Текст книги "Танцующие на каблуках"

– Кем?

– Тем, кто правит миром. – Егор снова посуровел.

– Ну, до правления миром ему, конечно, далековато, – вздохнул Полковник. – Но перелом ключицы, перелом тазобедренного сустава, сотрясение мозга и множественные ушибы мягких тканей. Егор?

– Его мозг не мешало совсем вытрясти. Я его три квартала гнал.

– Еще дальше гнать было надо, на пустырь, в безлюдное место. И бить без свидетелей. Ты знаешь, что был захват квартиры снимавшего видео и чистка в интернете?

– Программеры явно не перерабатывают, – буркнул Егор. – Поработают, жопы не отвалятся.

– И ты хочешь, чтобы я отдал тебе дело твоего Дениса? Сколько в нем добавится трупов? После этого дела мне тебя придется увольнять? Или посадить? – полковник разошелся не на шутку. В здании начинали хлопать двери. Люди приходили на службу. – Тебе подполковника в тридцать лет дали! Неслыханно, но заслуженно. За такое, как с «космонавтом», можно и побольше наград выдать. Каждый день новый труп падал. На улицах убивали. Ты жизнью рисковал. Тебя в пример ставят, как идеальный образ следователя.

– Холодная голова, железное сердце и чистые руки… – пробурчал Егор.

– Горячее сердце, – автоматически поправил Дмитрий Юрьевич. – Это про чекистов, не про следователей.

Полковник сбился. Воодушевленность сошла на нет. Он налил себе еще воды, устало сел в кресло. Егерь видел перед собой старого уставшего человека. Мундир и прилагающиеся к нему обязанности давили непосильным грузом. Холодная голова и пламенное сердце страстно желали отдыха. А чистых рук у них вообще не бывает.

– Садись, чего встал как на ковре, – небрежно махнул полковник, но вместо этого тот положил перед ним два листка бумаги.

– Это с убийства Дениса, – начал объяснять Егор, но в комнате зазвонил телефон.

Звонок дребезжал ржаво, раздражающе, как из пластикового аппарата советских времен. Егерь невольно поискал взглядом пузатый телефон старого образца. Звонил новый, стационарный, но уже электронный. А вот мелодия на нем стояла, навевающая ностальгию.

Веденцев оторопело смотрел на звонящий телефон, потом вскинул взгляд на настенные часы и на Егора. Они оба догадывались, по какому вопросу звонили.

– Неужели уже успел найти заступников? За ночь?

– Не успел еще, – спокойно отозвался Егор. – Но волна радости и превосходства наползала на него.

– Не радуйся так откровенно, – полковник снял трубку. – Может, наоборот, звонят предупредить, чтобы дело ни в коем случае к тебе не попало.

Подобное было маловероятно, но улыбка с губ Егеря сползла, и теперь уже начальник довольно улыбался.

– Полковник Веденцев слушает.

Егор опустил голову и отошел в дальний угол кабинета, демонстрируя, что не слушает. Если бы полковник хотел, то выставил его одним взглядом.

Дмитрий Юрьевич Веденцев, начальник отделения Управления ФСБ по особо секретным расследованиям преподавал у Егеря, Лекса и Дикого в институте. Его байки про расследования, изощренные умы преступников, страдания и спасения несчастных беспомощных жертв и сам образ следователя без страха и упрека, послужили основной мотивацией пойти в следователи.

Когда Егор прошел все круги ада, именно полковник Веденцев позвал к себе в отдел. В захудалое отделение на краю города, но в какой-то степени это спасло ему жизнь. Система методично принялась уничтожать тех, кто активно участвовал в ее становлении. Подчищала следы. Переписывала историю. И Егерь был в ее списке.

Как Лекс, бежать он не мог, слишком поздно, охота уже началась. Влиятельного отца, как у Дикого, у него не было. Марат Николаевич предлагал помощь, но гарантий дать не мог. Какие в то время гарантии? Он увяз в системе по самую шею.

