Текст книги "Детектор лжи: как это делается"

Так что я стал спрашивать моего подопечного: «Какой из перечисленных цветов имеется у вашей машины?», перебирая названия цветов один за одним.

Итак, передо мной был в тот момент вот такой перечень цветов (я переписал их сюда из своей записной книжки, куда мой подопечный собственноручно их внес):

Сиреневый,

Желтый,

Коричневый,

Черный,

Синий,

Белый,

Металлик,

Красный,

Фиолетовый,

Зеленый.

Так что протестировал я его и тут с некоторым удивлением вижу, что выраженные реакции имеются на следующие цвета:

Желтый,

Черный,

Синий,

Белый,

Металлик,

Красный.

Да-а… как говорится – приехали. Несколько мгновений я, признаюсь откровенно, был в некоторой растерянности. Но потом словно бы осенило меня: а не поставить ли вопрос по-другому. А именно: «На машине какого цвета вы приехали на выставку?».

Перефразировав вопрос и оставив все цвета, на которые были получены соответствующие реакции, я протестировал своего подопечного еще раз. Что же получилось в результате? А вот что. Передо мной оказался другой, правда, более короткий список цветов, на которые были явные реакции сидящего напротив меня человека. При этом следует учесть, что во время тестирования он еще пару раз говорил по телефону, поэтому мне бы следовало прерваться и перетестировать все по-новому, но время поджимало: я понял это по лицу моего клиента, который вовсе не был намерен тратить много времени на это, если так можно выразиться, «развлечение». Поэтому я не стал прерывать тесты, хотя, конечно же, вполне следовало это сделать, так как всяческие шевеления, разговоры, рассеивающие, разумеется, внимание испытуемого лица, совсем не нужны. Но вернемся к этому, уже третьему списку цветов. Вот он:

Желтый,

Черный,

Белый,

Металлик.

«Вот это номер!» – подумал я, удивленно глядя на целых четыре цвета одной-единственной машины… «Он что же, хиппи или рэппер, чтобы красить машину всеми этими цветами сразу?!». Но солидность моего испытуемого не давала никакого повода так о нем подумать: хипповатый образ жизни явно не был ему свойственен.

И тут меня снова осенила идея: а что, если еще раз протестировать клиента, задав ему такой вот вопрос: «Из машины какого цвета вы вышли, перед тем как войти в здание спорткомплекса ЦСКА?». Это было разумно – ведь не мог же человек разделиться на четыре части и одновременно вылезти из четырех машин сразу!

Итак, мой последний вопрос был таков: «Из машины какого цвета вы вышли, перед тем как войти в здание спорткомплекса ЦСКА?». И цветов, которые я называл моему подопечному, было всего четыре (из последнего списка).

Что же было в итоге, хотите вы у меня спросить? А в итоге было вот что: цвет машины, из которой вылез мой уважаемый клиент перед тем, как войти в здание спорткомплекса ЦСКА, был – черный.

Жаль, что я не могу описать выражение лица моего подопечного, когда он услышал это мое последнее заключение. В нем было все: изумление, радость, недоверие к тому, каким же образом этот «деятель» (я то есть) узнал этот самый цвет, известный только ему одному…

В общем, жаль, что я не догадался в тот день взять побольше визиток, пришлось выдрать половину страничек из блокнота, чтобы написать на них свои координаты – столько было желающих иметь их под рукой, на случай, если эта чудо-машина им понадобится. Признаюсь: никогда до этого случая и никогда после я не раздавал в течение такого короткого времени столько своих координат сразу. Впрочем, это и не удивительно: присутствующие воочию смогли убедиться в феноменальной действенности полиграфного тестирования.

Кстати говоря, сам мой подопечный объяснил все эти списки цветов так: первый список касался тех машин, которые были на его фирме, второй список включал те четыре машины, которые он использовал, находясь в столице, кстати, на них вместе с ним на выставку приехали все его коллеги, а на черной машине приехал непосредственно он сам. Что ж, как тут не вспомнить слова Генри Форда, сказавшего однажды: «Машина может быть любого цвета, только если этот цвет – черный»…

Таким образом, как мы видим из этого бывшего в реальной жизни случая, в памяти человека содержится все, что может интересовать заказчика и, соответственно, озвучено нами, полиграфологами, при проведении компьютерной «детекции лжи».

