Текст книги "Танцующие на каблуках"

Юлия Ивлиева
Вилисы
Танцующие на каблуках

«– Это древняя легенда. Вы – вилисы, невесты, не дожившие до своей свадьбы, до своего счастья. И вот в этих подвенечных платьях вас опустили в могилы. Вот там, наверху, там идет жизнь. Там живут. Там поют, любят. ЛЮБЯТ! А вы лежите в тесных и сырых гробах. На вас давит земля. Ночью вы поднимаетесь из могил и убиваете одиноких путников. Только мужчин. Всех. Без пощады. Получить подобие той любви, которой вы не успели насладиться там в жизни.

А ты Мирта. Ты не простая вилиса. Ты предводительница. Это ты поднимаешь своих подруг на смертное игрище. Ты обрекаешь мужчин на смерть. Наказать! Отомстить! За себя и за всех будущих вилис, и за всех тех, кого каждый день убивают мужчины: ложью, предательством, эгоизмом. И когда на ваше кладбище приходят лесничий и граф, которые лишили рассудка и жизни чистую и невинную девочку, разве они могут топтать безнаказанно землю, которая на вас давит? Пусть эта деревенская дура Жизель что-то лопочет о любви и пытается защитить Альберта. Разве он достоин жизни?

– Нет. Не достоин!

– Вот! А теперь станцуй это, потому что говорить ты не умеешь!..»

Из сериала «Вилисы»

Глава 1

– Это девочка Виринеи? Студия «Вилисы»? – мужской пренебрежительный и преисполненный цинизма голос прорвался сквозь музыку. – Что они на этом-то соревновании забыли?

Поклонский ни перед кем не испытывал пиететов, не стеснялся в выражениях и в лоб высказывал все, что думает, считая это своей фишкой. Впрочем, резкими высказываниями и взглядом свысока он смущал только юных танцовщиц, наивно подходивших за советом и рекомендациями. Остальные обитатели мира полдэнс давно привыкли к его выходкам, так же как и к обезьяньему гримасничанью на фотографиях. Впрочем, именно этим он поднимал накал эмоциональности на соревнованиях. А еще сумасшедшей динамикой во время судейских выступлений, не всегда пристойными жестами и низким гонораром. Поэтому судить его звали регулярно.

– Наверняка ее. Этих девочек видно сразу, – звонко согласился женский голос с нотками металла, тоже не заботясь, что будет услышан. – Знаменитая рука Виринеи сразу чувствуется.

Виринея сидела через ряд от судей и слышала каждое слово. Она улыбнулась с явным превосходством и самодовольством. Арину Зиновьеву, обладательницу металлического голоса, она хорошо знала.

– Не только рука. – поправила она про себя – Еще силы, энергия, мастерство, время, деньги, в конце концов.

– Ну, очевидно же, что не начинашка. Ну, откуда у нее такие берутся? Сколько эта девочка танцует? – говоря, Поклонский почти сполз под стол, ноги расставил так широко, как у простого мужика растяжки не хватит.

Если согласиться с психологами, которые объясняют эту позу у мужчин, как демонстрацию размера яиц, то Поклонский желал внушить окружающим, что они у него слоновьих размеров.

– Танцует, – согласился звонкий насмешливый голос, принадлежавшей совсем юной девушке. Лицо казалось Виринее знакомым, но в судьях она видела ее впервые. – Два месяца и танцует. Без спортивного и хореографического прошлого. Программа категории «Начинающие».

Девушка радовалась, улыбалась, восхищенно смотрела на сцену и старательно заносила результаты в таблицу.

Нет, она не была поклонницей Виринеи и ее студии, просто еще по молодости не успела нацепить на себя вальяжный всезнающий и циничный вид.

– Говорят, девочки Виринеи репетируют по три раза в день, – восхищалась молоденькая барышня.

– Они не репетируют, – хмыкнула Зиновьева, – они рождаются на стрипах и с пилоном в руках.

– Чтобы задницей вертеть, не надо репетировать, – добавил Поклонский.

– Чтобы ТАК вертеть задницей, надо не репетировать, надо пахать! – Зиновьева смерила Поклонского презрительным взглядом.