Уйти под честное слово, не писать мемуары? Мемуары интересуют только журналистов. До сих пор нет-нет да всплывают скандальные рассказы свидетелей кровавых девяностых, секретных и запутанных двухтысячных, лицемерных и лживых две тысячи десятых.

Егерь тогда вписался, работал, остался в системе. В том качестве, к которому стремился всегда, в совсем другом масштабе. Мелкие кражи, насилие, грабежи. В анамнезе его послужного списка чего только не было.

Сюда, в Управление ФСБ, его тоже привел Веденцев. Каждый начальник окружает себя своими людьми. Егору повезло случиться таковым.

К тому моменту Егерь имел «подполковника» и репутацию несговорчивого, резкого, плохо уживающегося с руководством, много требующим от подчиненных и слишком самостоятельного следака. А еще провел целый список дел – частных государственных. Это когда полномочия и выходы нужны государственного масштаба, а вот тишина и конфиденциальность должны быть сохранены в частном порядке, абсолютные. Да и следы, если что, приходилось чистить и запутывать не редко.

В две тысячи двенадцатом он раскрыл дело маньяка «Космонавта», от которого уже выли федеральные следственные органы, бандиты переоделись в бронежилеты, а уважаемые коронованные воры сидели по своим коттеджам, защищая их, словно крепости. Поговаривали, даже итальянской мафии, невесть как заблудившейся в России, коснулось.

Каждый день на улицах города, в самых публичных и видимых местах находили труп. Способ убийства разнился: где ножиком всласть потыкали, где очередью автоматной прошли, где траванули, то есть логики и сходств никаких. Абсолютная непредсказуемость. Общим оставалось одно – подпись на теле или рядом «За дело». И дело находилось. Все убитые оказывались бандитами, убийцами, преступниками. Причем в некоторых случаях СМИ легко и восторженно объявляло, за какие грехи понес наказание убитый. А иногда жертва принадлежала к правительственным кругам, бизнесу, причем большому и международному, или общественным деятелям. Тогда мифы разрастались как ржавчина в сырости. В преступлениях обличали людей, которых обличать совсем нельзя. Потому что занимаемые ими должности и посты предполагали эти самые горячие сердца и чистые руки. А тем, кто с ними работал и ставил на должности, приходилось объясняться и оправдываться.

Пресса гудела, напряжение в народе по накалу превосходило выборы и Новый год. Бандиты ополчились друг на друга. Все вместе они косили на федералов и подозревали кого-то вообще чужого, объявившего массовый отстрел виновных. Говорили только об этих убийствах. Причем одни боялись оказаться в списке маньяка, вторые жаждали, чтобы это список стал как можно шире и «очистил» общество, третьи охотились за «космонавтом» и терпели поражение за поражением.

«Космонавтом» прозвали за то, что не принадлежал ни к какой группировке, не работал ни на какое предприятие и службу, не подчинялся ни бандитам, ни полиции.

Легенды и небылицы про народного защитника и «санитара леса» росли и множились. Того гляди найдутся последователи и желающие отнести его на руках в цари.

Егеря поставили на дело после неудач трех следователей, старших и опытных. Один погиб, так же выброшенный на центральной площади с надписью кровью, двое других уволились из органов. Егеря тоже должны были «убрать». Но он убрал «космонавта».

Вместе со званием «подполковника» он получил жизнь – главное, за что боролся. И, как позже обнаружилось, размытые границы дозволенного.

Вот эти размытые границы до сих пор служат ему плохим подспорьем. Он так и не научился думать перед тем, как бить по роже, причем, не всегда преступника, пистолет наставляет чаще, чем здоровается, и вскрывает замки до того, как Ромик узнает, что им нужен ордер на обыск.

– Понял. До свидания, – закончил разговор Веденцев. – Пляши, – обратился он к Егору. – Ты, как всегда, получишь то, что хочешь. Хотя не знаю, чему ты тут будешь радоваться.

Из факса, кряхтя, поползла бумага.

Полковник чесал переносицу. Потом подвинул к себе запрос Егеря на дело и подписал.

– Дело Дениса Маратовича Блатта твое. Работай. – Голос полковника звучал растерянно, очевидно, мысли метались из стороны в сторону. Он, наконец, рассмотрел те два листка, которые Егор положил перед ним.

