Текст книги "Детектор лжи: как это делается"

В начале 80-х годов проблема правового регулирования использования полиграфа в общенациональном масштабе в государственном секторе приобретает особую остроту и становится предметом серьезного обсуждения в высших эшелонах власти США. Причиной тому послужила серия утечек информации по вопросам национальной безопасности из кругов, близких к администрации президента Рональда Рейгана, что, по мнению президента, серьезно осложнило процесс выработки внешней и оборонной политики США.

Пытаясь усилить контроль над использованием информации, составляющей государственную тайну, и, тем самым, профилактировать негативное развитие ситуации в данной области, президент Р. Рейган весной 1983 года издает директиву «Защита информации, касающейся национальной безопасности». Согласно параграфу № 5 этой директивы, от сотрудников государственных учреждений «можно потребовать прохождения испытаний на полиграфе, если это окажется необходимым в процессе расследования несанкционированного разглашения засекреченной информации. Инструкции и руководящие указания должны как минимум позволять руководству принимать меры к тому, чтобы отказ сотрудника от испытаний на полиграфе в рамках расследования конкретного случая разглашения всегда сопровождался отрицательными для него последствиями».

Под действие президентской директивы попадали все лица, имевшие доступ к государственной тайне, – более 2,5 миллионов государственных служащих и около 1,5 миллионов сотрудников частных компаний, работавшие по контрактам с государственными учреждениями.

Намеченное в директиве усиление роли полиграфа в кадровой политике государственных учреждений встретило открытое противодействие со стороны Конгресса США, особенно комиссий по правительственным операциям и по государственной службе. Это вовсе не означало, что законодательный орган страны являлся принципиальным противником применения проверок на полиграфе в стране. Наоборот, на протяжении 60–80-х годов Конгресс США более десяти раз рассматривал различные аспекты прикладного применения этого метода в государственных ведомствах и в сфере частного предпринимательства. Также Конгресс неоднократно обращался за помощью к проверкам на «детекторе лжи» (например, еще в 1979 г. сенатская комиссия по вопросам этики пользовалась услугами полиграфолога при расследовании дела о финансовых махинациях сенатора Толмеджа).

Пытаясь подавить противодействие законодателей, министерство юстиции объявило о введении в действие директивы администрации Р. Рейгана по вопросу использования проверок на полиграфе в федеральных ведомствах страны.

Применение полиграфа, в частности, санкционировалось:

• «как условие приема на работу, сохранение работы или доступа в агентства, деятельность которых связана с национальной безопасностью;

• как условие доступа к особо секретной информации;

• при расследовании серьёзных уголовных преступлений;

• при расследовании серьезных служебных нарушений, включая несанкционированное разглашение секретной информации».

Конгресс США, желая глубже вникнуть в сущность и прикладные возможности проверок на полиграфе, поручил своему экспертному Управлению по оценке технологий (УОТ) провести анализ сложившейся практики, научной обоснованности и надежности испытаний на «детекторе лжи». Не желая обострять отношения с Конгрессом, президент Р. Рейган в феврале 1984 года, вскоре после опубликования результатов анализа УОТ, приостановил действие ранее изданной директивы.

Вместе с тем представители Белого дома, подчеркнув обеспокоенность президента случаями несанкционированных разглашении секретной информации, заявили:

«Если Конгресс США не предложит приемлемого для администрации законодательного решения этой серьезной проблемы, то она оставляет за собой право отменить мораторий и потребовать от всех федеральных учреждений соблюдения всех положений директивы».

