Текст книги "Вернуть Веру"

Юлия Резник
Вернуть Веру

Глава 1

Меня разбудил странный звук, который почему-то как-то по-особенному выбивался из шума, царившего на съемочной площадке вот уже вторую неделю. Не спрашивайте, кому пришло в голову устраивать съемки «Новогоднего огонька» посреди лета. Точнее, это даже не «Огонек». Наш канал был ориентирован на более продвинутую аудиторию, но это не означало, что у нас какой-то особенный Дед Мороз. Нет-нет… Тут все по старинке. Синий тулуп и белая борода, которую я, к счастью, успел снять, перед тем как вырубился.

Я растер руками лицо, оглянулся по сторонам и резко сел. Диван в гримерке оказался дьявольски неудобным. Но я так сильно устал за последние дни, что уснул, едва мое тело приняло горизонтальное положение. Спустив ноги на пол, я прислушался, одной рукой растирая затекшие мышцы на шее, а другой – избавляясь от прилипших к телу тряпок. То, что я не сварился в них заживо, еще не означало, что смерть мне не грозила в принципе. Костюмерша у нас была баба жесткая. Старой закалки. На неё мои чары не действовали совершенно. И это было особенно обидно, потому что она-то как раз имела возможность рассмотреть меня со всех наиболее выгодных ракурсов во время примерок.

Звук, который еще секунду назад больше всего походил на кошачье мяуканье, оборвался. И зазвучал вновь уже совсем по-другому. Более настойчиво. Громко… Требовательно.

Оставшись в одних атласных штанах, я поплелся к куче сброшенного в углу барахла, откуда и доносился шум. Ноги путались в разбросанном по полу серпантине. Если уж в костюмерной такой бедлам – трудно представить, что творится на съемочной площадке. Я чертыхнулся, стряхивая с ноги фольгу, да так и застыл в этой нелепой позе.

– У-у-у-у!

Не может быть. Просто не может такого быть… Откуда здесь взяться ребенку? Возможно, привиделось в темноте? Ведь помещение освещалось лишь парочкой новогодних гирлянд.

– У-у-у-у-у-у! – повторилось громче.

Я сглотнул. Растрепал волосы, с трудом разделяя залакированные намертво пряди. Осмотрелся, судорожно вспоминая, где же здесь выключатель.

– Постой-ка, приятель. Сейчас дядя Стас включит свет, и станет не так страшно. Ты же смелый парень, правда?!

Наверное, я нес какой-то бред. Не знаю… Просто в тот момент я был несколько не в себе. А еще мне ужасно хотелось курить, и плевать на то, что я давным-давно бросил, сосредоточившись на своем здоровье и очищении кармы… Наверное, так ко мне подкрадывалась старость. Или в тридцать пять об этом рано было думать?

Злосчастный выключатель нашелся, когда плач ребенка уже перешел в ультразвук. Свет ударил по глазам, на секунду ослепив нас обоих. Я зажмурился. Парень, наконец, умолк. И лишь тихое икание нарушало абсолютную тишину, установившуюся в комнате. Не открывая глаз, я прислушался снова. И тут до меня дошло, что никакого другого шума и не было. Очевидно, я проспал дольше обычного, и съемки уже закончились. А это означало, что я увяз в дерьме просто по уши. Один… наедине с ребенком.

– Какого чер… – я не успел договорить, наткнувшись на влажный от слез взгляд. – Да ты еще и девчонка! – добавил возмущенно, разглядывая довольно симпатичный зефирно-розовый комбинезон.

– Дя-дя-дя-дя…

– Дя? Ты говоришь мне «да»? Думаешь, я сомневаюсь?

Девочка посмотрела на меня, покачала головой и улыбнулась беззубым ртом. А я еще больше взмок. Не потому, что не умел обращаться с детьми… Любой выросший в детдоме парень запросто справится с целым выводком, но… Черт! Мне не нужны были эти проблемы. Я вообще старался держаться от них подальше, став таким приторно-правильным, что меня иной раз самого от себя тошнило.

