Текст книги "Дверь"

Глава 13. Убежище

Пиксель и Тоник проводили меня задумчивыми взорами и продолжили обсуждение важной проблемы, они увлеченно выдвигали версии насчет деторождения. Ага! До них наконец дошел намек старика насчет последнего ребенка-мага. Уржаться можно, уже выдумали, как перед ними выстроят самых красивых девушек, а они начнут выбирать с кем зачинать волшебников. Дураки какие-то.

Я только кусок разговора услышала. Они как меня заметили, сразу замолчали. Но то, что сказал Тоник, меня сильно взбесило и обидело.

– Мужчины хотят потрахаться, а женщинам подавай отношения. Но – ради отношений они готовы и потрахаться.

И как его любить, такого гада? Я его иногда просто ненавижу, честное слово. Все мальчишки идиоты. Даже Пиксель. Ведь он Тонику даже не возразил, не сказал «замолчи», значит, он и сам такой. Трахальщики фиговы. Разве можно так говорить о чувствах? Вот я, например, ни за что не соглашусь теперь на секс с Тоником. Пусть даже умолять будет. Так и скажу ему – нет. Хочешь трахаться, иди к своим этим, ну которые не против, а потом тебя, дурака, бросают. Так и скажу, честное слово. Правда он мне ничего такого не предложит. Значит, точно – дурак. И гад к тому же.

– Ты чего злая такая? – удивился Пиксель.

– А вам не кажется, что как порядочным людям, вам придется сначала жениться? – пытаясь отжать футболку не снимая, спросила я.

Оба Казановы умолкли, даже приуныли, что меня сильно обрадовало. Так им, гадам и надо!

– Им волшебники нужны, а не свадебный марш Мендельсона, – возразил Тоник.

– Ну-ну. Мечтать не вредно, – злорадно ехидничала я.

Тоник вдруг насторожился. Побелел лицом. Встал, нацепил свой дурацкий плащ, забросил рюкзак на плечи, очки подобрал и машинально одел их на лоб.

– Похоже, пора сваливать. Он близко. Где этот учителишка?

– Сейчас придет. Он там лекции про себя великого детишкам толкал. Кстати говоря, все сообразили, что Гаспар хреново выглядел.

– Ничего я не толкаю.

Дед прихватил по дороге тощий стволик сушеной сосны, на клюку похожий, и поперся как вездеход вдоль берега.

Мы, недолго думая, похватали вещи и за ним потопали. Судя по всему, нас повели туда, где радуга и проточная вода. Если мне память не изменяет, нашу кость должна быть омыта проточной водой, а потом позагорать три дня под радугой. Для появления каких-то узоров. Как-то так. Это если у нас никто костягу эту не отнимет.

– А я случайно видела, как собака курила трубку, – не подумав, сообщила я.

– Рыжая? – всполошился учитель.

– Да нет, пятнистая. Белая в основном.

– Ему можно, у рыжей от табака шерсть облезает, – успокоился дед.

– А собака говорить умеет? – вопрос Тоника удивил даже меня.

– С чего бы это? Он же собака. Но когда перекурит лишнего, сильно кашляет. Особенно по утрам. Иногда даже блюет… Странные вы люди. Говорящая собака. Придумают тоже…

Не знаю, чем руководствовалась логика Пикселя, но он задал еще один вопрос.

– А кошки у вас есть?

– Где? В поселке? Конечно, нет, – старик почему-то раскипятился, – Ты хоть одну кошку в своей жизни видел?

– Видел, – авторитетно заявили Тоник и Пиксель хором.

– Не верится что-то, – ухмыльнулся учитель, – Как ее увидишь? Она же за тыщу шагов тебя слышит. Крикнет – мол, уходи пока цел, а потом так запрячется, что мимо пройдешь и не заметишь.

Некоторое время мы молча следовали за сердито хмыкающим стариком. Похоже, он счел нас врунами.

– Как же, кошку они видели! – раз пять повторил, если не больше, – Еще бы сказали, что трогали…

Меня так и подмывало сказать деду, что у моей бабушки этих кошек хоть завались. Не всегда, конечно, только когда котята рождаются и подрастают. Вот бы он удивился – штук десять кошек в одном доме. Правда, его удивление было бы недолгим. До тех пор, пока ботинки не обосраны, ноги не поцарапаны и котята не резвятся с его бородой.

Надо бы им тут десант кошачий устроить. Собрать по подвалам пару мешков кошек и запустить в поселок.

– Дед, тьфу, учитель-господин, мы вам кошек хоть сколько подарим, – умиляясь своей щедрости, предложила я.

