Текст книги "Точное попадание"

– Хорошо. Постараюсь все сделать быстро и процарапаю знаки поменьше, чтобы сильно не травмировать кожу, – пообещала я, очень жалея, что колдовская необходимость вынуждает меня осквернять такое красивое создание. Я чувствовала себя тупым балбесом, который собирается накорябать на Венере Милосской нетленно-пошлую надпись: «Здесь был Вася».

– Я согласен, с одним условием, – глядя на меня из-под длиннющих ресниц, с мягкой настойчивостью уточнил князь. Торжественно снял цепь, скинул расшитый мелкими розами по бортам жилет и начал снимать свою восхитительную полупрозрачную рубашку – мечту романтика-стриптизера. Н-да, разоблачался он так изящно, словно танцевал под неслышную музыку, мне даже стало слегка неловко от бесплатного созерцания процесса.

– Да? – Я нарочито скептически выгнула бровь, гадая, чего это эльф, анестезию просить будет?

– Ты не процарапаешь, а вырежешь на мне эти знаки так крупно, как только возможно, магева, – чуть охрипшим голосом (этакая сексуальная хрипотца очень шла князю) мужественно уточнил Аглаэль.

– Гм, это, конечно, надежнее, но что, если ты истечешь кровью прежде, чем я закончу первую рунную комбинацию и смогу заняться второй, исцеляющей травму? – опасливо уточнила я, гадая, а не собирается ли загадочный эльф с моей помощью сделать себе эвтаназию? Вдруг ему жить надоело или какая любовь несчастная загрызла?

– Не опасайся, – чуть печально улыбнулся юноша, завершив сеанс вынужденного стриптиза на самом интересном месте, то есть обнажившись аккурат до пояса, причем в верхней части. – Я не маг, но одарен некоторой властью над всем живым, мне под силу не позволить жизненным сокам погибельно истечь из собственного тела. Накладывай чары, магева.

– Ну раз ты настаиваешь. – Я пожала плечами и вытащила из сумки ножик. Аглаэль довольно улыбнулся и выкрикнул что-то по направлению занавески из колокольчиков.

Я снова не различила в мелодичной трели ни слова, однако совершенно неожиданно оказалось, что мне понятен смысл речи. Князь просил охрану удалиться и караулить снаружи. С чего бы это – такой талант к языкам? С подозрением посмотрела на кулон друга народов. Уж не ему ли, извлеченному из земли и заработавшему в полную силу, обязана новоявленным лингвистическим дарованием? Впрочем, сейчас это было неважно. Князь уже опустился на ковер, грациозно раскинул руки и глядел на меня приглашающе. Страха в его грозовых глазах не было абсолютно, только какое-то тщательно скрываемое лихорадочное возбуждение. М-да, если бы мне живот резьбой без общего наркоза украшать собирались, я бы такой спокойной не была и добром в руки хирургов-садистов не далась бы. Все-таки эльфы странный народ, хоть и чертовски красивый, вон как элегантно раскинулся, будто и не сам лег, а целая команда с режиссером во главе укладывала битый час для съемок в эротическом журнале. И почему я не художник, такое полотно можно было бы наваять, или уж, на худой конец, почему я без фотоаппарата, снимки любое издание с руками оторвало бы.

– Где будем делать руны? – опустившись на колени перед телом, с показной деловитостью осведомилась я, словно портной, уточняющий у клиента последние детали перед выполнением заказа. – Грудь или живот? Наверное, все-таки лучше живот, вы же так любите прозрачные рубашки…

– Это хорошее место, магева, средоточие силы тела, – одобрительно кивнул Аглаэль, даже не вздрогнув, когда я коснулась его нежной кожи рукой.

