Текст книги "Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха"

Переброска значительной части авиации на восток привела к тому, что Германия оказалась незащищенной от авиационных налетов с запада. Как писал А. Дж. П. Тейлор, сначала объектами английских массированных бомбардировок стали города, имевшие ценность с точки зрения их воздействия на общественное настроение. «Любек, который разбомбили 28 марта, и Росток, разбомбленный 24–28 апреля, не имели большого экономического значения. Но это были средневековые города, в которых было много деревянных домов, а они хорошо горели».

В ночь на 30 мая 1942 г. 140 английских самолетов нанесли мощный бомбовый удар по Кёльну. Налет длился полтора часа, в ходе которого было сброшено около 1500 бомб. Шпеер был свидетелем того, как Геринг реагировал на сообщения о бомбардировке. Он уверял, что «так много бомб не могло быть сброшено за одну ночь». Геринг связался по телефону с гауляйтером Кёльна Гроэ и отчитал его: «То, что сообщает ваш полицейский комиссар – это грязная ложь! Я, как рейхсмаршал, заявляю вам, что эти цифры слишком высоки. Как вы можете сообщать такой бред фюреру!.. Немедленно направьте другой доклад фюреру, пересмотрев цифры. Или вы хотите сказать, что я лгу? Я уже направил фюреру доклад с правильными цифрами».

А налеты английской авиации на Германию продолжались. Только за июнь и июль англичане сбросили на Германию до 13 тысяч бомб. С 17 августа налеты стала совершать американская авиация. Всего за 1942 год авиация союзников совершила около тысячи налетов, в том числе 17 крупных, в ходе которых сбрасывалось по 5 тысяч тонн бомб. Грефрат писал: «До удара по Кёльну в мае 1942 года действия английских бомбардировщиков против Германии можно было назвать «булавочными уколами»… И все же они по-прежнему не имели такой интенсивности и мощи, которые превратили бы их в решающий фактор ведения войны». А. Дж. П. Тейлор писал, что понесенный германской промышленностью в 1942 г. урон от бомбардировок не превысил 0,7 % от общего объема производства и 0,5 % от общего объема военного производства. Тейлор замечал: «Хотя эти данные не были известны в то время, было достаточно ясно, чтобы придти к бесспорному выводу о том, что сами по себе бомбардировки никоим образом не обеспечат победы над противником».

Однако психологический урон от бомбардировок был огромен. Мифы о превосходстве люфтваффе в небе и о неуязвимости Третьего рейха были развеяны. Гитлер узнал о налете на Кёльн на военном совещании, на котором не было Геринга. Тот был срочно вызван. Когда же рейхсмаршал прибыл, Гитлер подчеркнуто игнорировал его.

Новым поводом для острой критики Геринга Гитлером стали неэффективные действия германских ВВС на Восточном фронте. После окружения войск Паулюса, Геринг обещал направлять в Сталинград по 500 тонн грузов ежедневно. Однако быстрое продвижение советских войск на запад заставляло немецкую авиацию использовать все более отдаленные аэродромы. К тому же, советская авиация энергично уничтожала транспортные самолеты немцев, летевшие в Сталинград и из него. Очень скоро немецкие самолеты стали перебрасывать лишь по 100 тонн грузов ежедневно.

Гитлер нашел в Геринге удобного мальчика для битья, обвинив его в грандиозном поражении немецких войск под Сталинградом. По свидетельству очевидцев Гитлер на заседании ставки кричал: «Снова подвели люфтваффе… Лучше было бы вести войну без них. Не нужны мне эти трусы… Кончено! Их следует отдать под расстрел!». Адъютант Геринга был уверен, что, когда речь заходила о люфтваффе, Гитлер имел в виду Геринга.

Поражение под Сталинградом совпало с 10-й годовщиной прихода нацистов к власти. Гитлер отказался выступать с речью в этот день. Вместо него выступил Геринг. После Сталинграда Геринг одним из первых в окружении Гитлера осознал неизбежность поражения Германии и снова обратился к своим шведским друзьям в поисках посредничества для переговоров с западными державами. В этом он получил поддержку со стороны Геббельса и Гиммлера. Однако, когда Геринг сообщил о своих планах Гитлеру, тот сказал: «Еще один шаг в этом направлении, Геринг, и я тебя расстреляю!»

