Текст книги "Цена моей одержимости"

Глава 17

Тимур

– Что за повод являться ко мне без приглашения?!

Громко хлопаю дверью. Мама вздрагивает, схватившись за сердце, и сердито на меня смотрит. Словно хочет отчитать как непослушного мальчишку, но я уже давно вырос из коротких штанишек.

– Тимур, дорогой, – слащавым голосом, от которого блевать охота.

Да, у меня очень непростые отношения с матерью. Долгих пять лет.

– Ты на вопрос не ответила.

Открываю мини-бар. Достаю бутылку бренди, стакан. Налив половину янтарной жидкости, практически все выпиваю. Алкоголь жжет внутренности, вызывая тепло и чувство полного расслабления.

– Мне Катюша позвонила. Сказала, что ты в дом притащил какую-то девку.

Ах, Катюша ей позвонила. Мог бы даже не спрашивать. Понятно, откуда ветер дует. Успела уже нажаловаться матери, а та прибежала упрекать меня.

– Что-то ты много внимания уделяешь Екатерине, мама.

В голове крутится мысль, что стоит ее выставить из дома, хлопнув дверью прямо перед носом. Но что-то меня останавливает.

– А как по-твоему я должна себя вести с твоей невестой?

Мама меня поражает своим чувством юмора. Просто оборжаться. Ей бы в Камеди Клаб выступать. Шутка получилась отменная.

– Катя мне не невеста, – просмеиваюсь, завалившись в кресло у окна. – И даже не девушка, – видеть вытянутое лицо матери бесценно. – Она. Моя. Любовница. Содержанка. Называй как хочешь.

– Тимур, это так грубо, – обиженно, с грустью.

Плевать! Я не стану убеждать ее в обратном. Пора прекращать верить в долбанные сказки. Попавших в беду принцесс и рыцарей не существует. В реальности прекрасные леди оказываются злодейками, даже имея за спиной ангельские крылья.

– Зато это чистая правда, – равнодушно пожимаю плечами, мечтая закончить этот бессмысленный разговор. – Тебе что-то еще нужно? – небрежно. – Если нет, можешь ехать домой.

Стараюсь игнорировать мать, ощущая внутри какую-то пустоту. Которую вряд ли кто-то заполнит. Раз уж родному человеку сделать это не удалось пять лет назад, а только отдалило нас друг от друга.

– Что тут Алиса Задорожная делает? Вы снова вместе?

Подходит ближе. Руки кладет на стол. Нависает над ним, со злостью глядя мне в глаза.

– Моя личная жизнь тебя совершенно не касается.

Поднимаюсь с кресла. Поправляю одежду и отворачиваюсь к окну. Надеюсь, это убедит ее, что я не намерен с ней говорить. Ни про Катю, ни про Алису.

– Послушай, сынок, – чувствую ее присутствие за спиной. – Катя просто хочет, чтобы…

– Прекрати, блядь, вести дружбу с моей любовницей! – из себя выхожу. Злюсь как черт. – И не рассчитывай на то, чего нет! Катя не станет твоей невесткой. Я не надену ей кольцо на палец! – поворачиваюсь к ошарашенной матери.

Вот не екает ничего внутри. Смотрю на нее и словно постороннюю женщину вижу. Никаких эмоций, кроме раздражения, не испытываю.

– А Алисе значит наденешь, да?! – орет, не сдерживаясь. – Неужели, ты забыл, как она с тобой поступила? Как сбежала, разбив тебе сердце? Как мы с Диной вытаскивали тебя из депрессии? Увидел эту дрянь, и мозги поплыли. Снова превратился в бесхребетного глупца! – разочарованно разглядывает. – Как жаль, что мой сын не видит, кто на самом деле его любит, а кто просто использует.

Подхватывает со стула вещи и выходит из кабинета, громко хлопнув дверью. Об которую тут же разбиваю стакан. Бренди. И еще какую-то хрень, попавшую под горячую руку.

