Текст книги "Море волнуется – раз"

Клуб «Три богатыря», полночь

Тамара вдруг смолкла на полуслове.

– Ну, а дальше что? – поторопила Соня. – О чем вы договорились-то?

– Потом, – сквозь зубы пробормотала та, – Ладка идет.

Сонька удивленно обернулась.

Ладка шла не одна, за ее спиной маячил весьма довольный собой Митька. Когда она увидала его у больницы, решила, что ей самой пора пройти курс лечения. После того розыгрыша с повесткой Митька сделал все возможное, чтобы общение с ней свести до минимума. Она уж его и успокаивала, и извинялась со страшной силой, ничего не помогало. А тут – нате вам! Подвезу, говорит.

– И куда ты едешь? – придя в себя от изумления, поинтересовалась она. – Я живу совсем в другой стороне.

– Знаю я, где ты живешь. Я тебя к девчонкам везу, соскучились они.

– Так мы с Тамарой вчера виделись.

– А на Соньку, значит, тебе плевать?

Лада усовестилась и больше не сопротивлялась. Хотя сил на тусовку с друзьями совсем не было. Вот уснет она прямо за столиком, будут знать!

– Слушай, да она вся зеленая, – испуганно прошептала Сонька. – Что же это делается?..

– То-то! Думаешь, зря я шум подняла? – удовлетворенно кивнула Тамара. – Только смотри, не брякни чего.

Сонька тотчас изобразила радостную мину и заворковала:

– Ладушка, золотце, сто лет тебя не видела! Митька, как это ты догадался ее вытащить?

Вот ради того и вытащил, хмуро подумал он. Разве кто из Сонькиных хахалей станет так выкобениваться? Нет, не ценит она его совсем, не ценит.

– Привет, – Ладка устало плюхнулась в кресло, – что отмечаете?

– А ничего, просто так сидим, болтаем. Как зачет? Сдала?

– А то! А у вас как? Реклама по-прежнему двигатель прогресса?

Сонька весело согласилась, что так и есть, то и дело бросая на Тамару вопросительные взгляды. Та расценила их по-своему и решительно вклинилась в разговор.

– Девочки, я тут на днях такую передачу видела клевую по ОРТ, вот умеют же снимать, когда хотят!

Ладка заинтересованно повернулась к подруге, Сонька в недоумении смолкла.

– Тебе бы вот тоже посмотреть, – Тамара незаметно ткнула ее в бок, – там реклама такая тонкая, просто блеск. Они среди зрителей разыгрывают путевки… ммм… на разные курорты и… э… мм… ну еще что-то, какие-то призы, в смысле. Хорошие вроде.

Импровизация так себе получилась. Мало того, что Тамара совершенно не умела врать, так еще никто и не подумал ей помочь. Что им стоило поддержать, а? Мол, тоже видали. Или они никак не въедут в смысл затеи?

В принципе, она и сама толком этого смысла не понимала, поэтому и смотрела на ребят с ожиданием.

– Слушай, я тоже, кажется, видел, – нерешительно произнес Митька, озаренный догадкой. – Правда, хорошая передача.

– А ты видела, Лад? – быстро спросила Тамара. Та покачала головой, старательно сдерживая зевок.

– У меня же телека нет, вы что, забыли? Тамара об этом прекрасно помнила и именно на это рассчитывала.

План обретал все более четкие очертания. Главное – чтобы Ладка не заснула на самом интересном месте, и хотя бы минимум информации в ее голове отложился.

Придумывая на ходу детали, Тамара принялась расписывать остальные достоинства несуществующей передачи, особенно напирая на то, что подавать заявку на розыгрыш призов вовсе не обязательно. Мол, компьютер сам выбирает из числа всех российских граждан, и не важно даже, смотришь ты телевизор или нет.

Очень грубая мистификация, но ничего лучше не придумывалось. Сонька смотрела на подругу восхищенно, Митька едва сдерживал смех, поддакивая что было сил, и общими усилиями они кое-как завершили партию.

Не блестяще, конечно, но начало положено.

– А у тебя с твоей-то передачей все нормально? – ожила Ладка, не дав себе даже труда задуматься, с чего вдруг друзей заинтересовал какой-то телевизионный лохотрон.