– Надо перевести ее в любители. – фыркнул Поклонский. – Кто еще от Виринеи?

– Ну, кто же тебе скажет? – фыркнула обладательница металлического голоса. – Но гарантирую, по три штуки в каждой категории, и сколько не крути – все призовые возьмут.

– Я не дам, – Поклонский сложил руки на груди.

– Только орал бы потише, – зашипела на него соседка по судейскому креслу. – Она наверняка где-то здесь.

Но разворачиваться и оглядывать зал девушка не стала.

Виринея закатила глаза. Вздохнула глубоко и спокойно. Сосредоточилась на сцене.

Изящная красавица в ярком красно-оранжевом костюме, гибкая, стройная, легкая взлетела на пилон. Позади нее на большом экране полыхало пламя, снопы искр будто настоящие врывались в темноту зала. Острые колючие лучи софитов расчерчивали сцену и толпу зрителей, превращая девушку в искру страсти, разгорающуюся, пылающую, воспламеняющую все вокруг.

Музыка завораживала, окружала, вела за собой. По телу пробежала дрожь. Взгляд неотрывно следил за девочкой.

Виринея наверняка знала, что стоит за этой легкостью, грацией, волшебством. Сколько сил требуется сейчас, какое бесстрашие и преданность понадобились, чтобы выйти на сцену. Боевое крещение. Первая сцена. Рождение жар-птицы.

Виринея сосредоточенно следила за ученицей, за воспитанницей, как называла их она сама. Она посылала свои силы и энергию в это изящное сильное тело. Прикрыв глаза, она видела флюиды, которые исходили от нее, светились, пересекая сцену, и впитывались в смуглую кожу танцовщицы. Та была неподражаема. Великолепна. Победительница. Виринея растила только таких. Лучших.

Со сцены лился чистый секс. В каждом взмахе головы, в каждом движении тела. Виринея кожей чувствовала мужское возбуждение, наэлектризовавшее зал. Виринея прикрыла глаза и брезгливо улыбнулась.

Вдруг она нахмурилась, по лицу прокатило раздражение, негодование. Она тихо и спокойно поднялась, осторожно пройдя по ряду перед стульями, вышла.

Глава 2

Он отлично знал, как его загорелое, подтянутое, в меру подкаченное тело смотрится на белых шелковых простынях. Дикий отдавал себе отчет и даже делал немалую ставку на то, что вся картина походила на сцену из какого-нибудь романтического фильма. Когда главный герой брутальный и харизматичный в перерыве между спасением мира и более мелкими подвигами отдыхает и отдаётся страсти со случайной красавицей. Девушкам такое очень нравилось. Это настраивало их на легкий героизм и самоотверженность, которую они могли проявить, щедро даря свою любовь спасителю.

Случайная красавица отпила шампанского из бокала, расположенного на низком стеклянном столике и пошла в ванную. Стройное молодое тело, призывно виляя бедрами, скрылось за дверью. Дикий вальяжно потянулся, прислушиваясь к ощущениям, к желаниям. Еще раз? Или можно выпроваживать? Случайная красавица, кстати, была весьма недурна во всех смыслах, можно в ресторан сводить. Он как раз проголодался. К тому же она вовсе не случайная, а тщательно выбранная. Танцовщица. Дикий питал к ним особую страсть. Грациозные, гибкие, великолепные тела. Сила мышц под бархатной кожей. Он обожал чувствовать, как напрягаются железные мышцы под его рукой, и при этом получал тактильное удовольствие от прикосновения к гладкой шикарной коже. Кайфовал от выгнутой спины, бедер, расчерченных линиями мышц, натянутых носочков.

Дикий признавал у себя слабость самолюбования. Он вообще признавал все свои слабости, любил их, холил и лелеял. А еще он чувствовал себя мальчишкой. Легкомысленным, беспечным, беззаботным. Он так и не обзавелся семьей и детьми в свои почти сорок. Впрочем, о том, что через каких-нибудь пару лет ему сорок, он тоже не задумывался. Вся жизнь у него еще впереди, красивая, легкая, полная удовольствий. Наверное, поэтому он питал страсть к красоте и стилю во всем: в интерьере квартиры, в одежде и внешности, в местах, и развлечениях.

