Текст книги "Истоки славянской письменности"

В.А. Чудинов на основании исследования всех имеющихся образцов протокириллицы выделяет её отличительные признаки. Прежде всего это отсутствие «юсов». Далее наличие блока из букв И, F, I (т. е. «иже», «фита», «и»). Затем возможный пропуск Ж, Ц, Ч или помещение Ц после Ч. И, наконец, наличие графического разброса в начертаниях букв: изображения вверх ногами и зеркально, сходство с буквами других алфавитов (греческого строчного, глаголического, рунического) (II, 58; 110—111).

Думается, после всех приведённых фактов наличие протокириллического письма у славян в докирилловскую эпоху можно считать доказанным.

Графическая схожесть протокириллических алфавитов с греческим письмом даёт повод к однозначному решению вопроса об их происхождении – их источником послужил алфавит греческий. Дискуссий по данному вопросу в официальной науке не ведётся. Но так ли всё здесь однозначно? Скажем сейчас, что точку ставить рано, и вернёмся к этой проблеме в следующих наших главах.

Когда, в какой период могли появиться у славян протокириллические азбуки? Как полагают учёные, не ранее VII века (II, 31; 105). Такой вывод базируется на убеждении в том, что появление письма у того или иного народа связано с зарождением у него государства, т. к. письмо необходимо для целей государственного управления. По имеющимся историческим данным, элементы государственности стали складываться у славян именно в VII веке, и даже появились первые государства. Так, в 623 году произошло объединение мораван под властью Само; в середине VII века – объединение чехов под властью Пшемысловичей; в 679 году Аспарухом было основано болгарское государство.

Увязка появления элементов государственности и письма в общем, конечно, верна. Но, на наш взгляд, она несколько схематична и не отражает всей сложности такого явления, как зарождение и развитие письменности. А поэтому мы оставим открытым вопрос датировки возникновения у славян протокириллицы и вернёмся к нему позже.

Сейчас же перейдём к протоглаголице. Свидетельства о существовании глаголического письма (или подобного ему) задолго до Константина Философа имеются. Так, С. Лесной (Парамонов) сообщает, что ещё в ХIХ столетии существовала Псалтирь, относящаяся к 1222 году и переписанная глаголическими буквами из старой славянской (также глаголической) Псалтири, относящейся примерно к первой половине VII века. В 1766 году граф Клемент Грубисич утверждал, что глаголица была составлена задолго до Рождества Христова неким Фенисием из Фригии, взявшим за основу готские руны. Рафаил Ленакович за 125 лет до Грубисича писал приблизительно то же самое. Ещё ранее, в 1613 году, Клод Дюрет в своей книге привёл два глаголических алфавита, приписываемых им святому Иерониму. В 1538 году Вильгельм Постелл утверждал то же самое. Существует так называемый «Клотцевский кодекс», на котором по-немецки и по-латински сделаны приписки, где сообщается, что эта книга была написана святым Иеронимом собственной рукой на хорватском языке (II, 52; 159).

Можно признать все эти свидетельства малоубедительными, сомнительными. Но обращает на себя внимание тот факт, что, приводимые в различное время различными людьми независимо друг от друга, они указывают на одно и то же – существование глаголицы в докирилловский период. Правда, встаёт вопрос: была ли это уже окончательно сформировавшаяся глаголица или глаголица неотредактированная, т. е. та, которую принято называть протоглаголицей. Думаем, это была именно протоглаголица. Отнесение же к более древним, чем IХ век, временам глаголицы в её окончательном варианте (как это делает приписка к «Клотцевскому кодексу») лишь подтверждает существование именно протоглаголического письма. Подобное отнесение представляет собой, на наш взгляд, механическое перенесение памяти о бытовании письма, лишь подобного глаголице, непосредственно предшествовавшего ей, на собственно глаголицу. Кстати, совершенно не доказано, что «Клотцевский кодекс» принадлежит перу Иеронима и относится к IV веку н. э. (II, 58; 138).

Вообще святому Иерониму нам надо уделить больше внимания. Дело в том, что есть давняя традиция, «перекочевавшая» в науку и существующая там на правах одной из гипотез возникновения глаголицы, приписывать создание последней этому почтенному мужу.