Выполненный УОТ по поручению администрации президента анализ практики использования полиграфа в стране завершился публикацией в конце 1983 года меморандума – «Научная валидность (достоверность – примечание автора книги) тестирования на полиграфе. Обзор исследований и их оценка», в котором был дан обстоятельный обзор сложившегося положения в сфере использования полиграфа в различных сферах деятельности американского общества. В итоговом заключении меморандума был сделан вывод о том, что «основной причиной, почему дебаты вокруг достоверности полиграфа приводят к противоречивым заключениям, является то, что достоверность такой сложной процедуры очень трудно установить, и она может изменяться в широких пределах в различных условиях. Точность, достигнутая при одних условиях или в одном исследовании, не может быть распространена на иные ситуации или другие группы проверяемых лиц. Трудно также организовать и провести научные исследования по тематике полиграфа в жестко контролируемых условиях. Фокусом, центральной проблемой технического меморандума УОТ, является вопрос не о том, полезен ли полиграф, а о том, есть ли научное обоснование для его использования. УОТ пришло к заключению, что доказательства достоверности проверок на полиграфе в приложении к уголовным расследованиям существуют».

В начале 80-х годов вооруженные силы применяли полиграф в 17–19 % от общего числа проводимых расследований по уголовным делам и в 95 % уголовных расследований, относящихся к преступлениям, по которым максимальное наказание определялось сроком 15 лет и выше.

Вера в эффективность полиграфа при установлении истины в ходе расследований была настолько сильна, что в тех случаях, когда обвиняемый был уверен в своей непричастности к преступлению, он (или его адвокат) часто инициативно запрашивали проведение проверки на «детекторе лжи» с оправдательной целью.

По данным министерства обороны США, «число достоверно известных ошибок в испытаниях на полиграф при проверке подозреваемых по уголовным делам составляет менее 1 % от общего количества выполненных испытаний». В целом, благодаря полиграфу, раскрываемость уголовных преступлений в армии США возросла в 1983 году до 64,7 %, тогда как в среднем по стране эта цифра составляла в том же году 19,5 %. По результатам таких проверок были сняты необоснованные подозрения с тысяч американских военнослужащих.

По данным министерства обороны, во многих случаях, когда была обнаружена шпионская деятельность, полиграф сыграл важную роль в обнаружении виновного в кругу подозреваемых лиц. Существуют примеры того, как шпионаж был обнаружен именно в ходе полиграфных проверок. Довольно часто полиграфолог указывал оптимальное направление деятельности следствия или склонял проверяемого к признательным показаниям.

Наибольший размах проверки на полиграфе получили в частном секторе США, который являлся крупнейшим пользователем полиграфа еще с довоенных времен. Причиной повышенного спроса на услуги полиграфологов являлся постоянный рост краж денежных и материальных ценностей с промышленных предприятий и предприятий розничной торговли.

Министерство торговли США опубликовало данные, свидетельствующие о том, что в результате так называемых преступлений против бизнеса, начиная с мелкого магазинного воровства и заканчивая хищениями, совершаемыми работающим персоналом, ежегодно теряются миллиарды долларов. Те фирмы, которые воспользовались полиграфными проверками, быстро заметили сокращение числа краж внутри предприятий и скорое завершение расследований на фирме, которые без применения полиграфа потребовали бы значительно больше времени и средств. Подозрения в отношении тех сотрудников, которые могли совершить преступление в силу имеющегося доступа, возможности, мотивов или каких-нибудь иных обстоятельств, довольно быстро отпадали после проверки на полиграфе. Это позволяло освободить людей, не имеющих отношения к преступлению, от дальнейших допросов и дать им возможность спокойно работать, а следствию сконцентрироваться на узкой группе вероятных преступников.

По оценке американского «Союза гражданских свобод», активно боровшегося с применением полиграфа, в 1981 году было проведено более 1 миллиона проверок при трудоустройстве с помощью полиграфа, что в пять раз больше, чем в 1975. За этот же период число фирм, специализировавшихся на проверках с применением «детектора лжи» по заказам работодателей, увеличилось более чем в два раза.

Первым шагом на пути наведения порядка в области применения полиграфа в стране явилось принятие Конгрессом в 1985 году решения о предоставлении министерству обороны США широких полномочий на применение полиграфа для проверки более четырех миллионов военных и гражданских служащих, имеющих доступ к секретной информации этого ведомства. Для выполнения этого решения министерство обороны в 1986 году реорганизовало Школу операторов полиграфа (выпускавшую около 50 специалистов в год) в Институт полиграфа. Наряду с расширением применения полиграфа в федеральной сфере в стране наблюдалось растущее сопротивление полиграфу со стороны различных групп населения. Интересно отметить, что в том же 1986 году был рассекречен отчет АНБ о применении проверок на полиграфе, из которого следовало, что в последние годы в этом ведомстве было выявлено 12 человек, непосредственно работавших на иностранные разведки или являвшихся родственниками таких лиц.

