Текст книги "Побег из преисподней"

Огненная земля была неподалеку от Круга леших. И там правда было тепло. Но кентавр, в силу своего полуконского облика, не учел одну маленькую деталь: солнечные танцовщицы всегда танцевали на Огненной земле босиком. Пламени они не боялись. Но зайти туда в замшевых дорожных сапожках – это значило остаться без подошв и, соответственно, лишиться новеньких сапожек. Ни за что! Это Файносу копыт не жалко, они у него словно из гномского чугуна отлиты.

Лидриэль слонялась вокруг Огненной земли, со страхом ожидая, что из тумана на нее накинется что-нибудь страшное и мерзкое. Привидение, например, или волк-призрак, убивающий воем. Конечно, разум подсказывал, что вряд ли около древесного замка эльфийских принцесс королевской крови будет шастать всякая пакость. Скорее уж наоборот, слава Таниэль и Илиэль такова, что все живое и неживое старается обходить эти места стороной. Но туман так клубился, что не поверить в призраков было невозможно.

Кентавр появился около полуночи, полностью собранный в поход. Покачивались на боку колчан и огромный лук, переметные сумы, наполненные необходимым в пути добром, заметно округляли бока.

Лидриэль с облегчением вскочила ему на спину. Погладила благодарно вороную гриву волос.

– А может… – начал с надеждой кентавр.

– Поехали! – отрезала Лидриэль.

И они сбежали из дома.

Точнее, по лесным тропам и домам-деревьям вскоре разнеслась весть, что младшая из сестер-чародеек сбежала глубокой ночью из дома на диком кентавре. (Потому что сбегать из дома нужно непременно на диком кентавре, вооруженном дубиной, иначе не так интересно. А то, что Файнос был лучником, предводителем отряда и героем, общество не волновало, всем хотелось верить, что он одичает и возьмется за дубину, оправдав возложенные на него надежды.)

* * *

Они довольно скоро выбрались за границу эльфийских лесов. Кентавр вывез девочку на берег большого озера. Яркая луна освещала все кругом.

– Позади Альянс, впереди – ничейные земли, миледи, – провозгласил Файнос.

– Ты уже придумал, куда мы едем? – спросила Лидриэль.

– Куда скажешь, туда и поедем, ты же у нас странница, – хмыкнул кентавр.

– А в ничейных землях есть приличные города? – Лидриэль легко вскочила и замерла у кентавра на спине, с любопытством всматриваясь в другой берег озера, такой загадочный и манящий в лунном свете.

– Слово «приличные» в ничейных землях я бы не употреблял, – заметил Файнос. – Скажем так, города там изредка встречаются. Разграбленные города встречаются чаще, чем неразграбленные. А города орков называют городами исключительно из вежливости.

– Да ладно, не пугай, – фыркнула Лидриэль. – Я все равно не вернусь!

– Все так серьезно? – поинтересовался Файнос.

Лидриэль села. Глаза у нее, надо сказать, уже слипались.

Они с кентавром ехали уже часа полтора, обычно в это время дома она смотрела неизвестно какой по счету сон.

– Серьезно… – вздохнула она. – Видеть их больше не могу! Вороны… Отвези меня куда-нибудь, хорошо?

Она умудрилась свернуться клубочком на широкой спине, подложила ладошку под щеку.

– Лидри, в правом вьюке достань покрывало, – велел Файнос. – Еще вот простудиться тебе осталось, странница ночная.

Лидриэль нехотя вытянула покрывало из сумы, накрылась. Стало тепло.

Файнос двинулся в обход озера, чтобы попасть в ничейные земли.

Из кустов за ними внимательно следил эльф-охотник. Темная полоса пересекала его лицо, прядь выбивалась на лоб из головной повязки. Убедившись, что эти двое действительно добровольно покинули Альянс, эльф недоуменно дернул острым ухом, украшенным колечками и медвежьим клыком-серьгой, постарался запомнить необычную парочку и исчез в лесу неслышной тенью.

Кентавр шел иноходью, плавно, стараясь, чтобы спящую солнечную танцовщицу не трясло.

Он никуда не торопился, вся ночь была в его распоряжении.

Надо было придумать, куда же можно отвезти маленькую упрямую дурочку, поссорившуюся с сестрами и вообразившую себя странницей.

