Текст книги "Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности»"

– Ну, дамы, примеряйте обновки, – пошутил Иван Трофимович.

Андрей натянул на себя поверх рубашки и брюк цветастое платье. Оно было слегка свободноватым – особенно в районе груди.

– Повернись-ка, девица!

Иван оглядел Андрея.

– А что, платье длинное, сапог не видно. Держи! – Он протянул Андрею женский парик.

Пастижерное искусство в городе было развито. Все дворяне – особливо на государевой службе – носили парики. Неудобно в них было, голова чесалась и потела, но этикет был введён ещё Петром Первым. Потому пыхтели, утирались носовыми платочками и терпели.

Андрей надел парик, подошёл к зеркалу. На него смотрела незнакомая девица. Андрею стало смешно. Оказывается, чужое платье и парик могут сильно изменить внешность человека.

– А теперь попробуй оружие вытащить.

Андрей задрал платье, вытаскивая из-за пояса пистолет, и запутался в полах.

– Э, нет, так не пойдёт. Тебя уже удавить успеют. Надень вот это.

Иван протянул Андрею чёрную резинку для чулок.

– Надень на икру пониже колена и засунь за неё пистолет. Надо посмотреть, будет ли он держаться.

Андрей натянул резинку на левую ногу, засунул за неё пистолет, прошёлся. Пистолет держался, но подол платья мешал, ноги путались.

– Что ты как мужик шагаешь? У женщин шаг мелкий. Попробуй ещё раз пройтись.

Андрей прошёлся.

– Вот так лучше будет, – одобрил Иван Трофимович. – Только рта не открывай. Мордашка у тебя в парике и вовсе смазливая, а голос низкий, мужской.

Таким же образом оделись ещё два служителя. Михаилу достался рыжий парик, Александру – блондинки. Им Иван тоже дал резинки для чулок и заставил пройтись.

– Ну с богом! Покружитесь по улицам часов до трёх. До утра не стоит. Перед утром вся шушера спать ложится. И держитесь недалеко от набережных – Мойки, Фонтанки, Невы. Все трупы в каналах и реках находили, но никто не видел, чтобы женщин ночью к рекам несли. Стало быть – злодей где-то недалеко от них бродит.

Троица розыскников вышла в ночь.

– Я в экспедиции буду, вернётесь сюда, – бросил на прощание Лязгин.

Через квартал от экспедиции они разошлись. Андрей направился к Большому Исаакиевскому мосту, что через Неву. Михаил – на набережную Мойки, Александр – на Аптекарский остров. Чего-чего, а набережных и воды там хватало.

Андрей шёл неспешно. Времени у него много – куда торопиться?

Вот и собор Святого Исаакия. Шедший навстречу изрядно поддатый штык-юнкер остановился, икнул.

– Шла бы ты, девушка, домой, нехорошее по ночам творится.

И поплёлся дальше.

Андрей уже обратил внимание, что девушек и женщин на улицах почти не было. А если и встречались, то в основном служанки, старающиеся проскочить быстро, не привлекая внимания.

Около полуночи к Андрею прицепился пьяненький ремесленник. Он плёлся за ним, хихикая, отпуская корявые комплименты, потом предложил:

– А пойдём ко мне?

Андрей отрицательно покачал головой. Если бы он заговорил, то мог выдать себя.

– Ломаешься, да? Цену набиваешь?

Андрей забрёл в подворотню поглуше, выждал, когда пьяный подойдёт поближе. Однако тот с ходу облапал переодетого Андрея. Мужское естество того не потерпело такого хамства, и Андрей врезал ему по челюсти. Пьяница упал, потом поднялся на четвереньки.

– Ни фига себе удар, как у мужика.

Тем не менее он отстал.

Улицы и набережные опустели. Андрей посмотрел на положение луны.

– Пожалуй, хватит.

И отправился в экспедицию.

Шёл быстрым шагом, провожаемый удивлёнными и подозрительными взглядами редких прохожих.

Вот и экспедиция. Едва войдя, Андрей стянул с головы парик и не без труда снял платье.

Он оказался первым. На вопрос Ивана качнул головой:

– Пьянь одна.

Вскоре подошёл и Михаил. Александра не было долго.

– Да где же его носит? – возмущался Иван.

Уставшие Андрей и Михаил прикорнули в уголке.