Не то, что раньше.

– А раз ты такая разговорчивая, признавайся, откуда ты здесь взялась?

Конечно, девчушка ничего не сказала.

– Ну-ка, иди ко мне…

Малышка вытянула ручки, но осталась сидеть на месте.

– Так ты еще даже не ходишь? Тогда ползи! Смотри, какие здесь яркие штуки…

Я поиграл серпантином, судорожно обдумывая ситуацию. По идее, я вряд ли здесь остался один. По любому где-то бродят сторожа. Может быть, они что-то видели? Это же их работа!

– Давай-ка, пойдем, посмотрим, кто здесь есть… Поищем твою мамочку?

Девчушка вновь подняла руки и всхлипнула, но не сделала ни единой попытки ни подползти ко мне, ни подойти, хотя, судя по возрасту, уже могла сделать и то, и другое. Решив, что она просто не доверяет мне, я ободряюще улыбнулся. Осторожно, стараясь не напугать ее еще больше, подошел поближе, подхватил на руки и, удерживая под попку, понес к выходу. Моя забитая до кончиков пальцев рука странно смотрелась на этом розовом… Инородно.

– Эй! Здесь есть кто-нибудь?

В отличие от костюмерной, где все еще царил хаос, в павильоне было прибрано. И ничто не напоминало о творящемся здесь еще каких-то пару часов назад хаосе. Тихо было так, что звук моих шагов отражался от стен и проносился эхом под высокими сводчатыми потолками.

– Кто-нибудь? Ау!

Я прошел через зал к гримерной, толкнул дверь и чуть было не впечатался в…

– Господи! Как ты меня напугал! Я думала, здесь давно никого нет…

– Ника? Хм…

Если что-то и могло сделать эту ночь хуже, так это встреча с моей бывшей. Не потому, что она не давала мне прохода или как-то цепляла. Нет! Скорее… потому, что каждый раз, когда мы виделись на этих чертовых съемках, её взгляд скользил будто сквозь меня. А ведь я еще помню, как она на меня смотрела, когда любила… Совсем не так, как теперь. Да… И бог его знает, почему, спустя столько лет, это так сильно меня задевало.

– Гуляев? – взгляд голубых неспокойных глаз скользнул вниз от моего лица по груди, на которой с удобством устроилась девочка, и снова метнулся вверх. – А это кто?

– Понятия не имею. Я нашел ее.

– Как это – нашел? – нервно облизала губы Вероника, а я вдруг подумал о том, что, возможно, не только я один уснул, не справившись с напряженным графиком съемок. Ника тоже выглядела довольно помято. Против воли я залип на ее лице. – Гуляев! Ау! Что значит – нашел?

Она щелкнула пальцами у меня прямо перед носом и чуть сощурилась.

– То и значит! Я уснул на диванчике в костюмерной, а проснулся от её плача.

– Что ты делал в костюмерной?

– Переодевался! – рявкнул я, устав от допроса Ники. Мой сердитый голос испугал девочку. Её губки задрожали, и было похоже, что она вот-вот снова расплачется. – Ну-ну, красотка. Не вздумай реветь… – предостерег я малышку, осторожно прижимая к себе её головку и успокаивающе поглаживая по спине. Вероника отвернулась, нервничая все сильней. И я не хотел бы знать, о чем она думала в этот момент, или что она представляла…

– Значит, ты уснул в процессе переодевания, а когда проснулся, обнаружил в костюмерной ребенка? – уточнила Ника спустя некоторое время, которое ей понадобилось, чтобы успокоиться.

– Так и есть. Сел на секундочку перевести дух и уснул. Вот, что бывает, когда работаешь по восемнадцать часов в сутки…

– Ну, и чего ты завелся? Я не из любопытства интересуюсь. Надо понимать, что теперь делать.

– Вызвать полицию – и дело с концом.

– А что, если ее мать где-то здесь?

– Уснула, как мы с тобой, забыв о собственной дочке?

Дурацкий вопрос. Со стороны могло показаться, будто мы спали вместе.

