Текст книги "Ходит черная королева"

– Не надо, – я нахмурилась. – И вспоминать, чем это кончилось для нашей подруги, тоже. Поверь, я все понимаю.

Я налила еще, Светка пялилась на меня слишком пристально.

– Конечно, ты понимаешь, – кивнула, снова насыпая на руку соль. – Понимаешь, что будешь жить в вечных любовницах без перспективы создать нормальную семью и родить детей.

– Скорее, он просто бросит меня, когда наиграется, – заметила я, беря рюмку. – Постоянная любовница без перспектив семьи у него уже есть.

– Ну супер.

Мы чокнулись и выпили еще.

– Так почему я попала? – спросила я, мотнув головой.

– Потому что я видела, как он на тебя смотрит. Он из тех, кто добивается всего, чего хочет. И он определенно хочет тебя.

Я покачала головой, прикрывая лицо рукой.

– И тебе это нравится, да? – догадалась Светка. – Несмотря на все вышесказанное?

– Я стараюсь держаться от него подальше, – запротестовала я. – Честно, пытаюсь. Быть с ним холодной, сугубо вежливой, меньше пересекаться и говорить. Но мы живем в одном доме! И каждый раз, когда оказываемся рядом…

– Тебя кроет, – кивнула Светка. Я кивнула в ответ.

Она некоторое время думала, глядя в сторону.

– Ладно, – наконец повернулась ко мне. – Я расскажу тебе одну историю из моей жизни. Имей в виду, я никогда никому об этом не говорила.

Глава 9

Я вздернула брови, даже любопытно, что может поведать мне подруга. То, что может, верю. Все-таки мы знакомы не так уж давно, чтобы я могла знать обо всем, что случилось в ее жизни.

– Мы тогда еще не были знакомы, – подтвердила мои мысли Светка. – Два года после окончания универа, третий год замужества, я училка, Вовка ищет себя. Да, не делай такие глаза, был у него такой этап в жизни. То еще времечко. Он пытался писать, получалось так себе, зато отлично выходило напиваться и баловаться наркотой. А, ну и само собой, впадать в депрессию по любому поводу. Это сейчас я рассказываю вроде как с юмором, но тогда было не до того. Человек тупо не хочет вставать по утрам, лежит целый день, глядя в стену, и твердит, что жизнь бессмысленна. А у меня грошовый оклад после универа, и тоже никакой радости, когда рядом такой экземпляр. Короче, к лету я психанула, и мы поехали на море. Конечно, очень скромно так поехали, но место было отпадное. Просто райский уголок.

Светка замолкла, разливая текилу, я насыпала нам на руки соль.

– Подозреваю, мы подбираемся к главному? – задала вопрос. Мы чокнулись и выпили, Светка громко выдохнула и тряхнула головой.

– В общем, познакомились мы там с одним парнем. Чуть старше нас, типа психолог. Прокачанный на НЛП-практиках и всякой прочей хрени. А главное, любит пошутить. Ну это он так называл. Типа выбивает людей из зоны комфорта, играет на чувствах, вскрывает их сущность. Вот и нас с Вовкой подловил на кризисе отношений и стал эту ниточку тянуть. Ему стал другом и собутыльником, напаивал до потери пульса, а потом окучивал меня. То есть не прямо окучивал, тонко так к вопросу подошел, давал мне все то, чего мне от Вовки не хватало. Вот я и надумала, что мой муж еще хуже, чем есть, зато этот вроде как идеал. Хотя на деле, паренек занимался тем, что раскручивал приезжих. Бабки, бухло, наркота, секс, – получал от каждого то, что хотел.

Светка замолкла, качая головой, видимо, в ее голове не укладывалось, что ее могли так легко развести. В моей, кстати, тоже. Как по мне, подруга сама кого хочешь разведет, с таким-то характером. Но видимо, если подловить человека на слабости, даже самого сильного, можно его уничтожить.

