Текст книги "Второй шанс. Книга 3"

– Вот, герцог. – Я кивнул магу, представляя его властителю южных провинций. – Этого юношу зовут Нерсил. Он достаточно сильный маг. Сейчас Нерсил даст вам пергамент. Напишите на нем любое послание для вашей дочери и украсьте каплей крови. Также попрошу это сделать и герцогиню.

Керленские выполнили все, что негромко подсказывал им мой служащий, а потом с любопытством смотрели, как, засветившись, свиток исчезает в хлопке телепосыла.

– Теперь эта леди получит наше письмо? – спросил герцог.

– Да, – ответил маг, завершая пасс.

– А если она мертва или не является нашей дочерью? – Лорд Зигберт, как всегда, был дотошен.

– Тогда свиток вернется через некоторое время.

– А эта леди сможет написать нам ответ? – тихо спросила леди Малея.

– Увы, – Нерсил развел руками. – Насколько я знаю, миледи не маг, а, значит, привязка по крови ей недоступна. Если только она обратится в почтовую королевскую службу.

Герцогиня грустно кивнула головой, поглядывая на маленькие песочные часы, выставленные магом на стол. Когда последние песчинки упали вниз, а свиток так и не появился, Нерсил шумно выдохнул и объявил:

– Леди Аннелора жива, свиток дошел до адресата!

Леди Малея незаметно смахнула слезы, а герцог тяжко вздохнул и вскоре откланялся.

Инира

Отправив вестника и перекусив в трактире, я отправилась дальше. Ехать по запасному тракту было вполне комфортно – серьезные заморозки еще не начались, а к полудню и вовсе разгулялось солнышко.

Подставляя лицо солнечным лучам, я ощутила себя… свободной! Свалилось ежеминутное напряжение: как встать, как пройти, кому улыбнуться. Ушли в прошлое корсеты, пышные юбки, издевательства фрейлин. Можно было не разыгрывать ледяную стерву, а просто наслаждаться свежим, лишенным запаха духов, воздухом.

Я лихо засвистала, пришпорив коня: теперь можно было пустить лошадь в галоп, не дожидаясь сигнала конюшего или свиты! Хотелось смеяться, петь и совершать маааленькие безумства!

Неожиданно возле уха что-то мелькнуло и, в дерево на обочине вонзился метательный нож. Моментально выдернув метательный нож, я метнула его на звук, но так, чтобы он попал рукоятью, обездвижив вероятного противника.

Там куда улетел нож, раздался явственный смешок, а потом мальчишеский голос сказал:

– Спасибо, тетенька, хороший ножик, себе на память возьму! А мой так и быть себе можешь оставить! Поменяемся!

Ох, ну и попала я! Полевичок! Мелкая нечисть, способная запутать дорогу, или указать нужную! Ссориться с ним нельзя ни в коем случае, а вот если проявишь доблесть или милосердие, может и наградить тем, что получит от других путников, и не всегда это будет пустяк. Поговаривали, один из Вадерских графов обидев полевичка, корону потерял, а бедняк-лапотник наоборот – нашел!

Мысленно выругавшись, я послушно подъехала к пострадавшему дереву и раскачав извлекла из плотной древесины короткий удобный нож, украшенный тонкой вязью узора. Сзади раздался смешок:

– Бери-бери, заслужила! Хороший синяк мне поставила!

Ого! Рассмотрев подарок полевичка, я не пожалела о своем ноже. Мой был сделан в одной из лучших кузниц Вадерии, но уступал в красоте и качестве этому. Похоже, недавно маленький проказник над гномом шутил. Это происшествие прибавило удовольствия путешествию – теперь я любовалась подарком, изредка бросая солнечные зайчики благородной сталью.

Проезжая мимо небольшой деревни, я неожиданно ощутила сильный запах куриного супа. Обильная слюна подсказала: пора сделать остановку и перекусить. Солнце поднялось уже высоко, и я внимательно осмотрелась, подыскивая место для обеда.

Впереди виднелись два десятка домов. Они прилепились к дороге и явно обслуживали проезжающих. Три больших дома стояли с распахнутыми воротами и пучками ковыля на столбах – так трактирщики зазывали к себе гостей.