Я покачала головой и, ухватив нож покрепче, чтобы не выскользнул из повлажневших пальцев, начертала первую из четырех рун – кано, огонь не только физический, но и провидческое пламя души, высший свет, позволяющий увидеть истинного врага. Белоснежная, словно светящаяся потусторонним жемчужным светом кожа эльфа легко поддавалась острию клинка, словно стремилась ему навстречу, впускала в себя. Кровь наполнила порезы красной краской, но не забила фонтаном и даже не потекла струйками, как я втайне опасалась. Испустив мысленный вздох облегчения, взялась за вторую руну, назначение которой было – остановить враждебную атаку. Сквозь сосредоточенность, с каковой я вдохновенно расписывала князя под хохлому, прорвался посторонний звук. С губ Аглаэля сорвался легкий стон. Я тут же прекратила экзекуцию и сочувственно спросила:

– Очень больно?

– Нет, магева, не больно, – улыбнулся эльф, и я было собралась восхититься его стойкостью, мужественностью, самоотверженностью и иными достоинствами той же категории, когда обратила внимание на затуманенные глаза Аглаэля, а потом и на кое-что еще, пониже, весьма убедительно доказывающее, что парень испытывает совершенно определенные чувства, но это не боль. Что за хрень? Я чуть опустила нож и, нахмурившись, ошарашенно пробормотала:

– Ну ни фига себе, Аглаэль, тебе что, нравится, когда режут по живому? «Целую. Уезжаю. Крыша»?

Краска смущения залила лицо эльфа, признание сорвалось с дивных уст:

– Да, прости, магева, мне следовало сказать тебе сразу, чтобы не волновать, но я страшился отказа… Моя мать родом из темных эльфов, это был династический брак. Наши ветви похожи внешне, совпадают многие обычаи, но личные пристрастия бывают весьма различны…

– Да ладно, чего уж там. – Уяснив, о чем, собственно, идет речь, я почти успокоилась. Ура! Никакого помутнения рассудка под воздействием моих чар князя не постигло, он всегда был таким, скажем тактично, особенным. Ну, мазохист так мазохист, что теперь, его лишать титула и отправлять в бессрочную ссылку? У каждого из нас дури в голове предостаточно, так что надо быть терпимее, и к тебе потянутся люди. Так сказать, пусть бросит камень тот, кто без греха. – Ты не виноват в своей наследственности. Да и пороть тебя, чтобы выбить дурь, я так понимаю, бесполезно.

В ответ на мою цитатку из анекдота Аглаэль облегченно улыбнулся и стеснительно заметил:

– Мой народ свободен в выборе своих предпочтений и уважает чужие, но я слышал, люди ведут себя иначе.

– Ты вообще о людях много вредного наслушался! Общественная мораль гласно порицает не подпадающих под стандартную мерку и временами даже преследует их. Только все равно каждый делает то, что ему хочется, пусть и тайком от других, а если не делает, опасаясь разоблачения, то мечтает, – пожала я плечами. – Вот в город прибудете, можешь посетить какой-нибудь тамошний бордель и убедиться на практике. А что до меня, так я считаю, твои вкусы в постели – твое личное дело, а мое дело – закончить заклятие. Это даже хорошо, что ты особенный, мне не так стыдно будет делать тебе больно, наслаждайся, князь! – Я небрежно потрепала его по плечу, рассмеялась и продолжила «рисование». Теперь, когда не волновалась за Аглаэля, дело пошло куда быстрее и рунный рисунок вскоре был готов. Я отодвинулась, чтобы полюбоваться на дело своего ножа, и нашла заклинание весьма красивым. На удивление ровные, для моей обычной косорукости (неужто натренировалась?) знаки покрывали район солнечного сплетения князя и были полны не только знатной кровью, но и силой. Есть! Сработало! Да здравствую я!

– Готово! – провозгласила, воздевая нож к потолку шатра, будто флаг.

Аглаэль аккуратно, но без опасливого священного трепета, с каковым относились бы к своему израненному телу многие из знакомых мне и с виду весьма мужественных парней, промокнул кровь рубашкой и сел. Из порезов больше не пролилось ни капли. Вслушавшись в себя, князь заметил:

– Я ощущаю силу начертанных знаков.

– Ну еще бы, это очень старинные и могущественные знаки, – согласилась я. – К тому же ты нисколько не противился их нанесению, скорее уж принимал с такой охотой, – тут князь снова немного порозовел и бросил на меня кокетливый, очень мужской взгляд, – что они быстро пришли в рабочее состояние.

