Текст книги "Призрак с Горки"

Глава 8

А пока мы решили тёток из опеки наказать. Правда, это уже не Женька придумала, а Пират.

Когда мы ей свой план рассказали, Женьку даже перекосило:

– Фу! Гадость какая! Я в этом не буду участвовать.

Ну и ладно. Мы с Пиратом и вдвоём справились.

Я из дома стащил мешок для мусора и две пары резиновых перчаток – у мамы всегда запас имеется. Она руки бережёт, и правильно делает, они у неё очень красивые. В детстве мама в музыкальной школе училась, как наш Андрюха, только она на пианино, а не на флейте. Мама до сих пор часто играет, мне больше всего Шопен нравится.

Бабушка тоже играла, когда ходить могла. Хоть вообще-то мой папа – её сын, но с моей мамой у них много общего, поэтому они так друг друга любят. И у неё в доме пианино тоже было, когда ещё мой папа не родился. Старый такой инструмент, немецкий. Лак потрескался на крышке, а звучит здорово! Мама часто специально для бабушки играет – она из спальни слушает.

В общем, натянули мы с Пиратом резиновые перчатки и отправились за кошкой. Мы её ещё вчера обнаружили – по запаху. А если честно, вонь жуткая, а не запах! Сдохла же кошка. Жалко, конечно, но я с ней не был знаком, так что не особенно расстроился. Тем более после смерти эта кошка может больше пользы человечеству принести!

Мы её из канавы вытащили и в мешок запихали. Завязали его, чтоб на всю улицу не воняло, а то всех прохожих распугали бы! Правда, мы старались дворами бежать, не по улице, чтоб нас никто не заметил. Я быстро запыхался, но не отставал – надо же было поскорее от кошки избавиться…

А то, что в кабинетах, где опека находится, окна на день открывают нараспашку, мы заранее заприметили. Подкрались к крайнему – тишина. Мы заглянули, а кабинет пустой. Только дверь приоткрыта, видно, сотрудница вышла на минутку. Вот это повезло нам!

Пират махом на подоконник забрался и спрыгнул в комнату. Я ему быстро пакет сунул, а у самого сердце так заколотилось, чуть не выскочило. Пират к шкафу метнулся и бросил кошку за его заднюю стенку. Прямо в мешке, как мы и договаривались, чтобы запах постепенно пробрался, а не сразу ударил в нос. Маленькую дырочку мы в пакете заранее проделали.

Только когда Пират снова рядом оказался и мы отползли к соседнему окну, я чуть успокоился. Сразу убегать не хотелось – надо же было послушать, как кипеж поднимется.

Вдруг слышим женский голос:

– Для вашей дочки у нас есть льготная путёвка в лагерь на море. Десятого июня мы отправляем группу детей из малообеспеченных семей.

А другой голос принялся благодарить:

– Ой, спасибо вам огромное! А то она уже вторые каникулы дома торчит. У нас же ни бабушек, ни дедушек, отправить не к кому. А на море мы и сами уже лет двадцать не были. Пусть хоть ребёнок порадуется!

Мы с Пиратом переглянулись. Как-то не по себе стало: выходит, эти тётки и добрые дела делают? А мы им дохлую кошку…

– Это другая, – убеждённо шепнул Пират. – Не та, которая на дядю Гошу бочку катила.

Может, и не та, конечно. Да и кошку уже назад не вытащишь, риск большой. Но настроение у нас испортилось, и даже расхотелось дожидаться, когда они забегают и начнут искать источник вони.

Мы ничего друг другу не сказали, просто поднялись и пошли прочь от этого здания. И так же, не сговариваясь, отправились на Горку. Я надеялся, что увижу Петьку, которому из-за этих тёток пришлось из дома бежать, и мне легче станет. Ну ничего такого уж страшного с ними не случится – понюхают немножко падаль и найдут её. Не помрут же!

Чтобы себя загрузить и отвлечься, мы вернулись на Горку. Помогли Максимовым полить огород – им воду из колодца таскать приходится.

