Текст книги "Собрание малоформатной прозы. Том 10. Ужасы, мистика, фантастика, криминал, современная проза"

*

Я трудился, забывая про еду и сон. К моему удивлению, моя память обрела невероятные свойства: она легко вбирала в себя и цепко удерживала гигантские объёмы ценнейших сведений. Но последние дни и часы работы перед её полным завершением давались мне тяжело. Сказывались запредельные перегрузки и усиливающаяся день ото дня тоска по родному временному пространству, по родной стороне. Мне всё более мучительно и страстно хотелось туда вернуться.

*

Когда моя «командировка» в мир иной закончилась, и я вновь предстал перед зловещим монстром, я понял, в чём состоял его коварный обман: он возложил на мою голову свою тяжёлую когтистую лапу и стал произносить длинную тираду на непонятном мне языке. В голове моей заклубился непроглядный белый туман. Когда тирада-заклинание закончилась, туман рассеялся, улетучился, и в памяти моей осталось от моего пребывания в древней Александрии всё, кроме тех сокровенных знаний, которые были добыты мною с огромным напряжением ума и нервных сил.

Это проклятый монстр «перекачал» те знания из моей памяти в свою, оставив меня ни с чем.

*

Я вернулся в свой дачный домик через малое время после того, как покинул его, уходя в поле на прогулку. Будто бы и не было обрушения на меня приливной волны того горячего марева (не бывает такого!), будто бы не было мрачного подземелья, в котором обитает коварный и подлый обманщик монстр (и такого тоже не бывает!), а главное – будто бы я и не был в древней Александрии и не получил там ценнейший багаж сокровенных знаний!!!

Теперь, перефразируя окончание русской народной сказки «Сивка-бурка», я могу с горечью сказать:

 
И я там был,
Мёд знаний пил,
Он по глазам моим стекал,
Да в память не запал.
 

Бесовская потеха

Есть такая форма сетования в народе: «Бес попутал».

Чаще всего страдают от бесовского наваждения хитрецы.

Чем выше ставка у хитреца, тем веселее для бесов эту ставку побить.

*

Тарас был беспокойным смутьяном, чем вполне оправдывал значение своего бунтарского имени. Ему ни за что не хотелось смиренно уповать на везение в осуществлении своих замыслов. В вопросах получения желаемого Тарас мыслил и действовал по-разбойничьи:

«То, чего я хочу, – силою или хитростью получу!»

Очень нравилась Тарасу красавица по имени Болеслава.

Очень энергично и напористо добивался Тарас её ответной любви, но получалось, что он лишь отпугивал Болеславу своим излишне решительным натиском.

Вдруг удобный случай подвернулся: вся молодёжь их хутора готовилась по-старинному обычаю собраться в ночь под Ивана Купала для совершения магических обрядов перед стихиями огня и воды. Страшные это стихии. Огонь опасен пожарами, а вода в ночь под Ивана Купала – последнее прибежище бесов.

«Если подойти к этим глупым обрядам с хитростью, то…» – смекнул своим нечестивым умом Тарас и затеял многоходовую комбинацию.

*

С вечера молодёжь разожгла костёр на заповедной лесной поляне, исстари почитаемой и оберегаемой от чужаков как место силы. Вокруг костра незамужние девушки и неженатые парни стали водить хоровод, петь обрядовые песни и бросать в огонь пучки волшебных трав.

Дождавшись урочного ночного часа, девушки отделились от парней, пошли к реке и, зайдя вверх по течению, стали пускать по воде свои венки. А парни, спустившись вниз по течению, приготовились ловить те венки. Чей венок удастся парню поймать, на той девушке он и обязан будет жениться.

Тарас не захотел следовать этим правилам. Он спрятался ото всех, а затем, по-охотничьи скрытно, проследил, как девушки опускали в воду свои венки и запомнил, какое место венок Болеславы занял среди остальных. После этого Тарас, опережая медленное течение речной воды, присоединился к толпе парней таким образом, что момента его появления среди них никто не заметил. Всё выглядело так, будто бы Тарас никуда и не отлучался, а постоянно пребывал среди таких же соискателей венков, как он сам.

Одни только бесы видели всю хитрую проделку Тараса от самого начала, и было бы удивительным не то, что они задумали сотворить себе на потеху над этим незадачливым хитрецом, а то, что они не воспользовались бы возможностью побить своею бесовскою силою его ставку в этой игре.

