Текст книги "Он и Она"

3. Письма

«Любимая! Настанет день, и мы встретимся вновь. Это будет раннее утро (почему-то я в этом уверен!). Ты встретишь меня на пороге нашего дома и обнимешь нежными руками. Мозольки от стирки и хозяйства? Ты же знаешь, что твои маленькие ручки – самые удивительные и нежные на свете, их не испортит никакая работа. Люблю. Только Твой».

Лаконичные послания, переполненные заботой-тревогой-переживанием за женщину, которая любима, всколыхнули мой мир. Я перечитывала трогательные слова на пожелтевшей бумаге снова и снова, поражаясь их хрустальной чистоте. «Подобное мог написать человек, испытывающий искренние и глубокие чувства!», – прошептала я тихо, немного завидуя адресату. Стопку писем я нашла на дне сундука моей недавно скончавшейся бабушки. Еще там лежали фотографии ее юношеских лет. Молодость свою она вспоминать не любила, притворяясь, что всегда была старой. Человек, рядом с которым бабушка просуществовала долгие годы пока его смерть не разлучила их (мой дед), не отличался красноречием. Он сплевывал и глухо ругался при звуках мелодичных песен о любви, считая их глупостью, а уж писать жене чувственные, трепетные признания не стал бы даже под пытками! Эти вдохновенные послания стали для меня открытием-откровением-обнажением сути отношений между мужчиной и женщиной. Я задавалась вопросом: кто же мог написать столь ласковый и нежный текст?

«Когда в твои волосы вплетается весна, я замираю и чувствую, как кружится моя голова. Разве можно столько ощущать? За что мне такое счастье? – спрашиваю я себя каждое утро, разглядывая твой снимок. Ты далеко и я страдаю. Только Твой».

Только твой… Благородный страдалец, вынужденный мечтать о ней на расстоянии. Какая тайна связывала их? Откуда эти сердечные весточки?

Помню, как однажды я попыталась заговорить с бабушкой о любви. Я была подростком и впервые почувствовала волнение крови. С мамой я могла обсуждать лишь успехи в учебе, все остальное она считала пустяками и переходным возрастом. Первая влюбленность причиняла много беспокойств. Я не спала ночами и мечтала о своем предмете обожания. Я страдала и сочиняла слюняво-сопливые песенки, где главной темой был подстрочник: «Люблю тебя, а ты не замечаешь». Мой герой так и не узнал о моих грезах. Позже я прошла процесс превращения из гусеницы в бабочку. У меня появились первые поклонники, и я вкушала радость от внимания принцев пусть даже и без белых коней, совсем не вспоминая о человеке, о котором почти год тосковала моя душа. Со своей первой любовью я столкнулась нос к носу много лет спустя… Сверкающие доспехи доблестного рыцаря померкли, от юношеской стати не осталось и следа. Герой моих девичьих грез поизносился, пристрастие к алкоголю и вредная еда оставили неизгладимый след на его лике и контурах тела. Мое сознание отказывалось воспринимать новое обличие мужчины, который когда-то казался мне совершенным. Перебросившись с ним парой дежурных фраз и отказавшись от свидания, я помчалась прочь, оставив карикатуру на мою любовь в одиночестве. Дела давно минувших дней, но, должна признаться, воспоминания о безответных страданиях и по сей день вызывают у меня легкий трепет.

«Бесценная моя! Я хочу кричать на весь мир, что ты у меня есть. Почему люди не летают? Мы бы встретились высоко в небе подальше от любопытных глаз и, присев на радуге, разговаривали бы о нашей с тобой любви. Только Твой».

Бесценная… не имеющая цены… Слишком дорогая душе и сердцу, чтобы продаваться за монеты. Бесценная – немодное слово, часто используемое во фразах с ироническим смыслом. Мой босс употреблял его, дабы оставаясь предельно вежливым, пожурить меня за огрехи в выполненной работе. «Бесценная моя, вы обескуражили руководство этими цифрами! Заклинило калькулятор? Немедленно сократите премии сотрудников в два раза!», – громко вскрикивал лысый чудак, возвращая мне кропотливо составленные отчеты.

