Текст книги "Семейство Тенявцевых"

– Может, расскажите что-нибудь о своём хозяйстве? – Раздался голос из-за спины и Нинель от неожиданности вздрогнула. Так задумалась, что обо всём забыла!

– Да, конечно.

Пришлось отодвинуться, позволяя гостю пойти рядом, – не будешь же говорить, вывернув голову назад.

– На нашей ферме живут более двухсот коров и огромное количество птицы. Это первый блок, к которому мы подходим, за ним выгон, видите? Там коровы прогуливаются, дышат воздухом, ниже в ложбине имеется водоём, где они могут купаться, если захотят. Вон навесы от солнца. В конце здания, видите? Угол из коричневого кирпича торчит? Это отдельное помещение для старушек. Они доживают свой век в покое, делают что хотят. Сами можете убедиться, что наше производство ничем не ущемляет права животных. Птицеферма дальше, отсюда её не разглядеть.

– И сколько у вас птицы?

Нинель покосилась – Эрим был совершенно серьёзен.

– Семь тысяч триста двадцать девять особей, – отрапортовала она. – Вчера только пересчитывала.

Поймав изумлённый взгляд, засмеялась.

– Шучу. Ну кто же считает птицу?

Вот, кажется, гость насупился. Не любит чего-то не знать?

Нинель довольно улыбнулась и продолжила:

– Вот мы как раз подходим к входу, откуда видна работа доильщиков. Доят корову дважды – утром и вечером. Но иногда бывает, нужно подоить в течение дня, ну, по показаниям ветеринара или если телёнок есть. Тогда за ними отправляется дрон. Определив нужную корову по номеру на ошейнике, он цепляет её за рога и приводит в здание. Показать?

– Нет. Достаточно рассказа, – прохладно ответил Эрим. Он так выпрямился и задрал подбородок, что почти звенел от напряжения.

– Так вот, дрон цепляет её за рога и ведёт на дойку. Давайте войдём внутрь. Осторожно, тут порог. Вот тут их доят, этим аппаратом. Видите, четыре насадки? Это потому что у коровы четыре соска на вымени!

Нинель радостно улыбнулась, находясь в восторге от собственной сообразительности. Она его сделает!

Или нет? Нужно больше стараться, решила Нинель и всё-таки приказала дрону привести какую-нибудь корову на дойку. Гостя тем временем повела дальше.

– Вот видите, коровы, прямо за этим низким заборчиком? Они не хотят гулять. Хотите подойти поближе?

Эрим подошёл. Нинель дождалась, когда расфуфыренный гость окажется напротив ближайшего коровьего зада и вскричала:

– Ой! Что же вы делаете? Никогда не подходите к корове сзади!

Он быстро перешёл вбок.

– Это потому что она меня пнёт?

– Нет, совсем не поэтому! – воодушевилась Нинель. – Она… сзади у коровы… В общем, отмываться придётся долго, а костюм так и вовсе выбросить. Да и само унижение – такое вы не скоро позабудете.

Вот, наконец-то! Гость сморщился, поджал губы.

Миссия была выполнена. В душе Нинель потирала ручонки и предвкушала, как будет хвастаться своими победами перед сёстрами.

– Спасибо за предупреждение, – почти процедил Эрим.

– Но зато сами видите – все коровы у нас чистенькие и весёлые. Молоко у них сладкое, пальчики оближешь. Чего-чего, а в производстве молока нашим бурёнкам равных нет!

– Не сомневаюсь.

– О, когда вы осмотрите все наши угодья, то наверняка захотите остаться у нас жить.

– С чего бы это?

Гость явно чувствовал себя не в своей тарелке. Превосходно!

– На самом деле, скажу по секрету, обычно мы просто водим туда-сюда гостя, вскользь показываем помещения и зверюшек, и сразу отправляем обратно. Но вы… вас я, пожалуй, ознакомлю с нашей фермой досконально! – Нинель постаралась вылупить глаза и добавила: – Я до вечера совершенно свободна!

– К чему же так утруждаться? – поспешил поинтересоваться господин Бослонцев. – Прошу не оказывать мне излишнего внимания, обычной ознакомительной экскурсии будет достаточно.