Вот же фокус: этот колодец ещё при графе Зырянове выкопали, а он до сих пор не зарос. Он ниже по склону находится, туда дождевые воды стекают и накапливаются. Андрей объяснял, что они там даже очищаются каким-то особым способом, я не запомнил. Главное, что пить эту воду можно и овощи поливать тоже.

Только ведра в старом доме не нашлось, и Даша из дома притащила. Всё-таки и от неё польза бывает… Но всё же Дашка неприятная какая-то, скользкая. Никогда не догадаешься, что у неё на уме. Или это мне не удаётся, а для Лины она – открытая книга? Кто знает…

Среди Максимовых такой же неприятный тип есть – Бородавка. Кличка и то противная, а сама бородавка на подбородке ещё противнее. Я даже не знаю, как его по правде зовут. И не особо хочу знать. Он такой ехидный, вечно всех подкалывает и смотрит с таким презрением, как будто мы все тут смерды, а он и есть граф Зырянов собственной персоной. Странно, что на такую мерзкую кличку отзывается…

Пират на него такой шарж нарисовал – я чуть со смеху не помер! Там бородавка больше носа была. Только показывать ему не стал, тот обиделся бы. А Пират всех Максимовых жалеет, никого не трогает.

Бородавку вместе с родными сёстрами Максимовы из детдома забрали, им больно близняшки понравились: Глаша и Наташа. Им сейчас лет по десять, а он с Андреем и Женькой в одном классе учился. И как его терпели?

Но Женька однажды сказала:

– Да ты бы знал, какие Бородавка чудеса вытворяет на уроках технологии! Его же от школы даже посылали на JuniorSkills.

Я слышал: это такие соревнования, где всякие юные мастера собираются. Мне там делать нечего… Меня папа как-то попросил мой же собственный диплом с конкурса сочинений повесить, так я полстены разнёс, а гвоздь только погнулся и всё…

А Бородавка, значит, не безнадёжен! Может, Максимовым от него как раз больше всего пользы было бы.

И ещё два пацана, Толька и Борька, наши ровесники. Но они не братья, каждый сам по себе. То есть сейчас-то они уже стали братьями, а родились по отдельности. Они самые работящие, хоть и не такие рукастые, как Бородавка. Зато трудолюбивые, Янке без них сроду огород не поднять бы. Толька даже нашёл инструменты в каком-то заброшенном сарае – со времён крепостного права лежали!

Помню, как мы удивились, когда они с Борькой вдвоём за утро огород вскопали. Здоровый! Мы у них вечером были, и никаких грядок ещё не было, а в полдень пришли – на́ тебе.

Это они здорово придумали, питаться же чем-то надо будет, когда опять занятия в школе начнутся. Вдруг не получится каждый день им еду приносить? Сейчас-то мы все потихоньку таскаем из дома – макароны, рис, гречку. Стыдно, конечно, без спросу брать, но мы же ради благого дела. Мама сама говорила, что ради благого дела иногда можно пойти на сделку с совестью. Ну вот я и пошёл…

Мы на пары разделились, чтобы так, как сегодня, толпой, каждый раз не ходить на Горку. А то заметят ещё. Жребий тянули. Вот тогда Пирату и досталась Дашка в пару, а мне Женька. Жалко, что не Лина, конечно, но ведь я мог бы и к Богомолу в лапы угодить! Так что, считай, повезло.

Глава 9

Пока мы по очереди воду таскали, маленький Петька всё время мне помогал. Ну как помогал – держался за ручку ведра. Может, даже мешал слегка, но я его не прогонял. Он так улыбается, прямо таешь… Вот как можно такого ребёнка назад в детский дом отправить?! Его же там просто уничтожат. И что эта опека своей головой думает? Я опять на них рассердился, увидев Петьку, и перестал жалеть, что мы кошку им подкинули. На это и надеялся!

