Текст книги "Истина в уголовном праве"

Юрий Голик
Истина в уголовном праве

Res judicata pro veritate habetur. (Судебное решение должно приниматься за истину.)

Non est veritatis juducium in sensibus. (Нет истинного суждения в чувствах.)

Amicus Plato, sed magis amica Veritas. (Платон мне друг, но истина дороже.)

In vino veritas. (Истина в вине.)

Истинно говорю вам —

риторическая фигура арамейского языка, используемая для смыслового ударения. Часто встречается в Библии.

Истина принадлежит человеку, заблуждение – его эпохе.

И. В. Гёте

Правда у каждого своя, а истина одна на всех.

Народная мудрость

Истину нельзя объяснить так, чтобы её поняли; надо, чтобы в неё поверили.

W. Blake (1757–1827)

Предисловие

Эта небольшая работа появилась на свет при странных обстоятельствах. В ноябре 2012 года я в составе группы российских учёных был в Китае на представительном Международном форуме по изучению преступности в эпоху глобализации, созванном китайски ми коллегами. Как-то в один из перерывов ко мне подошёл Анатолий Валентинович Наумов и в процессе разговора «ни о чём» что-то спросил о моей недавней работе, посвящённой исследованию категории «цель» в уголовном праве. Я ответил и поинтересовался, чего ради эта работа его заинтересовала. Он сказал, что ответит чуть позже. А поз же он мне объявил, что хочет посвятить очередной семинар, который ведёт уже на протяжении ряда лет, обсуждению проблемы истины в уголовном праве и предлагает мне выступить там с докладом.

Мысли понеслись стремительно. Я почему-то вспомнил книгу Х.-Г. Гадамера «Истина и метод» – культовую книгу всех герменевтов конца 80-х годов прошлого столетия. Тут же понял, что ничего из неё не помню, за исключением нескольких собственно герменевтических пассажей. Пришёл к выводу, что нахожусь в безвыходном положении и… согласился.

Тема оказалась такой же интересной и захватывающей, как и сам процесс поиска истины в любом вопросе. Эта тема имеет начало, но не имеет конца. И не будет его иметь в обозримом будущем. А может быть, и вообще она не имеет конца. Процесс поиска истины бесконечен и завершится лишь вместе с завершением истории человечества. «Конец истории» Ф. Фукуямы[1]1
  Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. – М.: АСТ, 2007.


[Закрыть] в этом отношении любопытная безделушка и не более того.

Зачем мы этим занимаемся? «Учёный, стремящийся к социальной истине, не может ограничиться только описанием и объяснением того, что есть, а тем самым оправданием существующего положения вещей: исходя из идеала и ценностей соответствующей идеологии, он прокладывает мост из мира сущего в мир должного»[2]2
  Коршунов А. М., Мантатов В. В. Диалектика социального познания. – М.: Политиздат, 1988. – С. 94.


[Закрыть].

И это очень важно; недаром во всех диссертациях по праву, особенно кандидатских, существует масса предложений de lege ferenda. Это и есть попытки проложить мостик от сущего – de lege lata – к должному – de lege ferenda. Пусть и не всегда удачные и обоснованные – это уже другой вопрос.

Итак, попробуем.

Общее понимание истины как проблемы

Русский язык один из немногих языков, где слова «истина» и «правда» различаются по своему смысловому содержанию. Возможно, это станет ясно после ознакомления с настоящей работой.

Истина всегда конкретна и привязана ко времени и пространству. В древности Истину часто изображали в виде прекрасной девушки, которую тащит куда-то мерзкий старик – Время.

В общем-то, мы знаем это с детства, но как-то не акцентируем на этом обстоятельстве своего внимания. Вспомните «Сказку о мёртвой царевне и семи богатырях» А. С. Пушкина. Как говорила, красуясь перед зеркальцем, злая царица:

 
«Свет мой, зеркальце! Скажи
Да всю правду доложи:
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее».
 

И зеркальце всегда отвечало утвердительно. До определённого момента. Но пришло время, и оно сказало: «Но…» И началась новая эпоха. Изменилась система координат.

Чтобы определить какое-то явление как истинное, надо, прежде всего, зафиксировать его, предмет (не бесконечный объект, а всего лишь объект нашего внимания), в определённой системе координат. При этом надо всегда помнить, что «для решения разных задач исследователь может занять разные позиции и потому в одном и том же объекте увидеть разные предметы»[3]3
  Сагатовский В. Н. Основы систематизации всеобщих категорий. – Томск: Изд-во ТГУ, 1973. – С. 141.