А наступившее утро принесло страшную весть: Александра нашли задушенным в канале.

Едва услышав это известие, Иван, Михаил и Андрей вскочили в пролётку.

– Гони на Аптекарский остров!

Труп сразу опознали. Убит он был, как и остальные жертвы, – удавкой. Иван сам обыскал Александра.

– Пистолет при нём, и выстрела из него он сделать не успел.

В сердцах розыскников разгорался гнев, ярость, желание отомстить. Но кому? Где, в какой норе засел этот неуловимый подонок?

– Неудача, – мрачно изрёк Иван. – Даже хуже, чем я ожидал.

– Этой ночью я снова пойду, – твёрдо заявил Андрей.

– И я тоже, – поддержал его Михаил.

– Не пущу, с меня Александра хватит. Что я теперь его матери скажу?

– Разве у нас есть другой способ поймать злодея? А матери убитых девушек что скажут? А Чичерин и императрица?

– Чёрт с вами, поступайте как знаете, – махнул рукой Иван. Он и сам понимал, что продолжать начатое нужно. Где-то сплоховал Александр, слишком близко подпустил к себе убийцу. А когда понял, что это и есть злодей, оружие доставать было поздно, удавка затянулась на шее. – Только вот что. – Иван Трофимович взглянул на розыскников. – Следующей ночью пойдёте вдвоём, так даже естественнее будет – две подружки.

– А вдруг он к обеим не подойдёт? Всё же – постороннее лицо, свидетель.

– И всё-таки я настаиваю. Заодно предупреждаю – осторожность. Лучше перестраховаться. Ведь мы его всё равно возьмём, раньше или позже.

– Лучше раньше, каждую ночь – труп.

– Идите отдыхать, вам отоспаться надо. А мне – к матери Сашиной. Не знаю, как и сказать ей.

Андрей и предположить не мог, что у Ивана, довольно сурового с виду, чувствительное сердце. Да, бывает, что мы ошибаемся, делаем поспешные выводы по внешности. Для Андрея в Иване открылось что-то новое, и его отношение к начальнику розыскников изменилось в лучшую сторону.

Андрей побрёл домой. Во рту было сухо, голова – как чугунная. К чувству усталости примешивалась горечь от потери розыскника. Хоть Андрей и не был близко знаком с погибшим, но всё равно общались на службе, одно дело делали, и Александр не побоялся переодеться в женское платье и выйти на ночные улицы Санкт-Петербурга. А это всё равно чего-то стоило и само по себе требовало уважения.

Едва стянув мундир и сапоги, Андрей рухнул в постель и уснул.

Проснулся он, когда начало темнеть. Очень хотелось есть. Андрей попытался вспомнить, когда он ел в последний раз. Выходило – ещё вчера в обед, больше суток уже прошло.

Андрей умылся, оделся и первым делом направился в трактир. Сначала наелся: щи суточные, мясо жареное с капустой тушёной и узвар из фруктов. Андрей не отказался бы и от пива, но запах от него – не для девушки, роль которой он собирался продолжать играть.

Лязгин был на месте. Выглядел он мрачнее тучи, под глазами – чёрные круги. Похоже, он не уходил со службы со вчерашнего дня. И ел ли? Андрей ощутил угрызения совести – он выспался, поел, а можно было бы из трактира хоть пирожков прихватить.

Андрей переоделся, Иван придирчиво его оглядел.

– Вроде всё ладно. Ну, с богом! Не рискуй!

На этот раз Андрей пошёл на Литейную часть, омываемую Невой. Набережных хватало и там. Конечно, не факт, что злодей появится там, но, насколько Андрей знал, дважды на одном месте он убийств не совершал. Боялся, что опознают?

Михаил отправился на Петровский остров.

Андрей не спеша шёл по пустынным улицам. Дул лёгкий ветерок, от воды тянуло сыростью, и ночами стало-таки прохладно. «Если так будет продолжаться и дальше, надо какую-то кофточку женскую искать», – подумалось Андрею.

Сзади послышались лёгкие шаги. Андрей обернулся. По тротуару его догонял молодой человек приятной наружности. Из-под распахнутой лёгкой куртки выглядывали детали форменного сюртука.

«Небось служащий, задержался на работе или с друзьями в кабаке сидел», – подумал Андрей.