– Конечно, – отмахнулась Тамара, – я же звезда! И папочка опять-таки всегда под боком. Слушайте, ребята, вы меня извините, но я побегу, у меня важная встреча.

Такого поворота сюжета никто не ожидал. Даже Ладка, силясь не свалиться от усталости, попыталась подругу удержать. Сонька разозлилась невероятно, вызвалась проводить Тамару до дверей, а там устроила ей настоящий допрос с пристрастием.

– Что все это значило, а? Что за бред?

– Я тебе потом все расскажу. Вы ее проводите, а то смотри, она уже носом клюет.

– А ты куда сорвалась?

Тамара сказала куда, и подруга досадливо постучала себя по лбу.

– Совсем сдурела? Час ночи! Он тебя выгонит взашей и будет прав!

– Не выгонит! У нас общее дело, и я придумала, как его провернуть!

– Дура! – высказалась Соня, не заботясь о реверансах. – Хочешь мужика в койку затащить, так чего горы воротить-то? Ну, объясни ты ему все популярно, он же свободный человек, не гомик, не дурак и, скорее всего, не импотент! Чего Ладкой-то прикрываться?!

Тамара потупилась и заявила, что никого в койку затаскивать не собирается. То есть, может быть, кого-то и запросто, а вот Пашку – не хочет. То есть, хочет, но не так.

– А как? – завопила Сонька, вконец запутавшись.

– Я за него замуж хочу, Сонь, – взгляд у Тамары был серьезным, трезвым и очень решительным.

– Ну и ну! – покачала головой подруга. – А я и не знала, что свадьбу теперь играют только после того, как родственников жениха облагодетельствуют по полной программе!

Язвительный тон нисколько не смутил Томку, глаза ее продолжали светиться спокойно и ясно. Соня разозлилась окончательно.

– Ты мне объясни, – потребовала она, – что за ерунду ты там плела про передачу? Зачем? То есть, зачем – это я поняла. Непонятно, как это тебе с Пашкой поможет. Ты же хочешь Ладке подсунуть путевку, да? Чтобы наш гордый буревестник улетел на юг, не страдая комплексами, так?

Тамара кивнула. В целом все было правильно.

– И что, Пашка, по-твоему, проникнется к тебе благодарностью, оценит широту души и решит, что был не прав, все эти годы не обращая на тебя внимания?

– Так далеко я не загадывала, – медленно проговорила Тамара. – Ты не понимаешь, Сонь, я просто сейчас радуюсь…

– Чему, идиотка?

– Что мы видимся, разговариваем о чем-то. Это тоже важно. А главное, он на меня уже не смотрит как на малолетнюю дуру!

– Потому что ты дура великовозрастная! – пылко объяснила подруга. – Том, неужели поедешь все-таки? Ведь детский сад натуральный! Ну, дождись хотя бы утра.

Утро вечера мудреней, это да. Но ждать невыносимо. И ничего не изменится за несколько часов, разве что решимость испарится под яркими лучами солнца.

– Поеду, – махнула Тамара.

Сонька вздохнула и поплелась к столику.

Может, ей тоже влюбиться? Вот хотя бы в Митьку, взять и влюбиться. А то ей-Богу, скучно! Надоело все!

И Вовчик с его огромными возможностями, мелкими придирками, мимолетными ласками, тугим кошельком и непомерным хвастовством. И замредактора Погодин, раз в неделю у нее ночующий, а остальное время трусливо обходящий ее за три версты. И мальчик Денис, бывший сокурсник, ставший перспективным юристом, обстоятельным и высокомерным – как в конторе, так и в постели.

Ужас до чего удавиться хочется!

* * *

Она потянулась осторожно, боясь разбудить кого-то рядом, и покосилась на другую половину кровати. Странно, но там никого не было.

И кровать-то была не ее!

И белье чужое, и потолок незнакомый. Что же такое они вчера отмечали, раз она так напилась и не помнит, куда и с кем приехала?!

Очередной клин явно не удался, не то чтобы имени, но и внешности его Тамара себе не представляла.

Из глубины квартиры вдруг донеслось тихое пение и звякнуло что-то. Она подскочила в кровати.

Ну, конечно! Идиотка! Это Пашкин голос, Пашкина постель, Пашкин же потолок и его подушки!

