Текст книги "Семейство Тенявцевых"

– Но тогда чего же ты хочешь?

– Я думаю, милый, что тебя нужно женить.

У Нинель медленно отвалилась челюсть. Судя по зловещей тишине, которая воцарилась после данного заявления, господин Бослонцев был изумлён не меньше.

– Что ты сказала? – наконец, неверяще спросил он.

– Тебе нужно жениться. Думаю, после этого большинство девиц из твоего цветника удалятся самостоятельно. Да, давно пора это сделать. И я намерена настаивать на своём.

– Прости, мама, за резкость, но я скажу сразу – этот вопрос я намерен решать самостоятельно, тогда, когда посчитаю нужным и как посчитаю необходимым. Жениться по указке матери в наше время – это какая-то дикость!

Нинель молча его поддержала, потому что думала точно так же.

– Эрим, я лучше знаю, что делать. Я давно подумывала, что тебе принёс бы счастье брак, человек твоего характера нуждается в домашнем уюте. Будь у тебя ласковая жена и дом, где тебя ждут, – ты был бы более спокоен и ответственен.

– И всё же я намерен решать вопросы своей женитьбы самостоятельно.

– Но…

– Хватит! Наш разговор себя исчерпал. Пожалуйста, поезжай в мой дом, я прибуду к обеду, и ты продолжишь выводить меня из себя. Но не здесь. Работа и личные разговоры – вещи несовместимые, как ты сама меня учила.

– Да, я согласна, – после короткого молчания ответила госпожа Бослонцева. – Подожду тебя дома.

Нинель пришлось отлипнуть от двери, попятиться, а после быстро вернуться на кухню и с умным видом заглядывать в кухонный блендер, делая вид, что она контролирует взбитие ягодной массы.

– Нинель.

Эрим стоял у входа, нервно вцепившись в толстую пластиковую папку. Его волосы каким-то образом оказались взлохмачены, словно их хватали клочьями и пытались выдрать. Но ведь госпожа Бослонцева не стала бы так поступать со своим совершеннолетним сыном?

– Да?

Вид – сама невинность. Нет, я не подслушивала только что под дверью. Нет, мне вовсе не интересно, отчего твоя маменька примчалась на всех парах и что такого срочного желала обсудить.

– Боюсь, я вынужден прервать наш урок.

Он сглотнул, взмахнул папкой, будто пытался ею прикрыться и посмотрел куда-то в сторону.

Кажется, дело гораздо серьёзнее, чем представлялось Нинель. Он выглядел так, словно готовился к длительной осаде. Да уж, если внешний облик не обманывал, отказаться от идеи фикс госпожи Бослонцевой не менее проблематично, чем от аналогичного стремления Виолы.

Видимо, сил Эриму потребуется немало, как и времени. Но больше всего – твердолобости.

– Я отправил вам свои кулинарные видеоуроки, или, скорее, заметки. В любом случае, так как у нас остались неизученными только украшения и, учитывая ваши успехи, я уверен, что вы легко освоите их самостоятельно. Более того, Нинель, вы – талантливый кулинар. Возможно, этот талант вам не нужен, однако готовить вы умеете, чувствуете душой, что и как делать, какие ингредиенты добавлять. Про таких говорят – готовят на глаз. Слушайте свою интуицию и добьётесь невероятных высот.

– Ч-что?

Нинель вдруг ощутила во рту сухость. Конечно, для неё стало ударом то, что господин Бослонцев вдруг пожелал отказаться от совместных занятий. Но ещё больше её поразила его похвала.

Эрим подошёл, довольно неловко протянул ей руку. Нинель машинально протянула ему свою.

Он наклонился. Быстрый поцелуй. Кожа на тыльной стороне ладони вспыхнула от его дыхания как опалённая огнём.

Быстро отпустив Нинель, Эрим отступил. На секунду замялся, а после улыбнулся широко и до оскомины вежливо.

– Если так пойдёт дальше, однажды мне придётся обучаться у вас.

Он беззаботно улыбался, но через секунду-другую взгляд вдруг превратился в чрезмерно пристальный, а улыбка сползла и пропала.

