Текст книги "Судебные прецеденты для практикующих юристов"

Правоохранительные органы редко возбуждают уголовные дела за мошенничество, опасаясь вынесения судами оправдательных приговоров. К тому же в самой статье УК РФ о мошенничестве нет четких критериев отграничения этого преступления от недобросовестной хозяйственной деятельности. Конституционный Суд РФ в своем Определении от 29.01.2009 № 61-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб гражданина Сухарева Александра Александровича на нарушение его конституционных прав статьей 147 УК РСФСР и статьей 159 УК РФ» указал следующее: «Статья 159 УК РФ предусматривает ответственность лишь за такое деяние, которое совершается с умыслом и направлено на хищение имущества, то есть совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества (примечание 1 к ст. 158 УК РФ), или на приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием. Из этого, в частности, следует, что привлечение к уголовной ответственности за мошенничество, совершенное под прикрытием правомерной гражданско-правовой сделки, возможно лишь в случае, если будет доказано, что, заключая такую сделку, лицо действовало умышленно, преследуя цель хищения имущества или приобретения права на чужое имущество». Если исходить из приведенной позиции, то умысел при мошенничестве обязательно должен возникнуть именно до заключения сделки.

Правовая позиция Верховного Суда РФ

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ удовлетворила надзорные представление и жалобу по следующим основаниям. Мошенничество может иметь место только в случае, когда лицо получает имущество, не намереваясь при этом исполнить обязательства, связанные с условиями передачи ему этого имущества, в результате чего потерпевшему причиняется материальный ущерб, и если умысел, направленный на хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество, возник у лица до получения чужого имущества или права на него.

Однако таких обстоятельств по делу не установлено. Осужденные, отрицая свою вину, указывали, что полученные кредитные средства были использованы на реконструкцию и модернизацию животноводческого комплекса, который построен и в настоящее время функционирует. Судом не принято во внимание, что с момента получения кредита велась реконструкция и модернизация животноводческого комплекса, на момент рассмотрения дела в суде животноводческий комплекс построен и функционирует, затраты на реконструкцию комплекса превышают размер выделенного кредита, ЗАО «А» имело право на ежемесячное получение субсидий в течение действия кредитного договора при условии своевременного погашения кредита и уплаты начисленных процентов. Не учтено судом и то, что ЗАО «А» получило не безвозмездные бюджетные деньги на строительство, поступившие на отдельный целевой расчетный счет, с которого невозможны никакие другие платежи, а кредит на восемь лет, который обязано вернуть, выплатив по нему проценты.

Отмечая незаконность перечисления денежных средств в другие коммерческие организации, суд не указал никаких правовых оснований, подтверждающих противоправность такого действия, поскольку фактически перечислялись не средства Департамента агропромышленного комплекса Костромской области, а средства коммерческой организации – ЗАО «А», ведущей хозяйственную деятельность, разрешенную законодательством.

Судом в приговоре не приведено соответствующих доказательств в подтверждение вывода о наличии у осужденных корыстной цели как обязательного признака состава преступления мошенничества, при совершении хищения бюджетных денежных средств в виде субсидий на возмещение части затрат на уплату процентов по целевому кредиту.

В обоснование корыстной направленности умысла осужденных суд в приговоре сослался на то, что М. и Г., противоправно изымая из бюджетов различных уровней денежные средства в качестве субсидий, в том числе часть из них при содействии Ж., имели общую цель – пополнить оборотные средства ЗАО «А», где в виде акций имелась собственность М., что и свидетельствует о наличии у них корыстной цели по изъятию денежных средств: у Г. и Ж. в пользу иных лиц, у М. в том числе и в свою пользу лично. Однако данный вывод основан на предположении, поскольку не подтвержден исследованными в судебном заседании и изложенными в приговоре доказательствами.

При указанных обстоятельствах Судебная коллегия отменила приговор и уголовное дело прекратила за отсутствием состава преступления.

Источник судебной практики: Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 19.09.2012 № 87-Д12-4.

Место публикации: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2013. № 7.