Раздражение накатывает волнами, превращаясь в неконтролируемую ярость. Хочется крушить все вокруг, лишь бы избавиться от блядских воспоминаний пятилетней давности.

Но как это, сука, сделать, раз мать вскрыла старые раны, а их виновница сейчас наверху? В порванном топике, коротких шортиках. С растрепанными после сна волосами.

Вся такая чистая и нежная. Как фарфоровая куколка, которую мужик должен защищать и оберегать.

А мне же хочется боль ей причинить, унизить. Показать, что чувства к ней давно умерли. Что я выдрал их раскаленным железом.

Ты же, дурак, еще на благотворительный ужин ее позвал, – шепчет мне внутренний голос, надавливая на больное. 

Нет, не дурак. Идиот. Причем непроходимый.

Закрыться бы с ней в спальне и устроить траходром. Насытиться ее эмоциями, напитать ими своих оголодавших демонов. Но вместо этого приказал готовиться к вечеру.

Чтобы блистала среди всех прочих баб.

Чтобы каждый мужик слюни на нее пускал. Завидовал мне. Хотел отобрать, но не мог.

Она моя. Этот месяц лишь я к ней прикасаюсь. Моя.

Будет делать все , что я скажу. И эта вечеринка – первая в моем долгом списке. Надеюсь, Алиса не станет ерепениться, иначе… я за себя не ручаюсь.

***

– Машина должна быть готова к семи вечера, – созваниваюсь с водителем. – После можешь быть свободен! Мы сами доберемся.

– Слушаюсь.

После предупреждаю Катю, что сегодня мы с ней не сможем увидеться. Включает обиженку, пытаясь умаслить меня похотливыми словечками, но пара грубостей тут же ее затыкает.

Не хрен с матерью моей снюхиваться и мечтать о замужестве. Тем более после вчерашнего прерванного вечера совсем не хочется трахать ее.

Другая все мысли занимает. С ней хочется кататься по постели и трахаться у стены. А не лыбиться и лебезить перед турецким бизнесменом и его гостями.

Ненавижу все эти благотворительные вечера, на которых обычно лицемерные люди пафосно говорят, как они рады помочь бедным и нуждающимся.

А на деле просто хотят +100500 к карме. Лишь бы весь белый свет видел, какие они хорошие, раз вкладывают огромные бабки в благородное дело. И вот с такими сегодня весь вечер буду общаться.

Надеюсь, Алиса его скрасит. Да и после с удовольствием откроет двери своей спальни, иначе придется ее выломать и забрать то, что принадлежит мне по праву.

– Машина подана.

Молча киваю Олегу, поглядывая то на часы, то на лестницу. Эта сучка безбожно опаздывает. Нарочно что ли меня из себя выводит? Хочет найти проблемы на свои вторые девяностые?

– Чертова стерва.

Бормочу себе под нос и уже собираюсь вытащить ее из комнаты, откуда она весь день не выходила, как торможу в конце лестницы. Ноги прирастают к месту, глазами впиваюсь в Задорожную, облаченную в длинное серебристое платье.

Руки полностью закрыты. Декольте крест-накрест, не подразумевающее нижнее белье. Огромный вырез, идущий от бедра и не оставляющий места для фантазий. Идеальная.

Мысль лишь одна. Трахнуть. Чуть сдвинуть ткань блядского платья хочется и натянуть ее на свой твердый член, желающий погрузиться как можно дальше в ее сладкую, горячую пещерку.

Может ну его этот вечер, Тимур? Утащи сучку в спальню и оттрахай по полной программе!

Нет, нельзя. Мне важно там присутствовать. А трахнуть я ее всегда успею. Столько дней впереди. Мысленно потираю руки, скалясь как Гринч. Алиса сама будет умолять ее трахать. Всеми возможными способами.

– Шевели булками, Задорожная, – пропускаю ее вперед. – Опоздаем, трахну так, что ходить неделю не сможешь.

– Тимур, мне нужно…

Косится на Олега, открывшего ей дверцу. Чуть в спину подталкиваю, чтобы не задерживалась.

