Текст книги "День здоровья с утра до вечера в XXI веке"

Во что одеться?

А стрелки часов неумолимо движутся вперед, и нам уже пора выступать на работу. Следовательно, продолжение практического разговора о такой великой основополагающей константе нашего организма, как питание, мы отнесем к той поре, когда приступим к обеду. Ныне же одеваемся – и в путь. Но все-таки что надеть на работу?

Долго раскручивать эту тему не стану, остановлюсь только на двух действительно определяющих моментах.

Первое: наша одежда не должна быть антагонистом нашего физического здоровья, и это значит, что всеми силами своей души и всеми возможностями своего кошелька мы должны противиться той убийственной, геноцидной, так называемой цивилизации, которая заключается в стремлении укупорить нас в синтетические ткани. В синтетические, то есть вырубающие нас из могучего благодатного поля энергетической подпитки от окружающей среды. Синтетика не только изолирует нас от вибраций, несущих здоровье, не только не дает телу нормально дышать, но и вследствие трения о тело или другие одежды создает на коже островки статического электричества, которые побуждают многочисленные датчики, расположенные на коже, многочисленные биоактивные точки посылать в центр заведомо фальсифицированные сведения о состоянии внешней среды. Поскольку не доверять этим сигналам у наших высших инстанций оснований нет, постольку в порядке обратной связи отсылаются команды, которые базируются на фальсифицированных сообщениях с мест. Какой «гомеостаз» возникает в результате подобного обмана, говорить не приходится.

Я прекрасно понимаю, сколь трудно одеваться в ткани естественного происхождения при нынешней галантерейно-швейной индустрии: и сам я, и все мое многочисленное семейство погружены в тот же океан бытия, что и все нормальные члены профсоюза. Тем не менее, всегда, когда дело доходит до выбора одежды, я стою до конца и полагаю, что сохранение доброго здоровья стоит определенной переплаты во имя покупки одежды из натуральной ткани. Затрачивая время от времени несусветные суммы на льняные рубахи, или на хэбэшный, или на чисто шерстяной костюм, я утешаю себя тем, что преждевременные похороны обессиленного организма, несомненно, встали бы в более значительную сумму...

Второе: одежда есть средство для достижения не только физического, но и психического здоровья. Так уж повелось, что по одежде принимают, по уму провожают. Надо очень и очень потрудиться в жизни, чтобы прийти, например, в международный аэропорт в вылинявшей штормовке, которая будет, с точки зрения рачителей этикета, шокирующе выглядеть на фоне изысканных нарядов лощеных бизнесменов. Но если в этой штормовке шествует, подобно шмелю между мелких комнатных мух, например, Хемингуэй, или, например, миллиардер, направляющийся на поле к собственному самолету, то подобное пренебрежение этикетом в глазах служителей аэропорта, вполне вероятно, является оправданным. И тем не менее, и лауреат Нобелевской премии, и министр иностранных дел, и основатель и владелец международной транснациональной компании на конгресс любого ранга прибудут одетыми по высшему классу, являя тем самым в первую очередь уважение к собравшимся, а не к своим удобствам (уж в махровом-то халате находиться было бы приятнее всего – с точки зрения тактильных ощущений).

К чему я клоню в данном случае? К тому, что одежда есть средство и себя показать, и выразить уважение к окружающим. И здесь приходится решать достаточно парадоксальное противоречие. Кукольно-наряженная, увешанная, как елка, украшениями богатенькая дева вызовет на работе не столько уважение, сколько пренебрежение или даже неприязнь – пусть и невысказанную, но на полевом плане вполне реальную. С другой стороны, даже к опытному и уважаемому старшему инженеру, если он изо дня в день будет являться в пиджачишке с протертыми локтями и в брюках с лоснящимся задом, отношение возникнет поневоле пренебрежительное, снисходительное, насмешливое, и это несмотря на весь его незаурядный талант конструктора. Будем, таким образом, искать оптимальное сочетание между удобством (физическое здоровье) и привлекательностью своего облика (психическое здоровье). И возвращаясь к первому замечанию – о синтетике как орудии геноцида в условиях современного мироустройства: конечно же, дельцы от пошивочной индустрии осуществляли и будут продолжать свои человекоубийственные усилия в сторону все большей внешней привлекательности омертвляющих человека одежд. И коль скоро я говорю о необходимой привлекательности для нашего доброго психологического самочувствия, то куда от нее деваться? А туда и деваться: так хорошо работать, чтобы зарабатывать на вещи и красивые, и живые. И между прочим: весьма оригинальную одежду из живых тканей можно сейчас обрести в магазинах секондхэнд.