При решении вопроса о наличии в действиях сбыта поддельных денег необходимо установить, имеют ли поддельные денежные купюры существенное сходство по форме, размеру, цвету и другим основным реквизитам с находящимися в обращении подлинными

Сейчас можно довольно часто встретить различную сувенирную продукцию в виде денежных банкнот: так называемые билеты «Банка приколов». Распространение оргтехники без труда позволяет сделать копии денежных знаков. За указанным занятием, как правило, попадаются несовершеннолетние, а потерпевшие – из числа пенсионеров, торгующих на рынках. Есть ли состав фальшивомонетничества при сбыте подобного рода денежных купюр? Верховный Суд РФ в приведенном ниже хрестоматийном примере все расставил на свои места.

Правовая позиция Верховного Суда РФ

Квалифицируя действия осужденного Я. по ч. 1 ст. 186 УК РФ как сбыт поддельных денег, суд не учел, что непосредственным объектом преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 186 УК РФ, являются отношения в сфере денежного обращения и кредитного регулирования, а сбыт поддельных денег может совершаться только с прямым умыслом.

При решении вопроса о наличии в действиях лица состава такого преступления необходимо установить, имеют ли поддельные денежные купюры существенное сходство по форме, размеру, цвету и другим основным реквизитам с находящимися в обращении подлинными, осознание виновным высокого качества подделки денежных знаков, позволяющих им участвовать в денежном обращении, совершение действий, направленных на причинение существенного ущерба денежной системе государства.

Как установлено судом из показаний потерпевшей, она обнаружила поддельность денег фактически сразу при внешнем осмотре без применения специального исследования. В частности, одна из купюр была более яркой, чем остальные, отличалась по цвету и размеру, на ней отсутствовали водяные знаки и полоса. При проверке других купюр она обнаружила еще 6 поддельных.

По заключению эксперта, представленные на исследование денежные билеты изготовлены не по технологии предприятий «Гознак», а выполнены способом струйной печати. В экспертном заключении отсутствует вывод о существенном сходстве поддельных купюр с подлинными. Отмечено, что даже при визуальном сопоставлении установлены различия в рисунках надписей, цифровых изображений, деталях, цвете и других признаках и совокупность выявленных признаков существенна, устойчива и достаточна для вывода о поддельности денег.

Источник судебной практики: Определение № 41-Д12-4 // Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за 4-й квартал 2012 года.

Место публикации: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2013. № 6.

Добровольная выдача оружия и наркотических средств будет иметь место и в случаях после задержания лица, когда сотрудникам полиции не было известно о месте нахождении выдаваемых предметов

В соответствии с Примечанием к ст. 222 УК РФ, лицо, добровольно сдавшее предметы, указанные в настоящей статье, освобождается от уголовной ответственности по данной статье. Не может признаваться добровольной сдачей предметов, указанных в настоящей статье, а также в ст. 223 УК РФ, их изъятие при задержании лица, а также при производстве следственных действий по их обнаружению и изъятию. Аналогичная по содержанию норма предусмотрена в УК РФ в отношении наркотических средств. В этой связи на практике встречается ошибочное мнение о том, что добровольная выдача оружия и наркотиков возможны только до возбуждения уголовного дела или до задержания лица.

Правовая позиция Верховного Суда РФ

В качестве подозреваемого Г. был задержан на следующий день после убийства и при допросе в качестве подозреваемого указал место, куда он перепрятал обрез, – помещение заброшенного клуба. В этот же день, при проверке показаний в месте, указанном Г., был обнаружен обрез.

Таким образом, правоохранительным органам до этого времени не было известно, где находится обрез, следственные действия по обнаружению и изъятию не проводились, а обрез был обнаружен и изъят только после сообщения Г., когда он указал место хранения.

При таких обстоятельствах приговор в части осуждения Г. по ч. 1 ст. 222 УК РФ подлежит отмене, а уголовное дело – прекращению на основании примечания к ст. 222 УК РФ.

Источник судебной практики: Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 13.10.2010 № 16-010-77.

Место публикации: СПС КонсультантПлюс.