В течение 1985–1986 гг. в Конгрессе США находилось четыре законопроекта, в той или иной мере ограничивавших применение этого прибора в федеральных ведомствах и, особенно, в сфере бизнеса. Наиболее радикальный из законопроектов – «Закон о защите от полиграфа», предлагавший полностью запретить использование полиграфа в частном секторе и оставить его лишь в федеральных учреждений, был провален при голосовании в Сенате США.

После многолетних дебатов был сделан второй важный шаг в области применения полиграфа в стране: в 1988 году вступил в силу «Закон о защите служащих от полиграфа», который строго определил «технологию» использования полиграфа в государственной и коммерческих сферах.

В итоге принятия «Закона о защите служащих от полиграфа» резко сократилось применение полиграфа в сфере бизнеса. Вместе с тем, при всех введенных ограничениях, действие этого закона не затрагивало интересы органов администрации всех уровней (от федерального до муниципального).

По оценке американских полиграфологов, на редакцию «Закона о защите служащих от полиграфа» сильное негативное влияние оказал меморандум УОТ, давший искаженное представление о реальных возможностях проверок на полиграфе. По мнению американских полиграфологов, «трагедия влияния меморандума УОТ на общество заключается в том, что большинство исследований и достижений в области использования полиграфа были выполнены именно в частном секторе, который несет огромные убытки по вине персонала. Общество желает тратить миллиарды долларов на строительство новых тюрем, подготовку и содержание все большего числа охранников и офицеров полиции, но не вкладывает ни пенни в развитие верификации правды, которая может революционизировать систему уголовного правосудия, побуждая граждан говорить правду под присягой или в процессе «детекции лжи».

В результате принятых к началу 90-х годов мер в США четко определились федеральные и негосударственные пользователи проверок на полиграфе:

Федеральными пользователями полиграфа, помимо ЦРУ и других организаций, связанных с безопасностью страны, являются министерства финансов, труда и транспорта, таможенная служба, государственный департамент США и некоторые другие.

Следует отметить, что отношение внешнеполитического ведомства к полиграфу складывалось весьма непросто. В отличие от других «секретоносных» ведомств страны, госдепартамент использовал полиграф крайне неохотно и лишь эпизодически (например, в период 1980–1982 гг. было проведено всего 29 проверок различного целевого назначения). Во время слушаний в Конгрессе США в 1979 году комиссия палаты представителей по вопросам разведки, рассматривала вопрос об отказе госдепартамента применять проверки на полиграфе при найме служащих на работу. Тогда ведомство сообщило, что оно не ставит под сомнение технические возможности полиграфа и само иногда использовало этот метод в качестве вспомогательного для решения сложных вопросов контрразведывательного характера. Вместе с тем госдепартамент считал, что применение полиграфа для проверки кандидатов не может заметно повысить эффективность существующих процедур отбора надежного персонала. Такая позиция сохранялась до начала 90-х годов. После выхода в свет «Закона о защите служащих от полиграфа» госдепартамент США был вынужден подчиниться единым общегосударственным требованиям и в 1991 году ввел в действие ведомственную инструкцию «Политика в отношении проверок на полиграфе». Эта инструкция констатировала, что «проведение проверок на полиграфе регламентируется конституцией и сводом законов США, законодательным актом о службе в госдепартаменте» и «Законом о защите служащих от полиграфа». Согласно этой инструкции, полиграф было разрешено использовать:

а) в ходе уголовных расследований;

б) при допуске работающего персонала к секретной информации;

в) в процессе контрразведывательных расследований; г) в оправдательных целях, когда инициатором проверки выступает сотрудник госдепартамента, являющийся субъектом уголовного, служебного или контрразведывательного расследования.