[Закрыть]. Очень показателен в этом отношении пример со стаканом, использованный в своё время Лениным в одной из своих работ: «Стакан есть, бесспорно, и стеклянный цилиндр и инструмент для питья. Но стакан имеет не только эти два свойства, или качества, или стороны, а бесконечное количество других свойств, качеств, сторон, взаимоотношений и «опосредствований» со всем остальным миром. Стакан есть тяжёлый предмет, который может быть инструментом для бросания. Стакан может служить как пресс папье, как помещение для пойманной бабочки, стакан может иметь ценность как предмет с художественной резьбой или рисунком, совершенно независимо от того, годен он для питья, сделан ли он из стекла, является ли форма его цилиндрической или не совсем, и так далее и тому подобное.

Далее. Если мне нужен стакан сейчас как инструмент для питья, то мне совершенно не важно знать, вполне ли цилиндрическая его форма и действительно ли он сделан из стекла, но зато важно, что бы в дне не было трещины, чтобы нельзя было поранить губы, употребляя этот стакан и т. п. Если же мне нужен стакан не для питья, а для такого употребления, для которого годен всякий стеклянный цилиндр, тогда для меня годится и стакан с трещиной в дне или даже вовсе без дна»[4]4
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. – Т. 42. – С. 289.


[Закрыть].

Второй абзац важен для уяснения цели использования истины и её конкретно-темпорального характера. То есть нет и не может быть истин на все времена и на все случаи жизни.

В общем-то, при желании мы можем едва ли не любой предмет, любую вещь рассмотреть под этим углом зрения. Важно изначально определиться с системой координат, а то собеседники могут просто не понять друг друга. Говоря о картах, один будет понимать под этим топографические карты, другой – игральные, третий – карты Таро и т. д. И каждый будет прав и искренен, давая характеристику и описание «своих» карт.

Игнорирование этого обстоятельства может привести к самым разным последствиям. Иногда даже таким, о которых первоначально никто не задумывался.

В середине 50-х – начале 60-х годов прошлого века юристы, «ужаснувшиеся последствиям сталинских репрессий, часто облечённых в форму уголовно-процессуальной деятельности, попросили философов дать им концепцию познания обстоятельств совершенного преступления, пусть даже идеалистическую, но весьма надёжную в нравственном плане для предотвращения той горькой практики, что страна пережила в 30-40-е гг. XX столетия»[5]5
  Козявин А. А. Критерий истины, познаваемой в уголовном процессе, в свете возможности её нормативной формализации // Библиотека криминалиста. Научный журнал. – 2012. – № 4. – С. 113.


[Закрыть]. А есть ли такая концепция? Была ли она когда-нибудь? Возможно ли её вообще создать?

Понятие истины. Истина как категория философии

Есть категории, к которым в той или иной форме обращались, наверное, все когда-либо существовавшие мыслители. И категория истины относится к числу таковых. Объясняется, на мой взгляд, это просто. Человек именно как Homo sapiens, как человек разумный, всегда стремится к познанию чего-то нового, неизвестного ему. В связи с этим он достаточно быстро в процессе познания столкнётся с проблемой истинности полученных им знаний. Поэтому вопрос истины и вопрос о том, что есть истина, – это естественное состояние каждого мыслящего человека. По-другому просто быть не может.

Поскольку мы все (за очень небольшим исключением) дети своего времени, постольку есть смысл для начала обратиться к учебникам, по которым учились мы и учились до нас.

В 60-х годах под истиной, – очень часто подчёркивалось, что речь следует вести об объективной истине, – понималось такое знание, которое не зависит ни от конкретного человека, ни от всего человечества. Иногда в подтверждение этого тезиса приводились совершенно наивные с точки зрения дня сегодняшнего доказательства: «Например, наше утверждение, что в Советском Союзе полностью и окончательно победил социализм, является объективной истиной, ибо содержанием этого утверждения является то, что объективно существует, независимо от того, желательно это кому – то или нет»[6]6
  Основы марксистской философии. – М.: Госполитиздат, 1962. – С. 258.


[Закрыть]. Давно уже нет ни Советского Союза, ни полностью и окончательно победившего социализма. Остались только слова, которые, как набор слов, и выступают ныне в виде объективной истины, ибо были сказаны давно, и для того, чтобы их изменить, необходимо вернуться в прошлое, а это пока никому не дано.

Произошедшие эпохальные события привели к перекосу в сознании некоторых наших сограждан. Они спешно переориентировались и поспешили объявить уже капитализм «светлым будущим всего человечества». Для кого-то это стало новой истиной. Но вот уже сами капиталисты: Дж. Сорос, финансовый магнат, или Дж. Е. Стиглиц, нобелевский лауреат по экономике (2001), развенчивают эти заблуждения наших либералов[7]7
  Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. – М.: ИНФРА – М, 1999; Доклад Стиглица о реформе международной валютно-финансовой системы. Уроки глобального кризиса. – М.: Международные отношения, 2010.