Юная барышня, действительно, наблюдала за ним из-за мутного стекла ванной комнаты. Денис был как раз таким мужчиной, о котором можно только мечтать. Богатый красавец на дорогой машине, в хорошей квартире. Она прикидывала, затянутся ли их отношения дольше одного раза. А! Неважно. – наконец, решила она. – В конце концов, чувства, что она испытывала сейчас, и эмоции принадлежали только ей. За ними она и пришла сюда.

Через бронированную дверь, ведущую в подъезд, мужчины и девушки видно не было. Но запах страсти, удовольствия и предательства не знал преград. На лестничной клетке, среди кадок с цветами и панелей из искусственного камня полыхали другие страсти. Крупные слезы катились по щекам. Беззвучные рыдания сотрясали хрупкое тело. Закушенная до крови ладонь пропускала жалобные всхлипы.

– Ты знаешь, что делать, – спокойно произнес уверенный знакомый голос, и рука опустилась на плечо. – Он заслужил. Как никто.

Ей хотелось свернуться комочком, спрятаться у подруги на груди и рыдать. Рыдать долго и самозабвенно, пока слезы не вытекут все, пока вместе с ними тело не покинет боль, пока не высохнут глаза, пока не охладеют чувства.

Она не могла плакать. Не могла кричать, не могла пошевелиться. Тоненькая, словно стебелек, побелевшими пальцами она схватилась за перила подъездной лестницы. Она не верила, что это все происходит с ней.

На плечо надавили, напоминая, что ей следует сделать. От этого не уйти. Ей придётся выбрать. Но она не могла выбрать. Не могла сделать. Она стояла неподвижно, словно статуя, и ждала, когда кончатся все времена, когда ее развеет ветер.

– Иди. Я подожду тебя.

– Я не могу, – она не узнала свой голос. – Не могу.

– Можешь. Это твое предназначение. – ответом ей стала уверенность тяжелее каменной плиты. – Он не первый.

– Не первый, – согласилась девушка, и в мертвом взгляде под длинной черной челкой появилась безумная искра безысходности. – Единственный.

– Не дури! – ее раздраженно торопили. – Иди. Меня ждут.

– Нет, не пойду. Не могу, – уверенность нарастала, превращаясь в спокойную обреченность.

– Ты знаешь цену. Ты хочешь заплатить за его жизнь?

– Угу, – легко согласилась девушка, вдруг улыбнувшись.

– Девчонки! – рука соскользнула с плеча. В голосе послышалось разочарование и усталость.

Глава 3

Лекс едва заметно прищурил глаза и чуть прибавил газу, въезжая на Президентский мост. Авто дрогнуло на металлическом соединителе асфальта и устремилось вперед чуть быстрее.

Граница. Черта. За ней простирался Город. Большой Город. Длинный мост через залив, создающий впечатление, что город стоит на острове. Хорошо, полуострове. Лекс специально сделал крюк в пятьдесят километров, чтобы проехать по нему, чтобы наполниться эмоциями и чувствами, которые он предвкушал при возвращении. Он возвращался в Большой Город, в, наверное, родной Город после долгих лет скитаний по свету. Лекс так и не определился, где у него родина, где у него дом. Слишком много разъездов выпало на его долю. Командировка длиною в семнадцать лет.

Он ясно осознавал, что возвращался совсем другим, сильным и взрослым, а еще, как ему казалось, победителем. Он точно не знал, где и кого он победил, но себя не обмануть. Он так чувствовал. К тому же, у него был самый главный трофей современности. Нет, не шкура убитого льва. – Лекс хохотнул вслух, представив на заднем сидении его новенького мерса траченную молью добычу, которую он притащил из Африки, провезя через чертову уйму таможен и границ. Он оставил ее на стене квартиры. Новые хозяева оценят. А вот тонкая картонка пятьдесят пять на восемьдесят пять миллиметров с названием самого надежного и большого банка страны. Самый верный трофей, который высоко ценится в наше время. Что-то будоражащее и звенящее трепетало в груди, будто вынимало из его тела душу и тащило вперед быстрее. Какое-то предчувствие. Лекс еще прибавил газу и резко выдохнул, избавляясь от непонятного настроения.