Инструкция также установила, что «в соответствии с принятой в госдепартаменте политикой проведения проверок на полиграфе, любому кандидату на работу в данном ведомстве при определенных обстоятельствах может быть предложено прохождение указанной проверки на добровольной основе, и с санкции уполномоченных на то должностных лиц».

В 90-е годы продолжился процесс значительного расширения применения проверок на полиграфе в деятельности полиции. Так, к 1991 году до 75 % возросло число подразделений полиции, применявших полиграф для отбора кадров и профилактики служебных преступлений. Едва упорядочив после выхода в свет «Закона о защите служащих от полиграфа» применение проверок на полиграфе в частном секторе страны, Конгресс США «санкционировал расширение использования полиграфа правоохранительными органами». При этом было обращено внимание на то, чтобы «это расширение предусматривало повышение качества контроля за проведением проверок».

В настоящее время ведущие полиграфологи США объединены в Американскую ассоциацию полиграфа (ААП), которая в 1998 году насчитывала 1800 членов (627 полиграфологов, работающих в частном секторе, 312 – в федеральных ведомствах и 861 – в правоохранительных органах). Членами ААП являются также 132 иностранных полиграфолога из различных стран Европы, Азии, Америки и Африки.

Помимо ААП, являющейся ведущей профессиональной общественной организацией специалистов данного профиля, в каждом из штатов страны существуют региональные организации полиграфологов, а также две ассоциации – Ассоциация полиграфологов полиции и Ассоциация полиграфологов, специализирующихся на расследованиях преступлений, совершенных на сексуальной почве.

Говоря о школах по подготовке полиграфологов в США, нельзя не упомянуть одну из лучших, которая находися в городе Сан-Диего, штат Калифорния, и возглавляемую ведущим специалистом в этой области Кливом Бакстером (Cleve Backster). Именно Бакстер в свое время разработал и предложил специальную методику подсчетов, сгруппированных в таблицы, получившую название «зонным методом Бакстера». Это позволило объективизировать субъективные оценки выраженности реакций, регистрируемых при некоторых методах полиграфных проверкок, что в значительной мере повысило надежность заключений, делаемых полиграфологами по результату своей работы.

В целом можно констатировать, что к концу 90-х годов США стали признанным мировым лидером в данной области и выполняют ежегодно не менее миллиона проверок на полиграфе, т. е. больше, чем все остальные страны мира, вместе взятые.

Второе место после Соединенных Штатов по объему проводимых исследований занимает Канада. Однако сведения, получаемые с помощью полиграфа, в этой стране не принимаются в качестве доказательств в ходе судебного разбирательства. Полиграф активно используется при кадровых проверках в административных органах и на производстве. С 1978 года подготовка операторов полиграфа ведется на специальных курсах при Канадском полицейском колледже.

Япония по количеству операторов полиграфа занимает третье место. Эта страна самостоятельно проводила начатые в 20-е годы исследования аппаратурного метода «детекции лжи». Психологи Акамацу и Тогава изучали диагностические возможности изменений электрических свойств кожи (так называемый кожно-гальванический рефлекс), и эти работы увенчались успехом. В 1937 году японские ученые сообщили о создании своего собственного «детектора лжи» – психогальванометра. Любопытно отметить, что подобно США, первое применение японского «детектора лжи» произошло в конце 30-х годов при расследовании дела о шпионаже. В годы Второй мировой войны одна из японских фирм стала серийно выпускать «детекторы лжи», которыми уже в послевоенные годы были оснащены подразделения японской полиции. С 1959 года результаты «детекции лжи» принимаются в качестве доказательств в судах низшей инстанции, а к началу 70-х годов они стали рассматриваться и Верховным судом Японии по усмотрению судьи. С середины 70-х годов полиция ежегодно осуществляет до 5 тыс. проверок. По оценке американских специалистов, Национальный институт полицейских наук в Токио проводит больше исследований в области «детекции лжи», чем любая другая лаборатория в мире.

В начале 40-х годов полиграф появляется в Китае, для которого США в 1943 году подготовили несколько специалистов. После окончания гражданской войны в Китае специалисты по работе с полиграфом и сами приборы были вывезены на Тайвань.