[Закрыть]. Но особенно сильно прошёлся по капитализму и по Соединённым Штатам Америки Збигнев Бжезинский. Это само по себе удивительно, но это факт[8]8
  Бжезинский Зб. Стратегический взгляд: Америка и глобальный кризис. – М.: Астрель, 2012.


[Закрыть]. Можно упомянуть работы де Сото, статьи Ф. Кастро, выступления Уго Чавеса (они, разумеется, некапиталисты) и многое другое. Значит, и здесь нет истины. Где же она?

Вернёмся, однако, к проблемам философии. Через двадцать лет философы стали более осторожными и писать уже стали чуть-чуть по-другому. Истину стали определять как «адекватное отражение объекта познающим субъектом, воспроизведение его таким, каким он существует сам по себе, вне и независимо от человека и его сознания»[9]9
  Философский энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1983. – С. 226.


[Закрыть]. Однако в этой дефиниции ничего не говорится о качествах воспринимающего субъекта (обычный человек и дальтоник воспринимают цветовое окружение совершенно по-разному). Как понимать воспроизведение? Если перед десятью художниками посадить красивую девушку и попросить их написать её портрет, то все портреты окажутся разными. Какой из них следует считать истинным? Ведь ещё болгарский философ академик Тодор Павлов определял истину как высшую форму субъективного отражения объективной действительности[10]10
  Павлов Т. Избранные философские произведения. – М.: Изд-во иностр. литературы, 1962. – Т. 3. – С. 437.


[Закрыть]. Однако мы должны помнить и предостережение Гегеля: истина отсутствует, «если всё рассматривается только с субъективной точки зрения»[11]11
  Гегель Г.В.Ф. Философия права. – М.: Мысль, 1990. – С. 413.


[Закрыть]. В этом тезисе следует обратить особое внимание на слово «только». Субъективная точка зрения не отрицается, но она должна чем-то дополняться. Об этом же писал и Г. В. Плеханов: «Истина относится не только к субъекту, а также к объекту»[12]12
  Плеханов Г. В. Избранные философские произведения в пяти томах. – Т. III. – М.: Изд-во социально-экономической литературы, 1957. – С. 501.


[Закрыть].

Прошло ещё несколько десятилетий. Философы стали ещё более осторожными. «Истина» – «категория философии и культуры, обозначающая идеал знания и способ его достижения (обоснования)»[13]13
  Новая философская энциклопедия. – Т. 2. – М.: Мысль, 2010. – С. 169.


[Закрыть]. Настолько абстрактно, что под это определение подпадает всё. И всё можно отвергнуть. В этом смысле обращает на себя внимание последнее слово – «обоснование». Избрал «верный» способ обоснования – получил истинное знание; избрал неправильный способ – и истина растворилась, исчезла.

Приведу ещё одно «словарно-энциклопедическое откровение»: «истина» – «понятие, подвергающееся своего рода деонтологизации в неклассической философии»[14]14
  Всемирная энциклопедия: Философия XX век. – М.: АСТ; Минск: Харвест, Современный литератор, 2002. – С. 328.


[Закрыть]. Вряд ли можно понять этот тезис без специальных дополнительных пояснений. В переводе же на понятный русский язык это означает приблизительно следующее: истины нет, её и не может быть; есть только различные интерпретации факта, события, явления. К чему это может привести (и постепенно уже приводит) в праве, покажу чуть позже. Это типичная позиция постмодернизма, который приходит (по сути дела, уже пришёл) на смену идеологии либерализма. Для постмодернизма истины как таковой не существует. Всё, что говорит и делает человек, – истина. Миллионы людей – миллионы истин. Человек в этой мешанине также исчезает. Он превращается в никому не нужный и никому не интересный винтик. Очень часто – в винтик со сбитой резьбой, но это исключительно его, винтика, проблемы.

Философия постмодернизма загоняет проблему изучения истины (как, впрочем, и многие другие проблемы) в тупик: истины нет, по знать её невозможно. Тогда зачем вообще что-то изучать и стремиться к познанию? И зачем тогда вообще человеку жить? Отсюда и фрустрация, и суицид, и массовая паранойя, и многие другие прелести свободного общества. Вот к чему приводит безобидное, казалось бы, занятие поиска истины. Конечно, причинные связи не такие линейные, но они есть и они зримо просматриваются.

Справедливости ради следует отметить, что словарно-энциклопедические подходы – это ещё не вся философия. Сегодня существует достаточно большой объём современной философской литературы, в которой идеи постмодернизма не являются превалирующими и даже не очень заметны. И это тоже показатель. Обычно в словарях и энциклопедиях отражаются самые последние достижения и описываются господствующие позиции, а остальные упоминаются, если в этом есть нужда. У нас в последнее время получается по-другому. Но это уже иной вопрос, хотя и он, как мы видим, имеет отношение к поиску истины.

