
 

Тёща! Не томи

 
Я надел свой старый тёмный свитер,
Весь пропахший дымом от костров.
Отпустите меня, тёща, не томите,
К той, которой улететь готов.
К женщине, которой просто любит,
Любит бескорыстно и не ждёт,
Знает, что судьба её погубит,
Сплетня стороной не обойдёт
 

Моей собаке

 
Звёздочка моя погасла,
Сникла так внезапно.
Свалка горького лекарства
Ненавистна, гадка.
 
 
Я с твоим последним вздохом
Потеряла сердце,
Моя маленькая кроха
В лапах жуткой смерти.
 
 
Жёлтым тонким одеялом
Я тебя укрыла,
Ты как будто тихо спала
Я ж – волчицей выла.
 
 
Нос сухой, опали уши,
Лапки омертвели.
Выпила слезами душу
Моя боль, моя потеря.
 
 
Так хочу стать той землёю,
Что тебя обняла.
Каждой ночью, словно дочку,
Я б тебя качала.
 

Как повстречать свою мечту

 
Как повстречать свою мечту,
Забыть души покой?
И быть счастливой наяву
В простой любви земной.
 
 
Увидеть глаз любимых взор,
Почуять сердца стук
И покорить с тобой простор,
И разомлеть от ласки рук.
 

Рядом дети, говорят!

 
Главные герои: Лёша – почти три года, Лиза – почти пять.
 
 
                         ***
Лёша с микрофоном-игрушкой в руках приближается к музыкальному центру:
– Мама, включай Шаляпина, я петь буду!
 

 
                          ***
 
 
Лиза просит маму подойти к проигрывателю.
Лиза:
– Мам, включи Шаляпина, я его очень люблю!
Мама перебирает диски:
– Лизонька, а кого ты ещё любишь слушать?
Лиза:
– Мама, у нас ведь два диска Шаляпина, так их обоих я и люблю!
 

 
                           ***
 
 
Лиза упросила девятнадцатилетнюю сестру пойти вместе к однокурснице на день рождения. Почти ночью возвращаются домой, Лиза очень довольная. Мама переодевает маленькую дочь и спрашивает:
– Лизонька, ты такая весёлая, наверно, подружилась с кем-нибудь?
Лиза покровительственно улыбается:
– Ха-ха! Не подружилась – а поженилась!
 

Сирень

 
Уныние сжимает сердце,
И всё слабее жизни вздох,
Я, как воды, желаю смерти,
Ручей любви моей иссох.
Мне трудно совладать с собою,
К спасенью больше не стремлюсь.
Сорву бесчувственной рукою
Сирень и со слезой качусь
По тёплым, как ладони, листьям
В зияющий пожрети мя песок.
И вянут на глазах сиреневые кисти,
Прости, невинно убиенный малышок…
 

Песня Журавлей

 
От твоих седых волос
Пахнет осенью,
И закутал ветер в них
Сухой листок.
Болью проскользил
По мраморному озеру
Гордый взгляд,
Скрывающий порок.
 
 
Проникая постепенно
В душу осени,
Утонула в сырой тени
Убежавших дней,
Где тебя забыли,
Подло бросили,
Отозвалась в сердце
Песня журавлей.
 

Я рисую твоим пальцем

 
Я рисую твоим пальцем на песке.
Дом, кораблик с парусом, волна.
Детская ладошка в маминой руке,
Щёчка, нежность и душа у нас одна.
 
 
Мы мечтаем вместе убежать
В домик маленький созвездия мечты,
Даже папу нам не стоит брать,
На кораблик сядем только я и ты.
 
 
Ты большая, научилась говорить,
И поэтому садишься впереди.
Море сердится, скорее надо плыть.
Наш кораблик, бурю победи!
 
 
Я рисую твоим пальцем на окне
Дом, кораблик с парусом, волна.
Оживает наш рисунок на стекле.
Врач молчит – проиграна война.
 
 
Детская ладошка у меня в руке,
Крест нательный заставляет жить.
Домик наш на золотом песке
Тебе, море, никогда не смыть!
 
 
Я рисую одним пальцем на холме
С парусом кораблик для себя.
Пусть быстрее он примчится на волне
Той, что в вечность унесла тебя.
 

Гимн Жнеца

 
Смерть грешника люта.
Геенна разевает пасть.
Открыты адовы врата,
Настала зверя власть.
 
 
             Жнец придёт,
             Когда созреет плод, созреет.
             Только Сын
             Согреет кровь твою, согреет.
 
 
Смущает душу мрак,
Как мысль, она быстра.
Спасенья вечный враг
У смертного одра.
 
