Текст книги "Непохожие"

Глава 7

Андрей

Не сказать, что я удивлён. Как липнут бабы к мужикам побогаче, мне хорошо известно. Просто обычно это происходит гораздо изящней. Не так в лоб. Тут же всё происходит с точностью до наоборот. С таким же успехом она могла нацепить себе на лоб ценник. Поначалу это даже несколько напрягает. Всё же в мужике природой заложен охотничий инстинкт, а тут вообще ничего делать не надо. Сиди и смотри, как добыча сама идёт к тебе в руки. С другой стороны, разве это не плюс? Чисто внешне девка определённо мне нравится. Я завелся, ещё когда наблюдал за ней на танцполе, так что…

Оглядываюсь. Моя лодка очень удачно пришвартована неподалеку. Даже место искать не надо. Да и Мишель в кои веки под присмотром – ещё один повод ни в чём себе не отказывать.

– Пойдём! Ты все забрала? Сумочку? Телефон?

– Угу, – девица пьяно улыбается и похлопывает ладошкой по свисающему с плеча клатчу. – А куда пойдём?

– На мою лодку.

– У тебя есть лодка? Ик…

Мадам так же пьяна, как и красива, запоздало понимаю я. Мелькает мысль отделаться от неё, пока не поздно. В моих планах не было трахать труп. Задумчиво тереблю ключи в кармане.

– Есть.

– Так чего же мы стоим?

– Да вот сомневаюсь, дойдёшь ли ты, – кривлю губы в улыбке. На самом деле я её почти презираю за легкость, с которой она мне себя предложила. Не удивлюсь, если… Нелли? (так же её зовут?) использует работу в своей паршивой газетёнке лишь для таких вот знакомств. Но это не мешает мне её хотеть. Впрочем, у меня так давно не было секса, что, может, дело вовсе не в личности, а в самой возможности, наконец, выпустить пар.

Нелли осоловело моргает. Опускается взглядом к своим ногам в открытых босоножках на высокой шпильке. Поджимает пальчики с алым педикюром и, наклонившись, расстёгивает ремешки, решительно избавляясь от обуви.

– Так я точно не сломаю шею.

Эта бесшабашная, какая-то совершенно детская выходка сводит на нет мои колебания. Я ухмыляюсь. Беру пьяную барышню за руку и увожу за собой. В памяти всплывают картинки из прошлого: школьный выпускной, встреча рассвета и одноклассницы, которые тоже вот так разулись под конец вечера. Ух, сколько лет прошло с тех пор!

– Наверное, хорошо, когда есть своя лодка…

– Почему?

– Можно поднять парус и плыть, куда угодно.

Кошусь на идущую рядом девицу. Смешная! Шагает вперёд, широко раскинув по сторонам руки, будто хочет обнять весь мир, и говорит что-то уж совсем неожиданное. Что, скорей, можно услышать от семнадцатилетней одноклассницы на выпускном, но никак не от взрослой женщины, так откровенно предложившей себя.

– И куда бы ты поплыла?

– Оу… Не знаю. А куда можно?

– Куда угодно, – усмехаюсь я. – Здесь же выход к морю.

– Это, наверное, классно… А вы?

– Что я?

– Куда плавали? Или ходили… Кажется, так говорят? Моряки ходят?

– Да никуда особенно. Времени нет. Хорошо, если удаётся по месту пару раз куда-нибудь выбраться. Нам сюда, – осторожно забираюсь на борт, подаю руку Нелли. Та без всяких колебаний вкладывает свою ладонь в мою и… прыгает. Я не ожидал от неё подобной резвости, поэтому на ногах мы остаемся чудом. Нелли глупо хихикает. Поднимает взгляд и… снова призывно облизывает губы. Неожиданно для себя понимаю, что не прочь отведать их вкус. Наклоняюсь, накрываю её рот своим, обхватываю затылок. Нелли стонет. Я усмехаюсь. Вообще ничего такого не произошло, она явно переигрывает, желая то ли понравиться, то ли показать мне свою страсть. Не удивлюсь, если окажется, что все бабы проходят какие-то курсы, на которых их этому учат. Наташка тоже была очень шумной. А потом оказалось, что она притворялась. И что ей моя сексуальная активность была поперёк горла. В то время как я, дурак, верил, будто у нас с ней фейерверк.