Ещё одно общее замечание. Большинство авторов, определяющих истину, подчёркивают её адекватное отражение объективной реальности. Вроде, всё верно. Но вот уже несколько десятилетий, как мы имеем дело, в том числе, и с виртуальной реальностью. Это тоже реальность, но совсем другая. Как быть с ней? Возможно ли её адекватно отразить в нашем сознании и получить некое новое знание? Будет ли это знание истинным?

А как было раньше с ответом на вопрос: «Что есть истина?»

Как я уже отмечал, философы всегда обращались к проблеме истины и истинного. С древнейших времён до наших дней.

Например, Секст Эмпирик, выдающийся античный философ конца II – начала III века, последний представитель античного скептицизма, много внимания уделял этой проблеме и даже составил весьма подробный обзор взглядов на неё своих предшественников (Ксенофан, Ксениад, Анахарсис, Протагор, Горгий и др.)[15]15
  Секст Эмпирик. Сочинения: В 2 т. – Т. 1. – М.: Мысль, 1976. – С. 67–114.


[Закрыть]. При этом он подчёркивал, что «никого из философов нельзя называть критерием истины»[16]16
  Там же. – С. 124.


[Закрыть].

Сам он определял истину весьма своеобразно, утверждая, что «истина есть тело, истинное же существует в качестве бестелесного»[17]17
  Там же. – С. 67.


[Закрыть]. Позже он уточнил, что истина – «тело, ибо она знание, выясняющее всё истинное»[18]18
  Там же. – Т. 2. – С. 276.


[Закрыть]. Причём истинное – нечто простое, а истина «состоит из знания многих истинных вещей»[19]19
  Там же.


[Закрыть].

Последующие поколения философов также уделяли большое внимание этой проблеме. Не имея ни возможности, ни цели дать даже краткий обзор этих воззрений, приведём лишь отдельные, наиболее яркие или наиболее характерные фрагменты.

Многие философы подчёркивали, что истина имеет строго выраженный темпоральный характер. Истина – дитя времени[20]20
  Ф. Бэкон значительно позже писал: «…правильно называют истину дочерью времени, а не авторитета» (Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. – М.: Мысль, 1972. – Т. 2 – С. 48). Обращает на себя внимание его фактическое отрицание авторитета в отыскании и формулировании истины. Позже он подчеркнёт: «.когда истина обнаружена, она налагает ограничения на мысли людей» (Там же. – С. 352). То есть истина приобретает определённый объективный вид и начинает формировать мышление людей, включая и мышление исследователей. Истина влияет на авторитеты, а не наоборот. А если это ложная истина?


[Закрыть]. Тот же Секст Эмпирик утверждал, что «истина существует не в смысле совершенной непонятности, но что она понятна в меру достижимости для человеческого разума»[21]21
  Там же. – Т. 1. – С. 85.


[Закрыть]. Но разум человека развивается, и то, что ему было недостижимо вчера, становится обыденным чуть позже. Разуму доступно всё. Или почти всё.

Раз истина тесно увязана со временем, значит, нет истины на все времена. А раз так, то «достаточный и в то же время всеобщий признак истины не может быть дан»[22]22
  Кант И. Критика чистого разума. – Минск: Литература, 1998. – С. 167.


[Закрыть].

Истина – отражение реальности. Но реальность изменчива, значит, с изменением реальности меняется и истина. Эти изменения происходят с течением времени. Поэтому истина и есть дитя времени. Время и истина тесно увязаны друг с другом. Истины не существует вне времени.

В то же время «истина терпима, так как она уверена в самой себе, так как она знает, что, собственно говоря, ничто не может быть против неё, ибо и в другом, и в заблуждении она познает самое себя, так как она, кроме того, убеждена, что жизнь может представлять бесконечное единство сущности, только как бесконечное многообразие и разнообразие… в истине нет страха»[23]23
  Фейербах Л. История философии. Собрание произведений в трёх томах. – М.: Мысль, 1974. – Т. 3. – С. 193.


[Закрыть]. И далее: «Свобода – единственная печать истины»[24]24
  Там же. – С. 232.


[Закрыть].

Выходит, у истины всё же есть некий всеобщий признак: это её свобода. Но он очень труден для понимания и усвоения.

Истина как таковая, по мнению Гегеля, «заключается по существу своему в процессе познания»[25]25
  Гегель Г. В. Ф. Наука логики. – М.: Мысль, 1999. – С. 859.