Итак, вот мы и подошли с вами к концу темы, касающейся сути работы полиграфа и некоторых нюансов, существующих при обследовании с помощью полиграфа.

Теперь же позволю себе подытожить все сказанное ранее в этой главе – полиграф это безопасный многоканальный прибор медицинского класса, регистрирующий реакции человека на специально задаваемые стимулы, предъявляемые с целью оценки достоверности сообщаемой им информации об участии или неучастии в том или ином событии.

Выяснив все это, мы отправляемся дальше, перейдя к следующей главе нашей книги «Этапы большого пути или история удивительной машины».

Глава 2
Этапы большого пути или история удивительной машины

Технический прогресс вполне обеспечил нас более эффективными средствами вернуться в прошлое.

Алдоус Хаксли

Прежде чем начать рассказ об истории полиграфа, хочу сказать о том, что развитие метода «детекции лжи» в мире и у нас в СССР (а после развала СССР – в России) шло практически независимо друг от друга. Вот почему я взял на себя смелость разделить эту главу на две части – на историю «детекции лжи» в мире и историю этого метода у нас в стране.

Итак, освещая историю «детекции лжи», стоит отметить сразу, что с незапамятных времен практически во всех цивилизациях были свои собственные уникальные приемы уличения лгунов в неправде. При этом практически каждый народ имел те или иные способы определения лжи и правдивости. Народные сказки донесли до нас один из таких примеров. Подозреваемые в преступлении должны стоять держа руки за спиной. Им говорят, что в соседней комнате находится священное животное, которое заревет, когда его потянет за хвост виновный. Каждый из них по одному заходил в ту комнату, а затем снова возвращался назад. Когда процедура заканчивалась, а священное животное все молчало, судья приказывал всем показать руки. Хвост животного перед этим посыпали черным порошком; предполагалось, что только у виновного руки останутся чистыми, ибо только он будет бояться потянуть его за хвост.

Так что еще в глубокой древности правители народов и их суды прибегали к различным способам уличить лжеца, чтобы тем самым установить истину. Исторические хроники и литературные памятники свидетельствуют, что для этих целей были выработаны сложные ритуалы и так называемые «суды божьи». Например, в составленном в XI веке при князе Ярославе Мудром первом собрании гражданских уставов Древней Руси, получившим название «Русской Правды», говорилось о том, что «истец может… требовать, чтобы ответчик оправдался испытанием железа… а ежели иск стоит менее полугривны, то испытывать водою».

Комментируя средневековый свод российских законов, историк Н. М. Карамзин отмечал, что «древние россияне, подобно другим народам, употребляли железо и воду для изобличения преступников – обыкновение безрассудное и жестокое… Обвиняемый брал в голую руку железо раскаленное или вынимал ею кольцо из кипятка, после чего судьям надлежало обвязать и запечатать оную. Ежели через три дня не оставалось язвы или знака на её коже, то невиновность была доказана. Ум здравый… не мог истребить сего устава языческих времен… Народ думал, что богу легко сделать чудо для спасения невиновного; но хитрость судей пристрастных могла обманывать зрителей и спасать виновных».

Уже тысячи лет назад люди подметили одну интересную особенность: при допросе человек, совершивший какое-либо преступление, испытывает страх перед возможным разоблачением, который сопровождается изменением физиологических реакций. Так в Древнем Китае подозреваемый подвергался испытанием рисом. Он должен был набрать в рот горсть сухого риса и выслушать обвинение. Полагалось, что от страха разоблачения приостанавливается слюноотделение, и если рис во рту оставался сухим, вина подозреваемого считалось доказанной.

Аналогичным по своей сути являлось испытание, применявшееся в древней Индии, когда подозреваемому называли нейтральные и критические слова, связанные с деталями преступления. Человек должен был отвечать первым пришедшим ему в голову словом и одновременно тихо ударять в гонг. Было отмечено, что ответ на критическое слово сопровождался более сильным ударом.