Поражение немецко-фашистских войск на Курской дуге лишний раз вскрыло слабость ВВС, не сумевших обеспечить господство в воздухе. В разгар боев на Курской дуге начальник штаба ВВС генерал-полковник Ешоннек получал противоречивые указания от Геринга и Гитлера относительно действий люфтваффе. Тогда Ешоннек заявил Гитлеру: «Мой фюрер, полагаю, что вы лично возьмете на себя командование люфтваффе, как вы уже сделали с армией. Только вы способны восстановить престиж наших военно-воздушных сил… С рейхсмаршалом невозможно связаться».

Через два дня о словах Ешоннека стало известно Герингу. Он предложил генерал-полковнику «найти способ выйти из положения», в котором он оказался. Ешоннек застрелился.

Между тем в 1943 г. бомбардировки Германии усилились. За 1943 год на территорию Германии было сброшено 136 тысяч бомб. Фришауэр писал: «За семь массированных налетов на Рур было сброшено десять тысяч тонн бомб. В следующем месяце шестнадцать тысяч бомб обильными «осадками» выпали на территорию Германии, еще девятнадцать тысяч – в августе 1943 г. За один только месяц восемнадцать ночных налетов совершили московские бомбардировщики, семь из них – на Берлин». Геринг, по словам Фришауэра, уже не успевал посещать все города, на которые падали бомбы. Он выступал в этих городах: «Нюрнберг, Мюнхен, Штутгарт, Бохум, Вильгельмсхафен, Киль, Мангейм, Падеборн».

Хотя число налетов и участвовавших в них англо-американских самолетов росло, их потери не увеличивались. Грефрат писал: «Составив к началу 1943 года в среднем 4 %, они снизились осенью этого года до 3 %». Это было вызвано тем, что бомбардировщиков обычно сопровождали истребители, а летные качества самолетов, бомбивших Германию, улучшались.

Раздражение Герингом в высших кругах рейха росло прямо пропорционально увеличению числа авианалетов на Германию. В своих мемуарах Риббентроп писал, что он «на следующий день после имевшего тяжелые последствия воздушного налета на Гамбург в июле 1943 г. сказал фюреру: «Мы либо приведем люфтваффе в порядок, либо войну проиграем». В присутствии генералов Гитлер так высказывался в адрес Геринга: «Этот слабовольный человек окружил себя женщинами и наслаждается домашним уютом». («Женщины», о которых говорил Гитлер, были жена и дочь Геринга, а также две сестры рейхсмаршала.) «Женщины! женщины! – восклицал фюрер. – Неудивительно, что люфтваффе – такая свиная лавка!»

Поражения германских войск на советско-германском фронте сопровождались растущими потерями немецких самолетов. Грефрат писал, что в 1944 года немецкую бомбардировочную авиацию «окончательно загубили в России». Поэтому к началу высадки союзников в Нормандию, германские воздушные силы были обессилены.

Успеху десанта союзников 6 июня 1944 года способствовало их превосходство в воздухе. К началу вторжения, писал К. Типпельскирх, «в распоряжении союзников имелось 5049 истребителей, 1467 тяжелых бомбардировщиков, 1645 средних и легких бомбардировщиков, включая самолеты-торпедоносцы, 2316 транспортных самолетов и 2591 планер. В то же время на французских аэродромах было сосредоточено лишь 500 немецких самолетов, из которых всего 90 бомбардировщиков и 70 истребителей были в полной боевой готовности». Как отмечал адмирал Маршалль, «в день высадки западные союзники подняли в воздух до 6700 самолетов, которым противостояли всего лишь 319 немецких машин».

