Текст книги "Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности»"

Юрий Корчевский
Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности»

Художник Иван Хивренко

© Корчевский Ю.Г., 2016

© ООО «Издательство «Яуза», 2016

© ООО «Издательство «Э», 2016

Глава 1

Столоначальник ухватил просителя за бороду.

– А ну покажь бородовой знак!

Проситель, выпучив от боли и унижения глаза, трясущейся рукой достал из кармана знак и показал его чиновнику. Столоначальник Игнатьев сменил гнев на милость:

– Чего хотел-то?

Сидя за своим столом, Андрей припомнил, что знак сей введён ещё Петром Великим в 1705 году.

Удовольствие носить бороду стоило дорого. С купца средней руки – шестьдесят рублей в год, а с горожанина – тридцать. Сумма изрядная, если учесть, что у самого Андрея жалованье было всего тридцать семь рублей. Конечно, крестьяне в деревне бороду носили безвозбранно, однако же при посещении города были обязаны платить на городских воротах налог в копейку.

Андрей предпочитал бриться, хотя, по правде сказать, и брить-то особо было ещё нечего – на щеках был пушок.

Было от роду Андрею двадцать пять лет, и был он из детей боярских. Род его хоть и был старинный – родитель вспоминал, что прадед его самому Петру Великому служил, однако обнищал. Отцу, Михаилу Евграфьевичу, удалось пристроить Андрея в Санкт-Петербургскую канцелярию юстиц-коллегии. Должность была, правда, самая низкая – служитель, даже не коллежский регистратор, что относится к 14-му классу. Грамотой Андрей владел хорошо, почерком ровным, что столоначальник ценил. Притом обладал умом аналитическим, наблюдательностью, чего начальство не замечало.

Два года Андрей уже протирал штаны в казённом ведомстве без всяких перспектив на ближайшее будущее. С тоской он прикидывал, что сидеть ему в служителях долго, если не подвернётся счастливый случай.

Андрей задумался и даже не заметил, как посетитель ушёл.

Начальника своего, Игнатьева, Андрей не любил – даже побаивался. Савва Игнатьев имел должность коллежского секретаря, относящуюся к 10-му классу, был своенравен, крут, груб с посетителями и заискивающе мягок с вышестоящими. «Эх, попасть бы в розыскную экспедицию – там работа живая, – думал Андрей, – однако вакансий нет, потому как невелика экспедиция, всего два члена и восемнадцать служителей».

Да, видно, повернулась удача к Андрею лицом. Уже после обеда, к вечеру ближе в канцелярию не вошёл, а ворвался купец с багровым кровоподтёком под глазом. То, что это был именно купец, Андрей определил сразу – лицо бритое, и одежда не немецкого покроя, а русская: шёлковая красная рубаха, кафтан синий, штаны суконные, чёрные и заправлены в короткие мягкие сапожки.

– Это что же деется! – с порога заорал он. – Честного человека белым днём обобрали! Я – купец второй гильдии, а меня какие-то шпыни побили!

Савва Игнатьев на мгновение ошалел от такого напора, но потом пришёл в себя.

– Где обобрали?

– Рядом совсем – квартал отсюда! На Екатерининском канале, у немца, что трактир там держит.

– Как фамилия?

– Они мне что? Назвались?

– Да твоя фамилия!

– Рыбнев. Нифонт Рыбнев.

– Описать их сможешь?

– Это как?

– Ну выглядели разбойники как?

– Один – во! – Купец развёл руки. – Амбал настоящий. А второй – шкет.

Савва обвёл глазами комнату. Как назло – никого из розыскной экспедиции. Только Андрей в углу, за своим столом скрипит гусиным пером – не очень-то, впрочем, и активно, больше прислушивается к разговору. Да тут и глухой услышит – купец кричал в полную силу лёгких.

– Угомонись, купец, э-э-э… Как там тебя?

– Нифонт.

Савва нашёл выход из затруднительной ситуации.

– Вот, с тобой пойдёт наш служитель, Андрей Путилов.

– Благодарствую, ваше благородие!

Для «благородия» Игнатьев чином не вышел, но обращение ему явно польстило, он самодовольно улыбнулся.

Купец размашисто шагал, рядом, едва поспевая, почти бежал Андрей.

– Брат с Урала надысь вернулся, говорит – казаки на Яике бунтуют. Не слыхать ли чего?