Упоминания о подобных процедурах встречаются у самых различных народов, живших в разные времена и в разных частях света. Известно, что такие испытания практиковались, например, в средневековой Англии и, пережив века, встречались в изолированных культурах примитивных племен ещё в середине XX столетия.

Вот как описывает процедуру обнаружения виновного американский этнограф и путешественник Г. Райт, лично присутствовавший в конце 40-х годов при «детекции лжи» в одном из племен Западной Африки:

«Колдун указал на несколько человек, стоявших в стороне. Их вытолкнули в центр круга.

Колдун повернулся к вождю и сказал:

– Один из этих людей вор.

Колдун вышел вперед и протянул ближайшему из шести обвиняемых небольшое птичье яйцо. Его скорлупа была столь нежной, что казалась прозрачной. Было ясно, что при малейшем нажиме яйцо будет раздавлено. Колдун приказал подозреваемым передавать яйцо друг другу – кто виновен, тот раздавит его и тем самым изобличит себя. Когда яйцо дошло до пятого, его лицо вдруг свела гримаса ужаса, и предательский желток потёк между пальцами. Несчастный стоял, вытянув руку, с которой на землю падала скорлупа, и его дрожащие губы бормотали признание».

Анализируя описанную Г. Райтом ситуацию и приведенные выше древнекитайский или древнеиндийский способы определения виновного, а также используемый Авиценной метод, нетрудно заметить, что дознаватели прибегали к контролю за динамикой отдельных физиологических процессов (слюноотделение, двигательная активность рук, пульс). При этом требовалось наличие достаточно чувствительных регистраторов физиологических изменений в организме людей при прохождении ими испытания. Роль таких регистраторов как раз и выполняли горсть риса, специально подобранное яйцо с хрупкой скорлупой, гонг, рука исследователя или что-либо иное.

Помимо вышеуказанных среди явных поведенческих признаков стали обращать внимание на выражение глаз, голос, жестикуляцию и прочее.

То есть уже в древние времена было известно, что ложь человека вызывает сдвиги в нормальном течении физиологических реакций (слюноотделении, координации движений и другие).

Помимо слюноотделения и двигательной активности рук заметили, что у вора существует нарушение ритма пульса. Так, знаменитый врач из Средней Азии Ибн Сина (известный в Европе как Авиценна) еще 1000 лет назад предлагал наблюдать за пульсом подозреваемого при перечисление таких провоцирующих слов, как названия улиц, домов, имен, всего того, что имеет отношение к преступлению. Почувствовав прерывистый пульс, нужно повторить ключевое слово в сочетании с другими, поскольку пульс мог прерваться случайно. Если вегетативная нервная система давала сбой повторно, то считалось, что этот человек причастен к злодеянию.

Кстати, мнению Авиценны спустя 700 лет вторит в Европе и знаменитый писатель Даниэль Дефо, который в 1730 году Даниэль Дефо опубликовал трактат, озаглавленный «Эффективный проект непосредственного предупреждения уличных ограблений и пресечения всяких иных беспорядков по ночам». В этом трактате великий романист обратил внимание на то, что «у вора существует дрожь (тремор) в крови, которая, если ею заняться, разоблачит его… Некоторые из них настолько закостенели в преступлении, что… даже смело встречают преследователя; но схватите его за запястье и пощупайте его пульс – и вы обнаружите его виновность». И хотя автор знаменитого Робинзона Крузо первым из европейцев предложил применить анализ пульса в целях борьбы с преступностью, сам принцип диагностики по пульсу уже был хорошо известен в кругу образованных людей Европы того времени. В частности, выдающийся итальянский художник эпохи позднего Ренессанса Бенвенутто Челлини, вспоминая в мемуарах свое нежелание в юности заниматься музыкой и тревоги отца по этому поводу, описывал, что «когда он (то есть отец) беседовал со мной о музыке, держа в руке мой пульс (потому что он имел некоторые познания в медицине и в латинской науке), то он чувствовал в этом самом пульсе, как только он принимался говорить о музыке, такие великие перебои, что часто перепуганный… уходил от меня».

Несмотря на то, что высказанное Д. Дефо предложение содержало плодотворную мысль, понадобилось почти полтора века, чтобы она начала приобретать свое материальное воплощение.