Однако от ближайшего заведения так пахнуло жареным луком и кислым пивом, что у меня потемнело в глазах. Следующий трактир выглядел опрятнее и пах лучше, но совсем не куриным супчиком.

Третий гостеприимный дом благоухал яблочным самогоном и рвотой.

Да что ж такое! Желудок скрутило судорогой. Не видя белого света, я пришпорила коня, стремясь очутиться как можно дальше от дурных запахов.

Странно, раньше такие мелочи точно не помешали бы мне отобедать. Возможно, я чем-то отравилась? Доставать исцеляющий амулет на глазах у селян было неразумно, ни одно здешнее хозяйство столько не стоило, сколько этот заряженный исцеляющей магией диск. Так что я двинулась дальше, надеясь, что сумею сдержать спазмы.

Почти проехав деревушку, я совершенно растерялась: тело требовало еды, желудок бурчал, рот наполнялся слюной. Но стоило представить себе что-то, кроме куриного супа, как во рту собиралась горечь, а желудок подкатывал к горлу.

Тут ветерок снова донес до меня аромат бульона, и я завертела головой. Пахло из беленой хатки на отшибе. Обогнув по большой дуге навозную кучу, я направила коней вслед аромату супа.

На крыльце сидела сморщенная старуха с лицом, похожим на печеное яблоко. Она неспешно лущила горох и приглядывала за подросшими цыплятами.

– Добрый день, бабушка! – поздоровалась я, но старуха не обратила на меня внимания. – Добрый день! – сказала я погромче.

На крыльцо выглянула молодая девушка в холщовом платье и длинном переднике:

– Бабушка плохо слышит, – сказала она, с любопытством поглядывая на меня. – Что вы хотели?

Только под ее взглядом я вспомнила, что одета как мужчина:

– Добрый день. – Я постаралась говорить более низким голосом. – Возле вашего дома так вкусно пахнет супом, могу я попросить немного? Я заплачу.

Девушка удивленно подняла брови:

– За вашей спиной три трактира, за плату они приготовят все, что пожелаете.

Я невольно поморщилась:

– Мне бы не хотелось привлекать к себе внимание, – честно сказала я. – И мне хватит тарелки бульона, а сухари у меня есть.

Девушка еще раз с сомнением на меня покосилась и призналась:

– К нам никто не заходит, бабушку считают колдовкой. Если не боитесь, проходите.

Я спешилась и, накинув поводья на редкий плетень, вошла в дом. Пустые сени поражали чистотой и сильным запахом трав. Небольшая дверка вела, очевидно, в кладовку, а дверь побольше – в дом.

Здесь все тоже отвечало понятию «бедненько, но чисто». Обмазанные глиной беленые стены, пол из расколотых, почти необработанных плах. Подмазанная рыжей глиной необъятная печь, простые скамейки и самые дешевые горшки на узких полках.

Один такой горшок пыхтел на печи, распространяя вокруг приманивший меня аромат.

– Садитесь, пожалуйста… – Девушка замялась, не зная, как ко мне обратиться.

– Инира, – коротко представившись, я решительно скинула плащ, показывая лицо.

Колдуньи и ведьмы обычно недоверчивы, да еще и ложь чуют. Обманывать их не стоит, а вот попросить сохранить тайну можно – поймут.

– Меня зовут Злата, – представилась хозяйка, накрывая на стол.

Мне оставалось только кивнуть в ответ и снять перчатки. Потом, испросив разрешения, я умылась над простым глиняным рукомойником, стирая грим.

К этому моменту на столе уже дымила миска супа, рядом лежал ломоть хлеба и разрезанная на четвертинки луковица. Коротко поблагодарив Светлых, я жадно выпила бульон через край и довольно вздохнула:

– Спаси вас Светлые, Злата, это был самый вкусный суп, который мне приходилось есть!

Девушка пожала плечами:

– Хотите еще?

Я прислушалась к себе и согласилась:

– Спасибо, не откажусь.