В гробовом молчании факс доскрежетал и полковник его оторвал.

– Хорошая у тебя команда, Егор. Умная, резкая и без тормозов. Как ты сам, – полковник Веденцев тяжело вздохнул. – Значит, откопали уже?

Егор кивнул.

– Ну, что ж. Оба дела твои. Удачи тебе, – он опять тяжело вздохнул и протянул Егору факс.

На листе размазано пестрели номер дела и координаты какого-то человека. «Симонов Георгий Леонидович» прочитал Егор.

Он почти подпрыгивал от радости, в голове играла веселая песенка. Подключился кто-то неведомый и вуаля – он уже сегодня получил дело. А готовился к долгой войне. Минимум на неделю, учитывая всю бюрократию. За это время Крайнов затоптал бы все следы. Появилось смутное ощущение, что радуется он рано, Егор отогнал его, как назойливую муху.

– Отчет мне. Гриф «Особо секретно». Ну, да сам все знаешь. А… – вспомнил он и ткнул пальцем в факс. – Это координаты очень заинтересованного лица. Добродетеля. Брат убитого мужика из первого дела. Ну, если это действительно убийство. Позвони, съезди. Тебя ждут.

Пожелание Егерь странным не нашел. Естественно, он посетит родственников жертв.

– И вот еще что, – Егерь обнаружил на лице полковника смущение, растерянность и беспокойство. Ну, не из-за того же переживает старый полковник, что дело досталось Егерю. Наверняка он готовился к такому исходу. Что-то другое. Что могло привести опытного и уже давно ничего не боящегося человека в такое замешательство?

Дмитрий Юрьевич достал из стола листок, упакованный в прозрачный файл.

– Это направление к психологу. Инициирована комиссия о твоей профпригодности…

– Еще одна? Я уже прошел, – возразил Егерь.

– На этот раз все очень серьезно. Они копают не по одному делу и не по целесообразности действий. Они расследуют и оценивают картину всего твоего послужного списка. И у них есть полномочия принять решение о твоем увольнении из органов и заключении…

– В тюрьму? – договорил Егерь.

– В психиатрическое отделение тюрьмы. – просто закончил Веденцев. – Отнесись серьезно.

Егерь кивнул.

Ни одной психиатрической комиссии он не позволит испортить себе настроение. К своим он шел с добычей, с радостной рожей. Упругой походкой. Народ неспешно подтягивался в Управление. Почти все знали о смерти его друга и радость, брызжущая из Егора, встречала удивление.

– Дело наше, – Егерь потряс рулончиком, в который свернул все бумажки, что забрал со стола Веденцева. Бумажный символ власти.

– Это круто, потому что мы тут немного ковырнули. Инфу глянуть хотели, но следы замести не успели, – проворковала Вероника с видом напрудившего посреди комнаты котенка. – Эти придурки червя за мной пустили, не успела фильтрануть.

Егерь ничего не понимал в ее хакерском сленге и, на его взгляд, Ромик тоже, но вид, что разбирается во всем, парень делал существенно лучше. Егерь же сразу ощутил, что его выражение лица приобретает недоуменный придурковатый вид. Но и это его не расстроило.

– Инфа-то хоть стоящая? – подмигнул Егерь.

– Сами смотрите, – Ромик достал из принтера свежеотпечатанные листы и протянул шефу.

Глава 10

Евгений Викторович уже с час пытался сосредоточиться на документах. Секретарша Танечка третий раз приносила кофе и третий раз уносила едва отпитую чашку. В голове прочно засела мысль избавить любимицу, «любимой» мужчина даже в мыслях не осмеливался ее назвать, от работы в ночном клубе. Он твердо решил, что Диана заслуживает лучшей жизни. Ее будущую прекрасную жизнь, ту самую, которую он ей подарит, он сейчас и пытался себе представить во всех деталях. Поэтому в голову больше ничего не помещалось. Какая уж там новая сеть логистики. В конечном итоге он подписал документы, почти не глядя на расписанную в деталях схему, доверившись своему заму.