Примерно с такими же мыслями он покидал этот город много лет назад, старательно избавляясь от ощущения бегства. В старой раздолбанной девятке и с парой сотен в кармане.

Сразу после похорон матери, так и не зайдя в кафе, где ее поминали. Просто сел в машину и уехал. Будто стук заколачиваемых в гроб гвоздей стал выстрелом старта, спусковым механизмом. Тогда тоже будоражило и потряхивало предвкушение. Ожидание перемен, охоты, возможно на него самого, и большого куша, если удачно сложится его охота. Он не оборачивался. Что он оставлял?

Вечно пьяного отчима и пару друзей. Первый полностью стерся из памяти, он не вспоминал его ни разу, как покинул город. Друзья ждали его и сейчас. Егерь и Дикий.

Лекс получил сполна и приключений, и денег. Он возвращался.

Теперь все будет совсем иначе. Высотки большого города надвигались на него, запугивая, указывая на его мелкость и незначительность, проверяя на прочность. Лекс снова хохотнул. Не на того напали. Мост кончился, он въехал в город. Телефон сразу оповестил о сообщениях. Егерь и Дикий почти одновременно скинули адрес бара, где ждали его вечером. Да, вечером они встретятся в баре. Лекс хотел развлечений, хотел выпивки и девочек, красивых молодых и разных. Цивилизация. Разнообразие. Как же он скучал по удовольствиям Большого Города последний год в своей жестокой и любимой тайге.

Удивительно, как они умудрились сохранить дружбу сквозь столько лет, невзирая на совершенно по-разному сложившиеся жизни. Вопреки географии, времени и интересам.

Они ждали встречи с ним не меньше, чем он. Они обещали ему зрелищ, разврата и реки высококачественного алкоголя.

Пришло сообщение от риелтора. Тот скинул еще один вариант квартиры и напоминал о времени просмотра. Лекс мельком просмотрел фотографии, хотя уже определился с вариантом.

Он жил в разных местах и в самых безумных интерьерах. Футуристический отель с круглой кроватью, шкафами-тетраэдрами, мокрыми стенами и коврами из настоящего мха. Кажется, в Японии. Пробуждение в окружении ярких красных простыней под черным глянцевым движущимся потолком повергало в состояние легкого безумия. В восточном отеле – в окружении мозаики, золота и мрамора, где гостеприимство возведено в ранг культа.

В бараке с одним туалетом на три здания и клопами размером с крысу. Где каждое утро проверка на прочность, где помойкой, именуемой кофе, запиваешь горсть антибиотиков и молишься, чтобы распухший укус не загнил.

В палаточном городке, оснащенном по стандартам американских военных, но с размахом и щедростью русских бизнесменов. Эргономичном обиталище, с пластиковыми складными туалетами и душевыми, с освещением, питающемся солнечным светом и водоснабжающей системой, пополняющей запасы из воздуха.

А последний год Лекс провел в бревенчатой, заваленной землей и прошлогодней палой листвой землянке с окнами, наполовину вросшими в землю. Единственной его, не бесполезной бытовой заботой было, чтобы грязь во время дождя не затопила его лежанку.

В общем, сейчас он хотел простора, высоты и комфорта каждой клеточкой своего тела. Он намеревался разбудить в себе сибарита, запрятанного под влиянием обстоятельств глубоко внутрь.

Риелтор сразу учуял в Лексе платежеспособного клиента, поэтому на него посыпались самые интересные варианты. Да, стоило признать профессионализм конторы и лично специалиста Сергея. Предложенные варианты предвосхищали пожелания Лекса. Сергей будто в хрустальный шар глядел.

В той квартире, которую мужчина собирался посмотреть первой, его сразу зацепил этаж и высота окон. Лекс признал квартиру своей. Оставалось познакомиться.

– Немного необычный вариант: небольшая студия в элитке, пентхаус с панорамными окнами. Площадь всего пятьдесят метров. Квартира получилась перепланировкой соседней – трех из одной. Но зато: закрытый двор, консьерж, подземная парковка, все плюсы элитного жилого комплекса за приемлемую цену, плюс вид из панорамных окон, – речитативом произнес риелтор в аудиосообщении, комментируя фото.