Хотя бы потому, что задерживаться в ничейных землях не стоило, требовалось более надежное место, где Лидриэль бы успокоилась, заскучала и вернулась домой, на свой королевский клен.

А еще Файнос думал, что он старый болван. И если бы не долг, вернуть который потребовала сегодня эльфийская принцесса, он бы копытом не пошевелил. И не ввязался бы в это безумие. Умные кентавры долгов не делают.

Лидриэль неплохо выспалась, пока они объезжали озеро. Когда к землям Альянса вплотную придвигались Горные Кланы с их терраморфингом и зимние ветры с заснеженных гор начинали раскачивать кроны деревьев, безжалостно отряхивая алые и золотые листья, тогда терем колыхало куда сильнее, чем круп кентавра.

Ночь была в полном разгаре. Луна поднялась высоко, стала маленькой. Был слышен волчий вой.

На спине кентавра Лидриэль ничего не боялась. Она соорудила себе из покрывала что-то вроде палатки и грелась там, изредка выглядывая, как птичка из дупла. Приключение нравилось ей все больше и больше.

Нравилось даже тем, что Файнос обнаружил, что она не спит, и начал тут же пугать ее всякими ужасами, рассказывая про живущих в ничейных землях.

– Гоблины здесь бродят стаями, – басил он. – Мелкие такие, зеленые, пакостливые. Они, конечно, совсем безмозглые, но, говорят, если встретил гоблина, замотанного, как мумия, который таскает с собой веселую черепушку, надетую на палку, кремниевую косу и бубен с беличьими хвостами, – то тебе повезло, ты увидел шамана гоблинов, это к удаче. Если он, конечно, косой тебя по голове не жикнет. Ты слушаешь, куколка?

– Слушаю, слушаю, – мурлыкала Лидриэль.

– А еще, бывает, наткнешься на тролля. Он тоже зеленый, но весь в бородавках. Даже на носу обязательно будет. И слюни, слюни из пасти до полу. Волосы черные, зачесанные вверх и на палочку намотанные почти как у ваших теургов. А одежды у тролля и нет, так, передничек.

– Один передник? – восхитилась Лидриэль.

– Ну, я, наверное, неправильно сказал. Это, скорее, повязка, а не передник. Просто спереди тряпочка с нее свисает и сзади тоже. Спереди красная, сзади черная. Наверное, чтобы пачкалась меньше. Или подтираться такой удобнее. А когти у тролля страшенные!

– Он когтями дерется?

– Не только. Они еще носят боевые браслеты такие, шипастые. Как ударит шипами – и без когтей мало не покажется.

– А я все равно не боюсь! – пропела Лидриэль и начала насвистывать мелодию.

– А зря, – откликнулся Файнос. – Вон смотри, волки кого-то дерут.

Лидриэль заинтересовалась, скинула покрывало, вскочила.

Со спины Файноса она увидела круг сидящих волков и странную дерущуюся парочку внутри.

– Спорим, это гоблин, – сказал кентавр. – Волки гоблина загнали.

– Спорим, нет! – зажглась Лидриэль. – Ставлю золотой.

– О, так я обогатился, – гыкнул кентавр. – Сейчас ты этого гоблина во всей красе увидишь. Покрывало сложи в суму и держись крепче.

Он расстегнул колчан, любовно провел пальцами по тугому оперению стрел.

Лидриэль убрала покрывало и, вцепившись в широкий пояс кентавра, приготовилась к быстрой скачке.

Кентавр достал лук, упер один конец в землю, выгнул лучьи рога, ловко накинул петлю на конце тетивы. Лук был готов к бою, тетива натянута. Первая стрела покинула колчан.

– Держишься? – спросил Файнос девочку.

– Держусь.

– Золотой приготовила?

– Ага, сейчас! – фыркнула Лидриэль. – Сам наготове держи.

И они поскакали навстречу волчьей стае.

* * *

Стрелы Файноса разили наповал. Кто не успел уйти, тот лег серым холмиком на землю.

Кентавр не спеша собрал свои стрелы.

В центре волчьего круга лежал придавленный всклокоченным мертвым волком человек. Это был темноволосый бледный подросток. Он с таким удивлением смотрел на Файноса и Лидриэль, что кентавр даже заволновался, в своем ли парень уме, не на дурачка ли, часом, они наткнулись.

А потом человек закрыл глаза. И лицо его стало очень спокойным.