Танечка унесла документы, а Евгений Викторович спокойно и легко сосредоточился на приятном. Он снимет ей квартиру, впоследствии, разумеется, приобретет. Машину. Наверняка девушка захочет красную. Все девочки хотят красную. Может быть, она не умеет водить? Эту мысль Евгений Викторович отмел. Сейчас все девушки умеют водить. Научится, ничего особенного. Он будет выдавать ей какую-то сумму каждый месяц. Ну, не будет же он унижать ее, заставляя спрашивать у него деньги на каждую мелочь.

Евгению Викторовичу грезились картинки его будущей счастливой жизни. Он на дорогом курорте, за бортом яхты плещется лазоревое море, в бокале искриться коктейль, Диана счастливая и смеющаяся. Прием, организованный его партнерами. Дорогой отель, яркие огни и зеркала повсюду, за столиками сидят мужчины в строгих костюмах и дамы в вечерних платьях. Оркестр на маленькой сцене играет ненавязчивый медленный джаз. Разумеется, его Диана самая красивая, в золотом обтягивающем платье на тонких бретельках. Смотрит на него счастливыми восторженными глазами.

Это ничего, что он слегка себя обманывал, представляясь себе несколько стройнее, ловчее и привлекательнее. Это же его мечты. В мечтах он мог позволить себе все. В жизни приходилось быть логичнее, серьезнее, осмотрительнее.

– Евгений Викторович, вам машину подавать? – в кабинет заглянула секретарша. Танечке давно стукнуло сорок, но она принадлежала к типу женщин, вечных девочек, поэтому отчество к ней никак не приклеивалось, да и должность диктовала уменьшительно-ласкательное обращение. – Вы в пансионат поедете?

– Сегодня? – настроение у Евгения Викторовича сразу испортилось.

Танечка сочувствующе кивнула.

– Да, поеду. Но с этого раза запланируй только один визит в неделю.

Танечка кивнула и добавила:

– Детектив подъедет к четырем часам.

– Я вернусь.

Евгений Викторович почувствовал себя воодушевленным и уверенным. Он занятой деловой человек, вполне достаточно, что он оплачивает пансионат, самый дорогой и шикарный, он не обязан в ущерб своим делам выкраивать время на визиты. В конце концов, гостей у матери хватало. Она явно не скучает. Да и программа развлечений крайне обширная. Отчеты о ее жизни приходили ему регулярно.

В кабинете Евгения Викторовича электронный термометр показывал стабильные девятнадцать градусов. Во всем офисе чуть больше. Как все полные люди он тяжело переносил жару. Но на улице его ждали городские, удушливые плюс тридцать, поэтому он снял пиджак, захватил только небольшую сумку, оставив планшет здесь. Все равно еще вернется.

Водитель Дима уже ожидал его у входа в здание, заранее охладив салон автомобиля.

– В пансионат? – уточнил он.

– Да, пожалуйста.

Евгений Викторович отвел на визит к матери два часа вместе с дорогой. Он глубоко вздохнул и сжал челюсти, собираясь с силами на общение с «единственно важной женщиной» в своей жизни. Дай бог ему терпения и спокойствия. Впрочем, бог давал. С каждым разом все больше и больше. Возможно, все-таки не бог, а регулярное общение с психотерапевтом и существенно сниженная из-за полуобездвиженной жизни и возраста агрессия матери. Сегодня он осмелился изменить график посещений аж на один раз в неделю. Немыслимый для него поступок еще два года назад.

Мама вырастила его одна. Отказывала себе во всем. «Всем», естественно, являлась личная жизнь. Естественной платой со стороны сына она считала отсутствие личной жизни у него. Договор по этому поводу был заключен без желания Евгения Викторовича во времена агуканья из колыбели.

– Я и представить не могла, что буду водить тебе чужих мужчин! Твоя психика не вынесла бы этого! Непонятно, что бы из тебя выросло! – этим «мужчин» мать демонстрировала, что святое материнство стоит на противоположной стороне от «вождения мужчин в дом».