Нинель смотрела во все глаза. Это всё неспроста, ох неспроста! Он прощается. Они расстаются. Сейчас, в этот самый миг.

Миссия выполнена, обучение пройдено. Впереди кафе, наплыв туристов и Цирцея.

Можно гордиться, она не сдалась, прошла через все испытания и победила своих тараканов. Да, она – победительница!

Но отчего же так тошно?

Глаза господина Бослонцева вдруг азартно блеснули. Он еле заметно подался вперёд, к ней и тихо, заговорщицки зашептал:

– Нинель, а может, на прощанье вы…

– Эрим, я закажу на обед твоего любимого кролика. Не задерживайся! – Донёсся из коридора голос госпожи Бослонцевой, которая отчего-то ещё не ушла.

Естественно, что бы ни летало по кухне, бесцеремонно ворвавшийся чужой голос это эфемерное, неоформленное в слова намерение спугнул.

– Скоро буду, – ответил Эрим.

Вот и всё. Он коротко и сухо кивнул Нинель и, не оглядываясь, покинул помещение.

Вот и всё.

А вскоре она уже летела домой, на ферму. К Маяковым заскочила только вещи собрать – и сразу на стоянку, в свою флайку.

По дороге Нинель снова смотрела в небо – так слёзы не стекали с щёк и не капали на платье. Когда лежишь на спине, они остаются в глазах, только небо расплывается.

Приземлившись на площадке у дома, чей вид вызвал в сердце теплоту, Нинель ещё некоторое время сидела и ждала, пока лицо высохнет. Погода была пасмурной, от этого трава казалась ещё более зелёной, а дом – ещё более белым. Пышные кусты мелких фиолетовых и пурпурных роз, столь любимые Виолой, под настроение выглядели как иллюстрация к какой-то красочной душещипательной драме, где в конце все красиво и со страшными страданиями умрут.

Вдруг на дорожке показалась мама. Она почти бежала, приподняв подол платья.

– Мама подаёт запрос на установление связи, – заговорила Липучка.

Нинель в последний раз хлюпнула носом и решительно выпрямилась.

– Соедини.

– Девочка моя, что произошло? – Тут же в тесную капсулу флайки ворвался взволнованный голос Виолы. – Ты в порядке?

– Добрый вечер, мама. Ничего не произошло, просто я вернулась домой.

– Но почему без предупреждения?

Мама уже стояла у флайки. Нинель улыбнулась ей сквозь стекло, открыла дверцу и выпрыгнула на площадку. Она никогда не любила спускаться по двум ступенькам, слишком долго, прыгнуть проще.

Непрошенную мысль, что в её фантазиях иногда у флайки оказывался прекрасный принц, который подхватывал её на руки и кружил по полянке, пришлось срочно изгнать. Не до того сейчас.

– Просто так получилось. Эрим… То есть у господина Бослонцева образовалось срочное дело, а так как обучение почти завершено, я решила не ставить его в неловкое положение и не требовать провести уроки все до последнего. Мелочам научусь сама. И вот я дома. Последние два занятия пройду с помощью видео. Не волнуйся, мама, всё прекрасно.

Виола с облегчением выдохнула, пригладила растрепавшиеся волосы.

– Надеюсь, что так. Ты не представляешь, как я испугалась! Мало того что ты вернулась раньше времени, так ещё засела во флайке и не выходишь. Так делает только тот, кто не хочет возвращаться домой.

– Ну что ты, мама! Конечно же, я рада вернуться домой. Я люблю наш дом!

– Иди сюда, милая, дай, я тебя обниму. Вы так быстро выросли, мне кажется, я очень мало вас обнимала. Сейчас, взрослых, уже не так просто и застать в том настроении, когда вы согласны терпеть родительские ласки.

– Ну что ты, мама, я всегда этому рада.

Нинель с удовольствием далась Виоле в руки. Хлюпнула носом. Конечно, хотелось всё рассказать, пожаловаться, может даже, попросить совета, но… уж кому-кому, а Виоле нельзя сообщать, что госпожа Бослонцева недалеко от неё ушла и собирается устроить личную жизнь Эрима. Не дай Бог они встретятся! Тогда и Эрим, и Яу обречены на брак.

