Текст книги "Части ее тела"

Ее губы, подкрашенные совсем чуть-чуть, тронула улыбка:

– Она у меня молодец! Есть способности. Это в меня…

– Вы тоже рисуете? – насторожился Логов.

– Рисовала когда-то… А после развода надо было на жизнь зарабатывать, с ребенком-то… Вот и пошла маникюр-педикюр делать.

Артур почувствовал, как все в нем окаменело: «Вот оно!» Спокойно уточнив, в каком салоне Елена Михайловна работает, он достал телефон:

– Скажите, а такой рисунок вы не делали на ногтях?

И замер, когда ее брови напряглись: «Узнала!»

– Это же… Ну я дочке такой делала… Вот – дня два назад. А вы откуда…

Подавившись словами, она смотрела на него, оцепенев в предчувствии беды. Но Артур не собирался сразу обрушивать на нее горе и спросил вполне деловым тоном:

– Вы наверняка не ей одной рисовали такую красоту? Часто такой маникюр заказывают?

Такие взгляды, в которых прямо сейчас умирает последняя надежда, он встречал не раз. И догадался, что она ответит, прежде чем Елена Михайловна выдавила:

– В первый раз… такой… Она сама набросала эскиз…

«Черт возьми, – подумал он расстроенно. – Тогда без вариантов».

– Что с ней? – У матери внезапно сел голос, но она даже не подумала откашляться. – Где моя девочка?

Поднявшись, Артур протянул ей руку:

– Елена Михайловна, сейчас вам придется поехать со мной. Я должен кое-что показать вам.

Он сам чуть не проклял себя за это вырвавшееся «кое-что». Это была ее дочь, а не кое-что… По крайней мере, некоторые части тела девочки…

Не подав ему руки, словно Логов уже стал ее заклятым врагом, стремившимся причинить боль, которой не будет конца, Старостина встала и пошла к выходу, ровно держа спину. Она не хотела сдаваться, пока оставался хотя бы один шанс…

Благодарно махнув полицейским, собравшимся стайкой вокруг дежурного, Артур быстро вышел за ней следом и указал на свою «Ауди»:

– Садитесь, пожалуйста.

Она выбрала заднее сиденье. Но ему все равно пришлось продолжить разговор, чтобы не терять времени. Пока они добирались до владений судмедэксперта, Артур узнал, что Елена Михайловна так и не вышла замуж во второй раз, но так называемый «друг» у нее был. Не выпуская руля, Логов одной рукой записал его данные: Беленков Александр Викторович, семьдесят шестого года рождения, работает в автосервисе.

«В автосервисе найдется, чем распилить тело…»

Он взглянул на Старостину через зеркало:

– Как давно вы с ним встречаетесь?

Ее рот изогнулся:

– Не знаю. Полгода… А какая разница? Я же не его разыскиваю.

Голос прозвучал зло, и Артур подумал: «Ты догадываешься, почему я расспрашиваю о нем, только не хочешь допускать такой мысли…» Но пока не было проведено опознание фрагментов тела, он решил не заходить слишком далеко. Вдруг это все же не Надежда…

Это была она. Ее кисти. Ее ступня.

Мать поняла это, только взглянув, и Артуру пришлось подхватить женщину, чтобы та не упала на пол. Глаза ее закатились, рот безвольно открылся, и вся она отяжелела в его руках. Узнавание сбило ее с ног, хотя ему казалось, что эта женщина выдержит. Он ошибся.

Звякнув пузырьками, судмедэксперт Стефанович быстро открыл один и сунул ватку ей под нос. Елена Михайловна сморщилась и чихнула, совсем тихо, смущенно… В этот момент возвращения к жизни она еще не вспомнила, что никакой жизни у нее больше нет.

А в следующий миг реальность так схватила за горло, что она захрипела, испугав даже привычного ко всему судмедэксперта, который отпрянул от них со своим пузырьком.

– Есть что-нибудь? – Артур бросил на него умоляющий взгляд. – Укольчик…

– Я с трупами работаю, им успокаивающие ни к чему. – Сергей Олегович посмотрел на него неодобрительно.

