Текст книги "Шаги по стеклу, или Я знаю о мужчинах всё!"

Глава 6

– Матвей, а, по-моему, ты уже сам «ку-ку». Ку-кукнулся, одним словом. Девица собрала пакет с вещдоками, да и забыла его, когда уходила.

– Но почему?

– Это мы у неё самой спросим, когда найдём. Не забывай, что она шлёпнула старика, а это значит, что выбежала отсюда крайне перепуганная. В таком состоянии что хочешь забудешь, даже собственную голову. Девка-то молодая, не опытная, не каждый день убивает старичков.

– Ещё скажи, что она не виновата в его смерти.

– Ну этого не скажу. Убила-то она, и от этого никуда не денешься. Найдем мерзавку и накажем.

Я дрожала так, что у меня зуб на зуб не попадал от страха. Мне захотелось перекреститься, но я понимала, что не должна этого делать. Оставалось лишь мысленно, про себя читать молитву. Я повторяла её много раз в надежде, что Всевышний мне поможет. Беззвучно шептала дрожащими губами слова о помощи…

Кровь шумела в висках, словно в голове работал отбойный молоток, и от этого звука темнело в глазах.

– И всё-таки я настаиваю, что надо пошукать её здесь, – не сдавался тот, которого я видела в институте. – Странно всё-таки, что она пакет забыла. Решила уничтожить улики, собрала их аккуратно и вдруг потеряла? Кстати, как она вышла, если дверь была закрыта на ключ? Мы же её сами ключом открывали.

– Матвей, ты сегодня точно на голову слабый. Какие-то глупые вопросы задаёшь, честное слово. Может, у неё ключ был.

– Меня этот пакет настораживает…

– Да что ты привязался с этим пакетом! Красавица шлёпнула Степаныча, вытащила у него из кармана ключ, выскочила на лестничную площадку, заперла дверь и свалила. Всё понятно как дважды два, и не нужно никакой арифметики. Матвей, надо сваливать и к Чёрному срочно ехать. Нужно узнать, что с жмуриками дальше делать, да и девку пора искать.

– Только сначала всё тут проверю. – Несговорчивый Матвей открыл дверь ванной комнаты и зажёг свет. – Смотри, кровь.

– Чья?

– Девкина, чья ж ещё. Видимо, Степаныч её хорошо своей плёткой отхлестал.

– Получается, она битая отсюда убегала?

– Получается так.

– А ты ещё спрашиваешь, почему она пакет бросила? Да она собственной тени боялась. Ей было главное унести отсюда ноги. В таком состоянии что хочешь забудешь. Нужно забрать отсюда этот злосчастный пакет.

– Зачем?

– На помойку выкинем. Вдруг Чёрный решит ментов вызвать? Зачем лишние улики нужны? Мы же решили пока девку ментам не сдавать, она нам самим пригодится. За смерть нашего человека ответит.

– Да мы вообще ничего не решаем. Как Чёрный скажет, так и будет, но улики и в самом деле лучше забрать. Хотя эта идиотка тут по-любому наследила. Ну что, уходим?

Матвей заглянул в туалет, вновь прошёл на кухню мимо меня, обвёл взглядом все углы и остановился у кухонной двери. Я закрыла глаза и приготовилась к худшему, но самого худшего не произошло. Матвей направился к выходу.

– Уходим. Здесь и в самом деле никого нет. Я точно, после того, что здесь увидел, умом подвинулся.

После того как хлопнула входная дверь, я ещё некоторое время стояла без движения, боясь пошевелиться. Мне не верилось, что эти двое ушли. Ноги у меня дрожали, я готова была зарыдать от страха. Господи, ну как же мне выбраться из этой квартиры? Куда этот чёртов стручок спрятал ключ от входной двери? Я понимала, что у меня не так много времени, потому что не за горами тот час, когда сюда явится милиция, или Чёрный, который, вне всякого сомнения, для этих двух негодяев весомый авторитет.

Сделав шаг из-за двери, я ощутила, как от всего, что со мной произошло, у меня закружилась голова, и осторожно, держась за стенку, направилась к окну, чтобы глотнуть свежего воздуха. Высунувшись из окошка, я первым делом посмотрела на соседний балкон. На нём курил мужчина. Я отпрянула от окна, пытаясь понять, что лучше предпринять: спрятаться, чтобы он меня не увидел, или использовать шанс на спасение и попросить его о помощи?