– До секса не дошло, – продолжила Светка, – но я, дура такая, готова была за ним на край света бежать, не особенно понимая, что ему вообще не нужна. Знаешь, какие принципы в его жизни? Свобода и вседозволенность. Любовь, которую нельзя держать на привязи, то есть делить с одним человеком, а нужно раздавать всем, кто попросит. Любовь ведь всеобъемлющая, от тебя не убудет. А если кто-то пытается ее заполучить, то стоит подумать, действительно ли он тебя любит? Или это просто эгоизм и ограничение твоей свободы? Хорошо звучит, да? – подруга хмыкнула. – Самое забавное, что я так не считала никогда. А с ним уже чуть ли не фрилав стала проповедовать. В итоге мы с Вовкой уехали, я три месяца металась и тосковала по своей большой несбыточной любви, а потом очнулась и оценила все со стороны. И знаешь, что почувствовала? Гадливость и брезгливость по отношению к себе. Я потеряла самоуважение, позволила кому-то вмешаться в мои отношения с мужем, уничтожить Вовку, и сама в этом участвовала, растеряв за этой свободой совесть. Даже когда Вовка пытался все исправить, я этого не видела, не принимала, унижала его.

Светка перегнулась ко мне и подвела итог:

– Вседозволенность развращает. Она затягивает тебя в пучину, в которой стирается вопрос: а могу ли я? Ты становишься свободнее, да, раскованнее, а еще жестче, распущеннее, стираются моральные границы. Это, как снежный ком, сначала тебе кажется, что жизнь становится все круче и круче, что ты наконец освободился от лишних тягот, которые только мешали. Но когда-нибудь это кончается, и ты оказываешься наедине с самой собой. А я тебя знаю, Ирка, ты не сможешь так, ты себя сожрешь живьем за допущенную слабость.

Светка замолчала, разливая, я думала над ее словами. Точнее, очень их понимала, потому что сама прошла через что-то подобное. С Вадимом. Тогда я тоже не замечала очевидного, шла на поводу у своих желаний или желаний Вадима, потому что любила его. И тогда тоже казалось, что один маленький шаг ничего не значит, что он не приведет к пропасти. И сколько миллионов таких шажков было сделано? Мы все-таки упали в пропасть, выбрались, оправились и пошли дальше.

Это было трудно, больно, и меньше всего хочется повторять. Светка о той истории не знает, никто из новых друзей не знает, кроме Ветра. Так уж вышло, я очень хотела поверить, что начинаю новую жизнь, в которой нет места прошлому. И прошлым ошибкам тоже.

Светка права: если я уступлю сейчас, потом буду жалеть. И ничего хорошего в памяти не останется, только постоянно самоуничижение изо дня в день. Кирилл женат, у него есть любовница и множество девушек на один раз, как сообщила мне Аня. И я действительно могу стать только одной из них.

Я трезво оцениваю свое место в жизни Кирилла. Да, он красивый сексуальный мужчина, который проявляет ко мне интерес. Но на этом все. Просто все. Ничего не будет больше. Одна ночь, две, три? И я снова стану тенью в его жизни. И от этого куда больнее будет, чем если бы такой мужчина в принципе на меня внимания не обратил.

Мы выпили еще.

– Спасибо, Свет, ты мне помогла. Правда.

– Я старалась, – хмыкнула подруга. – А теперь давай просто расслабимся и повеселимся. Никаких мужиков, тем более женатых.

Что-то сильно звенело, дребезжало, врезалось острым в область от переносицы до висков.

– Заткнитесь, кто бы это ни делал, – простонала я, не открывая глаз.

Поводила рукой по близлежащему пространству и наткнулась на телефон. Вот он – тот, кто пытается меня убить. Приоткрыла один глаз: Ветер. Ох. Глаз я закрыла, телефон положила обратно.

Я сейчас умру. Совершенно однозначно, без вариантов на спасение. Я даже готова, чтобы меня кто-то убил. Две бутылки текилы – это перебор для моего нежного организма. Не помню, как домой попала. Судя по тому, что спала на неразобранной кровати в одежде – с трудом.

Телефон заткнулся и зазвонил снова. Сволочь. Я нашарила его и ответила, бормоча под нос:

– Я больше никогда пить не буду.

Ветер эти слова услышал и, хмыкнув, спросил:

– Прислать парнишку с минералкой?

– Может, лучше с ружьем?

– Ты еще слишком молода, чтобы умирать от похмелья.

– Зачем ты мне звонишь в такую рань?

– Двенадцать дня, Ирэн, – снова усмехнулся Саша. – Счастливые часов не наблюдают?