Но все же полез в другой шкафчик, достал упаковку ампул и одноразовый шприц. Елена Михайловна все так же жутко хрипела, извиваясь в руках Логова, и от этого вспомнилось, как, раздирая горло, кричала Сашка, узнав о смерти мамы. Наверное, Старостины также не могли жить друг без друга… Куда же черт понес эту бедную девочку?!

После укола Елена Михайловна пришла в себя не сразу, но само проникновение иглы, легкая боль в предплечье отвлекли ее, и Артур успокоился: по крайней мере, Старостина не умрет у него на руках от разрыва сердца. Может быть, позднее… Но он успеет хоть что-то вытянуть из нее. Не для себя – для нее.

* * *

До своего кабинета Логов довел ее в полубессознательном состоянии. Гуманнее было бы отвезти несчастную женщину домой, поручить ее кому-то из родственников. Но Артур не мог просто забыть, что по городу рыщет кровожадный зверь, разрывающий людей на куски. И нельзя было терять ни секунды, пока другая доверчивая девочка не попала в его лапы…

Он подумал о Сашке: когда уходил утром, она оставалась дома, но вдруг ослушалась, вышла в городские джунгли, и хищник учуял ее запах?

«С чего я взял, что эти девочки могут быть как-то связаны? – Логов гнал прочь саднящую мысль, а она возвращалась. – Моя дурацкая интуиция тоже может дать сбой… Старостины живут в Черкизово. Сашка там и не бывала, наверное…»

Но на ходу, поддерживая Елену Михайловну под руку, он все же набрал сообщение Саше: «Ты дома? Не выходи никуда».

К его облегчению, она сразу откликнулась: «Ты уже говорил! Сижу дома. Читаю».

Артур послал ей улыбающийся смайлик с сердечками вместо глаз. По его мнению, он означал: «Умница!»

Спрятав телефон, он распахнул дверь:

– Прошу вас.

Ее не удивила галантность следователя, ей было все равно. Скорее всего Старостина даже не замечала, куда шла и где оказалась. Артур усадил ее на стул и сел напротив, но она смотрела мимо него, и взгляд ее ничего не выражал – это было плохо. Апатия страшнее ярости, человек превращается в мертвеца еще при жизни, хотя этого может никто не заметить. Тот, кого охватывает бешенство, сразу бросается в глаза, он мечется, расплескивая боль, разрушая мир вокруг, но тем самым сохраняя рассудок, спасая себе жизнь… Лучше б эта женщина орала на него и требовала четвертовать ублюдка, надругавшегося над ее дочерью. Но она молчала.

Артур призвал на помощь официальный тон, который обычно пробуждал людей, заставлял собраться:

– Елена Михайловна, давайте по порядку, я буду записывать на диктофон, чтобы ничего не упустить. Я правильно понял, что в последний раз вы видели дочь утром тридцать первого января?

– Да, – ответила она с таким безразличием, что Артур черкнул в блокноте: «Направить к психологу».

– Куда Надежда собиралась?

– В институт. Потом к подруге. С ночевкой.

– У них это было заведено?

– Да.

– Утром она ведь должна была пойти на лекции? Почему уже днем вы забили тревогу?

– Она не позвонила… Она всегда звонила, чтобы пожелать доброго утра. Она не могла просто забыть об этом. Обо мне…

– У вас были теплые отношения?

У Старостиной задрожали губы:

– Очень. Она же моя… единственная…

– Как зовут подругу?

Ее взгляд по-прежнему был устремлен поверх плеча Логова, в черное ничто, которое видела сейчас только она. Но Артура все время тянуло обернуться, точно позади могла сидеть в уголке тихая душа ее убитой дочери. Подавив это желание, он повторил вопрос, и на этот раз Елена Михайловна услышала. Дернув головой, точно пытаясь пробудиться от кошмара, она отчетливо произнесла:

– Аня Гаспарян. Армяночка.

– Я догадался. У вас есть ее номер?

Их взгляды наконец встретились, зацепились друг за друга, и Артур увидел, как на дне ее глаз сверкнула крохотная искра. Это еще нельзя было назвать возвращением к жизни, но едва заметная связь с миром возникла. Возникла потребность узнать…

– Есть! – Елена Михайловна поспешно достала телефон, пролистала контакты. – Вот.

– Я могу позвонить с вашего? Девочки часто не отвечают на звонки с незнакомых номеров. И правильно делают!