Лодку пошатывает. Нелли теряет равновесие. Спотыкается в темноте о канат.

– Сейчас, погоди… Я включу освещение, пока мы тут не покалечились.

Спускаюсь в рубку, открываю дверь. Лодка у меня небольшая, но места на двоих более чем достаточно. В небольшом холодильнике нахожу бутылку вина. С сомнением верчу в руках. С Нелли явно достаточно. Но ничего другого я ей предложить не могу. А переходить к делу вот так, даже несмотря на то, что мы оба знаем, чем всё закончится в итоге, кажется мне невежливым.

Пока я вожусь внизу, Нелли перемещается на корму.

– Не холодно? – киваю на её ступни, опущенные в воду. Ноги у неё красивые, это я сразу заметил.

– Не-а! – Нелли опасно накреняется, зачерпывает ладонью воду и хулигански брызгает в меня.

– Не свались.

– Не свалюсь! – дует капризно губы. За время, что меня не было, её как будто развезло ещё сильнее. Неуверенно кошусь на бутылку. Ей точно хватит, но это не означает, что сам я не могу выпить. Наливаю вина в бокал. Сажусь рядом, закрываю глаза. Размеренно плещет о борт вода, откуда-то издалека доносятся взрывы смеха, огни светлячками расползаются вдоль береговой линии, и на несколько десятков метров никого. Хо-ро-шо…

– Дай! – тянется к моему бокалу Нелли.

– Вот ещё. Тебе хватит.

– А чего это ты за меня решаешь? – упрямится эта дурочка. Ну и ладно. Хочет ощутить все прелести похмелья? Кто я такой, чтобы ей препятствовать? Главное, чтобы это не помешало довести начатое до конца. Судя по её настрою нажраться, действовать надо быстро. Пока она ещё хоть что-то соображает.

Гостья делает глоток, глядя мне в глаза. Отставляет бокал. Я поднимаю руку, очерчиваю пальцами скулу, касаюсь полных губ. Она дрожит. Лето близится к концу, и ветерок, набегающий с моря, совсем неласковый. Опускаю взгляд к явным свидетельствам того, что она озябла. Похоже, лифчика на ней нет. Я смещаюсь, обнимаю её. Прохожусь ладонями по спине, согревая, нащупывая язычок молнии. Иначе платья с неё не снять… Нелли снова протяжно стонет, когда я дергаю язычок вниз. Спускаюсь по позвоночнику большим пальцем. Чувствую миллионы мурашек, выступивших на коже.

– Холодно?

– Нет. Жарко… – она трётся холодным-таки носом о мою шею. – Ты та-а-ак пахнешь. Я чуть не кончила, когда впервые унюхала твой… ну ты понял.

Ух ты. Люблю, когда женщина называет вещи своими именами. Это заводит. Равно как и её откровенность. Готовность не только признаться в собственной маленькой слабости, но и ей поддаться. Я опускаю руку, чтобы расстегнуть брюки и ослабить болезненное давление на возбуждённый член. Нелли ведёт плечами, спуская платье с плеч. Медленно-медленно ткань сползает вниз, цепляется на миг за возбуждённые навершия сосков и опускается под грудь. Воздух со свистом врывается в мои лёгкие. Сиськи у неё идеальные. Тяжёлые, изумительной грушевидной формы. Рот наполняется слюной. Я опускаю Нелли на палубу, а сам, нависнув сверху, беру сосок в рот.

– Да-а-а. Сильней… Вот так… Хороший мальчик.