ОСМЫСЛЕННАЯ ДОРОГА НА РАБОТУ В КАЧЕСТВЕ ПУТИ В ТРЕТЬЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ
Как по максимуму реализовать свой потенциал

На работу пешком – почему?

Самое время поговорить о цивилизации, предполагая значительно более серьезный подход к своему здоровью, чем у нас это принято в повседневности. Разве не подвела она чуть ли не к каждому подъезду большого и среднего городов средства технического перемещения? Так почему же мы не должны пользоваться этими благами и достижениями? Конечно, должны: когда времени уже совсем нет или когда переместиться надо на большие расстояния – скажем, от Петербурга до Москвы. Но в принципе следует очень и очень бояться данайцев, дары приносящих. Очень просто высчитать, чем обернется в масштабах жизни этот роскошный «дар» технического, электрического, механического перемещения в пространстве без малейшего мускульного усилия: сначала дистрофией и слабостью мышечного аппарата, вслед за этим – дисфункцией всей сердечно-сосудистой системы, вслед за этим – психическими расстройствами из-за длительного стояния в «пробках», вслед за этим – длительным пребыванием по разным поводам в лечебных заведениях, а затем отбытием на тот свет с опережением положенных нормативов примерно вдвое. Таким образом, прямой проигрыш составляет не только качество жизни (хронические заболевания, постоянная слабость), но и количество жизни, не дожитой до пределов не одного, а многих десятилетий. Такие-то дары, такой-то вот подарок...

Как бы ни изощрялась в своих технических наработках современная удивительно уродливая в своей античеловеческой направленности цивилизация, альтернативы физическому движению нет и быть не может, ибо движение – это основа самой жизни. Своего рода символом, притчей о том, как не может уйти от движения самый суперсовременный человек, является для меня двух-трехчасовая работа на велоэргометре и с эспандерами, которую во имя самосохранения ежедневно должны проводить летающие на сверхсовременных космических аппаратах астронавты. Скажу без обиняков: супружеские пары, которые катят на велосипедах по Приморскому шоссе в субботу и в воскресенье, представляются мне гораздо более мудрыми людьми, чем семейные же пары, совершающие выезды на уик-энды посредством кабриолетов: движутся-то машины, а от обездвижения страдают люди, которые считают себя, однако, хозяевами своей судьбы.

Итак, почему необходимо использовать для передвижения пешком (бегом, на велосипеде, на лыжах, вплавь и т. д.) любую представившуюся возможность? По той простой причине, что питание всех без исключния клеток, всех без исключения органов, которые и составляют в совокупности каждого из нас с вами, осуществляется посредством циркуляции крови, которая и должна дойти до каждой клеточки, до каждой альвеолочки. Подобных сосудистых путей, в том числе и диаметром не шире волоска, в нашем с вами организме, дорогой читатель, насчитывается около ста тысяч километров – «всего-то» два с половиной экватора земного шара.

Глубочайшим общераспространенным заблуждением на уровне господствующего мифа является представление о сердце в качестве то ли мотора, то ли насоса, засылающего кровь во все эти жилы, жилочки и капилляры, несущие жизнь и отдельно взятым клеткам и всем органам в целом. Любой сколько-нибудь грамотный инженер если не расхохочется, то язвительно улыбнется, если ему сообщат, будто мощное нефтеперекачивающее устройство, например, в Сургуте, будь оно высотой хоть в три, четыре, пять этажей, способно перегнать нефть на две-три тысячи километров по нефтепроводам, достигающим диаметра чуть ли не двух метров – вязкость прокачиваемой нефти столь велика, что если не ставить на протяжении каждых приблизительно ста километров станции для дополнительной подкачки, то нефть застынет в стальных трубах, а богатырский насос в Сургуте попросту лопнет либо остановится.