Толчком для развития именно инструментального выявления лжи послужили работы итальянского физиолога Анжело Моссо. В своих исследованиях он показал, что в зависимости от величины эмоционального напряжения меняется ряд физиологических показателей. В частности им первым было установлено, что давление крови в сосудах человека и частота пульса меняются от изменения эмоционального состояния испытуемого.

Все началось с того, что в 1877 году, используя плетизмограф (инструмент для измерения кровенаполнения сосудов и изменений пульса), во время одного из экспериментов в клинике он наблюдал, как у пациентки «…внезапно, без каких-либо видимых причин, возросли пульсации. Это поразило меня, и я спросил женщину, как она себя чувствует; ответ был «хорошо»… Я тщательно проверил прибор, чтобы убедиться, что все в порядке. Тогда я попросил пациентку рассказать мне, о чем та думала минуты две назад. Она ответила, что, рассматривая отсутствующим взором книжную полку, висевшую напротив, остановила свой взгляд на черепе, стоявшем среди книг, и была напугана ним, так как череп напомнил ей о её болезни». Аналогичные эксперименты навели Моссо на мысль о том, что «если страх является существенным компонентом лжи, то такой страх может быть выделен». Эти идеи повлекли за собой проведение исследований с применением специальных, поначалу примитивных, устройств, направленных на обнаружение скрываемой человеком информации по психофизиологическим реакциям.

Рассказывая об истории развития инструментальных исследований физиологических реакций человека при эмоциональном напряжении, нельзя не упомянуть также работы известного итальянского криминалиста Чезаре Ломброзо. В 1890-х годах он начал измерять у подозреваемых давление крови, в то время как их допрашивала полиция, и утверждал, что он может определить, когда они лгут.

Именно он использовал первый прибор для «детекции лжи» – гидросфигомометр, который регистрировал у человека изменение давления крови.

В 1895 году он опубликовал второе издание своей книги «Преступный человек» («L’Homme Criminel»), в которой был изложен первый опыт практического применения психофизиологического метода «детекции лжи» для выявления лиц, совершивших преступления. В книге описан случай, когда, используя гидросфигмограф во время проверки подозреваемого, он не обнаружил заметных изменений в артериальном давлении при вопросах об ограблении, но было отмечено падение давления на 14 миллиметров ртутного столба, когда речь зашла о хищении паспортов. Опираясь на эти данные, Ломброзо, как выяснилось позднее, правильно установил, что подозреваемый непричастен к ограблению, в ходе которого было похищено 20 000 франков, но виновен в краже паспортов и прочих документов. Позднее, в 1902 году, участвуя в расследовании убийства шестилетней девочки, в котором подозревался некий Тосетти, Ломброзо применил плетизмограф и обнаружил незначительные изменения в пульсе, когда Тосетти делал в уме математические вычисления. Однако, когда ему предъявлялись изображения израненных детей, регистрируемая запись пульса не показала никаких внезапных изменений, в том числе – и на фотографию убитой девочки. Результаты последующего расследования убедительно доказали, что Тосетти был невиновен в этом преступлении. Тем самым было подтверждено, что контроль физиологических реакций человека может не только вести к выявлению скрываемой информации, но, что не менее важно, способствовать установлению невиновности подозреваемого, его непричастности к расследуемому преступлению.

Таким образом, Чезаре Ломброзо первым стал использовать в оперативных целях медицинский регистратор физиологических реакций человека. Он же разработал методику проверок, при которых показывал подсудимому фотографии, связанные и несвязанные с преступлением, одновременно измеряя частоту пульса и кровенаполнение сосудов. Свои исследования криминалист описал в книге «Человек, совершивший преступление», которая имела немалый успех.

Так родилась новая отрасль науки – психофизиология.

Дальнейшим толчком в ее развитии послужили работы другого итальянского ученого Витторио Бенусси, который высказал мысль, что ценную информацию о попытках обмана может дать характер дыхания. Он утверждал, что после каждого вопроса, вызвавшего состояние напряженности, следует короткий «вздох облегчения».