Если честно, у меня даже были мысли уговорить родителей Петьку к нам забрать. В семью. Но тогда придётся и Янку удочерить, а это уже другое дело. О таком даже думать не хочется! Будет сом-губошлёп по дому шнырять. Ещё в моих вещах копаться начнёт, и они все рыбой провоняют… Ну правда, от неё так пахнет! Им же тут мыться особо нечем. Хотя Лина им целую упаковку влажных салфеток притащила, я видел. С запахом цветущей яблони. Только это точно не аромат яблони.

А от Петьки ничем неприятным не пахнет. И вообще он просто чудо-ребёнок. И смешной! Мы с ним когда в первый раз за водой отправились, он мне говорит:

– А давай другой тропинкой назад пойдём? Тут угрбы, запнёмся ещё. Воду разольём.

Я думал, мне послышалось.

– Что тут? – спрашиваю.

А он так уверенно повторяет:

– Угрбы. Ну угрыбы!

И показывает на бугорок. До меня кое-как дошло, что ему, оказывается, всегда слышалось слово «бугры» как «угрбы»! А я уж подумал, что Петька о каком-то лесном чудище говорит типа зомби. Угрбы – придумал же!

А Петька давай ещё фантазировать:

– Даня, Даня, знаешь, а тут мальчик живёт! Большой. Как Андрей.

Я не поверил, конечно:

– Где живёт? Здесь, на Горке?

Петька кивнул:

– Ага. Я его сколько раз видел. Только он не идёт ко мне. Я звал!

– Где ж тут ещё жить, кроме графского дома? А там вы живёте.

Он плечиками задёргал:

– Не знаю. Он за деревьями ходит, я видел.

Может, это олень был, а Петьке померещилось? Или кто-то из дачников забрёл? Но почему не подошёл, когда звали? В общем, я так и не понял, что это за пацан по лесу бродит, а Петька толком объяснить не смог.

Я, как ухожу с Горки, по нему немножко скучать начинаю. Мне малыши нравятся, они добрые и забавные. Может, не все, конечно, но моя сестрёнка Агата тоже хорошая. Только она в Питере живёт, я её редко вижу. А так бы играл с ней целый день! Не то что Янка – она только и гоняет бедного Петьку. Губы надует и орёт:

– Отвяжись от меня! Вечно под ногами болтаешься. Всё детство мне испортил!

Нормально, да? Не мать-наркоманка ей детство испортила, а малыш, который, может, ещё больше пострадал! Петька же с рождения в детдоме. Она-то была старше, чем он сейчас, когда мать от них отказалась. Наверное, помнит её, хоть никогда и не рассказывает. Может, успела застать свою мать в человеческом облике? Есть что доброе вспомнить… А Петька вообще мать не видел. Мне его жалко просто до ужаса! И как он ухитрился не превратиться в волчонка? Ведь без любви рос.

Хорошо, что теперь близняшки Глаша с Наташей его любят и вечно с собой таскают. И не подумаешь, что они одной крови с Бородавкой! Хорошие девчонки, весёлые, и ничего из себя не корчат, не то что их старший брат. Бородавка и есть Бородавка!

На обратном пути с Горки Андрей нас тормознул и так серьёзно говорит:

– Ребят, разговор есть. Присядем? – как будто пригласил в гостиную. А сам на траву показывает. Но нам не привыкать, чего уж.

Я устроился рядом с толстым сосновым корнем, отмеченным жёлтой краской, – это чтобы его в темноте видно было. Только тут на велосипедах ночью никто не катается, слишком крутой склон. И не лень же кому-то было лезть сюда с банкой краски и корни мазать?!

Когда все расселись, Андрей не стал тянуть резину:

– Короче, такие дела… Я сегодня услышал, как отец по телефону говорил, что хочет нашу Горку превратить в горнолыжный курорт. Оборудовать склон, подъёмник поставить, прокат и всё такое.

– Как в Швейцарии? – спросила Лина.