Правовая позиция Верховного Суда РФ

Как установлено в судебном заседании, А. после его задержания по подозрению в совершении убийства в своем заявлении, написанном собственноручно, сообщил правоохранительным органам о том, что в доме его родителей хранится обрез охотничьего ружья, переданный ему И., где данное оружие было обнаружено и изъято. Таким образом, А. добровольно сообщил органам следствия о месте нахождения огнестрельного оружия при реальной возможности его дальнейшего хранения, в связи с чем на основании примечания к ст. 222 УК РФ он подлежит освобождению от уголовной ответственности с прекращением в отношении него в этой части уголовного дела и со снижением наказания по совокупности преступлений.

Источник судебной практики: Определение Военной коллегии Верховного Суда РФ от 15 января 2009 года № 3-57/03.

Место публикации: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2009. № 8.

Перемещение автомобиля путем буксировки от места стоянки с целью освобождения места для парковки без намерения использования транспортного средства в личных интересах не может рассматриваться как угон

Юристам хорошо известно, что состав преступления ст. 166 УК РФ (угон транспортного средства) будет уже в том случае, когда злоумышленник начал перемещать транспортное средство, причем неважно, на какое именно расстояние. Казалось бы, спорить в этих случаях с обвинением бесполезно, но, как свидетельствует практика, не во всех случаях.

Правовая позиция Верховного Суда РФ

М., работавший администратором-диспетчером транспортной компании «Р», пояснил в судебном заседании, что 19 мая 2010 года фирмой «А» была спланирована акция, направленная на то, чтобы водители компании «Р» не смогли поставить автобусы для посадки пассажиров в г. Щекино. Приехав в г. Щекино, он увидел, что посадка пассажиров в автобус производится в 70 м от обычной стоянки в связи с тем, что стоянка была занята автомобилями фирмы «А». Его просьба освободить стоянку от автомобилей не была исполнена. Тогда он подцепил один конец троса к транспортному средству фирмы «А», другой – к своему автомобилю и поехал, но транспортное средство осталось на месте, затем он отцепил трос. Умысла на угон транспортного средства фирмы «А» у него не было, он преследовал цель только освободить место под стоянку автобуса своей фирмы. Представитель потерпевшего о действиях М. в судебном заседании дал аналогичные показания.

Вместе с тем перемещение автомобиля путем буксировки от места стоянки с целью освобождения места для парковки автобуса без намерения использования транспортного средства в личных интересах не может рассматриваться как неправомерное завладение транспортным средством и поездка на нем. В связи с изложенным Судебная коллегия состоявшиеся в отношении М. и Н. судебные решения отменила, а уголовное дело прекратила за отсутствием в деянии состава преступления, признав за М. и Н. право на реабилитацию.

Источник судебной практики: Определение Верховного Суда РФ № 38-Д12-21. Обзор надзорной практики судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ за 2-е полугодие 2012 года.

Место публикации: Бюллетень Верховного суда РФ. 2013. № 7.

Хранение единственного патрона может быть признано малозначительным деянием

Статья 222 УК РФ не указывает, какое количество боеприпасов достаточно для привлечения лица к уголовной ответственности. Между тем иногда одиночные боеприпасы оказываются у граждан по глупости, случайно либо в связи с злонамеренными действиями сотрудников полиции. И суды в подобных ситуациях, как правило, усматривают состав преступления. Но действительно ли хранение патрона – преступление?

Правовая позиция суда

Из материалов дела и доказательств, приведенных в обвинительном заключении, следует, что изъятый по месту жительства осужденной пенсионерки патрон, являющийся боеприпасом, был ею много лет назад принесен с полигона, где она могла находиться по роду своей работы, хранился дома в качестве сувенира.

Совершенное Ф. деяние подпадает под признаки преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 222 УК РФ, поскольку законом запрещено хранение боеприпасов, к каковым, согласно заключению баллистической экспертизы, отнесен изъятый у осужденной патрон. Однако при решении вопроса о привлечении к уголовной ответственности Ф. за совершение данного деяния подлежали учету в том числе и данные о ее личности – преклонный возраст, положительные характеристики, мотивы, побудившие лицо к совершению данного действия.

В силу положений ст. 14 УК РФ не является преступлением действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного УК РФ, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности. Содеянное Ф. давало суду основания для юридической оценки ее действий как отсутствия состава преступления, квалифицированного ч. 1 ст. 222 УК РФ.