Невдомёк было хитрецу, что бесы назло ему раскрутили хвостами воду под девичьими венками, и изменили их взаимное расположение на иное, хотя и очень похожее на первоначальное.

Когда венки подплыли к тому месту, где их поджидали парни, Тарас первым ринулся в воду и выхватил из реки «запримеченный» им венок.

Бесы оглушительно расхохотались жутким, тяжело ухающим звуком, глядя на одураченного ими Тараса, а тот, заметив поблизости филина, погрозил уму кулаком:

«Ишь, ухаешь тут, как чёрт, пугаешь добрых людей!»

На этом потеха бесов только лишь начиналась.

*

Тарас, обуреваемый предвкушением вожделенной победы над своенравной красавицей Болеславой, торжественно вручил своим сватам «её» венок, как ловчую сеть на невесту, из которой ей уже не вырваться.

«Люб я Болеславе или нет, но теперь она будет моей!!!»

*

В доме Болеславы сватов Тараса ждало полное разочарование.

Это был не её венок.

Сватам Тараса пришлось идти по другим домам.

Только в десятом по счёту доме венок был опознан девушкой как свой.

– Ну и невеста… – очумело выдохнул старший сват, возвращаясь с «победою» к Тарасу.

– Самая неказистая изо всех… – удручённо отозвался его напарник.

Загадочный Мессир М

Во Вселенной есть всё, что только можно вообразить. Это «всё» представляет собою необозримый перечень предметов, соотносимых с возможностью их пребывания в материализованном состоянии. Однако, при всей своей «необозримости», это всё же закрытый перечень, ибо невозможно вообразить то, что отсутствует во Вселенной, а, значит, не может найти отражения в мире наших фантазий (нечему отражаться).

Зато вполне можно помечтать о том, чтобы всё могло быть получено нами по малейшей нашей прихоти: прямо из ниоткуда, и в то самое мгновение, когда потребуется, а затем, по миновании надобности, вновь было бы отправлено нами назад, в то самое никуда, откуда оно появилось, дабы не захламлять пространство нашего обитания!

Фантастика?

Ни чего подобного!

Простая обыкновенность для тех, кто наделён таким даром – получать сиюминутно востребованное из пустоты и возвращать туда же, когда надобность в нём отпадёт.

Очевидцы описывали наблюдаемое ими проявление такого дара у Елены Блаватской – русского религиозного философа теософского направления, оккультиста и спиритуалиста. Так, однажды во время дружеского чаепития потребовались щипцы для колки сахарных «голов» (в те времена, когда это произошло, кусковой сахар поступал в продажу, а, следовательно, и подавался к чаю в форме конусов размерами от 20 до 90 см, называемых сахарными «головами»). Хозяйка дома, спохватившись, что щипцы для колки сахара к столу не поданы, послала прислугу срочно их принести. Прислуга кинулась исполнять поручение барыни, но вернулась ни с чем. Видимо, шаловливые бесы надёжно запрятали тот предмет.

Не такое уж и редкое это явление в нашей жизни!

Многие сталкивались с подобным.

Хозяйку дома выручила Блаватская. Она спокойно, обыденно (безо всяких артистических кривляний) подняла правую руку над плечом, и в этой её руке появились щипцы для колки кускового сахара, старинные, изысканнейшей ювелирной работы, прямо как для царского застолья. Все гости были изумлены до глубины души, а у Блаватской на лице было выражение скучающе-отрешённое, будто не чудо было ею совершено, а нечто, не заслуживающее ни внимания, ни интереса.

*

Человек с цирковым псевдонимом Мессир М работал свои номера без ассистентов, без реквизита, без конферансье и импресарио. Он самостоятельно организовывал его одиночные гастроли по маленьким городам и довольствовался очень скромными гонорарами. Выступать ему приходилось в Домах культуры, в заводских клубах, в гарнизонных домах офицеров. Он не пользовался имеющейся там звуковой аппаратурой, светотехническим оборудованием, не прибегал к услугам музыкального сопровождения.

Мессир М просто выходил на сцену и начинал творить чудеса.