– Не слыхать, – коротко ответил Андрей.

Его больше занимал вопрос «Что делать?». Вот приводит его купец на место, где его ограбили, – а дальше? Теоретически он имел понятие, читал в указах, слышал разговоры. Но сам никогда на месте происшествия не был.

Купец остановился недалеко от моста, называемого ещё Полицейским, – через Мойку.

– Вот туточки они и напали на меня. Сначала шкет пристал, а потом, когда я его послал по матушке, уж амбал вмешался. Двинул в ухо да в глаз. Кулачищи пудовые, свет в глазах померк. Тут они пояс вместе с кошелём и срезали.

– Денег сколько было?

– В самую точку вопрос! Двести рублей ассигнациями по двадцать рублей. Я как раз из Купеческого банка на Петербургскую сторону шёл, на Сытный рынок. Лавка у меня там, в ряду.

К Андрею приближалась наёмная пролётка с седоками. Копыта лошади звонко цокали о булыжную мостовую, из экипажа неслась пьяная песня.

Андрей посторонился, а купец вдруг застыл на месте.

– Они это, ей-богу они едут и песни горланят!

Купец занервничал, шагнул с мостовой на тротуар, потом назад.

– Господин Путилов, да сделайте же что-нибудь! Ведь уедут же!

Андрей бы и рад был остановить пролётку, да как? Сюртук форменный на нём – такой же, как и на многих других служащих, оружия нет при себе никакого – даже ножа завалящего.

– Стой! – закричал он кучеру.

А купец неожиданно шагнул прямо к лошади и схватил её под уздцы.

Лошадь мотнула головой и встала. С козел вскочил кучер и взмахнул кнутом. Купец получил бы удар, если бы Андрей не успел вскочить на колёсную ось и толкнуть кучера. Не ожидая толчка сбоку, тот вывалился на мостовую и заорал.

Заслышав вопли кучера, к пролётке поспешили два солдата.

Андрей обернулся к седокам. Про себя отметил, что они похожи на описанных купцом амбала и шкета. Оба вдрызг пьяные. Горланить, правда, перестали и мутными глазами непонимающе уставились на Андрея.

Андрей с места кучера прыгнул на седоков и ногой нанёс сильный удар в живот амбалу, пытаясь вывести из строя наиболее грозного противника. Амбал широко разинул рот и согнулся.

Подоспевшие солдаты по ошибке схватили купца.

Андрей повернулся:

– Я из юстиц-коллегии, помогите схватить этих двух преступников!

Кучер замолчал, а солдаты с обеих сторон вскочили на подножки пролётки. Один из солдат, молодой здоровый парень, явно из крестьян, как пушинку выдернул из пролётки шкета и приложил его о мостовую. Амбал очухался от удара Андрея. Увидев, как обижают шкета, он поднялся во весь рост и ударил второго солдата кулаком в грудь.

Мимо скакал верхом гвардейский офицер – прапорщик, ранее называемый фендриком. Узрев, что идёт потасовка между цивильными и солдатами, он развернул лошадь, подскакал, вытащил шашку и плашмя ударил ею амбала по голове. Тот схватился обеими руками за голову и зашатался. Андрей снова ударил его ногой в бок, и амбал выпал из пролётки. К нему подскочил солдат, расстегнул пояс и начал заводить назад руки, чтобы связать.

Но амбал был слишком силён, к тому же пьян и разъярён. Он поднялся сначала на четвереньки, потом встал в полный рост, стряхнув с себя солдата. Тут уж на амбала навалились все вместе – Андрей, солдат, купец. Соскочивший с лошади фендрик ударил амбала сзади ногой под колено и, когда тот потерял равновесие и упал на колени, добавил рукоятью шашки по голове. Амбала снова повалили и связали руки за спиной его же ремнём.

Все тяжело дышали, как после тяжёлой работы, одежда была в пыли.

Прапорщик оглядел солдат:

– Что происходит?

– Не можем знать, господин фендрик!

– Я позвал их на помощь, – вмешался Андрей. – Я служу в юстиц-коллегии и попросил их помочь мне задержать преступников. Прошу принять, господин прапорщик, благодарность за оказанное содействие.

Гвардейский офицер милостиво кивнул, вложил шашку в ножны и огладил усы.

– Моя помощь нужна ещё?

Получив отрицательный ответ, лихо вскочил на коня и ускакал.