Мой муж до заключения брака время от времени называл меня бесценной… Меня коробило, когда он произносил лирические тирады, желая произвести впечатление. В этих заранее приготовленных восхвалениях чувствовалась фальшь. Все это звучало вроде как красиво, однако в сложноподчиненных надуманных предложениях не было легкости-летучести-воздушности… Я бы их сравнила с громоздкой вазой в подарок для юбилярши. Нелепое керамическое (или стеклянное) изделие именинница, как правило, принимает старательно изображая радость, однако мысленно освобождает для подношения самый дальний угол кладовки. Последний словесный презент с ключевым словом «бесценная» я получила в самый долгий день моей жизни – в день свадьбы, после которого дала себе установку больше никогда не выходить замуж. В ЗАГСе мои руки так дрожали, что я с трудом поставила свою подпись в документе и долго надевала кольцо на безымянный палец моего суженого. Уже тогда я понимала, что сделала неправильный выбор… Точнее, мы оба промахнулись с выбором спутника жизни. Лишь моя мама была по-настоящему довольна итогом свадебного переполоха. Благодаря ей я и направилась под венец, устав слушать ее бесконечное жужжание над моим ухом: «Лучшей партии тебе не найти! И зарабатывает, и человек неплохой! Обычно или то, или другое!». Мой муж надежный-уверенный-самодостаточный… Но в наших отношениях нет «искры». Мы вяло плывем по реке-времени и тихо старимся. Хотя, конечно, жаловаться мне не на что. Бабушка часто говорила: лучше синица в руках, чем журавль в небе, но судя по найденным тайным письмам, она претендовала на обе птицы.

«Ангел мой! Сегодня ты мне приснилась. На тебе было трогательное платье цвета неба. То самое, которое ты сшила сама. Оно невероятно тебе идет! Я постоянно думаю о тебе, живу тобой, мечтаю о скорейшей встрече… Только Твой».

Еще один лирический изыск. Обратив внимание на дату, понимаю, что данное послание было получено уже во времена замужества. Неужели моя сдержанная добропорядочная бабуля вела двойную жизнь? Как долго длилась эта связь? С трудом верилось, что преданная семье женщина могла вести двойную игру. Хотя подобные вещи я не исключаю… Всякое бывает. Пару лет назад я увлеклась «солнечным мальчиком». Он вошел-впорхнул-ворвался в мою жизнь, осветив тусклые будни теплыми лучами любви. Это был взрыв эмоций, перевернувший мое сознание. Наш роман не просто искрил – фонтанировал всевозможными красками, мы кружились с моим юным партнером в неистовом вальсе счастья. Приходилось быть нечестной с мужем… Я будто бы задерживалась на работе и уезжала в несуществующие командировки, чтобы купаться в океане нежности… Но однажды я оказалась перед выбором: поселиться в воздушном замке, разрушив несовершенный брак или все-таки не искушать судьбу, продолжая неспешно двигаться по обыденной, скучной, но накатанной колее. Не рискнула, испугалась… Отпустила «солнечного мальчика», сложила крылья и больше не смотрела в небо, предпочитая кудахтать и колупаться на огороженном забором стабильности от мира искушений дворе…

«Несравненная моя! Ты исчезаешь… Я тебя теряю? Не разбивай мне сердце, потому что я не могу представить, как буду жить без тебя. Останься со мной, потому что без тебя я ничто. Только Твой».

Я задумчиво уставилась в одно из посланий пропитанное болью страдающего мужчины, с которым, судя по строкам, связь обрывалась. Значит, моя мудрая бабушка тоже сделала выбор в пользу семьи, отказалась заселиться в воздушный замок! Быть земным человеком не так уж и плохо.

– Чего ты тут? – грубоватый голос матери вырвал меня из размышлений, от неожиданности я вздрогнула и рассыпала письма.

– Перебираю бабушкины вещи, – честно призналась я.

– Тут в сундуке всякий хлам. Надо его вытащить на помойку.

На помойку хлам воспоминаний-чувств-эмоций! «Как бездушно!», – тихо выдохнула я, торопливо собирая кусочки большой тайны бабушки. Холодность и отсутствие романтизма в характере мамы передались по наследству от ее отца (моего деда). Он всегда хотел сына и воспитывал единственную дочь, как мальчишку и это сказалось на ее судьбе. В нашей семье она всегда была главнокомандующим, привыкла раздавать приказы. Каким образом мой отец – перспективный музыкант – мог жениться на солдафоне в юбке? Решительная молодая женщина повела его под венец под уздцы и заставила пахать на благо семьи. Он до самой смерти грезил о возвращении в музыку. Его сердце остановилось прямо на работе – на стройке, в момент когда немолодой уставший от земных тягот мужчина перетаскивал мешки с цементом.

Я долго не решалась задавать матери вопрос о найденных мною письмах, но однажды за ужином осторожно уточнила, не знает ли она о человеке, в которого была влюблена наша бабуля до того, как встретила деда.

