Текст книги "Все дороги ведут к тебе"

Глава 9

Лия решила сконцентрироваться на работе. Это был самый лучший способ убежать от себя. Точнее, иного способа не было вовсе. Да и клиенты ждали, что она сдаст фотографии в срок. Люди, как правило – эгоисты. Их мало заботят чужие проблемы. Ее проблемы со здоровьем никого тоже не волновали. А она и не жаловалась. И не делилась ни с кем. Погружаясь в работу, она отстранялась от всего происходящего. И, по крайней мере, могла дышать. Неглубоко… Но все же.

В связи с болезнью, Лия потеряла много клиентов. В последний момент они были вынуждены искать другого свадебного фотографа. А это всегда стресс – у хороших мастеров своего дела все расписано на несколько недель вперед. Нанимать кого-то, менее профессионального – дело довольно рискованное. Совершенно того не желая, Лия подвела заказчиков, и поэтому стремилась хотя бы не выбиться из сроков сдачи уже отснятого материала. Для любого фотографа профессиональная репутация была далеко не пустым звуком. Ее же доброе имя сейчас подверглось серьезному испытанию.

Когда она переделала все, что планировала, и загрузила в гугл-фото последний альбом (на что у нее ушла целая неделя), Лия вышла снимать на улицу. Она щелкала кадр за кадром, опускала и поднимала штатив, ловила редкие лучи холодного зимнего солнца и согревала дыханием озябшие пальцы. А потом долгими декабрьскими вечерами, самыми долгими вечерами в году, рассматривала полученные кадры. И думала. Думала о том, что ещё немного – и ей придётся покинуть уютные больничные стены. И значит, нужно будет вернуться в свою привычную жизнь, а она не представляла, как это сделать. Как вставать с кровати, умываться, завтракать, куда-то идти, общаться с кем-то, заниматься другими привычными и обыденными вещами, зная, что где-то там… так близко и так далеко… живет ее сын. Живет без неё. Делает успехи в школе (наверняка ведь делает!), общается с друзьями, смеётся и грустит, возможно, даже влюбляется… А ее нет рядом, чтобы разделить с ним эти моменты. Она даже не знает, а счастлив ли он? Вспоминает ли о ней? И если да, то чем наполнены эти воспоминания? Догадывается ли он, как сильно, как отчаянно она его любит? Или Чалый заставил Сашу ее возненавидеть? Что вообще он ему сказал относительно ее исчезновения? Лия то и дело прокручивала в голове варианты… догадки, как это могло бы быть. Их разговор… Саша ведь наверняка спрашивал, куда подевалась мама? Очевидно, он был напуган и находился в смятении. Вполне возможно, он даже плакал тайком. Когда Чалый не видел… Потому что плакать было запрещено. Александр учил сына тому, что настоящие мужчины не плачут, в каком бы возрасте они не находились, и что бы с ними не произошло. Она представляла своего маленького большого мужчину, его несчастные, полные недоумения и влаги глаза, его одиночество и потерянность и… медленно сходила с ума. Это было самое страшное из всего, что с ней происходило до этого.

Благодаря разговорам с Евгением Павловичем Лия поняла простую истину – она так долго бежала от прошлого, лишь бы не отвечать на вопрос, а где же будущее. Она его просто не видела. Как бабочка в янтаре, она застыла между вчерашним и завтрашним днем в призрачной безопасности дня настоящего.

– Лия…

– Да? – Лия вскинула голову и посмотрела на вошедшего к ней в палату Евгения Павловича. – Что-то случилось?

– Да, нет… Ничего особенного.

– Что ты там рассматриваешь? – заинтересованно покосился в ее ноутбук мужчина.

Лия пожала плечами:

– Мои работы. Я пыталась снять утренний свет.

– Можно?

– Да, пожалуйста. Так… ничего особенного.

– Я бы так не сказал… Очень сильно. И… очень мрачно.