По просьбе Андрея солдаты заволокли обоих связанных преступников в пролётку и уложили их на пол. Сам Андрей и купец уселись на сиденье.

– Спасибо за помощь, служивые! – поблагодарил Андрей.

Солдаты отправились восвояси.

– Чего разлёгся? – рявкнул Андрей на всё ещё лежащего возле пролётки кучера. – Живо вези в юстиц-коллегию, на Итальянскую, 25! А не то я тебя в сообщники к этим разбойникам определю!

Кучер поднялся с мостовой, отряхнулся.

– Да если бы я знал! Да ни в жизнь!

Купец стал обыскивать лежащего амбала и вытащил у него из-за пазухи кошель.

– Вот он!

Открыв кошель, он пересчитал деньги и пнул ногой амбала:

– Сволочь! Здесь пяти рублёв не хватает!

– Конечно, они же пили на твои деньги, – сказал Андрей. И уже кучеру: – Чего уснул? Трогай!

Кучер, слегка ошалевший от происшедших событий, тронул вожжи:

– Но, кобылка!

В юстиц-коллегию ввалились всей толпой. Впереди шагал шкет, за ним – купец, потом – амбал. Замыкал шествие Андрей.

Начальник Савва Игнатьев был на месте. Увидев Андрея с купцом и двумя задержанными, он округлил от удивления глаза.

– Это что же – ты и разбойников задержал?

– Как есть задержал, – зачастил довольный купец. – Я их увидел, а он задержал. Взлетел на пролётку, аки ястреб, ногой амбала – бах! А шкета на мостовую выбросил! Прямо орёл!

Не найдясь с ответом, Савва буркнул:

– У нас тут все такие, других не держим.

Савва подошёл к шкету и амбалу, обошёл их кругом, осмотрел каждого с головы до ног.

– Что-то морда мне твоя знакомая, – взгляд его задержался на лице амбала.

– О прошлом годе за драку в трактире в кутузку попадал, – процедил амбал.

Видок у него был ещё тот: одежда в пыли, губа разбита, всклокоченные волосы в крови – след от удара шашкой плашмя.

– Никак Федька! – вспомнил Савва.

– Он самый, – буркнул амбал.

– Всё за ум никак не возьмёшься, грабежом да разбоем промышляешь! Но сколько верёвочке ни виться, а конец будет.

Савва вышел из комнаты и вернулся с надзирателем – при канцелярии была арестантская комната.

– В железа его! И в камеру обоих!

Надзиратель увёл задержанных.

Савва обратился к купцу.

– Пиши, Нифонт, жалобы на задержанных за злоумышления, а в конце не забудь указать, что в этот же день разбойники были задержаны и деньги тебе возвращены.

– Так не все же, пяти рублёв не хватает!

– А не шляйся с такими деньжищами без охраны! Пиши!

Купец пыхтел над бумагой добрые полчаса. Сопел, потел, шевелил губами, поставил две кляксы. Наконец сизифов труд был закончен.

Савва пробежал глазами бумагу, присыпал её песочком, сдул и положил в стол.

– Всё, Нифонт Рыбнев, свободен.

– А как же мои пять рублёв?

Савва развёл руками.

– Не забудь на суд прийти – тебя известят. Федька этот давно на каторгу напрашивался.

Купец откланялся и вышел.

Савва подошёл к Андрею и внимательно, как будто видел впервые, всмотрелся в него.

– Везёт пьяным и дуракам! Ты же не пьёшь и не дурак. Как смог Федьку взять? Его уже пытались арестовывать, так он троих дюжих служителей расшвырял и ушёл.

– Солдаты мимо проходили, да прапорщик верхом проезжал – помогли, – честно сознался Андрей. – Один бы я не совладал.

– Всё равно удивительно! А не перевести ли мне тебя в розыскную экспедицию? – похоже, этот вопрос Савва задал самому себе.

Он вытащил из жилеточного кармана часы-луковицу – большие, голландской работы, с боем, открыл, взглянул на циферблат.

– Уже осьмнадцать часов. С тебя на сегодня хватит. Иди домой, приведи себя в порядок.

Андрей откланялся и вышел из кабинета.

Жил он в Морской слободе, между Исаакиевской площадью и Новой Голландией, где снимал комнату в доходном доме.