Лидриэль испуганно дернула Файноса за руку: внезапно ожил дерюжный мешок (которого они даже не заметили в лунной ночи.) Мешок, смешно подпрыгивая, добрался до мальчика, прижался к нему и заурчал.

Солнечная танцовщица растерялась. Все было как-то непонятно. И не очень весело. А вдруг этот темноволосый умер?

Кентавр мягко отодвинул ее в сторону, вышел в круг и легко, как тряпочку, отшвырнул убитого волка. С тяжелым покряхтыванием опустился на передние колени, осмотрел лежащего подростка. Достал из сумы веревку и перетянул ему ногу выше раны.

– Лидри, – попросил он. – Вынь из волчьего трупа кинжал. Парень его все-таки заколол, этого волчину.

Преодолевая страх и отвращение, Лидриэль подошла к убитому волку. Клинок вошел так глубоко, что вытащить его с первого раза она не смогла.

Кентавр осторожно взял мальчика на руки, поднялся.

– Управилась с кинжалом? – спросил он.

Лидриэль показала окровавленный клинок. В лунном свете кровь была не красной, а какой-то темно-серой. Для глаз человека. Эльфы и кентавры видели ночь по-другому.

– Мешок его возьми, – велел кентавр. – Сейчас до развалин дойдем, огонь запалим. Разберемся, в общем.

– Он квакает! – кривя губы, сказала Лидриэль.

– Кто, раненый? – не понял Файнос.

– Мешок квакает… Я боюсь… – вздохнула Лидриэль.

– Зверушка там какая-то сидит, – ободряюще прогудел кентавр. – Видела, как она к нему тянется? Парень расстроится, если мы ее тут оставим. Не бойся.

– Ладно, я об этот мешок кинжал вытру, – решила Лидриэль. – Он и так грязный.

– Постояльца не перережь, – гыкнул Файнос. – Не копайся. Поехали, табориться пора.

Лидриэль забралась ему на спину, прицепила дерюжный мешок поверх вьючной сумы. Жабка в мешке затаилась и помалкивала. Кентавр, неся раненого Рету на руках, пошел туда, куда мальчик не успел дойти. К развалинам.

Развалины были давно разграблены. И поэтому безлюдны.

Лезть в них Файнос не стал. Нашел полуразрушенную стенку, около которой было сухо и за которой можно укрыться от ветра. Проверил, нет ли рядышком каких-нибудь непрошеных соседей. Велел Лидриэль расстелить покрывало. Уложил на него мальчика и пошел за хворостом.

Понемногу светало.

Лидриэль занялась раненым. Учили ее на совесть, да и статус солнечной танцовщицы предполагал многое. Первым делом она сняла жгут. Очистила рану. Остановила кровь. Человек и так был в забытьи, но ему требовался не болезненный обморок, а целительный сон. И для этого нужно напоить его отваром трав.

Только сейчас Лидриэль сообразила, что небольшой запас снадобий она в сумку положила, а вот котелка-то у нее нет.

– Файнос, а в чем воду кипятить будем? – окликнула она кентавра.

– В правой суме возьми. И воды набери.

Солнечная танцовщица пошла за водой к реке.

Кентавр разводил меж двух камней костер, устанавливал перекладину для котелка.

Лидриэль вернулась с водой, подвесила котелок над огнем. Присела у костра, задумалась, глядя в огонь.

– Непонятно, как он здесь очутился… – сказала она. – По одежде это имперец. Но тут ничейные земли. А он совсем один. Его давно бы съели. А еще он мокрый.

– А может быть, он свалился с имперского пегаса? – предположил Файнос. – Пешком бы он досюда не дошел, ты права. Ну и что мы с ним делать будем? Точнее, в каком он состоянии, целительница?

– Он поправится, – пообещала Лидриэль. – Но нужно несколько дней покоя.

– Давай отвезем его домой! – обрадовался подвернувшемуся случаю завершить путешествие кентавр. – У вас на клене он быстро придет в себя.

– Файнос! Я не могу домой! – разозлилась Лидриэль. – Что-нибудь другое ты в состоянии предложить?

– Ну-у-у… Если ты не хочешь отвезти его к себе домой, давай отвезем ко мне домой… – загадочно сказал кентавр.

– Это шутка такая? – ледяным тоном спросила Лидриэль. – Я же тебе сказала, обратно не вернусь!