Не может быть!

Она не забыла бы, если бы…

А ничего и не было, вот в чем дело. Ровным счетом ничего. Она подтянула коленки к подбородку и стала вспоминать прошедшую ночь. Кажется, действительно, много выпила. Кажется, делала это одна, стоя в тихом уютном дворике под его окнами. Интересно, до серенады дозрела или обошлось? Кажется, обошлось. Но у двери, терзая звонок, она все-таки напевала что-то под нос, подбадривая себя перед тяжким испытанием.

Наверное, для Пашки испытание было еще тяжелей.

А как бы она себя чувствовала, ввались к ней в три часа ночи полузнакомый мужик, в стельку пьяный и бормочущий что-то по поводу дружеской поддержки?

То-то и оно, вряд ли обрадовалась бы!

Пашка и не радовался. Кажется, он за шиворот втащил ее в ванную, сунул под кран и с удовольствием прочел лекцию о вреде алкоголя.

Боже, как стыдно!

Лучше бы он ее выгнал! Взашей, как давеча выразилась Сонька.

– Томка! Томка, ты встала? Можно к тебе?

– Э…

Она быстро натянула вечернее платье и зачем-то укрылась сверху покрывалом.

– Привет. Мне на работу пора, будешь уходить, поставь квартиру на сигнализацию, ладно?

– Паш, – она покусала губы, – а я вчера… очень плохо себя вела?

Он хохотнул.

– Нормально. А что, муки совести? Если хочешь, встань в угол и хорошенько подумай о своем поведении!

У него почему-то было прекрасное настроение. Несмотря на то, что он проспал, на летучку опоздал, обычные утренние тосты спалил, кофе пересластил, а брюки, поглаженные с вечера, оказались мятыми, потому что вчера на них уселась пьяная подруга его сестрицы.

А поди ж ты – весело и легко на душе, будто все так и должно быть!

– Паша, ты меня извини, ладно? Я не знаю, что это на меня нашло! Просто идиотизм какой-то! Честное слово, не думай, я…

Я не такая, да? Я жду трамвая! Очень проникновенная, убедительная речь.

В полном отчаянии она уставилась в стену, не смея взглянуть Пашке в глаза.

А взглянула бы, очень удивилась. Он улыбался, и взгляд его светился безграничным весельем. И еще чуточку – ласковой снисходительностью. Пожалуй, от удивления она бы испугалась еще больше и не сказала бы того, что сказала.

– Я же не просто так приперлась, Паш, я по делу. Ладка вчера была в «Богатырях», и я наплела ей с три короба про передачу, на которой разыгрываются туристические путевки. – Она перевела дыхание, облизнула губы и еще быстрей залопотала: – Мы теперь можем такую путевку ей подсунуть. У нее же все равно телевизора нет, проверить она не сможет.

Пашка сел рядом и озадаченно поскреб в затылке.

– Ты что вчера пила-то?

– Паша! – взмолилась она. – Ну правда, мне очень стыдно! Пожалуйста, не напоминай, а?

– Нет, мне просто интересно. Как говорится в таких случаях: «У меня только два вопроса. Что вы курите и где вы это берете?»

Сроду он не разговаривал с девицами подобным образом. Девицам принято целовать ручки, говорить комплименты, обсуждать с ними животрепещущие темы моды, фитнеса и новую роль Брюса Уилисса.

Впрочем, никто из его знакомых девиц не напивался до полусмерти и не обсуждал всерьез операцию «Гуманитарная помощь».

– Паша! – снова дернулась она и посмотрела-таки на него.

Он не ожидал этого. Ему даже в голову не приходило, что бывают такие взгляды. Ни виноватости, ни смущения в ее глазах не осталось, а только что-то совсем незнакомое или полузабытое, от чего вдруг побежали мурашки, будто он отлежал руку. Или ногу. Или голову. Наверное, с ней, с головой, с самого утра что-то не в порядке.

– Тамара, давай поступим так. Я сейчас отправлюсь на работу. А ты меня дождешься. Или у тебя съемка?

Она отрицательно потрясла головой.

– Значит, дождешься. Я к обеду вернусь, и мы все обсудим…

Томка вдруг разозлилась.