Наевшись до сытой осоловелости, я подремала на широкой лавке у нагретой солнцем стены, слушая болтовню радушной хозяйки. Потом прикупила кое-каких настоек с каплей магии и пластырей с иссопом. А когда солнышко начало спускаться, и дорога опустела, вновь выехала на тракт.

Получив золотой за пару мисок супа, Злата стала разговорчивой и пересказала мне все новости, которые принесли проезжающие караваны.

В основном вести были неутешительными. Король и весь двор в трауре. Заговорщики казнены. Повсюду шныряют люди в неприметной одежде, расспрашивая встречных о белоголовой телохранительнице. Я молчаливо порадовалась своей предусмотрительности – волосы скрывал платок.

Отъехав от гостеприимного дома, я на несколько минут позволила себе расслабиться – вызвала в памяти образ Вайнора, мысленно перебрала пряди его темных волос, погладила обветренную кожу, прижала к щеке шершавую ладонь… Потом утерла слезы и сжала колени, посылая лошадь вперед:

– Прости, любимый. Прости…

Однако выбравшись на главный тракт, я призадумалась: в свете всего услышанного ехать в Паэт не имело смысла. Следовало отыскать убежище побыстрее. Браслет даже прикрытый пестрым платком жег руку – по нему меня легко могли опознать. На верную мысль меня навела вывеска гномьего банка у въезда в большое село.

Решено! Еду к Мартину! Он давно приглашал навестить его фамильный серебряный рудник. Гномы искусные кузнецы, так может он и браслет снять поможет?

Вайнор Вадерский

Отправка свитка с письмом от Керленских окончательно убедила меня, что Ини жива. Это вдохнуло в мою жизнь новые силы. Я по-прежнему носил траур, гонял хлыщей и рычал на Совет лордов, но перемену ощутили все.

Дворец, несмотря на пасмурное убранство, начал оживать. Слуги забегали с ведрами и тряпками. Придворные дамы углубили вырезы, начистили перышки и обновили арсенал многозначительных взглядов. Кавалеры подкрутили усы и наточили шпаги, ожидая не то похода, не то бала.

Курьерам, доставлявшим сведения о поиске «светловолосой леди», было дозволено поднимать меня в любое время дня и ночи. Люди лорда Иана получили дополнительное задание: высматривать везде, где только можно, якобы почившую королевскую невесту.

Нерсил дневал и ночевал в лаборатории, создавая амулеты поиска. Граф Радолен прикрепил в моем кабинете огромную – в полстены – карту королевства. На ней булавками обозначались места, где агенты с амулетами уже побывали.

И все же ее никак не могли найти!

Каждое утро и каждый вечер я сам спускался в лабораторию, обходил казармы агентов, заглядывал в глаза соратникам с единственным безмолвным вопросом:

– Нашли?

Почти все виновато отводили взгляд. Через неделю взгляды стали усталыми, а через две – раздраженными. Но я продолжал искать, не теряя надежды.

Теперь меня подгоняло не только желание увидеть Иниру, быть рядом с ней, теперь меня подгонял страх за ее жизнь.

Стоило агентам понести по стране весть о поиске «светловолосой женщины худощавого телосложения», как активизировались все «карманные» разведки. Порученцы и соглядатаи знатнейших людей страны подкарауливали агентов СБ, следили за ними, пытались украсть амулеты поиска, настроенные на маркизу дю Оранд и просто выяснить, чего ради короля вновь вернулся к своим обязанностям.

То и дело до меня окольными путями доходили слухи о том, что гильдия убийц получила крупный заказ «от неизвестного лица». Жертвой значилась «светловолосая леди», либо «блондинка в мужской одежде». Светловолосые дамы боялись выходить из дома с наступлением сумерек, ибо в провинции уже случилось несколько досадных происшествий, к счастью без смертельных исходов.

Теперь я не задавал себе вопроса: почему ты покинула меня? Теперь я знал, что Инира не просто так инсценировала свою смерть. Ее сочли «вне круга» и попытались разорвать на куски аристократические акулы, а я не смог предотвратить этого кошмара!