– А кто говорит про обратно? – Кентавр скрестил руки на груди и притопнул копытом. – Спорим на золотой, что ты не знаешь, о каком доме я говорю.

– Ты хочешь, чтобы твой долг увеличился на два золотых? – ехидно подхватила Лидриэль. – Спорим.

– Я предлагаю тебе отвезти его в наши земли. Туда, где живут племена кентавров. Где стоят шатры моего племени.

Лидриэль в недоумении уставилась на Файноса.

Тот, запрокинув голову, от души расхохотался, распугав все живое на много лиг в округе.

– Детка, ты с рождения живешь бок о бок с нами и до сих пор не знаешь, что конюшня это не дом? Ты никогда не спрашивала себя или сестер, а как мы размножаемся, где наши женщины, дети и старики? Ты думала, мы так и появляемся на свет с копьем в руке? Неизвестно откуда? Вылупляемся, к примеру, из огромных каменных яиц, разбив скорлупу метким ударом копыта?

– Э-э-э… Ну… Да! – кивнула Лидриэль. – Примерно так. А что, правда вы не из яиц вылупляетесь?

– Нет, представь себе. Нас рожают наши мамы.

– А это далеко, твоя земля? – перешла к более важным вопросам Лидриэль. (Ну подумаешь, не знала, что у кентавров племена есть. Просто не обращала внимание, их под кленом всегда столько толпится, копейщиков, латников и лучников. А Файнос сейчас устроит представление, да-да…)

– День пути, – объяснил кентавр. – Мы же потому и сотрудничаем с Альянсом, что наши родовые пастбища неподалеку. У вас лес, у нас степь да перелески.

– День пути раненый выдержит. Он тощий, но, похоже, крепкий, – решила Лидриэль. – Я его отваром напою, и можно трогаться.

– Очень хорошо. Кстати, выигранный тобой золотой я отыграл обратно! – расплылся в улыбке Файнос.

– Да я просто забыла! – возмутилась Лидриэль. – Сейчас вспомнила про «землю предков». Просто думала, это что-то вроде кладбища кентавров… Ну или просто место, где вы раньше жили.

– Сейчас – не считается! – веселился Файнос. – Не знала, не знала, не знала!

– А почему вы в шатрах живете, а не в домах? – продолжила расспросы Лидриэль, сделав вид, что не заметила веселья. – В домах теплее.

– Мы же кочуем с места на место, – объяснил кентавр. – Шатер легко ставить, легко разбирать. Ну и потом мы народ закаленный. Вспомни – копейщики в ложбине прямо так спят, без всякого укрытия. Разве что попонкой утеплятся, если ветер зимний.

– А у тебя много родных?

– Да все племя! – гордо сказал кентавр. – Ты думаешь, чем левая сума набита? Подарками для всех. У нас так принято: вернулся домой – должен одарить родных. Тем более если у эльфов служишь. Эльфийские поделки у нас очень ценятся.

– Разве не все взрослые мужчины-кентавры к нам приходят? – удивилась Лидриэль. – Ты же сам сказал, женщины-дети-старики, я помню.

– Лидри, а кто будет охотиться? Кто будет защищать племя? Кто будет воевать с соседями? Мы, кентавры, народ воинственный, почему многие хотят иметь нас в союзниках. Но на равнинах у нас своя жизнь, и поверь мне, она не менее сложная, чем постоянные стычки между Альянсом, Ордами, Империей и Кланами. Мы потому и ценим так Альянс, что наши равнины под защитой ваших лесов вроде как и укрыты от остальных глаз. Мы никогда не станем такой силой, как эльфы или люди, но и терять свою свободу тоже не хотим. Ты сама все увидишь и все поймешь.

Вода в котле забулькала, Лидриэль высыпала в него нужные травы. Сняла отвар с огня.

Кентавр доставал из сумы еду.

– Надо хорошенько подкрепиться. Ночь без сна, да день пути – нужны силы.

– А может быть, ты поспишь здесь, а потом мы поедем? – предложила Лидриэль, пристыженная тем, что она-то неплохо вздремнула на широкой спине.

– Нет уж, миледи. – Кентавр с аппетитом вгрызся в лепешку. – Я лучше дома три дня отсыпаться буду, чем заночую на ничейной земле. Чем раньше мы отсюда уберемся, тем целее будем. Чистую правду тебе говорю, не пугаю.