Едва мы садимся в машину, нажимаю перегородку, скрывающую нас от водителя. Поворачиваюсь к шокированной Алисе, держащейся за ткань платья как за спасательный круг.

Ну нет, дорогая, тебе ничто и никто не поможет. Путь до дома Селима не близкий, а мне так хочется с ней поиграться.

Глава 18

Алиса

Я избегала его весь день. Из комнаты не выходила, на глаза не попадалась. Старалась чем-то себя занять. Книги, Инстаграм, статьи про знаменитых дизайнеров. Мне даже обед в комнату приносили. Лишь бы не встречаться с Тимуром или его злобной матерью.

В какой-то момент даже хотела отказаться от вечера, характер показать, но тут же отмела эту мысль. Ведь ничего страшного со мной не могло случится среди массового скопления народа. Тимур же не станет лезть ко мне в публичном месте и склонять к сексу.

Да только вот про машину я совсем не подумала. Как-то вылетела она из головы. Поэтому и смотрю шокировано на ухмыляющегося, чертовски довольного Тимура. Пригвоздившего меня к месту опасным взглядом с азартным, похотливым блеском.

– Знаешь, милая Алиса, – проводит пальцем по нервно бьющейся венке на моей шеи. – мне ведь даже присутствие Олега за ширмой не помешает задрать подол твоего блядского платья, – вцепляюсь в ткань как за спасательный круг. – и оттрахать тебя по полной программе.

И как бы в подтверждение своих слова кладет руку мне на бедро. Дергаюсь словно от электрического разряда, с едва ощутимой болью врезаясь затылком об дверцу.

Я чувствую себя как в клетке с диким зверем, который готов распробовать лакомый кусочек медленно и изощренно.

– Ты же сам выбрал это платье, – голос дрожит, ладошки потеют, а трусики в миг намокают от присутствия рядом Тимура.

– И оно вызывает у меня желание разодрать его в клочья.

Ахаю, когда его рука оказывается у меня между ног.

От него так сильно веет животной, бешеной страстью, что тело само меня предает. Нахожусь как будто в сплошной прострации, под гипнозом. Даже мыслей связных нет. Только ощущения.

Горячие, неконтролируемые эмоции, выбивающие почву из-под ног и отталкивающие внутренний голос на второй план.

– Тимур, что ты…

Резко замолкаю, стоит Воронцову погладить костяшкой пальца мое мокрое белье. Боже! Губу нижнюю прикусываю, стараясь сдержать громкий стон. Грудь тяжело вздымается и опускается. Глаза зажмуриваю, лишь бы не видеть победной улыбе на лице своего бывшего парня.

– Сучка потекла, – сжимает со всей силы грудь в ладони. Вскрикиваю, распахнув глаза. – Влажная, горячая девочка, – надавливает на клитор, сексуально облизывая губы.

Ерзаю на месте, пытаясь то ли оттолкнуть Тимура, то ли даю ему молчаливое разрешение продолжить дальше. Двинуться вперед. Ощутить его пальцы, чтобы…

– Тимур Андреевич, – слышится голос Олега из какого-то динамика. – Мы приехали.

Испуганно вскрикиваю, думая, что водитель мог нас услышать. Боже! Как же стыдно! Как я теперь ему в глаза посмотрю? Он же… не глухой, в конце то концов. Или Тимур во всеми себя так ведет, поэтому охраннику пофиг на звуки, раздающиеся с заднего сиденья?

– Как жаль, что нас прервали, Задорожная, – заправляет мне за ухо выбившийся локон. – Иначе ты бы знатно на мне поскакала. Наездница из тебя отменная. До сих пор помню, как любила сиськи сжимать в приступе оргазма.

Хочу ему возразить. Съязвить. Поставить на место. Но язык словно к небу прирастает, а губы немеют.

Так ты дикого зверя против шерсти погладишь, дура. Не смей.