Обвиняя себя в побеге Ини, я все же тайно надеялся, что она сможет простить меня, если я отыщу ее и смогу защитить от бешеной своры убийц спущенной недовольными по ее следу.

* * *

Официальный траур давал мне больше свободного времени, чтобы лично объезжать поместья, в которых предположительно видели королевскую невесту или похожих на нее девушек.

Сначала хозяева поместий удивлялись неурочному визиту короля, потом накрывали на стол, а следом к столу выходила пригожая светловолосая дочка, реже супруга или дальняя родственница.

Всю трапезу приятная дама или девица бросала на меня жаркие взгляды, вела учтивые разговоры и старательно пыталась остаться наедине, дабы подмочить свою репутацию моим обществом.

В первый раз я подумал – случайность. Второй – раздраженно простился и уехал, не закончив обед. В третий раз я едва успел остановить слишком резвую блондинку, набросившуюся на меня с поцелуями в открытой галерее.

– Простите, сударыня, но вы не в моем вкусе! – отрезал я, доведя бедняжку до слез.

– Но Ваше Величество! Я вас люблю! – пролепетала девушка, теребя оборку новенького наимоднейшего платья.

– Вы так уверены в этом? – Мое лицо исказила гримаса, когда девушка тут же подняла лицо и жадно облизнула губы.

– Что ж, давайте проверим ваше утверждение, леди. Вы согласны покинуть дом родителей и стать моей любовницей?

Глаза дочери лорда Хортека тут же распахнулись в испуге и предвкушении. А я продолжил с ядовитой усмешкой:

– Жить в глуши, носить звание «охотничьей жены» и видеть рядом только слуг?

Блондинка побледнела, потом залилась густо-розовым румянцем, а затем гневно хлопнула по каменным перилам галереи модной новинкой – круглым веером. Дама заявила:

– Да как вы смеете такое предлагать! Папе обещали… – тут она осеклась и отвернулась, пытаясь изобразить слезы.

Я, весьма довольный этим выпадом, протянул:

– Значит, папе обещали? Насколько я знаю, лорд Хортек, ваш отец, вполне состоятелен. Выходит, обещание было хорошо оплачено. А что ему обещали? Вашу светловолосую голову в короне?

Рыдания стихли, и я коротко и жестко сказал:

– Если вы попытаетесь стать моей женой или фавориткой, вашего отца в тот же день вздернут на площади по обвинению в государственной измене. И тогда некому будет покупать вам модные платья и безделушки.

Уши леди вспыхнули еще сильнее, от платочка полетели клочки, а я ушел, насвистывая модную в этом году балладу: «Не разбивай мне сердце».

Чуть позже дочь Хортека сделала вид, что ей очень стыдно и до конца визита не попадалась мне на глаза. Но я сделал выводы и по сообщениям агентов больше не ездил – отправлял доверенных людей или взвод гвардейцев.

Изредка, когда не было свободного отряда я приглашал леди приехать во дворец, и получив согласие тут же забывал о незнакомой или малознакомой даме. Потому что был уверен, что Инира по доброй воле никогда бы не вернулась сюда.

Однако отмена поездок помогла мало. С той поры прелестные фемины с высветленными локонами и магически окрашенными в серый цвет глазами стали попадаться мне ежедневно. Нет, ежечасно! В саду, в коридорах дворца, в приемной и даже в моей опочивальне!

Не выдержав массированной травли, я объявил в Совете лордов, что до окончания срока траура буду хранить верность леди Аннелоре. Тем более, что официальная наследница у меня уже есть. Лорды погудели, поворчали и устроили закрытое совещание. Я не вмешивался.

Очевидно, виднейшие аристократы Вадерии вскоре поняли, что год на подготовку очередной фаворитки или невесты все же лучше, чем год, потраченный на бесплодные попытки, и неохотно согласились.

Пожилой и весьма тучный лорд Авиунт, граф дю Летцен, пыхтя и отдуваясь, зачитал мне решение Совета:

– …Вашему величеству будет прилично год хранить верность погибшей невесте ради почитания ее доброй памяти и высокого рода!