Из диагноза психотерапевта Евгений Викторович точно знал, что его психика не вынесла чрезмерного присутствия матери в своей жизни. С чужими мужчинами в ее жизни, возможно, все было бы проще. К тому же своего мужчину, то есть отца, он не знал и вполне допускал на этом месте «чужого».

– Женщин в жизни может быть много! А мать у тебя одна! – регулярно напоминала мать, разумеется, подразумевая, что в его жизни женщин не будет совсем.

Первая девочка, одноклассница, приведенная в гости в возрасте пятнадцати лет, убедила Евгения Викторовича, что мама не шутит.

Так что до своих сорока пяти Евгений Викторович имел великолепную возможность учиться, развиваться, приобретать профессию и строить бизнес, не отвлекаясь на любовь, семью и женщин вообще. Исключение составляла его мать, словно коршун следившая за «стерильностью» личной жизни сына. Она переезжала с ним из квартиры в квартиру, в зависимости от роста благосостояния. В конечном итоге они вдвоем занимали двухэтажные двести пятьдесят метров, соблюдавшиеся в абсолютной чистоте и порядке. Про тайную квартиру, однокомнатную в спальном районе, мать так и не узнала. Но туда в основном захаживали проститутки. На остальных женщин у Евгения Викторовича не то что бы не было желания, а так и не появилось навыка строить с ними отношения.

А потом в его жизни случилась Диана. А еще чуть позже скандал с матерью, которая, оказывается, наняла детектива, чтобы следить за его жизнью.

– Я посвятила свою жизнь святому материнству не для того, чтобы какая-то потаскушка испортила тебе жизнь и репутацию! Ее жизнь дешевле, чем твой ремень на брюках. Немедленно прекрати ЭТО, пока ЭТО не сделала я! – истерично заламывала руки мать, но металлические нотки приказа никогда не исчезали из ее голоса.

Евгению хотелось сказать, что ему жизнь испортила она. Поэтому в сорок пять у него нет ни жены, ни детей. Если жизнь Дианы дешевле стоимости его ремня, то сколько стоит ее, материна жизнь? И как вообще жизнь человека можно оценивать. Но проскочить преграду внутренней цензуры смогли лишь:

– Нет в материнстве ничего святого. Материнство и материнство. Все рожают. Даже кошки.

Этого хватило. Мать зашлась в припадке. Евгений Викторович оторопело следил за истерикой, безудержными рыданиями, конвульсиями, наверное, он так же спокойно лицезрел бы и смерть, но домработница Елена Константиновна вызвала скорую.

Мужчина смотрел на суетящихся людей в медицинской форме, чувствовал запах лекарств, как сквозь туман услышал «инсульт».

Он не сомневался, мать довела себя сама. Переиграла. Собиралась слегка его пугнуть, подобное она уже проделывала, но получилось так, как получилось.

Евгений Викторович не испытывал ни малейшего чувства вины, но к психологу все-таки решил сходить. Вот с его-то одобрения он разместил мать в пансионате. После перенесенного инсульта ей требовался постоянный и тщательный уход. Две тысячи долларов в месяц подарили ему ощущение свободы. Левая часть тела матери практически ничего не чувствовала, речь вернулась в искаженном варианте, она передвигалась на инвалидной коляске, больше напоминающий космический корабль функционалом и маневренностью. И неплохо так передвигалась по личному домику, оборудованному для удобства передвижения на коляске, личной территории с бассейном, туда тоже можно было скатиться на коляске в окружении двух нянечек, находящихся с ней неусыпно, повара, лечащего врача и прочего персонала, организовывающего ее досуг. Поток визитеров не иссякал. Еще бы! Все подруги желали провести день на природе возле бассейна, с приемом пищи уровня ресторана и назвать это «поддержала больную подругу». Кроме того, она принимала какие-то полезные ванны, подвергалась разным видам массажа и лечению на всевозможных современных аппаратах.

Поток претензий и упреков в адрес сына только увеличился, несмотря на то, что давался ей непросто. Но Евгений Викторович привык. Переживания по этому поводу атрофировались. Если вас трамвай задавит, вы, конечно, вскрикнете. Раз задавит, два задавит, а потом привыкнете. Он привык. Просто терпел сорок минут выделенного на визит времени и возвращался к своей жизни.