– Пошли, – поправляет пиджак, вновь грозным взглядом одаривая. – Тут полная звукоизоляция, – видит мой смущенный взгляд в сторону Олега, когда мы выходим из машины. – Охраннику ни к чему слышать крики моих девок.

Мерзавец! Чтоб тебя… Девки у него там кричат. Козел!

– Харе строить из себя обиженку, – за скулы хватает, приближаясь мое лицо к своему. – Веди себя как хорошая девочка. Ни с кем не завязывай разговора. От меня ни на шаг не отходи, – глаза отвожу, от чего он рычит и еще сильнее сдавливает мою челюсть. – Ты мое сопровождение, так что, – оглядывает с головы до ног. – будь паинькой. Мне важно получить контракт с этим турком.

Впервые Тимур говорит о чем-то кроме денег на лечение отца и спасение фирмы. Ночной воздух так подействовал на его откровенность? Или он просто хочет показаться всем вокруг милым и пушистым зайкой?

– Кивни, если поняла? – выполняю, дыша с трудом. Не нравится мне его прищуренный взгляд, таящий в себе ничего хорошего. – Тогда прошу на вечеринку.

По освещенной, кажется, сотнями огней дорожке проходим на задний двор огромного особняка. На зеленой лужайке собрались похоже все сливки общества. Судья, прокурор, даже начальник пожарной службы. Несколько известных актеров.

Влиятельные люди и их пассии съехались, чтобы поучаствовать в благотворительности. Выпить дорогого алкоголя и вкусить неимоверное количество деликатесов на столах или подносах официантов.

Тимур тут же вливается в атмосферу вечера. Он в своей стихии. Среди властных и сильных мужчин, многие из которых по-дружески с ним общаются. Приглашают на барбекю или званый вечер. Ведут с ним светские беседы. Даже у меня что-то спрашивают.

Как ни странно, но Воронцов представил меня своей давней подругой, которая внезапно вернулась в Россию.

Что-то машинально отвечаю, мало вникая в разговоры. Скучные, в основном на тему работы каждого здесь собравшегося.

Мне так не интересно с ними беседовать, что нарушаю запрет Тимура – не отходить от него ни на шаг. Пока он объясняет прокурору какие-то детали строительства небоскреба, я отделяюсь от их компании и пробираюсь к бару.

Беру со столика стаканчик шампанского и делаю большой глоток. Газики приятно щекочут горло, а внутри тепло распространяется. Тело расслабляется. Уже нет напряжения и какого-то боязливого состояния.

Еще один глоток. Ммммм, как вкусно. Приятно и в голову не ударяет.

– Вам тоже скучно? – чуть грубоватый голос с легким акцентом.

Поворачиваюсь к рядом стоящему мужчине. Высокий, довольно симпатичный брюнет в черном костюме. Скулы покрывает стильная борода.

Темно-карие глаза пробегают по моему платью, надолго задерживаясь в районе открытого бедра. Интуитивно прикрываю кусочек кожи рукой, но это его лишь забавляет.

– Не стоит скрывать такую красоту, милая.

От него веет мужской силой. Дьявольской опасностью и нереальными проблемами. Эта широкая улыбка доброжелательного мужчины может маскироваться под оскал Джокера.

И от этого холодок по коже бежит. Мурашками покрываюсь, мечтая покинуть его общество, но он хватает меня за руку и чуть к себе прижимает.

Грудью ощущаю его мышцы, натянувшие ткань белоснежной рубашки. Того и гляди она порвется прямо на нем. В нос ударяет древесный запах, смешанный с запахом сигарет и виски.

Он вроде бы не выглядит пьяным. Так какого же фига руки свои распускает?

– Отпустите меня, мистер… – дергаюсь, но делаю себе только хуже.

Мужчина наглеет. Проводит носом по моей щеке и цепляет пальцем выбившийся локон. И это при всем честном народе. При Тимуре. Который не спешит вырывать меня из рук этого мерзавца.

Неужели, это то, о чем он говорил?

«Другие мужчины».