Сашка поступала именно так, он ее обязал. Кивнув, Старостина передала ему трубку.

– Но я уже звонила Ане, она сказала, что… моя девочка не ночевала у нее.

Артур скользнул пальцем по экрану.

– Ничего, я еще раз спрошу. Иногда девчонки боятся сказать родителям правду… Аня, добрый день! Следственный комитет России беспокоит, следователь Логов Артур Александрович, – проговорил он отчетливой скороговоркой, когда девушка отозвалась, но еще не бросила трубку. – Скажите, ваша подруга Надежда Старостина ночевала у вас сегодня?

– Надежда? – донеслось удивленное.

– Дина, – подсказала мать. – Мы все звали ее Диной.

Логов повторил за ней:

– Дина Старостина.

– А, Динка! Нет, не ночевала. А что? Я уже сказала ее маме…

– Дину убили, – произнес Артур, не церемонясь, чтобы у Ани не возникло желания юлить. – Где она собиралась провести ночь?

В трубке раздался невнятный возглас, потом тихое поскуливание:

– Убили? Нет… Динку?

– Куда Дина собиралась? Она сказала маме, что ночует у вас.

– Да не ночевала она у меня! – выкрикнула Аня надрывно. – Она на вписку собиралась. Знаете, в Сети…

– Знаю, – перебил Артур. – А куда именно?

В телефоне повисло молчание, и он уже решил, что Аня попытается увильнуть от ответа, но ее голос прозвучал искренне:

– Да она и не говорила. Где-то за городом вроде как… Ее правда убили? Точно?

– Спасибо, Аня, – ответил Логов и отбил звонок.

Старостина все так же смотрела в невидимую точку за его спиной. Ему захотелось помахать рукой у нее перед лицом.

– Елена Михайловна, а вы абсолютно уверены, что опознали… руки вашей дочери?

– Вы же поняли… Маникюр. Я сама делала его.

Внезапно глаза ее расширились и начали краснеть, наполняясь слезами, а губы начали что-то пришептывать. Артур молчал, дожидаясь слов Старостиной.

– Я же каждый ее пальчик знаю. Каждый ноготочек…

Когда она тихо завыла, запрокинув голову, как безутешная волчица, потерявшая детеныша, которого еще кормила молоком, Артур с облегчением перевел дух: пусть выплачется… Только бы не молчала.

Не спрашивая разрешения, он нашел в ее телефоне фотографию дочери и переслал себе, а затем Сашке с вопросом: «На той вписке не было этой девушки?» И с напряжением сглотнул, ожидая ответа. Когда от нее пришло сообщение, Артур первым делом подумал: «Мое чертово чутье… Оно не подводит!»

Сашка написала: «Это же Дина, она точно была там. С ней что-то случилось?»

Артур перезвонил ей:

– Собирайся. Я сейчас за тобой заеду.

– Это была она? Руки…

– Да.

– Я не обратила внимания на ее маникюр, извини.

– Потом поговорим. – Логов поднялся и спрятал телефон. – Елена Михайловна, вас сейчас отвезут домой. Но будем на связи: если что-то вспомните, звоните в любое время. С вами поедет наш оперативник, ему придется забрать компьютер Дины. Что у нее было – планшет? Ноутбук?

Она кивнула на последнем слове. Артур протянул ей руку и поразился, какими ледяными оказались тонкие пальцы.

– Нам необходимо установить всех, с кем Дина общалась в сетях. Особенно тех, кто организовал эту вписку… Вы об этом ничего не знаете?

Ее голова слабо качнулась, ему даже захотелось подставить руку, чтобы не сломалась шея. И вдруг она встрепенулась, будто снова почуяв опасность:

– Это не Саша, слышите? Он всю ночь был у меня.

Артур разочарованно уточнил:

– Это вы о Беленкове?

Она заторопилась, как будто скороговорка могла убедить его:

– Раз Дина ушла, я разрешила ему остаться. Так-то Саша не живет у меня…

«Она любила дочь, – мысленно подвел черту Логов. – Она не стала бы выгораживать возможного убийцу, если б у нее было хоть малейшее подозрение…»

Она с отвращением застонала:

– Мою девочку убивали, а мы…

– Елена Михайловна, вот моя визитка, а это контакты хорошего психолога. – Артур вложил обе карточки ей в карман. – Вам обязательно нужно будет обратиться потом. Доктор – женщина, она поймет и поможет.