Так как же можно предполагать, что на расстояние, многократ большее, чем у самых-самых трансконтинентальных нефтепроводов, по сосудам, неизмеримо более тонким, чем гигантские трубы, которые несут нефть из Азии в Европу, посредством насоса, который в миллионы и миллионы раз слабее, чем многоэтажный котел в Сургуте, можно продвинуть жидкость, многократно более вязкую, чем нефть? Стоит поставить вопрос таким образом, чтобы сразу же стала абсурдной мысль о сердце-насосе, накачивающем кровь во все бесчисленные трубопроводы человеческого организма, мысль, распространенная, однако, настолько широко, что является аксиоматической даже для медицинских учебников.

Как же выглядит ситуация на самом деле? Разумеется, более сложно. Во-первых, картину надо поставить с головы на ноги и понять, как это объяснили уже в начале двадцатого века замечательные физиологи, и среди них – лауреаты Нобелевской премии, что движение начинается как раз от низов, от вакуумированного подсоса, идущего от капилляров. Во-вторых, и ради этого я заговорил здесь о движении, потому, что громадную роль в процессе кровотока играют скелетные мышцы: только благодаря их постоянной работе около шестисот дополнительных подкачивающих станций в организме обеспечивают нормальный ход кровотока. В-третьих, чрезвычайно важную роль в организации потока крови играет наше так называемое портальное сердце – печень, которая в ряде случаев берет на себя подавляющую часть нагрузки, приходящуюся на само сердце. И, наконец, неизмеримо более сложной ролью, чем это обычно представляется, является роль самого сердца – уникального, беспрецедентного в Мироздании живого механизма, который посылает определенные сигналы, регулирующие всю систему прохождения волны по крупным, мелким и мельчайшим сосудам, и сигналов, регулирующих движение уже отработанной крови. Искусственно созданное сердце лишь тогда позволило жить теленку, которому его вживили, когда, наряду с толкательно-возвратными функциями, оно стало осуществлять и функции командно-организующие по отношению ко всей кровеносной системе вышеозначенного пациента.

Не стану сейчас дразнить скептиков сведениями о сердечной чакре Анахате, расположенной, по указаниям восточной медицины, в непосредственной близости от сердца, не стану отвлекаться на разговор о так называемой душе, вполне реальные снимки которой во время ее расставания с телом видели уже тысячи людей и которая также базируется в районе сердечной сумки; я акцентирую внимание читателей лишь на практическом выводе из всего сказанного: чем активней работает наша мышечная система, тем полнокровней функционирует сосудисто-сердечная система, тем более регулярное и полноценное питание получают все наши ткани. В противном случае – совершенно очевидная их атрофия, отмирание, совершенно логичные по этому поводу болезни, закономерно подводящие к заметке, подписанной «от группы товарищей» в стенгазете, если она, конечно, еще сохранилась на предприятии безвременно усопшего. Господи! А всего-то ему было недосуг, ему было жаль времени, которое он должен был ежедневно затратить на 6-8 тысяч шагов. Вот почему я и утверждаю категорически и безапелляционно: на работу и с работы надо по возможности ходить пешком. Разумеется, не следует свои маршруты прокладывать по набережной реки Фонтанки или по Загородному проспекту, или по другим безмерно загазованным магистралям, всегда, в конце концов, можно найти и параллельные пути с гораздо более чистым воздухом. Что же касается затрат времени, то эти часы оборачиваются целыми годами продленной жизни – причем жизни здоровой, с ясным мышлением (ибо капилляры работают и в мозгу), а не беспомощной и маразматической.

Но движение – это не только жизнь: это еще и жизнь спокойная, освобожденная от губительного воздействия на нас застойных стрессов. Я не случайно сказал «застойных», ибо периодически воспринимаемые стрессовые ситуации в известной степени даже полезны, ибо они тренируют нервную систему, не дают отрешиться от реальной обстановки, погрузиться в засасывающее болото розовых иллюзий. Напомню, что когда мы окатываемся ведрами холодной воды, то в известной степени переживаем стрессовую ситуацию, и эта процедура тренирует нашу стрессоустойчивость к гораздо более крупным потрясениям, то есть играет роль своего рода предупредительных прививок, вырабатывающих иммунитет к потрясениям неизмеримо большего масштаба. Стресс пришел – стресс ушел, и все нормально. Но вот если стресс пришел и остался, и более того, стрессовая ситуация начинает разматываться все круче, если состояние, неблагоприятное для нашей психики, оказывается постоянным, хроническим, застойным, то вот это уже беда, от которой необходимо освобождаться. И освобождаемся!.. Одни «от стрессу» начинают «заливать за воротник» и становятся омерзительными в быту запойными пьяницами, другие «от нервов» начинают втягивать в свои розово-голубые воздушные мешки серо-коричневый табачный дым и превращаются в дурно пахнущих невротиков, которые во имя своей наркотической привязанности готовы отравлять дымами всех присутствующих и все помещения вокруг себя площадью до пятисот квадратных метров, как показали бесстрастные исследования. Третий во имя успокоения начинает пропускать через себя килограммы и центнеры химикатов, добиваясь тем самым прямо-таки фантастического загрязнения всех внутренних органов и зависимости от таблеточной медицины.