Цена отнюдь не была приемлемой. За панорамность и вид накинули прилично, но Лекс ее хотел. И он мог ее себе позволить. Карточка жгла карман и в ценах, даже по ценам миллионника он мог позволить себе практически все.

– Если она не потребует ремонта и сразу можно будет въехать, другие даже смотреть не стану, – решил мужчина.

Лекс вглядывался в проплывающую мимо картину, желая щемящего чувства ностальгии. Силился узнать улицы и дома. Памятники, хотя бы массивные скульптуры должны остаться на тех же местах, они десятилетиями или даже столетиями не покидают своих пьедесталов. Но мозг фиксировал мало совпадений, смутных, размытых.

– Наверное, район новый, – решил Лекс, сдерживая разочарование.

Его новый мерс, приобретенный по случаю переезда в Большой Город, катил по совершенно незнакомым улицам. Хмурые лица, озабоченные собственными делами повышенной важности, сливались в сплошной поток. Гул транспорта, звон телефонов и гомон голосов накрыли непроницаемым куполом. В нем можно было стать тонкой звенящей нотой и затеряться в общем фоне. Город стал чужим. Лекс не узнавал проспектов и домов. Пару раз не успел перестроиться в потоке, проехал не туда. Пришлось останавливаться и включать навигатор. Надо же, как все изменилось.

Он отключил кондиционер и опустил стекла. Глубоко втянул терпкий летний воздух большого города. Запах остался прежним. Все города, как и все женщины, пахнут по-разному. Этот запах он впитал с детства, он засел глубоко на церебруме головного мозга. Такое не стирается.

В каждом населенном пункте, не взирая на его размер, Лекс заводил женщину, чтобы сохранить в памяти запах. Иногда это оказывались не самые приятные впечатления – хмыкнул Лекс. Но яркие и запоминающиеся.

Здесь, в Большом городе, знакомом и незнакомом одновременно, мужчина предвкушал совершенно другое. У него будет шикарный выбор, незабываемые впечатления по вкусу, запаху и ощущениям на коже. Этот город станет узнаваем по разнообразию запахов и многообразию женских тел.

Мышцы в паху подтянулись. Лекс поегозил в кресле, снимая напряжение ткани джинсов, и нажал педаль газа. Он следил за навигатором, вливался в поток городских машин и вдыхал пыльный, прогретый, разный и восхитительный запах Большого города.

Мужчина свернул с широкого проспекта, попал в узкий проулок между старинных особняков, отреставрированных и завешанных историческими досками. Свернул еще раз, оказавшись позади новеньких высоток. Пахнуло помойкой, кисловатой и раздражающей. И это тоже было признаком большого города, не самым приятным, но обязательным. Лекс притормозил, подробнее рассматривая карту навигатора.

Краем глаза заметил движение, полускрытое мусорным баком. Сначала показалось, что ветер треплет бумажку. Тяжело прогретый воздух дребезжал. Неподвижное марево – ни дуновения ветерка, ни шевеления листьев.

Лекс присмотрелся, и к горлу подкатила тошнота. Это крыса теребила кроваво-серое месиво. Вывернутый наизнанку комок шерсти подрагивал. Мужчина отчетливо видел розоватые лысоватые лапки, обедающего грызуна, впившиеся в чужую плоть. Показалось, что слышит хруст и чавканье. Крыса ела мышь. Употребление себе подобной особенно покоробило. Тошнота опустилась в желудок и снова поползла к горлу. С трудом сглотнув, Лекс подавил ощущение.

– Обычный животный прием пищи, – сказал он себе. Когда-то у него были пираньи, и он кормил их кусочками мяса, внимательно отслеживая, какая и сколько съела, педантично следя за достаточностью рациона каждой.

А у соседа обитал кот. Обычный домашний кот, но очень крупных размеров. Чтобы ленивая толстая животина не растеряла навыки охоты, и без разницы, что домашнему коту, не часто слазившему с дивана, эти навыки даром не нужны, сосед откармливал любимца мышами. То есть приобретал мышей в зоомагазине, с совершенно противоположной продаже целью. Не самому же отлавливать?