В 1914 году Бенусси использовал прибор для регистрации дыхания при проведении допросов подозреваемых в совершении преступления. В качестве информативных показателей использовались частота и глубина дыхания, регистрируемые с помощью прибора «пневмографа». Позже с помощью этого прибора стали определять продолжительность вдоха и выдоха, задержку дыхания на вдохе и выдохе.

В этом же году он опубликовал свой научный труд, в котором утверждал, что измерение уровня дыхания позволяет выявлять лжецов. Его теория основывалась на опытах по измерению отношения времени вдоха ко времени выдоха в тот момент, когда испытуемый правдиво или ложно отвечал на серию вопросов.

Успехи европейской науки не остались без внимания американских ученых. Особо хочется отметить американского психолога и юриста Вильяма Марстона (William Marston), который в 1913 году начал планомерные научные исследования аппаратурного метода «детекции лжи». В годы первой мировой войны, когда борьба с немецкими шпионами приобрела особую остроту, Национальный исследовательский комитет США сформировал группу психологов (в ее состав был включен и Вильям Марстон), которой было поручено оценить возможности известных методов «детекции лжи» для решения контрразведывательных задач.

Проведя соответствующие исследования, указанная группа пришла к выводу, что наиболее эффективным из существовавших в тот период методов является так называемый «тест выявления лжи при помощи артериального давления», разработанный Вильямом Марстоном в Гарвардской психологической лаборатории. Результативность этого теста достигала 97 %.

Члены психологической группы предложили контрразведке взять на вооружение «тест выявления лжи при помощи артериального давления» и рекомендовали назначить Марстона «специальным агентом» министерства обороны по применению этого теста в контрразведывательных целях. К внедрению психофизиологического метода «детекции лжи» в практику подталкивала сама жизнь.

Ярким примером эффективности данного прибора явились следующие события. Шел четвертый год Первой мировой войны. Агентура кайзеровской Германии, наводнившая США, проводила диверсии на заводах, в армии, на флоте, добывала военную и политическую информацию. В 1917 году у одного из американских генералов из сейфа был похищен важный секретный документ. В круг подозреваемых попало около 70 человек, и перед Марстоном была поставлена задача – обнаружить похитителя. В итоге проведенной работы из числа подозреваемых был выделен человек, который, по мнению проверявших, был именно тем, кого разыскивали. Сделанный вывод оказался точным: взятый под плотное наблюдение, этот человек вскоре был задержан по дороге из Вашингтона в Нью-Йорк в момент передачи секретного документа немецкому агенту.

Дальнейшая практика подтвердила эффективность «теста выявления лжи при помощи артериального давления», но активные военные действия на полях первой мировой войны вскоре прекратились, и Марстон не получил ожидавшегося назначения.

Однако, несмотря на безразличие министерства обороны, оставившего на долгие годы без внимания инструментальный метод обнаружения лжи, он, тем не менее, постепенно начал входить в практику раскрытия и расследования преступлений. В начале 20-х годов в США появляется несколько энтузиастов, деятельность которых сыграла определяющую роль в дальнейшей истории развития проверок на полиграфе.

Значительный вклад во внедрение психофизиологического метода «детекции лжи» в практику раскрытия преступлений внес офицер калифорнийской полиции Джон Ларсон (John Larson): ознакомившись с разработанным Марстоном «тестом выявления лжи при помощи артериального давления», он с начала двадцатых годов прошлого века стал применять этот метод в деятельности возглавляемого им полицейского управления. Будучи творческой личностью, Ларсон разработал первый портативный прообраз современного полиграфа: созданное им устройство обеспечивало непрерывную одновременную регистрацию кровяного давления, пульса и дыхания. С помощью этого аппарата было проведено большое количество проверок лиц, подозревавшихся в уголовных преступлениях, и была зафиксирована высокая точность результатов испытаний.

Ларсон назвал свой инструмент «полиграф», позаимствовав это название у другого изобретателя Джона Хавкинса (John Hawkins), впервые употребившего этот термин еще в 1804 году при использовании изобретенной им машины для создания точных копий рукописных текстов. Этим его аппаратом пользовались в начале 19 века многие, включая Томаса Джефферсона, третьего Президента США и автора Декларации независимости.