Андрей шёл и размышлял. «А ведь был, был у Саввы повод для удивления. Оружия нет у меня, разными хитрыми приёмами борьбы не владею, статью и силой, как у Федьки-амбала, бог не наделил. Выходит – в самом деле повезло. Но ведь удача и везенье – вещи капризные, за хвост их не ухватишь. Значит, менять в жизни что-то надо».

Поразмыслив, Андрей пришёл к выводу, что надо ему обзавестись оружием. Пистолет стоит дорого – половину месячного жалованья, и Андрею такую покупку не осилить. Зато пистолеты в цейхгаузе подземном есть. Надо попросить столоначальника, чтобы выделил.

Саблю или шашку по табелю носить не положено – рангом не вышел. Кортик только морскому офицеру положен, а вот нож купить можно. Только смотреться на поясе он будет нелепо. «Куплю тогда складной, – решил Андрей, – такие немцы возят. Хочешь – большой, хочешь – маленький».

Не откладывая задумку в долгий ящик, он свернул к Харчевому рынку – там была оружейная лавка – и купил себе нож золингеновской стали с деревянной ручкой – складной, как и задумал, и острый, как опасная бритва. Даже сложенный, нож едва влезал в карман форменного камзола.

Дома Андрей поел ситного хлеба, запив его квасом, разделся и улёгся в постель. Думалось ему всегда лучше лёжа.

«Ужель Савва произведёт меня в розыскную экспедицию? Вот повезёт-то! Ещё бы себя в чём-нибудь проявить… Жалко, что не каждый день везёт так, как сегодня».

Отдохнув, Андрей вычистил камзол, начистил туфли. Слава богу, по статусу носить парик ему не нужно было.

Все последующие дни Андрей прислушивался, о чём говорят служители розыскной экспедиции, какое оружие имеют при себе. А носили они пистолеты за поясом, некоторые даже – пару. А как-то Андрей заметил, что у одного из них в кармане камзола кастет лежит. Сунулся было Андрей к Савве с просьбой о пистолете, да получил отказ.

– Твоя служба за столом идёт – зачем тебе оружие? Оно казённое, денег стоит, к пистолету потребны порох, пыжи, пули. Да и обращаться ты с ним не умеешь, подстрелишь кого невзначай – что тогда?

Андрей был вынужден признать его правоту. Пистолета он и в самом деле в руках не держал, и как его заряжать, прицеливаться и стрелять, имел лишь смутные представления. Однако выход нашёл.

Купил бутылку вина и в обеденный перерыв направился в цейхгауз. Служителя цейхгауза, а попросту – склада, он знал, так как тот состоял на службе в одной с Андреем канцелярии.

Служитель Пётр в это время кушал, разложив на столе лук, кровяную колбасу, ржаной хлеб и огурцы.

Поздоровавшись с Андреем, он кивнул на массивный стул.

– Садись. Коли по делу – обождать придётся, обед – дело святое. Да ты угощайся!

С этими словами он пододвинул салфетку с разложенными на ней скромными яствами поближе к Андрею.

Андрей съел кусок колбасы с хлебом. Лук он есть не стал – уж больно запах от него исходил ядрёный.

– Эх, вина бы или, на худой конец, пива, – мечтательно произнёс Пётр.

Андрей молча выставил на стол бутылку вина.

– О! Услышал господь мои молитвы.

Пётр достал две глиняные кружки.

– Я не буду, – накрыл ладонью свою кружку Андрей, – уж больно Савва крут, учует вино – за волосья оттаскает.

– Это он может, – кивнул головой Пётр. – А я хлебну немного – он ко мне не заходит.

Пётр щедро плеснул вина в свою кружку и выпил. Закрыл глаза, ощущая, как вино тёплой волной растекается по желудку. С сожалением убрал кружки.

– После допью. Чего хотел от меня?

– С чего ты решил?

– Тогда зачем вино принёс, а сам не пьёшь? – задал резонный вопрос Пётр.

– Научи меня обращаться с пистолетом! – выпалил Андрей.

– Проще простого. Приходи после службы, как Савва уйдёт.

Андрей едва дождался окончания работы.

Пётр, видимо, уже изрядно приложился к бутылке вина – щеки его раскраснелись, глаза поблёскивали. Он достал с полки пистолет, объяснил Андрею названия частей и для чего они служат. Потом медленно отвесил меркой порцию пороха, загнал в ствол пыж, заколотил туда же свинцовую пулю, ещё один пыж и утрамбовал всё шомполом. Потом подсыпал на заправочную полку пороха и взвёл курок.