– Не знаю! Может быть, и уснула… Ты все здесь проверил? Не хотелось бы мне звонить в полицию. Это может затянуться надолго, а я и так еле держусь на ногах.

Ника запрокинула руки за голову и потянулась ухом сначала к правому плечу, затем к левому, как и я совсем недавно, разминая затекшие мышцы. Она очень изменилась после нашего развода. Скинула добрых двадцать килограммов, отрастила волосы и каким-то непостижимым образом превратилась из толстого бегемота в знойную экзотическую красотку. Пока я пожирал свою бывшую взглядом, девчушка в моих руках вывернулась и ухватила её за нос. Ника отшатнулась в сторону. Провела по лицу руками, словно стирая это касание, и бросила:

– Я попрошу охрану все проверить, прежде чем куда-то звонить. Будь здесь. И… оденься, бога ради.

Я пересадил малышку на бедро. Скользнул взглядом вниз по своей груди. Хм… Может быть, не только я… хкм… отреагировал. Хотя как-то сложно было представить, чтобы Нику вновь могли заинтересовать моя смазливая морда и прокачанная на индивидуальных тренировках фигура. Слишком хорошо она знала мне цену. Потому что, говоря откровенно, в свое время я с ней поступил как мудак.

Не то что сейчас я поступил бы иначе. Я, наверное, и не на такое решился бы, чтобы пробиться в жизни. Смыть с себя позорное клеймо детдомовца, кажется, выжженное на лбу. Подняться с самого дна и выплыть на поверхность.

– Именно это я и планировал сделать, когда ее нашел. – Я улыбнулся сидящей на моем бедре малышке и позволил ей сунуть в рот свой палец. – Вот… Подержи.

– Нет! Нет, я не буду… Просто посади ее куда-нибудь. – Ника отскочила от нас, как от огня. Пожалуй, впервые с тех пор, как нас с ней снова свела судьба, я видел ее истинные чувства. Она была в панике. Об этом буквально кричали ее бегающий взгляд и нервные движения рук, которыми она теребила юбку.

– Ты все еще переживаешь из-за того, что случилось? – тихо спросил я. Спросил, пожалуй, впервые… Наверняка слишком поздно и не к месту… Вероника отрицательно дернула головой и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, зашагала из павильона.

– Пойду, все же позову охрану, – донеслось до меня уже от двери. Я кивнул, понимая, что она не увидит, и перевел взгляд на девочку. А ведь я тоже уже мог быть отцом. Сколько бы ему сейчас было? Пять? Шесть? Глядя на детей, я все чаще об этом думал. Гадал, на кого он мог бы быть похож. И вообще… каким бы он был? Ника… мечтала, чтобы наш малыш стал моей точной копией. Потому что себя она никогда не считала красивой. Да и я… говоря откровенно, не считал. В то время я был тем еще мудаком. Но что-то я повторяюсь…

Воспоминания о прошлом засасывали меня воронкой. И неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не жадный ротик, зашаривший по моей груди в поисках пропитания. Это было щекотно, и я хохотнул.

– Кто-то, кажется, проголодался, – пробормотал я. – Ну-ка, пойдем, милая. Я оденусь, а после мы поищем что-нибудь на перекус.

Малышка не протестовала. Лишь когда я вновь посадил ее на пол, недовольно пискнула. Пришлось заговаривать ей зубы. Что-что, а в этом мне не было равных. Язык у меня был подвешен как надо. Не зря за пять лет я поднялся от рядового стендапера до самого высокооплачиваемого шоумена в стране.

– Стас! Вы здесь?

– Угу…

– Охрана не видела ничего подозрительного. Сейчас они осматривают территорию, но вряд ли мы найдем мать ребенка. Я кое-кому позвонила, так что… скоро приедет наряд. Боюсь, тебе придется остаться здесь, чтобы ответить на вопросы следователя.

Выматерившись под нос так, чтобы девочка не услышала, я натянул через голову футболку, стащил штаны Деда Мороза и втиснулся в собственные потертые джинсы. Малышка в углу снова заплакала.