И понял, что она больше не слышит его.

* * *

Погружаться в неприятные воспоминания все равно что пробираться по топкому болоту – и боязно, и противно… Хотя на самой вписке страха не было, я отлично это помню. Раздражение, отвращение, скука, но не страх. А бояться, оказывается, стоило, ведь рядом находился убийца, готовый не просто пырнуть ножом, а разрезать твое тело на куски. Безумие… Неужели кто-то из тех ребят, показавшихся мне глуповатыми, но безобидными, способен на такое?

Пока мы с Артуром ехали в Загорянку, я пыталась извлечь из памяти все лица, которые видела в том доме. Только они маячили мутными пятнами, скорее, силуэты, чем люди. Знать бы раньше, что нужно их запомнить… В памяти всплывали хихиканье, стоны, и один из них, прозвучавший за дверью в ванную, кажется, издала Дина. Так я решила тогда, но могла ли поклясться в этом?

Только одна физиономия помнилась довольно отчетливо – того типа, который пытался облапать меня. Вытянутая узкая физиономия… Унылая маска. Дина спасла меня от него… Вот она с битой наперевес виделась довольно отчетливо: светлые волосы, ясные глаза. Кажется, Дина даже не была под кайфом…

– Мать у нее брюнетка, – проговорил Артур, размышляя о своем, но наши мысли удивительным образом сошлись в этой точке. – А Дина – блондинка. Крашеная?

– Не знаю. Я не всматривалась…

– У темноволосых родителей редко рождаются светленькие дети. Генетика…

– Может, ее отец тоже блондин… А это вообще имеет отношение к делу?

Он взглянул на меня с недоумением:

– Все имеет отношение к делу, пока мы не убедились в обратном.

– Отец? Дину не мог убить отец! Там не было взрослых.

– Не факт, что ее убили именно там, на вечеринке. Это могло случиться за пределами дома.

– Зачем же мы едем туда?

Вздохнув, Артур терпеливо повторил:

– Для особо одаренных: все имеет значение, пока мы не убедились в обратном.

– Сам «особо одаренный»! – огрызнулась я и сама услышала, как по-детски это прозвучало.

– Не сердись, кусака, – протянул он миролюбиво.

– Ладно, – тут же согласилась я. – Мне запомнились только два парня – оба пытались меня склеить.

Логов посмотрел на меня с таким изумлением, что я прямо услышала: «Тебя?! Да ладно!»

– Представь себе…

– Да я и не сомневаюсь, что ты пользуешься успехом у парней, – заверил он торопливо, но это прозвучало не слишком убедительно.

– Один из них был здоровенным…

– В сравнении с тобой? – не удержался он.

– Ха-ха! – Я показала ему язык.

И вдруг ужаснулась тому, как мы дурачимся и хихикаем, ничуть не расстраиваясь из-за того, как зверски расчленили девушку, вставшую на мою защиту. Когда я успела так очерстветь?! Дина ведь даже не знала меня и рванулась на выручку инстинктивно, просто потому, что была хорошим человеком… А я, не забывая об оказанной помощи, нисколько не скорблю о ее гибели. При этом знаю: ее мама в эту минуту сходит с ума, выцарапывая себе глаза, в которых не хватает слез, чтобы облегчить горе…

Я сама так выла по маме, знаю. Года еще не прошло. А сейчас моя грусть была секундной – сжала сердце и отпустила. И вот я уже снова беззаботно веселюсь, как маленькая девочка, рядом с которой надежный папа. Только вот я не ребенок, и Артур мне не отец. У нас все совсем по-другому.

– Прости, – вдруг произнес он, и я вздрогнула от этого слова, точно захлопнувшего дверь туда, где мы пребывали минуту назад. И лишь мотнула головой: «Ничего».

Как Артур догадался, что меня покоробило? Мои мысли для него открытая книга? Или он сам подумал о том же? Не только подумал, но и почувствовал, будто мы и впрямь одной крови?

– Приехали, – объявил Артур тем же тоном.