Но мужчина заметил меня первым ещё до того, как я успела принять правильное решение. Он выпустил ровные колечки дыма и посмотрел на меня в упор. Я заметила, что он красив и довольно неплохо сложен. Возможно, в другой ситуации я бы не преминула с ним пофлиртовать, но сейчас ни о чём не могла думать, кроме как о собственном спасении.

– Здрасьте. – Я постаралась выдавить из себя улыбку, но она получилась какой-то глупой, неестественной и болезненной. Болезненной оттого, что у меня была рассечена губа: по ней прошёлся стальной наконечник плётки.

– Привет. – Молодой человек присвистнул и как-то осторожно спросил: – Ты кто?

– Девушка.

– Я, наверное, какой-то дурацкий вопрос задал…

– Мне тоже так показалось.

– Я совсем другое хотел спросить.

Я уже и не сомневалась, что парень просто опешил от моего внешнего вида.

– Спрашивай.

– У тебя всё нормально?

– Нет, – тут же ответила я.

– Я так и понял.

– Откуда?

– У тебя на лице всё написано. И кто тебя так поколотил? Муж?

– Муж, – кивнула я, поймав себя на мысли, что, судя по заданному вопросу, молодой человек не знает, кто живёт у него за стенкой.

– А за что он тебя так?

– Приревновал, – не моргнув глазом, соврала я.

– Говорят, если ревнует, значит, любит.

– Врут.

– Врут?!

– Такие, как мой муж, не знают, что такое любовь.

– Повод, наверное, давала?

– Без повода бьёт.

– Плохо дело. Сочувствую.

– Спасибо.

– Курить хочешь?

– Нет, – покачала я головой.

Ответив на последний вопрос, я подумала, что в таком виде наша беседа может продолжаться бесконечно, а что драгоценное время уходит. В любой момент в квартиру могут зайти, и тогда мне точно уже не поможешь.

– Послушай, а как тебя зовут? – Я ещё больше высунулась из окна.

– Дима.

– Дима, мне нужна твоя помощь. Понимаешь, мой муж меня избил.

– Это я уже понял.

– Он закрыл меня дома и пошёл за спиртным.

– Он у тебя алкоголик, что ли?

– Ты верно угадал. Дело в том, что он в любой момент может вернуться, и тогда просто меня убьёт.

– Что значит убьёт? Мы же не при домострое живём.

– Ошибаешься, некоторые семьи ещё живут при домострое.

– Позвони в милицию. Ты, по-хорошему, сейчас можешь снять побои и упрятать его за решётку. На черта ты с таким под одной крышей живёшь? Может, тебе нравится, что муж тебя бьёт? Может, ты мазохистка?

– Ничего мне не нравится. Послушай, если у тебя есть хоть капля сострадания, помоги мне, пожалуйста.

– Каким образом?

– Помоги мне выбраться из квартиры, пока муж не пришёл.

– Да ну тебя! Это ваши внутрисемейные разборки. На фига я в них буду встревать?

– Я тебя очень прошу!

– Ну, что я должен сделать? – непонимающе посмотрел на меня Дима.

– Выломай дверь, – попросила я.

– Ты что болтаешь? Я не буду это делать, – наотрез отказался он.

– Почему?

– Потому, что я не взломщик дверей, это подсудное дело. Не проще ли вызвать службу спасения?

– Но ведь ты ломаешь дверь не для того, чтобы ограбить квартиру, а для того, чтобы спасти избитую девушку!

– Вот позвони в милицию, и пусть они тебя спасают. Это их работа, а не моя. Тем более дом старый.

– И что?

– А то, что двери в нём достаточно массивные. Эту дверь, даже если захочешь, плечом не вышибешь.

– А ты попробуй. – Я посмотрела на молодого человека умоляюще и жалобно попросила: – Пожалуйста. Ну, что тебе стоит.

– Да на фиг мне нужно твоё «пожалуйста». Я даже пробовать не буду. Сама подумай, на чертá мне это надо?

– Значит, ты наотрез отказываешься?

– Наотрез.

– Тогда знай, что сегодня ты собственными руками загубил жизнь молодой девушки.

– Я?

– Ты!

– А я-то здесь при чём? Твою жизнь загубил не я, а твой муж. Нужно смотреть, за кого замуж выходишь.

– Послушай, – взорвалась я. – Я не просила тебя учить меня жить! Я попросила вытащить из той беды, в которую я попала!