Иероним родился около 347 года в Стридоне, на Словенском побережье. Возможно, его родители были римскими поселенцами. Однако не исключено, и даже очень и очень вероятно, что они были славянами. Во всяком случае, в своих письмах Иероним называет далматинцев и иллирийцев своим народом. А о том, что иллирийцы и далматинцы того времени были именно славянами, говорит тот факт, что говорили они на славянском языке. В своём «Комментарии к Посланию Павла к ефесянам» Иероним соотносит себя с именем «Тихикус» и даёт его пояснение на латыни: «Имя Тихикус интерпретируется как молчаливый». Славянам и без подобного пояснения ясно, что значит это имя – «тихий», «молчаливый». У словенцев, из среды предков которых вышел Иероним, до сих пор есть слово «тих», буквально означающее «молчаливый». Отсюда следует простой вывод: если святой Иероним и не был сам славянином, то знал славянский (венетский) язык, который в его время в области нынешней Словении (Истрия, Далмация) был разговорным, то есть иллирийцы и далматинцы – славяне.

Образование Иеронима, вначале домашнее, было продолжено в Риме. Большая часть его жизни прошла в Риме и Палестине. По предложению папы Дамаса I (366—384) он перевёл всю Библию на латинский язык. Он также написал ряд комментариев к Библии, ряд аскетических, монашеских и теологических работ.

Библию Иероним переводил не только с греческого на латинский. В своих письмах он сообщает, что перевёл Библию своим землякам (II, 52; 159). То есть перевёл, вероятнее всего, на славянский (венетский) язык. Но каким алфавитом при этом пользовался Иероним? Он мог использовать греческий или латинский алфавит. Однако подобные переводы были бы трудночитаемы. Так что для этой работы применялось, надо полагать, особое славянское письмо, каковым могла быть протоглаголица или даже глаголица. Данное письмо Иероним мог изобрести, всего лишь отредактировать его и, наконец, использовать без всякой редакции.

Первую из перечисленных гипотез мы не принимаем по следующим соображениям. Трактат Храбра «О письменах» имел направленность против «трёхязычной ереси», то есть доказывал право славян иметь церковные книги и богослужение на родном языке. В этой связи упоминание славянской азбуки, созданной самим святым Иеронимом, как нельзя лучше подтверждало бы это право. Но Храбр о ней молчит. А ведь он был человеком образованным, к тому же духовного звания. Так что не знать о подобном деянии святого Иеронима он не мог. Конечно, можно возразить, что Иероним был одним из учителей ранней Западной церкви, ориентировался на Рим, а Храбр был ориентирован на Константинополь. Поэтому Храбр мог умолчать о создании славянской азбуки «западным» святым. Однако во времена Храбра окончательного разрыва между римской и константинопольской церквями ещё не произошло. Вспомним, что Кирилл и Мефодий в своей миссионерской деятельности апеллировали к Риму, а Мефодий был даже рукоположен папой в сан архиепископа. Об этом Храбр, безусловно, знал и принимал данные факты как должное. Уж тем более не должна была смущать его «западность» Иеронима, жившего в IV веке н. э., когда ещё ни о каком расколе между церквами не было и речи. Так что молчание автора трактата «О письменах» ясно говорит о том, что святым Иеронимом славянская азбука не создавалась, к созданию протоглаголицы или глаголицы он отношения не имеет.

Более вероятен вариант, что Иероним перерабатывал (дорабатывал) уже существовавший у славян протоглаголический алфавит. Такой точки зрения придерживаются, например, такие современные учёные, как словенец Иван Томашич и россиянин В.А. Чудинов (II, 58; 137—138). Мы, однако, оговоримся: доработки Иеронима не носили существенного характера, если имели место вообще. В случае существенности этих доработок они, скорее всего, отразились бы в том же трактате Храбра. Причём им было бы присвоено имя «создание», по аналогии с доработками (переработками) Кирилла. Но у Храбра ничего об этом нет. Кроме того, если брать версию В.А. Чудинова, по которой в результате редакции Иеронима глаголица вообще приобрела окончательный вид (в её хорватском варианте) (II, 58; 137), то кажется весьма странным, что ориентировавшийся на Рим Иероним, переводивший Библию с греческого языка на латинский, вдруг редактирует славянское письмо, приближая его к греческому, а не латинскому алфавиту.