– Хорошо, – кротко сказала Лидриэль и стала деревянной ложкой зачерпывать отвар и буквально по капле вливать его в раненого.

Тот слегка порозовел, стал не таким бледным, задышал ровнее.

Солнечная танцовщица слила остатки отвара во фляжку, чтобы поить мальчика по дороге. Сходила еще раз за водой: нужно сделать отвар, придающий силы в долгом пути.

Пока ходила к реке, вспомнила о живом мешке.

– Файнос, а может быть, тот, кто в мешке урчит, есть хочет?

– Вполне, – согласился кентавр.

– Мы его вытряхнем, да?

– Не стоит. Лучше я прямо в мешок лепешку закину, – решил кентавр. – Его жилец как-нибудь разберется.

Он был прав – лепешке зверушка обрадовалась, стенки мешка заходили ходуном. Потом раздалось довольное икание.

– Ну вот, накормили животинку, – обрадовался Файнос. – Можно собираться. Мешок притачаешь позади вьюков.

– Почему? – заинтересовалась Лидриэль.

– Ну, вдруг это писать захочет после еды или еще чего-нибудь. Чтобы не смущалось, но и вещи мне не попортило. А мешок потом постираем, ежели что. Парня в покрывало хорошенько заверни, чтобы он лихорадку не поймал. И сама не простудись.

– Ладно, – проворчала Лидриэль. – Не простужусь. На ничейных землях рассветы всегда такие серые?

– А Бетрезен их знает, – махнул рукой Файнос. – Не обращал как-то внимания. Рассвет и рассвет. У тебя сажа на щеке.

– Правда?

– На правой. Рукой, наверное, задела.

Лидриэль сморщилась, достала платок и зеркальце и принялась оттирать сажу с личика.

Глава седьмая
Правильная раскраска кентавров

Когда солнце встало, они уже были далеко-далеко от развалин. Перебрели реку и поехали на восток.

Файнос шел ровно, не медленно и не быстро. Лидриэль придерживала раненого, чтобы не сполз со спины кентавра. Это было нелегко.

Во время пути Лидриэль выспрашивала Файноса о его народе.

– А нам обрадуются твои родные? – спросила она, дергая кентавра за волосы.

– А почему нет? – весело отозвался Файнос. – Если они обрадуются мне, почему они не должны обрадоваться моим друзьям?

– А тебе они точно обрадуются? – уточнила предусмотрительная Лидриэль.

– Лидри! – возмутился Файнос.

– Я только спросила! – огрызнулась Лидриэль. – Я откуда знаю, может, ты давным-давно расплевался со всеми и сбежал из семьи…

– Я – не ты, – напомнил кентавр.

– Что ты говоришь!

– Если бы я так сделал, то вернуться обратно у меня бы духу не хватило. Мы очень воинственны и потому хорошо воспитаны. За невежливое поведение можно и копытом в лоб получить, мало не покажется. Как там человечек?

– Спит.

– Это хорошо.

– А ты как?

– Да понемногу расшевелился, сонливость прошла. Но если дашь бодрящего отвару, не откажусь.

– Держи флягу, – передала питье кентавру Лидриэль. – А у тебя семья есть?

– У меня есть брат. У него жена и дети.

– А сам?

– Я пока ищу свою лошадку… – Судя по голосу, Файнос улыбался.

На пути им не попадалось ни селений, ни развалин.

– А почему земли вокруг такие пустынные? – удивилась Лидриэль.

– Скудные потому что. Дождей мало. Это такая полоса идет. Севернее пооживленней, там и города, и деревни. Там, где земля кентавров, равнины зеленее. Но сейчас здешняя скудость для нас – это даже хорошо. Меньше бед. Мне совершенно не хочется воевать с раненым на загривке.

Лидриэль подумала – и внутренне согласилась с кентавром.

Файнос неожиданно свернул и направился на небольшую возвышенность.

– Зачем это? – удивилась солнечная танцовщица.

– Нужно посмотреть, далеко ли еще. Может быть, уже виден дым от наших костров.

Холм был пологим. На его вершине ветер трепал сухие метелки травы. Приставив руку ко лбу, кентавр принялся всматриваться в расстилающиеся впереди земли.

– Ну что? – Лидриэль было досадно, что она не может теперь вот так запросто вскочить на ноги и сама посмотреть.