– Взломав твою дверь?

– А другого пути нет.

Молодой человек докурил сигарету и произнёс загадочно:

– Есть.

– Что есть?

– Другой путь есть.

– Ты уверен? – У меня перехватило дыхание.

– Всё намного проще, чем ты можешь себе представить. Как тебя зовут?

– Света.

– Света, иди сюда. – Молодой человек подошёл к самому краю балкона, наклонился через перила и протянул мне руки. – Перелезай сюда, не бойся.

– Это невозможно, – испуганно отшатнулась я. – Я высоты боюсь, у меня сразу голова кружится. Я вниз свалюсь.

– Не свалишься. Ты, когда будешь перелезать, вниз не смотри, тогда тебе не будет страшно. Поняла?

– Я не смогу.

– Сможешь!

– Я тебе говорю, что не смогу!

– А я говорю, что сможешь. – Парень был непреклонен и стоял на своём. Наклонившись ещё сильнее, он потянулся в мою сторону и коснулся моей руки. – Ну вот, видишь, это же совсем не страшно.

– Ты понимаешь, что такое фобия, или нет?

– Понимаю, только решай сама: или ты перелезаешь ко мне на балкон, или я ухожу в комнату, и тогда уж справляйся со своими проблемами самостоятельно.

– И ты готов бросить меня на произвол судьбы?

– Готов, потому что ты мне уже порядком надоела. Ты что думаешь, мне заняться больше нечем, кроме как уговаривать избитую даму перелезть к себе на балкон? Иди, иди, жди пьяного мужа и не грузи приличных людей своими проблемами.

– Ты всё сказал?

– Всё!

– Но я упаду!

– Доверься мне.

– Ты знаешь, совсем недавно я доверилась первому встречному человеку и получила по заслугам. Я слишком дорого заплатила за это доверие.

– Тогда сиди под диваном, зализывай свои раны и отмахивайся от кулаков муженька.

Молодой человек предпринял попытку уйти с балкона, но я тут же крикнула и смогла остановить его своим спешным согласием.

– Хорошо. Давай руку.

– Ты точно будешь перелезать или опять начнёшь мозги компостировать?

– А если я начну падать, то ты сможешь меня удержать?

– Смогу, только ты не смотри вниз.

– Не смотрю.

В тот момент, когда я чуть было не грохнулась, молодой человек всё же смог меня удержать и перетащить на свою сторону. Очутившись на чужом балконе, я бросилась к своему новому знакомому на шею и плача принялась его целовать. Не ожидая подобной реакции, Дима слегка отстранился и, не скрывая полнейшей растерянности, спросил:

– Ты что ревёшь-то? Хорош меня целовать.

– А тебе что, жалко, что ли?

– Да, нет…

– Если не ты, то не знаю, что со мной было бы…

– Да ладно тебе. – Оглядев меня с ног до головы, Дмитрий покачал головой и почесал затылок. – Да уж…

– Ты о чём?

– Ну и муженёк тебе достался! Отделал по полной программе. Посмотри на себя в зеркало, умойся. Да и запах от тебя какой-то странный…

– Запах? – Я с деланным удивлением подняла брови.

– Словно ты протухла.

– Не говори ерунды.

– Да ты точно протухла, как будто не мылась чёрт знает сколько времени. Это у тебя в квартире так воняет?

– Лук загнил, – тихо сказала я и направилась в ванную комнату.

– Ну и семейка! Муж – алкоголик, жена – хозяйка некудышная. Нормально живёте!

Последняя реплика нисколько меня не задела. Мне было безразлично, что думает обо мне мой спаситель и то, как я выгляжу, потому что моя голова была полностью забита совершенно другими проблемами. В первую очередь я задалась вопросом: «А что же будет дальше?»

Зайдя в ванную комнату, я открыла кран с холодной водой и сунула под него голову. Вода была ледяной, но я не чувствовала холода.

– Ты в пингвина не превратишься?

Обернувшись, я увидела стоящего у меня за спиной Дмитрия и переспросила:

– Что ты сказал?

– Ты не простынешь? Воду ледяную включила.

– По сравнению со всеми моими неприятностями простуда – сущая ерунда. А может, и в самом деле простыть и сдохнуть как можно быстрее?

– Ты что несёшь?

– Говорю, как есть.

– Что, жить не хочется?

– Если честно, то нет.