 
             Жнец придёт,
             Когда созреет плод, созреет.
             Только Сын
             Согреет кровь твою, согреет.
 
 
Ты чуешь лязг зубов,
Боишься терпеть зло.
Зачем во тьме грехов
Желал творить его?
 
 
             Жнец придёт,
             Когда созреет плод, созреет.
             Только Сын
             Согреет кровь твою, согреет.
 
 
             Только Сын.
 

Ушёл из дома Господин

 
Сказал ты просто:
– Ухожу!
– Иди, тебя не удержу.
Закрыта дверь, остыл камин.
Ушёл из дома семьянин.
 
 
Обида давит на глаза,
С ресниц стекает бирюза.
Сыночек спит, горит рассвет,
Опоры в доме больше нет.
 
 
Прошли былые времена:
Рожала сыновей жена,
Росли дома, цвела земля.
И только крепкая семья
 
 
Могла блюсти России стать.
Какая это благодать!
 
 
Закрыта дверь, остыл камин,
Ушёл из дома Господин.
 

Март

 
Как всегда, целует окна
мокрый снег,
Как всегда, рыдая, небо —
прячет свет,
Как всегда, стенает ветер:
смысла нет!
Замерзает, исчезает человек.
 
 
Как всегда, устанет виться
зимний век,
Как всегда, изранит душу
в кровь поэт,
Как всегда, родится март
стихам в ответ.
И подснежник поцелует человек.
 

Летучий Голландец

 
Небо прячет свет,
С плеч срывая ночь.
Дьявольский стилет
Смог тебе помочь.
             Капитан призраков сонный, мрачный,
             Соль на ране, желчь на губах.
             Сотни лет проклят корабль прозрачный,
             Ищет смерть на коварных волнах.
Море хлещет ром,
Изрыгая зло.
Давит сапогом
Бутылей стекло.
             Капитан призраков сонный, мрачный,
             Соль на ране, желчь на губах.
             Сотни лет проклят корабль прозрачный,
             Ищет смерть на коварных волнах.
Демон гложет твердь,
Преграждая путь.
Не преодолеть
И не затонуть.
             Капитан призраков сонный, мрачный,
             Соль на ране, желчь на губах.
             Сотни лет проклят корабль прозрачный,
             Ищет смерть на коварных волнах.
Не вместит земля,
Не простит вовек
Клятву корабля:
Не сходить на брег.
             Капитан призраков сонный, мрачный,
             Соль на ране, желчь на губах.
             Сотни лет проклят корабль прозрачный,
             Ищет смерть на коварных волнах.
Сента ждёт зарю,
Поднимая крест.
Речёт алтарю:
Милости с небес.
             Капитан призраков сонный, мрачный,
             Соль на ране, желчь на губах.
             Сотни лет проклят корабль прозрачный,
             Ищет смерть на коварных волнах.
 

Прошу оставить чистыми следы

 
Я забываю нежный возраст свой,
Годами испытаний укрывая.
А всем, кто населяет шар земной,
Дарю его и тихо ускользаю.
 
 
Прошу оставить чистыми следы,
Упрёкам справедливости не верить.
Отбросив пустозвонье суеты,
Шаги мои любовью только мерить.
 
 
Вложите хлеба нищему в суму,
Распутайте клубок его страданий,
А верить на слово прошу Тому,
Кто вечность пьёт из чаши мирозданья.
 
 
Я замедляю невесомый шаг.
И частию себя, что вне паденья,
Шепну другой (та обратилась в прах):
– Усни с надеждой – скоро воскресенье!
 

Два взгляда. Из семейной жизни

 
Мой брошенной собаки взгляд, такой молящий,
Подать хоть капельку положенной любви,
Надеждой присыхает к тем плечам болящим,
Чья гордость пенится от неба до земли.
 
 
Твой в липкую усталость взгляд, навек запавший
Таит, безумный, не единственный упрёк.
Оттенки услаждений – чад греха познавший,
Опять мне дарит равнодушия цветок.
 

В детство

 
                           Детская песенка.
                           Автор текста (слов):
                                А. Жаров
                       «Взвейтесь кострами, синие ночи!
                       Мы пионеры, – дети рабочих…»
 

 
Плачу я. Плачу и падаю
В детства созвездие.
Надо ли
Глупо смеяться и праздновать
Старые главные праздники?
И на линейки опаздывать.
Так надоели те галстуки
 
 
Алые. Алые, красные
Шёлком горячим
Напрасно ли
В небо взвивались мы синее,
Пламенем рвались в те ночи и
Дни материнской России, где
Пели: «мы дети рабочих»?..
 