– Уже скоро, – ободрил ее Файнос. – Земли кентавров вон за той грядой холмов. Я вижу дымок… Сейчас мы сделаем привал, я должен подготовиться к встрече.

– Привал – это хорошо, – одобрила Лидриэль. – У меня спина затекла.

– Сейчас разомнешься.

Кентавр сошел с холма. Добрался до ручья. Помог солнечной танцовщице снять раненого со спины, уложить на траву. Отвар действовал в полную силу, человек не просыпался. Лидриэль сняла повязку, проверила рану: кровь на ране запеклась корочкой, нагноения, к счастью, не было.

Солнечная танцовщица наложила свежую повязку. Снова дала питье.

Фиолетовая жабка, притороченная в мешке к седлу, никак себя не обнаруживала.

Кентавр же занимался довольно странным (на взгляд Лидриэль) делом: он прихорашивался. Достал из вьючной сумы мешок, из мешка гребень и принялся терзать свою гриву волос. Расчесавшись, начал заплетать мелкие косички у висков, опутывая их яркими кожаными ремешками.

Затем, умывшись в холодном ручье, Файнос стал раскрашивать себе лицо красной и черной красками. Верхнюю часть лица он расписал в красный цвет, нижнюю в черный.

– Устрашающе! – не сдержалась Лидриэль.

– Молчи! – рыкнул кентавр. – Вы, эльфы, всегда над нами смеетесь, а у самих на гербе маска с боевой раскраской разведчика!

– Мы смеемся не над тем, что вы делаете, а над тем, как вы делаете! – возмутилась Лидриэль.

– А нам нравится! – отрезал кентавр. – Это в лесу на лице завитушки нужны, там тень от листьев узоры разные накладывает. Разведчик себя размалевал – и его не видно. А на равнине я должен быть хорошо различим на расстоянии. Тут не до завитушек и деталек. Так что не мешай.

– Ну и пожалуйста, – отвернулась Лидриэль.

Но сидеть и молчать ей было скучно.

– А что вы едите на этих своих равнинах? – не удержалась она. – Траву, наверное…

– Мы охотимся на бизонов, – спокойно объяснил кентавр. – Они – наша жизнь, наша еда. Из их шкур мы делаем покрывала для шатров, щиты и ремни. Из рогов – луки, из копыт – подвески, а еще варим клей. Для дальних походов бизонье мясо режем на тонкие полоски и сушим. Такая пища долго хранится. И на наш взгляд, она вкуснее эльфийских галет… – поддел он.

– Что-то я сомневаюсь, – мурлыкнула Лидриэль. – Пока не попробую сама, не поверю.

– А еще наши женщины обихаживают деревья. Самое любимое дерево кентавров – яблоня.

– Почему? – удивилась Лидриэль.

– Из-за необычного сложения нам легче собирать плоды с деревьев, чем с земли, – объяснил Файнос. – Благодаря кентаврам фруктовые рощи обрамляют равнины. Там, где почвы позволяют. Яблоки, груши, сливы сушатся хорошо и долго хранятся. Это серьезное подспорье. А зерно мы покупаем у имперских земледельцев.

– Вы торгуете с Империей?

– И очень выгодно торгуем. Мы поставляем людям коней. Увы, пегасы на наших равнинах не водятся, но вот самые быстроногие лошади только в табунах кентавров.

– А утварь у вас откуда?

– Утварь нам делают гномы. Взамен наши женщины ткут им яркие пояса. И ковры. Гномы их очень любят. Они хорошо защищают от горной сырости. И способны придать уют любой пещере.

– А твое покрывало ваши женщины ткали?

– Ну а как же? – удивился Файнос. – Кто еще способен создать что-либо, греющее душу и тело кентавра? Ты отдохнула?

– Нет, – мрачно сказала Лидриэль.

– Все равно пора. – Кентавр украсил себя роскошным ожерельем из деревянных раскрашенных бусин и волчьих клыков. – Я хочу увидеть своих до заката.

* * *

Через несколько часов пути по сухой равнине они добрались до гряды холмов. Темные скалы застыли на их вершине.

Нужно было перевалить эту гряду, чтобы наконец-то попасть в земли кентавров.

– Да, забыл сказать, это я вне земли племен Файнос. Кентавры же зовут меня Большой Лук.