Лия встала за спиной своего психотерапевта и попыталась взглянуть на фотографии его глазами. Над хищными макушками деревьев розовел восход. Небо было низким и неприветливым. Немного левее солнечного диска черными кляксами взмывали ввысь вороны. Над небольшим прудом поднималась сизая дымка. В ее таинственном мареве терялись черные нехоженые тропы…

– Да… наверное, – была вынуждена согласиться Лия.

– Кхм… Я переживаю за тебя.

– Мне лучше. Я как раз хотела поговорить с вами о выписке. До сорока килограммов мне осталось всего ничего. И вы знаете, что я буду питаться, как следует.

– Потому, что тебе нужно забеременеть?

Лия неопределенно повела плечами и поправила подушку в изголовье кровати.

– Только поэтому, да? На себя тебе наплевать…

– Да какая разница…

– Большая, Лия! Огромная разница. Мы не решили проблему! Мы только лишь ее на время отсрочили. А что с тобой будет, когда твой сын получит донорский материал? Что будет с тобой?

– Не знаю, что будет… Не знаю! У меня будет ребенок, и я буду знать, что сделала для Саши все, что только могла.

– Ты уверена, что Чалый тебя не обманет? Что, если он заберет у тебя и этого малыша?! Он же чудовище, Лия!

Лия опустилась на кровать. Отвела от лица волосы. Страшно поредевшие за время ее отказа от пиши, а теперь потихоньку набирающие свою прежнюю силу.

– Вы призваны меня успокоить или еще сильнее напугать?

– Я не хочу тебя пугать! Я хочу защитить и уберечь от необдуманных поступков!

– Я уже все решила. Именно поэтому я здесь. Мне нужно забеременеть, так? Это моя главная и первоочередная задача.

Евгений Павлович вскочил:

– Ты должна поправиться для себя! Только для себя, Лия. По-другому ничего не выйдет. Он сломал тебя, я все понимаю…

– Не думаю, что это так… Женя… Евгений Петрович… Послушайте! Я не собираюсь умирать. Честно. И я буду! Буду жить… Научусь заново. У меня ведь хорошо получается, правда?

– Не знаю… – устало растер лицо руками мужчина, – меня беспокоит твое состояние. И я никак не могу отделаться от мысли, что ты просто имитируешь свое выздоровление. Мне кажется, что твоя динамика – это всего лишь еще одна сверхзадача, которую ты перед собой поставила. Раны твоей души до сих пор кровоточат… А ты не даешь им зарубцеваться. Боюсь, ты просто вновь нацепила броню, лишь поменяв ее фасон и предназначение…

– Мне нужно это, Евгений Павлович… Мне нужно спасти сына. Разве я смогу дальше жить, если не сделаю этого?

– А если сделаешь – сможешь?

– Я не знаю, – прошептала Лия. – Но я буду стараться.

– Гормонотерапию можно будет начинать не раньше, чем ты закончишь прием антидепрессантов, – снова потер лицо мужчина. – Но я не рекомендую вам спешить. Твой организм слишком слаб. Изможден… Тебе нужно окрепнуть и набрать вес. Лия, пожалуйста… Не торопись. Обдумай все тысячу раз. Я консультировался на предмет болезни Саши. Вполне возможно, что она и не вернется. Таких случаев – сотни. А риск, на который ты идешь… – мужчина неопределенно взмахнул рукой, – ладно… Отговаривать тебя я не имею права. Но, как твой врач, я настаиваю, чтобы ты приезжала ко мне на консультацию хотя бы пару раз в неделю. Я хочу убедиться, что ты действительно в норме.

– Хорошо.

– Хорошо?

– Я буду приезжать два раза в неделю. Если буду чувствовать, что не справляюсь – чаще. Обещаю.

Лия знала, что Евгений Павлович был во многом прав. Она не чувствовала облегчения. Ее поправка была скорее рассудочной, волевой. Раны души… они действительно не зажили. И боль никуда не делась. Просто ненадолго ее удалось обмануть. Притупить лекарствами. И на первых парах они помогли ей. Не будь их… возможно, она бы уже умерла, не справившись с обрушившейся на нее агонией.