– Я не твоя навязчивая фанатка, ясно? Что ты меня завтраками кормишь постоянно? Не надо мне никаких обсуждений! И ждать тебя я не собираюсь!

– Какими завтраками? Ты что?

– Ты мне вчера обещал все спокойно обсудить, а сам через десять минут сбежал на совещание!

Ему почудилось, или она в самом деле разговаривает с ним будто обиженная супруга, которая отчаялась дождаться его к ужину?!

Или к этому… завтраку?

Что происходит?

– Я сама все сделаю, ясно?

Отбросив покрывало, она вскочила и понеслась из комнаты, но запуталась в платье и принялась изворачиваться, надеясь самостоятельно застегнуть пуговицы на спине.

– Перестань. Иди сюда, – сказал он внезапно осипшим голосом.

Продуло его, что ли, из форточки?

Тамара послушно попятилась.

Он ловко застегнул платье, но легче от этого не стало. Белоснежная, ослепительная кожа, хрупкие позвонки, мягкий изгиб в том месте, где спина уже не была спиной, а начиналось что-то прекрасное, крепкое, округлое, от чего невозможно было оторвать глаз, – все это оказалось близко, пусть на мгновение, но он успел привыкнуть, черт побери! И что теперь делать?

В первую очередь убрать руки с ее талии, вот что!

Он быстро спрятал ладони за спину, словно неудачливый карманник.

– Если ты действительно так хочешь, давай действовать. Расскажи, что ты придумала, – сказал Пашка, не понимая ни слова из собственной речи.

Тамара разочарованно вздохнула, осознав, что он больше не собирается ничего на ней застегивать – а тем более, расстегивать! – и села рядом. И рассказала.

* * *

Сонька весьма натурально всплеснула руками.

– Вот это да! Ну, тебе везет! А что, ты в розыгрыше участвовала, да? – решила испытать свои актерские способности Соня. – А нам ничего не сказала! Ни словечка!

Обе старались не глядеть на подругу слишком уж пристально, хотя очень тянуло рассмотреть, нет ли в ее взгляде каких-нибудь подозрений или сомнений.

Навскидку казалось, что все прошло гладко.

Лада отпила кофе и задумчиво проговорила:

– Да в том-то и дело, что не участвовала я нигде. Вы что, меня плохо знаете, что ли? Эти розыгрыши все чушь собачья! Я вообще сначала подумала, что Митька мне так отомстил, ну помните, за армию-то!

Они быстро переглянулись, затаив дыхание. Умница Ладка, конечно, обо всем догадалась. И как только в голову пришло, что подобная глупость сработает?

Надо было не выеживаться, а просто поехать на море всем вместе. Там, глядишь, она бы и не разобралась, за чей счет они живут!

Но так вопрос даже не ставился. Тамара, например, не подумала о таком решении исключительно потому, что отъезд из города вообще не входил в ее планы. Ей бы это… клин бы найти достойный… и чтобы обязательно здесь, поближе к Пашке. Глупость несусветная, конечно, а куда деваться, если умных мыслей в последнее время не осталось совсем?

Сонька отдыхать предпочитала за границей, за счет очередного бой-френда.

– Но потом я все-таки пошла на почтамт, – радостно воскликнула Лада, и подруги поняли, что разоблачение откладывается.

– Прикиньте, мне там билет выдали, самый настоящий билет, на мое имя, до Сочи!

– О! – закатила глаза Томка.

– Ни фига себе! – энергично поддержала Соня. Пожалуй, Оскар за главную роль им не грозил, но и Ладка ведь не была искушенным зрителем. К тому же, никакого подвоха она от подруг не ожидала и все еще не пришла в себя от такой сногсшибательной удачи.

– Вот глядите, письмо, вот билет, а вот это приглашение за призом. Представляете, мало того, что мне проезд до Сочи оплатили, так еще и приз вручат!

– Да уж, вряд ли Митька так разорился! – покачала головой Тамара.

Сонька бросила на нее предостерегающий взгляд. Одно лишнее слово – и все пойдет прахом. Сейчас им можно ограничиться все теми же восхищенными охами и порадоваться за подругу немногословно, зато искренне.

Они принялись мусолить бумаги, время от времени цокая языками, будто от избытка чувств.