Итак, редактирование святым Иеронимом славянской азбуки было незначительным. Его могло не быть вовсе. Иероним просто при переводе Библии на славянский язык использовал бытовавший среди славян Истрии и Далмации протоглаголический алфавит. Но тот факт, что Иероним использовал протоглаголическое письмо в своей работе, раз и навсегда крепко связал его имя с глаголицей, заставляя многих видеть в нём автора последней.

На сегодняшний день, несмотря на значительную массу свидетельств, которые указывают на возможность существования протоглаголицы, в распоряжении учёных нет ни одного текста, ни одной, хотя бы очень короткой, надписи, выполненных буквами этого алфавита. То есть положение с протоглаголицей в этом отношении разительно отличается от положения с протокириллицей.

В науке предпринимались попытки воссоздать протоглаголический алфавит. Они принадлежат советским учёным Н.А. Константинову, Н.В. Энговатову и И.А. Фигуровскому и относятся к 50—60-м годам прошлого столетия.

Н.А. Константинов выводил протоглаголическое письмо из так называемых «причерноморских знаков». Знаки эти были открыты в середине ХIХ века в русском Причерноморье – в Херсонесе, Керчи, Ольвии и других местах, где когда-то существовали греческие поселения. Датируются концом I тысячелетия до н. э. – первыми тремя-четырьмя веками н. э. Встречаются наряду с греческими надписями на каменных плитах, надгробьях, амфорах, монетах и т. п. Некоторые из знаков схожи с буквами глаголицы.

Большинство специалистов по «причерноморским знакам» считают их знаками скифо-сарматских родов, а некоторые более сложные и поздние – царскими монограммами (И.И. Мещанинов, Э.И. Соломоник, В.С. Драчук и др.) (II, 31; 117—118), (II, 27; 189—193).

Н.А. Константинов же полагал, что «причерноморские знаки» ведут своё происхождение от кипрского слогового письма V—IV веков до н. э. и являются именно письмом. Таким образом, протоглаголица уходит корнями в кипрский силлабарий (II, 31; 118—121), (II, 58; 152—154).

Н.В. Энговатов воспроизводил протоглаголический алфавит на основе изучения загадочных знаков, встречающихся в кирилловских надписях на монетах русских князей ХI века (II, 31; 121—123), (II, 58; 152—154).

Наконец, И.А. Фигуровский воссоздал протоглаголицу на основе исследования русских пряслиц и хазарских надписей на баклажках Новочеркасского музея (II, 58; 154—156), (II, 31; 127—128).

Все попытки реконструкции протоглаголического алфавита были подвергнуты научной общественностью острой критике. В нашей главе мы не будем подробно рассматривать все плюсы и минусы результатов работы Н.А. Константинова, Н.В. Энговатова, И.А. Фигуровского. Интересующихся отсылаем к книгам В.А. Истрина «1100 лет славянской азбуки» и В.А. Чудинова «Загадки славянской письменности», в которых произведён разбор всех трёх попыток воссоздания протоглаголицы.

Здесь же отметим лишь одно уязвимое место гипотез этих исследователей. Они считали протоглаголицу возникшей в среде восточных славян. Тогда как исторические факты свидетельствуют скорее об обратном, т. е., что в среде восточных славян она не возникала. К подобным фактам относим наибольшее распространение и наиболее долгое использование глаголицы у славян западных, точнее юго-западных. Поскольку протоглаголический алфавит, если он существовал, был непосредственной предтечей глаголицы, то приходится полагать, что протоглаголица родилась именно у юго-западных славян.

Уже к нашим дням относится ещё одна попытка воспроизведения протоглаголического алфавита. Предпринял её российский учёный В.А. Чудинов. Он выводит протоглаголицу в основном из ободритских рун и слогового славянского письма, о котором мы поговорим ниже (II, 58; 161—163). Отзывы учёных о результатах усилий В.А. Чудинова нам пока не известны. Как говорится, поживём – увидим.

Что касается происхождения протоглаголицы, то, поскольку далеко не все учёные допускают возможность её существования, «полифонии», подобной той, которая существует в отношении вопроса происхождения глаголицы, здесь не наблюдается.