– Благодарю, магева. – Аглаэль взял мою руку в свои и поцеловал вовсе не там, где принято было в старые времена у нашенских дворян, а в центр ладони. – Но я все еще не знаю, как наградить тебя за помощь.

– Утро вечера мудренее, – ответила ему, – что-нибудь непременно сообразится до нашего отъезда.

– Разве вы не отправитесь в Патер с нами? – удивился и огорчился князь, неохотно выпустив мою ладонь.

– Нет, для создания слухов и мифов очень важно, чтобы первоисточник находился как можно дальше от эпицентра их распространения, – авторитетно пояснила я, словно каждый день выдумывала какую-нибудь легенду.

– Быть по сему, – склонил голову эльф, живописно колыхнув волосами, и мне тут же захотелось остаться с этим очаровательным мужчиной и изведать все, что он предлагал мне глазами, пожатием руки, теплом изящного тела. Но минута искушения быстро миновала. Для полного счастья мне еще с князем-эльфом спутаться не хватало, нет, не буду я завязывать такие узелки на память. Кто знает, смогу ли потом развязать, не сгинув, как мошка в паутине?

Глава 8
Откровения и подарки, или Тайна Лакса и рыжий кошмар

Распрощавшись с Аглаэлем, я побрела по укладывающемуся на ночлег лагерю эльфов к шатру, где приютили на эту ночь нас с Лаксом. Хорошо, что один из охранников князя составил мне компанию, в звездности подступающей тьмы я плутала бы долго, будоража спящих и наступая на тех, кто не успел вовремя выбраться из-под моих ног.

Лакс, между прочим, еще и не думал ложиться. Рыжий вор сидел в шатре, на земле тускло поблескивали серебряные монетки, рядом валялся опустевший кошель. Пальцы парня пропускали тонкие звенящие струйки, пересыпая их из горсти в горсть. Нет, Лакс не считал деньги, он, скорее, использовал их как четки, думая о чем-то своем. Фаля я, войдя в шатер, не увидела: либо где-то жадно лопал обещанные груды пастилы, либо дрых без задних ног, зарывшись в подушку или одеяло. Я уже успела убедиться, что по части искусства витья удобных нор на ночь сильф не знает себе равных.

– Привет, или, скорее, доброй ночи, приятель! – шепотом поздоровалась. – Ты чего до сих пор не спишь? Стережешь покой Фаля или боишься очередного покушения?

– Привет! – Лакс кивнул мне, потом сноровисто пересыпал деньги в кошель и, завязав его, заметил: – Ты весьма удачно сплавила цепь эльфам. Конечно, в Патере мы бы за нее больше выручили, но могли и неприятностей на свои шеи огрести. А так и очень хорошие деньги заработали, и благодарность князя. Дивный народ добро помнит куда дольше, чем люди.

– Вот и отлично. – Я почти упала на подушки и принялась стягивать с ног сапоги. Ковер в шатре был весьма мягок, пусть даже в полумраке и не выглядел столь роскошным, как княжеский, но мы ж не князья, не привередливые. Было бы где голову преклонить, и ладно. Хорошо, что не на голой, склонной покрываться поутру росой земле.

Вытянувшись на ковре, я сладко и весьма громко зевнула.

– Как заклинание? – поинтересовался Лакс, отгоняя подкрадывающуюся дрему.

– Я все сделала, – отозвалась тихо. – Князь Аглаэль вельми доволен. А как оно будет действовать, сейчас навскидку не скажешь, впрочем, если ты любопытен настолько, что не пожалеешь живота, можешь попытаться навестить эльфа и ткнуть в него ножичком. Мне, пожалуй, и самой интересно, каков будет результат.

– Ну уж нет. Я воздержусь, – торопливо заверил Лакс и после паузы позвал: – Оса! – Голос вора стал напряженным, как натянутый провод. – Ответь мне, пожалуйста, о каком видении зудел Фаль? Ты… – в словах послышалась легкая неуверенность, – видела покушение на меня?

– Нет, Лакс. – Я вновь села на подушки и отчаянно вытаращила глаза, но по-прежнему видела только темный силуэт мужчины. – Твою смерть.