Лекс многократно заставал кота за трапезой. Хрустело и чавкало премерзко, но называлось это «любимец обедает». Впрочем, многие рафинированные обитатели дома только от одной новости, куда приятель таскает мышей, падали в обморок и грозили привлечь Гринпис. А вот тесть соседа, охотник, не находил в зрелище и акте питания ничего особенного. Поедание отбивной людьми считал абсолютным аналогом.

До дома с предполагаемой квартирой Лекса оставалось триста метров, вещал навигатор, а его окружало плотное кольцо домов. Здесь и речи не может быть о виде на залив.

– Похоже, риелтор соврал, – хмыкнул Лекс, выворачивая руль в нужном направлении.

Дальше его мысли не пошли. Он никогда не принимал решения заранее, не имея на руках всех вводных, полной информации. Давно убедился на опыте и усвоил – вестись на первое впечатление, на первые всхлипы кажимости, мнение общественности и проблеск подозрений выйдет себе дороже. Часто впечатления обманчивы, нагружены чужими комплексами и эмоциями и крайне далеки от реальности. Сначала надо разобраться.

Через обещанные триста метров тесно, в одну полосу, проскользнув между домов, он уперся в шлагбаум.

«Если вы гость ЖК „Виджет“, наберите номер 3454 с вашего мобильного, для Вас откроют шлагбаум».

Лекс хмыкнул: ну, собственником себя считать рано. Видимо, для них предназначался въезд под электрическими рольставнями, расположенный справа. Он набрал короткий номер. Припарковался на полупустой парковке. Обойдя дом, он натолкнулся на активного, улыбчивого молодого человека с тщательно уложенными волосами.

– Гель? Его сейчас еще используют? – хмыкнул Лекс, вскользь рассматривая блестящую шевелюру.

Очки без диоптрий и пиджак со слегка большими плечами, чем было бы по размеру. Да и вообще, в пиджаке сегодня слишком жарко. Юноша явно хотел казаться габаритнее, старше и серьезнее.

– Алексей? – уточнил юноша и тут же протянул руку. – Сергей.

Если не считать двух мамочек с колясками на детской площадке, то вся территория дома оказалась совершенно пуста. Мужчины возраста Лекса, готовые оплачивать квартиры в этом доме, явно должны были с остервенением трудиться. Так что у Сергея почти не было шансов ошибиться в том, кто перед ним.

Лекс коротко кивнул и предпочел побыстрее оказаться в прохладе подъезда. Он хоть и оделся соответственно погоде, но прямые солнечные лучи душили. К тому же Лекс не любил чувство потения.

– Как добрались? Вы только с дороги? – проявлял вежливость риелтор.

– Нормально, я хорошо переношу путешествия за рулем, – в тон ему ответил потенциальный покупатель, оглядывая вылизанный, стильно отделанный самыми современными материалами подъезд. Искусственный камень глубокого фиолетового цвета с мерцающими серебряными прожилками. Цветы в одинаковых кадках, расставленные рукой опытного флориста, консьержа, чинно и деловито высиживающего в застекленном кубике, приветливо и дежурно улыбнувшегося гостям.

– Как я уже говорил, дом элитный со всеми плюсами: видеонаблюдение, консьерж, подземная парковка, закрытая территория, профессиональное и обильное озеленение, спортзал, по необходимости услуги горничной, – перечислял риелтор. – Два лифта плюс грузовой…

Они как раз заняли одну из просторных кабинок.

– То есть сюрприза в виде подъема пешком не будет, к тому же в доме индивидуальный генератор.

Лекс кивал. Он опять поймал себя на каком-то ощущении предвкушения. Словно гончая на охоте, ожидающая, что из-за кустов сейчас выскочит лиса и начнется охота. Он медленно, не торопясь, делал шаг за шагом и ощущение нарастало.

Он почти потерял нить повествования Сергея, да и смысл тоже, сосредоточенный на своих ощущениях. От голоса, озвучившего остановку лифта «двадцать шестой этаж», принадлежавшего какому-то ангелу, приглашавшему на небеса, по коже пробежали мурашки. Даже дверь лифта показалась светящимися воротами в резиденцию Господа. Что с ним? Неужели он так волнуется из-за квартиры? Что за не покидающее его чувство, что сейчас что-то случится.