Но, как нам кажется, часть точек зрения на происхождение глаголицы можно перенести и на протоглаголический алфавит (раз уж последний был «прародителем» первой). Поэтому процитируем Я.Б. Шницера, который в немногих словах даёт представление о существующих гипотезах возникновения глаголического письма. «Глаголица состоит из 40 знаков с такими замысловатыми, причудливыми и своеобразными формами, что при поверхностном взгляде очень трудно найти какое-либо сходство с другими алфавитами. Это обстоятельство и подало повод к оживлённым спорам по вопросу о том, что именно послужило образцом для изобретения глаголицы. Некоторые полагали (Антон) (чешский учёный конца ХVIII века. – И.Д.), что глаголица заключала в себе первобытные славянские письмена, так называемые руны, то есть те символические знаки и изображения, которые существовали у славян в дохристианскую эпоху и служили для обозначения не отдельных звуков, а целых понятий, как то времён года, месяцев, явлений природы, божеств и прочих. Всеволод Миллер, однако, посмотрел на это совершенно иначе. По его мнению, в замысловатой форме глаголицы надо видеть не руническую систему древних славян, а признак личного творчества, почему и приписывает изобретение этой азбуки святому Кириллу.

Другие, напротив, считали глаголицу не изобретением в собственном смысле этого слова, а только неудачной переделкой из какого-либо другого алфавита, а потому старались находить сходство между нею и некоторыми алфавитами. Гануш, например, старался доказать сходство некоторых букв с германскими рунами (неточность: Гануш выводил буквы глаголицы в основном из рун ободритов. – И.Д.); Шафарик указывал на сходство некоторых начертаний с письменами восточными (сирийским, пальмирским и др.); Миллер – с письменами персидскими (времён Сассанидов), Григорович выводил глаголицу из арабского письма, Гайтлер, наконец, доказывал, что глаголический алфавит является видоизменением албанского письма, и. т. д.» (II, 58; 115—116).

От себя добавим. По мнению Тэйлора, Ягича и Беляева, источник глаголицы – курсивное письмо (скоропись) греков VIII и IХ веков; академика Е.Ф. Карского – кириллица; Г.В. Вернадского – грузинский или армянский алфавит.

Итак, вопрос происхождения глаголицы гораздо более сложен, чем вопрос происхождения кириллицы. Последний, как мы помним, решается однозначно – источником кириллицы послужил греческий устав.

Однако что из всего этого многообразия можно отнести к источникам протоглаголицы. Думается, во-первых, славянские руны как пиктографические знаки (гипотеза Антона); во-вторых, ободритские и германские руны (уже как имеющие буквенное значение) (гипотеза Гануша); в-третьих, греческую скоропись (гипотеза Тэйлора); в-четвёртых, армянское или грузинское письмо (гипотеза Вернадского).

Помимо этого, как говорилось несколько выше, Н.А. Константинов выводил протоглаголицу из «причерноморских знаков», В.А. Чудинов прибавляет к её источникам слоговое славянское письмо. П.Я. Черных, Е.М. Эпштейн считали, что протоглаголица возникла из первоначальных славянских «черт и резов». Этой же точки зрения придерживается В.А. Истрин с той оговоркой, что существование протоглаголического письма – вопрос спорный (II, 31; 133). При этом в «чертах и резах» он видит пиктографические знаки, т. е. его точка зрения на происхождение протоглаголицы фактически совпадает с мнением Антона.