– Не знаешь, что её может беспокоить? – занервничала Ника. Она могла сколько угодно притворяться, что эта история оставила ее равнодушной, но меня ей было не провести.

– Девчонка голодна. Кем бы ни была ее мать, она кормила ее грудью.

Глаза Ники широко распахнулись:

– Как ты это определил?

– Она пыталась раздобыть еду на моей…

Вероника закашлялась.

– Думаешь… Полагаешь, мать девочки… её действительно бросила? Вот так?

– А на что это, по-твоему, похоже?

– Не знаю, – Ника растерла руками плечи. – Просто никогда не могла понять таких горе-мамаш.

Что ж… А я мог написать по этому поводу диссертацию. Меня ведь тоже бросили, так что… Я равнодушно повел плечами и склонился над девочкой.

– Здесь осталось что-нибудь съедобное, после съемок?

– Откуда? Все уже давно убрали. А впрочем, подожди… Ей можно банан? Как думаешь? Ой, смотри – здесь какой-то конверт, – резко сменила тему Ника.

– Не трогай! Это улика! – запротестовал я, не давая ей дотянуться до конверта. Её кожа была прохладной и очень чувствительной. От моего легкого касания на ней выступили мурашки. Но я бы не стал утверждать, что это от удовольствия. Вполне возможно, виной всему была брезгливость.

Ника отвела взгляд и опустила голову.

– Вероника Васильевна, мы осмотрели всю территорию, но везде тихо.

– Спасибо. Я уже вызвала полицию. Будьте готовы предоставить в их распоряжение записи камер и… что там еще может понадобиться.

Два пожилых охранника поохали, покачали головами и ушли. А мы вновь остались втроем. Я… Моя бывшая жена. И чужой ребенок, сумевший разбудить слишком много воспоминаний, которые мы оба хотели забыть.

– Как думаешь, что в том конверте?

– Не знаю. И вообще… это нас не касается. Мы – люди случайные.

– Я все же посмотрю. Может быть, там телефон или…

– Ага… Как же? Ее мать, что, совсем дура, по-твоему?

– А если она вообще ни при чем, а? Если девочку украли? Ты об этом подумал? Вдруг это и не мать вовсе её оставила! Что ты на это скажешь? – Ника осторожно раскрыла конверт.

– Скажу, ты слишком долго продюсировала мыльные оперы.

Вероника фыркнула, извлекая на свет божий карточку, на которой от руки было написано всего два слова и дата. Точнее… Имя, дата и непонятная аббревиатура.

– Ну, здравствуй, Дарья СМА… ноль один ноль шесть девятнадцать.

Глава 2

Город не спал, несмотря на позднее время. Вслушиваясь в его ритм, я с силой затянулась и завороженно уставилась на огонек сигареты. Нет, мне больше не было больно. Все осталось в прошлом. Я даже не знаю, почему вновь закурила, хотя давно уже бросила, потому что вредно и не модно, и цвет лица портится… А я уже в том возрасте, когда на это приходится обращать внимание. Так почему же я здесь расселась? Побыстрей бы разобраться с полицией, и домой… домой. Отсыпаться. А не сидеть вот так, думая непонятно о чем.

– Вера… Привет. Не знал, что ты куришь.

– Господи! Ты меня напугал.

Я отбросила сигарету и яростно втоптала ее задником в асфальт. Свинство. И надо было воспользоваться урной. Но когда я увидела Олега, сработал рефлекс. Будто мне снова пятнадцать, и вот-вот влетит от мамки за то, что от меня несет куревом.

Не то чтобы я была такой уж бедовой.

Я отвлеклась от разглядывания полицейских, которые, сидя за заваленным реквизитом столом, записывали показания Гуляева, и обернулась на голос мужчины, с которым сейчас встречалась.

– Извини. Я не хотел.