– Надо же, как у тебя всё запущено.

Закрыв кран с водой, я дотронулась до висящего на крючке полотенца и тихо спросила:

– Ничего, если я вытру им волосы?

– Вытирай.

Замотав волосы в полотенце, я глянула на себя в зеркало и ужаснулась. Моё опухшее лицо было настолько бледным, что казалось, в зеркало смотрит сама смерть.

– Господи, как он меня изуродовал, – грустно сказала я, глядя на своё отражение.

– А ты что, до этого была красивой?

– По крайней мере, себе нравилась. Хотя мне сейчас не важно, как я выгляжу. Главное – уйти из этого дома как можно быстрее.

– Боюсь, что в таком виде тебе будет не по себе и на улице.

– Ерунда.

– Может, и ерунда, но менты тормозить будут.

– Зачем?! – Я невольно повысила голос.

– Ты что кричишь?

– Извини. У меня вырвалось.

– Ты что, так сильно ментов боишься?

– Ничего я не боюсь. Не понимаю, зачем им меня тормозить – я что, убийца или наркоманка? – У меня задёргалась нижняя губа. Вот тебе на! Дожила, нервный тик начался. Не рано ли?

– Не сомневаюсь, что ты нормальный человек, как все. Но ты ведь избита. У любого мента вызовешь подозрение. Он захочет с тобой обязательно побеседовать и проверить документы. А ты куда собралась? К родителям?

– К родителям, – кивнула я, обрадовавшись, что Дима сам задаёт вопросы и сам же на них отвечает.

– А где они живут?

Так как я плохо знала Москву, вернее, совсем её не знала, то, не придумав ничего лучшего, назвала район, в котором находилась моя гостиница.

– Смотри, конечно, сама. Хочешь – поезжай к родителям, а хочешь – тут отсидись. Муж пьяный проспится, и можно возвращаться домой. Он тебя трезвым не бьёт?

– Нет, только когда глаза зальёт.

– Тем более. Решай сама, я тебя отсюда не выгоняю.

– Тут опасно… – неожиданно произнесла я вслух и сразу прикусила язык.

– Почему?

– Потому, что муж может начать искать меня по соседям, – попыталась я перевернуть всё так, чтобы Дмитрий ничего не заподозрил.

На самом деле я прекрасно осознавала тот факт, что если Чёрный отдаст команду вызвать милицию, то мне тут лучше не засиживаться. Надо сматываться отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Увидев в квартире сразу два трупа, блюстители порядка моментально пойдут по квартирам для того, чтобы опросить соседей, а это мне может дорого стоить.

– Можно подумать, ему кто-то откроет, – прервал Дмитрий мои размышления.

– Ты про кого?

– Про твоего мужа, про кого же ещё. Пусть в своей квартире права качает, а в моей нечего. Я ведь добрый, пока меня не разозлят, а если сильно достанут, то могу и в бубен дать. За мной дело не станет.

Положив полотенце на бортик ванны, я прошла вместе с молодым человеком на кухню и встала у окна.

– Так ты что решила?

– Я ухожу.

– Как знаешь… Может, тебе кофе сварить?

– Я тороплюсь.

Я повернулась к молодому человеку и, тряхнув мокрой челкой, начала неуверенным голосом:

– Дима, меня действительно время поджимает…

– Ты так на меня смотришь, будто я тебя здесь силком удерживаю.

– Я так на тебя смотрю, потому что хочу тебя кое о чём попросить, а у меня язык не поворачивается.

– Ну, говори. – Дима заметно напрягся и сел на табуретку.

– Дима, будь другом, дай мне немного денег. На такси. Я подумала, что в метро меня в таком виде точно остановят. Не хочу иметь проблемы с милицией. У меня денег на такси не хватит, деньги у родителей есть. Я же не так просто у тебя прошу, а в долг. Я отдам. Одолжи денег, пожалуйста.

Говоря это, я уже думала, что мне лучше не отдавать Диме деньги при личной встрече. Потому что после того, как к нему придёт милиция, его отношение ко мне перевернётся ровно на триста шестьдесят градусов и, узнав, что я убийца, он может сообщить ментам, когда и где я должна передать ему деньги.

– Ты не думай, я отдам, ты мне свой адрес на бумажке напиши, я тебе по почте вышлю.

– А почему по почте-то? Мы же с тобой теперь соседи.