Он спокойно, обыденно (безо всяких артистических кривляний) поднимал правую руку над плечом и в этой его руке появлялись из ниоткуда разные диковинные предметы, какие только можно вообразить. Всем, кто желал убедиться, что эти предметы материальны, а не иллюзорны, Мессир М предлагал подойти и подержать их в руках, а затем возвратить ему для обратного их перемещение в их родимое никуда.

Зрители изумлялись и начинали заказывать Мессиру М совершенно уникальные предметы, которые им хотелось бы подержать в собственных руках. Мессир М спокойно, со скучающе-отрешённым выражением на лице удовлетворял все эти пожелания. Публика неистовствовала от восторга и умоляла Мессира М раскрыть секрет сотворения этих невероятных чудес. В ответ на эти мольбы Мессир М обычно рассказывал о том, как почётный академик Национальной академии циркового искусства России Игорь Кио, гастролируя в 1965 году в Японии, восхитил там публику номером по «сжиганию» живых девушек. Публика кипела от восторга, а затем стала допытываться у Кио, как ему удаётся с такой достоверностью создавать иллюзию сожжения им живых девушек? Готов ли он поделиться со зрителями секретами этого чуда?

И Игорь Кио отвечал:

«Никакого чуда в этом нет. Я просто сжигаю девушек».

После этого «признания» в одной из токийских газет появилась шокирующая заметка о том, что в Японию из СССР прибыл целый вагон русских девушек, которых великий Кио будет заживо сжигать на усладу почтенной публики.

Что хотел сказать Мессир М своей публике, упоминая это «признание» Кио его японским зрителям?

Ответов на этот вопрос у зрителей Мессира М много.

Некоторые из них убеждены, что Мессир М никаких факирских иллюзий своими номерами не создавал. Никакого фокуса не было. Он действительно брал разные диковинные предметы из пустоты, а затем туда же их возвращал. Такой у него был дар.

В удушающих объятиях злой ночи

Яков в Бога не верил. Всех богомольцев он считал людишками боязливыми, не способными держать удары судьбы. Правда, знал он одного священника, о котором говорили, как о живом пророке, у которого ясный взгляд указывал на такую твёрдость его души, какую Яков ни у кого более не видывал.

«Но это – исключение из правил», – уверял себя Яков.

Яков был сильным и смелым. Ум у него был дерзким и насмешливым, а взгляд – вызывающе драчливым и нагловатым. Девушкам «с невысокой социальной ответственностью» нравился такой взгляд, и они липли к Якову, ища и находя в нём утеху своему сладострастию.

Но вот однажды Яков встретил девушку, которая чуралась его взгляда. Это глубоко уязвило его обострённое самолюбие.

«Захочу – на коленях ко мне приползёт, умолять будет о любви!» – зарёкся Яков.

Не он первый, не он последний, кто пострадал от легкомысленных зароков.

*

Девушка-недотрога была хороша собою, но не настолько, чтобы сходу овладеть сердцем дерзкого парня. Яков начал с того, что решил привлечь её внимание. На виду у этой недотроги Яков задирался на всех, провоцируя драки, и в драках демонстрировал свою удаль. В животном мире самцы так всегда привлекают самок. Но вот ведь незадача: девушка-недотрога жила каким-то другим умом, отличным от ума примитивного животного мира.

Чем же её пронять?

Яков вошёл в азарт, поставив на кон свою душу.

Не он первый, не он последний, кого сгубила гордыня.

Пытаясь разгадать душу девушки-недотроги, Яков неожиданно для себя узрел в ней ту красоту, которая не открывается обыкновенному взгляду, которую можно увидеть не глазами, а сердцем.

Пленившись этой новой для него, удивительной красотой, Яков потерял покой и сон. Он сам, не признаваясь себе в этом, готов был приползти к этой необычной девушке на коленях и умолять её о любви.

«Ну, нет! Шалишь! Лучше смерть, чем унизительная мольба!», – рвал себе душу Яков, всматриваясь в бурление своих чувств, неподвластных рассудку.

«Пойду к гадалке! Пусть подскажет мне тропку к моей неприступной зазнобе!», – сообразил, наконец, Яков.

И пошёл.

Гадалка, едва Яков переступил порог её дома, сразу погнала его прочь:

«Не будет тебе от меня никаких наставлений! Чёрная у тебя душа. Сейчас ты на всё готов, чтоб своего добиться. Овечкой готов прикинуться. Но, когда получишь своё, снова волчья твоя натура верх над тобою возьмёт. Тем и себя погубишь, и невинную душу адскими муками истерзаешь».