Выплакать Апрель

 
Распахнула веки снежные Весна,
Пробудилась красна дева ото сна.
Отыскала я в подснежниках Апрель,
Опустила во девИчью колыбель.
 
 
И ворвался скрипки верхний обертон —
Кипятком пронзило… падал в небо стон…
И земля открылась, вымылась белО,
К ней опять вернулось доброе тепло.
 
 
Встрепенулся ветер – нет уже тоски,
Засевает травы, дышит в ручейки.
Всё напилось жизнью, только мой Апрель
Пересохшей кистью ранил акварель.
 
 
Не вкусила ласки допьяна Весна:
Не хватило краски. Злая Тишина
Окружила землю. Руки подняла,
Нашептала ядом. Та занемогла,
 
 
Опустила веки. Камнем клеветы
Высекают искры будущей войны.
Услаждая зависть, судьбы и мечты
Разбивают часто в маске доброты.
 
 
Мне смириться надо, выплакать апрель
И поставить во седьмую параллель.
Во седьмую, во земную параллель.
Полюбил весну чужую мой апрель.
 

Рождается весна мучительно и долго…

 
Рождается весна мучительно и долго
Под хриплый мокрый стон сползающей зимы.
Сбивается с дороги ветер, не умолкнет
Молитва уст его от неба до земли.
 
 
Постылая машина, боле не желаю
Глотать моторный воздух! Вслед мне не дудеть!
Перчатки – на капот, ключи – не доверяю…
Бежать, поймать рожденье жизни и взлететь.
 
 
У ветра на руках смотрю ненасытимо
На отклик всех его безудержных молитв.
У дерева прилив, трепещет сердцевина.
А есть удел – принять ранения от битв.
 

Продаю душу

 
Разливается по ходу синий мрак,
Правит травка, водка, план, табак.
Не отмолит золотая свечка грех,
– Ма, оставить слёзы, – пил и пью!
Скучно так, немило жить в раю.
Вечность неприступна для утех.
 
 
Легендарный гитарист сегодня пьян,
Стратокастер терпит фальшь, обман.
Обессилив, оплетают струны гриф.
– Ма, оставить слёзы, – пил и пью,
Душу я сегодня продаю.
Смерти нет, я буду вечно жив.
 
 
Объявили распродажу славных душ,
Первый стал последним. Жирный куш
Получает по закону цепкий ад.
– Ма, оставить слёзы: пил, допью
Кровь родную, жизнь твою, мою…
Где же Агнец? Пусть страдает в такт.
 

Запечатлел губами на запястье

 
          Запечатлел губами на запястье:
          «Стать властелином женской красоты».
          Ты целовал, а я вдыхала счастье
          И сорвалась с безумной высоты.
 
 
Ветвями слива окна разбивала
И рассыпала нежные цветы,
А простынь нас чужая укрывала,
И лепестки-младенцы так чисты!
Ланиты их румянил акварелью
И растекался в сумерки закат.
Дышать, как прежде, вряд ли я сумею,
Моя судьба – и прятаться, и лгать.
Тебе – быть мужем женщины немилой
И замирать на слове «Задержусь»…
Слеза твоя упала и остыла
В моей ладони… Это ли не грусть?
 
 
Судьба на миг сердца соединяет,
А остальное время – пустоцвет.
Не нас венчальный звон благословляет,
Не сохранится верности обет.
 
 
          Запечатлел губами на запястье:
          «Стать властелином женской красоты».
          Я вместе с жизнью выдохнула счастье.
          Склоняясь, ветви сыпали цветы.
 

Не болит душа, не поёт

 
Где моя душа?
Где она живёт?
Не болит она, не поёт.
 
 
Подниму с травы первый поцелуй,
Губы изотру в кровь.
И до хромоты ты со мной танцуй.
Вспомни! И летим вновь!
 
 
На спине горит робкая ладонь:
Слепо отдаёт власть.
Поднимайся в рай, жизнь мою не тронь!
Камнем суждено пасть…
 
 
Но душа опять, как вода, молчит
Чёрная на дне.
Не болит.
 

Зимогор

 
В серебристых бахилах, надутых для зимней погоды,
С хромотой от мозолей и дрожью в ногах,
Возвратился отец в наш июнь, в наши зрелые годы,
И заплакало детство в чужих облаках.
 
 
Подарил без стеснения запах дешёвых ночлежек,
Философил за «жись», «коммунизьм» проклинал.
Вспоминая о Боге, крестился – наш путь неизбежен
Уподобиться тем, кто отцов почитал.
 