Индия впервые проявила интерес к проверкам на «детекторе лжи» в 1948 году в связи с убийством Махатмы Ганди. Прошедший шестинедельную подготовку в США офицер индийской полиции использовал полиграф для сужения круга лиц, подозревавшихся в причастности к заговору. После нескольких случаев использования в ходе расследований применение полиграфа было приостановлено вплоть до начала 70-х годов. С 1974 года этот метод начал постепенно внедряться в практику. За последние годы проведено около 3000 проверок.

Начало внедрения метода в Израиле приходится на середину 50-х годов. Спустя четверть века он уже широко применялся региональной и военной полицией. К началу 80-х годов появляются первые операторы полиграфа, предлагающие свои услуги в сфере частного предпринимательства. В Израиле результаты испытаний на полиграфе не являются доказательствами, а служат лишь ориентирующим средством при проведении оперативно-розыскной деятельности. Израиль готовит операторов как для своих нужд, так и для других стран-пользователей.

Среди стран Восточной Европы первым пользователем полиграфа стала Польша. В этой стране первый полиграф появляется в 1936 году, его приобретает варшавский Институт психогигиены. И хотя исследователи проявили интерес к применению полиграфа в следственной работе, о чем свидетельствует одна из публикаций, появившаяся в печати в 1939 году, начавшаяся война отодвигает внедрение полиграфа в Польше на четверть века. С 1963 года метод вновь применяется для расследования уголовных дел и оценки результатов следствия. Такое направление подкреплено специальным Решением Верховного Суда страны. На протяжении десятилетий польский журнал «Проблемы криминалистики» публикует статьи по теоретическим, прикладным и правовым аспектам испытаний на полиграфе. В последние годы центрами исследовательских работ по тематике проверок являются Торуньский и Краковский университеты.

Полиграф применяется в Югославии. Результаты испытаний на нем принимаются судами в Швейцарии, однако не в качестве единственного или основного доказательства по делу. Южная Корея использует полиграф, готовя своих операторов в США или Японии. К началу 90-х годов в Турции уже насчитывалось более полусотни операторов. Специальную подготовку у американских специалистов проходили сотрудники Национальной гвардии Саудовской Аравии и полиции Сингапура.

По оценке специалистов, к началу 70-х годов полиграф, помимо перечисленных стран использовался в Мексике, Бразилии, Аргентине, Пуэрто-Рико, Иране, Таиланде, на Тайване, Филиппинах и других странах, которых к сегодняшнему насчитывается более шестидесяти.

А теперь пора перейти к истории освещаемого вопроса в нашей стране, где первые опыты по «детекции лжи» были проведены в 20-е годы практически одновременно с созданием полиграфа в США. Инициатором разработки данного направления является Александр Романович Лурия. Он работал в лаборатории экспериментальной психологии при Московской губернской прокуратуре, где усовершенствовал весьма популярный в экспериментальной психологии тех лет ассоциативный метод и применил его для выявления скрываемой информации у лиц, совершивших тяжкие преступления. Тогда же им первым в нашей стране было сформулировано и первое определение полиграфа – «многоцелевой медико-биологический прибор, предназначенный для регистрации нескольких параллельно протекающих физиологических процессов: дыхания, кровяного давления, биотоков (мозга, сердца, скелетной и гладкой мускулатуры и т. п.) и пр.».

Занимаясь изучением состояния аффекта у преступников и обобщив огромный экспериментальный материал, А. Р. Лурия пришел к у выводу о том, что в результате совершения преступления у преступников возникает «состояние психической травмы, осложненное необходимостью скрывать ее и ограниченное страхом саморазоблачения, создает у преступника состояние острого аффектного напряжения; это напряжение весьма вероятно увеличивается потому, что субъект находится под страхом раскрытия совершенного им преступления: чем серьезнее преступление, тем выраженнее аффект, и тем больше опасность его раскрытия, и, следовательно, тем сильнее этот комплекс подавляется… Такое напряжение, несомненно, является одним из серьёзнейших факторов в признании преступником своей вины. Признание служит преступнику средством избежать следов аффекта, найти выход из создавшегося напряжения и разрядить аффективный тонус, который порождает в нем невыносимый конфликт. Признание может уменьшить этот конфликт и возвратить личность в определенной степени к нормальному состоянию; именно в этом и заключается психофизиологическая значимость этого признания».