Как быть?

Нет Якову утешения. Огнём пылает его душа. Дни стали для него чернее ночи, а ночи – повелителями дум.

Ночь всегда даст совет.

Светлые лунные ночи – это кладезь ответов поэтам, философам и мечтателям.

Тёмные сонливые ночи – спутницы домушников и конокрадов.

Страшные сатанинские ночи – ловчие ямы безбожным душам.

И вот настала для Якова страшная сатанинская ночь…

Как во сне, как не по своей, а по чужой, непререкаемой воле, поднялся Яков с постели и вышел в глухую полночь, пронизанную колдовским белесым светом полнолуния и леденящим душу ужасом от липких прикосновений невидимых глазу сущностей потустороннего мира. Он шёл, не чувствуя своего тела, не наблюдая за тем, куда ведут его ноги. Опомнился, оказавшись перед домом девушки-недотроги, возле её настежь распахнутого окна.

Яков, не сознавая зачем, проник через раскрытое окно в девичью спальню и оказался перед постелью своей неприступной зазнобы. Колдовской лунный свет озарял её лицо, проникающее своей пленительной красотой прямо в сердце. Разум Якова помутился, непроницаемая чёрная пелена застлала его глаза, поглотила все звуки, превратила время в безвременье.

*

Очнулся Яков в незнакомом месте дикой лесной природы, вблизи обрыва, из которого доносились вопли изголодавшихся неведомых тварей. Перед Яковом мирным сном спала самая прекрасная из девушек, овладевшая его сердцем.

Неожиданно девушка проснулась, огляделась вокруг и пришла в неописуемый ужас. Яков потянулся к ней со словами утешения, но она вскочила на ноги и попятилась от него к краю ужасной пропасти.

«Осторожно! Там опасность!» – крикнул Яков, хватая девушку за руки, но она вырвалась от него, попятилась и сорвалась туда, где алчно взвыли и заурчали, разрывая её плоть какие-то неведомые твари.

Яков ринулся туда же.

Наутро обнаружилась пропажа обоих.

Были срочно организованы их поиски.

Конечно, их не нашли.

Я всего только телепат

У людей, не владеющих телепатией, очень упрощённое понимание этого свойства и круга предоставляемых им возможностей. Мы живём в удивительном мире. В нём многое сокрыто от нас в наших же интересах. То обстоятельство, что психические расстройства охватывают всё большее количество жителей регионов, находящихся в глубинах информационного паводка, врачи объясняют неумением их пациентов адаптироваться к лавине избыточной информации. Телепаты в этом отношении – первые в зоне риска. Как люди, спасающиеся от наводнений, устремляются на возвышенности, я отдыхаю от информационных перегрузок сознания одиночными походами в горы.

В городе моего постоянного проживания я стараюсь избегать самых людных мест. Люди – это не только носители своих тел и тонкоматериальных оболочек. Они – носители собственных мирозданий. Войти в места этих мирозданий, открытые для всеобщего телепатического доступа, – значит оказаться в неадекватном мире, населённом странными существами – аватарами животного мира. В нём все люди при встрече с ними возникают вначале как их прототипы, ранее закрепившиеся в памяти носителя данного мироздания, а потом уже перевоплощающиеся в аватаров, искривлёно отражающих тех самых «встречных».

Меня весьма забавляет то, что отношение ко мне у моих знакомых формируется прежде всего в зависимости от их отношения к прототипу моего аватара. В их понимании, я во многом такой же, как мой (пропади он пропадом!) прототип.

«Я не „такой же“! Я – уникум!»

Меня очень огорчило, что женщина, в которую я до беспамятства влюбился, воспринимает моего аватара в своём мироздании через стереотип своего бывшего возлюбленного, разбившего её сердце уходом к её сопернице.

*

Можно вечно смотреть на огонь в камине и любоваться прекрасной женщиной. Я подбросил пару поленьев в камин и вновь погрузился в глубины любования самой прекрасной из женщин. Её мысли были прикованы к тексту книги Андреа Кейн «Сокровенное желание». Последние строчки повествования активизировали функцию её слёзных желёз, увлажнив наружную оболочку глазных яблок. Перед её мысленным взором разворачивалась финальная сцена:

«Он провёл Александрину на начищенную палубу, а затем вниз, в изящно отделанную капитанскую каюту. Когда они вошли, Дрейк обнял её сильными руками и серьёзным тоном сказал:

– Я хочу исполнить все твои мечты, любимая! Мы соединились с тобой, чтобы любить друг друга всю жизнь».