Больше там никто из нас не был, но Андрей кивнул, значит, тоже оказался в теме:

– Туристы валом попрут! А наш посёлок просто озолотится. Так отец сказал.

Оно вроде и неплохо… И снег у нас ложится раньше, чем в любой точке Ленинградской области. Говорят, в Зырянове микроклимат особый, поэтому лыжники из Питера уже в ноябре к нам приезжают. И наша лыжная секция вечно призы с соревнований привозит. Но они по полям бегают, это совсем другое дело. Им Горку портить ни к чему.

Нас прямо пришибло, когда мы всё это услышали. А куда же наши друзья денутся с Горки? Дом графский тоже, значит, снесут, он никак с горнолыжным курортом не вяжется.

– И когда он задумал это сделать? – Женька глянула на Андрея с такой яростью, как будто он был в сговоре с отцом.

А Лина взяла и дёрнула её за косичку:

– Тпр-р! Не наезжай.

– Да я не… – пробормотала Женька и перекинула косу вперёд, чтоб больше никто не трогал.

Пират сердито засопел:

– Нормально твой батя придумал…

Но Лина его перебила:

– Если б там Максимовы не скрывались, то действительно нормально! Для посёлка же только лучше будет. Вон Швейцария какая богатая страна.

– Чем лучше-то? – огрызнулась Женька. – Все сосны вырубят!

– Не в деньгах счастье! – Пират так это произнёс, что непонятно было – сам он согласен с этим утверждением или смеётся над ним. Но Женька припечатала:

– Конечно, не в деньгах! Помните, прошлым летом в дачном посёлке убили бизнесмена какого-то? Ну самый здоровый дом у него был с колоннами, шишками такими…

– А-а, – вспомнил я и кивнул.

Женька язвительно прищурилась:

– Сильно его деньги осчастливили?

С этим не поспоришь. Когда человека готовы убить из-за денег, сто процентов, что он от них откажется. Только выбора тому, с колоннами, никто не предоставил… А дом сейчас пустует, я сам видел. Наверное, жена с детьми боятся сюда приезжать. Или тяжело просто… Ведь даже богатых иногда по-настоящему любят, а не из-за денег!

– Хорош! – прекратил спор Пират. – Что делать будем?

Даша испуганно прошелестела:

– А что мы можем?

– Надо подумать, – рассудительно заметила Лина.

Она никогда не рубила с плеча, и мне это нравилось. Поэтому я кивнул. А Пират глянул на меня своим единственным глазом и хмыкнул:

– Ты согласен, как я понимаю?

– Конечно. Будем думать.

Возражать он не стал и перевёл взгляд на Андрея:

– А ты там собирай инфу, вдруг ещё что услышишь.

И Лина тоже пообещала прислушиваться к разговорам взрослых – всё-таки её мама тоже работала в поселковой администрации. Так что в штабе заговорщиков у нас было целых два агента!

Глава 10

Обед – это святое. По крайней мере, в нашей семье. Где бы я ни пропадал, ровно в три часа должен сесть за стол вместе с родителями. Им-то хорошо – они оба дома работают, а я иногда забываю за временем следить. Мама читает детские книжки для одного питерского издательства, а папа их верстает. То есть собирает текст и картинки в одно целое, как и должно быть в книжке. Вроде пазлов! Это интересно, но мне мамина работа больше нравится, я бы тоже согласился. Читаешь в своё удовольствие, а тебе за это ещё и деньги платят. Прямо мечта, а не работа!

Правда, мама не сами книжки получает, а только рукописи. То есть набранный текст. Это не так интересно, без картинок же, но всё равно лучше, чем какие-нибудь дурацкие цифры считать или суп в столовой варить. Правда, суп варить маме всё равно приходится, но это же только для нас. Ей же в радость нам готовить! Нет?

Сегодня он у мамы красивый получился, разноцветный, в нём чего только не плавает! Вдобавок солнечные зайчики купаются. Суп подостыл уже, им не горячо. В кухне у нас окна высокие и поэтому много солнца, если, конечно, его тучи не затягивают. А такое часто случается.