Старик встал как молнией пораженный.

– Ты что сдурела? Пашава тебя коснись, на кой нам кошки?

– Мышей ловить, мурлыкать и все такое, – за меня ответил обескураженный Тоник.

– С мышами есть кому справляться, – отрезал старик, – И вообще, вы здесь зачем? Правильно – по делу. А не мир наш изучать да расспрашивать пришли. Нечего наши тайны выведывать. Лучше скажите мне, что сейчас не так происходит, умники.

По мне происходило безобразие, учитель ни разу не видел кошек и отмахнулся от подарка как от газовой атаки. Но пока я злилась из-за отвергнутых щедрот, ребята подумали и заявили, что за нами следят.

– Верняк. Мне конкретно не по себе. Мне страшно. Блин, я ведь даже не мечтал стать волшебником. Я даже Поттера читать не стал. Фильмец смотрел, было дело. Но ведь это все враки, – Тоник бурчал себе под нос причитания насчет своей нелегкой судьбы.

– Он прав. Реально следят. Но что нам дергаться – один раз мы колдуна этого побили. А теперь у меня с собой нож. И большое желание снова навешать этому колдуну, – я так поняла, что даже Пиксель занервничал, чуя опасность.

– Это хорошо, что хоть опасность чуете. Спешите. Не отставайте, – нетерпеливо подгонял дед.

В этот момент нас накрыл артобстрел. Вульгарная ворона спикировала с дерева, заложила вираж, и улетела. Оставив нас слегка обгаженными.

– Нет, я не могу жить без миномета! – ругался Пиксель.

Больше всего его задрало то, что он не успел подбить врага – камня подходящего под руками не оказалось.

– Бегом! – голос учителя стал как у физрука на уроке. – Она нас пометила!

– Неа, она нас обосрала, – уточнил Тоник.

– Может и так, но рисковать я не намерен, – старик даже ткнул меня в спину, для придания скорости.

Ребята бесились – только отмылись от одной грязи и вот на тебе – снова здорово.

Отдаленный вопль заставил нас встревожиться еще сильнее.

– Ворона? – удивленно спросил Тоник.

– Нет. Кошка ваша разлюбезная, – пояснил учитель, – Давно я тут не был. Поселилась, зараза, того и гляди, дом мне разнесет.

Я принялась убеждать старика, что кошка – милое пушистое животное. Ласковое и игривое. Когда не спит и не гадит.

– Ага. Так я тебе и поверил! Разве может милый зверек так орать?

Как оказалось, учитель вел нас в свое «убежище». По его словам, в нем старик уединялся для раздумий. Выглядело оно, мягко выражаясь, убого, как и его раздумья. Самое подходящее название – лачуга в лесу. Никакая кошка о такое лапы марать не станет. Ребята шли впереди, а я отстала. Хотя тут сосны были гораздо крупнее, но песку хоть завались. В нем ноги вязли и я устала, пока добрела. Хорошо еще, велики с собой не взяли – здесь на них не покатаешься.

Перед порогом хижины меня пот прошиб от внезапного ужаса – не смогла вспомнить, заперла ли я дверь. Точнее – была уверена, что не заперла. Быть может, ребята додумались?

Внутри хижины старик засуетился, отыскивая какие-то необходимые вещи. Рылся в барахле, как кура в навозе. Тоник сначала хотел присесть, но потом огляделся и резко передумал. Пиксель тоже не решился – грязнотища дикая. А из мебели – кровать деревянная, покрытая голубеньким покрывалом. Под которым, скорее всего, покоилось одеяло и подушка.

У меня возникло устойчивое подозрение, что в остальное от раздумий время, учитель рвал на себе волосы, плевался, вытирал об покрывало грязные ноги и даже заворачивал в него еду. Преимущественно – жирную. Я ошиблась, он в него еще и сморкался.

– Не нравится? А по мне тут уютно. И вообще одинокому великому учителю свойственно не обращать внимания на такие мелочи как уборка.

Около кровати стояло подобие сундука. В котором за неимением шкафа, учитель хранил одежду. Хорошая идея, кстати говоря, а то у некоторых есть привычка бросать шмотки перед сном куда попало.

На полке, что у окошка, были разложены странные предметы. Обрывок кожаного пояса с половиной пряжки, курительная трубка, треснутая, похожая на ту, что была у собаки. Рядом – перочинный нож с деревянной ручкой и узкая пустая бутылка синего стекла. Внутри бутылки нашли свое последнее пристанище какие-то опрометчивые насекомые.

И вот что удивительно – на всех предметах, по сути являющихся хламом, пыли не было вовсе.