– Спроси у счастливых. Так чего хотел?

– Приглашаю тебя сегодня на обед, что скажешь? Раз ты страдаешь с похмелья, смею предположить, что ты у себя дома, а не в замке Савицкой.

– Просто скажи, что присматриваешь за мной.

– И ты согласишься на обед?

Я открыла глаза, потолок расплывался белым пятном. Но где-то в глубине сознания забрезжила мысль: Ветер ничего не делает просто так.

– Я уже согласна, – вздохнула, прикрывая глаза и потирая пальцами переносицу.

– Тогда жду тебя к двум. Приходи в себя.

– Угу.

Я отложила телефон, с трудом села, посидев минут десять в прострации, поплелась в ванную.

– Мать честная, – вырвалось, когда увидела свое отражение. – Это уже не спасти.

Открыв холодную воду, наклонилась и выпила прямо из крана, а потом уже полезла в душ. Чашка кофе немного взбодрила, но потом снова накатила похмельная волна, выбивая из колеи. В таком состоянии я и приехала к Ветру, надеясь, что Саша отвлечет меня. Так оно и вышло, хотя я и представить не могла, что меня ждет.

Началось с того, что дверь открыла не Инна Сергеевна, и не Ветер. Чтобы заглянуть этому человеку в глаза, пришлось сильно задрать голову. Ростом он был под два метра (это, впрочем, не сильно удивило, помнится, Святослав Хлебников тоже этим выделялся). Широкоплечий, на вид с непропорционально длинными руками и ногами, коротко стриженный, небритость выделяла поседевшую щетину, хотя на вид мужчине было немного за сорок.

Лицо выдавало стойкую привязанность к алкоголю, не скажу за всю жизнь, но последнюю неделю точно. Опухшие глаза за стеклами очков-хамелеонов смотрели внимательно, но только до того момента, как он заговорил. Потом и мне стало не до его взглядов, потому что мужчина, сграбастав мою руку, поцеловал ее и театрально сказал:

– Мадам… Очень рад знакомству, проходите.

Я нерешительно ступила за порог, догадавшись поинтересоваться:

– А где Ветер?

– Ирэн, привет, – Саша и сам показался в прихожей. Невысокий и худой, рядом с этим чудом-юдом, он и вовсе казался подростком. – Заходи.

Мужчина очередным театральным жестом уступил мне дорогу, и я пошла. Кстати, несмотря на бредовость происходящего, жест вышел вполне гармоничным… Как будто без фальши. Ох, снова какой-то дурдом начинается?

Ветер вернулся к тому, чем был занят, стал крутить самокрутки, я примостилась в кресле, а новый гость уселся на диван и уставился на Сашу, не мигая.

– Покурим? – спросил его. Ветер кивнул, я не выдержала.

– Может, познакомишь нас?

Мужичок вдруг хлопнул себя по лбу, тоже театрально так и от души, вскочив, приблизился ко мне и протянул свою огромную ладонь.

– Разрешите представиться, мадам. Александр Геннадьевич.

– Ветров? – не удержалась я, раз уж у нас тут тезка появился. Саша хмыкнул, бросив на меня быстрый взгляд. Вообще, он на происходящее смотрел с лукавой насмешкой, и это вызывало подозрения.

– К сожалению, нет, – вздохнул новоявленный Геннадьевич. – Только Красильников.

Руку мою он отпустил и вернулся на диван, а я продолжила расспрашивать:

– Родственник? – обратилась к Ветру, который как раз передавал мужичку самокрутку и зажигалку.

Тот принял их с величайшей осторожностью, достойной вазы какой-нибудь древней эпохи. Прикурив, затянулся и выдохнул дым, после чего внимательно осмотрел самокрутку, словно видел подобное впервые.

– Хороший табачок, – высказался в итоге, Ветер тоже закурил, появившаяся Инна Сергеевна строго заявила:

– Обед готов.

– Мадам! – Александр Геннадьевич вскочил, обежав диван, попытался припасть губами к руке экономки, отчего той явственно стало дурно. Он ее пожалел и обошелся словами: – Вы порадовали меня до глубины души.