– Благодарю за понимание, высокие лорды! – покидая Совет, я с трудом сдержал усмешку. Но придя в свои покои и запершись в кабинете, громко расхохотался и выпил глоток филарского за предусмотрительность своих подданных!

Инира

Сориентировавшись по карте, я свернула на северо-запад и съехала с тракта на очередной развилке. Рудные горы – неплохое место для зимовки, у агентов лорда Иана возникнут немалые сложности, если они пожелают там появиться!

Я была в пути уже несколько дней. Обычно дорога меня не тяготила, но в этот раз я постоянно чувствовала себя больной и уставшей. Меня бросало то в жар, то в холод. Запахи конского пота и пригоревшей каши заставляли зеленеть и расставаться даже с сухим хлебом и теплым взваром, а магический диск упорно показывал, что я здорова!

Учитывая все эти нюансы, я старалась ночевать в трактирах подороже. Еще чаще, опасаясь несвежей пищи и дурных запахов, напрашивалась в небогатые обители дев-служительниц. Иногда снимала комнатку в доме вдовы или белошвейки.

Все это отнимало время, силы и деньги. Все планы быстро добраться до Пограничья провалились. Каждый новый день указывал на приближение холодов, и птицы уныло крича, тянулись к югу.

Мое желание ехать дальше убывало с каждым днем пути, так что порой трудно было заставить себя подняться с кровати, но к моему счастью, к исходу месяца вдалеке нарисовались едва видимые на горизонте пики Рудных гор.

В тот день мне было особенно трудно. Кони медленно шагали по дороге. Мелкая серая пыль вилась вокруг. Стук копыт болезненно отдавался в голове, на солнце запахи конского пота и навоза врывались в нос, заставляя морщиться. Срочно требовался привал, но подходящего места вокруг не было.

Дорога, ведущая к Рудным горам, в очередной раз вильнула и протянулась к холмистой долине. Тракт повторял рельеф: вверх-вниз, вверх-вниз, от этого кружилась голова. В конце концов, я сползла с лошади и пошла пешком.

Мягкие сапожки не годились для каменистой дороги. Ноги быстро устали, вокруг жужжали злые осенние мухи, а вода во фляге приобрела отчетливый привкус болота.

Наконец, когда я уже готова была упасть прямо на дорогу, впереди показался огонь. Взяв себя в руки, расправив одежду и сев в седло, я увидела среди холмов несколько непривычных взгляду домов.

Подъехав ближе, я удивилась еще больше: приземистые дома оказались полуземлянками. Их стены были сложены из плоских каменных плиток, кое-где промазанных глиной. Конические неровные крыши покрывала трава. Маленькие окна скрывались под ярко расписанными ставнями.

Между домами важно брели с пастбища коровы. Им на встречу выбегали невысокие белолицые женщины в полотняных платьях и длинных, ярко расшитых передниках. Тут же крутились дети, несколько мужчин сидели на скамьях и завалинках, устало опустив на колени натруженные руки.

Прямо пастораль! Сморгнув, я потерла глаза тыльной стороной кисти. Плоский перстень с небольшим невзрачным камушком мигнул, и передо мной открылась совсем другая картина: коровы, дети и даже мужчины – все было настоящим. Только жители этой деревушки были не людьми, а гномами.

Я медленно ехала вдоль дороги, пересекающей деревню. Иллюзия спала, и я видела любопытные взгляды жителей. Очевидно, здесь мало кто проезжал – королевский тракт огибал это поселение, но мне нужны были именно гномы.

На небольшой площади, окруженной более высокими домами, дети играли в камушки. Только играли иначе, нежели человеческие ребятишки. Биту нужно было не просто метнуть в общую кучку, выбивая приз, а надо было назвать выбитый камень, описать его свойства и возможное применение.

За малышами присматривали седобородые гномы с тяжелыми посохами, украшенными серебряными кольцами. Насколько я помнила из рассказов Мартина, каждое кольцо означало создание признанного шедевра. Похоже, я отыскала селение гномов – ювелиров!

