Текст книги "Фронтовик стреляет наповал"

– Андрей, езжайте в ОРУД, попробуйте установить владельца «Мерседеса».

Андрей посмотрел на Феклистова, тот кивнул.

Стало быть, разрешил ехать на мотоцикле.

До ОРУД доехать – три квартала. Усатый старшина в белой орудовской гимнастерке, как услышал вопрос Андрея, даже в картотеку не полез.

– Нет у нас «Мерседесов», хоть с единицей, хоть без. Ты присядь, я в Москву телефонирую.

Ждать пришлось долго, около получаса. Зазвонил телефон, орудовец схватил трубку:

– Да, слушаю. Подождите, запишу.

На листке бумаги записал данные, спросил у Андрея:

– А модель какая?

– Не знаю.

– Говорит, не знает. Спасибо, отбой связи.

И протянул листок. Четыре машины, адреса владельцев. Андрей поблагодарил, на мотоцикле вернулся к месту происшествия. Вся группа в полном составе еще была здесь.

– Одежду обыскали. Пара сотен рублей, папиросы. Ничего интересного, никаких записных книжек, бумажек с адресами. Знаем – кто он, ну а толку? С Колымы приехал на Красную площадь посмотреть? А сам опасный груз вез.

– Так, так, так. Погоди. Не ехал же он с Колымы без вещей. Погибший побрит, стало быть, хотя бы бритвенный набор должен быть?

– Не факт. В парикмахерскую зашел.

– Сам подумай. С Колымы на пароходе надо идти до Владивостока несколько дней, потом поездом до Москвы две недели – и с пустыми руками? Не верю.

– Что предполагаешь?

– Вещи, хоть «балетку», должен оставить на вокзале в камере хранения или на квартире у знакомых.

«Балеткой» называли маленький чемоданчик, размером с портфель, только потолще.

– Что с машиной?

– Дали четыре машины и адреса.

– Вот что, ты к тете собирался? Вот и езжай. Сегодня полдня, завтра день. Ее проведаешь и в камеры хранения на вокзале сходи.

– Выходной же завтра.

– Думаешь, я завтра дома отсыпаться буду?

– Если в камере хранения его вещи, как изъять? Паспорт у вас, ордера на изъятие нет.

– Погоди. Я вещи в камеру хранения сто лет не сдавал. Квитанция должна быть или еще что-то. Никандров этот надеялся жить, вещички обратно получить.

– Смотрели только карманы?

– А что еще? Не раздевать же его догола посередине улицы? Что подумают о нас граждане?

Андрей не поленился, подошел к трупу. Не побрезговал сунуть пальцы в карманчик для часов. Был такой у пояса, маленький, только карманные часы помещались. Пусто. Взгляд упал на туфли. Они так и валялись на мостовой. Обычно все вещи забирали с труповозкой в морг. Поднял один башмак, стельку поднял – нет ничего, только запах убийственный. Он что, ноги неделями не мыл? То же проделал со вторым башмаком, и здесь его ждала удача. Вытащил из-под стельки сложенную вчетверо бумажку, развернул. Тут же подошел Николай.

– Ну-ка, что за находка?

Бумажка оказалась квитанцией о помещении ручной клади в камеру хранения Ярославского вокзала столицы.

– Угадал, вещи в камере хранения. Нет у него никого в Москве. Вот туда и поедешь. А чтобы бумажную волокиту не разводить, возьми паспорт Никандрова – по нему без проблем получишь. Получишь, не сомневайся. Думаешь, кладовщик всех клиентов в лицо помнит? Через него за сутки сотни людей проходят. Только паспорт верни, не фальшивка.

– Подбрось до вокзала.

– Это запросто.

Электричку пришлось ожидать. Андрей успел перекусить в буфете. К тетке он попадет в лучшем случае поздно вечером, поэтому лучше подкрепиться. Пока ел, не один раз ловил на себе заинтересованные женские взгляды. Оно понятно, в Москве, как и в провинции, мужчин не хватает, проклятая война выбила мужиков, особенно призывного возраста. Спросом пользовались даже инвалиды с ампутированными конечностями. Да еще по распоряжению товарища Сталина безногих, разъезжавших по городу на тележках с шарикоподшипниками вместо колес, выслали из города. Зачем портить внешний вид столицы? Можно подумать, инвалид виноват в чем-то, потерял ногу по пьяни, попав под трамвай.

Объявили о посадке на электропоезд. Андрей поторопился, иначе все места будут заняты. Успел сесть на свободное место. Рядом плюхнулись на деревянное сиденье две тетки с корзинами, из которых торчали пучки зелени, явно на продажу. Напротив Андрея уселась девушка, стала смотреть в окно. Народу набилось много, мужики в тамбуре курили. От нечего делать Андрей стал разглядывать девушку. После расставания с Валей он не делал попыток сблизиться с противоположным полом.