– Слушай, да это, наверное, та самая передача, про которую я тебе рассказывала, – будто бы осененная догадкой, воскликнула Томка.

Триумф был полный и окончательный, и, в отличие от Соньки, просто закатывать глаза от восторга она не могла, ей не терпелось обсудить все подробности, мысленно восхваляя собственную предприимчивость. В конце концов, она одна все это придумала!

– Какая разница, что за передача, – незаметно дернула ее за рукав Соня, – главное – приз.

– Точно, девочки. Приз – шикарный просто! И вообще, это судьба, – провозгласила Ладка. – Значит, так я и не подготовлюсь к экзаменам, поеду вместо этого развлекаться. В голове просто не укладывается! Представляете, только я решила взяться за ум и стать пай-девочкой, а тут такое!

– Ну, допустим, пай-девочкой ты можешь и на море сделаться, – остудила ее пыл Тамара.

Ладка отмахнулась.

– Ты что? Когда вокруг все веселятся и отдыхают?

– Ну, хорошо, и ты отдохнешь, – поспешно вставила Сонька, – только вот, наверное, денег на жилье они тебе не прислали, да?

– Так мне же отпускные заплатили!

Все складывалось как нельзя лучше, и Ладка удовлетворенно потирала руки, осознав, что в жизни существует все-таки справедливость.

Сонька же пребывала в крайнем раздражении – из-за того, что ее участие в авантюре ограничилось только советами. Как это она оказалась в стороне? Ну конечно, она ведь взрослая девочка, в сказки не верит, и что подобная чушь может сработать, тоже не верила. Даже поднимала Тамару на смех, а вот – поди же! – у той все получилось.

Даже Митька внес свою лепту. Правда, сначала они возражали против его предложения, а потом решили – пусть! Хоть повеселятся, когда все кончится.

Только Сонька здесь ни при чем! Кривила скептически губки и не собиралась тратить время на ерунду, как будто встречи со всякими Вовчкиками или очередная пьянка в редакции – не ерунда!

Томка торжествовала недолго, потом вдруг на нее навалилась тягучая усталость, и вместе с ней – смутное разочарование.

– Девочки, а вы что такие смурные? – вдруг заметила Ладка. – Завидуете, что ли?

Она хихикнула, приглашая повеселиться вместе над этим нелепым предположением.

– Ага, завидуем! – слишком пылко подтвердила Соня.

– Нет, правда, случилось что-то? Вообще-то ей сразу надо было поинтересоваться, а не визжать от радости! Наверное, будь у нее хвостик, она бы непременно взялась им вилять, будто глупый восторженный щенок! А подруги, между прочим, как-то странно переглядываются и вздыхают то и дело.

Эгоистка!

– Что произошло? – настойчиво повторила она, утомившись ругать собственную персону.

– Да все в порядке! – с преувеличенным энтузиазмом откликнулась Тамара. – Мы очень за тебя рады.

– Конечно! – подтвердила Соня.

Вроде самое время порадоваться удачному завершению трудного, но благородного дела. А вместо этого ощущалась лишь какая-то опустошенность.

Тяпнув коньяку, Сонька криво усмехнулась и подумала вдруг, что чужая на этом празднике жизни. Может, на самом деле это и есть зависть, а? Вряд ли бы у нее так получилось – легко поверить в этот самый приз, искренне считать себя удачливой и хрюкать от радости.

Тамара посмотрела искоса и тоже потянулась за рюмкой. Настроение стремительно падало. Сначала было совершенно непонятно почему, а потом она неожиданно осознала, что приключение кончилось, и вместе с ним кончилось общение с Аполлоном. Больше нечего обсуждать, больше не о чем спорить, а значит, и встречаться незачем!

Тьфу ты! Она же убедила себя, что ей и не надо этого! Стало быть, плохо убеждала! Называла Ладку наивной чукотской девушкой, когда та в редкие минуты хандры мечтала о принце и настоящей, всамделишной любви! Все современную девушку без комплексов играла, все цинизмом прикрывалась, будто щитом богатырским, а теперь вот чуть не ревет! Ну, обидно же, правда! Все это время Пашка был рядом, и она успела снова распробовать вкус надежды, и пила ее неторопливо, мелкими глотками, рассчитывая растянуть подольше. А о будущем не думала, кретинка! Ни разу даже не удосужилась прикинуть, что будет потом, когда их благородное дело завершится хеппи-эндом.