Инна Сергеевна молча удалилась, а я только собралась спросить, что тут вообще происходит, как Александр Геннадьевич, вернувшись на диван, перегнулся через спинку и достал из-за него пятилитровую бутылку, заполненную на четверть прозрачной жидкостью, в которой плавали лимонные корки. Я вылупила глаза, даже не пытаясь прятать свои эмоции, Ветер тихо рассмеялся, а Александр Геннадьевич приложил руку к груди и дико извиняющимся тоном сказал:

– Я чуть-чуть, в качестве аперитива.

Самокрутку, все это время дымящуюся у него в зубах, он скурил в три затяжки, затушив окурок, притянул стоящий на столике гранёный стакан и налил из бутылки до самого края. Крепко закрутив крышку, определил бутылку обратно за диван. Потом взял стакан, выдохнул в сторону и выпил его целиком.

Мне лично поплохело только оттого, что я на это смотрела. Дорогому гостю по виду тоже было так себе. Лицо он сморщил так, что было понятно: он в отвращении. Еще с минуту Александр Геннадьевич молча смотрел в пустоту, морща гримасы.

– Это он что выпил? – поинтересовалась я тихо у Ветра.

– Спирт, – хмыкнул Саша, туша окурок. – Все по классике.

– Ага, – кивнула я, – а кот Бегемот тоже ожидается?

– Отличный спирт, – заговорил между тем Александр Геннадьевич. После выпитого голос у него немного сел, зато глаза за стеклами очков заблестели и стали лукавыми. – Мне его казаки из Краснодара привезли. Сами гнали, с душой.

– Верю, – ответила я, чтобы хоть что-то сказать.

Гость бодро поднялся, потянувшись своим нескладным, но ловким телом, направился в сторону столовой.

– Кстати, ребята из Ростова передали марихуаны. Можем забить косячок после обеда. Ветер у нас знатно забивает, – с этими словами гость удалился, а я перевела взгляд на Сашу. Он неловко пожал плечами.

– Что это вообще сейчас было? – не выдержала я.

– Это Водяной.

– Что?!

– Водяной. Прозвище такое за то, что много употребляет, – Ветер щелкнул себя пальцем по горлу.

– Ладно, предположим. Он твой родственник?

– Нет. Просто знакомый.

– С которым вы на досуге курите косяки из-под Ростова?

– Ирэн, если это упрек, то не стоит. Я никогда не говорил, что идеален.

– Ты говорил, что завязал с наркотиками. И не вздумай сказать, что марихуана не наркотик.

Ветер усмехнувшись, поднялся и потянулся точь-в-точь, как его тезка.

– Я курю. Редко, но курю.

– Зачем? Это ведь тоже зависимость.

Ветер прошел к окну, с минуту молча пялился в него, потом заговорил:

– Когда сидишь на тяжелых наркотиках, слезть очень трудно. Приходится идти на компромиссы. Я ослаблял ломку, когда курил марихуану. Было время, когда я курил ее без перерыва на обед, это был единственный способ не сорваться. Мне снились кошмары, в которых я снова возвращался к старому, подсаживался на тяжелые наркотики, я просыпался в поту и курил, курил, курил, чтобы сбавить давление на психику. Я осознавал, что ищу спасения от одной пропасти, бросаясь в другую. Но в конце концов я выбрался из обеих. – Ветер повернулся и улыбнулся. – И как говорится в одном прекрасном фильме: мы же бросили, значит, можно и закурить.

Я усмехнулась, качая головой.

– Ты уверен, что все хорошо?

– Вполне. Это контролируемое безумие.

– А у меня, кажется, начинается неконтролируемое каждый раз, когда я попадаю в твой дом.

– Ничего, привыкнешь. Пошли обедать.

Водяной уже почти доел свою порцию. Ел он с удовольствием, как будто ел в принципе редко и теперь отрывался.

– Попробуйте суп, мадам, – высказался он, как только мы уселись. – Он великолепен.

– Вообще-то я мадемуазель, – заметила я, взяв ложку.

– Пардон, мадам, буду иметь в виду.

Что на это ответить, я не нашлась и просто стала есть. Так как Водяной уже закончил, а молчание его явно тяготило, он стал нас развлекать: читать вслух все, что попадалось под руку. Так я прослушала о составе некоторых продуктов не только на русском, но и на казахском языке, которого Водяной абсолютно точно не знал. Но у него был такой серьезный вид, что прервать его казалось неуместным. Наконец мы вернулись в гостиную, куда Инна Сергеевна с невозмутимым видом принесла чай.