Самое время последовать его намёку и проводить в дом, где показать стерильные образцы продукции, дать продегустировать, а после отправить восвояси с прайсом в руках.

Нужно было так и сделать!

Но тут дрон привёл корову на дойку. И Нинель понесло, уж очень хотелось закрепить результат. Хотелось подольше хвастаться сёстрам своей находчивостью.

Корова вошла в стойло, биот-работник вымыл ей вымя и уже потянулся было за аппаратом для дойки, как тут Нинель его отключила.

– Сейчас, сейчас, позвольте отнять у вас ещё всего минуточку. Иногда, вы представьте только (!) – аппараты ломаются. И нам приходится доить корову вручную. Я умею это делать с шести лет. Я сейчас вам покажу.

– Может, в другой раз?

Но Нинель было не остановить. Она схватила пластиковое ведро, низкую табуретку и уселась возле коровы, вытянув ноги по бокам от ведра.

– Чтобы подоить корову, нужно аккуратно схватить её за соски и потянуть вниз, по очереди надавливая пальцами сверху вниз. Вот так.

Нинель бодро заработала, струи молока полились в ведро, звякая об дно. Она почти запела от самодовольства. Только через несколько минут, довольная собой, встала, вытерла руки о штаны.

– Вот так и доят коров!

– Вижу, вы улыбаетесь. Вы действительно их любите. И очень хорошо за ними ухаживаете.

Да, так оно и было. Но что это? Что это за странное трепещущее в груди чувство, вызванное его словами и тёплым тоном?

Нет, хотя её сердце забилось от лести, а дыхание на миг остановилось, голова требовала сохранить здравомыслие и следовать плану.

– А вы не хотите подоить корову? – сладко спросила Нинель. И сделала ошибку.

Она запрокинула голову и посмотрела гостю прямо в глаза. Вызывающе, с прищуром, уже торжествуя свою победу. Ей бы стоило отвернуться, не выходить из роли глупенькой фермерской дочки, но бахвальство победило. «Быстрее сдавайте и отступай с поля боя, городской пижон. Всё равно ведь побоишься испачкать ручки», – говорил её взгляд. Губы вслед за взглядом растянулись в кривой ухмылке.

Через несколько секунд что-то изменилось. Нинель стремительно опомнилась, отвела взгляд, но было поздно.

Давай сделай вид, будто не услышал! Просто развернись и уйди, – мысленно просила Нинель. И вместо этого услышала твёрдое и насмешливое:

– С удовольствием попробую.

Потом гость поднял ладони к лацканам пиджака, легко снял его, бросил небрежно на стойку с доильным аппаратом. Шагнул к корове, примерился и, подтянув брюки вызывающе отточенным жестом, сел на скамеечку.

– Как вы говорили, нужно тянуть за соски? – спросил словно невзначай. – Нежно?

В щёки Нинель хлынула кровь. Даже если бы сильно захотела, она бы всё равно ничего не смогла ответить.

– Ах вот так!

Эрим сжал пальцы и заработал первую струйку молока. Потом вторую. Через несколько секунд он действовал так уверено, будто всю жизнь только тем и занимался, что доил коров. И когда корова, устав стоять на месте, переступила, ткнув его боком в лоб, он спокойно положил животному на бок руку и отодвинулся.

Это был разгром.

Нинель ещё пыталась спасти ситуацию. Болтала что-то нелепое о бабочках и слепнях, о витаминах и курах, но было поздно. Она почти слышала, как невозвратимо, катастрофически рушится всё, чего она хотела – отвадить Эрима от их дома.

Нельзя было бросать вызов, но кто же знал, что городской так отреагирует!

Она всей кожей чувствовала его интерес. Оставалось молиться, чтобы это было обычное любопытство.

⁂

Когда флайка гостя растворилась на горизонте, Нинель разрешила своей натянутой улыбке сползти с губ. Щёки жутко болели. Голова опухла от осознания своего провала.

Она добрела до дома, быстро пробралась в свою комнату, заставив висящие в воздухе ступеньки лестницы дрожать от прыжков, упала на кровать, отвернулась к стене и сжалась в комок.

Её ощутимо потряхивало. Проклятущая самоуверенность! Ну как, как она умудрилась всего за несколько секунд, пока длился тот её торжествующий взгляд, настолько сдать свои позиции?