Молодой человек поравнялся с Андреем, и вдруг розыскник почувствовал, как кожаная удавка захлестнула его шею. Вырываться в таких случаях бесполезно, так же как и пытаться руками ослабить петлю на шее.

Счёт времени пошёл на секунды.

Андрей поднял ногу, выхватил из-под резиновой подтяжки пистолет, взвёл курок, наставил ствол в бок убийце и нажал спуск.

Громко ударил выстрел, прокатившись эхом по пустынным улицам. Пистолет едва не вырвало из неудобно вывернутой руки. Смертельная хватка ослабла, и Андрей смог просунуть пальцы под кожаный ремешок, рывком растянуть его слегка и вдохнуть воздуха.

Незнакомец выронил удавку и стоял рядом, покачиваясь, прижав обе руки к левому боку, на котором расплывалось кровавое пятно. Убийца посмотрел на Андрея удивлённо, качнулся назад и упал на мостовую.

Андрей сунул пистолет под резинку на ноге, наклонился и обыскал мужчину. Под накидкой в кармане сюртука обнаружился узкий и длинный мешочек с песком. Таким вполне можно оглушить человека, лишить его сознания, но без внешних повреждений.

Мужчина с хрипом дышал, под ним натекала лужица крови.

– Ты кто?

– Тебе какая разница? – тяжело дыша, произнёс раненый.

– За что женщин убивал?

– Они мне всю жизнь сломали.

– Живёшь где?

– На Моховой.

Мужчина говорил всё слабее, и Андрею приходилось вслушиваться, чтобы хоть что-то понять.

Вдали раздался свисток дворника, оповещающий о тревоге, призывы на помощь. По всей видимости, выстрел был услышан, а может, кто-то и видел произошедшее.

По мостовой к Андрею ехала пролётка. Не доезжая нескольких шагов, экипаж остановился. С козел спрыгнул кучер, подошёл к Андрею и лежащему на тротуаре убийце.

– Девушка, чего это с ним?

Андрей поднялся с колен.

– Помоги погрузить.

Услышав мужской голос, кучер в испуге шарахнулся в сторону. Одет-то Андрей был в женское, а говорил басом.

– Стой! Я из розыскной экспедиции. Бери мужчину – и в пролётку.

Вдвоём они подняли раненого и положили на дно пролётки. Андрей уселся на сиденье.

– А теперь гони в экспедицию. Дорогу знаешь?

– Знаю!

Кучер хлестанул лошадь, и пролётка понеслась по пустынному в ночной час городу.

Минут за пятнадцать они добрались до места. Окно Лязгина светилось в ночи. Андрей постучал.

– Иван Трофимович, выйди!

Выбежал Лязгин.

– Жив? Что случилось?

– Убийца в пролётке. Ранил я его из пистолета, когда он меня удавкой душить стал. Но дышит ещё.

Иван метнулся в экспедицию, выбежал со светильником в руках, подбежал к пролётке и осветил лицо раненого. Тот действительно ещё дышал, но был без сознания.

– Хм, определённо я его где-то видел. Вот только вспомнить бы, где? Обыскивал?

– Вот, в кармане сюртука нашёл. – Андрей протянул Ивану мешочек с песком.

– Как у гопников. Ни шума, ни следов. Ударил по голове, обобрал жертву и скрылся. Кто такой?

– Не успел сказать. Единственное – с Моховой.

– Ну – точно с Моховой! Как я сам не вспомнил!

Иван ещё раз поднёс светильник к лицу раненого, вгляделся.

– Только раньше он помоложе был, и шрамика над бровью не было. Похоже, отходит.

– Нет в том моей вины, Иван Трофимович. Он сзади подошёл – вроде как прохожий обгонял. И тут же – удавку на шею. Я только и успел, что пистолет вытащить и в бок ему выстрелить.

– Я тебя ни в чём не виню. Конечно, было бы лучше, если бы ранение не смертельное было. Уж мы бы его допросили со всем тщанием, всё бы рассказал, что знал. Но – увы…

Иван поднёс светильник к лицу раненого.

– Всё, готов. Теперь его чёрная душа за грехи, им содеянные, в ад попасть должна.

– У таких нелюдей, по-моему, и души-то нет.

– Господа хорошие! Мне работать надо, – вмешался извозчик, дотоле стоявший в стороне.

– Спасибо, братец! Вот тебе денежка за труды. – Иван достал из кармана монету и протянул её извозчику.