Мальчик? Я? Я бы рассмеялся, если бы не этот чувственный морок, что туманит голову. Втягиваю вершинку. Принимаюсь с силой посасывать. Из горла вырываются странные звуки. Я урчу, как сытый кот, и толкаюсь, толкаюсь бёдрами. На нас всё ещё одежда, но это только сильней обостряет чувства. Пью её надсадные вдохи.

– Возьми его.

Нелли смеётся, протискивает ладонь между нашими телами и обхватывает мой раскалённый член ладонью.

– Ого…

– Ага.

Поговорили. Я нетерпеливо дергаюсь в её руке.

– Жёстче. Он не сломается, – цежу сквозь стиснутые зубы. Нелли ёрзает. Отталкивает меня от себя. И в ответ на мой недоумённый взгляд замечает:

– Я должна его увидеть.

Её глаза лихорадочно горят. Оу-у. Может, зря я решил, что это игра? Она вроде театральных не кончала, и вряд ли бы смогла изобразить такую страсть. Сажусь на задницу. Откидываю пиджак. Одежда в полном беспорядке, ну и чёрт с ней. Снимаю галстук. Нелли наблюдает за мной, сидя на коленях и едва заметно покачиваясь из стороны в сторону, как кобра перед лицом заклинателя змей. Её шикарное платье сбилось на талии и оголило бёдра, отчего становится виден треугольник внизу живота. Зачарованно на неё глядя, расстегиваю рубашку. Нелли резко наклоняется, касается моих плеч ладонями и толкает, заставляя откинуться на спину. А как только я подчиняюсь, касается языком моих рёбер чуть пониже груди. Я шиплю. Она размашисто ведёт языком ниже, оставляя на коже влажную дорожку…

– Какой вкусный… Я знала, что ты будешь таким.

Ч-чёрт! Ч-чёрт! Ч-чёрт! Я кончу, если она не заткнётся…

– Ты ещё не пробовала основного блюда, – сиплю. Нелли отстраняется. Её немного потряхивает от возбуждения, и это офигеть как заводит. Я вспомнить не могу, когда кого-нибудь так хотел. Ловлю её сосок ртом и, не жалея, прикусываю, пока она медлит.

– Плохой мальчик. Я не разрешала! – Нелли бьёт меня по рукам и медленно сползает вниз, просовывая большие пальцы под резинку боксеров. Я приподнимаю задницу, она не без труда стаскивает трусы вместе с брюками. Член выпрыгивает на свет божий, как чёрт из табакерки. Он до того налит, что в уздечке тянет. Я вот-вот взорвусь.

– Ты меня им убьёшь, – шепчет Нелли. Ч-чёрт. Банальщина, конечно, но ведь приём работает. Я задушенно фыркаю. Обхватываю её затылок ладонью и притягиваю к себе.

– Уверен, ты выживешь. Рискнём?

На моих глазах она из чувственной куртизанки превращается в недотрогу.

– У меня давно никого не было.

Ага. Как же… Не было. Так я и поверил. Подкидываю бёдра, прохожусь стояком по её пышущей жаром сердцевине. Нелли выгибает спину, откидывает голову и протяжно стонет. Ну вот… А то чуть ли не на попятный… Отодвигаю в сторону мокрые трусики, касаюсь воспалённого узелка. Нелли хнычет, насаживается на мою руку в абсолютном беспамятстве. Я убираю пальцы, безошибочно нахожу вход и начинаю медленно в неё протискиваться. В ушах шумит, плеск воды заглушает наш бессвязный шепот. Я не самый комфортный партнёр, понятно, но она, как и ожидалось, справляется. Приноровляется к размеру и, будто напрочь забыв о моём удовольствии, целиком и полностью сосредотачивается на собственном. Закрыв глаза, двигает бёдрами, несколько раз меняет положение, пока не находит нужный угол.