Немецкий генерал-лейтенант Б. Циммерман указывал: «Превосходство западных союзников в авиации превратилось весной 1944 года в полное господство их в воздухе. Наступило такое время, когда авиация англо-американцев стала разрушать не только военные объекты, но и промышленные предприятия. В груды развалин превратились все наиболее важные железнодорожные узлы; вся транспортная система западных областей пришла в невообразимый хаос. Сообщение теперь удавалось поддерживать только при помощи различных ухищрений и временных мер. Внешнее кольцо парижского железнодорожного узла подвергалось таким ударам с воздуха, что иногда на несколько дней полностью выходило из строя… Действия истребителей-бомбардировщиков противника, проникавших далеко в глубь страны, исключали всякую возможность движения по дорогам днем и вызывали большие потери среди войск и гражданского населения».

Гитлер перестал считаться с Герингом. В августе 1944 г. без согласия Геринга Гитлер назначил генерал-полковника Штумпфа командующим военно-воздушными силами на Западе. Авторитет Геринга падал. Советы Геринга генералам о переброске всех войск на Восточный фронт, не были приняты во внимание. Просьбы Геринга, обращенные к руководителю тотальной мобилизации Геббельсу, не прибегать к разрушениям промышленных предприятий Германии, высказанные им по просьбе их владельцев, игнорировались.

И все же Гитлер не решался снять Геринга с поста руководителя ВВС. Возможно, для этого были некие скрытые причины. В своих мемуарах Риббентроп писал: «Однажды у меня возникло ощущение, что Гитлер испытывает некоторый страх перед Герингом. Особенно ярко это проявилось в 1944 г. в Бергхофе. Фюрер весьма несдержанно высказался насчет люфтваффе и имел по этому поводу разговор с Герингом, не возымевший, однако, никаких последствий. Поэтому я попросил у фюрера разрешения со своей стороны подействовать на Геринга, чтобы он отказался от поста главнокомандующего авиацией. Но Гитлер даже с каким-то оттенком страха удержал меня от этого: «Ради Бога, не делайте этого, иначе он нам однажды покажет!»

Очевидно, что для таких опасений были известные основания. После поражения под Сталинградом Геббельс, Шпеер, Лей и Функ предпринимали попытки ослабить позицию Гитлера, активизировав деятельность совета министров по обороне рейха, который возглавлял Геринг. Во время встречи с Геббельсом 2 марта 1943 г. Геринг говорил о том, что «фюрер постарел на пятнадцать лет за три с половиной года войны». Он поддержал попытки Геббельса «освободить фюрера от военного руководства», убрать из его окружения Бормана, Ламмерса и Кейтеля и передать руководство страны Совету министров обороны рейха во главе с Герингом. Однако тогда эти попытки были пресечены Борманом и Гиммлером.

В начале 1945 г. ряд руководителей Третьего рейха в поисках альтернативы Гитлеру вновь попытались обратиться к Герингу. Шпеер вспоминал: «Если бы Геринг, как второй человек в рейхе, присоединился к Кейтелю, Йодлю, Дёницу, Гудериану и мне и представил Гитлеру ультиматум, в котором мы бы потребовали сообщить его планы относительно завершения войны, то Гитлер был бы вынужден это сделать».

В середине февраля 1945 г. Шпеер направился к Герингу, чтобы изложить эти планы. Изучив предварительно размещение отдельных соединений вооруженных сил, Шпеер обнаружил, что вокруг Каринхалле размещена парашютная дивизия. В своей беседе с Герингом Шпеер откровенно поделился своим разочарованием в Гитлере. Геринг поддержал Шпеера. Однако из их переговоров ничего не последовало, а вскоре парашютная дивизия по приказу Гитлера была удалена из Каринхалле на фронт к югу от Берлина.

К этому времени Геринг превратился в постоянный объект нападок со стороны других руководителей рейха, верных Гитлеру. Его обвиняли, прежде всего, в неспособности военно-воздушных сил Германии дать отпор союзной авиации. 2 марта 1945 г. Геббельс записал в дневнике: «Безумные оргии воздушной войны не знают границ. Мы совершенно беззащитны. Рейх постепенно превращается в настоящую пустыню. Ответственность за это должен нести Геринг со своей военной авиацией. Она не в состоянии как-то проявить себя хотя бы в обороне». В последние месяцы существования Третьего рейха Геббельс каждый день обвинял Геринга в своем дневнике и эти обвинения он повторял Гитлеру.