Своя жизнь, освободившись от оккупации матери, заиграла новыми красками и перспективами.

Он счел символичным и нанял того же детектива, услугами которого пользовалась мать. За конкретную и без ужимок озвученную сумму он сообщил, как долго и с каким результатом он следил за Евгением Викторовичем, и тот остался доволен. Служба безопасности получила выговор и претерпела реформу. А детектив, Подгорный Иван Анатольевич, получил новое задание. Ценное и корректное – «Диана».

Мысль о том, что он следит за женщиной, с которой собирается пусть и специфическим образом, но все-таки связать свою жизнь, его несколько коробила. Но, во-первых, служба безопасности в любом случае будет ее проверять. Эти правила он установил сам. Они касались всех. А во-вторых, ему хотелось почувствовать причастность к ее жизни. Не только представлять какой она человек, а знать.

Иван Анатольевич и в его случае оказался высокопрофессионален. К обещанному сроку был готов отчет.

– Девушка живет одна. В деле есть адрес, все координаты, – комментировал он.

Евгений Викторович отметил престижный район и дорогую квартиру.

– Танцует в клубе, на вечеринках, как танцевальная поддержка, репетирует в студии «Вилисы». Это ее единственная профессиональная занятость.

Евгений Викторович готовился к худшему. Содержанка, эскортница, проститутка. Он выдохнул и прибодрился. Не сомневался, от детектива это не укрылось.

– Мужчина у нее есть. Вот – Атанян Раис. Из большого влиятельного клана. Отношения только завязались, сексуальной связи между ними пока нет. Ходят в рестораны, катаются на яхте. Все их совместные перемещения в отчете тоже есть.

Евгений Викторович мельком просмотрел фотографии. Неприятно для себя обнаружил, что мужчина настоящий брутальный красавец. Загорелый, практически всегда одетый в белую рубашку, расстегнутую на несколько пуговиц. Красуется, выставляет напоказ мощную подкаченную грудь. Раис Атанян явно усердно занимался в спортзале. Диана смотрела на него сияющим взглядом, взглядом, предназначенным для Евгения Викторовича. Огорчаться по этому поводу он не стал. На него она будет смотреть любящим взглядом. Он окружит ее такой любовью, щедростью и заботой, что по-другому и не может быть. Евгений Викторович готовился завоевать красавицу. Букеты, большие мягкие игрушки, пакеты из дорогих бутиков. Ну, это все понятно. Банально. Он будет удивлять ее и поражать.

– Кроме того, он уже дважды переводил на ее счет довольно крупные суммы, – уточнил Иван Анатольевич.

– Какого порядка?

Детектив достал из дела листок и положил ближе к заказчику.

– Действительно внушительно, – признал Евгений Викторович. – Вполне подъёмно.

Он и сам планировал большие траты, не в сумме дело.

– А почему он переводит ей столько денег, и вы говорите, между ними нет секса? Может быть, это не любовные отношения?

– Именно так я и подумал, поэтому продолжил и углубил свое расследование, – на лице детектива не читалось совершенно никаких эмоций. Он спокойно и бесстрастно излагал факты. Строго и по делу. Никаких оценивающих суждений. – Диана была возлюбленной его старшего брата Радифа. У Раиса Атаняна их шесть. Старший был вместо отца. Опора всей семье, основоположник и руководитель бизнеса. Про него я тоже собрал справку, посмотрите. Их с Дианой связывали длительные отношения, он перечислял ей приблизительно такие же суммы денег. Дарил дорогие подарки. Он умер полгода назад. Инфаркт. Умер при неординарных обстоятельствах, – детектив даже корректной паузы не сделал. Просто излагал сведения. – Смерть произошла во время полового акта с Дианой.

Мать умершего и нынешнего ухажеров Дианы убеждена, что погубила его девушка. Она публично проявляла к ней агрессию, грозила расправой, карой господней. Дианы не было на похоронах, ее не пропустила охрана.