Для Ладки, конечно. А ее, Тамарино дело, можно смело сдавать в архив.

Ужас до чего обидно. Хоть плачь!

– Э, я смотрю, вы мне мозги конкретно пудрите, – раздраженно протянула Ладка, – сидят, главное, ревут, а я как будто чужая, да?

– Ну и ты пореви! – огрызнулась Сонька и позвала официанта, дабы напиться окончательно.

– Не вижу смысла! – решительно заметила Лада. – Вот если объясните, в чем дело, тогда я проникнусь глубиной вашего горя, и пойдем все дружно повесимся!

– Не смешно, – хмыкнула Томка.

– А я и не старалась!

– Езжай-ка ты, Лад, на свое море и ни о чем не думай!

– Да что вы в самом деле? Я же не виновата, что выиграла эту дурацкую поездку! Или вы ревете, потому что не хотите со мной расставаться?

Вот теперь она старалась. Изо всех сил старалась их рассмешить. Но, видимо, была сегодня не в форме.

Все пространство в голове заняли мысли о предстоящем отпуске, и нетерпеливое предвкушение толкалось в груди, мешая существовать в привычном ритме. Есть все-таки справедливость на свете, есть! И закон космической энергии тоже существует. Когда-то об этом законе рассказывала мама. Если ты сильно чего-то хочешь, надо только сказать об этом, произнести вслух, будто пробуя на вкус, а потом отпустить желание в космос. Звучало странно и непонятно. А главное – неправдоподобно. Но вот же – сработало! Она ничего не делала специально, но так вышло, что поездка на море перестала быть навязчивой идеей, и как только Ладка забыла об этом своем желании, оно тут же исполнилось.

Родителей вообще полезно слушаться, наставительно подвел итог внутренний голос.

Иногда, уточнила она, время от времени.

Балда и есть! Все сбылось, как ты хотела, так что в будущем матери доверяй. И отцу тоже. Они плохого не посоветуют.

Ну да, а кто мне в прошлом месяце сватал бывшего тренера бывшей сборной бывшего СССР?

И что плохого? Уважаемый в городе человек, с жизненным опытом, опять же, и с домом в три уровня.

Хоть в тридцать три! Он же старый!

Как говорило в таких случаях армянское радио? Тебе же не суп из него варить, а?!

Все, хватит! Самое время рассуждать о женихах и родительских советах, подруги вон и так сидят горем убитые. Каким таким горем, хотелось бы знать? И почему не расскажут начистоту?

Если кто-то из них влюбился, писк бы сейчас стоял на все кафе. Малейшие детали обсудили бы, от размера кошелька до расцветки нижнего белья очередного претендента.

Если бы с работой проблемы, тоже не молчали бы. Сонька, та красочно живописала бы, какой у них редактор зануда, и как он ее достал со своими нотациями! И в лицах бы изображала редакционных барышень, занятых на рабочем месте исключительно маникюром. И непременно бы добавила с привычной самокритичностью, что сама занимается тем же, и это здорово, только немножечко скучно.

А Томка, перескакивая с пятого на десятое, крыла бы почем зря осветителей, следом – без перехода – отца, у которого хватило ума придумать ей эту долбаную передачу, а потом телезрителей, забрасывающих ее письмами, а потом – снова осветителей. – Ничего подобного не происходило. Подруги сосредоточенно накачивались коньяком и молчали.

Ладка задумчиво потерла переносицу.

Стало быть, не любовь и не работа. Тогда что стряслось?

– Ты беременна! – взвизгнула она, догадавшись неожиданно, и ткнула пальцем наугад – в Соньку.

Та судорожно сглотнула и замотала головой, от потрясения не в силах вымолвить ни словечка.

– Значит, ты! – Ладка повернулась к Тамаре.

– Ничего подобного! Что это тебе в голову пришло?

– Ну, я тогда не знаю! Хватит в молчанку играть! Я тут слюнями от радости захлебываюсь, а у вас, оказывается, беда какая-то приключилась. Или что? Вы мне не говорите, чтобы радость не испортить?