22 марта Геббельс писал: «В ходе воздушной войны, включая данные за декабрь, мы потеряли 353 тысячи человек убитыми. Устрашающее число, которое производит еще более жуткое впечатление, если прибавить сюда 457 тысяч раненых. Это война внутри войны. Она принимает иногда еще более ужасные формы, нежели война на фронте. Оставшихся без крова вообще невозможно подсчитать. В результате войны рейх превращен в сплошную груду развалин». В этом Геббельс винил лично Геринга. Нападки Геббельса на Геринга достигали своей цели: Гитлер все чаще атаковал своего «премьер-министра».

1 апреля Геббельс писал: «В ходе совещания, на котором обсуждалась обстановка на Западном фронте, у фюрера снова была драматичная стычка с Герингом. Геринг опять оказался виновным в целой серии беспорядочных действий, которые просто выводят из себя. Я не могу понять, почему фюрер так долго терпит все это». Геббельс был не одинок в своих нападках на Геринга, получая активную поддержку со стороны Бормана и других.

В своих воспоминаниях Риббентроп писал что, «всего за неделю до смерти фюрера я имел беседу с ним, в которой он охарактеризовал проблему люфтваффе как военную причину нашего поражения». Гитлер, по словам Риббентропа, «вновь и вновь говорил об этом с Герингом, но Геринг никакой не специалист в технике, да и слишком мало разбирался в типах самолетов. Когда, например, было объявлено об американском четырехмоторном бомбардировщике «Летающая крепость», Геринг сказал ему: это именно тот тип самолета, который он так желал видеть на вооружении у врага, ибо его легче всего уничтожить». Риббентроп «целыми часами спорил с Герингом о типах самолетов и высказывал ему свои, совершенно расходившиеся с геринговскими, взгляды, но тот со всей силой своей крупной личности отстаивал собственные убеждения, которым он, фюрер, как неспециалист, не мог противопоставить соответствующие доводы. Начиная с 1940 г. люфтваффе, по его мнению, больше серьезно не развивалась. Министерство авиации обюрократилось. Производство и типы выпускаемых самолетов определялись отнюдь не техническими и хозяйственными знаниями, и в результате развитие застопорилось».

Однако помимо субъективных факторов значительную роль в ослаблении авиации сыграло продолжающееся отступление германских войск, что вело к резкому сокращению их материальной базы. 16 марта Геббельс признал: «К концу месяца военная авиация имела всего 30 тысяч тонн бензина. Часть бензина сохраняется как последний резерв на крайние случаи. Поступление значительного количества бензина ожидается лишь осенью. До этого времени с нынешнего дня бензин будет расходоваться для обеспечения войск. В соответствии с наличием бензина из нашей программы вооружений будут изъяты все типы самолетов, за исключением пяти».

Несмотря на усилия Геббельса, Бормана, Риббентропа и других, Гитлер не решался снять Геринга. Тем временем рейхсмаршал был занят эвакуацией своих сокровищ, которые были перевезены из Каринхалле в соляные копи под Зальцбургом. Геринг уговаривал Гитлера уехать с ним в Берхтесгаден и там организовать оборону. Фюрер отказался.

20 апреля Геринг присутствовал на праздновании дня рождения Гитлера. В тот же день Геринг выехал на машине на юг. Однако он не успел еще покинуть Берлин, когда начался авианалет. Герингу пришлось прятаться в бомбоубежище. Хотя Геббельс постоянно утверждал, что «к рейхсмаршалу люди питают настоящую ненависть», а «от его прежней популярности не осталось и следа», по словам Фришауэра, сопровождавший Геринга доктор Ондарза «был удивлен, как доброжелательно встретили люди под завывание бомб человека, обещавшего позаботиться об их безопасности. «Могу я представиться? – спросил Геринг и тем вызвал всеобщий смех. Сделав паузу, он сказал: «Меня зовут Мейер!» Народ загоготал. Появились люди из других, расположенных поблизости бомбоубежищ, они просили рейхсмаршала оказать им честь и зайти поговорить с ними!» Эти впечатления подтверждала и жена Геринга: «Когда мы потом направились на юг, его повсюду встречали приветливо, даже в Пильзене».