– Да кто ее знает, – устало отмахнулась мать и добавила: – Был у нее вроде кто-то, когда она жила в деревне. Отец часто повторял: «Если я тебе не нравлюсь, езжай к своему дурачку кучерявому».

Я не спала всю ночь, перелистывая душевные послания преданного человека, который на протяжении долгих лет подписывался «Только Твой». Как сложилась его судьба? Возможно, он до сих пор помнит о ней? Страдает-надеется-ждет… Болезненные мысли не давали мне покоя, скреблись в моем сознании, как надоедливая пакостливая мышь. На выходные я запланировала поездку в ту самую деревню, где когда-то жила моя бабушка. Местечко, где она родилась, было в паре часов езды от города. Мужу сказала честно, что еду по зову крови. Он подтрунивал надо мной и обозвал отчаянной правдоискательницей, после чего торжественно выдал ключи от своей машины.

Дом, где выросла бабушка, в маленькой деревеньке я нашла сразу, узнала его по фотографиям из нашего семейного архива. Строение обветшало, но не изменилось, стойко простояв несколько десятилетий. В нем давным-давно жили другие люди, я не стала их беспокоить расспросами, будучи уверенной, что ничего полезного они мне не скажут. На лавке возле забора на другой стороне улицы сидел старик и дымил самокруткой. Сердце мое встрепенулась, я сразу поняла, что это тот самый мужчина, письмами которого жила моя прародительница. От его былой красоты ничего не осталось: он был костляв и космат, седые кудри сливались с мохнатой бородой. Пожилой человек походил на персонажа из какой-нибудь хорошей доброй сказки. Я не спеша подошла к нему и сказала, что приехала посмотреть на то место, где родилась и выросла моя бабушка. Он одобрительно кивнул, сквозь лукавый прищур мелькнул блеск любопытства.

– Какой она была? – осторожно спросила я, после того, как закончила пересказывать свою краткую биографию.

Старичок растерялся и поднял вверх глаза небесного цвета, видимо взывая к своей любви – к той женщине, о судьбе которой он тревожился в письмах.

– Да какой… Баба, как баба! – отрезал состарившийся лирический герой. – Ходила, нос задирала. Потом приехал городской хмырь с усами, как у Чапая и увез ее к чертям собачим.

Я оторопела. «Наверное, в нем говорит обида, горечь поражения от потери возлюбленной!», – оправдывала я мысленно пренебрежение в словах старика, после чего растерянно потрясла стопкой аккуратно сложенных пожелтевших листочков и еле слышно спросила:

– А как же ваши письма к ней?

– Какие письма? Не писал я ничего, – отбрыкнулся мой собеседник, широко зевнул, оголив при этом полубеззубый рот, после чего смачно сплюнул и, встав с лавки, пробурчал: – Пойду, баньку справлю!

Я замерла в недоумении, наблюдая, как старик скрылся за дверью в воротах. Некоторое время бродила по улочкам деревни, не встретив никого кроме старой облезлой овчарки. Вернувшись в машину, я долго сидела неподвижно. Пытаясь застегнуть ремень безопасности, случайно сбила пачку писем, лежавших на коленях, они тут же рассыпались по салону. Торопливо начала собирать их, ругая себя за неуклюжесть. Моя детективная история завершилась ничем, я потерпела фиаско, чем была огорчена до глубины души. Среди писем лежала старая фотография миловидной женщины с красиво уложенными волосами и приятной улыбкой, на портрете была бабушка. На обратной стороне я заметила надпись аккуратно выведенными буквами: «Моей дорогой подруге Марии на долгую память». «По какой-то причине портрет так и не попал к Марии», – подумала я и вдруг замерла, уставившись на текст. Сложный ребус решился сам собой. Почерк на снимке и на письмах был идентичен! Все поплыло перед глазами от слез. Я прижала к себе стопку бабушкиных писем, написанных… самой себе. Это были ее иллюзии-мечты-самообман… «Бедная моя, несчастливая женщина. Мудрая и стойкая! – прошептала я письмам. – В бездушном бытовизме ты согревала себя этими маленькими посланиями от человека, которого на самом деле не существовало».

Преданная браку женщина, погруженная в прозу жизни, создавала маленькое поэтическое волшебство, в котором черпала вдохновение. Письма-лампадки согревали ее сердце в холодные будни. Конец этой сказки меня не впечатлил, потому что я ожидала совсем другой развязки. Я оставила у себя умилительные послания бабушки, восхищаясь ее чистотой и фантазией.