Если я верно догадалась, зеленая шляпа изредка будет занимать на полке почетное место.

– Он в помойках у волшебников их нарыл, – язвительно заметил Пиксель, показывая на артефакты.

– Вот она! – стрик достал замызганную карту и обрадовался.

Осталось придумать на какой поверхности ее можно развернуть. Скорее всего, на полу – больше незанятых мусором мест в лачуге не наблюдалось.

– Выйдем на природу. И там я покажу вам, куда мы сейчас направляемся, – находчиво предложил старик.

Милое дело – на песке и чище и удобнее.

– Вот наш поселок, – грязный ноготь ткнул в скопище квадратиков, – Вот озеро великого Гаспара, а вот – тут мой дом, где мы сейчас и находимся.

На карте кроме всего перечисленного оказались какие-то кляксы, линии, лабуда всякая, но не то, к чему я привыкла. Ничего похожего на широту и долготу. Зато ближе к потрепанным краям были жирно нарисованы контуры. Скорее всего, карта – это только один квадрат. За которым есть что-то еще. Ненужное учителю.

– И куда мы должны идти?

– К реке. Около большого решета есть подходящее место за лугом второй сестры. Но это не с той стороны, где стоят три брата.

Признаюсь, я ни фига не поняла из его скороговорки. Но предположила, что это какие-то местечковые названия, типа кромлехов из менгиров с именами. Или, как моя бабушка говорила «за Ольгиным полем, где кривой камень, возле Степушкина хутора». Поди пойми – камня нет, как нет ни Ольги, ни Степушки, их уже лет двести как нет в живых, а названия остались.

– Дед, я не понял! – пробасил Тоник, водя своим когтистым перстнем по карте.

Не вдаваясь в подробности, старик пообещал нам и проточную воду и нужную радугу. Наверное, они тут постоянные, хотя такого быть не может. Ладно, доберемся и сами увидим.

– У вас хватит припасов на путь в день и на три дня ожидания, да на возвращение тоже еда нужна, – волновался старик.

– Четыре плюс четыре итого восемь. А мы на неделю рассчитывали. И на троих. Должно хватить. Но не больше. Мы же не рассчитывали столько тут таскаться с этой костью, – недальновидно заметил Пиксель.

Старик сразу заподозрил неладное и был прав. По первоначальному плану, мы хотели поговорить с ним и попросить, чтоб он передал эту кость достойному магу. Если повезет – заодно потребовать наказания для черного колдуна.

Тоник и Пиксель продолжали изучать карту.

– Тут что, только одна страна? – с сожалением спросил Тоник.

Он явно рассчитывал на карту мира.

– А почему нет дорог и городов? – удивился Пиксель.

– Как же нет? Есть. Дороги тут везде. От поселка до озера. От дома до дома. Сплошные дороги. И до реки нашей, где сомы водятся – тоже дорога.

Устав рассматривать невразумительную карту, Тоник начал бродить вокруг нас кругами, явно о чем-то раздумывая.

– Ты не мельтеши. Если что не понятно – спрашивай, – предложил дед.

Тоник присел рядом на корточки, сорвал сухую травинку, помял ее в руках и решился задать мучивший его вопрос.

– Учитель, мне бы хотелось научиться чему-то такому, ну – что маги ваши умеют делать. Лучше, если оборонительному. Заклинанию, – неуверенно сказал он и умолк.

– Чтобы врага победить? – догадался дед, – Так я заклинаний боевых не знаю.

Тоник был разочарован.

– Но кое что подсказать могу. Ты, милый, походи вокруг, лягушку мне принеси и я на примере все тебе покажу.

– А где ее тут искать-то?

– Под углами дома. Там камни подложены. Или пройди подальше, вон туша, там родник есть.

Мы с Пикселем решили помочь другу и кинулись к дому. Действительно, у камней почва была сырой и прохладной.

– Есть! Щас я ее вытащу, заразочку этакую, – Пиксель осторожно достал небольшую коричневатую лягушку, здорово огорченную нападением.

– И что теперь мне с ней делать? – подозрительно спросил Тоник.

– Ты насколько сильно хочешь защитой овладеть? – вкрадчиво поинтересовался дед, поглаживая бороду.

– Я не шучу. Мне магическая защита во как нужна, позарез, – Тоник провел рукой около горла.

– Тогда слушай внимательно. Есть дельная магия. Природная. Вот, к примеру, ты один на один с врагом. И он явно превосходит тебя в силе. И ты понимаешь – настал решающий момент. А ты просто плюешь на землю и вот твой ваг молит о помощи, погружаясь в бездонную топь.