От того, что он так подавлен, мне стало не по себе… Пускаясь по следу, Логов всегда заводился, как неутомимая гончая, и глаза его полыхали светлым огнем. Сейчас ничего такого не было. Это я подгадила ему, испортила расследование еще до его начала тем, что вновь оказалась в гуще событий… И он боялся невольно ранить меня, вступив в бой. Пока я рядом, Артур будет осторожничать. Если, конечно, я не запрещу ему этого.

– Подожди, – попросила я, когда он уже хотел открыть дверцу машины. – Я хотела сказать… Не надо постоянно бояться за меня, слышишь? Разве ты не убедился сто раз, что я крепче, чем выгляжу? Ничего со мной не случится. Я выдержу все что угодно.

Он покачал головой:

– Не зарекайся… Никто не знает своего предела. Я не знаю. Отчего люди сходят с ума? С чем рассудок не справляется? Даже знать этого не хочу. Но мы с тобой уже видели подобное…

– Ты про ту женщину, которая отрубила руку маленькой дочке? – вспомнила я.

Перед глазами полыхнуло пламя, в котором сгорело несколько жизней. Из-за такой глупости, боже мой…

– Вы, кстати, съездили к этой девушке?

– Мы помогли ей, – заверила я. – Надеюсь, с ней все в порядке… Она уехала к бабушке в Иркутск.

– Вот это правильно, – одобрил Артур. – Если жизнь полностью развалилась, лучше начать все на новом месте. Ну что, пойдем?

Мы выбрались из машины, и на этот раз он сам нажал кнопку на кованых воротах. Слова «Следственный комитет России» открывали любые ходы, и через несколько мгновений мы снова оказались рядом с уснувшим на зиму фонтаном.

– Прямо ДК из моего детства, – негромко фыркнул Логов, бросая направо-налево цепкие взгляды.

Мне стало весело:

– Вот и я также подумала в тот раз!

На крыльцо вышла полная, смуглолицая женщина в переднике, похожая на служанку из какого-нибудь бразильского сериала. Я такие не смотрю, конечно, но отдельные кадры цепляла взглядом, переключая каналы.

– Хозяйки нет дома, – объявила она, глядя на нас враждебно. Акцента у нее не оказалось.

Артур приветливо улыбнулся – это должно было растопить ее сердце:

– А вы, простите, работаете здесь?

Но, видимо, красивые мужчины были ей не по вкусу…

– Что вам нужно?

Это прозвучало еще более агрессивно. Только Логова этим было не смутить. Смахнув с лица доброжелательное выражение, он произнес ледяным тоном, от которого даже у меня по спине пробежали мурашки:

– Отвечать, когда я задаю вопросы. Ваши документы.

Ее пухлые щеки так и обвисли, и мне даже стало жаль эту дерзкую женщину. Но когда-то ведь человек должен усвоить, что не надо хамить в ответ на улыбку?

– А я… Я что? Я тут работаю. По хозяйству, – залепетала она. – Зовите меня Дариной.

Голос Артура ничуть не потеплел:

– Разрешите войти?

– Конечно. – Дарина толкнула дверь задом и придержала ее, пропустив нас в дом. – Только хозяйки правда нет…

– И хозяина тоже, как я понимаю?

Она с сокрушенным видом покачала головой:

– Схоронили уж полгода как… Ну почти.

– Смерть была естественной? Или…

– Сам-сам помер! – заверила Дарина. – Рак поджелудочной. Выпить любил и покушать… Ни в чем себе не отказывал.

Логов извлек блокнот:

– А звали его…

– Николай Сергеевич, – кивнула она, потом спохватилась: – Прохоренко. Да вы проходите… на кухню. Хотите кофе сварю?

В прошлый свой визит в этот дом я не была в кухне, расположенной в правом крыле первого этажа. Здесь оказалось просторно и обустроено все довольно современно – бытовой техникой кухня была просто напичкана. Некоторые агрегаты были понятны мне не более космического корабля, управлять ими я точно не взялась бы. Даже в доме своего отца, который казался раза в два больше этого, я не видела столько техники. Впрочем, они с Машкой предпочитали обедать в ресторанах. Сестра как-то призналась мне:

– Папа сказал, что домашние обеды воняют бедностью. Он не хочет вспоминать то время.

В «том времени» остались мы с мамой. О нас ему тоже не хотелось вспоминать…

– Круто у вас тут! – по-мальчишески присвистнул Артур.