– И ничего мне не сказала? – хрипло возмутился вор.

– А что ты хотел, чтобы я тебе сегодня с утра как бы между делом обмолвилась: дескать, знаешь, Лакс, видела, как тебе стрелу в глаз всадят, только кто и когда, понятия не имею. Знаю одно, сдохнешь ты наверняка! – вспылила я и стукнула кулаком по ковру, но ткань поглотила звук удара без следа, и экспрессия речи несколько убавилась. – Как я могла тебе такое сказать?

Вор судорожно вздохнул.

– Вот и решила молчать, пока хоть что-то не прояснится, и сделать все, чтобы видение не стало явью, – уже спокойнее заключила я и прибавила: – А теперь можешь дуться, сколько пожелаешь, или прямо завтра с утра добычу поделим, и своей дорогой отправляйся, если со мной никаких дел иметь не желаешь. Я поступила так, как было нужно, и ничуть в этом не раскаиваюсь! Ты жив, а на остальное, честно говоря, мне плевать с высокой башни жеваной морковкой!

– Спасибо, Оса, я свинья, набросился на тебя с обвинениями, когда в ноги поклониться следовало, – поразмыслив, угрюмо промолвил Лакс. – Прости меня. Спасибо, что спасла мою шкуру.

– Пожалуйста, – мирно ответила я, – только вот в ноги не надо, лучше Патер мне покажешь. И не сердись попусту. Тайны, секреты… у кого ж их нет.

– Вчера пытался пошарить в твоей сумке, а сегодня ты спасла меня, вора... Почему? – никак не хотел успокоиться рыжий парень. Какой он лис, самая натуральная сова-мутант! Даже я, привычная полуночница, с ног валилась, а этого неугомонного типчика все на откровенные разговоры фонтаном пробивало!

– Ты прикольный, симпатичный, надежный, с тобой весело. – Я говорила первое, что приходило в сонную голову, выбирать слова сил не оставалось. – Ну вор и вор, это же тоже профессия, ты уже взрослый мальчик, если выбрал эту дорогу, значит, принял самостоятельное решение. Со мной, когда мы уладили маленькое недоразумение насчет неприкосновенности имущества, вел себя честно, помогал, подарил клевые сапоги. Зачем мне было желать твоей смерти? Я вообще в своей жизни пока никого не убила и, надеюсь, убивать не придется. Как-то это занятие не вдохновляет, спасать интереснее! Так что для меня вопрос по-другому стоял, кем бы я стала, если бы даже не попробовала сохранить жизнь человека, с которым делила хлеб?

– Ты очень странная, Оса, – помолчал, повздыхал и еще раз повторил Лакс уже задумчиво и как-то нежно, что ли. – Я верю тебе и хочу кое-что показать.

– Сокровища инков? – ляпнула я.

– Нет, – печально фыркнул вор и зашуршал одеждой. Я почти проснулась, гадая, чего это рыжий затеял и как мне, собственно, поступить, если у них тут таким экстравагантным образом делаются нескромные предложения, и Лакс мне себя э-э… рекламировать собрался в качестве ночного партнера, так сказать, от избытка благодарности.

Но вор, как и Аглаэль, ограничился рубашкой. Он кинул ее в сторону, подполз ко мне и попросил:

– Дай руку.

Все еще пребывая в замешательстве, машинально подала ему правую. Лакс осторожно взял ее и потянул вверх, к своей шее, дал моим пальцам упасть на горло и заводил ладонью из стороны в сторону. Под пальцами чувствовалась обыкновенная теплая кожа, потом они нащупали толстый рубец, опоясывающий горло парня под кадыком.

– Тебя кто-то придушить пытался? – нахмурившись, спросила я, со стыдом сообразив, что никакими нескромными предложениями тут и не пахнет, парень мне душу открыть собрался, а я так пошло истолковала благородные намерения.

– Повесить, – выдавил из себя Лакс с таким трудом, словно у него на шее вторично затягивали веревку. Он перестал держать мою ладонь на своем горле и чуть подался назад, отстраняясь.