Сердце громко билось, а дыхание участилось. Лекс замер, задержал воздух в груди и успокоился усилием воли. Ничего выдающегося в его жизни не происходило. И что это на него нашло?

Квартира и впрямь оказалась бесподобной. Стильная и очень удобная, эргономичная, как говорят специалисты из области интерьеров. Пространство точно создавал дизайнер. Темно-зеленые насыщенные травяные оттенки удачно перекликались с темным серым камнем и деревом. Яркая, похоже, вручную разрисованная стена за изголовьем просторной кровати. Тоже растительный рисунок в зеленых тонах.

– Как видите, пространство абсолютно жилое, вся мебель и техника остаются и даже посуда и кое-что из текстиля, – озвучивал Сергей. – Подождите, не открывайте шторы, я продемонстрирую вам сложное освещение.

Риелтор поиграл кнопочками на пульте и комнату озарили разномастные светильники.

– Подсветка пола в стиле спа-концепции, рассеянный свет того самого оттенка и интенсивности, который дает возможность дойти до нужного объекта в темноте и не оступиться, но при этом не воздействует на мозг пробуждающе. То есть, встав ночью по надобности, по глазам не резанет, вы не проснетесь полностью, но сделаете, что хотели и уснете крепким сном.

Лекс выказал восторг. Освещение удивляло.

Квартира обладала набором всех необходимых функций для комфортной жизни одного человека. Вещевой шкаф оказался удачно спрятанным в нише и тоже весьма удобным и просторным. Лекс ходил по жилищу, представляя, как будет здесь жить, примеряя пространство на себя.

– Кухня маленькая, но современно оснащенная. Готовить для семьи не получится, но для одного человека что-то разогреть, сварить кофе – вполне.

Лекс шагнул к окну, спеша, наконец, раскрыть портьеры, но взгляд поймал собственное отражение в стене.

Эта стена стеклянная? – Лекс провел по гладкой поверхности рукой.

– Да, и она… это стена ванной, – Сергей почему-то смутился.

Лекс зашел в ванную и восхищенно причмокнул.

– Ого!

Через стену открывался вид на всю квартиру. Никакого чувства уединения. Или наоборот, уединение и комфорт по всей квартире. Расширенное личное пространство. И самое примечательное – стена прозрачна в обе стороны, а не как в некоторых туалетах Европы. То есть из спальной ванная виднелась в полном объеме. Квартира планировалась, как пространство для одного.

– Согласен, впечатляет, – кивнул риелтор. – Особенность квартиры. Так сказать, чтобы можно было отлучиться по туалетным делам и приглядывать за яичницей на плите.

Лекс засмеялся, не то от восторга, не то от удивления. Пожалуй, даже восхищаясь смелостью хозяина квартиры.

– Тут не за яичницей приглядывать можно, тут в окно с унитаза смотреть, – хмыкнул Лекс.

– Кроме того, в ванной комнате каждый сантиметр пространства устроен продуманно и грамотно. Столешница из обработанного дерева, большое зеркало. Ящики для белья и стиральная машинка спрятаны за панель, в доме, кстати, есть прачечная. Душевая перегородка из безопасного стекла, многофункциональная душевая стойка: тропический ливень, туман, закрученная струя, даже цветотерапия.

Лекс вышел из ванной, прошел к окну и широким жестом, наконец, раздвинул шторы.

В глаза ударил свет. Золотое сияние ослепило. Блеск воды на солнце затмевал глаза.

– Вид, – прошептал риэлтор за спиной, точно дьявол, искушающий грехом. – Как я вам и обещал.

Сквозь золото проступил мост с непрекращающимся потоком машин. Крыши домов. Силуэты людей едва угадывались внизу. Мерцающие блики воды.

– Я беру эту квартиру, – у Лекса появилось чувство, что он заполучил желанную игрушку в магазине.

– Если внесете предоплату сегодня, то сразу получите ключи, – Сергей сменил тон дьявола на деловой и безразличный. – Я объяснил Вашу ситуацию хозяйке, она не против. Нет никакого смысла тратить деньги в гостинице. Въезжайте сразу сюда.