Однако Джону Ларсену принадлежит первенство в приложении слова «полиграф» именно к прообразу современного «детектора лжи», то есть аппарата для выявления скрываемой информации, состоящего из нескольких одновременно работающих приборов, определяющих те или иные физиологические параметры человеческого организма.

С помощью созданного им полиграфа проводились проверки лиц, подозревавшихся в уголовных преступлениях, разыскивались тела жертв и т. д. Именно благодаря ему в 1923 году результаты тестов на полиграфе были признаны доказательством в судебном разбирательстве.

Первое упоминание об использовании полиграфа для защиты коммерческих интересов относятся к 1923 году. Тот же Джон Ларсон по заявке хозяев ряда магазинов провел обследование 38 сотрудников и учащихся колледжа, живших в одном общежитии, чтобы определить, кто из них ворует товар их магазина. Результаты проверки одной из девушек вызвали подозрение. После предъявления итогов тестирования девушка призналась, что систематически воровала в магазине книги иодежду на суму более 500 доларов США.

Надо сказать, что с тех пор полиция Калифорнии стала активно применять аппаратурный метод «детекции лжи» в своей работе: к 1932 г. (т. е. примерно за десять лет эксплуатации) метод был применен в 1928 случаях при розыске тел жертв. Проверки на детекторе лжи постепенно стали применяться полицейскими подразделениями других штатов США.

И вот наступил момент, когда пришла пора появиться полноценному, сравнимому с современными, «детектору лжи». Случилось это в 1926 году, когда ученик и сотрудник Джона Ларсена по имени Леонард Килер (Leonard Keeler) ввел в уже имеющийся полиграф дополнительный канал регистрации кожного сопротивления, что значительно повысило точность прогноза при проведении полиграфных обследований. Именно Килер создал в 1933 году аппарат, специально предназначенный для выявления у человека скрываемой информации. Полиграф Килера был использован в созданной им Чикагской лаборатории расследований преступлений. К 1935 году он обследовал около 2000 подозреваемых в совершении преступлений. В это же время им же впервые была введен пятый канал для регистрации – канал тремора (дрожи мышц). Этим он положил начало современному этапу «детекции лжи». С тех пор полиграф, разумеется, претерпел существенные изменения, но базовый набор каналов регистрации (дыхание, кровяное давление, кожное сопротивление и тремор), предложенный Леонардом Киллером, неизменно присутствует во всех приборах.

Свой полиграф Леонард Киллер опробовал впервые 2 февраля 1935 года во время проведения эксперимента в Портадже, штат Висконсин, во время процесса над двумя преступниками, причем показания прибора впервые послужили доказательством вины подозреваемых.

Аппарат Килера имел такой успех, что его создатель бросил работу в полиции и организовал компанию по его производству, а также первую школу по подготовке операторов полиграфа. Ему также принадлежит приоритет внедрения полиграфа в систему отбора кадров и профилактику правонарушений в сфере бизнеса.

Таким образом, если Чезаре Ломброзо стал первым использовать в оперативных целях медицинский регистратор физиологических реакций человека, то Леонарду Киллеру принадлежит пальма первенства в создании первого современного полиграфа.

В 1935 г. на «детектор лжи» обратило внимание Федеральное бюро расследований США, которое в 1938 году впервые (после Вильяма Марстона) применило полиграф при расследовании дела о шпионаже.

К концу 30-х годов в США уже три фирмы наладили серийный выпуск «детекторов лжи», около сотни полицейских подразделений в двадцати восьми штатах страны активно использовали эти приборы в своей работе, а десятки банков и коммерческих фирм внедрили полиграф для проверки персонала при найме на работу и в ходе служебных разбирательств.

Следующий этап развития связан с использованием метода в интересах государственных органов США. Американское психологическое общество провело специальное исследование по надежности проверок на полиграфе и констатировало: «Методы «детекции лжи» разработаны в достаточной мере, существуют необходимые технические средства, и имеется определенное число хорошо подготовленных специалистов. Из перечисленных трех факторов наиболее важным является человеческий, так как именно от него зависит успех или неуспех усилий по детекции лжи. При наличии компетентного специалиста результаты проверок на полиграфе оказываются весьма полезными. Когда такие специалисты отсутствуют, применение метода и аппаратуры не должно осуществляться». Следует особо подчеркнуть, что это полоржение актуально и по сей день.