Попыхивая короткими трубочками, гномы внимательно смотрели на меня и негромко переговаривались. Я спешилась и, приложив руку ко лбу «козырьком», демонстративно огляделась:

– Добрый вечер, господа! – поздоровалась я,

Старейшины переглянулись и вздохнули. Один из них, самый молодой и подвижный, аккуратно выбил трубку о каблук и встал.

– Чего изволите, сударыня? – вопросил он гулким басом, внимательно разглядывая меня и мой багаж.

– Добрый день, сударь. – Я мысленно усмехнулась – все, что могло привлечь внимание, скрывал плащ. – Я ищу моего знакомого, ювелира Мартина.

Гном переменился в лице, еще раз оббежал меня взглядом и, задержавшись на скромном колечке, почтительным тоном сказал:

– Господин Мартин будет в нашем поселке через неделю. Если он назначил вам встречу, вы можете его подождать.

В душе я удивилась – не думала, что наш старый знакомец столь уважаем в гномьем сообществе.

– Благодарю вас, сударь, мы давно собирались увидеться, так что я хочу непременно дождаться господина Мартина. Здесь есть постоялый двор?

– Двор есть, но если вы не побрезгуете, я бы хотел пригласить вас к себе! – Бородач махнул рукой, указывая сначала на самую широкую хижину с традиционным пучком ковыля на воротном столбе, а потом на высокое вычурное здание под единственным в поселке деревом.

– Благодарю вас от всей души, сударь, я радостью приму ваше приглашение. – Если я правильно помнила, отказ от предложенного гостеприимства является страшным оскорблением среди гномов.

Гном просиял и, сказав несколько слов остальным мастерам, развернулся, жестом приглашая меня следовать за собой. Я не стала возражать – потянула повод, надеясь, что у гнома в его необыкновенном доме найдется прохладная вода и немного супа. Твердую пищу мой желудок не принимал уже несколько дней.

Дворик был небольшим, но опрятным. Навстречу нам вышла крепенькая румяная женщина в богато расшитом переднике. Гном что-то негромко сказал жене и предложил мне устроить лошадей под закрытым с трех сторон навесом.

Тут нашлись попоны, овес и скребницы. В поилке плескалась свежая вода, а поленница прикрывала временную конюшню со стороны двора. Я неспеша занялась лошадьми и поклажей, давая хозяину дома время приготовить домочадцев к вторжению человека.

– Прошу вас, госпожа! – Я вздрогнула и едва не выронила скребницу, которой почти полчаса оглаживала уже расседланную лошадь.

Гном стоял у входа и жестом приглашал меня в дом. Отряхнув руки, я повесила скребок на стену, взяла сумку с чистой одеждой и шагнула за ним.

Очевидно, хозяин дома успел поговорить со всеми, и не только с домочадцами, потому что во дворе никого не было. Даже любопытные ребятишки не висли на заборе, разглядывая незнакомку. Тяжело быть диковинкой в этих краях.

Ежась от неожиданно наступившей вечерней прохлады, я шагнула в дом следом за хозяином, боясь задеть головой низкую притолоку. Дом, как и двор, оказался очень основательным и уютным.

Вместо балок крышу подпирали цельные очищенные от коры стволы деревьев. Присмотревшись, я перестала опасаться, что крыша рухнет нам на голову: опоры были пропитаны известковым раствором до полукаменного состояния.

Хозяин, заметив мою осторожность, начал явственно усмехаться в бороду. Такой же обманкой оказалась дерновая крыша – переплетения каменных ветвей укрывали пластины сланца, а вот за теплоизоляцию отвечал слой дерна, уложенный поверху.

Привычным взглядом я прикинула, как лучше выбираться из этого дома в случае нападения, и где можно спрятать женщин и детей, если будут стрелять из луков или арбалетов. С этой точки зрения дом был безупречен: нарядные окна оформлены как бойницы. Тяжелый сундук с окованной железом крышкой отсекает ту часть дома, где вполне может отыскаться погреб, а то и подземный ход.

Когда я прищурив глаз пыталась вычислить толщину стены и ее огнеупорность, то встретилась с насмешливым взглядом хозяина дома. Смутилась, а гном неожиданно одобрительно подмигнул! И указал жестом на гобелен, увешанный вместо украшений арбалетами и топорами.