Передергивает от такой мысли. Не мог Воронцов говорить об этом всерьез. Сам же недавно предупреждал, чтобы с ним ходила. Как комнатная собачка, а сейчас дает другому мужику меня внаглую лапать.

– Ты мне сразу понравилась, крошка, – шепчет на ухо, от чего скреплю зубами и зажмуриваюсь. – Не похожа на всех баб на чертовой вечеринке. Думаю, Воронцов не прогадал, что привел тебя сюда.

Шокировано смотрю на него, упускаю из виду его руку на моем бедре. Все-таки Тимур меня решил передарить другому? Отдать как вещь?

Горючие слезы щиплют глаза, а внутри как будто черная дыра образуется. Медленно засасывая все чувства и эмоции. Полнейшая пустота.

– Я могу заплатить за ночь с тобой в два раза больше.

Для него я просто шлюха. Девка для траха, которую он готов приобрести по очень выгодной цене.

– Убери от нее свои ебучие руки! – орет Воронцов и дергает меня на себя.

Врезаюсь в его каменные мышцы, чуть лодыжку не подвернув. Пустым взглядом смотрю в его озлобленное лицо. Как дьявольская маска. Жуткий оскал хищника, готового убивать ухмыляющегося мужика, отсалютировавшего нам стаканом с виски.

В воздухе так сильно ощущается мужской тестостерон, что драка точно неминуема.

Глава 19

Тимур

Обычно на подобных вечеринках я стараюсь как можно больше общаться и находить новые, выгодные знакомства. Хотя на самом деле терпеть не могу эти сборища лицемеров. Это как террариум. Тебя либо сожрут, либо ты научишься жить в подобных условиях.

Здесь нет благородных людей. Всё, что делает каждый из них – определённый расчёт и выгода. Третьего не дано.

Но в этот вечер мне хочется поскорее свалить отсюда. У меня есть более приятные планы на вечер, чем тусить тут.

Конечно, эти светские беседы немного сбавляют мои аппетиты по поводу рядом стоящей Алисы. Раздразнившись в машине, я так сильно заведен, что способен был трахнуть ее прямо в густо-зелёном парке Селима. Необходимо было утянуть ее за собой, прижать к стене беседки, задрать подол и…

Машинально пытаюсь схватить ее за руку, но вместо этого ощущаю лишь воздух. Гребанную пустоту. Какого хрена происходит?

Дергаюсь вправо, не видя Задорожную рядом. Влево – тоже никого. Только сраные собеседники, не понимающие моего поведения. Поднимаю глаза, впиваясь ими в спину Алисы… прижатой к груди брюнета, с которым я хочу создать совместный бизнес.

Даже не извинившись перед собеседниками, спешу к мини-бару. Руки сжаты в кулаки. Перед глазами пелена. Ярость несется по венам, как чертова гоночная машина по трассе. В ушах гул, а в голове лишь одна мысль. Превратить его турецкую морду в кровавое месиво.

– Убери от нее свои ебучие руки! – громко, явно привлекая к нам ненужное внимание.

Оттаскиваю Алису от Селима, с трудом дыша от неконтролируемой ярости. Не могу видеть эту дрянь рядом с другим мужиком. Бешусь. Каждая венка колотится от неимоверной злости и ненависти к Алисе. Турку. Да ко всем здесь собравшимся.

Моя самая плохая сторона рвется наружу, готовясь всех тут уничтожить, а Задорожную оставить на сладкое.

– Твоя девка, – Селим пробегает сальным взглядом по моей кукле, – такой лакомый кусочек, – облизывается, отчего хочется язык ему на хуй отрезать. – Может, поделишься красоткой? Я заплачу за пару часиков с ней в постели целое состояние.

Чувствую, как Алиса дергается в моих руках. Ей явно неприятны эти слова, а меня они просто бесят. До такой степени, что готов просрать к ебеням наше будущее сотрудничество по строительству в Турции.

– Она не продается, господин Аталай, – еле себя сдерживаю. – Не смей даже смотреть на нее своими ебучими глазенками.