– Понял ли?

– Понял.

– Целишься по прорези, нажимаешь крючок – выстрел. Пойдём со мной.

Пётр из комнатушки вывел его в длинное помещение цейхгауза. Тут на полках лежали сабли, шашки, кинжалы, стояли в пирамидах фузеи. Справа длинным рядом висели камзолы и прочее подземное обмундирование.

– Целься вон туда, в стену, и стреляй.

Андрей взял в руки пистолет, неожиданно оказавшийся тяжёлым, прицелился и нажал на спуск. Здорово громыхнуло, заложило уши, а пистолет подпрыгнул в руке.

– Это потому громко, что в здании мы, – пояснил Пётр. – Пойдём, сам зарядишь.

В каморке Петра Андрей сам зарядил пистолет, в самом хранилище снова пальнул.

– Ну, получилось? Не боги горшки обжигают. Ты, если надо, приходи, не стесняйся, – на прощание сказал Пётр.

Домой Андрей возвращался в приподнятом настроении. Обращаться с пистолетом оказалось просто. Ещё бы научиться в цель метко попадать, но Андрей понимал, что для этого нужны регулярные стрельбы. А после работы, да ещё в тёмном цейхгаузе метко стрелять не научишься. Хоть и жалко было денег, а, наверное, придётся покупать пистолет.

Неделя прошла в обычных хлопотах, в основном – писанине. Иногда Андрей, задумавшись за столом, вспоминал, как удалось задержать шкета и Федьку-амбала. Без солдат и прапорщика он бы не справился, но и Федька был очень силён. Не зря Савва удивился, когда Федьку со шкетом удалось привести в канцелярию связанными.

Андрей с нетерпением ожидал получения жалованья. И вот этот день настал.

Сразу после службы Андрей направился в лавку с оружием.

Пистолет выбрал самый простой, без украшений и витиеватой резьбы – он нужен был ему не для похвальбы перед дамами или товарищами, а для дела. К пистолету сразу прикупил пороху, свинца, пулелейку.

А ещё через день Андрея подозвал к себе Савва.

– Вот что, коли уж ты задержал Федьку-амбала, даю тебе поручение. Сходи домой к купцу… э-э-э…

– Рыбневу?

– Именно. Передай, что завтра состоится суд, пусть с утречка явится. Да сам понимаешь – он потерпевший и должен потому дать показания на злоумышленников. Адрес его помнишь?

– Помню. Ежели дома не сыщу, так у него лавка на Сытном рынке.

С лёгким сердцем Андрей направился к Нифонту. На улице солнце светит, тепло – как-никак июль, и всё лучше, чем пером скрипеть за столом. Шёл не спеша, наслаждаясь нежданно-негаданно свалившимся перерывом в работе.

Нашёл улицу. Так, как там писал купец – третий дом от собора Андрея Первозванного. Купеческий дом сразу бросался в глаза – красного кирпича, с пилястрами, входная дверь с портиком.

Андрей постучал пальцем по двери. Солидно сделано, сразу видно – не бедный человек здесь живёт.

Дверь открылась, выглянула служанка. А из-за спины ее… Андрей на миг потерял дар речи.

Перед ним стояло божественное создание. Очаровательное личико, русая коса ниже пояса толщиной в руку, высокая грудь. Одета в алый сарафан и белую вышитую рубашку.

– Вам чего? – повторила вопрос девушка, и Андрей понял, что первого её вопроса он не услышал – на него напала временная глухота. Она говорила, а Андрей любовался её пухлыми губками и ровными белыми зубами.

Тряхнув головой, чтобы отогнать навязчивое состояние ступора, он спросил:

– Это дом купца Рыбнева Нифонта?

– Он самый.

Девица улыбнулась, и Андрей ощутил, как полыхнули румянцем щёки.

– Я служитель из юстиц-коллегии. Мне бы хотелось с ним поговорить.

– Вы по тому случаю, когда папеньку ограбили?

– Именно.

– Ой, его сейчас дома нет. Но он должен быть вскорости! Пройдите в дом, если изволите. Маруся, проводи гостя.

Андрей растерялся. А если придётся ждать долго? Не осерчает ли Савва? Или всё-таки пройти на Сытный рынок? Тут и недалеко.