Да горные жители умеют защитить своих детей и женщин, а еще вовремя окоротить желающих поживиться золотом и драгоценными камнями, с которыми работают лучшие ювелиры этого мира!

Задорно улыбнувшись в ответ, я продолжила осмотр.

Часть дома, углубленная в землю, также оказалась выложенной камнем, оштукатуренной и побеленной. Глинобитный пол, укрытый кусками овчины и домоткаными ковриками, имел небольшой уклон и канавку для сбора случайной влаги и мусора. Спальные места, снабженные небольшими лесенками, располагались высоко под потолком, поблизости от дымохода уютной печи.

Маленькие окошки выходили на юг и располагались в той части дома, где стоял верстак с инструментами. Этот угол очень отличался от остальной части дома: пол здесь укрывали куски сланца. У стены располагался тигель, верстак и шкафчики с прочными дверками. Отделанные толстой тисненной кожей стол и стул лишь немного скрашивали меблировку рабочего места ювелира.

Гном, убедившись, что я не случайно заблудившаяся в холмах заказчица, наконец представился:

– Старейшина Ринтар. Супругу зовут Винница.

– Очень приятно, меня зовут Инира.

* * *

Как только представление закончилось, любезные хозяева предложили мне с дороги мыльню, ужин и постель. Я благодарно согласилась, и сударыня Винница повела меня в общественную баню.

Такие бани были особенностью всех поселений гномов. Тяжелая работа в шахтах или у наковален приучила их заботиться о чистоте тела.

Здесь, среди холмов, баня была такой же полуземлянкой, но внутри делилась на две части – мужскую и женскую. Делилась очень просто: посреди помещения стояли печи, рядом висели плотные парусиновые занавесы, а желающие помыться заходили через разные двери.

В предбаннике не было ничего, кроме крючков с чужой одеждой и широкой лавки. Все гномы в деревне приходились друг другу дальней родней, а потому баня служила еще и своеобразным клубом.

Мне, как и всем, еще в предбаннике Винница вручила толстую льняную простыню и флакончик очищающего зелья. Его следовало выпить, запив большим количеством воды или кисленького гномьего напитка из трав. Простыня же была защитой скромности для тех, кто не желал демонстрировать себя окружающим.

Задержав дыхание, я вместе с любезной гномкой шагнула в обжигающий жар. Пол парилки устилали душистые травы, свет с трудом пробивался через небольшое окошечко, а на лавках расположились покрасневшие, блестящие от пота гномки.

Нам обрадовались. Разговорчивые купальщицы на разные голоса принялись зазывать нас на самые верхние полки, туда, где от жара трещали окаменевшие балки.

Винница, не чинясь, тотчас оказалась едва ли не на потолке, а я притулилась на самой нижней полке рядом с двумя конопатыми девочками, похожими друг на друга, как горошины из одного стручка.

Пока взрослые женщины перекликались и расспрашивали Винницу обо мне, девочки, как завороженные, потянулись потрогать мои волосы. Такие светлые блондины среди гномов редкость.

– Тетя, – чуть слышно шепнула одна, вытаращив зеленые глаза, – они настоящие?

– Настоящие… – Я постаралась улыбнуться и подышать ртом, почему-то резко перестало хватать воздуха.

Потом перед глазами все закружилось, и очнулась я уже на улице, укутанная в простыню и чей-то резко пахнущий мятой платок.

– Держите ей голову! – Сварливый женский голос, казалось, ввинчивался прямо в голову, болью отдаваясь в глазах.

Под носом очутилось мерзко воняющее куриное перо, и меня вырвало прямо на переливчатые «павлиньи глазки» чужой шали.

– Во-о-от, – Протянул тот же самый голос. Сочувствующим пояснили: – Не больная она, брюхатая просто.

Хор женских голосов отдалился, качнулся и пропал. Перед тем, как погрузиться в темноту, я успела подумать: «Как, «брюхатая»? Я же только с Вайнором…»