– Да мы что? Мы завсегда рады помочь! Куды убиенного девать?

– А помоги-ка нам занести его в комнату.

Втроём, взяв труп за руки-ноги, они занесли его в экспедицию и уложили на пол. Извозчик откланялся и, бормоча: «Кровищи-то натекло, отмывать теперь пролётку надо», – ушёл.

– Давай тщательно досмотрим, – сказал Иван, – вдруг что интересное найдётся.

Они осмотрели карманы убитого и всё найденное положили на стол. Андрей взмок – вспомнил, что он ещё в парике и платье женском, и сорвал маскировку.

Иван стоял у стола, перебирая найденное в карманах.

– Так, мелочь медная, связка ключей. Интересно, где эта дверь, к которой ключи подходят?

Он взял в руки маленькую плоскую коробочку – вроде табакерки – и открыл.

– Ты смотри!

Иван вытряхнул на ладонь маленькую иконку святых Петра и Февронии Муромских.

– Интересно! Как такой жестокий убийца мог носить с собой икону? Неужели в бога верил, в церковь ходил?

– Мы теперь этого никогда не узнаем, Андрей. Убийца мёртв, город может спать спокойно. Завтра уже можно Чичерину докладывать. Плохо одно – мы не знаем, кто он.

– Вы же у пролётки сказали, что лицо знакомое?

– Давно, лет пять назад, я ещё рядовым служителем в экспедиции был, выезжали мы на Моховую. Девушка там повесилась. А вызвал нас, труп обнаружив, вот этот – убитый. Убийцу тогда не нашли. А теперь я думаю – не он ли её повесил? Ты вот что – спать иди, и я прикорну.

– Рядом с трупом?

– А чего его бояться? Бояться надо живых. Да и домой уже идти некогда. Завтра с утра как штык надо быть в экспедиции – побритым и свежим. Как-никак, к генералу пойдём, об успехе докладывать. А тело сторож стащит в холодную. Завтра решим, куда его. Наверное, на Смоленское кладбище, что на Васильевском острове. Чего ему здесь тухнуть?

– Ну, так я пошёл.

– Иди, Андрей. Важное ты дело сегодня сделал, от меня лично – спасибо. Честно сказать, сомневался я в успехе, особливо после гибели Александра.

Андрей пошёл домой. До рассвета было ещё часа три – можно немного отдохнуть. В голове мелькнуло: «Сегодня же воскресенье, к Василисе обещал прийти. Ждала небось… Да какая моя в том вина, что обещание не сдержал, – служба такая…»

Глава 3

Утром Андрей едва поднялся. Казалось, только голова подушки коснулась, а за окном уже светло, вставать надо.

Он побрился, позавтракал и отправился на службу.

Пришёл последним, и не потому, что опоздал – просто сотрудники раньше пришли, памятуя о гибели товарища. От Ивана они уже успели узнать, что убийца сам убит – постигла его кара божья.

К Андрею подошёл Михаил, сам вчера ходивший по городу в женском платье.

– Ну и везёт же тебе!

– Это как сказать… Он же мне удавку на шею накинул. Кабы не пистолет, плохо дело бы обернулось.

– Нас на этой службе в любом месте убить могут, а ты – везунчик. – Так, с лёгкой руки Михаила за Андреем закрепилось прозвище «везунчик».

К десяти часам утра на служебной пролётке они отправились к генералу. Адъютант Чичерина немного удивился – ведь генерал не вызывал, но, справившись у генерала, впустил обоих в кабинет.

– Здравия желаем, ваше превосходительство! – дружно прокричали розыскники.

– И вам доброго здоровья. Как идут дела? Иван, третий день заканчивается.

– Так доложить приехали об успехе.

– Неуж поймали?

– Да нет. Вот он, – Иван показал на Андрея, – убийцу застрелил. Город теперь спокойно спать может.

– Слава тебе, господи! Есть справедливость на свете! Присаживайтесь, Путилов, да расскажите обо всём поподробнее.

Андрей рассказал, как ему в голову пришла идея поймать преступника «на живца» – служителя, переодетого женщиной. А потом – подробно и о самом столкновении.

– И удавку на шею успел набросить?

– Точно так, ваше превосходительство!

– Молодец! Слышал я, и погибший у вас есть?