– Мамочки…

Гладит свою грудь, щиплет соски и двигается, двигается, двигается… Я уже ни черта не чувствую, передержав. Но сейчас дело чести дать ей закончить начатое. И это, наконец, случается. Нелли с криком кончает, падает мне на грудь и жалобно хнычет, когда я, спуская, не позволяю ей отстраниться.

Это абсолютно самый фееричный секс в моей жизни.

Как я выдержал это и не помер, сложно понять. Разгорячённую, покрытую потом кожу холодит. Надо закругляться.

– Х-холодно…

– Это точно. А еще твёрдо. Мои кости не скажут мне завтра спасибо. Пойдём.

Кое-как поднимаемся, Нелли первой шагает к лестнице.

– Шею там не сверни! – кричу ей, собирая разбросанные по палубе вещи. С охапкой барахла спускаюсь вниз. Захожу в туалет, чтобы привести себя в порядок. И только там понимаю, почему мне было так кайфово. Я не надел резинку! Ощущение довольства в одну секунду сменяется чувством паники. Вываливаюсь из гальюна, залетаю в комнату. Нелли спит, завернувшись в плед. Не зная, как поступить, сажусь рядом. Нервным жестом прохожусь по волосам. Три пятнадцать, до подъёма пара часов. Решаю, что они ничего не решат, и с чистой совестью укладываюсь рядом. Ну не оставлять же её здесь одну! Да и будить, чтобы спровадить домой после всего, что у нас было – не вариант. Нам ещё с последствиями предстоит разобраться.

Закрываю глаза. Кровать узкая, и чтобы устроиться поудобнее, приходится её приобнять. Носа касаются шоколадного цвета пряди. Я вдыхаю насыщенный аромат её парфюма. Мне тоже нравится, как она пахнет… Может быть, нам даже стоит повторить. Или нет. Такие переживания могут быть крайне опасными. Чего мне меньше всего хочется после развода, так это нового геморроя, связанного с бабой.

Глава 8

Нелли

Просыпаюсь от жуткой головной боли. Открываю глаза и тут же снова со стоном зажмуриваюсь. Что случилось? Где я? Со страхом принимаюсь перебирать события вчерашнего вечера. Память нехотя подчиняется, хотя любое усилие над собой мучительно. В голове красными пульсирующими вспышками события, образы, лица… Вечеринка на яхте, шампанское, друзья и дикие танцы. А потом… О, Нет… Нет, мать его! Только не это…

– «У меня к тебе предложение». – «Дай-ка я угадаю! Вы хотите продолжить этот вечер в местечке потише!»

Чего?! Че-го, мать его? Это я сказала?

Зарываюсь в подушку лицом. Подтягиваю колени к груди, и это приводит к тому, что я, сама того не желая, только лишь сильнее вжимаюсь задницей в пах лежащего за спиной мужика. Кровь в жилах стынет. Красный морок перед глазами сгущается. И в нём, в этом красном, наши перекошенные от похоти лица… Контуры блестящих от пота тел. Рывки. Стоны… Шлепки. Всхлипы. Озвученные вслух бесстыжие просьбы. Нет, скорее команды…

На коже выступают мурашки. Меня начинает трясти. Наверное, это похмельный озноб. Или страх. Или стыд. Или всё вместе. Какого чёрта на меня нашло? Ничего ведь не предвещало! Да, я сразу на него отреагировала, ещё при первой встрече, но это совершенно не означает, что всё должно было закончиться так! Я же не какая-то… шлюха. Господи! Как мне теперь прикажете ему в глаза смотреть? А никак! Само собой ко мне приходит идеальное решение. Не дыша, медленно отодвигаюсь. В голове взрывается новая вспышка боли, а к пересохшему горлу подкатывает тошнота. Даю себе пару минут, чтобы как-то с этим со всем справиться. Медленно оборачиваюсь. Только бы его не разбудить! Только бы не разбудить… Андрей сдвигает закинутую за голову руку на лоб, но не просыпается. Я залипаю на этой картине. Фигура у него не сказать что модельная, но… Она такая правильная, что ли? Сильные мышцы на руках, крепкая грудь. Живот… Нет, без всяких там кубиков, но вполне себе плоский. С хорошо выраженными косыми. А ниже… Трясу головой, в надежде избавиться от совсем уж демонических картинок. Он – чёрт! Сто процентов. Дьявол! Не может обычный человек иметь такой… – одёргиваю себя, – такое на меня влияние. Казак определённо меня опоил.