Но я и пасмурные дни люблю, в серую погоду хорошо думается. Двигаться-то лень, вот сидишь, смотришь на медленное небо и размышляешь о всяких интересных вещах. Например, откуда столько красных муравьёв этим летом? А чёрных, маленьких, совсем не видно. Это к чему?

– Биологические эксперименты, – уверена бабушка. – Опять учёные что-то наиспытывали, а нам расхлёбывать.

Ну не нам, а муравьям. Но я понял, о чём она.

Сегодня я об этом не думаю, потому что облаков на небе почти нет. А солнце – оно же проникает насквозь, и кровь сразу прямо вскипает! И ты бежишь куда-то, прыгаешь, крутишь педали – где уж тут думать.

Когда я суп доедал, решил поделиться новостью. За обедом же положено вести беседы? Вот я и сообщил с видом знатока:

– А вы слышали, что нашу Горку хотят превратить в горнолыжный курорт?

Мама аж подпрыгнула:

– Как это?! Обещали же реставрировать усадьбу Зырянова!

– Кто обещал? – удивился я.

– Да этот наш… Глава. Друга твоего отец.

Я отчеканил:

– Николай Павлович Сидорин.

– Как сидорову козу его надо… – начал папа, но мама не дала ему договорить:

– Дима!

Это моего папу так зовут – Дмитрий. По-моему, очень красивое имя. Я не знаю, в честь кого бабушка его назвала (надо бы выяснить!), но для себя решил, что это в честь князя Дмитрия Донского. Вот крутой князь был! Он же первым против Золотой Орды выступил, а до него целых триста лет русские дань платили. И монголы творили что хотели на нашей земле! Прям обидно за предков – почему они такое позволяли?! Между прочим, Донской тоже сиротой был, как наши Максимовы. И ничего – героем стал. Да ещё каким – уже сколько веков его помнят! Так что у маленького Петьки есть шанс вырасти большим человеком. Особенно если ребятам удастся к дяде Гоше вернуться.

Только как это сделать?

А мама всё больше распалялась:

– Вот они – предвыборные обещания политиков! Гроша ломаного не стоят.

– Нашла политика! – фыркнул папа.

– Мы уж думали у нас тут исторический заповедник будет, а этот Шариков…

– Таня!

Она сразу замолчала и испуганно уставилась на меня.

А я сделал вид, что понятия не имею, кто такой Шариков, и даже не догадываюсь, почему мама так Андрюхиного отца назвала. Хотя мы вместе с родителями «Собачье сердце» смотрели. Мне фильм так понравился, что я даже почитать Булгакова собирался. Он у бабушки в шкафу стоит. Правда, пока не добрался.

Замолчав, мама забарабанила ногтями по столу. Она смотрела мимо меня в окно и наверняка видела там, как здоровенный чугунный шар ломает стены графского дома… А лесорубы уничтожают наши любимые сосны… И Горка становится лысой и уродливой…

Я даже поперхнулся последней ложкой супа: надо что-то делать! Стукнув меня по спине, папа неожиданно считал мои мысли:

– Надо что-то делать!

– Да! – Я подскочил. – Давайте вместе.

Но тут мама очнулась и впилась в меня взглядом. Глаза у неё ещё темнее, чем у меня, и слегка раскосые. По нам сразу видно, что в нашем роду Золотая Орда наследила. А папа – типичный славянин, как его великий тёзка. У него и волосы, и глаза очень светлые, он меня слегка разбавил, но мамины гены всё же не одолел. Так что Татьяна Ларина из неё никакая, только страдала от такой фамилии. Да и характер у мамы совсем не такой робкий, как у пушкинской героини. Нет, она, конечно, может и поплакать, как все женщины. Вон после смерти тёти Марины сколько успокоиться не могла… Но если мою маму обидеть, она слёзы лить не будет. Коня на скаку остановит, и его же заставит обидчику копытом двинуть!