Девушка не была красавицей, но была симпатичной, держала в руке книгу с мудреным названием. Андрей и слова такого не знал – археология. Наверное – студентка. Девушка повернулась к Андрею:

– Вы скоро дырку на мне протрете.

– Извините, не в пол же смотреть, когда напротив красавица.

Девушка фыркнула, но комплимент ей явно пришелся по душе, щечки порозовели. Андрей демонстративно уставился в окно, хотя смотреть там было не на что – задворки промышленных предприятий довольно неприглядного вида. Электричка сделала остановку, некоторые пассажиры сошли. Зато появился билетный контролер.

– Граждане, приготовим билетики!

Пассажиры засуетились. Кто в сумку полез, кто в карман в поисках билетика, а некоторые сорвались к тамбуру, перейти в другой вагон, явно безбилетники. Тетки с корзинами и девушка предъявили билеты, Андрей показал удостоверение. На автобусах, электричках, в Московском метро сотрудники МГБ имели право бесплатного проезда. Девушка заинтересовалась, спросила у Андрея:

– Вы где работаете?

– В милиции служу.

– Ой, как интересно.

Женщин во все времена привлекали брутальные мужчины. Андрею бы продолжить разговор, познакомиться, да замешкался. А тут и остановка. Пассажиры ринулись к выходу. Андрей решил пару минут подождать, а девушка пошла к дверям. Сидевшая рядом с Андреем тетка покачала головой.

– Милиционер, а шалопай! Такую девушку упустил.

– Какие мои годы? Исправлюсь, – отшутился Андрей.

Но и сам пожалел. Как говорили древние – лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и жалеть. Выйдя на перрон Курского вокзала, раздумывал. Направиться по адресам владельцев «Мерседесов» или сначала в камеры хранения Ярославского вокзала? В принципе – на Ярославский можно съездить вечером или даже завтра. А вот добраться по адресам займет много времени, да еще неизвестно, будут ли дома владельцы. Первый адрес оказался рядом, на Земляном Валу, от Курского вокзала десять минут пешком. Туда и направился. Искомый дом большой, двор просторный. Владельца искать не потребовалось, черный «Мерседес» стоял у подъезда. В конце присутствовала единичка.

Андрей машину обошел, внимательно осматривая. Нет пулевых пробоин, а он слышал при стрельбе, как пули с металлическим стуком били в автомобильное железо. И передок у машины без единой вмятины. При столкновении с человеком обязательно останутся следы – разбитое стекло фары, помятый бампер или капот. А здесь все в первозданном виде. С легким сердцем Андрей вычеркнул адрес. За время службы в столичной милиции он изучил Москву. Конечно, не всю, для этого нужно значительно больше времени. Но мысленно сейчас маршрут выстроил. Теперь предстояло добраться в Колокольников переулок. Пешком не набегаешься, пришлось идти к станции метро. Воистину – гений тот человек, кто придумал подземку: быстро, удобно, чисто, каждая станция – шедевр архитектуры. На этом адресе тоже неудача. «Мерседес» стоял на улице, и единичка в номере присутствовала, но был он цвета слоновой кости. Наверное, во время войны возил генерала какого-нибудь. И этот адрес вычеркнул, оставались два, еще теплилась надежда на удачу. «Мерседесы» – машины серьезные, дорогие. В гитлеровской армии такими пользовались чины не ниже полковника, да и то в тылу. И в качестве трофеев вывезли их люди не рядового звания, тем доставались швейные машинки, велосипеды, если везло – мотоциклы. А большинство вывезли из покоренной Германии только то, что поместилось в вещевой мешок. Кто в сидор платье уложил – для жены или невесты, другие норовили часы каминные, шторы из парчи, не брезговали иголками. А третьи – золото, украшения с немок снимали. За такое, если ловили, передавали в Смерш, потом скорый суд и лагерь. Другие ухитрялись трофейное оружие провезти, особенно ножи и пистолеты. Поэтому после войны был всплеск вооруженных ограблений, разбоев, убийств. Да и невозможно было досмотреть миллионы военно-служащих и их груз. Тем более начальники всех мастей, большей частью политработники, высокие чины из НКВД, трофеи везли в СССР вагонами, да под воинской охраной, как государственный груз. Вывозили мебель, ковры, люстры, порой старинные, высокой исторической ценности.

На третьем адресе, на Подвойского, рядом с Ваганьковским кладбищем, машины у дома не оказалось. Пришлось подниматься на этаж, стучать в дверь квартиры. Открыла старуха. Андрей сразу удостоверение под нос сунул.

– Милиция.

– Ох ты господи! А что случилось?

– Гражданин Бабакин здесь проживает?

– Здесь, только он сейчас на даче.

– Меня его машина интересует.

– Так на машине он уехал, с утра еще.

– Где дача?

– В Переделкино, по Боровскому шоссе.

Андрей чертыхнулся. Надо тащиться через половину Москвы, на метро сначала, потом электричкой с Киевского вокзала.

– А когда будет?