– Так ты меня позвал на обед или по делу? – спросила я, вновь разместившись в кресле. Водяной почти привычно шлепнул себя по лбу и выругался:

– Нас же ждут!

– Кто?

– Успеем, – спокойно ответил Ветер.

Водяной тут же успокоился и словно забыл о произнесенном. Вытащил из валявшейся на столике пачке две сигареты, одну закурил, вторую убрал за ухо.

– Ирэн, – обратился ко мне Ветер, – ты не против скататься в одно место?

Я настороженно перевела взгляд с него на Водяного и обратно.

– Вообще, я сегодня свободна, но точно ли я там нужна?

– Думаю, тебе будет интересно.

– Ну ладно… а что за место?

– Расскажу в такси, допивай чай, я пока вызову машину.

В прихожей Александр Геннадьевич Водяной на полном серьезе надел панамку с круглыми бортами и стал похож на спятившего грибника. Я решила не комментировать.

В машине он сел впереди и трещал без остановки, размахивая руками. Учитывая размеры самого мужчины, он почти представлял собой угрозу всем нам. Я откинулась на сиденье и тихо поинтересовалась у Ветра:

– Куда едем?

– У нашего с Водяным знакомого случилась неприятность. У его знакомой пропала пятнадцатилетняя дочь.

– Пропала?

– Ушла из дома два дня назад вместе с подругой, с тех пор ни слуху, ни духу. Мобильные отключены, куда они ушли, никто не знает. В полицию обратились, но те не торопятся работать.

– Как обычно. Может, надо было им денег дать?

– Может быть, но она решила обратиться за помощью к знакомому.

– А тот к тебе, – кивнула я. – И что, будешь искать девчонок? А меня зачем с собой позвал? Ждешь помощи? Я вроде за Карташовым шпионю, теперь это… Ты меня в докторы Ватсоны записал?

Ветер посмеялся.

– Если честно, когда я звал тебя на обед, то о внезапном появлении Водяного не догадывался. Он свалился минут за двадцать до нашего обеда. Поверь, я бы хотел, чтобы вы не знакомились.

– Почему? – нахмурилась я, косясь на Водяного, что-то втолковывающего водителю.

Саша тоже нахмурился, отворачиваясь к окну. Видимо, отвечать не хотел и не собирался. Это удивляло, настораживало и немного раздражало.

– Надо было тогда меня отправить домой, – пошла я на поводу у последней эмоции. – Или вообще обед отменить. И уж точно не тащить к еще одному знакомому. Дай угадаю, ты бы не хотел, чтобы я и его видела?

Ветер повернулся, посмотрел серьезным взглядом.

– В моей жизни есть люди, появление которых в твоей необязательно.

Глава 10

Конечно, я не удержалась.

– Потому что они чокнутые?

Ветер быстро улыбнулся.

– Вряд ли ты и меня относишь к нормальным.

– К тебе можно привыкнуть. Ты почти адекватный.

Он усмехнулся, опуская голову и думая о чем-то.

– Узнай ты Водяного, вы могли бы подружиться, – заметил мне, я фыркнула, снова покосившись на несуразного мужичка.

– Но ты бы не хотел, чтобы мы дружили. И вообще предпочел бы, чтобы я о нем не знала. Почему?

Саша еще подумал, прежде чем ответить.

– Потому что он не такой, каким привыкли видеть человека. Общество пропагандирует индивидуальность, но на деле боится ее. Боится каждого, кто выходит за границы принятого осознания. А они очень узкие. Если у человека хватает внутренней свободы, он может выйти за их пределы. Чем больше свободы, тем дальше от границы. Тем непонятнее для общества. А все, что непонятно, не принимается, и даже считается опасным. И такие люди выглядят безумцами, но это не значит, что они плохие. Но с ними сложно, и они не для всех.

Саша замолк, я отвернулась к окну. То, что такие люди близки Саше, меня не удивляет. Он ведь сам очень своеобразная личность. И наверное, понимает Водяного, иначе бы не общался с ним. Но считает, что мне это не нужно. И все равно везет куда-то. Что-то я окончательно запуталась.