Ой, это как-то грубо вышло… Но я маму легко представляю верхом, хоть она в жизни и не сидела на лошади.

Вот папу мне сложнее представить во главе войска, хоть он и Дмитрий. А может, у Донского тоже боевая жена была? Она его на битву с Золотой Ордой и отправила? Надо почитать…

– Не детское это дело – с властями бодаться! – отрезала мама, буравя меня взглядом.

Ясно, что не детское… Но взрослых разве раскачаешь? Весной вон как все ворчали, что Сидорин дал добро на точечную застройку, но так ничем это и не кончилось. Успокоились! А две «свечки» строители уже вовсю возводят прямо посреди посёлка. Их уже прозвали «фурункулами». В этом весь гнев народный и выразился, а дальше дело не пошло.

Хотя, если мама засучит рукава, всё может получиться. Только и мы с Пиратом и остальными ребятами в стороне не останемся!

Глава 11

Так я Женьке и сказал, когда мы с ней на улице столкнулись, и та подхватила, конечно. Она же вроде моей мамы, такая же бойкая. Даже с виду они чем-то похожи. И мысли у неё прямо летают в голове, как у моей мамы!

Женька сразу начала идеи предлагать, что мы можем сделать, но все какие-то безумные: выкопать ров вокруг Горки, чтобы строительная техника не прошла, или вообще вывести все бульдозеры из строя. Как будто кто-то из нас представляет, как они устроены и что нужно сломать!

Пока мы это обсуждали, как-то незаметно дошли до озера, только спускаться на пляж не стали, там слишком много народа оказалось. Жара-то какая, всех к воде гонит. Мы с Женькой уселись на траве под старой липой – у неё ветви низко растут и метра на два в каждую сторону раскинулись, настоящий шатёр. В тени же лучше думается! Только почему-то в моей голове всё перемешалось, как в супе, и в ушах забулькало. Наверное, я на солнце перегрелся. А Женька – ей хоть бы хны. Она всегда хорошо соображает. Мне же очень мешала думать травинка, которая прилипла к загорелой Женькиной коленке. Я никак не мог решиться её снять. Для этого же надо протянуть руку… А вдруг коснусь нечаянно? Что Женька подумает? От страха у меня перед глазами забегали светящиеся микробы, и я начал часто моргать, чтобы прогнать их.

К счастью, Женька ничего не заметила. Пока я таращился на травинку и её коленку, у неё родилась ещё одна гениальная идея: натыкать по всей Горке табличек «Заминировано».

– В наших краях же шли бои во время Великой Отечественной войны!

Это да. Я даже помню, как нас в первом классе в школьный музей водили и рассказывали об этом. А потом директор школы сменился и музей закрыли. Жалко, там столько интересного было!

Первый директор у нас был совсем старенький, кажется, он даже сам воевал. А что? У нас ещё один ветеран остался в Зырянове, ему осенью целых сто лет будет! Такая страшная жизнь была, а он ничего – не сломался.

А бывшего директора дочь в Питер увезла, ему трудно одному стало жить после смерти жены. У него дочь-то уже старушка! Мы его провожали всей школой и запустили в небо шары, как салют в его честь. Он заплакал, когда в машину садился…

– А на Горке бои шли? – уточнил я.

Забыл уже, что нам в музее рассказывали, давно же было. А Женька, хоть и на год старше, тоже ничего толком не помнила. И Андрей с Линой тоже. Это мы выяснили, когда они нашли нас с Женькой.

То, что они вместе заявились, мне очень не понравилось. И как это они встретились? Случайно? Или Андрюха её подкараулил? Если Лина ему понравилась, то всё – у меня никаких шансов. У меня и без того их нет… Но с Андреем нечего и состязаться!

Они забрались к нам под липу, и я сразу же заметил, что Андрей мрачный, будто двойку схватил. Но сейчас же каникулы…

– Поговорил я с отцом, – начал он так, словно мы минуту назад виделись. – Напомнил ему, что на Горке старинная усадьба… И вообще – это лёгкие нашего посёлка! Он сам так говорил. Когда-то…

– А сейчас? – поторопила Женька.