И те, и другие, и третьи суть люди попросту безграмотные, ибо они не ведают азбучной, константной истины, которой от роду всего-то какой-то миллион лет. Истина эта заключается в следующем: искони для наших далеких пращуров любое стрессовое состояние, любая волнующая информация имела самое непосредственное отношение к проблеме сохранения жизни. Сохранение жизни требовало и мышечных усилий, и немалых: бежишь ли ты от мамонта; бежишь ли ты с ордой сородичей на мамонта, вооружась копьями и камнями; испытываешь ли ты чувство голода, посему в поисках корешков или дичи должен перемещаться по достаточно обширному пространству; испытываешь ли ты любовное вожделение, а потому либо сражаешься с соперником, либо выкрадываешь невесту из чужого стана – во всех этих и в бесчисленном количестве аналогичных случаев сохранение твоей жизни и сохранение твоего рода требовали обязательного и немалого количества движения. И возник неукоснительно работавший, работающий и такой, который будет продолжать работать и после нашего ухода из этого мира, механизм, согласно которому при эмоциональном возбуждении в кровь выбрасываются гормоны, значительно облегчающие процесс движения, процесс физической нагрузки. Цепь причин и следствий очевидна и бесспорна: возбуждение – выброс в кровь адреналина – возможность интенсивной физической работы – сохранение жизни (и продолжение рода). Повторяю: так было, есть и будет, ибо человек создан живым существом, а не искусственным роботом, напрочь лишенным страстей и оценивающим действительность миникомпьютерными мозгами вне всякого участия эмоций.

Но вот прошло сколько-то сотен и десятков тысяч лет, мы перестали бегать за мамонтами или от мамонтов, за собранными, умытыми и уложенными корешками направляемся в супермаркет и с дубиной в руках не бьемся уже за обладание скуластой и мосластой подругой. Мы сидим за рулем автомобиля, сидим за столом престижной фирмы, сидим за пультом программного управления многопрофильного станка или даже атомной электростанции. Но разве наша жизнь хоть на йоту стала менее эмоциональной, чем тогда, когда мы грелись у костров в пещерах? Разве ситуации на дороге, в фирме, в цеху или на атомной станции в ряде случаев не только не менее волнуют нас, чем возбуждали коллизии наших пращуров в древности, но и оказываются подчас не в пример более драматичными и жестокими по отношению к нашей жизни?.. И возникает убийственная для здоровья и жизни (и сохранения рода) цепочка: волнение – выброс адреналина в кровь – неподвижность – многочисленные разнокалиберные аномалии психики и соматики, то есть души и тела.

Разве окрик хама-начальника, разве угроза разорения фирмы, разве ошибка оператора атомной станции не есть стресс, подчас на много порядков по силе своей превосходящий эмоциональные встряски у наших предков? Так нет же, сидим на своем стуле как приклеенные, а сложнейшие системы внутри нас тем временем превращаются в хлам. Чего тут только не приходится ждать: инфарктов, инсультов, спастических колитов, полового бессилия и без конца других аналогичных «радостей».

Глубоко надеюсь, что в свете всего вышеизложенного мы еще и еще раз осмыслим функцию движения для сохранения собственной жизни – причем жизни качественной, здоровой.

И в завершение этой темы – еще одна константа: наш организм столь податлив на заботливое отношение к нему, что в нем запрограммировано постоянное повышение возможностей, их рост, но при непременных условиях:

а) нагрузки должны быть постоянными, регулярными;

б) многоплановыми;

в) после восстановления от предыдущей нагрузки очередная должна быть либо несколько больше предыдущей, либо качественно более сложной, чем она.