А Нинель вдруг подумала, что до последнего будет за брак по любви, а не по желанию матерей, какими бы благими намерениями те не руководствовались.

Через день Нинель уже казалось, она никуда не уезжала, а своё неподдающееся объяснению влечение к господину Бослонцеву наверняка выдумала. Как и робость от его улыбки, как и скованность от его задумчивого взгляда. Неправда это всё, быть того не может.

Тем временем ферма подвергалась основательной переделке. Коровник ещё не расширили, но пристроили кафе, а также загон с телятами и цыплятами для экотуристов. Наставили кормушек, чтобы туристам было кого кормить, насажали рассады, чтобы туристам было что полоть. Для особо замороченных и смелых даже оставили неубранным от навоза угол в коровнике, пусть убирают.

Кафе обустроили в лёгком временном здании с панорамными окнами, выходящими на луг и на оградку с декоративными козами. Мария подобрала мебель и декор, Максимилиан с помощью Эрима заказал кухонное оборудование и потратил последние деньги на новомоднейшего биота-повара с расширенным функционалом. При должной сноровке его можно было настроить на создание вполне съедобных сладостей, чем и занялась Нинель. Работа отнимала много времени, и она отводила душу, покрикивая на биота, и даже подумывала настроить его что-нибудь бурчать в ответ. Но не стала – как объяснить семье, когда кто-нибудь рано или поздно неизбежно услышит, как Нинель с удовольствием припирается с искусственным разумом? Засмеют, без сомнения, прохода не дадут.

Итак, ферму подготовили. Подали рекламу в ближайшие города. Разослали приглашения в турфирмы. Даже униформу выдумали – джинсовый комбинезон и клетчатая рубаха. Вырядили всю семью и сделали общий снимок, который теперь украшал гостиную.

И началось. Понемногу, но бодренько стали прибывать первые группы, состоящие всего из нескольких человек.

Нинель окунулась в работу с головой и с большим тщанием готовила с утра до вечера сладости. Составила меню и каждый день, проверяла, какие блюда пользуются спросом, а какие можно убрать или изменить. Родители удивлённо переглядывались, гадая, что послужило такому приступу работоспособности, младшие сёстры то и дело наведывались в кафе и клянчили что-нибудь вкусное и только старшие заволновались.

Яу пригласила сестёр в субботний вечер посмотреть на звёзды. На заднем дворе, на полянке, окружённой декоративными кустами, они дождались, пока стемнеет. Там, после бокала вина, Яу с Марией поинтересовались, что происходит.

Конечно, Нинель вяло пыталась ответить, что ничего особенного. Конечно, они не единому слову не поверили.

– Кажется, это случилось, когда ты вернулась из города. Тебе там так понравилось? Нет, не думаю, что кто-то будет страдать из-за того, что вернулся туда, где вырос. Что мешает переселиться? Значит, дело в чём-то, что зависит не от тебя, – сделала вывод Яу. Иногда она поражала всех вокруг своей способностью нащупывать истину. А иногда – пугала.

– Может быть, – вздохнула Нинель, которая выглядела так, будто мысленно витала где-то далеко. Может, даже на Цирцее.

– Вряд ли бы ты скучала по Маяковым, – продолжала Яу. – Да и про новые знакомства ты не рассказывала, следовательно, их не было. Остаются только твои уроки с господином Бослонцевым.

Она многозначительно замолчала.

– Ты что, привязалась к Эриму? – вдруг воскликнула Мария, чуть не расплескав своё вино.

Нинель снова пожала плечами.

– Кто бы мог подумать, – почти прошептала Яу, нервно теребя пальчиками поясок своей блузки. – А он?

Нинель привычно пожала плечами, но потом вздохнула.

– А он ничего не заметил.

Мария недолго думала.

– Может, надо было что-то сделать! Показать свой интерес. Завоевать его!

– Я что, на войне? – равнодушно ответила Нинель, откинулась в плетённое кресло и сложила руки на груди. – Скажи ещё – склоки устраивать с толпой девиц, что его круглосуточно оккупируют. За секундочку внимания.