Медленно встаю на колени и ползком кое-как слезаю с кровати. Сгребаю платье, с трудом в него втискиваюсь. Тороплюсь так, что задеваю макушкой вход, ступеньки скрипят под босыми ногами. Я едва живая от страха. Не знаю, что буду делать, если он вдруг меня окликнет.

Холодно. Ужасно холодно. Изо рта идёт пар. На корме нахожу брошенную сумочку и туфли. Вот идиотка! А если бы на лодку кто-то пробрался? Тут же документы, телефон, карты! Впрочем, это не самая большая глупость из тех, что я совершила сегодня ночью. Кое-как спрыгиваю на деревяный настил и, прихрамывая, бегу прочь. А дальше – такси, излишне пристальные взгляды водителя… Мосты уже навели, слава богу. Не приходится делать крюк. Я и без этого приезжаю домой едва живая.

Первым делом – душ. Я ведь даже не помылась. От меня несёт. А на бёдрах стягивает кожу от подсохшей… О, мамочки! После душа приходится бежать в аптеку. Во-первых, я не хочу забеременеть. Во-вторых, подхватить какую-нибудь заразу. Впрочем, я не уверена, что «Мирамистин» с этим справится.

Наша коммуналка просыпается, когда я, наконец, забираюсь в постель. Предохранители перегорают. Я проваливаюсь в беспамятство, из которого меня вытаскивает звонок в дверь. Вообще-то мне даже в голову не приходило, что Казак может последовать за мной. Наверняка для него это очередной ничего не значащий перепихон. Но когда в дверь позвонили, я здорово испугалась. Потому что… ну, кто ещё, право, мог ко мне явиться посреди рабочего дня? Оказалось, газовики. С очередной проверкой. Интересно, сколько времени мне понадобится, чтобы обо всём забыть и не вздрагивать при малейшем шорохе?

В офис приезжаю после обеда.

– Хреново выглядишь, – комментируют коллеги, отведя взгляды от мониторов. – Это тебя на регате так помотало?

– На шампанском опять сэкономили, – на слове «шампанское» передергиваю плечами. Алёнка хохочет. Весело ей. Ну, ничего! Я отомщу, когда похмелье будет у неё. Вяло отсалютовав напоследок, иду к себе. Дрожащими, как у наркоманки, руками вскрываю пакетик растворимого супа. Химия – это то, что сейчас меня спасёт. Я надеюсь. Высыпаю содержимое пакетика в чашку… Щёлкает чайник. Заливаю порошок кипятком. В нос ударяет обалденный аромат курочки и специй. С губ слетает полный блаженства стон – сейчас мне мало надо для счастья. Поворачиваюсь, чтобы достать ложку и…

– Какого чёрта? Вас стучать не учили?

Казак стоит на пороге, привалившись плечом к косяку и сложив на груди руки. Выглядит он не в пример мне свежо. Ну, ещё бы. Это ж не он нажрался!

– Разве я мог увидеть что-то новое для себя? – замечает он, проходясь по мне злющим взглядом. Была бы я черепахой, тут же втянула бы голову в панцирь. Но я человек. И со стыда могу разве что провалиться под землю.

– Вы точно хотите об этом поговорить?

– О, мы, оказывается, снова на вы!

Кажется, у меня краснеют даже подошвы. Я пригубляю суп, не находясь с ответом. Кипяток обжигает язык. Так мне и надо!

– На ты мы, вроде, не переходили, – замечаю совсем уж жалко.

– А, вон оно что! У тебя память отшибло. Тогда тем более надо к врачу. Пойдём!