Эту разницу каждый устанавливает для себя индивидуально, но если максимум исподволь увеличивать, то человек через некоторое время даже сам не поверит: он ли это так далеко сумел уйти от изначального, ныне смехотворного для него уровня.

И еще раз: вольному воля, спасенному – рай.

А ходить-то умеем ли? А умеем ли дышать?

Итак, мы отважно двинулись пешком (или на велосипеде, или на роликах, или в сельской местности на лыжах) на работу. Само собой разумеется, что осанка прямая, красивая, статная, что мы несем себя, плечи развернуты, и нос ни в коей степени не бороздит дорогу перед ногами, как это характерно для походки такой красавицы, как Баба Яга, например. Очевидно и то, что шаги наши – легкие и пружинистые.

Один секрет, касающийся рациональной ходьбы, в качестве сюрприза я оставил напоследок, когда нам уже будет некуда деваться от принятого решения двигаться пешком: речь пойдет о постановке стоп. Поскольку голова дана нам не только для того, чтобы нести в себе рот, заглатывающий пищу, но также и для того, чтобы думать, я попрошу каждого проделать простенький эксперимент: пройтись либо по влажному песку, либо по снегу, либо по пыли – словом, по такой поверхности, на которой остались бы ваши следы. Что окажется? Что стопы мы во время ходьбы ставим практически параллельно одна другой. Ну и что? А как же иначе? Подождем удивляться, обратимся если не к биомеханике (тут далеко не все специалисты), то хотя бы к элементарной логике (здесь все профессора). При подобной манере перемещения, во-первых, весь вес нашего тела перекатывается практически через один-единственный большой палец; во-вторых, именно на размер этого большого пальца (допустим, три-четыре сантиметра) дом шагу увеличивается, скажем так, холостой пробег, то есть преодоление не пространства, а величины своей собственной стопы, нарочито удлиненной.

Каков же выход из этой, как будто бы совершенно естественной ситуации? А тот, который давным-давно, уже много веков назад нашли для себя индейцы Северной Америки: они передвигаются вперед слегка косолапя, ставя ноги чуть-чуть по-медвежьи. Что это дает? Опять-таки, пройдитесь уже подобным стилем, даже несколько утрируя косолапость, по той поверхности, которая запечатлит ваши следы. Окажется, что при такой походке вес тела перекатывается уже не через один-единственный выступающий палец, но через практически ровную линию всех пяти пальцев стопы. А это значит, что равномерная нагрузка заметно уменьшает усталость соответствующих мышц стопы, и означает также отсутствие каждый раз, на каждом шагу, необходимости преодолевать, перекатываться через 3-4 дополнительных сантиметра. Что такое 3 сантиметра при шаге, скажем, в 80 сантиметров? Ерунда, ничто. Ну а если этих шагов уже – 100, то 3-4 метра из них, пройденных с нерациональной затратой времени и усилий, – это уже кое-что значимое. А если этих шагов – 1000?..

Разумеется, я не призываю к утрированно косолапой походке, мое дело в данном случае – лишь обратить ваше внимание на то, над чем вы никогда не задумывались. Скажу более: легкое постепенное перемещение пяток в сторону от оси, по которой движутся ваши ступни, значительно рационализирует также и работу всех сопряженных мышц вашего двигательного аппарата. Разумеется, нужна будет некоторая перестройка, потому что никто нигде и никогда не учил нас двигаться рационально. Но обратите внимание: вот побежала – например, за уходящим трамваем – совершенно нетренированная женщина, чьи мышцы никогда не испытывали нагрузок общепринятого тренинга. И что же? Вы увидите, что на каждом шагу сзади она отбрасывает каждую ногу подчеркнуто вбок. Почему? Да потому, что в силу тонкости своего мышечного восприятия, она поступает так, как ей легче и удобней. Итак, побережем от постоянно травмирующей перегрузки большие пальцы наших ног и заодно научимся ходить более рационально. Принятое нами решение двигаться в день не менее 5-8 километров во имя своего здорового долголетия несомненно побуждает нас к этому.

Господин Журден, согласно собственным показаниям, запротоколированным некогда комедиографом Мольером, всю жизнь говорил прозой, но не подозревал об этом. Мы всю жизнь передвигаемся пешком неправильно, но об этом также не подозреваем. Более того: всю жизнь мы дышим неправильно, но полагаем, что иначе, чем мы это делаем – «вдох-выдох», – ничего иного и быть не может, и придумать невозможно, да и незачем. График пилы, зигзаги вверх и вниз, обозначающие чередования вдоха и выдоха – вот единственное, что мы признаем, а все остальное – от лукавого.