Он был старше меня на пять лет. Тоже разведен… Раньше я считала, что развод – это всегда грязь, боль и слезы. Может, потому, что в свое время пережила их аж целых два и столкнулась именно с этим. Но… У Олега все обстояло иначе. Они расстались с женой вполне цивилизованно и остались с ней в хороших отношениях, вместе воспитывая дочь. Для меня это был очень показательный момент. Он рассказал мне о Вавилове гораздо больше, чем все остальное. Дал понять, что у нас с ним получится нечто действительно стоящее.

Олег был первым в моей жизни мужчиной, которому от меня ничего не было нужно. Кроме меня самой. В те редкие дни, когда его и моя работа позволяли нам встретиться.

– Ничего страшного. Это у меня нервы расшалились.

Я встала со скамьи и шагнула в его объятия.

– И сигареты по этому случаю?

– Ага…

Мягко улыбнувшись, я уткнулась лицом в его грудь, глубоко вздохнула, и как-то сразу стало спокойнее.

– А этот… Он тут что забыл?

– Кто?

– Твой бывший.

Никогда не замечала, что Олег ревнив, но какие-то новые интонации в его голосе заставили меня присмотреться к нему повнимательнее. Впрочем, даже если так, напрасно он волновался… Я уже не была такой глупой, непроходимой дурой, как еще шесть-семь лет назад. Теперь меня было не сбить с толку. Да, я по наивности не сделала выводов из своего первого развода, но второй… второй урок запомнила навсегда. Я окончательно уяснила, что внешняя красота ничего не значит. Как и слова… Теперь я верила только поступкам. И старалась держаться подальше от звезд шоу-бизнеса, притяжение которых для меня оказалось слишком губительным и опасным. На пути к славе эти чертовы звезды были способны абсолютно на все. Они играли чужими судьбами, чувствами… И мной тоже, как оказалось, играли. Никто из моих мужей не любил меня по-настоящему. А вот я к тридцати четырем годам полюбила себя достаточно. Полюбила настолько, что таких, как они, теперь и близко к себе не подпускала. Чуя их фальшь за версту. Как если бы два развода кряду наделили меня какой-то суперспособностью.

Олег в этом плане мне подходил лучше других. Совершенно далекий от мира шоу-бизнеса. Обычный полицейский… Хотя нет, скромничаю. Он был начальником аж целого отделения.

– Ну, привет. Гуляев – основная звезда всей программы. Кстати, это он нашел нашего подкидыша.

– Ты в это веришь?

– В то, что он нашел? – удивленно вскинула я брови.

– Угу. Ну, мало ли… обдолбался и спер у кого-то.

Это предположение Вавилова было таким нелепым, что я громко рассмеялась, откинувшись в его руках. На глазах выступили слезы.

– Как те парни из «Мальчишника в Вегасе»? – поддразнила я его, вспомнив о фильме, который мы пересматривали в нашу последнюю встречу.

– Почему бы и нет? – усмехнулся Олег.

– Ну, не знаю… А полицейские машины у вас все целы? – продолжала веселиться я. – Ты проверь. А то мало ли.

Вавилов улыбнулся шире. Дернул меня за ухо, а я сморщила нос и потерлась щекой о его нежные пальцы.

– А тебе лишь бы поржать…

– Поклеп! Твое предположение, конечно, интересное. Но вряд ли верное. Он не сидит на наркоте.

Об этом я могла судить с уверенностью. Когда все твое детство проходит в богемной среде, как-то сразу учишься определять, кто вмазан. Выдают суета в движениях, бьющая фонтаном энергия или, наоборот, полнейшая апатия. А еще это мерзкое кокаиновое хлюпанье носом… Но за две недели, что Гуляев был у меня на глазах, я не заметила ничего подобного. Да и слишком умным тот был, чтобы вляпаться в такое дерьмо. Расчетливым. У него был план на все. Наркотики же вели к утрате контроля. А для Стаса не было ничего хуже. Поэтому он и держался от этих бэд трипов[1]1
  Бэд трип (англ. bad trip) – «скверное путешествие» – сленговое выражение, описывающее негативные, потенциально опасные для психики переживания, которые могут возникнуть во время психоделического опыта, обычно вызванного приемом наркотиков.