Но девушка сделала шаг назад и в сторону, явно приглашая его войти, и Андрей вошёл. Девушка сопроводила его в гостиную и предложила сесть на банкетку. Сама же взяла пяльцы и продолжила вышивать, украдкой бросая взгляды на неожиданного гостя.

Андрей кашлянул, привлекая внимание.

– А вы кто же ему будете?

– Младшей дочкой, меня Василисой звать.

– А меня – Андреем, – запоздало представился он.

– Я уж думала – у вас имени нет, – засмеялась Василиса, и у Андрея сладко заныло в груди.

– На службе я, послан известить вашего папеньку о дне суда.

– Ну так скажите мне, я передам.

– Не положено, надо лично.

– И давно вы служите?

– Два года уже.

– Ой, как интересно! Расскажите что-нибудь!

– Не положено.

– Фу! – надула губки девушка. – А правда, что один разбойник здоровенный был – такой, как… – она замолкла, подыскивая сравнение, – …как вот этот шкаф?

Она указала на шкаф – явно заморского происхождения, стоявший в углу. «Наверное, дорого стоит, – подумалось Андрею, – больше, чем моё жалованье».

– Здоровый, это правда. Втроём еле скрутили.

– Так вы арестовывали этих разбойников? – удивилась девушка.

Андрей кивнул головой.

– Восхитительно! Вы – герой!

Андрей почувствовал, как снова предательски краснеет.

Дверь в комнату отворилась, и вошёл купец.

– Здравствуйте! А я думаю – кто тут может говорить? А это, оказывается, спаситель мой!

Андрей смутился.

– Да какой я спаситель? Разбойников задержал – так служба у меня такая.

– Василиса, ты чего же гостя к столу не приглашаешь?

Андрей поднялся:

– Так я же по делу. Завтра будет суд над разбойниками по вашему делу. Послан я начальством – известить, что на суде вам, как пострадавшей стороне, надо быть обязательно.

– Раз надо – буду! А теперь – к столу!

Пока Андрей разговаривал с купцом, Василиса со служанкой успели поставить на стол самовар, сахар, колотый кусочками, и баранки.

– Садись, гость дорогой, чаёвничать будем. А может, винца?

– Никак не можно, я на службе. А начальство у меня крутое.

– Ага, я видел, – подтвердил купец.

За неспешным чаепитием поговорили о жарком лете, про слухи о казацких волнениях на Яике, о напряжённых отношениях с Турцией. Василиса попросила рассказать об интересных случаях с преступниками.

– Не могу, тайна, – отговорился Андрей. Не мог же он сказать, что это было первое его задержание и вся служба проходит за столом с бумагами.

Попив чаю с баранками, Андрей откланялся. Пора и честь знать, Савва небось ругаться будет, почему так долго задержался.

Андрей возвращался в приподнятом настроении – солнце светит, с девушкой познакомился. Имя красивое – Василиса, и девушка прекрасна.

По правде сказать, с женским полом Андрей почти не общался. С утра на службу – и до вечера. После службы – домой: покушать надо приготовить, одежду почистить, постирать. А там и ночь. В воскресенье – в церковь. Вот неделя и прошла.

А вот отец при встречах поговаривал – де годы идут, а ты всё бобылём, матушка же с внуками понянчиться хочет. Ненавязчиво пока так говорил, но Андрей и сам понимал – пора остепениться.

На удивление Савва не попенял за задержку, буркнул только:

– Сообщил купцу?

– Сообщил, обещал завтра быть.

– Вот и славно. Иди, работай.

И до самого вечера Андрей, не разгибаясь, разбирал жалобы да челобитные. Столоначальник против обыкновения сегодня ушёл немного раньше.

Андрей поглядел на стопу бумаг и вздохнул. Начальства нет, можно было бы и раньше уйти, только всё равно за него работу никто делать не будет, а завтра бумаг только прибавится.

Когда начало смеркаться, Андрей вскочил, потянулся – в затёкшей спине захрустело.

В дверь раздался стук, и почти тут же она распахнулась. В комнату буквально ворвался мужчина в немецком платье по последней моде и парике. Бритое лицо его выражало крайнюю степень негодования.

– Где начальник? – с ходу закричал он.

– Нет его, служба уж закончилась давно, – спокойно ответил Андрей.

– А ты кто?

– Служитель юстиц-канцелярии Андрей Путилов. С кем имею честь?