– А ты здесь давно живёшь? Что-то я тебя раньше не видела. Я думала, ты в гости приехал.

– Я здесь живу.

– Давно?

– Первый день, – улыбнулся молодой человек. – Я недавно эту квартиру снял. Первый день как въехал. – Дима полез в карман брюк, протянул мне денежную купюру и, улыбнувшись, спросил: – Хватит?

– Вполне. Мне лишнего не надо. Черкни свой адрес.

– Да ладно, не парься. Будет возможность – отдашь.

– Я боюсь, что сюда больше не вернусь.

– Что значит «не вернусь»?

– Я решила уйти от мужа.

– Ну, ты же всё равно здесь когда-нибудь появишься…

– Нет. Пиши адрес. У меня времени в обрез.

– Какой адрес?

– Куда деньги послать.

– Ну, шли сюда, – окончательно растерялся молодой человек.

– Куда «сюда»? На кудыкину гору? Я твоего адреса не знаю.

– Как ты его не знаешь, если ты в этом доме живёшь? Мой адрес такой же, как твой, только квартира другая.

– Я позабыла.

– Что?

– Адрес.

– Ты шутишь?

– Не шучу.

– А мне кажется, что ты надо мной издеваешься.

– Мне муж все мозги вышиб. Напиши, пожалуйста, куда деньги послать, и дело с концом.

Дима посмотрел на меня подозрительно и со словами: «Странная ты» – пошёл за листочком.

– Может быть, ты не только избитая, но и сумасшедшая?! – прокричал он из комнаты.

– Может быть.

– Кстати, похоже, что ты из психиатрической больницы сбежала. Неужели там так плохо обращаются с пациентами?!

– Хуже не бывает! Ты пишешь?

– Пишу. А ты что, даже улицу не помнишь?

– Я же тебе сказала, что мне муж мозги вышиб.

– А как же ты вспомнишь, где живут твои родители?

– Зрительная память ещё осталась.

Пока Дмитрий писал адрес, я подошла к окну, но, увидев, что к дому подъезжает милицейская машина, вскрикнула и бросилась в коридор.

– Ты куда? – Молодой человек протянул листок блокнота и встревоженно посмотрел на меня.

– Открой дверь! Милиция! – нервно крикнула я и уставилась на него широко открытыми глазами.

– Что случилось?

– Милиция! Открывай мне дверь! – Выхватив листок из его рук, я тут же судорожно сунула его в карман, ощущая, как на лбу выступил холодный пот.

Дмитрий отпер замок, я выглянула на пустую лестничную клетку и прошептала:

– Ты не знаешь, чердак открыт?

– Откуда мне знать? Я по чердакам не бегаю. А зачем тебе?

– Я боюсь, что через подъезд мне уже вряд ли удастся уйти. Если только через чердак. Сейчас к тебе придёт милиция, сделай доброе дело, не рассказывай им про меня. Скажи, что ничего не видел и ничего не слышал. Я тебя умоляю.

– А что случилось-то?

– Ничего. Ты скоро всё узнаешь. Через несколько минут тебя введут в курс дела. Я в этом не сомневаюсь. Пообещай, что ты меня милиции не выдашь.

– Да я вообще стукачом никогда не был.

– Спасибо. А насчёт денег ты не переживай. Я девушка честная и обязательно их тебе вышлю.

Молодой человек хотел что-то добавить и вышел следом за мной на лестничную площадку, но я со всех ног бросилась вверх по лестнице в надежде на то, что чердак будет всё же открыт.

Глава 7

Мне повезло. Чердак действительно был открыт, и я без особого труда попала на крышу дома. В тот момент, когда собиралась выйти через другой подъезд, я почувствовала, что кто-то подошёл сзади и тяжелая рука легла на моё плечо. От неожиданности я вздрогнула и вскрикнула.

– Не кричи, свои.

Я обернулась и увидела Дмитрия.

– Я же тебе говорю, что свои.

– Тоже мне, свой нашёлся. А ты откуда взялся?

– За тобой пошёл.

– Зачем?

– Подумал, вдруг чердак закрыт.

– Нет. Всё обошлось. Мне повезло, что в этом доме на чердаки не вешают замки. Я сейчас выйду через другой подъезд.

– Пойдём, я довезу тебя до твоих родителей. У меня машина за домом стоит. Если ты выйдешь из подъезда не одна, то это будет не так подозрительно.

– Ты хочешь отвезти меня на машине?