Дыхание – живой огонь нашей жизни. Погаснет этот процесс окисления клеточек крови хотя бы на несколько минут, и погаснет вместе с ним и сама наша жизнь. Так можно ли себе даже вообразить нечто более жизненно важное и насущное, чем этот процесс, прерывание которого равнозначно смерти? И допустимо ли бездумно на протяжении отпущенных нам лет относиться к нему как к чему-то второстепенному, малозначимому? Уж если мы, собираясь в долгий путь, считаем правильным для себя учитывать бессмысленное прохождение величиной в три сантиметра на каждом шагу, то уж в механизме, который определяет само наше существование на протяжении десятков лет, разобраться следовало бы с достаточной степенью основательности.

Не думаю, что в этой книге, посвященной константам здоровья, следует разводить теоретическую полемику по поводу многообразных, насчитывающих десятки разных рекомендаций, систем дыхания, данной теме я посвятил особую работу «Твое волшебное дыхание». Мое дело сейчас – не впадая ни в какие крайности и пристрастия, выделить самую суть дела. А суть эта такова, что в процессе дыхания для нас физиологически важными являются и момент вдоха, и момент выдоха, и моменты задержки дыхания (паузы) между вдохом и выдохом. Графически изображенный график дыхания представляет собой не пилу, а рисунок зубцов крепостной стены с вертикальными линиями, обозначающими как вдох, так и выдох, и горизонтальными площадками между зубцами и на поверхностях зубцов, обозначающими паузы между вдохом и выдохом. Это самое общее и самое главное; что же касается индивидуальных особенностей каждого человека и каждого из переживаемых им моментов, то величина вдоха и величина выдоха и размер задержек, отображаемый на графике горизонтальными линиями, – дело совершенно индивидуальное, определяемое каждый раз в зависимости от обстановки.

Я аплодирую тем энтузиастам, которые убеждены, что тонус организма зависит от количества набранного в процессе дыхания кислорода, потому что лечебные результаты, достигаемые ими, восхищают. Я в восторге от тех фанатов, которые убеждены, что смысл дыхания не в потреблении кислорода, а в как можно длительном пользовании углекислым газом, накапливающимся в легких при задержках дыхания, по той причине, что достигаемые ими успехи в исцелении от множества недугов не могут не радовать. Впечатляющих успехов достигают также многие благородные экспериментаторы, которые, так или иначе, варьируют ритмику как вдохов и выдохов, так и пауз между ними. Да будут благословенны все последователи и сторонники пьянящего кислородного дыхания, и сторонники кислородного голодания, и мастера прерывистого и всех иных стилей оздоровительного дыхания – да будут благословенны они по той простой причине, что осмысленно относятся к этому важнейшему из важных процессов жизнедеятельности организма.

Что же касается нас, обыкновенных членов профсоюза, а также школьников, студентов, пенсионеров, многосемейных мамочек и одиноких девушек, то нам достаточно опираться на многотысячелетний опыт йоговского дыхания, китайской дыхательной системы цигун, дыхательной системы древнего Вьетнама, в сохранившемся и великолепно отшлифованном виде доживших до наших времен и процветающих сейчас. Смею считать, что не частности и детали, важные для мастеров разного уровня посвящения, составляют суть, смысл, ядро этого громадного массива бесценного человеческого опыта, а именно сочетание, гармонизация в едином процессе дыхания разных его составляющих компонентов. Органический их союз, их взаимодействие, взаимопроникновение, взаимоподдержка таковы, что жизненные показатели при переходе на график, который я условно обозначаю как рисунок крепостной стены, способны по-настоящему обрадовать.

Не буду многословным: в тот вечер, когда я пришел к правилу «не торопись выдохнуть и не торопись вдохнуть», я с легкостью пробежал более двадцати километров, хотя до той поры и пять-шесть километров составляли проблему. Далее прошли годы и десятилетия, за которые график крепостной стены стал уже для моего дыхания единственно возможным, осуществляемым автоматически, абсолютно без участия сознания.