Булькнул дверной звонок.

– К вам хочет войти ваша сестра Яу, – сообщила Липучка.

– Впусти.

Видеть никого не хотелось, но, если не пустить, хуже будет. Заподозрят такое, чего допускать ни в коем случае нельзя – заподозрят правду, что у неё не вышло задуманное.

– Нинель!

Яу пришла вместе с Марией. Первая уселась на прозрачный стул-желе, принимающий форму тела, выпрямилась и расширила глаза от волнения, вторая вспорхнула и присела на краешек кровати, изгибаясь, словно балерина.

– Что произошло? Он что, посмел тебя обидеть? Оскорбить?

Нинель поджала губы, с тоской смотря на желейный стул, внутри которого плавали рыбки. В детстве она обожала за ними наблюдать, а сейчас даже это не успокаивало.

– Не знаю.

Обе сестры озадачились.

– Как это не знаю? – спросила Мария. – Он сделал что-то неприличное? Отчего ты прячешься в комнате?

– Я просто устала! – соврала Нинель. И замолчала, демонстративно прикрыв глаза. Прикинуться больной всё лучше, чем пытаться беседовать на неудобную тему – давний, проверенный временем метод.

Задав ещё пару вопросов и не дождавшись вразумительных ответов, гостьи синхронно поднялись со своих мест.

– Тогда отдыхай.

Сёстры ушли, а Нинель только и оставалось, что сжимать кулаки и проклинать сегодняшний день и собственную доброту, из-за которой все беды. Пожалела Яу, в результате влипла сама. Во что? Это самое неприятное – во что не ясно.

«Во что, во что я влипла?» – думала Нинель, но не знала ответа.

Впрочем, уже к ужину она успокоилась. После долгого пережёвывания произошедшего, когда сердце замирало и каруселью повторялся тот момент, когда был потерян контроль над ситуацией, – после вдруг попустило.

«Чего это я переживаю?» – подумала Нинель, вскочила с кровати и решила выбросить городского нахала из головы. Может, она слегка опростоволосилась, но цель ведь достигнута? Яу не ходила на встречу, и господин Бослонцев не ней не женится.

К ужину и аппетит разыгрался, впрочем, Нинель никогда его отсутствием не страдала. Она уселась за стол первой и заказала все три блюда из предложенного меню.

Когда родители пришли, тарелки Нинель практически опустели. Но она не насытилась, мечтала о десерте, потому не сразу расслышала, о чём шёл разговор. Вернее, вначале услышала, что мама сделала ей замечание – мол, воспитанной девушке не следует поглощать пищу в таких количествах, пропустила мимо ушей и снова услышала фразу, только когда в ней прозвучало имя.

Эрим.

Кусочек модифицированного брокколи в виде розочки застрял в горле, будто у него были самые натуральные шипы.

– Так что к ужину оденьтесь прилично. – Мама придирчиво оглядела всех дочерей, и только вид Марии вызвал у неё улыбку умиления. – Кроме тебя, милая, ты всегда выглядишь превосходно.

– Спасибо, мама.

– Яу, тебя прошу надеть новое платье в серебряных цветах, ты в нём очаровательна. Пусть наш гость увидит, что мы тут в провинции тоже знаем толк в красоте и моде.

– Хорошо, мама, – еле слышно пискнула Яу.

– Всё в порядке? Отчего ты так побледнела?

Нинель до боли сжала вилку. Она-то знала, отчего побледнела Яу. Впору и самой бледнеть! Завтра на ужин явится этот лощённый городской пижон и их с сестрой афера по обмену именами выплывет наружу. Неприятненько.

Обычно, если поставщики даже посещали ферму, то никогда не заходили в дом, тем более не принимали пищу с семьёй. Ну, кроме двух старых, самых первых, которые начинали с отцом в молодости и стали его друзьями. Кто ж знал, что с этим всё пройдёт иначе? Да, видимо, и правда господин Бослонцев – билет в роскошную жизнь, раз родители так его привечают. И никак нельзя навредить бизнесу, папа не простит.

Значит надо… надо перехватить гостя раньше, чем ложь вскроется.

Приняв решение, Нинель подмигнула Яу, которая так и продолжала сидеть, растерянно хлопая глазами, а потом продолжила ужинать.