Мы въехали в престижный район, застроенный таунхаусами и частными домами. Значит, друг Ветра человек обеспеченный, и будем надеяться, более адекватный, чем Водяной. Но видимо, это был не тот день.

Дом, в который мы приехали был огорожен высоким забором. Сам небольшой, внутри и вовсе оказался без ремонта. Впрочем, впечатлению это не мешало: стены были завешены плакатами и полотнами индусской тематики, полы застелены коврами, в углу громоздилось несколько биг-бегов, везде разбросаны книги.

Навстречу нам выбежал пес породы сфинкс, маленький, лысый и, честно говоря, мерзкий. Не люблю я таких. Водяной наклонился, с улыбкой почесав пса за ухом, высказался:

– Вот ведь отродье.

– Шива, миленький, – раздался женский голос, я обернулась и увидела входящую в холл женщину. На вид ей было около сорока, худощавая миловидная блондинка в джинсах и майке. Даже странно, что не в сари.

В дом мы, кстати, вошли запросто: дверь была не заперта, и Водяной пнул ее ногой. Но раз женщину это не смутило, значит, нас ждут и знают. То есть знают Ветра или Водяного. Или обоих. Женщина, подхватив пса, улыбнулась нам и поздоровалась с Сашей отдельно. Он только кивнул в ответ.

– Хорошо, что ты приехал, – продолжила она. – Натали себе места не находит.

– Она здесь? – поинтересовался Саша.

– Она сейчас спустится, – ответили с лестницы. Я посмотрела туда и обомлела. На ступенях стоял мужчина лет пятидесяти, среднего роста, коротко стриженные темные волосы были перемежены сединой.

Одет мужчина был в самое натуральное пончо, из-под которого виднелись белые просторные штаны, на ногах тапки с завернутыми по-турецки мысами, на голове маленькая круглая шапочка со шнурочком на макушке. В руках мужчина держал поющую чашу и стик для игры на ней.

Так как все взоры обратились на него, он продолжил свой спуск нарочито медленно, каждый шаг озвучивая игрой на чаше. Оказавшись внизу, первым делом посмотрел на меня, причем так, словно я была выставочным экспонатом, то есть сверху донизу и практически насквозь.

Я смутилась и немного напряглась. Мужчина вроде бы симпатичный и должен располагать к себе, но у меня внутри от каждого его взгляда рождался необъяснимый внутренний протест.

– Очень красивые ножки, – заметил мужчина мне, я только вздернула брови в изумлении. – Рад, что их обладательница оказалась у меня в гостях.

Я хлопала глазами, искренне не зная, как реагировать на подобное. Тут вклинился Водяной.

– Позвольте представить. Паша Чаша, – он картинно взмахнул рукой в сторону мужчины, обращаясь ко мне. – Пардон, мадам, забыл ваше имя?

– Ирина.

– Тезка, – женщина с собакой снова заулыбалась, я растянула губы в ответ. Тут прямо сборище тезок, только один из пары точно псих. За себя могу сказать, что я нормальная, так что… Кажется, Ветер был прав, количество неординарных личностей должно быть дозировано.

Тут к нам присоединилась невысокая худенькая брюнетка около сорока, симпатичная, а главное, без собак по имени Шива. Она была расстроена, глаза красные и опухшие, и я решила, что это мама пропавшей девочки.

– Поговорите в кабинете, – Паша Чаша звякнул, бросив взгляд на Сашу.

Тот кивнул и направился за Натали, по дороге ухватив меня за руку. Я была ему очень благодарна, оставаться в той компашке не хотелось.

– Паша Чаша мне не понравился, – шепнула я Саше на ухо, он едва заметно улыбнулся, повернувшись ко мне. На мгновенье наши лица оказались слишком близко, я растерянно заморгала, Саша нахмурился и отвернулся.

– Просто ты не в его вкусе, – на мой недоуменный взгляд пояснил: – Если женщина ему нравится, он включает обаяние и через полчаса она готова следовать за ним на край света. Ну или делить постель, что ближе к истине.

– Гадость какая, – скривилась я, Ветер отпустил мою руку, пропуская в кабинет. А я только поняла, что мы так и шли весь коридор, держась за руки. Зачем-то провела пальцами по ладони, а потом отмахнулась от самой себя. Просто очень странный день во всех отношениях.