– Хозяйка? Здесь жила женщина? – Лекс снова удивился. – Интерьер очень мужской.

– Да, взрослая женщина за пятьдесят. Говорит, это квартира ее мечты. Она дизайнер по свету. Все придумывала здесь сама.

– И что заставляет ее продать квартиру своей мечты? – Лекс не мог оторвать взгляда от вида за окном.

– Замужество. Она выходит замуж за иностранца и уезжает, – Сергей выговорил каждое слово отдельно. Он ждал решения Лекса. Лекс считал дело решенным.

После пары звонков, десятка подписей и одной оплаты в приложении приличная сумма перекочевала на карту взрослой женщины за пятьдесят, а связка ключей в руки Лекса.

– Поздравляю с удачной покупкой. О времени сделки в регпалате сообщу.

Сергей исчез, тихонько притворив за собой дверь.

Лекс, как завороженный, замер у окна. Казалось, город выставился перед ним словно в витрине, красовался и желал понравиться. Сверкал рябью воды, привлекал внимание гудками машин, рисовал узоры улиц. Лекс одобряюще улыбнулся. Да, Город ему нравился.

Он с трудом оторвался от зрелища, возвращаясь к делам. Надо спуститься за сумкой, переставить машину на парковочное место под номером квартиры, потом принять душ и где-то пообедать.

Он не привык быть бездельником с утра до вечера. Мозг, обеспокоенный праздностью, то и дело вскидывался, заставлял вспоминать не забыл ли что-нибудь, не пропустил ли какие-то важные дела.

Нет, Лексу еще почти два месяца гулять, наслаждаться свободой и беззаботной жизнью. Филиал, который он приехал возглавить, будет готов к открытию только к сентябрю. Тогда и предстоит водоворот дел. Налаживание производства и сотрудничества, договора и поиск людей. Он специально приехал раньше, чтобы дать перезагрузку мозгу и передышку организму, который не видел настоящего отдыха уже года три.

Лексу предстояла совсем друга работа. Не поиск и разработка хоть и уникальных, но бездушных кимберлитовых трубок, где медведи и волки более частые гости в лагере, чем люди. Здесь его ждал совсем другой зоопарк. Хихикающие и гримасничающие мартышки, медленные и коварные питоны, вальяжные и уверенные львы, сильные и наглые кабаны. А уж каким зверем предстанет партнер или сотрудник он будет определять на месте. Мужчина готов к сражению. Он и не такое видел. Лекс пребывал в уверенности, что и в асфальтовых джунглях он окажется конкурентным, изворотливым и прозорливым. Именно за эти качества его и послали руководить процессами на месте. Проверенный неурядицами, сложностями и даже рейдерскими захватами, он на хорошем счету. Владельцы ему доверяли и даже звали в компаньоны на небольшую, но реальную долю. Лекс отказался. Уже пару лет он чувствовал, что созрел для нового рывка. Случай представился.

По новым космическим технологиям они собираются производить суперстойкое покрытие с добавлением алмазной муки. Практически любая поверхность превращается в вечную, не стираемую, гладкую и не деформируемую под температурой. В общем, космические технологии в деле. Но это пока в проекте. Лекс и прибыл покорять космос, как говорили про его сверх задачи в Большом Городе.

Ресторанчик с хорошей едой нашелся неподалеку. Лекс просто прошел вперед к заливу по неширокой улице, минуя как раз те два здания, что располагались перед теперь уже его домом, но в силу своей малоэтажности не закрывали обзор. Уютное в стиле лаунж строение с деревянными балками и каменными плитками в декоре, с панорамными окнами и летней верандой, выходящими на залив, с деревьями в кадках и ящиками цветов. Если устремить взгляд выше потока машин, летящего мимо, можно расслабляться, глядя на водную гладь и набережную. Владелец или управляющий, вышел навстречу Лексу, едва тот ступил на ступеньку ресторана. Толстяк быстро тараторил на итальянском, собственно под этим национальным брендом выступало заведение, хотя Лекс не сомневался, что родина гостеприимного хозяина солнечная Армения.