⁂

Чуть раньше в доме Тенявцевых случился следующий разговор.

Максимилиан успел переговорить с господином Бослонцевым до ужина и поднялся в комнату переодеться. Там его уже ждала Виола. Любимая жена прекрасно выглядела в лёгком жёлто-сером платье и в колье из прозрачного янтаря. Она крутилась перед зеркалом и что-то напевала. Заметила мужа, счастливо улыбнулась.

– Ну как?

– Как всегда, великолепна.

Она слегка порозовела и стала ещё краше. Правда, и о своих обязанностях не забыла.

– Почему задержался?

– Господин Бослонцев звонил.

– Вы договорились о поставках?

– Да.

– А цена?

– Моя. Он даже не стал торговаться. – Максимилиан покачал головой и ворчливо добавил: – А ещё он напросился завтра на ужин. И так и сяк намекал, я не смог ему отказать.

– И не нужно отказывать! – Виола широко распахнула глаза и подалась вперёд. – У меня же на него матримониальные планы.

– Ах ну да, ну да.

Скепсис в голосе мужа заставил Виолу слегка нахмуриться, однако она быстро прогнала с лица любые признаки неудовольствия – дела ведь сами не делаются, проблемы не решаются, браки не заключаются.

– Надеюсь, ты намекнул ему, что получить одну из наших дочерей он сможет только после свадьбы?

– Думаю, ему на подобное намекать не нужно. Он прекрасно воспитан и сам знает, что иначе девушки из такой семьи, как наша, ему не видать. Пусть только посмеет думать иначе! Опозорю в деловом мире так, что он обнищает за полгода.

– Надеюсь, до этого не дойдёт, – рассмеялась Виола, поглаживая распалившегося мужа по плечу. – Не хотелось бы для нашей дочери нищего мужа.

⁂

Нинель пришлось изворачиваться, словно слизкий угорь, чтобы устроить дело так, как нужно. Всеми правдами и неправдами она добилась того, что её отправили встречать гостя. Обычно на площадку выходил хозяин или отправлял на встречу биота-слугу с зонтом от дождя или солнца, но Нинель наболтала столько всего безумного, что отцу надоело слушать и он позволил ей встречать Эрима Бослонцева лично и в одиночестве.

Гость прибыл точно в назначенное время. Знакомая чёрная флайка приближалась со стороны города совершенно бесшумно. Так же бесшумно опустилась на площадку. Дверца откинулась.

Нинель вздохнула, выпрямляясь, и провела по бёдрам, по платью ладонями. Второй день подряд полный провал! Маскарад пришлось отменить, мама бы не поняла. Теперь на Нинель голубое платье с юбкой, собранной позади складками и с кружевом в глубоком вырезе, а на голове венок из волос с голубыми же лентами. О морковной помаде, естественно, так же пришлось забыть, теперь на губах бледно-розовая, подчёркивающая здоровый нежный цвет лица.

Кажется, контраст со вчерашней дикаркой вышел разительный. Эрим, который вышел из флайки и окинул Нинель быстрым взглядом, замер и, прищурившись, уставился на неё более пристально.

– Добрый вечер, господин Бослонцев, – нежно проговорила Нинель, ломая пальцы. Слишком сильно он удивился, нехорошо это.

– Яу? – Он почти растерялся, но ненадолго – мгновенно взял себя в руки. – Вернее, госпожа Тенявцева. Если мой вывод верен, и вы вышли мне навстречу, должен сказать, что не мог ждать от этого дня большей удачи.

– Да, именно вас. Нам нужно поговорить.

– Здесь и сейчас?

– Да. Это очень важно.

– Тогда я слушаю, – просто сказал он.

Нинель же было совсем не просто. Вот что дальше? С таким вниманием и пониманием ждёт, что сразу становится не по себе. Кажешься себе какой-то глупышкой, толком не вышедшей из детства – натворила невесть что, а теперь не знает, как всё замять. Хотя… так и есть, натворила.

– У меня к вам просьба, – вымученно улыбнувшись, сказала Нинель.

– Всё, что в моих силах, – коротко ответил Эрим, продолжая терпеливо ждать.

Фух. Ну, не будем тянуть, а то так и пальцы вывернуть недолго.