[Закрыть]. Эту мысль очень удачно развил Ф. Энгельс: «Истина, которую должна познать философия, представлялась Гегелю уже не в виде собрания готовых догматических положений, которые остаётся только зазубрить, раз они открыты; истина теперь заключалась в самом процессе познания, в длительном историческом развитии науки, поднимающейся с низших ступеней знания на всё более высокие, но никогда не достигающей такой точки, от которой она, найдя некоторую так называемую абсолютную истину, уже не могла бы пойти дальше и где ей не оставалось бы ничего больше, как, сложа руки, с изумлением созерцать эту добытую абсолютную истину»[26]26
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. – Т. 21. – С. 275.


[Закрыть].

Таким образом, истина – это всегда процесс. Невозможно познать истину, стоя на месте и тупо созерцая нечто, что окружает тебя. Особенно если это нечто не меняется. Но если мобильность окружающего мира высока, то это волей-неволей заставляет человека каким-то образом оценивать происходящие изменения и стараться получить ответ на самый простой вопрос: «Что происходит?»

Каков путь познания истины? Можно раскрывать истину путём построения системы доказательств, используя мнения авторитетов, прибегая к сравнениям, примерам, ссылкам и т. д. И стремиться охватить максимальное количество фактов, максимально расширить пространство поиска.

Можно избрать и другой путь: стремиться низвергнуть любое, пусть самое маленькое, сомнение, двигаться вперёд маленькими шажками, решая вопрос за вопросом, количество которых по мере продвижения вперёд будет нарастать и нарастать. Таким образом можно будет тщательно изучить и всесторонне осветить маленький кусочек проблемы, а всё остальное останется в темноте. И чем ярче будет освещаться познанный и изученный кусочек, тем темнее будет всё непознанное.

Ф. Бэкон по этому поводу восклицал: «Разве не разумнее было бы в большом зале зажечь одну большую свечу или люстру со множеством различных светильников, чтобы осветить сразу всё пространство, вместо того чтобы обходить каждый уголок с маленькой лампадой в руке?»[27]27
  Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. – Т. 1. – С. 113.


[Закрыть]

Так ещё можно было рассуждать в XVI веке, но сегодня, когда знания прирастают буквально посекундно, так рассуждать уже нельзя. Важны оба пути. Любое большое знание выводится и выстраивается из маленьких кирпичиков. Хотя, конечно, возможны прорывы и озарения. Однако, как правило, не в гуманитарных сферах.

Кроме того, мы должны помнить, что истина всегда представляет собой некое законченное знание или суждение (пусть и ограниченного объёма). Истина как беременность: она либо есть, либо её нет. Э. Кассирер, опираясь на мнение Гегеля, писал: «Истина есть "целое", однако это целое не дано нам сразу, но должно постепенно развёртываться в движении самой мысли и согласно её собственному ритму»[28]28
  Кассирер Э. Философия символических форм. Т. 3: Феноменология познания. – М.; СПб.: Университетская книга, 2002. – С. 8. – Гегель писал: «Истинное есть целое. Но целое есть только сущность, завершающаяся через своё развитие» (Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. – М.: Наука, 2000. – С. 16). Снова подчёркивается процесс постижения истины. И чуть дальше он опять подчёркивает, что «истина не есть отчеканенная монета, которая может быть дана в готовом виде (gegeben werden) и в таком же виде спрятана в карман» (Там же. – С. 25). Русский философ Вл. Соловьёв также считал, что «истина не есть многое, а есть единое» (Соловьёв В. С. Сочинения: В 2 т. – Т. 1. – М.: Мысль, 1990. – С. 692). Здесь оттеняется несколько иной смысл, который тоже является очень значимым.


[Закрыть]. (Истина, по Гегелю, это процесс!)

Для уголовного права это имеет особое значение. Нельзя квалифицировать деяние наполовину. Квалификация должна быть полная и исчерпывающая. Определения и постановления вышестоящих судов полны примеров, когда они исправляют ошибки, допущенные нижестоящими судами при квалификации тех или иных преступлений. И ошибки эти заключались как раз в том, что нижестоящий суд обратил внимание на одну группу фактов, но совершенно проигнорировал другую.

В отыскании истины большую помощь может оказать герменевтика. Как правило, герменевтика работает с текстами. Следует заметить, что в последнее время герменевтика всё больше и больше привлекает внимание учёных, занимающихся проблемами уголовного права[29]29
  Пычева О. В. Герменевтика уголовного закона. – Ульяновск: УлГУ, 2005.