– Завтра. Я хотела бы выписаться завтра, – прошептала Лия, собрав в кулак все свое мужество. Она не знала, как будет справляться, но и прятать голову в песок больше не могла.

Покинув палату пациентки, Евгений медленно побрел по коридору. Так уж сложилось, что он был вынужден отчитываться об успехах Лии. Отчитываться даже не напрямую Чалому, которому, по-видимому, не было дела до бывшей жены, а его шестерке! Он терпеть не мог эти ежедневные рапорты, но и по-другому не мог.

– Добрый вечер. Реутов беспокоит.

– Минуточку… что-то зашуршало в трубке, стукнуло, и тут же невозмутимый мужской голос продолжил. – Я вас слушаю.

– Звоню сообщить, что Лия Марсовна изъявила желание дальнейшее лечение проходить амбулаторно, и завтра планирует покинуть стационар.

– То есть, как это? Она выздоровела?

– Не думаю. Но физически ей стало намного лучше.

– Тогда почему же вы сомневаетесь в ее выздоровлении?

Тихий прокуренный голос Чалого, вмешавшегося в разговор, Реутов успел запомнить еще тогда, когда они беседовали с ним в кабинете. Значит, его прихвостень (Глеб, кажется?) поставил телефон на громкую связь. Интересно, как часто он проделывал такие фокусы?

– Потому что ею получена слишком большая душевная травма. На нее обрушилось слишком много всего. И я не уверен, что она по-настоящему с этим справляется. Имитирует – да. Но не справляется, понимаете?

На несколько долгих секунд в трубке повисло молчание. А потом Чалый отрезал:

– За ней приедут, – и оборвал связь.

Утром Лия позавтракала и стала собирать свои вещи. Самостоятельно. Чтобы отвлечься от вновь подкатившей тошноты. Сдерживать прошлое больше не получалось… Оно настигало.

Сынок… Она узнала о своей беременности накануне первой годовщины свадьбы. И несмотря на то, что ей было всего девятнадцать, Лия была безмерно счастлива. У нее и мысли не было, что может быть по-другому. Только так… Любимый, один на всю жизнь, мужчина, дом, дети, семья… Все было логично и правильно. А вот Чалый, как оказалось, не слишком обрадовался. Нет, он не предлагал ей сделать аборт или что-то такое… Он просто выразил сожаление, что им не удалось пожить для себя. Лия очень удивилась его словам. Она просто не понимала, как это – для себя. Зачем? Она настороженно приглядывалась к мужу – беременность протекала тяжело, несколько раз ее ложили в клинику на сохранение, и Чалый все сильнее мрачнел. А потом они узнали, что у них будет сын. И только после этого известия Александр, казалось, по-настоящему загорелся предстоящим отцовством. Он подарил ей бриллиантовый гарнитур в знак благодарности и любви, он затеял строительство нового загородного дома, подходящего для большой семьи, он стал по-настоящему заботливым и внимательным к мелочам и более сдержанным в сексе… Он даже находил время на занятия, посвященные подготовке к родам, хотя Лия знала, что у него не было ни минуты свободного времени. Но Чалый не знал полумер. Максималист по сути, он ко всему подходил с размахом. А ей это все и не нужно было. Только он один. Такой, по-настоящему счастливый…

Прерывая ее мысли, в палату зашёл Глеб. Не сказать, что она не ждала его появления, но все равно какой-то частью души надеялась, что ей удастся этого избежать.

– Привет. Смотрю, ты уже готова?

– Да… да, пожалуй.

– Тогда одевайся, я тебя отвезу.

– Много чести. Я и сама прекрасно доберусь до дома.

Глеб оглянулся. Ничего не говоря, посмотрел на неё с намеком. Да знала, она, знала, что теперь все только так и будет! И не строила иллюзий, что ей разрешат вернуться к прошлой жизни. Черт! Да она даже не была уверена, что сама этого хочет! Но и безропотно смириться с тем, что Чалый снова взял ее под строгий тотальный контроль, Лия не могла. Только от одной этой мысли подкатывала тошнота. И в глазах темнело от чёрной, лютой ненависти.