Он стоял посреди кухни, упершись руками в бока, и восторженно озирался. Я просто почувствовала, как ему хочется понажимать блестящие кнопочки, и кашлянула за его спиной, чтобы очнулся.

– Да, – произнес он уже деловым тоном. – Хозяйка ваша явно женщина современная… Как ее зовут?

– Маргарита Алексеевна.

– Тоже Прохоренко? Она сейчас где? Надеюсь, не там же, где супруг?

Это неожиданно рассмешило Дарину – видимо, у нее было мрачноватое чувство юмора. Махнув на Артура полной рукой, она хихикнула в ладошку, и взгляд ее наконец оттаял.

– На работе она. В офисе. У нее свое туристическое агентство.

– Непростой бизнес в наше время, – заметил Артур. – Со всеми этими вирусами…

– И не говорите! Еле концы с концами сводит. Это все, – Дарина обвела взглядом кухню, – еще при Николае Сергеевиче нажито.

Брови Артура сочувственно изогнулись:

– Тяжко ей приходится… Еще ведь и дети, наверное?

– Дочка. Лиза.

– И сколько ей сейчас?

– Сколько? – Дарина уставилась на него задумчиво. – Девятнадцать? На втором курсе учится.

– И где?

– В Финашке. Это она так называет, я и не знаю, как правильно.

Наконец, и я смогла вставить слово:

– Это Финансовый университет. На Ленинградском проспекте.

Артур взглянул на меня одобрительно:

– Спасибо. А у Маргариты Алексеевны фирма как называется?

Не мудрствуя лукаво, Прохоренко нарекла свою компанию «Марго», и она тоже находилась близ Ленинградского проспекта, прямо возле той помпезной высотки, подражающей семи сталинским, которые знали все москвичи.

Еще по пути Артур спросил:

– Когда человек дает фирме свое имя, это многое говорит о нем, правда?

– Такое часто встречается.

– Вот я и говорю: все эти бизнесмены и бизнес-леди просто зациклены на себе. Готовься: разговор с ней простым не будет.

Только мне готовиться было ни к чему, я все равно лишь слушала и впитывала информацию. Да я и не рвалась перетянуть одеяло на себя и стать с Артуром хотя бы вровень. Меня не оскорбляет то, что я остаюсь его тенью – тот, кто читал Шварца, помнит, каково человеку без своей тени. Поэтому я готова следовать за Артуром Логовым тем путем, который он считает верным, ведь мне пока не встречался другой мужчина, настолько же умный и надежный. А идти по жизни самостоятельно я пока не готова…

И он опять считал мою мысль или уловил настроение, потому что неожиданно взял меня за руку. Такое у нас не было заведено, я ведь все-таки взрослый человек, хоть и выгляжу подростком… Но я даже не подумала вырвать руку или хоть что-то съязвить по этому поводу. Ладонь у него была широкой и теплой, какой и должна быть у отца… И хотя я совершенно не помнила, какова на ощупь рука человека, который приходился мне родным папой, но сейчас кожей впитывала успокоение, которого мне всегда не хватало.

Подойдя к двери с вычурной вывеской «Марго», Артур отпустил мою руку и открыл передо мной дверь. Он всегда это делал безотчетно, рыцарство было у него в крови, и я подумала: «Жаль, что я не застала живыми его родителей… Судя по сыну, чудесные были люди!» Но следом поняла, что если бы все, кого мы с ним потеряли, были живы, нас никогда не прибило бы друг к другу так прочно. Мы слились в единый спасательный круг…

Розовощекая девица на ресепшен (живая реклама отдыха на далеких островах!) так просияла нам навстречу, что сразу стало понятно: клиентов у них сейчас – с гулькин нос… Но Артур не позволил ей оставаться в заблуждении, ведь разочарование было бы мучительным. Его удостоверение положило ее надеждам конец.

– Нам нужна Маргарита Прохоренко. Срочно.

Не то чтобы румянец на щеках девушки-администратора померк, но она как-то поблекла… Не испугалась, просто не видела больше необходимости сиять. Встала, одернула юбочку:

– Прошу вас подождать, я узнаю: сможет ли Маргарита Алексеевна вас принять.

– Сможет-сможет, – повеселел Артур. – И даже не надейтесь ускользнуть от нас. Мы идем по пятам!