– Вай-вай, – усмехается, рассматривая стакан в руке, словно на нем есть что-то интересное. – Неужели, ты, Воронцов, девушкой обзавелся? Не ожидал от тебя такого. Обычно со шлюхами на мои вечеринки приходишь, а тут… – кивает в сторону Алисы, – настоящую леди, что ли притащил?

– Не твое собачье дело, Селим.

Надо валить из этой богадельни, пока меня не снесло и я не превратил его харю в кровавый форшмак.

Мне не нужны лишние проблемы. Я уже вышел из того возраста, когда махал кулаками без разбора. Только сейчас весь мой самоконтроль готов свалить в тартары.

Тяну Алису за собой как на буксире, стараясь не слышать ее возмущенный вопль. Сама виновата, нечего было перед турком жопой крутить. Стояла бы рядом со мной, никто бы ее не лапал. Не шептал чего-то на ухо…

Блядь!

Сучья ревность живьем сжирает. Обжигает серной кислотой. Уничтожает за одну секунду. Мозги нахрен отключает. Перестаю себя контролировать. Хватаю Алису как можно крепче за запястье, чем вызываю болезненный стон, режущий по ушам.

– Ай, Тимур! Охренел совсем?! Отпусти!

Бьет маленьким кулачком в плечо. Кричит в порыве ненависти. А я как будто в прострации какой-то. Мышцы каменеют, того и гляди одежда разойдется.

Напряжен. Взвинчен. Раздражен. Под властью ярости, которую теперь никому не обуздать.

– Я же, блядь, сказал около меня стоять, – дергаю Алису на себя за декольте, слыша громкий треск, – а не крутить жопой перед турецким ублюдком.

– Я тебе не дрессированная собачка, прыгающая перед тобой на задних лапах, Воронцов.

Твою же мать! У кого-то, смотрю, голосок прорезался. С чего это вдруг?

Присматриваюсь. Глаза блестят, щеки раскраснелись. Сучка явно выпила для храбрости, уж больно много языком трепать стала.

Что же. Я смогу закатать его обратно. Нужно лишь домой добраться. Не понимает по-хорошему, покажем по-другому. В следующий раз подумает дважды, прежде чем дразнить во мне дикого зверя. Пусть не думает, что я все это молча сожру и спущу ей с рук.

– Нет, ты не собачка, – сжимаю ее волосы в кулак и тяну вниз. В глаза смотрит, боится, дрожит. – Ты игрушка. Моя кукла, готовая мне услужить в любой момент. Когда я захочу. Где я захочу. И как я захочу. Если ты все еще надеешься вить из меня веревки, то очень ошибаешься. Либо ты подчиняешься и проживание в моем доме будет более сносным, либо ты дальше брыкаешься как овечка, а я… я тебя ломаю.

Хочет возразить, но я не даю ей этого сделать. Обрушиваюсь на ее манящий рот бешеным, диким поцелуем. Сминаю губы, заставив их раздвинуться под натиском моих. Впустить язык, сплестись с ее. Заклеймить Алису этим поцелуем. Показать всему гребанному миру, кому она принадлежит. Кто может ее лапать и трахать.

Член дергается, наливаясь кровью. Увеличивается за долю секунду, мечтая снова познакомиться с ее аппетитной девочкой, наверняка истекающей очень вкусным соком.

Руками шарю по стройному телу Алисы. Сжимаю два полушария попки, вынуждая закинуть одну ногу мне на бедро. Почувствовать, как дружок рад видеть блондинку, как хочет ее пронзать всю ночь напролет.

Совершенно не соображая, что творю, толкаю Задорожную к стене, в тень. Где никто нас не увидит. Где наконец-то смогу насадить ее на член, вырывая из горла сладострастный стон и получая на спине отметины от ее ногтей.

Раньше она так любила ставить на мне царапины, выступая той еще собственницей. Надеюсь, этот запал в ней не угас.

Мне абсолютно похуй, что нас может кто-то услышать или увидеть. Хочу. Дико. Безумно.