Источник судебной практики: Постановление Президиума Челябинского облсуда от 28.03.2011 по делу № 44у-76/2011.

Место публикации: СПС КонсультантПлюс.

Преступление, квалифицированное по ч. 1 ст. 303 УК РФ, считается оконченным с момента представления суду фальсифицированных доказательств и приобщения их к материалам гражданского дела и не зависит от принятого судом решения по делу

Фальсификация доказательств по имущественным спорам – явление весьма распространенное. Однако доказать это зачастую непросто. А тем более нелегко привлечь виновных к уголовной ответственности ввиду отсутствия соответствующей правоприменительной практики. В основном отказы в возбуждении дел выносятся со ссылками на состоявшиеся судебные решения, основанные на сфальсифицированных доказательствах. Тем не менее факт принятия судами решений не становится препятствием для уголовного преследования виновных по ст. 303 УК РФ, о чем свидетельствует достаточно редкий прецедент.

Правовая позиция Верховного Суда РФ

Суд обоснованно квалифицировал действия Ж. С. А. по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 159, ч. 1 ст. 303 УК РФ, указав в приговоре место, время и способ совершения преступления, а также основания, по которым суд пришел к выводу об обоснованности такой квалификации, что опровергает доводы жалоб осужденного об отсутствии у него корыстного либо иного мотива на совершение указанных преступлений, а также об отсутствии самого события преступлений. При этом суд первой инстанции верно указал, что мошеннические действия Ж. С. А. выразились в том, что он, являясь представителем истца по гражданскому делу по иску ФИО2 к ООО «<иные сведения>» о возмещении материального ущерба, с целью взыскания денежных средств с ответчика представил в суд сфальсифицированное доказательство, подтверждающее обоснованность заявленных требований – изготовленный им товарный чек от ДД.ММ.ГГГГ на сумму 31 900 рублей, что свидетельствует о наличии у него умысла на хищение денежных средств путем обмана. Преступление, квалифицированное по ч. 1 ст. 303 УК РФ, считается оконченным с момента представления суду фальсифицированных доказательств и приобщения их к материалам гражданского дела и не зависит от принятого судом решения по делу. Таким образом, обоснованность осуждения Ж. С. А., квалификация его действий сомнений у судебной коллегии не вызывает, так как в приговоре суда надлежащим образом данные вопросы аргументированы и подтверждены доказательствами.

Источник судебной практики: Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Волгоградского областного суда от 25.06.2012 по делу № 22-3178/12.

Место публикации: СПС КонсультантПлюс.

Приготовление к незаконному сбыту наркотических средств имеет место лишь в случае, если лицо незаконно приобретает, хранит наркотические средства в целях последующего их сбыта

По делам о незаконном обороте наркотических средств всегда была актуальной проблема отграничения незаконного хранения от незаконного сбыта наркотических средств, в том числе в ситуациях, когда в совершении преступлений принимали участие пособники со стороны сбытчика либо приобретателя, поскольку в каждом из рассматриваемых случаев наказание за содеянное может существенно отличаться.

Правовая позиция Верховного Суда РФ

К. трижды сбывал по частям наркотик в рамках «проверочных закупок», а последняя часть наркотика массой 0,8510 грамма была обнаружена в ходе обыска у него дома. В результате К. было предъявлено обвинение в трех эпизодах покушения на сбыт наркотических средств, а по факту хранения дома части наркотика – в приготовлении к незаконному сбыту наркотика. Однако по результатам судебного разбирательства суд пришел к следующим выводам.

Признавая К. виновным в покушении на незаконный сбыт вещества массой 1,5215 г, содержащего наркотическое средство амфетамин массой 0,3693 г, и квалифицируя все три эпизода сбыта как единое продолжаемое преступление, суд в то же время установил, что в судебном заседании не нашел своего подтверждения тот факт, что остальную часть вещества – массой 0,8510 г, содержащего наркотическое средство – амфетамин массой 0,2401 г, то есть в крупном размере, обнаруженную при производстве обыска по месту жительства подсудимого, К. тоже предназначал для сбыта. В этом отношении суд учел, что в материалах дела не имеется доказательств, свидетельствующих о приготовлении К. к незаконному сбыту этого вещества. В частности, не установлено, что он имел с кем-либо договоренность о продаже этого наркотика или совершал какие-либо иные действия, указывающие на его намерение сбыть данное наркотическое средство.