Недавно из одного чата я узнала, что никто сейчас не употребляет слово «обескуражен», его можно считать архаизмом. Но эта девушка была явно обескуражена. Все, о чем она успела подумать за несколько секунд, вплоть до «уволит к чертовой матери!», считывалось так легко, точно у нее был прозрачный череп. Артур улыбался ей, но она явно чувствовала себя кроликом перед удавом.

А он уже бережно взял ее за локоток:

– Представьте же меня вашей ужасной начальнице…

Администратор попыталась слабо возразить:

– Я не говорила, что она ужасная!

– Нет? Значит, мне послышалось, – легко согласился Логов и приставил ко рту ладонь рупором: – Маргарита Алексеевна, мы идем!

«Он развлекается или пытается развлечь меня?» – Я шла за ними следом, расстегивая на ходу пальто – от этого представления меня бросило в жар. От моих грубоватых ботинок на сверкающем полу оставались грязные следы. Зачем мы вламываемся к женщине, изо всех сил пытающейся сохранить свой сверкающий мирок? Разве она могла убить Дину и…

Артур оглянулся и произнес то, что могла понять только я:

– Запросто.

– Но старик…

Перебив меня, он кивнул нашей провожатой:

– Все, я вижу табличку. Дальше мы сами, благодарю.

И только когда она отошла, нервно оглядываясь, ответил:

– Старик видел парня, верно. Но не факт, что парень выбросил именно тот пакет. Может, рука уже находилась в баке… Или ее привезли позднее. Отпечатки с пакета пробивают по нашей базе, но пока нет совпадений. К тому же это могут оказаться отпечатки совершенно постороннего человека, если наш злодей был в перчатках. Или злодейка…

– Сдаюсь, – кивнула я.

И он согнутым пальцем отбил жизнерадостную дробь по двери, за которой скрывалась Прохоренко. В ответ прозвучал удивленный возглас, я даже не разобрала, что она сказала… А Логов и вслушиваться не стал – распахнул дверь и шагнул в кабинет. Хоть я и не видела в этот момент его лица, руку дала бы на отсечение (ох, это неловко звучит в связке с нашим расследованием!), что лицо его сияло самой лучезарной улыбкой. Своим обаянием Логов и подкупал всех женщин, которых допрашивал или пытался вывести на чистую воду, только я знала ему цену…

Маргарита сразу обмякла, чего и следовало ожидать. А зря… К ней приближался самый настоящий тигр, а ей мерещился милый котик. Женская доверчивость порой граничит с глупостью. Хотя она выглядела достаточно взрослой, чтобы знать цену таким улыбкам.

Мне эта женщина показалась неглупой – у нее был цепкий прямой взгляд. И элегантной, что меня особенно восхищало в других, потому что мне это было не дано. У нее было тонкое лицо, даже чересчур тонкое, как у Сары Джессики Паркер, но все же Маргарита Алексеевна выглядела симпатичнее и моложе. Темные прямые волосы ее разделял прямой пробор, и они прикрывали уши двумя плотными крыльями. А глаза были серыми, как у Артура, тоже темноволосого… И вообще они показались мне чем-то похожими, как брат с сестрой, причем примерно одного возраста, только вот этот слишком узкий, даже острый овал лица… И улыбка ее не была такой солнечной. Она растягивала губы, не разжимая их, хотя с зубами у нее все было в порядке – я заметила это, когда Маргарита Алексеевна заговорила:

– Чем могу помочь? У вас какие-то претензии?

Артур на миг задумался, по-собачьи склонив голову к плечу. Потом кивнул, поджав губы:

– По сути, да. После вечеринки, которая проходила в вашем доме, убили девушку. Возможно, это произошло уже за его пределами, но факт остается фактом: она была вашей гостьей.

– Стоп, стоп! – Она легко вскочила, и меня поразило, до чего изящно у нее это получилось, учитывая, какой новостью Артур ее огорошил. – Какая девушка?! Какая вечеринка? Я только в полдень вернулась из Новосибирска! У нас там филиал…

И замолчала, чуть приоткрыв рот. Но выглядело это не глупо, а как-то даже эротично.

– Вы подумали о том же, что и я? – живо подхватил Артур потерянную ею нить разговора. – Ваша дочь… Лиза, правильно? Она могла провести вечеринку в ваше отсутствие?