В Оберзальцберге, куда прибыл Геринг, люди из его окружения призывали рейхсмаршала действовать решительно. Они ссылались на рассказ генерала Йодля, который сообщал: «Гитлер… физически не способен бороться, он боится быть раненым и попасть в плен к русским. Когда мы предложили ему отправить на Восток все войска с Западного фронта, он сказал, что не в состоянии принять такое решение, пусть этим займется рейхсмаршал. Кто-то заметил, что ни один солдат не станет сражаться за рейхсмаршала, но Гитлер заметил, что речь идет не о борьбе. Когда дело дойдет до переговоров, то рейхсмаршал проведет их лучше».

После того, как генерал Колер передал Герингу эти слова Йодля, рейхсмаршал «казался растроганным». По словам Колера, Геринг «чувствовал себя в затруднительном положении. Он потребовал отчета о военном положении, и я доложил ему с помощью карт. Потом он спросил меня, считаю ли я, что Гитлер жив или же он уже, возможно, назначил своим преемником Мартина Бормана. Я сказал ему, что Гитлер был жив, когда я покидал Берлин… Не исключено также, что Гитлер изменил свои планы». Колер стал уговаривать Геринга: «Пришло время действовать вам, господин рейхсмаршал! Своим вчерашним решением Гитлер назначил себя командующим войсками Берлина и практически отказался от политического управления государством и командования вермахтом».

В ответ Геринг сказал: «Мои отношения с Гитлером были настолько напряженными… Мог ли Гитлер не назначить Бормана своим преемником? Борман – мой смертельный враг, он только и ждет удобного случая, чтобы расправиться со мной. Если я начну действовать, он назовет меня предателем; если же я буду бездействовать, он обвинит меня в том, что я проявил слабость в час испытаний!»

23 апреля Геринг направил следующую телеграмму Гитлеру: «Мой фюрер! Поскольку Вы решили остаться в Берлине, согласны ли Вы, чтобы я принял на себя общее руководство рейхом в качестве Вашего заместителя при полной свободе действий в стране и за ее пределами в соответствии с указом от 29 июня 1941 г.? Если до 10 часов вечера сегодня не последует ответа, я буду считать, что Вы утратили свободу действий, и буду действовать в высших интересах страны и нашего народа. Невозможно выразить то, что я чувствую в самый тяжелый час моей жизни. Да защитит Вас Бог, и, может быть, Вы покинете Берлин и приедете сюда, несмотря ни на что. Преданный Вам Герман Геринг».

Одновременно Геринг объявил людям из своего окружения свой план действий. На следующее утро он собирался полететь к Эйзенхауэру. Он поручил Колеру написать обращение к вооруженным силам Германии с призывом продолжать сражаться против Красной Армии.

Шпеер, находившийся в бункере, когда телеграмма от Геринга была вручена Гитлеру, свидетельствовал, что последний апатично прореагировал на нее. Но тут принесли новую радиограмму от Геринга. В ней говорилось:

«Рейхсминистру фон Риббентропу.

Я запросил фюрера дать мне инструкции к 10 часам вечера 23 апреля. Если к этому времени станет очевидным, что фюрер лишен свободы действий для того, чтобы вести дела рейха, то вступит в силу закон от 29 июня 1941 года, в соответствии с которым я вступаю в наследство всех его постов как его заместитель. Если к полуночи 23 апреля вы не получите никаких указаний прямо от фюрера или от меня, вы должны немедленно прибыть ко мне самолетом.

Рейхсмаршал Геринг».