Единого взгляда на время появления протоглаголицы также не существует. Понятно, что взгляды на этот вопрос во многом определяются точкой зрения на происхождение протоглаголического письма. Часть исследователей считает, что данное письмо не могло появиться у славян ранее VII, а то и VIII века н. э. Так же как и в вопросе с протокириллицей, они связывают его появление со сложением элементов государственности у славянских племён (II, 31; 134). Однако если считать создателем протоглаголицы святого Иеронима (для чего, как было показано выше, есть некоторые основания), то время её возникновения придётся отнести примерно к концу IV века н. э. Если же принимать позицию тех учёных, которые называют Иеронима всего лишь редактором уже существовавшей протоглаголицы, то её появление относится к ещё более ранним временам. Каким? Интересный ответ даёт В.А. Чудинов: протоглаголица сложилась во II—III веках н. э. Такой вывод исследователь делает на следующих основаниях. Болгарский вариант глаголицы (округлый) – это скоропись. Скоропись, как можно судить по развитию кириллицы (начавшейся в IХ веке с уставного шрифта), появляется где-то к VII веку существования письма (в России скорописный кириллический шрифт возник к ХVI веку). Стало быть, если наиболее ранние образцы болгарской глаголицы, дошедшие до нас, например «Киевские листки» Х века, можно сопоставить с греческой скорописью IХ века, то временем сложения глаголицы как торжественного славянского письма (аналога кирилловского устава) и следует считать II—III века н. э. (II, 58; 137). Однако был сначала первый этап, когда начертания букв ещё не устоялись, а порядок их следования был не вполне твёрдым. На последующем этапе, продвинутом, эти недостатки оказались устранены, сложился торжественный стиль начертания. Процесс сложения занял полтора-два века. В IV веке глаголица была отредактирована (скорее всего, святым Иеронимом) (II, 58; 137). Причём эта редакция придала ей окончательный вариант. Таковым вариантом является хорватская форма глаголицы. Буквы были выстроены в известной нам последовательности, усложнены графически, наделены цифровыми значениями. Переработка уже существовавшего алфавита была связана с христианством. Раннюю, до редакции IV века н. э., глаголицу В.А. Чудинов и именует протоглаголицей (II, 58; 137).

Подводя итоги вышесказанному, можно сделать вывод, что существование протоглаголического письма лишь вероятно (хотя степень вероятности очень велика), в то время как бытование у славян в докириллическую эпоху протокириллицы можно считать доказанным. Вообще весь комплекс вопросов, связанный с протоглаголицей и глаголицей, представляется более сложным, чем вопросы, касающиеся кириллицы и протокириллицы. Об этом ясно говорит разброс мнений о происхождении глаголицы и протоглаголицы. Вопрос же о происхождении кириллицы и протокириллицы решается официальной наукой однозначно.

На этом мы завершаем главу, посвящённую возникновению и взаимоотношению двух славянских азбук, и переходим к рассмотрению проблем, связанных с существованием письма у славян до святого Кирилла.

Существование письменности у славян до Святого Кирилла

Такова уж специфика освещаемой в нашей книге темы, что, рассматривая один из связанных с нею вопросов, неизменно затрагиваешь и другой. Так, ведя разговор о протокириллице и протоглаголице, мы уже коснулись проблемы существования письменности у славян в докириллическую эпоху. Однако в данной и последующих главах этот вопрос будет раскрыт значительно шире. Будут раздвинуты хронологические рамки, привлечены дополнительные доказательства, речь пойдёт не только о протокириллице и протоглаголице, но и других типах письма славян. Наконец, на ту же протокириллицу мы взглянем по-иному.

«В отечественной славистике до 40х годов ХХ века и в большей части зарубежных исследований более позднего времени существование докириллического письма у славян обычно отрицалось. В 40—50х годах в советской науке для доказательства полноценности и независимости славян в своём развитии появилась противоположная теория о том, что письмо у них возникло самостоятельно в глубокой древности…» – так в немногих словах обрисовывает современный исследователь Е.В. Уханова подходы, существовавшие к проблеме докирилловской славянской письменности (II, 58; 196).

В общем, зарисовка Е.В. Ухановой верна. Но она требует некоторых дополнений и уточнений.

Мнение, согласно которому письмо у славян появилось со времён деятельности Кирилла и Мефодия, а до этого славяне были народом бесписьменным, стало господствующим (подчеркнём: господствующим, но отнюдь не единственным) в российской и зарубежной славистике только в течение ХIХ века. В ХVIII веке многие учёные утверждали как раз обратное. Можно назвать имена чехов Лингардта и Антона, которые считали, что письменность у славян появилась задолго до солунских братьев. Только появление такой развитой алфавитной системы, как глаголица, они относили к V—VI векам н. э. (II, 31; 144). А до этого, по их мнению, у славян существовали руны (II, 58; 115).

«Отец русской истории» В.Н. Татищев в своей «Истории Российской» первую главу посвятил доказательству древности славянского письма. Эта глава, кстати, так и называется – «О древности письма славянов». Процитируем выдержки из неё, ибо они очень интересны и показательны.