В 1923 году в Москве, в институте психологии А.Р.Лурия провел серию исследований по выявлению ложных ответов у людей причастных к совершению различных видов преступлений. Исследование состояло из двух частей:

1) Выявление информативных признаков предлагаемых методик.

2) Проверка в реальных условиях раскрытия преступлений.

Испытуемым была предложена следующая фабула преступления: в помещение церкви, взломав оконное стекло, незаметно пробрался вор. Он прошел в алтарь, и когда стало совсем тихо, стал осторожно собирать ценные вещи и складывать их в мешок. Он взял золотой крест, золоченые подсвечники, рясы от икон и много других ценных вещей. Забрав все это, он завязал мешок и осторожно скрылся тем же путем, как и пришел.

После этого испытуемым (знавшим и не знавшим фабулу преступления) давалось задание скрыть информацию о совершенном преступлении. Во время обследования им предлагалось ответить на список из 70 слов, из которых 10 являлись критическими (алтарь, крест, мешок, золото, икона и т. д.). Испытуемый должен был отвечать любым схожим по смыслу словом, при этом нажимая на определенную кнопку. Было установлено, что у обследуемых, не знавших фабулу преступления, время нажатия кнопки на предъявление значимых вопросов практически не отличалось от времени на нейтральные вопросы, а во второй группе оно значительно возрастало.

С 1927 года аналогичные исследования А.Р.Лурия стал проводить с подозреваемыми в убийстве. Всего было обследовано около 50 человек. У всех подозреваемых время нажатия на кнопку при предъявлении значимых вопросов увеличивалось до 24 %. Исследования А.Р.Лурия имели большой научный и практический интерес, в особенности за рубежом. В США даже была издана его книга. К сожалению, отечественные ученые, отражая веяния советской власти, негативно отнеслись к работе А.Р.Лурия. Так Н.Полянский писал: «Можно не сомневаться, что опыт профессора А.Лурия представляет серьезный научный интерес для психологов. Но их значение, как значение других сходных по заданию экспериментов, в судебно-следственном деле более чем сомнительно. Вернее, каких бы ни было практических выводов, с точки зрения их применения, при расследовании уголовных дел, сделать нельзя».

Все это привело к тому, что работам А.Р.Лурия в этой области не суждено было занять достойное место. Невзирая на достигнутые обнадеживающие результаты, исследовательские работы в данном направлении были прекращены после того, как в 1937 году небезызвестный прокурор СССР А.Я.Вышинский обвинил полиграфологов в антинаучности, расценив данные разработки как покушение на основы процессуального права. Все эти перспективные исследования были загнаны в тупик в основном по идеологическим причинам. Формально это объясняли тем, что невозможно применять физиологические процессы для диагностики искренности, фактически же правда состояла в том, что выбивать признательные показания с помощью «форсированных допросов» чекистам показалось гораздо сподручнее, чем исследовать правду и ложь при помощи техники, которая не поддавалась давлению или манипуляциям извне.

Таким образом, негативное отношение к проверкам на полиграфе, сформировавшееся в предвоенные годы, не основывалось на каких-либо научных данных, и всецело было обусловлено идеологическими мотивами.

В начале 60-х годов начинает формироваться иная позиция в отношении проверок на полиграфе, призывавшая специалистов (правоведов, юристов, криминалистов, психологов) более внимательно подойти к данной проблеме. Первыми, кто попытался сдвинуть «проблему полиграфа» с мертвой точки, были криминалист И. Е. Быховский и ученый-биолог П. И. Гуляев, направившие в начале 1963 года во ВНИИ криминалистики Прокуратуры СССР обстоятельное письмо, в котором они призвали «разобраться в существе затронутой проблемы». Они отмечали при этом, что «в Советском Союзе не проводилось никаких экспериментов или исследований по этой проблеме, и критика ее идет исключительно по линии рационального мышления».