Напротив, из показаний К. следует, что эту часть наркотического средства он хранил для себя и, в отличие от остальных частей, изначально предназначенных для сбыта, не разбавлял ее пирацетамом. Сбывать этот наркотик он не собирался. Эти утверждения подсудимого ничем не опровергнуты. Более того, они объективно подтверждаются материалами дела. Так, в обнаруженном в квартире К. веществе, в отличие от трех сбытых им до этого веществ, не обнаружен пирацетам, что подтверждается соответствующим экспертным заключением. Также в материалах дела имеется заключение амбулаторной судебно-наркологической экспертизы, согласно которому К. страдает синдромом сочетанной зависимости от каннабиноидов и амфетаминов (полинаркомания) 1–2-й стадии.

Источник судебной практики: Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 16.01.2014 № 9-Д13-55.

Место публикации: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2014. № 11.

Ответственность за применение насилия в отношении представителя власти наступает тогда, когда насилие становится противодействием законной деятельности представителя власти

Защита по делам по обвинению за применение насилия в отношении представителя власти обычно во всех случаях в той или иной степени связана с выявлением противоправных действий потерпевших. Следующий судебный прецедент Верховного Суда РФ не утратил своей актуальности и, несмотря на ссылки на утратившее силу законодательство, он может быть причислен к числу хрестоматийных примеров.

Правовая позиция Верховного Суда РФ

В суде было установлено, что 20 ноября 1996 года З. И., его жена, брат и мать в легкой степени алкогольного опьянения ожидали электропоезд на железнодорожной станции «Ростов». В это время к ним подошли работники милиции и потребовали у З. И. и его жены документы. Поскольку документов не оказалось, работники милиции К. и К. предложили супругам пройти с ними в дежурную часть линейного отделения милиции. З. И., его мать, жена и брат стали просить работников милиции отпустить их на электропоезд, однако К. и К. повели З. И. в милицию. Тогда З. О. потребовал отпустить брата. К. снял с пояса дубинку и замахнулся на него. В это время З. И. бросился на спину К., повалил его на землю и удерживал до тех пор, пока ему (З. И.) не надели на руки наручники.

Как видно из материалов дела, З. И., хотя и находился в легкой степени алкогольного опьянения, однако ни он, ни кто-либо из его родственников правонарушений не совершал, что подтвердил в суде потерпевший К.

Работники милиции в нарушение положений ст. 11 Закона РФ от 18 апреля 1991 года «О милиции», в которой дан исчерпывающий перечень оснований для проверки документов, потребовал от З. И. и его родственников предъявить удостоверение личности, а затем пройти с ними в отдел внутренних дел.

Потерпевший К. подтвердил, что З. И. повалил его только после того, как он замахнулся на З. О. резиновой дубинкой.

Никто из допрошенных в суде не утверждал, что З. И. нецензурно оскорблял работников милиции.

Ответственность же за применение насилия в отношении представителя власти наступает тогда, когда насилие является противодействием законной деятельности представителя власти, в том числе и работника милиции по охране общественного порядка.

Вывод суда о невиновности З. И. в инкриминированном ему деянии основан на его показаниях, показаниях потерпевшего К., свидетелей З. О., З. Н., С. и других доказательствах, анализ которых дан в приговоре.

Ссылки прокурора на имеющийся в деле по этому факту административный материал в отношении З. И. и его родственников безосновательны, поскольку содержащиеся в нем сведения противоречат материалам уголовного дела и обстоятельствам, которые были установлены в суде.

Несостоятелен и довод прокурора на отсутствие показаний в суде свидетелей Н. и М. (они не явились в суд), поскольку эти лица не видели, с чего начался конфликт, и их показания не могли повлиять на исход дела.

Таким образом, в действиях З. И. не усматривается противодействия законной деятельности представителей власти – работников милиции, в связи с чем оснований для отмены оправдательного приговора не имеется.

Источник судебной практики: Определение Верховного Суда РФ от 08.04.1997.

Место публикации: СПС КонсультантПлюс.