«…Когда же, кем и которые буквы первее изобретены, о том между учёными распри неокончаемые… Что же славянского вообще и собственно славяно-руссов письма касается, то многие иноземцы от неведения пишут, якобы славяне поздно и не все, но одни за другими письмо получили и якобы руссы пятнадцать веков по Христе никаких историй не писали, о чём Треер из других в его Введении в русскую историю… написал… Другие, того дивнее, что сказуют, якобы в Руси до Владимира никакого письма не имели… Подлинно же славяне задолго до Христа и славяно-руссы собственно до Владимира письмо имели, в чём нам многие древние писатели свидетельствуют…

Ниже из Диодора Сицилийского и других древних довольно видно, что славяне первее жили в Сирии и Финикии… где по соседству еврейское, египетское или халдейское письмо иметь свободно могли. Перешед оттуду, обитали на Чёрном море в Колхиде и Пафлагонии, а оттуду во время троянской войны с именем генети, галли и мешини, по сказанию Гомера, в Европу перешли и берег моря Средиземного до Италии овладели, Венецию построили и пр., как древние многие, особливо Стрыковский, Бельский и другие, сказуют. Следственно, в такой близости и сообществе со греками и италианы обитав, несумненно письмо от них иметь и употреблять способ непрекословно имели, и сие токмо по мнению моему» (II, 58; 197—198).

Что мы видим из этой цитаты? Прежде всего то, что В.Н. Татищев говорит о существовании письма у славян (хоть и заимствованного) задолго до нашей эры. Во-вторых, ясно, что в это время в науке была сильна и другая точка зрения, считавшая славян народом бесписьменным буквально до Х века н. э. Отстаивали эту точку зрения в основном немецкие историки (Треер, Беер). Однако в России официальной она не была, т. е. не была господствующей, иначе императрица Екатерина II не писала бы в своих «Записках касательно Российской истории» дословно следующее: «Закон или Уложение древнее Русское довольно древность письма в России доказывают. Руссы давно до Рюрика письмо имели…» (II, 58; 196). А годы правления Рюрика – 862—879. Выходит, что русы имели письмо задолго до призвания в 863 году святого Кирилла в Моравию. Конечно, Екатерина Великая не была учёным, но была весьма образованна и старалась быть в курсе последних достижений науки. Поэтому высказывание ею подобного мнения говорит о его значимости в русской исторической науке того времени.

В течение ХIХ века, однако, акценты были переставлены. Мнение о том, что до момента деятельности солунских братьев славяне письменности не имели, стало преобладать. Упоминания письменных источников, говорившие об обратном, игнорировались. Образцы докириллического славянского письма либо также игнорировались, либо объявлялись подделкой. Кроме того, если эти образцы представляли собой небольшие или неразборчивые надписи, их объявляли знаками рода, собственности, либо комбинацией природных трещин и царапин. Обо всех этих памятниках славянского докириллического письма мы подробнее скажем ниже. Сейчас же заметим, что и в ХIХ веке часть и зарубежных, и российских учёных-славистов продолжала считать, что письменная традиция у славян старше IХ века. Можно назвать имена Гримма, Коллара, Лецеевского, Гануша, Классена, Черткова, Иловайского, Срезневского.

Точка зрения о бесписьменности славян до второй половины IХ века, став господствующей в царской России, перешла и в советскую историческую науку. И только с конца 40х годов ХХ века начался тот процесс, о котором пишет Е.В. Уханова.

Целая группа исследователей выступила с утверждениями о глубокой древности славянского письма (Черных, Формозов, Львов, Константинов, Энговатов, Фигуровский). П.Я. Черных, например, писал следующее: «Можно говорить о непрерывной (с доисторической эпохи) письменной традиции на территории Древней Руси» (II, 31; 99). А.С. Львов древним славянским письмом считал глаголицу, относил её появление к I тысячелетию до н. э. и делал вывод о том, что «глаголица имеет прямое отношение к клинописи» (II, 31; 99). Согласно А.А. Формозову, какая-то письменность, состоящая из условных знаков, оформленных в строки, общая для всей степной полосы России и «сложившаяся на местной основе», существовала уже в середине II тысячелетия до н. э. (II, 31; 99).

Выше мы уже говорили о реконструкциях протоглаголического алфавита Н.А. Константиновым, Н.В. Эноговатовым, И.А. Фигуровским.