– И что теперь? – В моем голосе явственно звучала лукавая усмешка, вместо того, чтобы продолжать ощупывать рубец, я подняла руку и принялась сладострастно ерошить мягкие волосы парня, мне еще со вчерашнего вечера хотелось до них добраться. А тут такой шанс выпал! – Теперь полагается завопить от страха, потребовать у эльфов раздельный шатер, громко возмущаясь, что меня уложили рядом с висельником? Или я должна громко тебе сочувствовать и дать выплакаться на своем плече? Иных нелепых вариантов пока в голову не лезет, поэтому сразу скажу, ты, дружок, ни того ни другого не дождешься. Ну вешали тебя так вешали, что с того? Хотели казнить, значит, заработал, выжил – молодец, все равно это дела прошлые, и мне на них…

– Плевать с высокой башни жеваной морковкой? – весело предположил Лакс, процитировав тронувшую его сердце свежую фразу, и сам склонил голову пониже, чтобы моей руке было удобнее в его волосах.

– Точняк, – промурлыкала я и полюбопытствовала: – Кстати, а как выжил-то? Веревка оборвалась или помиловали?

– Дождешься от них милости, как же. Оборвалась, – раскололся вор и как кот медленно потерся щекой о мою ладонь.

– Это все потому, что кто-то очень предусмотрительный там, наверху, знал, ты мне еще пригодишься! – заявила я с шутливой важностью.

Удивительно, но Лакс принял мои слова за чистую монету.

– А может, и так, – согласился парень.

Я почти физически ощущала, какое огромное облегчение Лакс испытал от признания и сознания того, что ему больше не придется скрывать от магевы явные знаки своего бурного прошлого.

– Теперь-то ночь откровений завершена и мы будем спать? – жалобно заканючила я, рука выскользнула из волос рыжего и бессильно упала на ковер. – Магевам, знаешь ли, приятель, тоже необходим отдых для восстановления жизненных сил и подзарядки аккумуляторов, – сложное слово далось с трудом, язык ощутимо заплетался, – а то колдовать завтра не смогу или чего-нибудь такого наколдую, что крупно жалеть придется.

– Доброй ночи, Оса, – умиротворенно пожелал Лакс, отползая к своим подушкам. – И спасибо! За все спасибо!

– Пжлста, – с трудом выдавила я из себя и отключилась окончательно и бесповоротно, окунувшись в темный простор сновидений, где на фоне ночного неба ослепительно– ярко сверкала Цветная радуга, смеялись эльфы, выплясывая зажигательный рок-н-ролл на развалинах, нет, не часовни, Тени Ручья. Лакс азартно вертел в руках веревку с петлей на конце и пытался набросить на меня. Фаль размером с добрую корову величественно парил надо всем этим безобразием и кидался в танцоров громадными кусками пастилы.

В розетку реальности штепсель моего восприятия вставили только утром, и первое, что я услышала над ухом, было звонкое конское ржание. Нет, наши лошади так заливисто ржать не умеют. В этих звуках чувствовались веселье и явная, пусть и не злая, издевка. Я разлепила веки. Глаза в глаза – на меня смотрел жеребец. Даже не заглядывая ему под брюхо, я в первую же секунду совершенно точно поняла, что это жеребец. Такой дерзкой морды у уважающей себя кобылы быть просто не могло. На меня пялился яркими оранжево-черными, полосато-лучистыми зенками рыжий конь с черным пятном вокруг правого глаза, придававшим ему законченно хулиганский вид. Будто подрался, получил копытом в лоб, а вылечиться не успел. Длинная черная грива, заплетенная в крупные косички, спускалась мне на грудь и безжалостно щекотала.

– Фу, балбес, – машинально отмахнулась я, воспользовавшись привычной фразой, каковой гоняла от своей постели бабушкину собаку, обожавшую будить меня часиков в пять утра и звать на прогулку.

Но, как и на собаку, на копытное мои слова не произвели никакого впечатления. Неужели я на самом деле такая безобидная, что каждая скотина считает своим долгом попробовать силы в моей побудке? Может, у них это за аттракцион идет? Я попробовала добавить в голос побольше строгости, однако конь все так же беспечно топтался грязными копытами по ковру, дышал в лицо свежим соком трав и уходить никуда не собирался. Хреновый из меня дрессировщик! Жеребец между тем склонил голову еще ниже и прошелся по щеке шершавым, как наждачная бумага, языком. Я возмущенно завопила, откинула невесомое одеяло, вскочила и пулей вылетела из шатра на воздух.