[Закрыть] подальше. А вовсе не потому, что был правильным.

Такую скотину еще попробуй найди.

Ну, вот какого черта это все случилось? Я так надеялась, что сегодня мы распрощаемся! Буквально минуты считала… И вот тебе на! Как насмешка судьбы какая-то.

Олег испытывающее заглянул мне в глаза и неожиданно жадно поцеловал. Я удивилась, но отстраняться не стала. Обычно он не позволял себе таких проявлений чувств на людях, а мы все же были на виду, хоть и чуть в стороне ото всех… Я машинально прошлась языком по губам, слизывая мятный вкус его поцелуя. Вавилов явно только-только почистил зубы, потому что мой звонок выдернул его посреди сна. Мысль о том, что он, не раздумывая, примчался мне на выручку, согрела душу. Я улыбнулась, чуть откинулась в его руках и натолкнулась на пристальный наглый взгляд Гуляева. Даже с ребенком на руках он умудрялся выглядеть как секс в чистом виде… И картину ничуть не портили Дашкины слюни на его футболке.

Именно таким я его и представляла когда-то… С той лишь разницей, что в моих мечтах на руках у Стаса был наш ребенок.

Кажется, я говорила, что это больше не причиняет мне боли? Может быть, так и будет. Когда-нибудь… Если напоминать себе об этом почаще.

– Пойдем, я попрошу парней опросить тебя побыстрей и отвезу домой. Ты выглядишь измученной…

Я машинально кивнула. Шагнула за Олегом следом, но этот шаг почему-то стал шагом в прошлое. Будто его слова включили некий тумблер в моей памяти.

– Ты выглядишь измученной, доченька. Мы с отцом считаем, что тебе нужно отдохнуть.

На самом деле в тот момент я выглядела не измученной, а жалкой. За плечами у меня остался мучительный развод с первым мужем, а внутри – опустошающая депрессия. Он столько гадостей мне наговорил, когда мы расставались, столько ран нанес… А я никак не могла понять, в чем же так перед ним провинилась.

Дима много чего мне тогда наговорил… Пьяный. И то, что его тошнит ложиться со мной в постель, и то, что только такая тупая корова, как я, могла поверить, будто он меня любит. А я ведь действительно одиннадцать лет была уверена в том, что мы с ним идеальная пара. Я одиннадцать лет только им и жила. Им и нашей дочкой Настькой. А Дима жил своим творчеством, гастролями и изменами. У певца, треки которого день и ночь крутили по радио, как оказалось, было столько поводов… для измен. А жена – дочь крупнейшего в стране продюсера, благодаря которому он и стал звездой – это так… Джаст э бизнес.

И знаете, что было самым большим ударом? То, что все вокруг это знали… И никто… ни одна сволочь не потрудилась рассказать о происходящем и мне.

– Я не знаю, мам…

– Выбирай, Ника. Либо курорт, либо реабилитационная клиника. Я уже не могу смотреть на то, как ты себя разрушаешь.

Как раз в этот момент я поймала свой взгляд в отражении зеркала. Мне было двадцать восемь, но выглядела я гораздо старше. Сказывались бессонные ночи и попытки залить горем алкоголем. К тому же я начала активно заедать стресс и за очень короткое время поправилась на целых пятнадцать килограммов. А потом, с какого-то перепугу, еще и подстриглась. Женщины склонны к экспериментам с внешностью, особенно в переломные моменты жизни. Но та попытка явно не удалась. Бунтарский короткий ёжик окончательно меня изуродовал. Словом, когда мы познакомились с Гуляевым на том турецком курорте, куда меня сослали родители, выглядела я просто ужасно.

И да, я, наверное, все же была тупой коровой, раз поверила, что такой, как Стас, мог позариться на меня ту… отчаявшуюся.