[Закрыть]. Однако в поле зрения коллег попадают, как правило, только хорошо известные работы по герменевтике (Х.-Г. Гадамер, П. Рикер, Ф. Шлейермахер и др.). А есть ещё очень полезные в этом отношении работы философа Г. Г. Шпета, писателя В. В. Розанова или малоизвестного у нас немецкого философа-неокантианца Э. Кассирера и многие другие. Даже известное произведение Олжаса Сулейменова может пригодиться[30]30
  Кассирер Э. Философия символических форм: В 3 т. – М.; СПб.: Университетская книга, 2002; Розанов В. В. О понимании. – СПб.: Наука, 1994; Сулейманов О. Аз и Я. Книга благонамеренного читателя. – М.: Грифон М, 2005; Шпет Г. Г. Мысль и Слово. Избранные труды. – М.: РОССПЭН, 2005.


[Закрыть].

Кроме текстов есть ещё символы. И их тоже надо знать[31]31
  Кругликов Л. Л., Спиридонова О. Е. Юридические конструкции и символы в уголовном праве. – СПб.: Юридический центр Пресс, 2005.


[Закрыть]. В криминальной среде в ряде случаев символика может иметь превалирующее значение[32]32
  Яковлев Н. А. Тюремная (пенитенциарная) субкультура как криминогенный фактор и перспективы нейтрализации её негативного влияния: Дис. канд. юрид. наук. – Елец, 2006. – В отдельном томе диссертации собран большой объём материалов по этому вопросу (см. также: Ефимова Е.С. Современная тюрьма: Быт, традиции и фольклор. – М.: ОГИ, 2004 и др.).


[Закрыть]. Причём такая ситуация складывалась многие и многие десятилетия. И она постоянно развивается и меняется.

Истина в праве

Проблема истины, как это ни странно, никогда не привлекала особого внимания юристов. За исключением, пожалуй, процессуалистов. В теории уголовного процесса периодически возникали дискуссии на эту тему. Последняя по времени достаточно представительная дискуссия была проведена журналом «Библиотека криминалиста» в конце 2012 года[33]33
  Библиотека криминалиста. Научный журнал. – 2012. – № 4 (5). – Две трети номера (С. 5-287) отведены под дискуссию о проблемах истины в уголовном процессе.


[Закрыть]. Дискуссия была спровоцирована предложением Председателя Следственного комитета РФ Александра Ивановича Бастрыкина о возвращении в Уголовно-процессуальный кодекс института установления истины по уголовному делу. На мой взгляд, предложение очень своевременное и очень нужное нашей процессуальной практике. Речь должна идти только о конкретных формулировках. Это – детали законодательной техники. Напрасно на эту идею накинулись те, кто мнит себя либералами, и уж совсем не следует приводить нам в пример «Каролину» и другие акты Средневековья. Бояться нормативного закрепления требования установления истины – значит бояться её установления. Так ведут себя недобросовестные правоприменители как со стороны следствия и обвинения, так и со стороны защиты и суда. Судя по публикациям, большая часть противников такого изменения закона принадлежит к адвокатскому сообществу. Мне это представляется, по меньшей мере, странным. Очень странным. На мой взгляд, всё должно выглядеть с точностью до наоборот. Но факт остаётся фактом. Это, увы, истина.

Что касается других отраслей права и общей теории права, то здесь особого интереса к теме не проявлялось. Исключением является обстоятельная монография В. М. Баранова «Истинность норм советского права», вышедшая в перестроечные времена, но не утратившая своей значимости и до сих пор[34]34
  Баранов В. М. Истинность норм советского права. Проблемы теории и практики. – Саратов: Изд-во Саратовск. ун-та, 1989.


[Закрыть]. Правда, монография посвящена не исследованию проблем истины, а исследованию проблем истинности. Истина – категория, факт объективного (внешнего) мира. Истинность – характеристика истины. И она может быть истинной или ложной, в зависимости от того, кто эту характеристику даёт. Истинность, как правило, субъективна. Конечно, в идеале истинность должна быть адекватным отражением реальности, адекватным имеющимся у субъекта знаниям об объекте отражения. Но именно это и заставляет истинность всегда быть субъективной. Дело в том, что объём знания у различных субъектов всегда разный, объём восприятия также разный, и уж совсем разной является степень толкования, интерпретации полученного отображения. Один видит преступление, другой – геройский поступок. Ситуация не столь уж частая при квалификации действий при необходимой обороне.

К сожалению, со времени выхода в свет монографии В. М. Баранова новых работ такого класса не появилось, хотя периодически упоминания об истинности (опять истинности!) в различных работах встречаются[35]35
  См., например: Закомлистов А. Ф. Юридическая философия. – СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. – С. 130–159.


[Закрыть]. Интересно, что раздел об истине почти всегда присутствует в сборниках афоризмов на юридическую тематику[36]36
  См.: Афоризмы о юриспруденции / Сост. А. Б. Ванян. – М., 2002. – С. 449–469; Смолькова И. В. Юридические афоризмы. – М.: Юрлитинформ, 2013. – С. 238–255 и др.