– Я подожду в машине, – вместо всяких споров и оправданий негромко оповестил ее Глеб.

Женщина отвернулась к окну и молча кивнула. Она понимала, что спорить бесполезно. И знала, что ее нервная система просто не выдержит, если она станет распылять эмоции по мелочам. Что-то ей подсказывало, что впереди ее психику ждут гораздо более серьёзные испытания…

То ли делая уступку ее состоянию, то ли ещё по какой-то причине… но за рулём Мерседеса сидел сам Глеб. И даже машин сопровождения не было видно. Лия пристегнула ремень безопасности и впялила взгляд в окно. Мерзкая погода была как раз под стать ее настроению. Дождь спустился на город. Холодный и равнодушный. Неумолимый. Чихать он хотел на то, что к Новому году люди мечтали о снеге. Дождь, как и Чалый, делал все, что хотел… В его слезах и сухом молчании они проехали бог знает сколько дорог. Остановились. Лия открыла дверь, не став дожидаться, пока это сделает Глеб, но тут же вернулась в машину:

– Куда ты меня привёз?

– В твой новый дом.

Лия сжала зубы, прикрыла глаза и медленно-медленно выдохнула. Спокойствие, только спокойствие…

– Меня… вполне… устраивает… моя… старая… квартира.

Тихо. Ей удалось произнести это тихо.

– Лия…

– Отвези меня домой! – голос зазвенел, но не сорвался.

– Саша сказал, что…

– Да, плевать мне, что он сказал! Плевать, понимаешь?! Он больше не властен надо мной! Он мне никто! – все же сорвалась на крик Лия.

– Ну, так сама ему об этом и скажи! Я предупреждал его, что ты не придёшь в восторг от такого самоуправства, но разве он меня слышит?!

В висках ломило. Глаз дергался. Чалый вернулся в ее жизнь меньше месяца назад – и вот результат!

– Вези!

– Куда?

– К хозяину! – не смогла не поддеть Глеба Лия. – Да предупреди его, что я еду. Не хочу в очередной раз застать его с девкой и спущенными штанами.

Её голос был сух и равнодушен. Уже да. Это когда она в первый раз застала его с другой – с ней случилась истерика. Но с практикой пришел опыт.

Не то, чтобы теперь это имело значение…

– Лия…

– Делай, что говорю! – женщина, которой она стала, рявкнула так, как прежняя Лия никогда бы не смогла.

Глеб выругался и выкрутил руль, выезжая на дорогу. Готова ли была Лия к встрече с Чалым? Шагая по просторным коридорам шикарного бизнес-центра, она понимала, что нет. У нее просто не было выхода. И выбора тоже не было. Ей нужно было отстоять себя. Она предоставила в распоряжение Чалого лишь свое тело. Но все остальное – принадлежало ей. В том числе и право распоряжаться собственной жизнью лишь по своему усмотрению.

Глава 10

Близкое присутствие хищника, как и большинство травоядных, Лия ощущала интуитивно. Она с точностью до шага могла определить, сколько ей осталось пройти на пути к нему. И вот уже дверь, которую Глеб открыл с некоторой задержкой – будто бы давая ей время собраться с силами. Она оценила этот жест. Прикрыла глаза. Мимо деловитой секретарши, через приемную, в святая святых, и:

– Лия…

Он встал ей навстречу из-за стола. Взъерошенный. Постаревший… (Почему-то она каждый раз обращала на это внимание).

– Доброе утро. Извини, что отвлекаю, но ты должен это прекратить.

– Прекратить что?

– Прекратить распоряжаться мною. Помыкать… Я согласилась со всем, ведь так? В остальном ничего не поменялось. Ты – живешь своей жизнью. Я – своей. Так, как привыкла. Как только я физически буду готова к зачатию, я тебе сообщу. А до этого… Пожалуйста, избавь меня от всего этого дерьма…

Лия говорила, и говорила. А потом… что-то в лице Чалого заставило ее замолчать. И напрячься… Хотя она еще не понимала, что послужило тому причиной.