– Так точно, ваше превосходительство! Александр Кержаков. Погиб в схватке с преступником. Сегодня похороны.

– Да, опасная служба. Я сегодня на доклад к самой императрице еду. Будет что ей рассказать, не даром хлеб едим. Ну а вам… – генерал задумался: – Даю вам три дня отдыху. Наградить не могу – без потерь с нашей стороны не обошлось, потому не поймут. А везунчик у тебя этот Путилов, Иван Трофимович. Ты бы его берёг, как талисман.

Генерал засмеялся. Шутка показалась ему удачной.

Оба розыскника откланялись.

– Ты вот что, Андрей. Я и сам хотел тебе отдых дать, да генерал опередил. Полагаю, ты на похороны Александра придёшь?

– Всенепременно!

Андрей отправился к себе – ему удалось поспать ещё часика три. А потом – на похороны. Отпевали раба божьего Александра в храме Святого Пантелеймона, что на Шкиперской протоке. У гроба стояли мать и сестра, сослуживцы.

После чина отпевания погрузили гроб с телом на телегу и сопроводили до могилы. Здесь Лязгин сказал столь прочувствованную речь, что у людей слёзы на глаза навернулись. Парень-то молодой, жить бы и жить, коли не превратности опасной государевой службы. Однако он её сам выбрал, зная, что служба связана с риском, а в последнем случае и сам вызвался быть «живцом», переодевшись в женское платье.

После скромных поминок, в мрачном настроении, Андрей вернулся домой. А наутро, после тщательного бритья, позавтракав, он отправился к Василисе.

Дверь открыла сама девица. Поджала губки, демонстрируя обиду.

– Ты же обещал в воскресенье быть!

– Служба, не всегда волен я временем своим распорядиться.

– Ну что с тобой делать? Заходи, будь гостем.

Прошли в гостиную, Андрей перекрестился на образа в углу.

– А батюшка твой где же?

– Где ему быть? В лавке, сегодня же не воскресенье. Кстати, а почему ты не на службе?

– Отпуск дали – целых три дня.

– За что же милость такая?

– Слышала об убийствах женщин?

– А то как же? Весь город о том и говорит.

– Всё, конец убийствам. Поймали убийцу.

– И ты участвовал?

– Конечно, за что и дали три дня отдыха.

– Расскажи! – загорелась Василиса.

Андрею было стыдно признаться, что для выполнения задания он переодевался в женское платье, и он солидно сказал:

– Не могу, служебная тайна!

– Ну тогда расскажи что-нибудь интересное.

– В службе нашей весёлого мало – кражи, грабежи, убийства. Не для девичьих ушей, плохо спать будешь.

Василиса снова надула губки.

Чтобы разрядить обстановку, Андрей предложил:

– А чего мы сидеть будем? Солнце ещё высоко, погода хорошая. Пойдём погуляем?

– Не положено девице с парнем одной гулять, батюшка осерчать может. А впрочем… Жди!

Василиса упорхнула в другую комнату.

Ждать пришлось долго, наверное, больше часа, и Андрей заскучал. Василиса вошла переодетой, прихорошившейся. Андрей удивился – неужели столько времени на переодевание да расчёсывание ушло? Андрей был ещё молод и не знал женщин с этой стороны.

Прогулялись мимо Летнего сада, Аничкова дворца, Канцелярского и Гостиного двора, Народного училища. А закончили прогулку на Сытном рынке, посмотрев в передвижном шапито выступления русских силачей, поднимавших гири и игравших пудовыми и двухпудовыми тяжестями как пушинками. Прокатились на каруселях.

Андрей проводил Василису до дома и в дверях столкнулся с её отцом – купцом Рыбневым.

– Доброго здоровьичка, Нифонт Петрович, – поклонился Андрей.

– И вам не хворать.

Василиса юркнула в дом, а купец взял Андрея за локоть:

– Погоди немного, поговорить надо.

– Слушаю внимательно.

– Ты мне вот что скажи, Андрей. Нравится дочь моя?

– Нравится – скрывать не буду.

– Ты серьёзно к ней относишься?

– Более чем.

– За дочку переживаю. Ты пообещал в воскресенье прийти, а не заявился. Она ждала тебя, принарядилась. Ты если уж пообещал – делай.

– Я бы со всем удовольствием, Нифонт Петрович, да служба… Слышали небось про убийство девушек в городе?