– Да, а почему бы и нет? Ты же в опасности.

– Ты бы меня действительно выручил, если вместе со мной вышел из другого подъезда.

– Именно это я тебе и предлагаю.

– И за что судьба так расщедрилась и послала мне человека, который оказался моим спасителем?

– Когда ты на чердак полетела, я сразу догадался, в чём дело.

– Ты о чём? – внезапно у меня затряслись колени.

– Ты мужа шлёпнула. Он тебя избил, а ты его шлёпнула. Только непонятно, почему квартиру не смогла открыть. Ключ не могла найти, что ли?

– Надо же, какой ты сообразительный!

Мы вышли на улицу из соседнего подъезда, я взяла Дмитрия под руку и, искоса поглядывая на стоящую рядом с первым подъездом милицейскую машину, направилась к стоянке, которая находилась за домом. Как только мы сели в дорогую и престижную иномарку, я закрыла глаза и процедила сквозь зубы:

– Поехали отсюда, пожалуйста, побыстрее.

– Подожди. Нужно хотя бы минутку прогреть машину.

– А что её греть, лето же?

– Перед движением мотор должен немного поработать. – Дмитрий упрямо стоял на своём и, по всей вероятности, с ним было бесполезно спорить. – Одна минута не сыграет особой роли.

– Ты так за машину свою трясёшься?

– А почему бы мне о ней не заботиться? Я не хочу ездить по автосервисам и выкидывать шальные деньги за ремонт. Машина дорогая, и я стараюсь поддерживать её в надлежащем состоянии. Это подарок моих родителей!

– У тебя родители, что ли, богатые?

– Не богатые, а вполне обеспеченные люди.

– Они москвичи?

– Ну конечно.

– А почему ты тогда от них ушёл и квартиру снял? Самостоятельности захотелось?

– А почему бы и нет? Я уже вполне взрослый человек.

– Ты мажор, – тут же сделала я соответствующий вывод и занервничала ещё больше: – Мы уедем или нет?

– Конечно. – Дмитрий надавил на газ и выехал с территории стоянки. – И нечего называть меня мажором, а то ведь я и разозлиться могу.

– А я разве не правду сказала? Вот я бы ни грамма не обижалась, если у меня были обеспеченные родители и меня так называли. Ничего обидного и оскорбительного в этом не вижу. Таких, как ты, вся страна так называет.

– Вот страна и пусть называет.

– А я что, по-твоему, не страна?

– Страна за глаза называет, а ты – прямо в лоб.

– А я вообще за глаза ничего говорить не умею.

– Учись. Не все любят прямолинейных людей. Зачастую прямолинейность не помогает, а мешает. Если ты скажешь человеку в глаза что-то, что ему не понравится, то ведь он может тебе и по лбу заехать.

– Это угроза?

– Это пища для размышлений, если, конечно, ты мыслить умеешь.

– Ведь ты сам на хлеб явно не зарабатываешь? – никак не сдавалась я, продолжая неприятную для Дмитрия тему.

– На хлеб не зарабатываю и не буду, – категорично ответил он.

– Почему?

– Потому что мне только один хлеб не нужен. Пусть на него другие зарабатывают, те, кто привык впроголодь жить. У меня в этой жизни другое предназначение.

– И какое же?

– Я учусь на четвёртом курсе очень престижного института и после диплома сразу получу высокооплачиваемую работу, так что смогу не только купить хлеб, но и намазать на него чёрную икру и запивать всё это только что выжатым гранатовым соком.

– Здорово, – грустно сказала я и посмотрела в окошко.

– Что здорово?

– Здорово иметь таких родителей: машина, институт, место хлебное, чёрная икра…

– Но при этом не сбрасывай со счетов, что я тоже далеко не дурак.

– А тебя никто дураком и не называет.

– А я, между прочим, на красный диплом иду.

– Оценки покупаешь или сам учишься?

– Зубрю.

– Молодец, – похвалила я красивого, образованного и воспитанного молодого человека из солидной, благополучной и престижной московской семьи.

У таких, как он, всегда всё лучшее: лучшая школа, лучшее образование, лучшая работа и лучшая семья. Мама всегда говорила мне, что деньги идут к деньгам. Для таких семей важно дальнейшее слияние капитала.

– А за своих родителей я оправдываться не собираюсь. Я ими горжусь.

– Я бы тоже такими гордилась.