– Вот как? Я буду звать тебя Файнос Большой Лук, – кисло отозвалась Лидриэль, которой надоело уже путешествовать по свету.

– Выше нос! – Кентавр аккуратно ставил копыта, избегая ненадежных камней.

Лук он держал наготове.

– Если на кентаврийских равнинах сейчас мир, то мы будем самыми желанными гостями!

– А если там война? – насторожилась Лидриэль.

– Тогда мы будем петь военные песни!

Тропа подвела их к высшей точке перевала. Осталось миновать проход между двумя скалами – и начать долгий спуск.

Но кентавр не спешил идти в проход. Сначала он подобрал увесистый булыжник и запулил его вдоль по тропе. Попал в скалу. Эхо пошло гулять, отражаясь от каменных стенок прохода.

Что-то шевельнулось в нагромождении камней справа. Шевельнулось и снова замерло.

– Что случи… – начала солнечная танцовщица, но кентавр, полуобернувшись, приложил палец к губам, призывая к тишине.

И тут же, резко оттолкнувшись всеми четырьмя ногами, отскочил назад, рванул стрелу из колчана, наложил на тетиву и спустил.

Лидриэль еле-еле удержала раненого во время этого прыжка.

Из укрытия в скале невероятно быстро выбрался огромный паук. Камень потревожил натянутую им поперек тропы паутину.

Раздутое полупрозрачное тело было словно подвешено между ногами-опорами, которые ловко перешагивали через камни, поднося своего хозяина к добыче.

Кентавр, с грохотом вбивая копыта в камни, огибал смертоносного паука по большой дуге и всаживал в него стрелу за стрелой.

Лишь когда паук стал похож на ежа, усеянного иголками, только тогда ноги его подломились, и колыхающееся чрево плюхнулось на камни. Из него потекла мутная жидкость, унося паучью жизнь.

Лидриэль, зажимая рот, бросила раненого и соскочила с кентавра: она разглядела паука поближе, в глубине полупрозрачного брюшка светились человеческие черепа, как семена в маковой коробочке. Солнечную танцовщицу выполоскало прямо на тропу.

– Вот расстроилась, – прогудел успокаивающе Файнос, придерживающий раненого мальчика, чтобы тот не упал. – Эка невидаль, гигантский паук…

– Это же чудовище! – всхлипнула Лидриэль. – Какой мерзкий!

– Зато он явно сожрал всех других, кто мог нам проход загораживать. Это ж хорошо! Давай имперца на землю спустим, пусть у камушка посидит, отдохнет. А я стрелы соберу. Они теперь вдвойне ценные, паучьим ядом пропитались.

Лидриэль глубоко вздохнула, трясущейся рукой достала фляжку с бодрящим отваром и сделала хороший глоток.

Потом подошла к кентавру и помогла снять раненого.

Пока кентавр собирал стрелы, она стояла на валуне и смотрела на путь, который они прошли за день. Далеко-далеко золотились эльфийские леса, синело озеро. Сухая равнина, которую они прошли, была какой-то серой, слегка тронутой бурым налетом, словно плесенью. Ветерок раздувал волосы солнечной танцовщицы.

– Будешь подставлять лицо солнцу – появятся веснушки! – предупредил кентавр, осторожно убирающий ядовитые стрелы в колчан.

– У эльфов веснушек не бывает! – возмутилась Лидриэль.

– А вот посмотрим. В лесу – не бывает, а на равнине, под солнышком, даже орки веснушчатые встречаются.

– Не верю! Они же зеленокожие.

– Честное, благородное слово! Хотя, может, это и не веснушки, может, это и прыщи были… Давай грузить человека.

– Давай.

Они благополучно миновали проход и оказались с другой стороны гряды. Здесь спуск был более пологим, а равнина внизу резко отличалась от той, по которой они шли. Она была зеленой и необъятной.

– Видала? – гордо сказал кентавр. – Вот она, настоящая земля предков! А теперь держитесь!

И он понесся вихрем вниз.

Падший ангел Бетрезен, покинув свой замок, шагал по огненным подземельям преисподней. Обычно оживленные, в такие минуты подземелья казались безлюднейшими местами на земле.

Глядя на Бетрезена, никто бы не подумал, что он умирает. Развевались белые одежды ангела, крылья – одно огненное, второе обугленное – были чопорно сложены на спине. Руки с тонкими, длинными пальцами задумчиво теребили черную, похожую на змею плетку.