– К какому ещё врачу?! В смысле? У меня рабочий день, знаете ли… Я…

– Ты сейчас пойдёшь со мной. У меня мало времени. И твоего я много не отниму.

– Я не понимаю! Чего ты хочешь?

– Чтобы ты сдала анализы, – поясняет Казак, придавливая меня к полу тяжёлым взглядом.

– Анализы? – я просто не могу в это поверить! Смотрю на него, открыв рот, и не могу выдавить из себя ни слова больше.

– Да. Анализы. Послушай, – Казак косится куда-то за спину, после заходит в кабинет и закрывает за собой дверь. Спасибо и на этом! – Может, ты и привыкла трахаться вот так, без защиты, но мне это несвойственно. Я хотел бы убедиться…

– Что я не наградила тебя хламидиями? – в конечном счёте ярость берёт верх над моими чувствами, и я вновь обретаю способность мыслить.

– Вроде того. А ещё нужно принять меры экстренной контрацепции.

Каждое слово, слетающее с губ Казака, оседает на моей коже грязью. И хоть умом я понимаю, что ничего такого в его словах нет, они всё равно глубоко меня задевают. Я с такой силой стискиваю зубы, чтобы не вцепиться этому козлу в глотку, что стихнувшая, кажется, вот только боль возвращается.

– Я уже приняла «Постинор», – цежу сквозь зубы.

– Может быть. Но я этого не видел.

Ярость из головы перекидывается на всё тело, проходит разрядами тока. Я срываюсь с места, хватаю сумочку, вытрясаю её содержимое на стол. Руки ходят ходуном… Ну и чёрт с ним. Среди помад, салфеток, флакона духов и прочей мелочёвки нахожу коробочку с лекарством, выдавливаю вторую таблетку, которую, по-хорошему, стоит принять лишь часа через два, и под его тёмным взглядом закидываю в рот.

– Доволен?! – рявкаю, сглотнув. – А, нет, постой… Давай уж, чтобы никаких подозрений, – подлетаю к своему недавнему любовнику и, широко открыв рот, вываливаю язык. – А-а-а-а-а. Ну?! Убедился? Я проглотила.

Из глаз Андрея Владимировича на меня смотрит бездна. Даже знать не хочу, какие картинки родились в его воспалённом мозгу! Выглядит он просто бешеным.

– Убедился, да. Дело за анализами. И не надо так на меня смотреть. Мы оба потеряли голову.

Это его «потеряли голову» неожиданно льстит. Нет, я точно какая-то больная! Прижимаю пальцы к вискам.

– Ну, раз оба, то и анализы будем сдавать оба. Пойдём!

Сгребаю со стола в сумку всё, что из неё высыпала. Закидываю на плечо.

– О! Вижу, вы уже успели переговорить… – заглядывает в кабинет Вишневская. Перевожу недоумённый взгляд с начальницы на своего нежданного гостя. Что она имеет в виду, интересно?

– Нет, ещё не успели. Я как раз пригласил Нелли на обед, чтобы обсудить детали. Вы не против?

– Конечно, нет. Это весьма разумно.

Я заставляю себя улыбнуться, зачем-то подыгрывая Андрею.

– О чём Лина говорила? – интересуюсь я, когда за нами закрываются двери лифта.

– О твоём новом задании.

– И в чём же оно заключается?

Нет, всё же какой дурацкий день! Всё одно к одному. Теперь ещё и это… Он, значит, в курсе, а я – нет.

– Насколько я знаю, вы делаете серию заметок о бизнесе, который занимается благотворительными проектами.

– Скорее, о бизнесменах. И каким боком здесь вы?

– Я – ваш новый герой. Вишневская, что, вообще ничего тебе не сказала?

Двери лифта открываются. Казак пропускает меня вперёд. Ну просто джентльмен, чтоб ему пусто было!