– Кто-нибудь скажет мне, какого черта делает в помещении этот рыжий мерзавец?! – направив укоряющий перст в сторону четвероногой проблемы, воззвала к обществу, кучкующемуся слева от палатки.

Лакс, наши вчерашние стрелки и еще несколько эльфов весело болтали о чем-то, но при моем появлении смолкли и как по команде вылупили глаза – точно так же, как вчера советники с князем, когда речь зашла о пророчестве.

– Оса, зачем ты на меня ругаешься? – Кто-то обиженно пискнул сзади.

За моей спиной, весело помахивая хвостом, стоял конь, а совсем рядом с плечом порхал заспанный Фаль. Похоже, своей бурной жестикуляцией я не только помешала ему приземлиться на привычный насест, но и едва не сшибла в траву. А уж услыхав, что я именую его рыжим мерзавцем, бедняга сильф и вовсе едва не зарыдал. Во всяком случае, глаза блестели очень подозрительно, а обида была написана на лукавой мордочке километровыми буквами. Как уж они там умещались, не знаю.

– Это не о тебе, а о коне, просто масть одна, – поспешила я успокоить чувствительного Фаля и подставила ему в знак примирения ладонь.

Сильф тут же устроился на ней с комфортом и расплылся в блаженной улыбке облегчения: «И правда, как это мне в голову взбрело, что кто-то может обругать меня, такого замечательного, нехорошими словами? Право слово, наверное, это со сна».

Конь же, которому, собственно, и был адресован мой возмущенный возглас, даже ухом не повел, вернее, задвигал острыми ушами, сделал ко мне несколько шажков и вновь лизнул в щеку. Я опять взвыла, а мерзавец блаженно зажмурил глаза, словно наслаждался звуками негодования.

Эльфы наконец слегка опомнились, вышли из своего непонятного ступора и наперебой затараторили так быстро, что голоса слились в одну музыкальную волну, из которой мне, скорее всего благодаря чудесному кулону друга народов, удалось вычленить основной смысл, и я едва не взвыла снова. Представители Дивного народа как один восхищенно вещали одно: этот рыжий прохвост с фингалом во весь глаз решил стать моим другом и спутником. Так иногда, правда чрезвычайно редко (мне, разумеется, сказочно повезло!), поступают эльфийские лошади. Вместо того чтобы возить того, кто оседлал их, купил, принял в дар, ну или еще каким образом кони из рук в руки переходят, эти копытные демоны, не доверяя ответственную процедуру выбора двуногим персонажам, сами подыскивают себе товарища по нраву и всюду сопровождают его.

– Блин, – пересадив Фаля на плечо, я запустила в волосы обе руки и почесалась, пытаясь сообразить, что делать и как быть.

Эльфы продолжали восхищаться, а Лакс, уже уяснивший, что перевод не нужен, лукаво ухмылялся, не пытаясь даже изобразить видимость сочувствия.

– И что, этот рыжий теперь от меня не отстанет? – жалобно уточнила я, хороня последнюю надежду.

Дивные хором принялись уверять меня в необыкновенной прочности привязанности коня, который, по их словам, был настоящим умницей, случалось, возил и самого князя Аглаэля и, эльфы подчеркнули это как особое достоинство, очень любил пошалить. Конечно, я, как «великолепная наездница», приняла сие сообщение с безграничным восторгом. Словно понимая, что говорят о нем, лошак положил голову мне на плечо и шумно выдохнул бархатными ноздрями воздух в непосредственной близости от уха.

Я смирилась с ситуацией, машинально почесала жеребцу лоб и вяло поинтересовалась именем его. Эльфы великодушно просветили меня по этой части, сообщив, что рыжего мерзавца именуют Солнечный вихрь, подобный стремительному полету стрелы, но вообще-то я, великая магева, угадала его просторечное имя, ибо князь Аглаэль тоже привык звать коня Дэлькор, что в переводе с эльфийского и значит что-то среднее между хитрюгой, шалуном и мерзавцем.