– Граф Строганов, Александр Сергеевич.

– Слушаю вас, ваше сиятельство. – Андрей намеренно говорил спокойно и размеренно. Это был лучший способ сбить ярость кричащего человека и привести его в чувство.

Граф уселся на стул и обеими руками опёрся на трость перед собой, хотя, как успел заметить Андрей, хромотой он не страдал.

– Не знаю, есть ли смысл рассказывать простому служителю о своём несчастье.

– Может быть, выслушав вас, ваше сиятельство, я смогу подсказать вам что-то дельное.

– Ну хорошо. Меня, вернее – мою жену, обокрали. Ещё утром ценности её лежали в шкатулке, а буквально час назад шкатулка в её спальне оказалась пустой. Я требую немедленно разыскать ценности и поймать мерзавца. Какая наглость! В моём доме – и кража!

– А вы уверены, что эту кражу совершила не прислуга?

– Исключено! Прислуга служит у меня давно – много лет, и никогда ничего предосудительного не происходило. К тому не всякая прислуга может зайти дальше прихожей – тот же дворник, садовник, кучер, наконец.

– И где же ваш дом, ваше сиятельство?

– Где же ему быть? – удивился неосведомлённости Андрея граф. – Конечно, на углу Невского у Мойки. Это городской дом, а есть ещё имение в Гатчине.

– Я бы хотел осмотреть место кражи и шкатулку.

– Чего на них смотреть? Искать надо!

– Ваше сиятельство, танцевать надо от печки.

– Хорошо. Я с каретой – едем!

Граф стремительно выбежал – видимо, он всё-таки был взбешён кражей. Андрей степенно вышел за ним.

Граф уже сидел в карете, и дверца её была призывно распахнута. Андрей ступил на ступеньку, уселся на обитое сафьяновой кожей сиденье. Лакей поднял ступеньку и захлопнул дверцу. Карета тронулась.

Андрей никогда дотоле не ездил в таком шикарном экипаже. С любопытством он оглядывал шёлковую обивку кареты.

Колёса звонко тарахтели по мостовой, карета мягко покачивалась на ремнях. Четверка сытых и гладких коней, к сожалению, быстро доставила карету к дому графа, и Андрей не успел в полной мере насладиться поездкой.

Лакей распахнул дверцу и опустил ступеньку. Первым вышел граф, за ним – Андрей.

Лакей уже успел распахнуть двери в дом и полусогнуться в поклоне.

Граф стал подниматься по лестнице на второй этаж, Андрей поспешил за ним. Эх, не успел даже разглядеть убранства первого этажа. В таких богатых домах приближённых к императрице дворян Андрей тоже никогда не был, и ему всё было интересно.

В коридоре второго этажа горели свечи, довольно хорошо освещая убранство. Слева и справа тянулись тяжёлые резные двери с инкрустациями. Строганов постучал в одну из них.

– Графиня, я не один – с гостем. Соизволите нам войти?

Получив разрешение, он махнул рукой Андрею и вошёл сам.

Спальня графини была велика, стены затянуты шёлком. Посредине – огромная кровать, в углу – зеркало, перед которым в кресле и сидела графиня. Андрей почему-то ожидал увидеть зрелого возраста женщину в пышном платье, а оказалось, что она всего лет на пять старше Андрея. И одежды хоть и из дорогих тканей, но никакой пышности в них не было.

Андрей снял шляпу и поклонился, явив собой образец учтивости.

– Познакомьтесь, Екатерина Петровна, со служителем юстиц-коллегии, звать его Андреем. Он будет искать наши ценности и ловить преступников, укравших их.

– Очень рада.

Графиня с любопытством оглядела Андрея, и ему показалось, что в глазах её мелькнуло разочарование. Видимо, она ожидала увидеть более зрелого и опытного мужа.

Андрей кашлянул.

– Прошу вас рассказать о краже.

– Утром я, как всегда, умылась и надела подобающие платью украшения. Они и сейчас на мне. Около пяти часов вечера я поднялась к себе и открыла шкатулку.

Графиня указала на резную шкатулку. Размеры её были довольно велики – не меньше локтя в длину, две пяди в ширину и пядь в высоту. «Да это целый ящик», – подумалось Андрею.

– Вы позволите взглянуть?

Графиня кивнула. Андрей поднял крышку. Естественно, шкатулка была пуста.

– Шкатулка стояла всегда здесь?