– Слышать ничего не хочет! У него уже доллары в глазах крутятся. Они там у себя доходы только за первый год подсчитали – перекрывают расходы на строительство.

– Какое строительство? – не понял я.

– Ну как? Там же подъёмник надо сделать, трассу оборудовать, внизу гостиницу построить для туристов, кафешки всякие…

У меня вырвалось:

– Тьфу ты! Они так и наш пляж загадят со своей стройкой!

Андрей сокрушённо кивнул:

– Точно загадят. У нас же не умеют строить, как в Финляндии, чтобы природа не страдала. Все сосны повалят…

– И я у mother спросила, – подала голос Лина. – Она говорит, что никто даже не собирался вкладываться в усадьбу Зырянова. Мол, доходов от неё не дождёшься. Из Питера туристы ради графского дома сюда не поедут, там покруче дворцы есть. А местные и так все её видели. Смысла нет.

Лина тоже выглядела такой… подавленной. Я даже успокоился – никакое не свидание у них! Просто встретились на улице, посёлок же маленький. Наверное, даже в Москве знакомые случайно сталкиваются. Или не бывает такого? А если Лина с Андреем даже и созвонились заранее, ну и что? Их родители вместе работают, сверяли информацию.

– В общем, на графа никакой надежды, – вздохнула Женька. – Может, хоть советские солдаты помогут нам Горку отстоять?

И тут к нам заглянул Мороженщик:

– Привет, ребята! А я думаю, чьи пятки торчат?

Ну да, я кеды снял, и Женька сандалии скинула, чтобы ноги подышали. Они далеко отлетели и выдали нас. Но это даже хорошо, что Мороженщик нас обнаружил! Хоть я и пообедал, а охладиться не помешает.

– Залезайте сюда, – позвала Женька. – Тут прохладно. Пока мы мелочь насобираем…

И он забрался к нам. Его пустой рукав прямо рядом со мной оказался. Я не испугался, конечно! После того, что я видел под чёрной повязкой Пирата, чего бояться? Но мне ужасно хотелось заглянуть в этот рукав, выяснить – осталось ли там хоть что-нибудь. Только я, понятное дело, вида не подавал.

А Лина уже начала Мороженщика расспрашивать о том, какие бои шли вокруг нашего посёлка во время войны. Быстро смекнула, кто нам поможет! Правда, в той самой Мороженщик не сражался, не сильно старый же ещё… Но должен знать, раз военный человек. Хоть и в прошлом.

И Мороженщик нас не разочаровал. Кажется, даже обрадовался, что мы интересуемся этим.

– Да что вы, тут жуткая бойня была! – воскликнул он с таким жаром, точно видел всё своими глазами. – Наши солдаты на Горке окопались, отбивались от фашистов как могли.

Смотрю, Андрей сразу подобрался, глаза заблестели. Ну правильно: в сравнении с тем, что наши прадеды выдержали, сегодняшние проблемы совсем ерундовые! Но решить их всё же надо.

– Больше недели держались. Ничего фашисты не могли поделать! Огнемёты пустили в ход, выгорело всё. Уцелевшие деревья чёрные были… В общем, вся Горка обугленной стояла. Эти сосны уж после войны высадили.

«Бабушка же рассказывала, как они там деревца сажали, – вспомнилось мне. – Она ещё в школе училась. Как это я забыл?»

– Среди наших ещё пацан был вашего возраста. Сын полка. Серёжей звали, а фамилию никто не помнит. Погиб вместе со всеми.

– Погиб? – жалобно вскрикнула Женька.

У неё стало такое лицо, как будто она знала этого Серёжу. А вдруг и вправду знала, если мы все не один раз живём?