– Нет. Я сегодня приехала в офис позже обычного. А на последней планёрке ничего такого мы не обсуждали.

Казак бросает на меня очередной понимающий взгляд, и схлынувший было румянец вновь начинает движение вверх по моим щекам. Ну что за дерьмо!

– Ты задолжала мне извинения за ту статейку.

– А… Вот оно что, – качаю головой. Мы ему подпортили репутацию, мы её и восстановим, вот как, выходит? Одна проблемка – я не хочу выгораживать мудака. Я, напротив, многое бы отдала за возможность предать огласке как можно больше таких вот случаев. Чтобы распоясавшиеся козлы вроде моего папочки или Казака не думали, что смогут избежать ответственности. Хотя бы в форме общественного порицания, если иной управы на них не найти.

– Кажется, тебе не по душе такой поворот событий, – нагло ухмыляется Андрей Владимирович.

– Не умею, знаешь ли, лизать зад…

– Ну, лизать в принципе у тебя выходит неплохо. Думаю, с задом техника исполнения та же.

Я останавливаюсь посреди холла, не в силах поверить тому, что слышу. Может, этот контраст меня и заводит? То, что цивилизованный с виду мужик внутри абсолютный дикарь? Что под его дорогим костюмом прячется… Нет-нет, об это вообще вспоминать не стоит! Сжимаю кулаки и делаю несколько глубоких вдохов.

Какой у меня выход? Выхода нет, если я, конечно, хочу сохранить работу. Значит, что? Значит, нужно просто сделать это, переступив через себя.

– И в каких же благотворительных проектах вы принимаете участие? – я решаю, что будет лучше вновь выставить границы и перейти на вы. Что довольно сложно, учитывая, куда мы с ним направляемся… На анализы! Вот же смех. Кому расскажи… Садимся в машину. Отодвигаюсь от Андрея подальше.

– Я организовал фонд помощи детям с ДЦП.

Это очень неожиданно. Я, если честно, думала, что он, как и многие другие богатеи, отделывается пожертвованиями. Личное же участие… ну, не знаю, как будто не про него.

– А почему именно детям с ДЦП? Вы сталкивались с этой проблемой?

Ладно… Возможно, в моём вопросе чуть больше недоверия, чем следовало бы.

– Сталкивался, да. Этот диагноз был поставлен моей дочери.

– Извините. Мне очень жаль.

– Не стоит.

Да уж… Зря я это. Казак не из тех, кому нужна жалость или даже сочувствие.

– Разве дети с ДЦП не нуждаются в дополнительном внимании?

– Есть такое.

– Тогда как вы могли лишить свою дочь матери?

Я думала, знаю, каким бешеным он может быть. О, нет! Андрей хватает меня за руку, приближается к лицу и, застыв нос к носу, рявкает:

– Не суди о том, о чем понятия не имеешь!

У меня пересыхает во рту. Сейчас, когда я на себе чувствую, насколько он во всех смыслах сильнее, мой вопрос кажется таким глупым! Отворачиваюсь и веду рукой, в безуспешной попытке освободиться:

– Я озвучиваю только то, что мне сказа ваша жена!

– Моя жена слишком занята собой, чтобы заниматься ребёнком.

– То есть вы не отбирали у неё дочь?

– Мишель живёт со мной. Но только потому, что и для её психики, и для её здоровья так будет лучше.

Про себя я усмехаюсь. То, что он так для себя решил, вовсе не означает, что это правда. Я не верю ему ни на грамм. С другой стороны, я не собираюсь ни с кем делиться своими мыслями. Думаю, Казак и так в курсе, насколько я невысокого о нём мнения.

– Приехали, – бросает он, указывая на огромную вывеску с названием лаборатории.

– После вас, – ласковой кошечкой улыбаюсь я. Казак сощуривается, но всё же выходит из машины. Это первое в моей жизни свидание, заканчивающееся сдачей анализов. И уж конечно, последнее. Я лучше умру, чем допущу подобное унижение ещё раз.