Даже Пикселя вдохновила такая перспектива.

– А лягушка причем? – Тоник смотрел то на рептилию, то на деда.

– При том. Чтобы получить способность делать вокруг врагов топь – придется проглотить живую лягушку. Процесс – жуткий, зато результат каков!

Лягушка была так себе, завалящая, подросток совсем, мокрая и дышала часто-часто, норовя улучить момент и спрыгнуть с ладони Тоника. Старик напряженно следил за выражением лица Тоника, пытаясь понять насколько тот готов к испытанию.

– Как это – проглотить?

Дед презрительно фыркнул.

– Ну как знаешь. Это не я скоро с черным колдуном биться буду. Мне военные дела ни к чему. Мое дело детей учить.

Пикселю надоело созерцать лягушку, если он и собирался стать воином болотного плевка, то передумал.

А Тоник вдруг, без всякого предупреждения засунул бедную животину себе в рот и отвернулся. Даже по его спине было заметно, как нелегок процесс глотания. Не выдержав напряжения, он кинулся куда-то в лес. Наверное, к ручью. Лягушку водой запивать будет.

– Мда, – учитель крепко задумался.

– Пойду, погляжу, как он. Вдруг она ему поперек горла встала, – растерянно сказал Пиксель.

Он пошел за Тоником, то тот уже возвращался, держась обеими руками за живот.

– Ты как, друг? – Пиксель сочувственно похлопал Тоника по спине, но тот сразу же замотал головой – не трогайте меня, бедного.

– Не помер бы, – пробормотал дед.

– Зато теперь наш Тоник как целая армия. Теперь нам никто не страшен. Пойду и я водички хлебну.

– Не ходи, – сдавленным голосом выговорил Тоник.

– А что такое?

– Там теперь не пройти. Болото сплошное.

– Эй, ты чего мне там натворил? – всполошился старик.

– А вы сами попробуйте лягву проглотить и потом не плюнуться, – огрызнулся Тоник.

– Даже пробовать не стану. По-честному, до тебя никто не пробовал.

Мы дружно воззрились на деда.

– Это как это? – Пиксель изумленно смотрел на смущенного старикашку.

– Да вот так. Это же теория. А кому в голову придет такое делать?

Они бы его побили. Но тут мир издал шипящий звук. Едва мы обернулись, а спасать было уже нечего. Впору было самим спасаться.

Первой на хижине вспыхнула кровля. Состряпанная из сухих досок, покрытых истлевшим тростником. Старик словно сбесился, кинулся внутрь, желая спасти свои сокровища. Тоник едва успел сбить его с ног, чтоб не сгорел заживо. Крыша полыхнула и с гулом провалилась внутрь лачуги, взметнув в небо миллион красных искр. Я отбежала подальше, чтоб не поджариться. Ребята притащили вопящего учителя, который прижимал к груди свою драгоценную зеленую шляпу. Пробежавшись по расстеленной карте, он оставил на ней грязный след, закрывший озеро Гаспара и соседний район.

Я пожаров очень боюсь. Все лето только про них и говорят. Даже по телеку смотреть страшно. Если и тут лес обуглится, снова мы виноваты будем, косвенно, но все равно неприятно. Пламя шло столбом вверх длинным языком и не собиралось есть ничего кроме дома. Даже те деревья, что совсем рядом, не занялись.

– Мои вещи! – надрывно завывал старик.

Тоник подумал да и плюнул прямо в пожар. Вокруг хижины тут же образовалось округлое пятно болотистой жижи. И горящий дом старика начал медленно погружаться в него, громко шипя.

Из пламени вылетел ворон. Во всяком случае – не ворона точно. Птица была черной и вполне обычной, за исключением хвоста. Которого не было, обгорел и даже слегка дымился. Поднявшись вверх, ворон беспомощно взмахнул крыльями и грохнулся об землю совсем рядом с нами.

Хижина успела утопнуть наполовину, жижа булькала, воняла и всасывала стены с упорной жадностью.

– Сколько безобразия от одной проглоченной жабы! – удивился Пиксель.

– Это лягушка была! – голос у Тоника был такой, словно его сейчас вырвет.

Крыша хижины была больше всего похожа на костер. И теперь мы видели странное явление – огонь чуть ли не столбом вырывался практически из кипящего болота.

Хижину было не спасти. Это все понимали. Только вот старик уж больно страдал и убивался.

– Кар, – ворона пахла жженым пером, но ковыляла, чтоб оказаться подальше от нас и пожарища.

– Это та самая птичка, которая на нас насрала? – мстительно спросил Тоник.