– Понимаете, вчера вышло недоразумение. На самом деле меня зовут не Яу, Яу – это моя сестра. А моё настоящее имя – Нинель.

Его взгляд дёрнулся было вниз, но тут же вернулся к лицу. Тёплая улыбка.

– Значит, Нинель?

Что-то в его тоне завораживало. Она стояла, не моргая, пока Эрим тактично не кашлянул, и тогда дёрнула головой, отгоняя непонятное наваждение.

– Так вот! – повысила голос, с усилием расцепляя пальцы, которые тут же прижались к платью по бокам. – Моя просьба состоит в следующем – не рассказывайте, пожалуйста, об этом происшествии моим родителям. Ну, что вместо неё вас вчера встречала я. Вы выполните?

– Конечно. – Он вскинул брови, будто удивился, что в нём сомневаются.

Так просто! Нинель с облегчением выдохнула, чувствуя, как в улыбке расползаются губы. Возможно, господин Бослонцев совсем не так ужасен и вовсе не заслуживает, чтобы его разыгрывали, как произошло вчера.

– Но не просто так.

Её зубы сжались и клацнули. Глаза прищурились.

– То есть как?

– Услуга за услугу.

Вот вам и урок – никогда не жди от мужчины понимания, если выставила его дураком.

– И что вы хотите взамен?

– Поцелуй.

– Что? Я ослышалась? Повторите!

– Хочу поцелуй.

– Что?! Что вы себе позволяете?

– Мне нужно кое-что решить… кое-что выяснить. Без поцелуя никак, а по-другому вы же не согласитесь?

Это «вы» звучало просто издевательством!

– Да что вы себе позволяете!

Он задумался.

– Или согласитесь? Насколько мне известно, здесь, на периферии, нравы более строгие и девушка из приличной семьи согласится меня поцеловать только после некоторого периода ухаживания. Или вы согласились бы поцеловать меня раньше, безо всяких условий?

– Я? Да ни за что!

Эрим некоторое время молча улыбался. Ветер раздувал его волосы, но городской проныра не обращал внимания, будто ему наплевать на собственную причёску.

– Нинель, – сказал он в конце концов. – Вы можете отказаться. Не думаю, что ваши родители очень строго отнесутся ко вчерашнему происшествию. Уверен, своих дочерей они обожают и готовы простить многое. Если моё предложение вас шокирует, вам следует отказаться.

Он выделил слово «следует», словно строгий учитель, сделал выговор шалуну на уроке. Нинель прямо ощущала, как в ней закипает ярость. Ещё будет учить её, что и как делать? Кажется, даже подол платья от такой наглости затрясся.

Не бывать такому!

– Шокирует? Да чем меня может шокировать один поцелуй? Просто не хочется.

– Скорее решайте, что вам важнее.

И голос-то какой доброжелательный! И прищур как у лиса. Вот из-за чего она проиграла – недооценила противника. Но и проигрывать нужно достойно, тем более всегда есть шанс отыграться. Нет, нет другого выхода.

– Я согласна, – ледяным тоном проговорила Нинель. – Только здесь камеры, я уверена, за нами наблюдают. Отец, наверное, ждёт вашего прибытия.

– И удивляется, отчего мы задерживаемся, – кивнул Эрим. – Конечно, я не стану целовать вас на виду у камер.

– Где тогда? Когда?

– Сообщу позже. Пусть это станет для вас сюрпризом.

Снова хотелось огрызнуться, но Нинель не позволила себе. Пусть лучше думает, что ей наплевать, и она совсем не волнуется.

– Позвольте вас проводить.

Эрим уже подставлял локоть. Нинель зацепилась за него и скованно пошла в его компании к дому, где на крыльцо уже высыпала семья. Отец добродушно улыбался, Яу то краснела, то бледнела и только Виола выглядела удивительно довольной. Ямочки на её пухлых щеках были мягкими, как никогда.

Тенявцевы наперебой поприветствовали гостя и проводили его в столовую. Только все расселись по местам, как подавальщик уже состряпал первую закуску, веером выставляя пиалки перед сидящими за столом людьми.