Кабинет тоже не был отремонтирован и сохранял стилистику дома. Кроме биг-бегов здесь было обычное кресло, старенький диван, компьютерный стол с лежащим на нем ноутбуком, и два книжных шкафа, забитых психологической и классической литературой.

Мы с Сашей сели на диван, Натали в кресло и уставилась нас. Видимо, она сама не знала, что нужно говорить и как действовать. Ветер, подавшись вперед, поставил локти на колени, сложив ладони в замок. Несколько секунд рассматривал женщину, отчего она заерзала на месте, а потом сказал:

– Расскажите все, что считаете нужным. Об остальном я спрошу сам.

Натали кивнула и торопливо заговорила. Голос у нее был тихий и мягкий.

– Ничего необычного не было, все как всегда. В тот день Мила ушла гулять с Катей Кудряшевой. Это ее лучшая подруга, знакомы с детства, живем в одном подъезде с их семьей. Они часто гуляют вечером, к тому же сейчас еще тепло, и темнеет поздно… В общем, в половине девятого Мила позвонила и сказала, что будет примерно через час. В десять я позвонила ей сама, абонент оказался недоступен. Тогда я позвонила Кате, то же самое. Еще полчаса я не паниковала, звонила девочкам, потом пошла к Кудряшовым. Мы не близко общаемся, но все же нормально, по-соседски. Катя более боевая девочка, и родители дают ей больше свободы. Мила спокойная, скромная… В общем, я думала, может, они знают, куда отправились девочки, но Катины родители тоже были не в курсе. Мы отправились их искать. Обычно девочки гуляли или во дворах, или в парке, это самое далекое. Мы разделились, стали опрашивать всех встречных. Один из ребят сказал, что вроде бы видел Милу с Катей, когда те прошли через площадку с танками. Мы отправились туда, все обыскали и никаких зацепок не нашли. Домой девчонки так и не пришли, на следующий день мы пошли в полицию, нам велели ждать три дня. Но мы-то знаем, что что-то случилось. Они бы не сбежали просто так, не было никаких причин, понимаете? – голос Натали дрогнул, она замолчала, всхлипывая.

Мы с Ветром переглянулись, он едва заметно нахмурился.

– Мы должны найти их, – обратилась Натали к Саше. – Я рассказала Ирине, она знакома с Милой, ее дочь, бывало, гуляла с моей… Ира обратилась к Паше, тот к вам. Паша сказал, что вы поможете.

В голосе женщины было столько надежды, что мне стало ее жаль. Она цепляется за любую возможность, хотя даже не знает, что Саша за человек.

– Я постараюсь найти вашу дочь, – кивнул Ветер.

– Спасибо! Спасибо вам большое! – женщина чуть не схватила Ветра за руки, но передумала.

– Пока не за что. Как полное имя Милы?

– Людмила. Людмила Анатольевна Казакова.

– Отец?..

– С нами не живет. Мы расстались, когда Миле был год, он уехал в Тамбов, оттуда родом был. И больше я о нем не слышала. В жизни Милы участия не принимал.

– Почему вы расстались?

Натали печально вздохнула.

– Он не хотел детей. Я думала, это просто слова, и когда пройдет время… Но потом я забеременела. Толя настаивал на аборте, я отказалась. Мы продолжали жить вместе, но начали ссориться, я боялась за свое состояние и часто уезжала к маме. Она предлагала расстаться с Толей, но я все надеялась, что когда ребенок родится, он оттает. Хотела, чтобы у нас была полноценная семья. Но чуда не случилось. В итоге мы разошлись.

– Мила об этом знает? – спросил Ветер. Я только косилась на него, думая, почему он задает именно эти вопросы.

– Я рассказала ей недавно, – кивнула Натали, тяжело вздохнув. – Она мечтала найти отца, буквально бредила этой идеей. И когда я поняла, что она не успокоится, рассказала, как все было.

– Как она отреагировала?

– Расстроилась, конечно. Но больше мыслей найти отца у нее не было. Через несколько дней спросила только, любила ли я его. Я сказала, что да. Тогда она спросила, почему я не сделала аборт. Я так растерялась… Все-таки она кажется ребенком, понимаете? Хотя я знаю, что это уже не так… В общем, я сказала, что ее люблю больше, потому и выбрала ее, даже ценой нашей с папой отношений.