4. Снежная королева

Я была мягкой и податливой, нежной и любящей. Мне хотелось и нравилось быть ведомой. Говорила тихим голосом и боялась щекотки. Любила печь пирожки и вышивать. Наверное, ему не хватало «перчинки» в наших отношениях. Он часто обижал меня и называл размазней.

– С тобой так тихо, будто ты умерла! – кольнул Он и отвернулся к стенке.

Я улыбнулась в темноту и не ответила ни слова – умерла, так умерла.

Его приятели смотрели на меня с обожанием. Их внимание мне было безразлично, потому что рядом со мной на золотом пьедестале стоял Он.

– Беги от него! – дал добрый совет его лучший друг.

– Куда? – улыбаясь, уточнила я.

– Ко мне. Всегда мечтал жениться на принцессе!

Мне льстило внимание участливого мужчины, но я была слишком ослеплена блеском короны моего повелителя. Я знала, откуда взялась во мне эта хлипкая податливость. Моя мама в далеком детстве пыталась справиться с моими приступами лени и заселила в мой разум личинку совести:

– Представь: за что бы ты ни взялась, ты это делаешь для того, кто тебе очень дорог!

С тех пор я все в своей жизни делала для кого-то… Чтобы порадовать маму, окончила школу с медалью, а в институте могла по несколько раз пересдавать экзамен ради высшего бала. Научилась приноравливаться-подстраиваться-прогибаться в отношениях с мальчиками/юношами/мужчинами. Я даже придумала инструкцию по эксплуатации моей персоны: «Очень удобна в использовании. Не конфликта. Чистоплотна. Мало ест».

Он любил вечеринки и шумные компании, а я домашние заботы. Как-то раз формально отпросился на очередную встречу с друзьями. Час провел в ванной и надел лучшие трусы… Я притворилась, что не заметила. Он спешил покинуть дом, оставляя шлейф дорогого парфюма. Я безнадежно вздохнула и засела за самоучитель по английскому языку.

Терпела я долго. Словно верблюд складывала свои обиды в невидимые горбы. Наверное, в какой-то момент они переполнились. Плотина прорвалась и потекла река горечи. Вспышки гнева превращали меня в истеричную дерганную куклу. После скандалов я каялась и молила о прощении, потому что была связана крепкими нитями со своим кукловодом, умело манипулирующим моими чувствами, моей жизнью.

– Мы исчерпали наши отношения, – его голос звучал спокойно и жестко.

Он поцеловал меня в лоб на прощанье и ушел, не закрыв за собой дверь… Наверное, для эффекта, чтобы ощущать, как безнадежно я смотрю ему вслед, словно брошенная собака, позабытая бездушным хозяином. Я потеряла сознание, так и не досмотрев театрализованный уход до конца.

Я не спешила погружаться в очередную зависимость – в новые отношения. Боялась боли. Стояла возле кромки океана жизни и пугливо убегала, когда приближалась волна. Я сублимировала – занялась карьерой. Чему-то бесконечно училась на курсах-тренингах-семинарах. И погрузилась в работу с головой. Моя душа покрылась чешуей, и все кто пытался до нее дотронуться, испуганно одергивали руку от скользкой и холодной поверхности.

– Как тебя разбудить, спящая красавица? – не унимался самый стойкий Рыцарь, жаждущий обладать мной всецело и желая получить главный приз – пылающее любовью сердце.

– Если бы ты пел-танцевал-рисовал – я бы предположила, что ты способен к настоящим чувствам. Ибо истинный художник не может быть черствым, – учительским тоном произнесла я, вуалируя нотки иронии.

Рыцарь исчез с горизонта, и я поставила диагноз: трус. Но он вернулся в мою жизнь спустя какое-то время с гитарой, красками и отбивая чечетку. Сквозь ледяной наст пробился первый подснежник – мою душу разбудила весна.

Нам было весело вдвоем: Рыцарь пел мне серенады и рисовал мои портреты. Окутывая вниманием и любовью, он кричал: «Моя муза! Я счастлив!». Творил и восхищался. Восхищался и творил.

Поставив карьеру на «стоп» я поплыла на теплоходе «счастье» по радуге в прекрасное будущее, но однажды меня затошнило. «Неужели укачало на счастье», – испуганно вопрошала я. Однако все оказалось проще: это были первые симптомы беременности.

Задыхаясь от волнения-нетерпения-трепета, я ждала моего Рыцаря, чтобы сообщить важную новость. Мне хотелось как-то по-особенному возвестить об этом божественном событии, которое изменит нашу жизнь навсегда. На листе я нарисовала пустышку и замерла с рисунком в руках. Я представляла, как мы рисуем втроем. Или поем. Или танцуем. Закружившись в веселой карусели мыслей, я не заметила, как мой Рыцарь возник передо мной.