Мария с Яу переглянулись. По всему было видно, что сейчас они станут давать советы или говорить иные подходящие ситуации глупости.

– Не хочу ничего слушать, – тут же сообщила Нинель. Её руки нервно дёрнулись и почти непроизвольно сжались в кулаки.

– Но может…

– Нет.

– А если…

– Нет.

– Но ведь тогда…

– Нет. Нет. Нет!

Сёстры всё же не сдержались и наперебой предлагали варианты поведения и действий, которые помогли бы Нинель, вмиг сделали бы её счастливой, но та даже не слушала. Долго молчала, вздыхая и смотря на яркие звёзды, а потом с досадой сказала:

– Отстаньте!

Пришлось от неё отстать. Того, кто распределяет сладости, лучше не злить.

Тем более если не можешь помочь.

Дни потихоньку шли. Туристов становилось всё больше, деньги текли, если и не полноводной рекой, то уверенным ручейком. Цирцея из далёкой мечты превращалась в конкретные планы. Максимилиан даже помолодел, потому что постоянно находился в прекрасном настроении, довольная улыбка не покидала его лица.

Вскоре Виола заметила, что на Нинель после приступа работоспособности вместо обычной лени напала апатия. И конечно, тоже пыталась разговорить, вывести на чистую воду. И естественно, не преуспела. Нинель не могла ей рассказать, по какой причине явилась домой раньше времени. Как тут объяснишь, что госпожа Бослонцева пожелала женить сына, а он всполошился и побежал прятаться в своё логово? Сказать такое матери, не меньше госпожи Бослонцевой помешанной на желании осчастливить своих дочерей мужьями? Да они же споются, и тогда у Яу не будет не малейшего шанса. Ни малейшего! А Нинель хотела для сестры счастья. И для него тоже.

Насильно мил не будешь, это всякий знает. Нинель имела неосторожность привязаться к господину Бослонцеву, и теперь ей было необходимо эту привязанность свести на нет. Помогала работа и тактичность семьи, которые всё же оставили Нинель в покое и больше не доставали с расспросами и невыполнимыми предложениями.

А вскоре грянула новость о помолвке Артура Звягина. В доме его родителей планировали организовать огромный банкет в пасторальном стиле, на который, конечно же, съедется весь свет. Семейство Тенявцевых госпожа Звягина пригласила в числе первых.

Такое грандиозное для их местности событие случилось чуть ли не впервые за десятилетие, поэтому и подготовка должна была быть длительной, и результат – ошеломительным.

С лица Максимилиана таки упала улыбка, стоило Виоле озвучить, во сколько девочкам обойдутся новые бальные платья. В старых, о которых он имел неосторожность заикнуться, идти нет никакой возможности! Это же позор! Он что, предлагает показаться перед всем честным миром в ветоши? В дряхлых, пыльных тряпках? И хотя насчёт «тряпок» Виола преувеличила, Максимилиан, не умея противостоять напору жены, сдался и заявил, что тогда полёт на Цирцею придётся отложить. И впервые на его памяти эта угроза не возымела своего действия. До неё ли, когда впереди бал десятилетия? Масса известных уважаемых гостей, и большинство имеет сыновей подходящего для планов госпожи Тенявцевой возраста!

Приготовления шли полным ходом.

Леся Звягина почти переселилась к Тенявцевым, так как заранее боялась всей этой суматохи. Она призналась старшим сёстрам, что мечтала улететь куда-нибудь на экскурсию, поглубже в космические дали, только бы избежать посещения этой помолвки, но, конечно же, не могла подвести маму, оставить ту один на один со всеми этими министрами и тому подобными пугающими личностями.

Как-то вечером между делом Яу поинтересовалась, нет ли у Леси списка приглашённых на торжество, получила его и тщательно изучила. Имени господина Бослонцева среди них не было.

– Господин Бослонцев, это который владеет кондитерскими? – услыхав фамилию, тут же спросила Леся. – Но он же торговец! Господин министр Удонин привык к другому обществу, более изысканному.