А потом Мороженщик сообщил нам такое, о чём мы даже не подозревали: оказывается, за графской усадьбой, на другом склоне Горки могилы тех солдат, что наш посёлок защищали. Вот ничего себе, как же мы не знали?! Наверное, если б директор школы не ушёл на пенсию и не уехал в Питер, то рассказал бы нам. И отвёл бы туда… А новому даже музей показался лишним! Сказал: «Надо жить сегодняшним днём и смотреть в будущее, а не оглядываться без конца назад».

Ну как-то вроде того сказал. А бабушка говорила, что народ, не знающий своего прошлого, не имеет будущего. Точнее, это не она сказала, а Михайло Ломоносов, а бабушка повторила. Но слова хорошие! И я им двоим больше верю, чем одному новому директору.

А в помещении бывшего музея для учителей комнату релаксации сделали. Школьников в неё не пускают, не знаю, чем они там занимаются.

Выяснилось, что когда Мороженщик ещё сам в школе учился, старый директор – тогда он был ещё не таким старым! – организовал поисковый отряд. Они и отыскали останки бойцов. Захоронили их как положено. Сами на уроках труда памятники изготовили – с красными звёздами. Те солдаты были ведь бойцами Красной армии.

А вот останков мальчика так и не нашли! Пропал Серёжа. Но его точно убили, кто-то из выживших это самому директору школы рассказывал. Может, Серёжа прятался от фашистов и те застрелили его далеко от места основного боя? А всю Горку же не перекопаешь…

– Вот! – подскочила вдруг Женька. – Серёжа и спасёт Горку!

Мы все на неё уставились, но она не стала нас мучить и быстренько объяснила: если повсюду раструбить, что на Горке не просто могилы солдат – их-то власти могут перенести! – а ещё не обнаруженные останки юного героя войны, то никто по костям не станет кататься на лыжах. И нашу Горку не тронут.

Женька посмотрела на нас строго:

– Кому захочется грех на душу брать?

Мне не хотелось. Мороженщику тоже. Правда, из нас с ним и горнолыжники никакие! Один толстый, другой безрукий.

– Гениально! – восхитилась Лина.

И Андрей подхватил:

– Ну Женька… Вот кому в администрации надо работать, а не…

Он не договорил, но мы и так поняли, кто имеется в виду.

– А заодно и усадьба Зырянова уцелеет! – подхватил я.

И подумал: может, когда-нибудь мамина мечта сбудется и там создадут музей-заповедник? Там же история разных веков срослась! Неужто вырубят под корень?!

– Говоришь, надо шумиху устроить? – Мороженщик смотрел на Женьку задумчиво, словно что-то прокручивал в уме.

Мы так и замерли. А он помолчал пару минут и уверенно кивнул:

– Это я могу. Есть у меня знакомый… Даже больше – боевой товарищ. А теперь независимый журналист. Если ему эту тему подкинуть, он её разовьёт так, что Сидорину мало не покажется! Извини, парень. – Он виновато коснулся плеча Андрея.

Но тот мужественно кивнул:

– Ничего.

– Николай Павлович потом ещё сам рад будет, что не взял грех на душу, – предположила Лина.

Я в этом сильно сомневался, но вслух высказываться не стал.

– Правда, мой парень в Питере живёт, но он лёгкий на подъём…

И Мороженщик выудил из кармана телефон. Прямо тут же звонить собрался – вот как надо дела делать!

Я не смог удержаться, проследил, как он одной рукой с телефоном управляется. Ничего, ловко выходит!

То, что Мороженщик решил разговор вести только о солдатских могилах и маленьком Серёже, а графа Зырянова особо не упоминать, меня ничуть не расстроило. Пусть усадьба и прицепом пойдёт, но, если уцелеет, будет здорово. Я уже видел свою маму в светлом платье на аллее парка: она медленно кружилась среди сосен, глядя в высокое небо того мягкого голубого цвета, который бывает на закате…

– А прибыль от горнолыжного курорта жители всё равно не увидели бы, – подытожил Мороженщик. – Разворуют всё.

Мы не стали спорить. Даже Андрей. Ну это правда же!