– Па, тут нас пораньше отпустили по случаю каникул, и я…

В воздухе повисла оглушающая тишина. Тишина ведь может быть оглушающей?

– Мама… – то ли шепот, то ли вопрос.

Чалый сглотнул. В этой жизни практически не было ситуаций, к которым он бы не был готов. И вот, она… Вот!

Удивительно, но Александр практически не следил за реакцией Саши. Только за ее… Лии реакцией. Она же… услышав голос сына, потрясенно распахнула глаза. Сделала вдох, но вряд ли вдохнула… Дернулась, будто бы хотела к нему повернуться, однако в последний момент удержалась от этого движения. И так и осталась стоять. Спиной к собственному ребенку, которого не видела без малого шесть лет… Позволив себе лишь только слегка повернуть голову на звук его голоса. Её била крупная дрожь. Чалый успел это заметить, перед тем как женщина сжала в кулаки выдающие ее состояние руки.

– Мама! – уже более уверенно произнес их сын и подлетел к матери. Обнял. Уткнулся лицом ей в грудь. Рот Лии болезненно искривился, наглядно демонстрируя все то, что она так хотела скрыть. Лицо исказила мука. А взгляд метнулся к нему… Чалому. И потом, будто бы под гипнозом, будто бы не имя сил даже под страхом смерти отказаться от этого… ее рука медленно поднялась. Осторожно, словно крыльев бабочки касаясь, скользнула по Сашкиным темным волосам. Медленно опустила веки, разрывая их зрительный контакт. Склонила голову и жадно вдохнула аромат своего ребенка. А Чалый не дышал. Все это время не дышал, наблюдая за разыгравшейся драмой. И поскольку Александр смотрел на бывшую жену очень внимательно, он вовремя уловил тот момент, когда она покачнулась. Рванул к ней. И в последний момент подхватил.

– Мама… – забеспокоился Саша, наблюдая за матерью широко распахнутыми испуганными глазами.

– Все хорошо, сыночек, все хорошо… – успокаивала ребёнка Лия. Но все понимали, что ничего хорошего в происходящем не было. На самом деле все было ужасно!

– Глеб, ну-ка, откинь диван!

– Мама!

Лия тихо всхлипнула. Тут же, в ужасе от этого звука, закусила губу. Чалый подхватил ее на руки и куда-то понёс. Ее затошнило. В непосредственной близости от шеи бывшего мужа концентрация его аромата становилась просто убойной. Лия дернулась, прохрипев:

– Отпусти…

– Нет, я…

– Меня сейчас вырвет… – перебила мужчину.

Угрозу он оценил. Но не отпустил. Только сильнее стиснул зубы и сменил направление своего движения. У неё уже начались рвотные спазмы, когда они, наконец, дошли до ванной комнаты. Падая на колени перед унитазом, Лия успела прохрипеть:

– Уйди!

А потом ей стало не до Чалого.

Но он, конечно же, никуда не ушёл. Александр стоял рядом, придерживая ее волосы… А они жгли… жгли его пальцы… Глядя на содрогающуюся, с острыми крыльями выступающих лопаток спину бывшей жены, Чалый думал о том, что жизнь – это какой-то чертов бумеранг. Швыряешь его подальше, в надежде, что он никогда не вернётся. А он возвращается! Каждый раз возвращается… И лупит, сволочь такая, по всем без разбора. По своим и чужим, по плохим и хорошим, по умным и по дуракам! И по нему, Чалому, тоже лупит. И знает ведь, сука, куда бить…

– Вот, возьми полотенце…

– Уйди…

– Возьми… Станет легче, – словно не слыша ее просьбы, скомандовал мужчина.

– Уйди. Мне нужно несколько минут… – в отчаянии повторила Лия.

– Нет, Лия, не глупи! Тебе плохо!

– Уйди. Пожалуйста. Там Саша… иди к ребёнку, успокой…

– Мы пойдём вместе, ну, же вставай!

Он ни черта не понимал. Ничегошеньки! Лия оперлась спиной о прохладную, покрытую мрамором стену, подтянула колени к груди и опустила на них лицо.