– Разве господин министр по роду своей деятельности не должен радоваться наличию трудолюбивых людей в своей стране? – рассердилась Нинель. – Возможно, именно благодаря им он министр!

Леся тут же стушевалась. Она жутко боялась потерять расположение сестёр Тенявцевых, а они друг за друга горой.

– Конечно, я ничего такого не имела в виду, – пробормотала соседка. Потом её головку посетила светлая идея. – Просто прозвучало как-то нехорошо. А хотите, я попрошу маму его пригласить?

Нинель отчего-то закашлялась, а потом рьяно замотала головой. На том разговор и завершился.

День бала, который будут вспоминать не один год, становился всё ближе. Слушая бесконечное обсуждение подробностей в исполнении госпожи Звягиной, которая приезжала через день к Виоле, оставалось только радоваться, что приготовлениями занимается кто-то другой.

Однако помолвку ждали, всё же в стилизованных под старину балах была своя особая прелесть. Наряды радовали глаз, беседы – душу, времяпрепровождение в целом тешило тоску по прошлым временам.

Даже Нинель, хотя и находилась в состоянии прострации, неожиданно почувствовала какой-то душевный подъём. Хотелось верить, что бал принесёт удовольствие, компания будет приятной, а танцы – весёлыми. Будут сёстры, Артур с невестой и её братом, наверняка и друзья брата такой повод не пропустят. Будут и новые лица. Может, бал отвлечёт её от несвойственных ей горьких размышлений о разбитом сердце и о том, что ей никогда, никогда не суждено быть счастливой в любви.

А потом… потом как-нибудь всё наладится. В нашем мире главенствует случай, так что можно расслабиться и плыть по течению.

По ночам вот только Нинель просыпалась и не могла заснуть. И постоянно вздыхала. Ей чудился голос, который что-то спрашивал в темноте и иногда смеялся. Она не могла узнать, хотя была уверена, что говорит кто-то родной, тянулась за ним, но голос вдруг пропадал, и от чувства непонятной потери хотелось плакать.

В общем, только работа и спасала. И сладости.

⁂

И вот великий для провинции день наступил. Весь дом вскочил ещё до рассвета. От шума у Нинель мгновенно разболелась голова. К ней пришла такая же зелёная Яу, а после и Мария. Младших сестёр пригласили только на дневное отделение бала, которое состоится после обеда, перед вечерним отделением их уже отправят домой. Но и этого оказалось достаточно, чтобы поставить Виолу и Максимилиана на уши. Зато старшим по этой причине доверили собираться самостоятельно. Тем более за причёски и макияж отвечали доставленные из города мастера, а платья приготовили заранее.

Только за настроение никто не отвечал, но всем известно – когда ты выглядишь хорошо, и настроение твоё само собой станет лучше. Одно дело – смотреть в зеркало, когда в нём запустившая себя, серая, нечёсаная и обрюзгшая особа, и совсем другое – когда зеркало отражает гордую, уверенную в себе и безупречно ухоженную девушку. Именно так думала Нинель, изучая себя и своё нежно-сиреневое платье. Ну прямо как лавандовый зефир, который полюбила вся семья!

Потом, быстро перекусив энергетическим коктейлем, семейство Тенявцевых загрузилось в семейную флайку и отправилось к дому Звягиных.

Ради события на лужайке перед домом был поставлен огромный шатёр с зонами для танцев и для ужина, а дальше, до самой реки был выращен зелёный лабиринт со стенами-кустами. Этакая изюминка вечера – в темноте каждый желающий мог попробовать добраться до центра и, если удастся, получить какой-нибудь ерундовый приз.

Тенявцевы прибыли в числе первых и появления других гостей не застали, поэтому, когда начался сам бал, даже Виола была ошарашена количеством приглашённых.

Надо признать, что Тенявцевы не особо были разбалованы балами и иными светскими развлечениями, однако это никоим образом не помешало им чувствовать себя словно они каждую неделю развлекаются подобным образом.

Танцы не успели начаться, а от желающих пригласить старших сестёр уже не было отбоя. Избежать внимания удалось только Яу, которая пряталась за спинами Марии и Нинель, и делала вид, будто не слышит приветствий и комплиментов.