– Что это? Фаллический символ? Намек? Постель! – радостно воскликнул Рыцарь и потащил меня за руку в спальню.

Я с трудом удержала моего беснующегося от любви творца и положила его теплую ладонь себе на живот.

– Там кое-кто есть! – таинственно произнесла я, трескаясь от радости.

Рыцарь ошеломленно уставился на меня и помрачнел.

– Ты и я, – хрипло произнес он, – больше никого.

– Ты, я и продолжение нас, – дрожащим голосом выдавила я.

Доспехи Рыцаря потускнели, на лбу прорезались морщинки, уголки губ опустились, делая его лицо печально-задумчивым. Все изменилось. Рыцарь стал блеклой тенью и бродил по дому, будто привидение, погруженный в собственные мысли. Изредка он задавал дежурный вопрос о моем самочувствии. Я страдала от невнимания. И от страха его потерять. Он почти не смотрел на меня, рисовал мрачные картины. Чтобы спасти нашу любовь, я пошла на отчаянный шаг: вознамерилась сделать аборт. Врач развел руками и предупредил, что плод слишком большой. Я кивнула и взяла на себя ответственность за последствия…

– Не рожденный человечек, прости меня! Это жертва во имя истинной любви, – шептала я, дрожа всем телом.

До дома добралась с трудом, бил озноб и душили приступы тошноты. Я была себе отвратительна! Мой Рыцарь пришел поздно, ближе к ночи и по традиции спрятался в мастерской. Я решила, что сообщу ему новость утром и провалилась в сон.

Слушал и кивал, не произнося ни звука, затем вышел из комнаты и тут же вернулся, протянув мне маленькую коробочку.

– Что это? – удивленно спросила я.

– Теперь это не имеет значения, – ответил Рыцарь. – Я не могу жить с безжалостной женщиной, которая убила моего ребенка.

Я была ошарашена. Смотрела на него, не моргая, и ждала окончательного вердикта. Рыцарь выбрал свободу и скрылся за горизонтом, увез с собой мои иллюзии о безграничном счастье. Я осталась одна… в пустоте!

Я собирала себя по крупицам очень долго. И пока скрепляла малюсенькие детали, вдруг осознала, что впервые в жизни я что-то делаю не для кого-то…

– Никакого больше жертвоприношения! – произнесла я заклинание перед зеркалом и отрезала свою длинную косу.

Это «богатство», восхваляемое моей матерью с раннего детства, я сдала в парикмахерскую и выручила приличную сумму денег, которую истратила на стопку учебников, пропагандирующих свободу и независимость личности.

На рынке труда мое раздутое резюме подкрепляемое бесчисленным количеством сертификатов-дипломов-свидетельств вызвало любопытство, и у меня появился солидный выбор мест работы. Я торжественно похоронила ту ранимую-нежную-слабую женщину и вживила в свой позвоночник несгибаемый металлический прут. Благодаря талантливому педагогу на очередных курсах мой голос зазвучал звонко и уверенно. Перечитав ворох литературы по бизнесу, я оценила возможности таких качеств, как бескомпромиссность, самоуверенность, эгоизм. Я узнала, что такое вкус настоящей победы не только над собой, но и над противоположным полом. Я научилась сражаться и увертываться от ударов, не паниковать в экстремальных ситуациях и не жалеть падающих. Для контроля и удобства я напичкала свою жизнь правилами-рамками-догмами, на этот жесткий каркас я нанизываю житейские радости, которые могу с легкостью приобрести за деньги. Мои жизненные ценности-приоритеты-цели серьезно модернизировались. Я научилась получать удовольствие от того, что могу позволить себе все, о чем раньше даже не мечтала. Я научилась ПОЛУЧАТЬ УДОВОЛЬСТВИЕ. Ловя восхищенные взгляды коллег, я самоутверждалась в новом амплуа Снежной королевы. Я воссоздала красивый замок изо льда, внутри которого гордо воссела на трон. А душа… душа защищена надежной, непроницаемой броней, ее теперь может потревожить только атомный взрыв.

Эмансипированная стерва – бездушное чудовище на высоких каблуках с уверенной, но изящной походкой. Она живет с металлом в позвоночнике и перегрызает хребты мужчинам. Улыбается, но от нее веет холодом. Такой портрет набросает хлипкий представитель сильной половины человечества, который ропщет рядом с ней. Рядом со мной. В тени меня.