– И теперь за ней ухаживает младший сын? – Евгений Викторович справился с легким шоком.

– Да, и по этому поводу с матерью у него случаются регулярные ссоры. Но самое интересное, что за Дианой следят, – предвидя вопрос заказчика, уточнил, – следят по заказу матери.

– Возможно, охраняют Раиса? – Евгений Викторович рассчитывал, что жизнь Дианы окажется несколько проще. Трудной, может быть грустной. И он, как принц на белом коне. Все явилось иначе.

– Пока трудно сказать. Но мать – женщина с сильным характером, волевая, способна на резкие решения, – Иван Анатольевич прямо и открыто смотрел на обеспокоенного мужчину. По всей видимости, ответ должен был прочитаться во взгляде.

– Вы думаете, она способна причинить вред Диане?

– У меня нет прямых доказательств, но уверен, она будет защищать сына самоотверженней львицы. Да и Раис, похоже, не только влюблен в девушку, он хочет что-то от нее узнать. О смерти брата.

Евгений Викторович кивнул.

– В отчете есть отрывки разговоров Раиса и его матери в основном. Но удалось немного прослушать службу слежки.

Заказчик задумчиво кивал, погруженный в себя.

– Хорошо. Спасибо большое, – Евгений Викторович протянул детективу плотный конверт. – Мы продолжаем.

– Приятно с вами работать, – Иван Анатольевич удалился с легкой довольной улыбкой.

Хозяин кабинета минут десять сидел в раздумьях, глядя на раскрытую папку перед собой. Потом приступил к изучению. Эти материалы его интересовали необыкновенно. До позднего вечера в офисе горел свет. Все сотрудники здания покинули рабочие места. Даже преданная секретарша Танечка ушла. Ни разу за все время работы не уходила она раньше своего босса.

Евгений Викторович никак не мог оторваться от отчета и своих размышлений.

М: …Оставь ее, она Радифа погубила и тебя сгубит. Ненасытная ведьма она… Она силу мужскую пьет… Не ходи к ней, Раис…

Р: …Не пудри мне голову, мама, своим колдовством. Еще бабу Агыду позови, чтобы на кофе погадала. Мне конкретные факты нужны. Она признается. И тогда понесет свое наказание.

М: …Не признается. Не ты должен наказывать ее. Не твое это дело. Да и не сможешь ты ей ничего сделать. Не одна она. Много их и друг за дружку они горой стоят. Ты себя погубишь. Я не перенесу этого. Не ходи, сынок. Умоляю, не ходи.

Р: …Если она погубила Радифа, то она за это ответит…

М: …Она погубила, я знаю, сердцем чую. Видела. Только нельзя ее трогать. Проклятие на того мужчину падет, который ей вред причинить захочет.

Р: …Ай, мама. Глупости все это.

Мама Раиса и Радифа Евгению Викторовичу не нравилась. Совсем не нравилась. Жесткое узкое лицо с проницательным и решительным взглядом. В уголках тонких и поджатых губ притаились месть и ярость. И не было на ее лице места смирению и спокойствию. Черное длинное платье скрывало статную и прямую, с воинской осанкой старуху, а черный платок, будто приклеенный, лежал на голове. С ней постоянно ходили два амбала в черных костюмах и очках.

– Тоже мне матрица.

Чего уж боялась старая женщина неизвестно, но охрана даже двигалась с ней в одном ритме.

Интуиция – не абстрактное чувство, не Фэн-шуй и философские рассуждения. Интуиция – не что иное, как мгновенно принятое решение на основе знаний и личного опыта. Поэтому интуиции следует доверять. И она отчетливо поведала Евгению Викторовичу, что во всей этой путанице есть что-то странное и опасное. В сердце Евгения Викторовича поселилось назойливое беспокойство. Он не сомневался, над его Дианой повисла угроза. В колдовство, проклятия и ведьм мужчина, как разумный и образованный человек, не верил. Да и старая ведьма собирается действовать не через заклинания и куклу Вуду. Это наверняка.

– Надо будет самому поглядеть на эту слежку, – решил Евгений Викторович.