– Уйди… Меня тошнит от твоего запаха. Просто уйди… и мне станет получше.

Врала. Она врала напропалую! Ей уже никогда по-настоящему не полегчает. Ей больно так, что хочется выть… Но нельзя. Потому что за дверью Саша. Тихо щёлкнув, закрылась входная дверь. Хорошо… Значит, можно, забившись в угол, тихонько скулить от боли. А выть нельзя, нет…

Чалый прикрыл за собой дверь и прислонился к ней спиною. Растер лицо. Нужно было идти к сыну. Как-то объяснить ему то, что случилось. А он не находил слов… И в голову ничего умного не приходило. Только она перед глазами стояла. И ее несчастные, совершенно больные глаза. Он уже видел их… Он уже видел…

Беременность Лии протекала тяжело. У нее был страшный токсикоз, и пару раз открывалось кровотечение. Они до последнего не были уверены, что ребенка удастся сохранить, а потому ни о каком сексе с женой речь даже не шла. А Чалый не мог обходиться без секса…

– Маленькая, я уже не могу…

– Но ведь нельзя же, Саш… – растерялась Лия.

– А мы по-другому, девочка… Ротиком, да?

И ведь знал же, что Лия не слишком горячая! Но все равно не был готов к мелькнувшему в ее глазах отвращению… Оно больно ударило по самолюбию. Очень больно… И он загулял. Возможно, для того, чтобы доказать себе, что еще годен на что-то… И практически наверняка, чтобы наказать ее за тот взгляд!

Он всегда будет помнить тот день. Лия пришла к нему в офис неожиданно, никого не предупредив… Просто ворвалась в кабинет, чему-то радостно улыбаясь, но тут же осеклась. Моргнула несколько раз, отгоняя застывшую перед глазами картинку. Неосознанным жестом прикрыла живот.

– Извини… я… – она больше ничего не смогла сказать. Перевела взгляд с него на вскочившую с колен девку, которая отсасывала ему прямо за рабочим столом. Ещё секунду замешкалась, не понимая, как поступить дальше, а потом потеряно развернулась и пошла к двери.

– Лия, подожди! – бросил вслед жене Чалый, а после, без всякого перехода, уже совсем другим голосом, добавил: – Ну, а ты чего застыла? Пошла вон!

Не поворачиваясь к Александру лицом, Лия замерла у двери. Ее плечи мелко подрагивали. Слезы царапали горло, разъедали глаза… но она не могла себе позволить разрыдаться при этой женщине… Не могла унизить себя демонстрацией боли. Только когда за любовницей мужа закрылась дверь, Лия со всхлипом втянула воздух.

– Ну, ты чего, девочка?

Он встал у неё за спиной, обхватив плечи руками. Лию передернуло… Потому что, буквально минуту назад, эти самые руки, зарывшись в волосы другой женщины, задавали темп движению ее рта на его члене. И она не знала, как теперь жить. Эта сцена стояла у неё перед глазами. Ее муж с запрокинутой вверх головой, и сидящая возле него на коленях женщина…

– Нам теперь, наверное, нужно развестись? – спросила Лия, сжимаясь… ёжась от боли. Глупая, она тогда думала, что только любовь и желание быть с другой толкают мужчину на измену.

– Развестись? – удивился Чалый, – зачем?

– Ну… как же? Ты же, наверное, любишь ее и…

– Кого люблю? Эту?! Ты в своём уме?!

Лия всхлипнула. Вытерла плечом набежавшие на глаза слезы. Она не понимала, почему он на нее кричит. Это она застала его с другой! Это она… она должна была на него орать!

– Не кричи на меня! – выкрикнула, давясь слезами. Сашка в животе забеспокоился. Больно пнул. Лия ухнула. Чалый подхватил ее на руки и усадил на диван.

– Прекрати истерику. Ты навредишь ребенку!