– А то как же!

– Вот и ловили мы злыдня – даже спать некогда было. Тут уж не до свиданий.

– Понятно. Я уж грешным делом подумал – вертопрах какой. Задурил девке голову и забыл.

– Я не из таких.

– А коли не из таких – женись.

Андрей растерялся от предложения купца.

– Чего тянуть-то? Ты ей нравишься, она тебе люба. Должность у тебя на государевой службе заметная, дворянин, чин имеешь. Да и сколько тебе бобылём жить? А я за дочь приданое хорошее дать могу – человек я не бедный.

Андрей опешил. По его понятиям – с избранницей поближе познакомиться нужно, для того время требуется. А купец сразу берёт быка за рога.

Нифонт и сам, видимо, понял, что в поспешности своей слегка перегнул палку.

– Нет, я понимаю – невесту получше узнать надо, о роде её. Так я не против. Захаживай почаще. С Василисой познакомишься поближе, я тебе о роде Рыбневых поведаю – до седьмого колена. Тут такое дело: мать-то у Василисы десять лет как померла. Я – на торг, в лавку, да по делам, а за сиротинкой кому присмотреть? А годы-то летят, замуж ей надо. Подружки замужем уже все – уж дети есть. Я её знакомил с молодыми людьми, да все ей не по нраву пришлись. А ты, вишь, к сердцу припал.

Сказав всё это, Нифонт выжидательно уставился на Андрея, ожидая ответа.

– Захаживать почаще постараюсь, но твёрдо обещать не могу – служба.

– Понимаю, для мужчины дело – на первом месте. К тому же тебе с родителями поговорить надо, посоветоваться, благословение получить.

Ничего не скажешь, нахрапист купец!

Андрей откланялся купцу и, так и не попрощавшись с Василисой, ушёл. Дочь купеческая ему нравилась, спору нет. А вот была ли любовь?

Андрей, пока шёл домой, всё взвешивал, приводил доводы и сам же их опровергал. «Нет, пока не почувствую, что жить без неё не могу, – не женюсь, – решил он. – В конце концов, меня под венец никто не гонит. Похожу к Василисе, повстречаюсь – надо узнать её получше. Лишь бы время выкроить».

У входа в доходный дом, где квартировал Андрей, его поджидал служитель из экспедиции.

– И где тебя носит? Я уже полдня здесь провёл. Дворник уж подходил, интересовался – чего, мол, тут делаю? Небось подумал – не квартиры ли обокрасть хочу?

– Ты по делу, Василий? – прервал словоохотливого служителя Андрей. – Что-то говоришь много, а по сути?

– Да меня Лязгин послал за тобой.

– Случилось чего? – обеспокоился Андрей.

– Почти. Чичерин доложил императрице, что убийца найден и город может спать спокойно. Она и возжелала лицезреть участников.

Андрей удивился.

– Неуж к самой императрице на приём?

– Сам у Лязгина спроси, коли не веришь. Завтра утром – к нему.

Спал Андрей беспокойно. Всё представлял, как их примет императрица Екатерина. Честь для розыскной экспедиции превеликая. Глава юстиц-коллегии Чичерин – и тот не каждый день удостаивался такой чести, а ведь генерал… А кто такой Андрей? Класс самый низший, как и должность, правда – дворянин.

А утром, выбрившись до синевы, надев вычищенный с вечера сюртук, Путилов отправился в экспедицию.

Лязгин оглядел Андрея придирчиво, смахнул с его плеча невидимые пылинки. Но замечаний не сделал. Конечно, по такому случаю надлежало бы и новые одежды надеть, только не было у Андрея одежды новой, как и денег купить её. К тому же наступала осень, погода портилась, надо было зимнюю одежду приобретать.

Сели в пролётку – и к Чичерину. Тот выглядел ослепительно в прямом смысле слова. Сияли золотом эполеты, аксельбанты, ордена. Светло-голубой мундир новый, с иголочки, тщательно отутюжен, парик завит, усы нафабрены, кончики закручены лихо. Усы дозволялось носить по артикулу гусарам любого звания и старшим чинам на государевой службе.

Чичерин оглядел подчинённых и, не найдя изъянов, кивнул удовлетворительно.

– Едем!