– Ясного утра, Оса! – подошел ко мне поближе Лакс, жадно разглядывая жеребца. – Пока ты обзаводилась конем, я получил от наших гостеприимных хозяев кучу вещей для тебя. Вор показал объемную сумку, которая сама по себе была настоящим произведением искусства. Неверно истолковав мой взгляд или сделав это нарочно, Лакс заметил: – Если бы я не отпирался, нам бы всучили столько, что и на пяти заводных лошадях не увезти. А так я самое нужное отобрал, одежку, обувь и кое-что еще по мелочи.

Вор просто лучился от гордости и стремления продемонстрировать свою нужность и деловитость. Конечно, мы вернулись в шатер. Дэлькор пытался пойти следом, но я очень настойчиво попросила подождать снаружи, и, вот удивительно, жеребец послушался. Только время от времени просовывал под полог морду и тоненько ржал, поторапливая нас. Лакс продемонстрировал добычу. Какой бы плотности и текстуры ни были отобранные вором для меня вещи, между прочим, идеально подходящие по размеру (то ли у рыжего глаз-алмаз, то ли у эльфов), все они оказались необычайно красивы и легки.

«Пожалуй, в таких великолепных нарядах я и сама буду капельку походить на эльфа», – решила я.

Кроме одежды Лакс раздобыл массу других причиндалов, настолько изящных, что хоть сейчас в музей, однако при этом весьма практичных. Словом, из купленного в Кочках мы оставили только кружку и флягу. Мои вещи заново переупаковали и приятно поразились не только уменьшению объема, но и веса поклажи. А после этой ответственной процедуры, затрудненной желанием сильфа лично проинспектировать каждую деталь, мы умылись в ручье и отправились на завтрак в обществе князя Аглаэля. Не знаю уж, перекусывали они до нас или ждали, пока магева соизволит надрыхнуться.

Первую трапезу накрыли все в том же шатре, где мы держали совет, только боковины приподняли, позволив солнцу освещать внутреннее убранство и свободно гулять ветерку. Особенно все это понравилось рыжему хулигану Дэлькору, который уже успел проявить свой дивный нрав, промчавшись туда-сюда по ручью и обдав нас щедрыми фонтанами брызг. Конь пристроился у меня за спиной, точно ближайший советник, лег по-собачьи, положил длинную морду с фингалом на скрещенные ноги. Я не знаю, могут ли лошади принимать такие позы, но даже если и нет, моего, теперь уж навсегда моего коня об этом предупредить точно забыли.

Аглаэль приветствовал нас восторженно, особенно умилился тому, что Дэлькор обрел спутницу души – меня то есть. Впрочем, на месте князя я бы тоже радовалась. Сбыть с рук такое наказание. Интересно, этот обормот его сколько раз из седла выкидывал, и собирается ли он со мной так же прикалываться или избранница обладает хоть каким-то дипломатическим иммунитетом от специфических лошадиных шуточек? Исходя из бесцеремонной побудки и купания в ручье, надежда на это у меня была очень слабой. Но я утешила себя: если ехать на хулигане будет совершенно невозможно, пересяду на Белку, а обормот повезет поклажу, заодно проверим эльфийские подарки на прочность.

Кстати, завтрак нам подали вегетарианский. Тоненькие хлебцы, нежное мягкое масло, куча всякого варенья, мед, неизменная пастила, свежие ягоды, масса салатов и орехи, среди которых я узнала только фундук (растительная белковая пища вместо волокон животного происхождения – легкий завтрак аристократа). Все, конечно, очень вкусное и сервировано так, что жалко притрагиваться. Похоже, Аглаэль все-таки завтракал, поэтому кушали в основном только мы с Лаксом и Фаль, но уж сильф-то лопал за всех эльфов вместе взятых. Разговор шел легкий и ни к чему не обязывающий, почти все, о чем следовало поговорить, оговорили еще вчера, а пока князь просто стремился быть гостеприимным хозяином и милым собеседником. Мы узнали, между прочим, что почетный эскорт заодно со стражей, состоящей из людей, которым надлежит сопровождать эльфов в Патер, непременно прибудет сегодня, скорее всего ближе к вечеру. Так что смыться подальше от посольства вполне успевали.