– Ты лучше о своих предках подумай.

– А что мне о них думать? – До меня не сразу дошло то, к чему клонит Дмитрий.

– Ты только представь, что с ними будет, когда они тебя в таком виде увидят?

– Ничего, – выдохнула я.

– Что значит ничего?

– Родители далеко. Я не местная.

– Как не местная? – Молодой человек сбавил скорость и повернулся ко мне.

– Ты лучше за дорогой следи. Смотришь на меня, как будто в Москве могут находиться одни москвичи, а приезжих тут и в помине нет. Как будто их днём с огнём не сыщешь.

– Ты же сказала…

– Да мало ли что я сказала.

– Значит, и мужа у тебя нет.

– Откуда ему взяться? Я молодая ещё.

– Так куда мы едем-то? – Дмитрий окончательно растерялся.

– Я же назвала район. Там находится гостиница, в которой я остановилась. Мне нужно срочно забрать свои вещи, потому что в номере оставаться опасно. Я в театральный не поступила. Сейчас по личному делу в приёмной комиссии института вычислят мой домашний адрес, так что возвращаться на мою малую родину мне тоже пока опасно.

– А кто адрес-то вычислит?

– Бандиты, кто ж ещё.

– Какие бандиты? Насколько я понял, ты прячешься от милиции.

– И от бандитов, и от милиции.

– Что-то я уже ничего не пойму. Может, ты и в самом деле сумасшедшая? – Дима заметно занервничал, но он настолько виртуозно водил машину, что это никак не отразилось на его манере вождения.

– Я когда анкету при поступлении в институт заполняла, указала свой домашний адрес, а вот то место, где я остановилась в Москве, не указывала, это я точно помню. Но меня по фамилии довольно просто найти: стоит только обзвонить все гостиницы. Только бы мы приехали вовремя и они ещё не успели туда наведаться. Мне очень нужны мои вещи – там деньги и документы. В лучшем случае все это займёт у нас несколько минут.

Дмитрий закурил сигарету и заглянул мне в глаза:

– Слушай, ты тут так мило сама с собой беседуешь, но не забывай, пожалуйста, что ты в машине не одна. Я уже вообще ничего не понимаю. Что происходит? Во что я ввязался?

– А что ты хочешь понять? Следи лучше за дорогой.

– Не переживай – у меня боковое зрение хорошо развито.

– Ты в школе, наверное, списывал много. – Запустив руку в карман, я достала оттуда деньги и протянула их Дмитрию. – Возьми. Не понадобились.

– Оставь себе, – пробурчал тот, отказавшись от денег.

– Что значит «оставь себе»? Мне чужого не нужно.

– Ты не местная. Тебе деньги нужны.

– Можно подумать, они тебе не нужны. Пойди, найди человека, которому не нужны деньги. Так берёшь или нет? Я по два раза не предлагаю.

– Я же сказал – оставь их себе.

– Как знаешь. Я от денег не умею отказываться. – Сунув купюру обратно в карман, я тут же достала записку с адресом и, порвав её, выкинула в окошко.

– Что делаешь?

– Уничтожаю улики.

– У тебя такая жизнь интересная! Весёленькая.

– Точно, весёленькая, аж обхохочешься.