Полонез и первый за вечер вальс пролетели словно миг. Нинель познакомилась и потанцевала с дальним родственником Звягиных, манерным, мрачным, но очень красивым и породистым молодым человеком по имени Иосиф, смотрела на его холодную улыбку и даже ни о чём не думала.

Потом появились Артур и Кадриэль – оба в белом, такие великолепные, что даже зубы сводило при виде их совершенства, подумала Нинель. О чём тут же прошептала сёстрам. Подумать только, это тот самый Артур, который подростком сморкался в свою рубашку, потому что не носил с собой платка. Это он стоит с напудренным лицом в парике и с королевским пренебрежением взирает на окружающих.

Нинель была готова зубоскалить насчёт Артура ещё долго, но тут сбоку возникла тень и она отвлеклась, приняв безобидный вид и улыбаясь подошедшему человеку.

Однако улыбка увяла, а спина сама собой выгнулась, словно желала придвинуть Нинель к нему поближе.

– Рад вас видеть, – проговорил Эрим Бослонцев. Он поклонился, вежливо поздоровался с сёстрами и улыбнулся ещё шире. – Вы так прекрасны, что слепите глаза, Нинель. Потанцуете со мной, прошу.

Выглядел господин Бослонцев просто великолепно. Чёрный фрак и белоснежная манишка оттеняли его светлую шевелюру, а кожа благодаря контрасту будто светилась.

«Да», – хотела сказать, а скорее крикнуть Нинель, но вместо этого молча уставилась на свою карточку для танцев, прикреплённую к запястью и с ужасом поняла, что все танцы заняты. Все до единого вплоть до ужина и некоторые после.

Эрим проследил за её взглядом, заметил карточку и улыбнулся как-то уныло.

– Кажется, я опоздал.

Нинель лихорадочно придумывала, как же выйти из положения, чтобы все остались довольны, и тут ощутила, как её ткнули локтём в бок.

– Уверена, Нинель с удовольствием потанцует с вами после ужина. Возможно, мазурку. Вы согласны?

Поскольку все продолжали стоять и молчать, словно овцы, Мария снова толкнула сестру и сделала круглые глаза, словно на что-то намекала.

– Буду счастлив, – мгновенно ответил господин Бослонцев.

Откланялся и ушёл, а Нинель так и стояла, не в силах произнести ничего вразумительного. Слова все до единого застряли в горле, а мысли метались словно при пожаре.

Он тут? Приехал по приглашению? Откуда здесь Эрим? Пригласил на танец. Это всё так неожиданно. Что он тут делает?

И что делать ей?

– Что тут происходит? – Рядом возникла мама. – Отчего вы прячетесь за колонной, словно собираетесь украсть помолвочный торт?

– Торт?

– Собственноручную работу господина Бослонцева, – Виола довольно зажмурилась. – Кстати, он тоже здесь. И кажется, я видела его пару минут назад, и он направлялся в вашу сторону. Вы случайно его не заметили?

Конечно, врать матери не было никакой возможности.

– Господин Бослонцев подходил и пригласил Нинель на мазурку, – ровно, как ни в чём не бывало, сказала Мария. Нинель беззвучно поблагодарила сестру за помощь – сама она с некоторых пор словно онемела.

– На мазурку? После которой все отправятся в лабиринт? Как интересно.

Виола бросила на Нинель косой взгляд, пару раз бешено взмахнула веером и чинно удалилась.

– В лабиринт? – наконец, пропищала Нинель, оборачиваясь к сестре.

– Ну да, а что такого, – невозмутимо ответила Мария.

Собственно, придраться было не к чему, действительно, что такого? Кроме разве момента, что после мазурки вполне нормальным было бы пригласить на прогулку по лабиринту своего партнёра.

У Нинель даже в горле пересохло, стоило об этом подумать. Но время летело, она должна была танцевать, и пришлось отложить на потом все зыбкие надежды, тут же неизвестно каким образом возникшие в голове.