Эти и другие сторонники полиграфа категорически возражали против того, чтобы контроль физиологических параметров организма человека в процессе его опроса голословно и бездоказательно объявлялся антинаучной и реакционной идеей, подлежащей всяческому осуждению. Высказывались мнения, что «создание надежного метода объективной регистрации зависимости физиологических явлений от правдивости или не правдивости объяснении следует признать возможным», а «принцип действия подобных приборов основан на использовании законов физиологии и психологии. Техника беспартийна. Вопрос заключается в том, чьим интересам будет служить этот прибор, в каких целях он будет использоваться».

Приступив в начале 60-х годов к разработке информационной теории эмоций, академик Павел Васильевич Симонов провел значительный объем экспериментальных исследований по психофизиологии эмоций и, в частности, внимательно изучил «метод обнаружения эмоциональных реакций на значимый для субъекта сигнал (так называемая лайдетекция, т. е. обнаружение лжи)». В результате этих работ академик пришел к выводу, что «эффективность современных способов выявления эмоционально значимых объектов не вызывает сомнений. Подобно медицинской экспертизе и следственному эксперименту, эти способы могут явиться вспомогательным приёмом расследования, ускорить его и тем самым содействовать решению главной задачи социалистического правосудия: исключению безнаказанности правонарушений».

Независимо от работ П.В.Симонова, в начале 70-х годов группа ученых, возглавляемых профессором Л. Г. Ворониным, занимаясь в Институте биофизики АН СССР исследованиями механизмов памяти, использовала в качестве экспериментального средства «метод, на котором основан так называемый детектор лжи». По заявлению самих ученых, они «обратились к этому методу потому, что… представляется перспективной любая методика, при помощи которой можно обнаружить изменения реакций, возникающих во время хранения… эмоционально окрашенных следовых явлений памяти». И хотя исследователи обошли стороной вопрос о практическом применении «детектора лжи», сославшись на его недостаточное «физиологическое обоснование» и отсутствие признания юридической наукой, сам факт выполненных ими исследований являлся лучшим свидетельством научной обоснованности и эффективности психофизиологического способа выявления в памяти человека необходимой информации.

Решающий толчок, придавший «проблеме полиграфа» в СССР особое звучание, пришел из-за рубежа и был весьма неожиданным: в начале 60-х годов разведка Германской Демократической Республики «Штази» понесла серьезные потери на территории других стран. Выяснилось, что хорошо подготовленные с оперативной точки зрения агенты были разоблачены в результате их проверки на полиграфе. О произошедших провалах разведка ГДР проинформировала КГБ СССР, и это заставило объективно рассмотреть «проблему полиграфа». Анализ научной и иной зарубежной информации привел к выводу, что, невзирая на существовавшее негативное отношение отечественной правовой науки к «детектору лжи», далее было недопустимо бездоказательно отмахиваться от этого психофизиологического метода, который в то время уже активно использовался в нескольких странах.

«Социальный заказ» органов госбезопасности упал на плодотворную почву научных изысканий, проводившихся академиком П. В. Симоновым. Под его научным руководством в конце 60-х годов в одном из «закрытых» НИИ кандидат медицинских наук Василий Матвеевич Наумов и Альбина Александровна Заничева провели фундаментальную научно-исследовательскую работу, которая завершилась защитой первой в СССР кандидатской диссертации (А. А. Заничева, 1970 год), посвященной естественно-научным основам психофизиологического метода «детекции лжи». Выполненная работа имела не только общенаучное значение, но и прикладную ценность.

Результаты многолетних научно-прикладных изысканий достигли своей «критической массы», и в 1975 году по приказу тогдашнего Председателя КГБ СССР Ю. В. Андропова в этом ведомстве было создано специальное подразделение по прикладному применению психофизиологического метода «детекции лжи». Руководителями этого подразделения стали кандидат технических наук Юрий Константинович Азаров и психиатр Владимир Константинович Носков.