Этой радиограммой воспользовался Борман. По словам Шпеера, Борман «возбужденно восклицал: «Геринг – изменник. Он уже направляет телеграммы членам правительства и объявляет, что на основе его прав он займет ваш пост в 12 часов ночи сегодня, мой фюрер».

Шпеер вспоминал: «Хотя Гитлер оставался спокойным, когда была получена первая телеграмма, Борман сейчас выиграл игру». Гитлер поддержал Бормана, закричав: «Мне было давно известно, что Геринг обленился. Он позволил развалить авиацию. Он разложился. Его пример сделал разложение возможным во всем государстве. Кроме того, он в течение многих лет является наркоманом!» Борман предложил расстрелять Геринга. Гитлер в ответ закричал: «Нет, нет, не то! Я лишу его всех должностей и права быть моим преемником».

В Оберзальцберг Герингу была направлена телеграмма от Гитлера: «Ваши действия представляют собой высшую степень предательства по отношению к фюреру и национал-социализму. Наказание за предательство – смерть. Но, принимая во внимание ваши прежние заслуги перед партией, фюрер не наложит это высшее наказание, если вы уйдете со всех своих постов. Отвечайте «да» или «нет».

В это же время Борман направил радиограмму руководителям СС в Оберзальцберге Франку и фон Бредову с приказом арестовать Геринга за государственную измену. Борман писал им: «Вы отвечаете за это своими жизнями». В измене был обвинен также статс-секретарь правительства Ганс Ламмерс, которого также было приказано арестовать.

Вскоре Гитлер направил и другое послание Герингу: «Указ от 29 июня 1941 года отменяется моим специальным распоряжением. Моя свобода действий не ограничена. Я запрещаю любые действия с вашей стороны в указанном направлении».

Получив эти послания из бункера, Геринг сообщил о них Гиммлеру, Йодлю и Риббентропу. Одновременно он им написал: «Фюрер информирует меня, что он сохраняет свободу действий. Сегодняшняя дневная телеграмма отменяется. Да здравствует Гитлер! Герман Геринг».

Между тем Франк и фон Бредов уже прибыли в помещение, где находился Геринг. В руках у них были револьверы. Прибывший к Герингу Колер не мог соединиться с ним. А затем рейхсмаршал был арестован. Арестованными оказались все люди из окружения Геринга. К началу переговоров Кребса с Чуйковым все они, включая Геринга, находились под арестом.

Так кончилась политическая карьера нациста № 2. Острая борьба за власть, присущая многим человеческим коллективам, имела в руководстве Третьего рейха специфику, так как сражавшиеся за «место под солнцем» участники конфликтов возглавляли важнейшие сферы деятельности государства. Они становились уязвимыми по мере того, как углубление кризиса рейха обнажало слабости основных рычагов государственной машины Германии, а не только личные недостатки ее руководителей.

Личные пороки и слабости Геринга считались терпимыми до начала войны. Однако в ходе войны Геринга стали оценивать, прежде всего, как создателя и руководителя военно-воздушных сил, за что он до сих пор получал пышные звания и награды. Между тем Германия не смогла создать воздушные войска, превосходящие в качественном и количественном отношении военную авиацию стран антигитлеровской коалиции. Военно-техническое поражение Германии в воздухе использовалось политическими противниками Геринга для его обвинений в непригодности к руководству страной.

В то же время Гитлер и его сообщники и не думали осуждать нациста № 2 за террор в Германии и убийства многих политических противников, бесчеловечные войны, развязанные против других стран, разграбление многих народов, обрекавшее их на голод и мучительную смерть. Этих обвинений не найти ни в одной строчке дневника Геббельса, воспоминаний Риббентропа, высказываний Гитлера.

Падение второго человека в руководстве Германии, который был одним из организаторов прихода нацистов к власти, предшествовавшая этому его деградация, всеобщее недовольство его руководством военно-воздушными силами, а также обстоятельства, сопутствующие его отстранению от власти, ярко свидетельствовали о распаде гитлеровского режима.