Пришлось изо всех сил стараться вести себя как обычно. К счастью, большинство партнёров, с которыми она танцевала, о характере Нинель никакого представления не имели, поэтому она создавала впечатление, мягко говоря, неумной особы, зато без особенного напряжения – улыбка на лице и односложное поддакивание в разговоре, и мысленные подсчёты, сколько осталось до ужина.

Даже танцы не принесли ожидаемого удовольствия.

Сложнее всего, конечно же, было переждать ужин. Столов оказалось столько, что они располагались огромным зигзагом, и Эрима нигде не было видно. Зато рядом оказались Звягины и семейство самого министра Удонина. Родители, конечно, сидели по соседству друг с другом, а молодёжь чуть в стороне, вместе, под арками из жёлтеньких цветочков. Между Нинель и Марией разместился Лиран Удонин, а между ней же и Яу – новый знакомый, внук всемирно знаменитого создателя особого вида пищи, ныне употребляемой при длительных космических перелётах Виктор Алохин. С другой стороны от Яу сидел Дементий, с которым они познакомились на прошлом балу.

Кавалеры оказались ненавязчивыми. Увидев, что беседу кое-как поддерживает только Мария, а Нинель только и делает, что со скукой переспрашивает, а Яу вообще слова сказать не может, они оставили девушек в покое и принялись болтать о чём-то своём.

Слово за слово, они так раздурачились, что принялись подтрунивать друг над другом и подшучивать, словно забыли, где находятся. Было видно, что все они старые друзья.

Как раз подали тот самый новомодный суп-желе, уже второй сезон подряд восхваляемый всеми городскими гурманами. Нинель с кислым видом взяла устройство для его поедания и принялась пробовать. На вкус – кисель киселём, разве что солёный и слизкий. Говорят, в его составе полностью идентичный натуральному мясной бульон и какой-то острый овощ хрен, но даже если так, на вкус отвратительно. А название-то какое незамысловато-простецкое? «Холодец». Ни о чём. И стоило столько труда тратить на красивую подачу?

Интересно, а Эрим что думает насчёт этого блюда?

Нинель представился господин Бослонцев, который недоумённо хлопает ресницами, а потом строго говорит:

– Не вздумайте жевать эту гадость. Вы испортите себе вкусовые рецепторы и никогда больше не вернётесь в норму.

Вот насколько она по нему соскучилась. И насколько к нему привыкла.

Однако со временем молодые люди сумели шутками завладеть и её вниманием. Мария разговаривала с Лираном совершенно свободно и даже глазом не повела, когда тот сказал:

– Девушки, а вы знаете, что ваша мама, госпожа Тенявцева, собирается осчастливить меня браком на одной из вас? По крайне мере, кажется именно так я могу расшифровать её желание узнать определённые подробности моей биографии. Надо признать, недавно мне был устроен настоящий профессиональный допрос.

Нинель слегка оживилась от пикантности темы, а вот Яу чуть не закашлялась от ужаса. Дементий быстро подал ей воды, получилось у него так профессионально, будто он всю жизнь только тем и занимался.

– О, от мамы можно ожидать чего угодно, – невозмутимо ответила Мария. – Думаю, как и от любой другой любящей матери, включая вашу. Не станете же вы утверждать, что она никогда не упоминала планов вашей выгодной женитьбы?

– Не стану. И вы не против такого мужа? – Лиран пристально смотрел на Марию и улыбался. Наверное, всё его подчёркнуто уважительное ожидание на лице можно было истолковать как настоящий интерес. Та всё же смутилась и замялась, и Нинель тут же пришла ей на помощь. Ну, как смогла.

– И раз уж этого не избежать, предлагаю договориться.

– Не избежать? Всё так серьёзно? – Улыбка на лице Лирана слегка померкла. Видимо, он собирался пошутить и не ждал такой уверенности.

– Конечно! Маме всегда удаётся всё, чтобы она не задумала. Поэтому, возвращаясь к неизбежному…

– Позвольте мне тогда просто смириться со своей судьбой, – Лиран быстро взял себя в руки и снова расцвёл в хитрой улыбке.

Тут подали десерт и разговор тактично переместился на прежние дружеские подшучивания. Только теперь Лиран то и дело обращался к Марии таким образом, будто имел на её внимание какие-то особые виды, а она отвечала всё охотнее.