Ужин прошёл весело. Отец и Эрим говорили о делах, Виола то и дело влезала в их разговор, так что мужчинам пришлось отвлекаться и с улыбкой объяснять, отчего и как они намерены действовать. И если для отца такие объяснения были делом привычным, подобную черту характера господина Бослонцева Нинель узнавала с удивлением – он оказался очень любезен и терпелив.

Верно, скоро забудет уже о ней и об их глупом уговоре. Да и младшие сёстры, обнаружив за столом приятного собеседника, заваливали его вопросами, не давая спуску. Уж чего-чего, а поговорить о сладостях они были всегда рады. А Эрим ещё так вкусно рассказывал, то и дело вставляя профессиональные словечки – лейская ваниль, розовый сахар, эссенция пурпурного лотоса… Прямо слюнки текли.

– Ах, как жаль, что наш биот-повар не может творить! От него кулинарных шедевров точно не дождёшься! – воскликнула Джинни. – Как бы я хотела попробовать что-нибудь из того, о чём вы сейчас рассказывали!

Нинель с неудовольствием подумала, что этот городской выскочка мог бы и привезти пирожных, к примеру, или торт, а не просто дразнить их всех перечнем деликатесов. Тоже мне, кондитер!

Она недовольно зыркнула в сторону гостя. Тот, увидев взгляд, слащаво улыбнулся и сказал:

– Если хозяйка дома не против, – он учтиво склонил голову перед Виолой, – я готов продемонстрировать свои умения и лично приготовить десерт. Думаю, свежие молочные продукты у вас найдутся, а остальных ингредиентов вдоволь на любой кухне.

– Мы будем просто счастливы! – хором закричали сёстры, а мама благосклонно улыбнулась. Нинель скорчила мину и даже что-то пробормотала себе под нос, тихонько кривляясь.

Глянула – гость словно только того и ждал.

– А Нинель, которая так жаждала мне помочь, сможет ассистировать!

У неё и челюсть отвалилась, она так и застыла, с приподнятыми вилкой и ножом в руках.

– Нинель хотела вам помогать? – с сомнением спросил отец. Вся семья уставилась на Нинель так, будто её нос покрылся перьями. Даже обидно стало – отчего на их лицах столько скепсиса?

– Пока мы шли к дому, Нинель несколько раз повторила, что будет безумно рада помочь такому мастеру, как я, в приготовлении его шедевров. Разве могу я отказать истовой почитательнице моего кулинарного таланта?

О! Нинель вскипела и могла бы многое ответить. Особенно взбесило её хихиканье сестёр, которые, видимо, представили, как Нинель кого-то обожает и упрашивает дать ей поработать.

Но как ей было ответить? Как признаться, что ни о чём таком они по дороге не болтали? Ведь тогда, вполне вероятно, придётся признаться, о чём болтали на самом деле, в результате неизбежно всплывёт, что вчера состоялась подмена. Вон как гость улыбается – точно знает, какие мысли бродят в её голове.

Можно, конечно, признаться… Нинель глянула на отца. Но ведь папа будет разочарован. Это было для неё хуже смерти – видеть в его глазах разочарование.

Она вздохнула и кисло улыбнулась, пусть даже руки тряслись от злости, так что пришлось бросить приборы, чтобы они не стучали о фарфор.

– Буду счастлива осуществить свою мечту, – съязвила Нинель.

– Рад угодить, – Эрим усмехнулся. – Вы же не боитесь… испачкать руки?

О! Это точно месть за вчерашнее.

– Не будем же оттягивать! – вскричала Виола, пока Эрим и Нинель с мрачными улыбками сверлили друг друга глазами. – Можете приступать, как только закончите ужинать.

– Спасибо, я уже сыта! – крикнула Нинель. Голос дал петуха.

– Тогда приступим.

Гость встал, скомкал тканую салфетку, которая лежала у него на коленях, и бросил её на стул таким жестом, будто пытался вызвать стул на дуэль.

– Я готова, – вскочила Нинель, стягивая с колен свою салфетку. Она попыталась было тоже скомкать и бросить её на стул, но салфетка оказалась чрезмерно накрахмаленной, опять домашний биот сбился и перепутал при стирке пропорции! – так что у Нинель ничего не вышло. Она понадеялась только, что никто не заметил, что ей пришлось оставить салфетку немятой.