Испуганный учитель одновременно отрицательно мотал головой и пожимал плечами.

– Пшел вон! Лети отсюда. Лазутчик! – Пиксель нашел пару сосновых шишек и несильно покидал в птицу.

Та пристально оглядела нас по очереди и полетела. Точнее – еще как полетела. А вы думали, каким образом летает птица без хвоста? Правильно. Возьмите с полки пирожок за догадливость. Прямо и быстро. До первого дерева.

Бац. И вот она лежит на спине, задрав свои худые ноги. Раскинув крылья. Молча лежит. Думает, наверное. Вид мудрый, как и положено вороне.

– Хвоста нет, считай – руля нет, – мудрость Пикселя меня иногда просто поражает.

Мы придвинулись поближе. Может, она издохла, когда об сосну шваркнулась.

– А хорошо на взлет шла, – прокомментировал Тоник, заметив, что поверженная птица все же моргает.

Ворона, неловко подвернув крыло, рывком встала на ноги и вновь ринулась в полет. Ее организм никак не мог принять тот факт, что правильно передвигаться уже не может. Голова поняла, а ворона в целом – нет.

– Дятел какой-то, – проявил сострадание Пиксель. – Остановить бы ее надо, а не то она себе башку разобьет.

– Или сосну насквозь продырявит. И все-таки она – шпион. Я ведь чуял, что за нами следят. Так вот – она и следила, – решил Тоник.

– Вряд ли. Магу среднего уровня для слежки вовсе не нужно птицу использовать. Ему для этого нужна любая личная вещь. А ворона – символ великого волшебника Туно. Быть может, это его дух решил придти вам на помощь, – сказал старик неуверенным голосом.

– Это еще кто такой? – незамедлительно спросил Тоник.

– Обычно он является в виде белого глухаря. Но иногда может и в виде синего баклана. Совсем редко в виде двухголовой змеи, – начал объяснять учитель.

– Стоп. Мне все понятно. Глухарей, бакланов и змей мы есть не будем. А больше нам про него и знать не нужно.

– А сразу огласить список нельзя? – не выдержала я.

– Список? – удивился учитель, – А, я понял. Но у меня создалось впечатление, что у вас есть еда? Или вы собрались сожрать все живое на своем пути?

– Нет. Но лучше быть в курсе, в кого нельзя кидаться камнями и наступать ногами. Надеюсь, волшебных муравьев тут не водится?

– Насколько мне известно – нет. Но там, за горами, встречаются дивные неизученные дождевые черви с отклоненным разумом.

– Тьфу, – сплюнул Тоник.

От дома осталось немного. На поверхности болота по какой-то странной прихоти оказалась источающая желтый дым тлеющая кровать. Огонь не смог справиться с засаленным постельным бельем. Я его понимаю – такое есть никому не охота.

– Вроде как дед прав. Зачем было черному магу поджигать своего шпиона?

– Чтоб мы его пожалели и взяли с собой, – предположение Тоника уже оправдалось – я подошла поближе, чтоб спасти несчастную птицу.

Меня удивляло, почему они не задаются вопросом о поджоге самого дома? Мы не были внутри, когда он загорелся, значит, нас хотели только напугать. Или прогнать вместе с гаспаровой костью. Чтоб мы поскорее завершили начатое? Вполне возможно. А потом черный маг завладеет уже готовой волшебной палочкой и будет ее приручать. Не сомневаюсь, он придумает, как это провернуть.

– Ворона не причем. Она просто поселилась в вашем доме. Не верите – где ваш хваленый измеритель магии? Проверяйте.

– Дело говорит, хоть и странная девка, – старик достал свой компас и выяснил, что от птицы магией и не пахнет.

Для вороны мои попытки взять ее в руки показались страшными. Она вырывалась, клевалась и норовила сломать себе крылья. Дура какая-то.

– Отпусти ты ее. Пусть выживает, как умеет, – посоветовал Тоник.

Не на ту напал. Мы как пришли в этот мир, так все и уничтожаем. Пусть хоть эта спасется. С моей помощью. Завернув ворону в полотенце, я посмотрела на сердитую птичью голову. Клюв раззявлен и из него торчит длинный изогнутый язык. Словно дразнится. Ну и пусть. Я ее все равно с собой возьму, кормить, поить стану, пока хвост не отрастет. Я ее даже домой могу взять, если не поправится. Почему и нет? Мне давно хотелось обзавестись птицей. Правда я хотела сову, но сов мышами кормить нужно, а на это я пойти никак не могу. Я не считаю себя зеленой, но если мне придется убить мышь, или смотреть как ее убивают – позеленею наверняка.