Генерал уселся в свою карету, а пролётка экспедиции пристроилась следом. Ехать было всего ничего, пожалуй, что и пешком быстрее, только генеральский статус не позволял – не солидно!

Подъехали ко дворцу. К остановившейся карете подбежал лакей, распахнул дверцу. Чичерин вылез, важно оправил мундир. Сзади пристроились розыскники.

По широкой лестнице стали подниматься во дворец. Навстречу спускался молодой офицер конной гвардии. Чичерин раскланялся с ним, а когда поднялись выше, бросил через плечо:

– Знаете его?

– Никак нет, ваше превосходительство!

– Это Григорий Потёмкин. В большом фаворе у государыни.

Слышал о Потёмкине Андрей. Ходили слухи по городу, что в момент переворота поддержал Екатерину ещё совсем юный тогда конногвардеец Григорий. Вот и возвысила государыня офицера, впрочем, не его одного, братьев Орловых тоже. И питала особую любовь к гвардейцам Семёновского и Преображенского полков, на силе и штыках которых удалось сей переворот совершить.

Они вошли в большой зал, где сидели и стояли высокие чины. К Чичерину подскочил шустрый адъютант с аксельбантами, а запах – как из парфюмерной лавки. Андрею стало смешно. Чтобы скрыть улыбку, он стал глазеть на стены и людей.

На мраморном полу лежал огромный ковёр – настолько пушистый, что и шагов не слышно. Стены затянуты в красный шёлк, на банкетках с резными гнутыми ножками восседали важные чины. С потолка свисала огромная хрустальная люстра. Андрей почувствовал себя среди этой роскоши и великолепия маленьким и чуждым.

Ждать аудиенции пришлось долго. Адъютант подходил к важным господам и приглашал пройти к государыне.

Наконец очередь дошла и до Чичерина с его подчинёнными.

Адъютант распахнул половинку двухстворчатых дверей. Первым вошёл генерал, за ним – Лязгин, потом Андрей. Чичерин прошествовал куда-то в угол, поклонился. Лязгин и Андрей склонились тоже.

В углу, под балдахином, стоял на возвышении трон, на котором восседала государыня императрица. Белое лицо и руки выдавали редкое пребывание на солнце. Пышное платье скрывало фигуру. Возраста зрелого, но точнее сказать нельзя – на голове парик, веером обмахивается, всего лица и не видно.

– Ты что уставился на государыню? – прошептал Лязгин. – Глаза долу опусти.

Голос у императрицы оказался мелодичным и без акцента. А ведь говорили – немка. По-русски изъяснялась чисто, как славянка.

– Рада видеть, генерал. А пуще того – с известиями хорошими. День сегодня удачный. Как раз перед вами курьер был, сообщил, что Емелька Пугачёв, возмутитель казаков и татар, наконец-то пойман.

– Слава богу! – склонился Чичерин. – Многажды беды от него видели!

– Не о том сейчас речь. Подданные мои, что в городе проживают, наконец-то успокоились, узнав, что убийца и злодей, что женщин безвинно жизни лишал, пойман.

– Истинно так, ваше величество. Смею добавить, что при задержании моими людьми преступник был ранен и вскоре скончался.

– Хочу посмотреть на этих молодцев!

Чичерин отступил в сторону, открыв для обозрения розыскников. Лязгин и Путилов, сделав шаг вперёд, склонили головы. Никогда доселе никто из нижних чинов юстиц-коллегии не удостаивался чести аудиенции императрицы.

– Кто из вас злодея поймал?

Лязгин толкнул Андрея в бок, тот сделал шаг вперёд. Императрица благосклонно кивнула.

– Молод ещё, а выходит – умён и смел. Мне такие нужны. Чем генерал-полицмейстер наградил за службу верную?

Андрей обернулся на генерала.

– Три дня отдыха предоставил, ваше величество! – гаркнул Чичерин и покраснел.

– Да! За службу верную награждать щедро надобно. Какой чин носишь?

– Коллежского регистратора, государыня!

– С сего дня жалую тебе чин коллежского секретаря!

– Благодарю, ваше величество! – Андрей поклонился.

– А это кто? – Императрица веером указала на Лязгина.

– Начальник розыскной экспедиции, титулярный советник Лязгин, – бодро отрапортовал Иван.

– Хм, у такого молодца и начальник должен соответствовать. Жалую тебе чин надворного советника.