[Закрыть].

Ещё раз повторюсь: такое отношение к истине в праве мне представляется странным. Всё право, вся система права нацелены по сути своей на отыскание истины и на защиту истины. При этом речь идёт не только о спорных вопросах и спорах как таковых, а о позитивном закреплении существующих общественных отношений, об их защите, их возможной трансформации в нечто новое и т. д.

В общем-то, это понятно и очевидно. Многие наши предшественники шли именно таким путём. Достаточно вспомнить Ш. Л. Монтескье с его «духом законов». Правда, он почти не использует терминов «истина» и «истинность», но всё его сочинение пронизано «духом отыскания истины». Уже в первых строках он пишет: «Немало истин окажутся здесь очевидными лишь после того, как обнаружится цепь, связующая их с другими истинами»[37]37
  Монтескье Ш. Л. О духе законов. – М.: Мысль, 1999. – С. 7. – Краткий обзор воззрений других авторов на дух закона см.: Караханов А. Н. К вопросу о духе уголовного закона // Актуальные проблемы уголовного права и криминологии. – М.: РАП, 2011. – С. 35–42.


[Закрыть]. Он подчеркнул, что истина не сирота. Она не живёт одна сама по себе, её окружают со всех сторон другие истины, которые дополняют друг друга. В конечном счёте всё это складывается в полноценное знание.

Достижима ли истина в праве? Как ни странно, любой ответ на этот вопрос будет правильным и неправильным одновременно. «Истина не есть нечто застывшее, раз и навсегда установленное для всех времён и типов знания»[38]38
  Коршунов А. М., Мантатов В. В. Диалектика социального познания. – М.: Политиздат, 1988. – С. 96.


[Закрыть]. Истина мобильна и подвижна. Она может проходить путь (иногда достаточно быстро) от истинного до ложного. Знаменитый английский астрофизик Стивен Хокинг несколько десятков лет назад объяснил, как ведут себя «чёрные дыры», и математически это описал. Через некоторое время его теория оказалась общепризнанной. На её основе были написаны горы работ и защищены тысячи диссертаций. Однако по прошествии приблизительно двадцати лет он отказался от своей теории и математически доказал её несостоятельность. Как результат – ему пришлось выслушивать упрёки в том, что он губит науку и т. п. На самом деле всё как раз наоборот: он развивал науку, ибо постигал истину[39]39
  Тем более, что в микро– и макромире всё совсем не так, как в нашем. Это далеко не всегда и не все могут понять (см.: Познер А.Р. Истины и парадоксы (Очерк логикофилософских проблем физики микромира). – М.: Политиздат, 1977).


[Закрыть]. Без потерь это, наверное, вообще невозможно.

Что касается гуманитарной сферы, то «понятие истины в общественных науках только тогда может быть конструктивным и действенным, когда оно отражает диалектику социально-исторического бытия, охватывает в идеальной форме единство настоящего и будущего, возможности и действительности»[40]40
  Коршунов А. М., Мантатов В. В. Указ. соч. – С. 96.


[Закрыть]. Достижимо ли это? Конечно, достижимо, но важно помнить, что в любом случае это будет достижение временное. Ф. Ницше очень жестко писал: «Ничто из того, что когда-то сходило за истину, не есть истина. Всё, что некогда презирали как нечто нечестивое, запретное, презренное, пагубное – все эти цветы растут теперь на прелестных тропинках истины»[41]41
  Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей (1884–1888). – М.: Транспорт, 1995. – С. 185.


[Закрыть]. Но и это тоже не навсегда. Придёт время, и эти «цветы» засохнут, а сами «тропинки» заметёт песком времени. «Утверждение, что истина достигнута и что с незнанием и заблуждением покончено, – это одно из величайших заблуждений, какие только могут быть»[42]42
  Там же. – С. 182. – Б.Э Быховский, анализируя творчество Беркли, приводит его слова: «Вопрос: что становится с Вечными Истинами? Ответ: они исчезают» (Быховский Б. Э. Джордж Беркли. – М.: Мысль, 1970. – С. 12).


[Закрыть]. Достигнутую истину Ницше называл «истиной» и считал её «пагубнее заблуждения и незнания, потому что сковывает силы, направленные на просвещение и познание»[43]43
  Там же.


[Закрыть]. Для сферы борьбы с преступностью это имеет особое значение.

Вернёмся, однако, к вопросу о достижимости истины в праве. Не все согласны с положительным ответом на этот вопрос. По свидетельству В. М. Баранова, многие западные исследователи считают, что «нормы права не имеют и никогда не смогут приобрести статус истины, ибо они порождение и отражение идеологии»[44]44
  Баранов В. М. Указ. соч. – С. 42.