Все эти попытки доказать древность и самостоятельность славянской письменности были охарактеризованы официальной наукой как «неправильная тенденция» (II, 31; 99). «Нельзя чрезмерно удревнять» – таков вывод наших профессоров и академиков, занимающихся этими вопросами. Но почему нельзя? Потому, что, когда речь заходит о временах, близких к рубежу эр, и уж тем более о временах до нашей эры, подавляющее большинство учёных мужей и тогда (в 50—60х гг. ХХ века), и сейчас опасаются употреблять слово «славяне» (мол, существовали ли они тогда вообще? А если существовали, то о какой письменности может идти речь?). Вот что пишет, например, В.А. Истрин по поводу датировки возникновения глаголицы А.С. Львовым I тысячелетием до н. э.: «Между тем в I тысячелетии до н. э. праславянские племена, видимо, даже не сложились полностью как народность и находились на таких ранних ступенях родового строя, когда у них никак не могла появиться потребность в столь развитой буквенно-звуковой системе письма, как глаголица» (II, 31; 99). Однако в среде лингвистов точка зрения, что праславянский язык сложился задолго до нашей эры, является вполне обычной (II, 56; 12). Раз существовал язык, то существовал и народ, говорящий на этом языке. Чтобы читателей и слушателей не смущала приставка «пра» в слове «праславяне», скажем, что «праславянами» именуют славянские племена на стадии их языкового единства. Принято считать, что таковое единство распалось к V—VI векам н. э., когда славяне разделились на три ветви: восточную, западную и южную. Следовательно, термин «праславянский язык» означает язык славянских племён до их разделения. Употребляется ещё понятие «общеславянский язык» (II, 56; 11).

На наш взгляд, не будет большого греха отбросить приставку «пра» и говорить просто о славянах до нашей эры. В этом случае вопрос надо ставить уже по-другому: уровень развития славянских племён. Каков он? Может быть, такой, при котором уже возникает потребность в письме?

Но мы отвлеклись. Итак, попытки удревнения славянской письменности были осуждены официальной наукой. Тем не менее было бы несправедливо говорить, как это делают некоторые сторонники удревнения, что эта самая наука стоит на позициях бесписьменности славян до времени деятельности Кирилла и Мефодия. Как раз наоборот. Российские историки и филологи признают, что у славян была письменность до IХ века. «Внутренние потребности классового общества, – пишет академик Д.С. Лихачёв, – в условиях слабости политических и экономических связей у восточнославянских племён могли привести к образованию или заимствованию различных алфавитов на различных территориях. Знаменательно, во всяком случае, хотя бы то, что единый, воспринятый из Болгарии алфавит – кириллица – устанавливается только в относительно едином раннефеодальном государстве, между тем как древнейшие времена дают нам свидетельства о наличии обоих алфавитов – и кириллицы, и глаголицы. Чем старше памятники русской письменности, тем вероятнее в них наличие обоих алфавитов.

Исторически нет оснований думать, что древнейшая двуалфавитность – явление вторичное, сменившее первоначальную одноалфавитность. Потребность в письменности при отсутствии достаточных государственных связей могла породить в различных частях восточнославянского общества различные попытки ответить на эти потребности» (II, 31; 107—108).

В этом же ключе высказывается В.А. Истрин: «Выводы о существовании письма у славян (в частности, восточных) в дохристианский период, а также одновременном применении славянами нескольких разновидностей письма подтверждаются документальными свидетельствами – как летописными, так и археологическими» (II, 31; 132).

Правда, необходимо оговориться, что официальная российская наука признавала и признаёт докириллическую славянскую письменность с рядом ограничений. Таковые касаются видов письма и времени их возникновения. Видов было не более трёх: протокириллица (позаимствованная у греков), протоглаголица (возможный вид письма; сформироваться мог на местной основе) и пиктографическое письмо типа «черт и резов» (также возникло на местной основе). Если первые два вида представляли собой развитую буквенно-звуковую систему, то последний – это письмо примитивное, включавшее небольшой, нестабильный и разный у разных племён ассортимент простейших и условных знаков, имевших весьма ограниченный круг применения (счётные знаки, знаки собственности, гадания, родовые и личные знаки и т. п.).

Начало применения славянами протокириллицы и протоглаголицы относится не ранее чем к VII—VIII векам н. э. и увязывается с формированием элементов государственности у славян (II, 31; 132—133), (II, 16; 204). Пиктографическое письмо типа «черт и резов» могло возникнуть во II—V веках н. э. (II, 31; 132), (II, 16; 204).