Это было просто – нападать, лишь бы самому не оправдываться. А Лия была слишком неопытной, чтобы разгадать эту тактику… Она мужественно пыталась взять себя в руки, да только ничего не выходило. Никогда в жизни она не испытывала такой нестерпимой боли. Боль разрушала ее изнутри, вспарывала вены, сдирала кожу. Слезы лились непрерывным потоком, и, несмотря на все попытки, ей не удавалось их остановить.

– Я пришла сказать… что… нам уже… можно. Я… пришла сказать… – всхлипывала она.

Проклиная все на свете, Чалый ударил по стене кулаком. Он не хотел причинить ей боль! Сознательно – нет. Возможно, проучить, привлечь внимание! Показать, как много желающих занять ее место в его спальне! Но не так, мать его, жестоко!

– Папа…

Голос сына заставил Александра вынырнуть из глубин памяти и открыть глаза.

– Да?

– Ты почему здесь стоишь? А мама…

Он вытянул шею, склонив голову в бок, будто бы мог таким образом увидеть сквозь стены.

– Маме нехорошо, Саша. Напугали мы тебя, да?

– Нет… – яростно закачал головой ребенок, – все хорошо! Как она здесь очутилась? Ты ее, наконец, нашел?!

– Саш… это долгий разговор…

– А я никуда не спешу! – перебил отца Сашка.

– Просто сейчас не время. Ты видел… Мама… – он запнулся на этом слове, потому что до этого дня не произносил его вслух годами. – Мама болеет. Ты видел… Ей нельзя расстраиваться, и вообще… Её слишком потрясла встреча с тобой. Она не была готова.

– Ей хуже из-за меня? – выдохнул мальчик, потрясенно распахнув глаза.

– Нет-нет… Черт! Она просто не была готова…

– Мама не хотела меня видеть, да? – сник Сашка.

Чалый выругался про себя. Зарылся рукой в волосы:

– Нет, Саша… Она хотела. Просто… не могла.

– Из-за болезни? – продолжал гадать ребенок.

– И из-за этого тоже. Саш, давай так… Ты сейчас едешь с Глебом домой, а я здесь все разруливаю…

– Я хочу увидеть маму… – едва не плача, заметил сын.

Дьявол! Они шесть лет справлялись! Так какого хрена сейчас?! Чалый не знал, что делать дальше. Просто не знал! Даже ненависть, которую он испытывал к Лие, больше не подпитывала его жажду мести… Он уже вообще не был уверен в том, что поступил правильно, так жестоко ее наказав…

– Ты увидишь. Обещаю. Дай ей немного времени. Ты же видел, как ей нелегко.

На секунду ему показалось, что Сашка станет возражать. И вполне возможно, в его голове возникла такая мысль, но, все же… он промолчал. Опустил голову, нервно провел руками по карманам форменных брюк. А потом прошептал, вышибая кислород из легких отца:

– Я так скучал по ней, папа… Если бы ты только знал…

Чалый жадно вдохнул:

– Ты никогда не говорил мне об этом.

– Потому что ты запретил…

Александр не припоминал такого. Хотя… Он вообще плохо помнил то время. После развода с Лией Чалый долгое время был не в себе.

– Поезжай домой, Саша… – вздохнул устало мужчина, – я потом тебе все объясню.

Сашка неуверенно кивнул. Покосился на дверь ванной и медленно попятился к выходу.

– Обещаешь? – спросил для пущей уверенности.

– Слово даю, – серьезно глядя на сына, заметил Александр. Потом перевел взгляд на Глеба: – Отвези его.

– А…

– Здесь я сам справлюсь.

Минуту спустя он остался в кабинете один. Прошелся по нему, растирая лицо руками. Завернул в коридор, ведущий к ванной комнате, настороженно прислушался. Из-за двери доносились странные, тихие звуки. Как будто щенок скулил. Чалый резко толкнул дверь внутрь. Она лежала на полу. Между унитазом и стеной. Свернувшись в клубок, обхватив голову руками… И тоненько-тоненько плакала.

Чалый вздохнул. Опустился рядом на холодный мраморный пол, согнув ноги в коленях. Ему тоже хотелось выть. Почему-то хотелось… Но он не мог позволить себе такой роскоши.