– Именно так.

– И она не запиралась на ключ?

– На ней даже замка нет – да и зачем? В этом доме отродясь не было пропаж.

– Опишите ценности.

– Одно колье белого золота, две пары серёг с бриллиантами, небольшая золотая табакерка – её особенно жаль – подарок императрицы, несколько брошей на платье, ну и по мелочи – десятка два перстней и колец.

Андрей аж вспотел. Таких ценностей он никогда не видел, в руках не держал. Вот это вляпался! И назад уже хода нет.

– Нет ли у вас подозрений?

Вмешался граф.

– Если бы были – высек и выгнал бы вон.

М-да, логично.

– Кто отлучался из дома с утра и до пяти часов пополудни?

– Никого.

– Так не бывает – в доме полно слуг.

– Сашенька, – обратилась к мужу графиня, – кухарки ведь ходили на рынок.

– Они сроду не поднимаются на второй этаж и, по-моему, не знают, где твоя спальня.

– А ещё кто?

Граф с графиней переглянулись.

– Никого.

– Так ведь я с его сиятельством сам на карете приехал. А на козлах форейтор был и лакей.

– Они в дом не заходят, – недовольно ответил граф. – Живут во флигеле на заднем дворе вместе с остальной прислугой.

– А кто убирается в спальне графини?

– Есть у нас горничная.

– Мне бы хотелось её увидеть.

Граф позвонил в колокольчик, и довольно быстро вошёл мужчина в ливрее. Для простого слуги он был староват и слишком дороден.

– Матвей, ты уже слышал о нашей беде?

Слуга склонил голову.

– Перед тобой – служитель юстиц-коллегии Андрей. Всё, что он попросит, покажешь, нужных людей найдёшь.

– Слушаюсь, Александр Сергеевич, – слуга снова склонил голову.

«Наверное, управляющий домом», – догадался Андрей.

– Господин Андрей, прошу следовать за мной.

Управляющий вышел, Андрей – за ним.

– Вот свалилось несчастье на нашу голову, – пожаловался Матвей. – Граф-то не сильно обеднеет, однако всю прислугу грозился высечь и выгнать, коли ценности не отыщутся. Ты уж постарайся, голубчик.

– Найди горничную, хочу с ней поговорить.

– Это мы мигом.

Матвей провёл Андрея на первый этаж и усадил в комнате. Однако минуты шли за минутами, а горничная, как и Матвей, не появлялась. Наконец явился Матвей и сконфуженно произнёс:

– Нигде сыскать её не можем! Никак – она украла да с ценностями и скрылась!

В голове у Андрея мелькнуло: «Установлен похититель, только где его, а вернее – её, искать теперь?»

– Матвей, ты давно в доме графа служишь?

– Уж, посчитай, пятнадцать годков. Я ведь из крепостных, в его вотчине под Смоленском жил.

– Всех слуг знаешь?

– А то!

– Как звали горничную?

– Марфа – тоже из крепостных.

– Расскажи мне про неё.

– Двадцать лет от роду, исполнительная, честная. Нет, она взять не могла – не верю. Я ведь её ещё совсем девчушкой помню, её на посылках держали. А уж как повзрослела – в горничную перевели.

– Тогда рассуди сам. Чужой в дом не войдёт?

– Как можно – лакей у входа!

– А чёрный вход для прислуги? Он ведь не охраняется?

– Нет, конечно. Он с заднего двора в дом графский ведёт – для челяди. Так ведь на заднем дворе только свои, все друг друга знают. Чужого бы сразу приметили.

– Ну вот, ты сам и сказал. Чужой в дом зайти не мог – только свой. Стало быть, украл тоже свой. Не знаешь ты своих людей, – укорил Андрей Матвея.

Матвей смутился.

– Каждому в душу не залезешь, правильно говорят: «Чужая душа – потёмки». Только я с каждым, кто в доме работает, не один пуд соли съел и знаю, кто чем дышит.

– Если знаешь, скажи – кто украл?

– Не знаю, – выдохнул Матвей.

– Тогда где Марфа?

Матвей лишь руками развёл.

– У неё знакомые в городе были?

– Нет. Когда ей знакомых заводить, если она с утра до вечера в доме?

Андрей задумался. Служанка исчезла, ценности – тоже… Похоже, она и взяла. Иначе – с чего бы ей исчезать, коли совесть чиста?