Ветер похмурился, потом спросил:

– И вам не кажется странным, что в таком возрасте девочка знает об аборте? Не настолько она взрослая.

– Понимаю, но в этом действительно ничего такого нет, – поспешно ответила Натали. – Мила, правда, ребенок. Она спокойная, добрая, тихая… А это все от меня. Я работаю в гинекологии, и одно время ей приходилось сидеть у меня на работе после школы, вот и наслушалась. Она подкована чисто теоретически, уверяю вас.

Ветер кивнул.

– Значит, ничего странного последнее время? Никаких звонков, прогулок, новых знакомств, неоднозначных слов?

Натали только качала головой.

– Я на работе, она в школе и на улице. Ей пятнадцать, и я ей доверяю, у нас никогда не возникало проблем…

– Есть идеи, что случилось?

– Кроме того, что они стали жертвами… – начала она, но Ветер ее перебил:

– Будем верить в лучшее. Вот мой номер, – он сунул ей в руки визитку, на которой был указан только телефон, – скиньте мне ваш смс, так же нужен ваш адрес и Кудряшовой. Те ребята, что видели девчонок у танков… Вы кого-то из них знаете?

– Да. Игорь Титов, он живет в нашем доме, в соседнем подъезде. Но они не общаются, Игорю где-то двадцать два-двадцать три.

– Можно будет осмотреть комнату Милы?

– Конечно. Когда вам будет удобно.

– Я с вами свяжусь. Давайте вернемся к остальным.

В гостиной мы обнаружили всю компанию: Паша Чаша играл, полулежа в биг-беге, Ирина лежала на полу и читала вслух Ницше, Шива бродил по этажу, нюхая углы. Водяной неподвижно, аки памятник, сидел в биг-беге, в зубах у него дымилась самокрутка.

Ирина, увидев нас, прервала чтение, спрашивая:

– Ну что?

– Будем искать, – ответил Ветер неопределенно. Все за исключением Водяного кивнули, он так и сидел статуей.

– Если за дело взялся Саша Ветер, можно быть уверенным, что враги будут повержены, – услышала я милый голосок.

Из кухни появилась девушка, которую я безоговорочно причислила к красавицам. Густые пшеничные волосы до поясницы, правильные черты лица, большие зеленые глаза с поволокой, идеально вычерченная фигура с округлыми бедрами, тонкой талией и высокой полной грудью. На девушке была майка и длинная юбка, обтягивающая бедра и расклешавшаяся к низу, что идеально подчеркивало все ее достоинства. В руках у нее был стакан с соком. Сделав глоток, она перевела взгляд на меня, и на губах ее заиграла улыбка. Ветер на эти слова ничего не сказал, только нахмурился, а девушка протянула мне руку, представившись:

– Алена.

Я пожала руку и только потом захлопала глазами в удивлении.

– Дочь Ирины? – выдала, не подумав, что это может быть бестактно.

Девушка кивнула. Я попыталась сопоставить данные. На вид Алене лет двадцать, но если она гуляла с Милой, то определенно меньше ведь.

– Ей семнадцать, – Ветер, видимо, заметил мои мучения, я смущенно пробормотала:

– Извините.

– Ничего страшного, – Алена улыбнулась еще шире, демонстрируя зубы в брекетах.

Странно, но даже они ее не портили, а как будто добавляли очарования. Девушка села на пол возле матери и подперла ладонью подбородок, устремив взгляд на Ветра.

– Не хочешь со мной поговорить? – задала вопрос.

Он только усмехнулся, качая головой. Определенно, я чего-то не понимала в их взаимоотношениях.

– О чем? – спросил Ветер.

– О Миле. О чем же еще?

– Ты что-то знаешь? – посмотрела на нее мать.

Внешне они были удивительно не похожи. Невысокая худая мать и высокая фигуристая дочь. Девчонка фыркнула.

– Если бы знала, рассказала бы. Но Ветер же большой умник, вдруг он сможет добиться от меня чего-то такого… – она на мгновенье замолкла, глядя на него без стеснения, а я почувствовала себя неловко, потому что мне почудился интимный подтекст. Да нет, быть не может…