– Да нечего говорить-то!

– Тогда почему ревете? – обиженно спросила Лада.

– Мы уже не ревем, – торопливо возразила Томка, – это просто было временное помешательство. Как затмение, понимаешь?

Ладка честно потрясла головой. Ни черта она не понимала.

– Ладно, я тебе скажу, – решилась Тамара, осознав, что иначе подруга не отвяжется. – Я влюбилась.

– Врешь! Почему сразу не рассказала?

– Потому что мне стыдно!

– Он что – извращенец? Или женат? – купилась Сонька, не подозревая, что в большей степени это был отвлекающий маневр.

И тогда Тамара, неожиданно для себя самой, открыла правду.

– Пашка?! – недоуменно протянула Лада. – Так это когда было? Что ты нам мозги пудришь?

Соня тем временем начала догадываться о хитром ходе подруги и заволновалась: обсуждение Ладкиного брата в любой момент грозило обернуться катастрофой.

– Я его недавно встретила, – пояснила Тамара и, успокаивающе взглянув на Соньку, добавила: – Случайно.

Та перевела дыхание, но, улучив момент, все же повертела пальцем у виска, демонстрируя свое невысокое мнение об умственных способностях влюбленной.

– И что? – напряглась Ладка.

– И то! По новой втрескалась. По самые уши! – злобно уточнила Тамара.

– А почему тебе стыдно-то? – не поняла Ладка. – Он у нас мужчина свободный, ничем постыдным не занимается.

Ага, только на досуге проворачивает махинации по отправке сестры на море.

– А стыдно, потому что дура! Он на меня плевать хотел!

– Хотел? Или уже плюнул? – уточнила Сонька.

– Да какая разница! – рассердилась Тамара, но тут Ладка привычно взяла инициативу на себя, перебирая вслух различные варианты по соблазнению братца.

Соня едва не расхохоталась, услыхав Ладкины предложения. Сначала Аполлон устраивал ее судьбу, теперь сестрица решила озаботиться благополучием брата. Мексиканские сериалы отдыхают.

Томка же, напротив, планами подруги воодушевилась.

– Ты думаешь, это реально – обратить его внимание на меня? – с надеждой уставилась она на Ладу. – Я же пробовала уже, понимаешь? А он ведет себя так, будто я – деточка из яслей «Солнышко», и меня надо опекать. Да я все эти дни только и слышала…

Она резко замолчала и вытаращила глаза, будто подавилась.

– Ох, да все мужики дураки просто! Им одно только нужно! – невпопад затарахтела Сонька, корча Тамаре страшные гримасы.

Сейчас эта идиотка окончательно расколется, и все труды пойдут прахом! Черт ее дернул вспомнить о Пашке!

– Я не поняла, – перебила Лада, – так вы с ним все-таки встречаетесь или нет? Какой-то прогресс наметился?

Соня отчаянно пыталась спасти ситуацию:

– Ну да, они встречаются, только он ничего такого к ней не испытывает, а просто общается на отвлеченные темы, и…

– Странно вообще-то. Мне Пашка ничего не рассказывал.

Лада недоуменно нахмурилась.

– Вот видишь! Он даже не считает нужным посвятить тебя в эти отношения! – изворачивалась Сонька. – Потому что этих самых отношений нет и в помине!

«И почему нам всем так не везет?» – вдруг подумала Ладка. Хотя еще пять минут назад была уверена, что удача улыбается ей в тридцать два зуба. Ан нет! Подумаешь, бесплатный билет и неизвестный приз, ожидающий ее в Сочи! Обрадовалась, как идиотка, а что в этом особо хорошего-то? Ничего. Ну отдохнет она, ну в море поплескается, ну загорелыми коленками посверкает, и что? Ничего опять-таки. Принца на кобыле в яблоках не предвидится. Обыкновенного нормального мужика – тоже! Нормальные все давным-давно вымерли, аки динозавры. Остались только небритые дядьки с пузцом да самоуверенные хлыщи с сигарами в зубах, рассуждающие о геополитических проблемах и ценах на авто.

Убийственно интересные темы!