 
Мы открыли майорские звёзды его на погонах
И листали, как Библию, красный диплом.
И отца отпускал алкогольный смазливый бесёнок,
Постепенно размякло во взгляде стекло.
 
 
Он, конечно, продержится день или даже полгода.
Нам ли, детям беды, и расклада не знать?
Расцветает июнь, но как будто зима, непогода
Возвратилась, и снова печалится мать.
 

За жизнь

Талант надо дрессировать.

Вспоминая любимые книги…

 
Живые розы выстилают путь в окно.
Благословенным светом льётся на стекло:
Рассказы бабушки любимой,
Детский смех,
Семейное тепло.
И ожидая мести, вымылось бело,
В осколке гордости томится зло.
 
 
   Дрожат в руках, не представляя красоты,
   Полны тревоги безымянные цветы.
   В ладонях женщины любимой:
   Смертный грех,
   Проклятье желтизны.
   Повелевая тенью, духом клеветы,
   Ведут уловленных в колодец тьмы.
 

Он съел меня…

 
Он съел меня и заглотнул слезою,
Рыдал на бис, измял платок, а
В закрытой жизни называл «святою»
И плавил сердце от восторга.
 
 
Моя звезда – незаменимость, солнце —
Разбита бездарем на файлы.
Торгует ими с высоты амвона.
На каждом байте лепит смайлы!
 

Умирает хозяйка…

 
Умирает хозяйка,
В землю втоптанный дом.
Умирает хозяйка,
Тьма живём за окном.
 
 
Седина, погребая
Пересохший цветок,
Обняла, ледяная,
И сырой потолок.
 
 
Но замедлил в дороге
Жнец, не верю глазам:
Пилигрим одинокий
Не спешит к старикам…
 
 
В ожиданьи старуха
Расплела  кружева —
Не услышало ухо,
Что забыла молва.
 

Разнежился август…

 
Разнежился август и силу теряет,
И спелая осень его подгоняет.
Собрала в ладошки всю власть по крупицам.
А поступь и взгляд Шамаханской царицы.
 
 
Богатство её так пьянит… искушает.
И каждый на золото душу меняет.
Противятся чарам упрямые ёлки —
Свободные верят Создателю только!
 

Сладкий чай

 
(Любови Полетаевой в подарок)
 
 
Я чай обожаю горячий и сладкий,
Стаканчик ребристый в старинном окладе
Согреет внутри, не задержится грусть,
И в вечной любви я тебе поклянусь.
 
 
Лечебный имбирный, на вкус непонятный,
Но пью с наслажденьем, до дрожи приятно.
А если внезапно унынье придёт,
Тогда, кали ласка, ромашка и мёд.
 
 
В пиалах подам я богатый зелёный,
Приправлю для тонкости долькой лимона.
Тебя угощу, и проглотишь язык —
Фруктовый со льдом в глубине базилик.
 

Номер жизни

 
Меня починили:
Наклеив заплаты,
Обули колоды,
И номер присвоен в чреде.
 
 
Теперь я – не просто,
А сто двадцать пятый —
Ошейник проклятый
И светится чип в темноте.
 
 
Глаза закрываю.
Мне снятся ладони,
В них жизнь моя тонет,
Я нежусь в родной теплоте…
 
 
Сирена взрывает,
Объявлено утро.
Я нервный, я смутный,
Потерянный… Будто нигде.
 
 
Погасли зрачки. Неужели поломка?
Срывается тонкий
Ошейник… Парю в высоте!..
 
 
Поймали, не били.
Небритые лица,
Я думал, мне снится,
А это – восставшие те!
 
 
Враги, отщепенцы?
Братки! партизаны!
Конечно, я с вами!
Без номера жизни в чреде.
 

Квартирный вопрос

 
                                 «ну, что ж… обыкновенные люди… в общем, напоминают
                                  прежних… квартирный вопрос только испортил их…»
Замурую в стене
душу,
Стоном выбьет окно
голос.
Ты меня позабудь
лучше,
Бросишь ветру слова
в морось.
Мой последний земной
выдох
Станет лёгким чужим
вздохом.
Ты со мной и не то
вынес…
Прочь ступай и живи с Богом.
А квартирный вопрос
острый
В миг семьи рассечёт
узы,
Застолбится земной
осью,
Всех испортит на лоб
узких.
 

Дети…

 
В мои читательские сети
Попались дети паука.
Шипят. Как маленькие черти.
Грызут друг друга за бока.
 
 
Хрустит хитин – мороз по коже,
Поэты тешатся опять.
Живёт клубочек многоножий —
Стихи паучимся писать!
 

Русская белоруска

 
Русская-русская белоруска я,
очень-очень русская белорусская…
С улыбкой.