И вот почти одновременно – так получилось случайно, но мы знаем, что случайностей не существует – сначала было испытано мое умение насыщаться кислородом. Одна из лучших моих учениц, врач первой категории Галина Скутте, получив в Москве международный диплом с удостоверением о том, что она является мастером ребефинга, провела сеанс этой разновидности свободного дыхания со мной и другими моими учениками. Смысл этого полезного действия, как известно, заключается в том, что под воздействием специфической методики дыхания наступает своего рода кислородное опьянение, позволяющее человеку в достаточно короткие сроки освободиться от глюков-зажимов как в психике, так и на физическом уровне. Короче говоря, разлеглись мы на подстилках и под руководством мастера начали целенаправленно трудиться. Через некоторое время с большим сочувствием я стал воспринимать раздающиеся с разных сторон комнаты стоны, болезненные выкрики, судорожные рыдания и тому подобные свидетельства освобождения от блоков, мучительно терзавших до того моих ближних. Галина мягко и бережно ходила между ними, осуществляя необходимую коррекцию процесса. «Усталые, но довольные», как говорится, обсуждали потом участники этого события совершившиеся с ними перемены, а я всего-то и мог, что молча, с большим любопытством, сидеть рядом с ними. Со мной лично ничего не произошло, как я ни старался. Разумеется, Галину эта ситуация с учителем весьма озаботила, и через несколько дней она приехала ко мне в сопровождении двух маститых преподавателей этого типа свободного дыхания. С большой охотой старался я поддаться всем их методическим указаниям: дышал и как загнанный пес, и как еле слышимый ветерок в пустыне, эффект был один – нулевой. И тогда мне пришло в голову объяснение, которое я изложил озадаченным преподавателям, после чего мы все дружно и с облегчением рассмеялись: как же я мог опьянеть от усиленного потребления кислорода в течение 30-40 минут, если перед тем на протяжении десятков лет ежедневно по часу-полтора-два, а то и более, я активно этот кислород потребляю во время своих достаточно интенсивных по нагрузкам пробежек. (А надо сказать, что особым моим пристрастием пользуются кроссы по пересеченной местности.)

А некоторое время спустя было испытание на дружбу уже не с кислородом, а с углекислым газом, и опять-таки это было в присутствии доброго десятка моих учеников в ту еще пору, когда я вел занятия в подвале дома № 5 по улице Петра Лаврова. Короче говоря, мы начали отрабатывать тему «лечения контуром». Соединившись контактно свободными руками друг с другом, все участники посредством своих берущих рук сначала очищали тело лежащего между нами испытуемого от отрицательной информации, а потом, с помощью рук дающих, насыщали его тело великолепной пропущенной сквозь себя космической энергией. Результаты этих оздоровительных процедур были великолепны, но я веду сейчас речь не об этом, а о том, что ради техники безопасности и очистка, и подкачка обязательно осуществляются только на выдохе. То есть, набрав сначала полные легкие воздуха, операторы, работая руками с пациентом, имеют право только на выдох. Тот же, кому воздуха начинает недоставать, либо отводит свою руку от излечиваемого человека для того чтобы в это время вдохнуть, либо вообще выходит из цепочки. И вот когда число операторов, сокращаясь и сокращаясь, дошло до минимума, то есть я один остался над пациентом, то предложил всем вместе провести эксперимент. Выставив в качестве антенны около плеча левую ладонь (берущую), я попросил всех присутствующих давать на нее энергетический поток и фиксировать время, в течение которого буду дающей рукой после вдоха работать с лежащим на массажной кушетке учеником. Включили секундомер, начали работать. Фиксировали каждые 20 секунд и особо отмечали протекание минуты. Результаты впечатлили всех нас, высказывалось мнение о том, что эту процедуру можно было бы даже демонстрировать в цирке, потому что на этом одном выдохе я работал без малого около пяти минут... Вот такая-то была задержка дыхания, которую, полагаю, мог бы одобрить даже сам Константин Павлович Бутейко. Справедливости ради надо сказать, что опыт, конечно, был не чистым, ибо никто и никогда до сих пор не анализировал физиологические процессы, совершающиеся в организме под действием мощной, поступающей извне энергетики. Тем не менее, эксперимент показал, что я нахожусь в достаточно добрых отношениях и с углекислым газом, накапливающимся в легких. Успех и первого, и второго испытаний смею отнести исключительно к жизни по графику дыхания, где равно важны все элементы.