Отвернувшись к окошку, я закрыла глаза, пытаясь сдержать подступавшие слёзы. Мне вдруг необъяснимо стало жалко себя и свою молодость. Я почему-то вспомнила дом, свою комнату и аромат маминого борща. Это было так далеко, словно в какой-то другой и нереальной жизни. В той жизни нет театральных институтов, никто не предлагает сниматься в кино и не говорит, что хочет сделать из тебя звезду. Там нет мнимых доброжелателей, которые в открытую пользуются твоей неопытностью и полнейшим отсутствием жизненного опыта. Словом, всё, как на ладони. В другой жизни всё так понятно и просто: там живёт мой первый мужчина, который на дух не переносит Москву и ненавидит меня за то, что я так быстро уехала из дома. Он предлагал мне совсем другую жизнь, в которой буду я, он, наши будущие дети, его пьянки-гулянки в компании друзей и подруг, мои слёзы и упрёки, многочисленные просьбы, чтобы он наконец-то одумался. Так живут все его друзья, и так хотел жить он. Водка, пиво, картошка, селёдка, квашеная капуста, солёные помидоры и вечное недовольство друг другом. Он говорит, что это и есть любовь. Он убеждал меня, что счастливая жизнь именно такая, другой не бывает. Вернее, бывает, но только в сказках. Жёны его друзей всё терпят и всё прощают. Он хотел, чтобы я была одной из них. Жила по инерции, рожала детей, носила торбы из магазина, стояла у плиты, не спрашивала его, почему он так поздно пришёл домой, или почему вовсе не явился ночевать. Чтобы я потихоньку толстела, всё реже и реже подходила к зеркалу, забыла, что такое косметика, никогда не красила волосы и не претендовала хоть на какой-нибудь, пусть самый скудный гардероб. Когда он узнал, что я уезжаю в Москву в поисках лучшей жизни, то назвал меня шлюхой: по его понятиям, все приличные девушки сидят дома и довольствуются тем, что есть, а все шлюхи едут в Москву. Мой жених пытался меня остановить, но только усугубил ситуацию; он дал мне пощёчину и сказал, что очень сильно во мне ошибся – он делал на меня ставку и думал, что со мной можно жить. Перед отъездом мой кавалер пришёл в наш дом пьяный, материл меня, на чём свет стоит, обзывал самыми последними словами, требовал обратно свои немногочисленные подарки. Я вынесла ему подаренный им на мой день рождения парфюмерный набор и дешёвое колечко из «Союзпечати». Больше презентов не было. Перед уходом он сказал, что у меня ещё есть шанс, что, если я останусь, он сделает одолжение и отведёт в загс, но, если я не передумаю, он до конца жизни будет называть меня шлюхой и никогда не примет обратно. Если я вернусь, то он побрезгует сесть со мной за один стол, потому что ему неприятно сидеть рядом с московской шалавой. А дальше он начал крушить обстановку, и моей матери пришлось вызвать милицию. Я грустно смотрела на своего жениха, которого со скрученными руками пытались посадить в милицейский воронок, для того чтобы увезти в вытрезвитель. Но он был слишком буйный и никак не хотел смириться. Его чудом затолкали в машину, но даже сквозь решётку он показывал мне кулаки и что-то кричал. Я смотрела вслед отъезжающему милицейскому «газику» и думала, что этот подонок чуть было не стал моим мужем. Вот такой у меня был кавалер, и вот такая у меня могла бы стать жизнь.

– Ты плачешь? – Дмитрий полез в карман брюк и протянул мне носовой платок.

– Извини, нервы.

– Не рано ли в твоём возрасте?

– А я вообще ранняя.

– Послушай, где-то тут должна быть твоя гостиница.

– Вот и она.

Я и сама удивилась, что мы так быстро добрались до гостиницы, которая ни с того ни с сего вызвала у меня паническое чувство страха.

– Приехали, – прошептала я и ощутила, как у меня пересохло во рту.

– Ну что, вместе пойдём? – Дима припарковался недалеко от входа в гостиницу и заглушил мотор.

– Зачем?

– Как зачем? За твоей сумкой.

– Ты со мной?

– Ну да, если ты, конечно, не против, – смутился молодой человек.

– Я-то не против… – неожиданно я смутилась не меньше его.

– Уж если я в это влез, то должен хоть чем-то тебе помочь. Я так понял, что ты совершенно одна в чужом городе. У тебя здесь хоть какие-то знакомые есть?

– Нет.

– Что, вообще никаких? Ни знакомых, ни родственников?

– Ни тех, ни других.

– А как же ты сюда приехала? – Дима не смог скрыть своего удивления и присвистнул.

– Да так, самостоятельно.

– Одна?

– Ну конечно, одна. А с кем я, по-твоему, должна была сюда приехать?

– С родителями, например. Или хотя бы с кем-нибудь из родных.

– Скажешь тоже! Куда поедут мои родители, если они Москву на дух не переносят?! Они про неё даже слышать ничего не хотят. Когда про этот город по телевизору говорят, у них истерика начинается.

– Да за что же они так Москву-то ненавидят?

– Говорят, что вся страна на неё работает, и она жирует. Кто в Москву попадает, того она обирает до нитки, даже на мороженое денег не оставит.

– Бред какой-то.

– И я про то же. Отец со мной даже проститься не вышел, а мать, вдоволь наплакавшись, всё же перед отъездом сказала, что если у меня что-то получится, то она будет за меня рада. А ещё она сказала, что из наших ни у кого не получалось. Многие пробовали пробиться и возвращались обратно.