Бетрезену нравилось гулять в ангельском облике. Ему лучше думалось во время прогулки. Даже легкая хромота в этом обличье уже не раздражала. Быть демоном за тысячелетия приелось, привычный облик переносился лучше, в нем не так чувствовалась тяжесть многолетнего заточения.

Бетрезен размышлял.

Мальчишка сбежал. Баронессы не смогли его остановить. И время ушло. Эта дура сказала, что беглец улизнул на поверхности. Значит, нужен тот, кто сможет догонять по следам. Баронессы безмозглы, только и годятся, что земли испепелять да жезлы втыкать куда велено.

Придется послать архидьявола… Здесь силой не взять, нужна магия.

Послы от этой пронырливой крысы де Лали добились-таки своего… Придется слать Легионы им на помощь. А Утер, подонок, где-то затаился.

Но кто был этот мальчишка? Как он вообще попал в сердце преисподней? Ну, зачем, зачем ему Тиамат, прикованная к трону? Ее же – взрослую – боятся даже Адские герцоги! Он безумец или мудрец? И мальчишка ли это? Он же плюнул в лицо князю ада, щенок!

От вопросов у Падшего ангела разболелась укушенная жабкой нога.

А решение вернуть беглеца и допросить в пыточной только возросло.

* * *

Они ехали по зеленой равнине, и травы были кентавру по конское брюхо. Файнос Большой Лук распевал во всю глотку. Склоняющееся к закату солнце зажигало огни в золотых волосах Лидриэль и подсвечивало розовым бледное лицо мальчика.

Навстречу им скакали три молодых кентавра с копьями в руках. Раскрашенных еще более причудливо, чем Файнос.

Они встретились посреди моря трав и затянули песню уже на четыре голоса.

У диких кентавров в волосы были вплетены подвески из беличьих хвостов, деревянные палочки и орлиные перья. Бисерные браслеты украшали руки.

Допев, кентавры начали называть свои имена:

– Быстрый След!

– Крыло Вороны!

– Маленькое Копыто!

Файнос, в свою очередь, торжественно представил всадницу:

– Лидриэль, эльфийская принцесса!

Кентавры дружно отсалютовали Лидриэль копьями, и она засмущалась. Но к ее великой радости один из кентавров забрал раненого, понес на руках.

Солнечная танцовщица тотчас вскочила на ноги и с высоты крупа Файноса принялась осматривать новые места.

Соплеменники Большого Лука вели гостей к роще, около которой виднелись яркие пятна шатров. Между шатрами горели костры.

Молодые кентавры с восхищением смотрели на лук в руках Файноса и наперебой рассказывали ему новости.

– Воины ушли в набег на восход. Мохноногие похитили наших лошадей. В последнее время житья от них не стало, говорят, они продают краденые табуны оркам!

– А на севере спокойно? – спрашивал Файнос.

– На севере оживление. У старых развалин луну назад стал большой лагерь имперцев. Они что-то ищут.

– А почему имперцы, почему не нейтралы? – уточнил Файнос.

– Они вывесили флаг, и отряд слишком большой для нейтралов, – почтительно доложил один из кентавров. Может быть, Крыло Вороны, а может быть, Маленькое Копыто. – Ребята подбирались к ним поближе, но их охранники стреляют во все, что движется.

– Испугались? – подначил Файнос Большой Лук.

– Нет! – возмутились молодые кентавры. – Там просто взять нечего! Были бы это торговцы или имперские чиновники…

– Шаман нас встречает! – вдруг воскликнул один из кентавров.

И остальные резко замолчали, лица их стали замкнутыми.

– Шамана нашего племени зовут Бешеный Конь, – полуобернувшись к Лидриэль, объяснил Файнос. – Он – самое влиятельное лицо здесь. Я не припомню, чтобы он выходил навстречу гостям.

Лидриэль тоже насторожилась, как и молодые кентавры. Она села и выпрямила спину.

Шаман кентавров был таким худым, что ребра выпирали – и человеческие, и конские. Запавшие глаза смотрели из глубоких глазниц. Седые волосы были вперемешку с черными. На плече шамана сидел мрачный ворон.

– Приветствую тебя, Бешеный Конь, – в голосе Файноса было уважение. И, пожалуй, робость.