[Закрыть]. В этом смысле наш сегодняшний семинар перекликается с семинаром 2007 года, где рассматривалась идеологическая основа уголовного права на примере социалистической и либеральной идеологии. Напомню, что профессор В. В. Лунеев направил тогда в адрес нашего семинара письмо, в котором категорически заявлял, что «идеологию на пушечный выстрел нельзя допускать в уголовное право»[45]45
  Российский криминологический взгляд. – 2007. – № 3. – С. 9.


[Закрыть]. Попробуйте, найдите хотя бы одну правовую норму у нас или где – то в другой стране, которая была бы свободна от влияния той или иной идеологии. Это невозможно, ибо само право есть отражение идеологии. И не только право, но и правоприменение. Известная «формула Радбруха» и его «законное неправо и надзаконное право»[46]46
  См.: Радбрух Г. Философия права. – М.: Международные отношения, 2004.


[Закрыть] – ярчайшее тому подтверждение. Нет ни одной правовой системы, которая могла бы обойтись без идеологии. В конце концов, идеология – это компас. Он может быть хорошим или плохим, работающим или поломанным, но без него невозможно движение вперёд. Вообще невозможно движение. Ещё в Библии всё это очень хорошо было прописано.

А вот как это понималось в 1918 году, когда создавался проект советского Уголовного уложения. Редактор кодификационного отдела Наркомюста А. Шрейдер в объяснительной записке к проекту советского Уголовного уложения писал: «Из всех областей права – уголовное право больше всего, всегда и везде, изменялось в зависимости от политических перетурбаций (так в тексте. – Ю.Г.). Революция, неся с собой новые знамёна, новые ценности, новое понимание жизни и жизненных отношений, вносит коренную ломку в понимание того, что можно и чего нельзя, изменяется подчас до неузнаваемости понятие преступного и достойного, дозволенного и воспрещённого. То, что было до революции преступно и дозволено – становится подчас… остовом революционного действия»[47]47
  Цит. по: Чучаев А. И. Уголовное уложение Советской России (концептуальные основы и общая характеристика) // Взаимосвязь уголовного материального и процессуального права: исторический и сравнительно-правовой аспекты. – Уфа: РИЦ БашГУ, 2012. – С. 13.


[Закрыть].

Вот, например, как совсем недавно писалось в солидных монографиях: «… нельзя рассматривать истину, отвлекаясь от перспективы борьбы за коммунизм»[48]48
  Диалектическая логика. – М.: Изд-во МГУ, 1986. – С. 29.


[Закрыть]. А теперь попробуйте переложить это на последние изменения в сфере ответственности за налоговые и экономические преступления. О какой борьбе они свидетельствуют? За что борется законодатель? То, что не за коммунизм, это очевидно. Но и не за капитализм как таковой. Речь идёт всего лишь о выводе из-под ответственности некоторых групп людей. И делается это демонстративно и достаточно жёстко.

Ф. Бэкон писал: «…люди обычно склонны вообще отвергать истину из-за споров, которые ведутся вокруг неё, и считают, что все те, кто никогда не может договориться друг с другом, просто заблуждаются»[49]49
  Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. – Т. 1. – С. 114.


[Закрыть].

Истина, даже относительная, не может быть предметом договорённостей. Она объективна и не зависит от мнения людей. Или субъективна и как раз зависит от мнения людей, но тогда невозможно представить, что все люди договорились по всем вопросам и между ними нет никаких разногласий. Например, мы договорились называть какой-то цвет красным, но он имеет десятки, сотни, а возможно, и тысячи оттенков. Тогда начинают появляться другие названия: багряный, бордовый, пурпурный, алый, кровавый и др. Можно вообще махнуть на это рукой и начать выдумывать новые названия: «тарахтеларный», «бурдумашковый» и т. п. Но о чём мы не можем договориться, так это о длине волны, присущей этому свету, или этому цвету, или этому оттенку цвета. Однако и здесь надлежит помнить, что в нашей системе координат, в нашей Вселенной, это будет так и только так. Но это не означает, что и в других Вселенных, где действуют другие физические законы, где вообще вся физика другая, это будет так же.

А что такое правовые категории и понятия? Например, преступление. Это всегда предмет договорённостей. В природе преступлений и преступности нет. Они есть только в человеческом обществе. Вот люди и договорились называть определённые действия, совершённые при определённых условиях и в определённое время, преступлениями.

Обратимся к уголовному праву.

Вот уже несколько тысячелетий уголовное право работает с двумя основными для себя категориями: преступление и наказание. Казалось бы, за эти годы можно было всё в них разобрать до мельчайших нюансов, довести до совершенства и выдать на-гора самую что ни на есть блестящую истину. Так ли это?