Не сговариваясь, они с Эримом развернулись и плечом к плечу промаршировали на кухню.

– Не спешите, мы готовы ждать, сколько необходимо! – крикнула им вослед Виола.

Чтобы не скучать, семейство включило 3D-визор. Над столом заиграл какой-то фильм – красочный карнавал большого города, все устроились поудобнее и стали смотреть.

Девочки о чём-то переговаривались, в общем, семейный вечер вернулся к своему обычному настроению. Только Виола, покосившись на мужа, загадочно улыбнулась и повела головой в сторону кухни.

Максимилиан наклонился к ней:

– Что?

– Милый, ты заметил? Они прекрасно друг другу подходят! Этот приятный молодой человек не даст ей спуску!

– Кому, Нинель? Ты выдумываешь. Даже я не могу совладать с её упрямством.

– Можешь, милый, можешь, просто не хочешь. Дочки из тебя верёвки вьют, потому что ты их обожаешь. И это правильно, ты же отец. Муж – другое дело, он будет её обожать, но и спуску не даст.

– Больно он хлипенький для Нинель, – с сомнением сказал Максимилиан. – Не справится.

На что Виола только загадочно усмехнулась:

– Посмотрим, кто окажется прав.

⁂

На кухне тем временем происходила молчаливая дуэль взглядов. Остановившись прямо у входа, между кухонными шкафчиками и столом для готовки, оба ждали, когда заговорит другой. Уступать никто не желал.

Когда же появился биот, господину Бослонцеву пришлось подвинуться, чтобы тот смог пройти. Таким образом он оказался притиснут почти вплотную к Нинель. Тут она вдруг вспомнила, что городской нахал потребовал в качестве оплаты своего молчания и слегка заробела. Щёки алели, и от этого она робела всё больше.

Но незваный гость не стал пользоваться моментом и, как только биот прошёл мимо, отодвинулся.

– Ну что же, приступим? – спросил Эрим, схватив ближайший фартук с крючка.

Звучало угрожающе.

– Приступим!

Нинель сорвала другой. Повязала, не глядя и только увидав приподнявшуюся светлую бровь, осмотрелась. Ну надо же – самый нелюбимый фартук! С уточкой. Виола говорит – милейшее создание, а, по мнению Нинель, эта кривая утка ну просто ужас. У неё же клюв набекрень и глаза косые! И надо же было схватить именно его!

Просто невезение какое-то!

Держи хорошую мину при плохой игре. Нинель задрала подбородок, делая вид, будто рисунок её ничем не смущает и даже смогла заставить себя не прикрываться руками.

– Будь любезен, достань следующие продукты: сливки 33 % жирности литр, творог протёртый, килограмм, сахар, ваниль, свежий лимон, синтетический желатин, крахмал и банку ягодного мусса из багажного отделения моей флайки, – приказал Эрим биоту. Тот мигнул зелёной лампочкой, показывая, что приказ понятен и отправился исполнять.

Несколько последующих секунд, пока царила тишина, Нинель изо всех сил боролась со своей любовью к сладкому… и, конечно же, позорно проиграла.

– И что вы будете готовить?

Он картинно изумился:

– Вы решились со мной заговорить? С чего такое счастье?

– Что вы будете готовить? – не давая сбить себя с толку, повторила Нинель. Сам такие требования выдвигает личные, можно сказать, почти интимные, а тут нельзя ему даже вопрос задать!

– Панакоту.

– Желе?

– Именно.

– Не люблю желе, – мстительно сказала Нинель.

Он промолчал, но улыбнулся кровожадно.

Вскоре биот вернулся с продуктами и процесс готовки начался.

На самом деле Нинель практически ничего не пришлось делать. Ну разве что переливать туда-сюда сливки, взбивать их, протирать и взбивать творог, выжимать лимонный сок, нагревать желатин, остужать мусс, в общем, всю грязную работу. По мелочам помогал биот, Эрим же, понятное дело, стоял неподалёку, вальяжно прислонившись к стене, и руководил.

Но если он хотел посмеяться над Нинель, то просчитался.

Пожалуй, впервые на своей памяти она была благодарна Виоле за уроки, которые та преподавала дочерям на кухне.