Дело было в лобби отеля. Куда я спустилась выпить коктейль, а может, чего и покрепче, во время ежедневного вечернего представления. В Турции мало кто заморачивается по поводу внешнего вида, даже на вот такие шоу приходя в пляжных шортах и майках. И я тоже не потрудилась принарядиться. Шорты-парашюты, майка – новая, но не глаженная, и спекшееся на солнце лицо.

Теперь мне ужасно стыдно за ту женщину, в которую я превратилась… Стыдно за то, что позволила проблемам так сильно меня сломить, за то, что так распустилась. А тогда мне на все плевать было. Я сидела с очередным коктейлем, а он, среди прочих приглашенных нас развлекать звезд, выступал на разогреве. Уже тогда я понимала, что Стас далеко пойдет, так сильно он выделялся на фоне других выступающих. Гуляев был таким жадным до внимания и по-хорошему злым, что это не могло не дать своего результата.

Тогда я думала, что по-хорошему злым. Да… Я ошибалась.

Он привлек мое внимание именно своим талантом. А потом… что скрывать? Наглым взглядом настоящего плохиша. Мне ужасно льстило, что среди десятков других женщин он обратил внимание именно на меня. Я тогда не задумывалась о том, как это было странно…

– Понравился? – вот что спросил этот наглец, когда подошел к моему столику. Ни «здравствуйте». Ни «какой приятный вечер». В этом был весь Гуляев. Он знал себе цену. И знал, как действует на женщин.

– Н-ничего.

Да. Я запнулась. Взрослая и битая жизнью, я запнулась, глядя в глаза этого самовлюбленного придурка. Я, кстати, думала, что он младше. Но потом выяснилось, что мы одногодки.

– Пойдем, пройдемся – расскажешь мне, какие шутки тебе показались особенно удачными.

И я зачем-то пошла. Как бычок на заклание. Или тупая корова… Да. И ни одной шутки потом не вспомнила. Сколько ни пыталась – так на меня подействовало то, что он взял меня за руку. Уже тогда его пальцы были забиты, и мне до дрожи хотелось ощутить, как это, когда они коснуться меня иначе… Более интимно. Мне было плевать, как я выгляжу – он смотрел на меня так, что это вообще не парило. Голодно смотрел.

Может, в тот момент Стас думал о том, какие перспективы для него откроет знакомство со мной. Но тогда я этого не знала. Так наивно и так по-женски реагируя на его внимание…

Глупая! Второй раз на одни и те же… Да-да, я могла продюсировать «Танцы с граблями». В этом мне бы не было равных.

– Вер… Ты меня слышишь?

Вот уже пять лет я просила называть себя Верой. Я была Вероникой, но привычное раньше «Ника» теперь казалось мне легкомысленным и несерьезным.

– Говорю, девочка выглядит нездоровой. Сначала мы отвезем ее в больницу. А дальше, если мать не найдется, отправим в приют.

– Почему вы решили, что она нездорова?

– Ну, она не ходит. Не ползает даже… Не бери в голову, это просто формальности.

Я машинально кивнула.

– Тогда мы свободны?

– Угу. Собирай вещи. Я тебя отвезу. Настька дома сама осталась?

Олег переплел наши пальцы. Сидящий рядом на стуле Гуляев хмыкнул. Я не стала оборачиваться, чтобы узнать, чем вызван этот звук. Плевать мне на него было… А то, что Стас в это время качал в своих забитых подчистую руках чужого ребенка, вообще было ни при чем. С виду могло показаться, что он настоящий душка, но я-то знала его настоящего. Так что… алаверды. Слава богу, съемки остались позади, и мы больше с ним не увидимся. Нет, его выступления все еще будут литься из каждого утюга, а красивая наглая морда мелькать в телевизоре, но это – совсем другое. Не то, что когда на двоих один кислород.

– Ага. Сама…

– Как она, кстати? Наверное, уже тебя обогнала? – бросил Гуляев мне в спину.

«Одно время очень скучала по тебе, придурок», – хотелось крикнуть мне, но я лишь ответила напоследок:

– Угу. Выросла детка… Время очень быстро летит.