Рассказав о своём любимом доме, окружённом вишнёвыми садам и несколькими весёлыми историями из детства, Лиран перешёл на тех, кто сидел за столом. Разговор зашёл о Дементии.

– Вы представляете, прекрасные леди, что мы с Виктором взялись покровительствовать этому юноше. Смею уверить, без нас он не выбился бы в люди, увяз бы на дне.

Лиран и Виктор громко захохотали, словно была произнесена тонкая шутка, заслужив пару неодобрительных взглядов со стороны своих родителей. Дементий лишь добродушно усмехнулся.

– Да, да, мои благодетели, без вас ни за что.

Звучало всё это как-то некрасиво.

Мария тут же сверкнула глазами. Она терпеть не могла, когда кто-то давал понять, что выше других по положению или достатку.

– Вот вы только что и подсказали способ избежать замужества с одной из нас, – недобро усмехнулась Мария. Странно, но даже такая гримаса не портила её личико.

– Какой же? – с нарочитой готовностью поинтересовался Лиран.

– Выразить перед родителями истовое желание благодетельствовать. Тенявцевы отрицательно относятся к тратам, не имеющим отношения к семье.

Нинель быстро улыбнулась. Конечно, она поняла, что сестра говорит не о жадности, а о том, что Максимилиан, их отец, терпеть не мог иждивенцев, однако прозвучало так, словно стоит в его обществе произнести слово «благотворительность» или даже просто намекнуть на неё, как он станет вашим личным врагом.

– Папа всего в жизни добился своим трудом, – тихо и слегка обиженно сказала Яу, потому что тоже не могла допустить, чтобы о Максимилиане плохо подумали. – Это всё, что хотела сказать Мария.

– А вы нравитесь мне всё больше, – вдруг сообщил Лиран, пододвигаясь к Марии недопустимо близко. – Хотя подозреваю, вам хочется меня отпугнуть.

– Если бы я хотела вас отпугнуть, я взяла бы ружьё, – невозмутимо продолжая отрезать микроскопические кусочки от груши, ответила сестра.

Вот примерно таким образом и прошёл ужин.

Стоило гостям покончить с едой, как Нинель тут же вспомнила, что вскоре её ждёт мазурка с партнёром, именем которого она была бы не прочь заполнить все строчки своей танцевальной карточки. Она быстро отправилась в зал, даже не оглядываясь на сестёр, забыв про вежливость и осторожность. К счастью, по пути она никого не сшибла и никому не наступила на ногу – вот было бы неловко!

Эрима удалось найти сразу – он находился в компании трёх мужчин делового вида. Видимо, прибился к себе подобным. Выглядел вполне довольным, оживлённо что-то обсуждал, не сказать, будто его сердце терзает мука любви и тем более страсти. Ну хорошо, хоть рядом нет дам. Нинель ничуточки бы не удивилась, если бы увидела Эрима в окружении очередной стайки поклонниц. Оставалось радоваться, что, похоже, для здешней публики его положение не настолько привлекательно, как для городской.

Нинель тут же рассердилась на всех девиц, вместе взятых, за такое несправедливое отношение к мужскому полу. Глупые, думала она (и это самое мягкое из определений, ею произнесённое, к счастью, лишь мысленно), как они могут променять господина Бослонцева на кого-нибудь вроде господина Угронова – хлюпика с унылым лицом, который, на минуточку, четырежды разведён? Но обладает одной из наивысших должностей в правительстве, так что даже сейчас за ним по пятам следует полдюжины красавиц. Видимо, пленились его плешивой головой.

Хотя… ведь речь только о местном обществе. На смену злости пришла ещё большая – уже на тех девиц, которых компания господина Бослонцева вполне устраивает, а их количество на порядок превосходит число местных барышень.

Тут подоспели сёстры, так что посторонние мысли пришлось отложить. Вовремя. Нинель с ужасом поняла, что себе не хозяйка и чуть не сделала какую-нибудь глупость, ослеплённая ревностью. А то, что это ревность – никакого сомнения не оставалось.