Логов намеренно не употреблял слова «вписка», но не только потому, что оно вульгарно звучало на его вкус. Маргарита могла просто не знать его, как и он сам еще пару дней назад.

– Я ей голову откручу, – мрачно пообещала Прохоренко. – А вы вообще кто? Из полиции?

Покрутив его удостоверение, она сделала недоуменную гримасу:

– Следственный комитет? Я думала, вы занимаетесь только терроризмом или какими-то уж совершенно невероятными преступлениями.

– Девушку расчленили, а части тела разбросали по всему Подмосковью, – сообщил Артур холодно. – На ваш взгляд, это заурядное убийство?

Маргарита сморщилась, еще не дослушав его. Похоже, у нее было стопроцентное алиби, если она находилась в Сибири в момент убийства. Артур, конечно же, проверит его, это не составит труда, но я видела: он уже перестал ее подозревать.

– Мне нужен номер телефона вашей дочери.

– Нет! – вырвалось у нее. – Не трогайте мою девочку. Я сама с ней поговорю.

Лицо Артура знакомо окаменело:

– Совершено зверское убийство, к которому ваша дочь так или иначе причастна. Я не утверждаю, что она виновна. И номер ее я и без вас достану, но это займет какое-то время. Вы хотите, чтобы ваша девочка стала следующей жертвой?

Ее глаза расширились от ужаса, но посмотрела она почему-то на меня:

– Это ваша дочь?

– Да, – ответил Артур, не вдаваясь в детали.

И я тоже кивнула, ничего не добавив к этому. Ее полный отчаяния взгляд переместился на Артура:

– Вы обещаете, что не сделаете Лизу козлом отпущения? Не повесите все на нее? Вы же отец, вы должны понять. Эта вечеринка… О которой я, кстати, ничего не знала! Это была просто идиотская идея с ее стороны.

– Да уж, встречаться за городом с людьми, знакомыми только по соцсетям, не особенно умно.

Это явно прозвучало в мой адрес, но я и глазом не моргнула. Маргарите Прохоренко ни к чему было знать, что я тоже была среди гостей ее дочери. Кто из них, кстати, был Лизой? Может, это ее примитивно отымели на глазах у всех? Матери такого точно лучше не знать…

Артур между тем обзавелся не только номером телефона, но и фотографией Лизы. И я вспомнила эту девушку: она стояла среди тех, кто глазел на совокупляющиеся парочки, и снимала происходящее на телефон. Лицо ее при этом кривилось от отвращения, поэтому я ее и запомнила. Остальные напоминали стаю хохочущих гиен. Если Лизе было до того противно, что ее перекашивало, почему она не выгнала весь этот сброд из своего дома? Неловко было прерывать веселье, которое сама и организовала?

В любом случае меня порадовало, что не мне одной было тошно смотреть на происходящее в тот вечер…

* * *

Когда лекции закончились, они встретились в крошечном кафе «Два бегемота» неподалеку от университета. На входе висела фотография владельцев, судя по всему – братьев, и Артуру хватило одного взгляда, чтобы понять, как родилось название кафе. Он сразу почувствовал симпатию к этим мордастым улыбчивым ребятам, которым не откажешь в самоиронии. Здесь витал кофейный аромат, сдобренный чем-то сладким, отчего тянуло закрыть глаза и облизнуться. И конечно, изо всех углов небольшого заведения выглядывали бодрые разноцветные бегемотики, то в тельняшках, то в банданах, а один был даже в байкерском шлеме.

«Неужели гоняют? – удивился Артур, оглянувшись на фотографию. – Лихие толстячки…»

– И порции у вас для бегемотиков? – спросил он, поравнявшись со стойкой, за которой добродушно расплылся в улыбке тоже не худенький бармен.

– А то! – откликнулся он. – Некоторые одну на двоих берут. Но большинство в одиночку справляется.

Артур нашел взглядом Лизу и указал подбородком:

– Пока мы поговорим. Не беспокойте.

И хотя Логов не размахивал корочкой, но нисколько не сомневался, что его слова примут к сведению и официант к ним не полезет. Почему-то люди всегда выполняли его распоряжения, и он воспринимал это как естественное положение вещей. Разве могло быть иначе?