– Премного благодарен, ваше величество.

– И не токмо за заслуги ваши, хоть и за дело. Новую службу поручаю, затем и звала.

Голос императрицы стал повелительным, в нём появились жёсткие нотки.

– Фамилии ваши – Лязгин и Путилов – я уже не первый раз слышу. Граф Растопчин да князь Куракин премного довольны вашей службой были, не преминув упомнить о том на одном из балов. Но то – подданные мои. А теперь мне послужите!

Чичерин, Лязгин и Путилов склонили в знак повиновения головы и навострили уши.

– Не успели ассигнации появиться, как Ассигнационный банк с жалобой ко мне – мол, лживые бумажки хождение иметь стали. Непорядок! Фальшивые деньги устои государственные подрывают. Только с турками воевать закончили, как Емелька Пугачёв столпы государства сотрясать стал. Его споймали, так теперь с ассигнациями – беда! А это похуже Емельки! Поскольку вы лучшие, то вам величайше соизволяю и приказываю – найти злодеев, осмелившихся урон чинить государевым финансам!

Все трое поклонились и, пятясь задом, вышли.

– Вот это попали! – едва слышно сказал Иван. – Лживые деньги – это ведь Тайная канцелярия искать должна, только императрица, взойдя на престол, закрыла её.

– Хм, о чём это вы шепчетесь? – спросил Чичерин.

– О милости государевой, – нашёлся Иван.

– Да, повезло с чинами. Ты, Иван, на ступеньку выше поднялся. Надворный советник армейскому подполковнику равен. Чин достойный! А тебе, Путилов, вдвойне повезло! Сразу через чин перескочил. Что-то я не помню в своём ведомстве, чтобы вот эдак – из коллежских регистраторов в коллежские секретари. В каждом чине два года послужить надобно. А ты? Едва чин получил, как тут же через ступень скакнул?!

– За дело ведь, – вступился Иван за подчинённого.

– Помню! Только и про аванс не забывай. На ассигнациях этих и шею свернуть можно.

Они вышли из дворца. Андрей был полон впечатлениями: увидеть дворец и саму государыню императрицу так близко – такое, может быть, и случается… но только раз в жизни. Андрею хотелось поделиться с кем-нибудь радостью, рассказать, как выглядит Екатерина. Но рядом был только Иван, который и сам всё видел и, похоже, испытал точно такие же чувства и ощущения.

Они подошли с генералом к его карете, лакей открыл дверцу. Чичерин обернулся к своим спутникам:

– Вот что, господа! Об отдыхе забыть придётся. Позже догуляете. Сейчас необходимо заниматься поручением императрицы. Сама наградила вас и наказ дала. Подвести никак невозможно. На кону не только честь розыскной экспедиции, но и юстиц-коллегии. Я на вас крепко надеюсь. Держите меня в курсе расследования. Будет нужна помощь – обращайтесь, помогу всем, чем можно. Дело ведь – государственной важности.

Генерал для важности поднял вверх указательный палец. Уселся в карету. Лакей захлопнул дверцу.

– Трогай, любезный!

Карета с генералом уехала.

– Ни фига себе, Андрей, дела! Наградили щедро, слов нет. Но и запрягли изрядно. Я ведь знаю, в банке сами пробовали искать, откуда фальшивки всплывают, да не нашли. Если мы дело раскрутим, наградят. Только тяжело. Я даже не знаю, с чего начинать. Ну а если опозоримся, попрут нас из экспедиции, как пить дать попрут!

Андрей уже обратил внимание на то обстоятельство, что в начале каждого крупного дела Ивана одолевали сомнения в силах, даже самой возможности расследовать преступление. Тем не менее каждый раз Иван собирался с силами, слушая версии подчинённых, и умел выбрать правильный путь расследования. Вероятно, это была осторожность, помноженная на опыт.

Они отошли от дворца. К парадному входу пролётки не подпускались, стояли в сторонке. Уселись в пролётку.

– Кончился твой отдых, Андрей, считай – ты снова на службе. Давай думать, с чего начинать будем.

– Иван Трофимович, ты сам когда-нибудь ассигнации в руках держал?

– Приходилось как-то. А что?

– Я их в глаза никогда не видел. Давай в Ассигнационный банк поедем – пусть покажут, как ассигнации разного достоинства выглядят и как подделку от настоящей купюры отличить.