Из глаз Альбины брызнули слезинки.

Альбина не была слезливой дурочкой. Причиной её слезинок было не это легкомысленное чтиво. Она думала в то время о своём, поманившем в настоящую любовь, но обернувшемся подлым, вероломным обманом.

Альбина положила книгу на прикроватную тумбочку, легла в постель, выключила торшер.

Лёгкая дрёма.

Глубокий сон.

Мысленно я потянулся губами к её губам, но резко оборвал себя:

«Хватит сходить с ума!»

Мне не составило бы труда преобразить своего аватара в мироздании Альбины в её страстно обожаемого мужчину, разогреть её страсть до кипения, а затем – до вулканического извержения в моих объятьях. Ведь мысли, входящие людям в голову, воспринимаются ими, как собственные. Поэтому телепат может управлять чужим сознанием, следуя определённым умениям, подобным правилам гипнотического воздействия. Но есть запреты, нарушение которых губительно. Запрет №2 допускает только воздействие средствами обычного человеческого общения, основанного на чистосердечности. Запрет №1 допускает только воздействие, не нарушающее интересов объекта их приложения.

«Спи спокойно, любовь моя!»

Я всё ещё не могу понять, хороша ли будет для Альбины её любовь ко мне, если я смогу добиться её любви средствами обычного человеческого общения, основанного на чистосердечности?

Не окажется ли она препятствием для того счастья, которое готовит ей её судьба?

Если бы я был пророком!

Увы, я всего только телепат, и мне неведомо будущее.

Осенне-зимнее наваждение

Считается, что мужчины – существа полигамные. Вот только, на самом деле, полигамность эта поверхностна. Под нею у большинства мужчин таится неистребимое однолюбие. Для них любовь – это как сладкий косточковый плод: сверху – манящая мякоть влечения, а под нею – то, что «любовь на всю жизнь».

У меня так и было: Моя Ягодка вошла в моё сердце вначале мякотью, а потом – несокрушимо крепкой косточкой.

Когда её не стало, я почувствовал, что моя жизнь утратила прежние краски, свет, вкус и аромат, заменив их жалкой, блеклой имитацией, не затрагивающей сердцевину моей души. А в сердцевине души по-прежнему оставалась и безраздельно царила Моя Ягодка, ушедшая из этой жизни. Её уже нет, а она всё владеет мною, не даёт мне покоя, возвращает мою память туда, где были её глаза с широко распахнутыми в минуты моих ласк зрачками, безумство нашей любви и то тепло, исходящее от её присутствия, которое вливалось в мою душу подобно благодати Святого Духа.

С уходом Моей Ягодки из жизни, я бездушно продолжал свой путь в этом мире, будто брёл по земляничной поляне, не замечая обилия ягод, не соблазняясь их зовущей спелостью.

Однажды лесная ягодка сама закатилась мне в рот.

Не понимаю, как это получилось.

Бывает, что и мимолётная случайность порождает далеко идущие закономерности. Лесная ягодка стала матерью от нашей случайной близости, а я стал её мужем. Но это не избавило меня от частых приступов неодолимой тоски по царице моего несчастного сердца, по Моей Ягодке, уводящей мою память туда, где всё ещё жила, цвела и благоухала густым колдовским ароматом наша с нею любовь.

Временами мне казалось, что я ещё увижусь с Моей Ягодкой в этой жизни, вновь почувствую на себе её магнетический взгляд и, обернувшись к ней, утону в широко распахнутых зрачках её умопомрачительных глаз.

Так было до тех пор, пока в мою жизнь не вошло Его Величество Наваждение.

*

Впервые увидев новую сотрудницу нашего «почтового ящика», я не мог поверить своим глазам: это была Моя Ягодка.

Я окликнул её по имени, и в её глазах явно обозначилось узнавание.

Оказалось, что я был и прав, и неправ.

Прав я был в том, что не мог поверить своим глазам, а неправ в том, что удивление в её глазах я принял за явное узнавание.

Так началась для меня та памятная мне осень.