А если ей на эти темы плевать? Если ей хочется поговорить о весне? О Млечном пути. О том, как восхитительно золотится одуванчиковое море в июне, а через месяц от него ничего не останется, только седой пух будет взлетать в небо от малейшего ветерка, и прохожие раздраженно станут размахивать руками и беспрерывно чихать. А если она мечтает на ночь почитать кому-то стихи Ольги Берггольц?

Я думала, что главное в погоне за судьбой —

малярно-ювелирная работа над собой…

…Из всех доброжелателей никто не объяснил,

что главное, чтоб кто-нибудь вот так тебя любил —

со всеми недостатками, слезами и припадками,

скандалами и сдвигами, и склонностью ко лжи,

считая их глубинами, считая их загадками,

неведомыми тайнами твоей большой души.

Почитать и обмякнуть в крепких руках, увидеть в глазах напротив понимание. Или это слишком сложно?

Ладно, ладно, пусть не Берггольц. Пусть будет Пастернак, пусть Цветаева, пусть Есенин, в конце концов!

Она станет накрывать на стол, декламируя простые, красивые строчки, а он подхватит, и хором они дойдут до конца, и в который раз поразятся тому, как они похожи, как точно вылеплены друг для друга. И те самые сдвиги ее души идеально подходят к его.

Помнится, она сама говорила, что половинок не существует!

А значит – и мечтать не о чем.

На самом деле не осталось даже нормальных человеческих особей сильного полу. Отец вот еще туда-сюда. Пашка, может быть. Но он – зануда и не видит дальше своего носа.

Подумав про брата, она вспомнила о подругах и посмотрела виновато.

Тамара тут от любви свихнется, Сонька станет утверждать, что никакой любви нет, и потащит знакомиться с «перспективным кандидатом», и в дискотечном угаре позабудется тоска. До утра.

А утро, как известно, вечера мудреней.

И под ярким безжалостным солнцем станет видна пустота и бессмысленность вчерашнего.

Что с того, что им всего лишь немного за двадцать? Почему принято считать, будто в этом возрасте сам черт не страшен, и романтические приключения всего-навсего приключения, а расставания – всего-навсего досадная ошибка, и больно быть не должно, и разочарование забывается быстро. И все легко, просто, мимоходом, как у Макдональдса. Так же торопливо хватаешь что попало, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, только сиюминутное утоление. А потом долго мучаешься отрыжкой.

И как-то даже странно думать о чем-то другом. В двадцать-то лет?! Самое же время развлекаться. А не ждать того, в чем больше сложностей, чем удовольствия.

Гораздо, гораздо приятней и проще махнуть рукой и сделаться современной личностью, плюющей на условности, презрительно фыркать при слове «любовь», рассказывать подругам, какой потрясающий секс был у тебя с тем высоким брюнетом… как его… вроде, Никита… шикарный мужик!

Она знала, что девчонкам страшно, так же, как и ей – до слез, до отчаянных воплей в пустой квартире. Страшно, что все так и есть, и никогда не будет по-другому, ни в двадцать пять, ни в тридцать, ни потом. Навсегда останутся мимолетные, развеселые, умелые парни, а один-единственный не случится.

Но подруги хотя бы ищут его. Пусть втайне от самих себя, приглядываясь к каждому настороженно, со смутной надеждой… А она не делает ничего! Стишки читает в гулкой, пустой квартире! И мечтает, мечтает, мечтает…

Ей не нравится, не нравится эта взрослая жизнь! Ногти, прически, текила рекой, шум вечеринок, платья, прилипчивые до пота, чужие пальцы на плечах, утро в смятой простыни под незнакомым потолком, пустые разговоры, тщетно маскирующее неловкость, бочком к двери, телефонный номер на пачке сигарет.

Ее обманули. Словами, картинами, жестами, блеском в глазах – «любовь»!

Кино, книги, мама с папой, мечтательный шепоток подруг, загадочные взгляды мальчишек-одноклассников, томное дыхание осени, летящая походка весны – все вокруг! – было обещанием.

Ты полюбишь.

Ты будешь любима.

Обманули не ее одну. Но кто-то смирился, свыкся с этой ложью и нормально существует, и чувствует себя комфортно. Жестокая ложь. Но не будь ее, пожалуй, пришлось бы повеситься. Всем сразу, без исключения.