Но, как оказалось, одна-единственная проблема все еще требовала решения, только эльфы тактично выжидали, пока гости утолят голод, подобреют и будут более расположены к диалогу. Вероятно, такую стратегию ведения переговоров с примитивными человеками Аглаэлю преподаватели вдолбили еще в раннем детстве, чем эльф и воспользовался.

Итак, дождавшись, пока я перейду к нежным кусочкам ореховой пастилы и бокалу сока (хоть тут не пришлось пить неизменное для любой уважающей себя компании и изрядно поднадоевшее пиво!), князь выдал припасенный вопрос. Хитросплетение слов, в кои Аглаэль оформил его, воспроизведению не поддавалось, вернее, для того, чтобы это повторить, надо было быть натуральным эльфом, каким-нибудь гениальным оратором из Древнего Рима или выпить хотя бы пол-литра чистой как слеза водочки. Я никем из вышеперечисленных не являлась, а зелена вина под рукой не нашлось, поэтому скажу коротко и по существу: князь каялся, что они так и не решили, чем же меня, несравненную благодетельницу, одарить, и с надеждой косил восхитительными глазами в ожидании подсказки, ну на худой конец, маленького намека.

Когда я сытая, я добрая, тут эльфы угадали, поэтому не стала тянуть кота за хвост, начала прикалываться над нашими сотрапезниками сразу.

– Если вам не под силу определить, каков размер положенной мне награды, и вы не считаете таковой ни вещи, которыми снабдили нас, ни, – я покосилась на коня, – Дэлькора… – эльфы затаили дыхание, – что ж, я сама назначу себе вознаграждение, но вы не будете оспаривать. Договорились?

Советники слегла потемнели лицами, Аглаэль, напротив, еще более побледнел. Все-таки расовая память о человеческих вероломстве и жадности в Дивном народе оказалась сильна, но доверие ко мне перевесило тонны подозрений относительно непомерности будущих требований. Князь кивнул и заверил меня в полном согласии со всеми условиями.

– Прекрасно! – Я улыбнулась почти злорадно. – Тогда слушай условие, Аглаэль!

Он во все глаза уставился на меня, кажется, даже дышать перестал. Тонкая ткань полупрозрачной рубашки, через которую явственно проступали следы моих вчерашних трудов, не колыхалась, даже легчайший шейный платок, повязанный у горла, теребил только легкий ветерок.

– Хочу, чтобы на память о нашей встрече ты подарил мне этот шарфик! – Я требовательно ткнула пальцем в платок на шее князя.

Тот от неожиданности икнул, попытался раскрыть рот для возражений о ничтожности гонорара, но тут же, вот умница, захлопнул его, вспомнив, что обещал смириться с любыми моими требованиями без всяких препирательств. Лакс и Фаль молчали, однако ухмылялись совершенно издевательским образом, оценили прикол. Классные они все-таки ребята, все понимают! Мне повезло на спутников, но тут я вспомнила о коне и поправилась, почти повезло.

Князь между тем распутал хитроумный узел платка и протянул мне. Я взяла тонкую как паутинка, золотистую, безумно приятную на ощупь прохладную ткань и прокомментировала, растянув ее в руках, чтобы прикинуть ширину и длину:

– В самый раз!

– Он нужен тебе для колдовства, магева Оса? – опасливо уточнил Аглаэль, теперь-то, исполнив договор, он мог позволить себе задавать вопросы и даже пытаться получить на них ответы, ежели мне будет угодно их дать.

– Ага, – я ухмыльнулась, – магия называется – страховка от солнечного удара, а то пользоваться шляпой Лакса мне за вчерашний день осточертело. Этот головной убор выглядит так, словно до нас его носила как минимум дюжина созданий, не скажу людей и не всегда на голове.

– У меня замечательная шляпа! – возмущенно встал на защиту личной собственности вор.