С этого времени метод стал активно применяться и в целях защиты государственной тайны. К примеру, «детектор лжи» был применен для проверки персонала, работавшего над созданием атомной бомбы в исследовательском центре «Оук-Ридж». Эти проверки на полиграфе выполняли по контракту специалисты одной из частных фирм.

Таким образом, к началу Второй мировой войны США уже располагали подготовленными полиграфологами, что позволило решать многие серьезные задачи по обеспечению безопасности государства.

Пик популярности полиграфа пришелся на 1945 год, когда Берлин после Второй мировой войны был поделен на оккупационные зоны. Американцы пускали людей на свою территорию только после проверки на детекторе лжи. Так им удавалось отсеивать ярых нацистов и прочие неблагонадежные и нелояльные элементы.

Особое место в демонстрации эффективности полиграфа занимает проводимая американскими специалистами проверка 274 немецких военнопленных, находившихся в американском военном лагере в штате Нью-Джерси и выдвигавшихся на руководящие должности в послевоенной Германии. Команда из семи опытных полиграфологов, проводя проверку, устанавливала принадлежность к нацистской или коммунистической партии, участие в саботаже или диверсиях, службу в СС или гестапо, совершение серьезных преступлений и прочее. Результаты проверки показали, что 156 человек (57 %) пригодны к выдвижению на руководящие посты. Относительно 8 проверявшихся (3 %) мнения специалистов разошлись, а остальные 110 кандидатур (40 %) было рекомендовано отклонить. Из числа последних были выявлены и сознались в принадлежности к нацистской партии, СС или гестапо – 27 человек (в том числе и казначей этой партии середины 30-х годов), в принадлежности к германской компартии – три человека, и так далее.

Именно с этого случая начинается новейшая история метода испытаний на полиграфе в интересах государства, так как результативность проверок на детекторе лжи не осталась незамеченной, поэтому этот метод стал активно внедряться в деятельность вооруженных сил и спецслужб США. Созданное в 1947 г. Центральное разведывательное управление (ЦРУ) США начало использовать полиграф в ходе своих специальных операций, а также при отборе кадров. К концу 40-х годов проверке на «детекторе лжи» в обязательном порядке подвергались все без исключения лица, поступавшие на службу в ЦРУ. С 1948 года американская армия начала готовить кадры полиграфологов в открывшемся в том же году Институте Леонарда Килера в городе. Чикаго – единственном в стране учебном заведении данного профиля.

Таким образом, период конца сороковых годов 20 века стал решающим этапом в развитии и распространении проверок на полиграфе в мире. Ведущая роль в этом процессе принадлежала и принадлежит США, ибо именно в этой стране сложилась ситуация, когда данный метод все прочнее стал входить в практику правоохранительных органов, ряда федеральных ведомств и в сферу предпринимательства, где проверки на полиграфе активно проводятся с 50-х годов.

Агентство безопасности вооруженных сил – предшественник Агентства национальной безопасности (АНБ) США, занимающееся глобальной радиоэлектронной разведкой, стало внедрять полиграф с весны 1951 года, дополнив им устоявшуюся «технологию» проверки кадров при найме на службу. Успешное прохождение проверки на «детекторе лжи» обеспечивало ускоренный прием на работу. Начиная с 1953 года, АНБ США осуществляет проверку на полиграфе всех без исключения лиц, поступающих на службу в Агентство.

В эти же годы возрастает использование полиграфа в вооруженных силах США. Потребность армии в полиграфологах намного превышала учебные мощности Института Леонарда Килера. В связи с этим в 1951 году при Школе военной полиции в штате Джорджия была создана армейская школа полиграфологов, которая стала единственным учебным заведением в США, готовящим кадры специалистов для федеральных ведомств страны.

Создание системы подготовки полиграфологов для государственных органов обеспечило неуклонный рост использования полиграфа в США. По официальным данным в 1963 году федеральные ведомства страны (без учета данных ЦРУ и АНБ) осуществили 19796 проверок на полиграфе различного целевого назначения.