– Вы должны знать, как и из чего готовятся блюда! – утверждала мама. – Иначе, если ваш повар выйдет из строя, вы даже не поймёте. Будете жевать сухой бифштекс из макарон, пить компот из огурцов и думать, что еда такой и должна быть. Нет, только личный опыт даст вам понять, что правильно приготовлено, что нет!

Теперь благодаря этим урокам Нинель, что называется, знала «с какой стороны подойти к корове».

И вот наконец командир удовлетворён и дело сделано.

Прозрачные розочки с десертом смотрелись очень притягательно. Биот доставил десерт в столовую, где его с восторгом приняли и тут же опробовали.

Нинель чуть не зажмурилась, когда сунула в рот первую ложечку.

Это было бесподобно!

Прекрасно и досадно одновременно. Невозможно не признать – этот городской прощелыга на самом деле кулинарный гений. Как бы не хотелось думать о нём одни только гадости, себе самой не соврёшь – Нинель редко доводилось пробовать такую вкуснятину.

Она вздохнула. Хотелось затолкать панакоту в рот целиком и одновременно растянуть удовольствие на как можно более долгий срок.

– Неужели не понравилось? – Отреагировал вопросом гость. В его глазах мелькнуло что-то, похожее на разочарование. Причём в самом себе.

Как такое чудо может не понравится?

– Это идеальный десерт, – уверенно ответила Нинель.

Он молча улыбнулся. Что-то такое было в выражении его лица, что заставило Нинель снова залиться краской. Хотя аппетит не пропал. Пока в розетке не показалось дно, ни о чём другом и думать было невозможно!

Чего уж там, десерт понравился даже Максимилиану, который сладкого не любил и попробовал только из вежливости.

После ужина Нинель подобрела. Она смотрела, как Эрим болтает с сёстрами и ему рада даже Яу. Наверное, не такой уж он и ужасный. Если подумать, чем вообще он провинился? Тем, что у Виолы возникли на него какие-то нелепые матримониальные планы? Ну тогда почти каждый встречный мужчина виноват. Да, совершенно очевидно, что господин Бослонцев такая же несчастная жертва интриг, как и сестра, которой он предназначался.

Ранний вечер незаметно перетёк в поздний. Гость спохватился, когда стемнело, и поблагодарил за удивительный ужин и прекрасно проведённое время.

– Ну что вы, – Виола не смогла сдержаться. – Мы живём уединённо и часто скучаем, так что это вы сделали наш вечер чудесным. А уж если считать десерт, то этот праздник мы будем вспоминать ещё долго.

– Был рад услужить.

Эрим поклонился и перевёл взгляд на Нинель.

– Не проводите ли меня до транспорта?

И снова усмехнулся.

Всё расположение к городскому пижону как рукой сняло! Жертва? Как бы не так!

Он собирался воспользоваться своим шантажом, как пить дать! Заманивал в темноту, чтобы по дороге поцеловать.

Но отказаться – значит, дать понять, что передумала. И что тебя это задевает. А ведь договор вроде уже есть и нехорошо отнекиваться. Нехорошо? Отказать тому, кто шантажирует? Но ведь ей и самой это выгодно.

Так, запутавшись в размышлениях, Нинель дождалась, пока гость попрощается с Тенявцевыми, причём так тепло и душевно, будто они родственники, и повела его к летательной площадке.

Несмотря на голубые круглые лампочки, установленные вдоль дорожки, на улице было совсем темно. Трещали сверчки, птицы к ночи замолкли, но всё равно то и дело, словно опомнившись, вопросительно чирикали. Впереди дорожку лениво перебежал суслик – в окружающих полях их было полно, туристы обожали, когда суслики выходили к ним за угощением.

У Нинель в голове вихрем вились мысли. Что сказать? Поблагодарить за десерт, который ей очень понравился? Она была готова есть такое великолепие каждый день. Или совсем не хвалить, а взять да отругать за шантаж, сказать, пусть катится к чёрту со своими нежеланными поцелуями, лучше уж она признается родителям во всех своих грехах?

Хотя… На лице сама собой расцвела мстительная улыбочка. А ведь теперь и он повязан – сразу не признался, что считал Нинель Яу, как теперь он признается? Тогда придётся объяснить, почему молчал раньше, почему не удивился, что именно Нинель проводила экскурсию по ферме.