– Не сказал. Наверное, завтра к вечеру.

Ну да, нормальные люди возвращаются с дачи к вечеру воскресенья. Уточнив, где точно расположена дача, Андрей попрощался со старушкой. Тащиться в Переделкино – не ближний свет, это уже Подмосковье. Переделкино было известно тем, что здесь давали дачи людям известным – писателям, художникам, артистам. Но и не осмотреть машину нельзя. В расследовании каждая мелочь важна. Хотя в душе Андрей сомневаться стал, что машина окажется той, на которой сбили Никандрова. Посмотрел на часы. Если поторопиться, можно успеть съездить на дачу и вернуться уже к тетке. А последний адрес оставить на завтра. Добрался до Киевского вокзала, еле втиснулся в переполненную электричку. После трудовой недели москвичи стремились за город. Кто на дачу, а большинство к родне, помочь картошку выкопать, яблоки убрать. Все приварок к обеденному столу. Час убил в Переделкино Андрей, пока нашел нужный дом. Заглянул в щелку ворот, а машины нет. Сердце упало. Неужели уехал владелец? Но постучал кулаком, громко, от злости и досады. На стук отворил калитку благообразный седой мужчина в очках.

– Чем могу?

Андрей сразу удостоверение предъявил. На корочке вытеснено МГБ. Такие «ксивы» народ всегда пугали.

– Вы гражданин Бабакин?

– Я.

А голос уже испуганный.

– Разрешите войти?

Андрей говорил вежливо, но ледяным тоном, не терпящим возражений.

– Да, пожалуйста.

Бабакин посторонился, Андрей вошел на участок. Хозяин выглянул за ворота. Не стоит ли перед участком «воронок»? Вздохнул облегченно.

– Вы владелец «Мерседеса», госномер 014 СА?

– Да, я. А что случилось?

– На этой машине была совершена авария. Мне необходимо ее осмотреть.

– На ней сын уехал утром.

– Когда он будет?

– Уже должен быть.

– Он учится, работает?

– Техникум торговли окончил в этом году, на работу еще не устроился.

– Разрешите его у вас подождать?

– Пожалуйста.

Андрей уселся на лавочке перед клумбой. Хозяин успокоился, уселся рядом.

– Балбес!

– Это вы о ком?

– О сыне, конечно. Леонид совсем от рук отбился. Все время с дружками проводит, с девицами накрашенными. Мы ему место технолога в общепите нашли, так он нос воротит.

– Балуете, наверное. Не давайте денег.

– С недавнего времени он не просит.

Фраза Андрея насторожила. Похоже, сынок Бабакина связался с плохой компанией. Через некоторое время стукнула калитка, во двор вошел молодой человек. Лицом – вылитый папаша, только взгляд нагловатый.

– Леонид! А мы не слышали, как ты подъехал.

– Я пешком, сломалась машина.

– Где же ты ее бросил? – встревожился отец.

Андрей в разговор пока не вступал, пусть сын думает, что он знакомый отца. Сидят на лавочке, беседуют о видах на урожай дачники.

– У знакомого во дворе. Рухлядь старая!

– Не нравится – не езди, – оборвал его отец.

Андрей встал, достал из кармана удостоверение. Как только Леонид понял, что Андрей из милиции, кинулся к калитке. Открывалась бы она наружу, успел бы выскочить. А пока на себя тянул, Андрей догнал, схватил за руку.

– Стоять! От пули не убежишь.

– Я не виноват! – сразу поплыл Леонид.

Куда нагловатый взгляд делся, выглядел, как нашкодивший щенок.

– Не я за рулем был!

– А кто?

– Мишка-Фарт.

И осекся.

– Веди к машине! – жестко сказал Андрей. – И не вздумай бежать, застрелю.

Папа забеспокоился:

– Что натворил мой балбес?

– Вопросы задаю я. Но так и быть, скажу. С бандой связан, в нехорошую историю попал. И машина не сломалась, а повреждения имеет, на ней человека насмерть сбили.

Старший Бабакин охнул, за сердце схватился, на лавку осел.

– Иди! – толкнул в спину отпрыска Бабакина Андрей. – Оставил далеко?

– На соседней улице, – голос Леонида дрожал.

Шли молча. Когда Леонид остановился перед воротами, Андрей приказал:

– Стучи! Обо мне молчок!

На стук калитку открыл юноша лет двадцати, по виду – шпана. Увидев рядом с Леонидом незнакомца, похожего на милиционера, заорал:

– Шухер!

От черного «Мерседеса» в стороны кинулись двое. Андрей выстрелил в воздух.

– Стоять, милиция!

Один остановился, другой продолжил бежать к забору на соседнем участке. Андрей выстрелил вверх, попугать и предупредить о серьезности. Беглец остановился, понял – шутки шутить, грозить пальчиком не будут.

– Правильно стоишь! Лучше стоять как вкопанному, чем лежать закопанному. Ходи сюда! Всем!

Андрей для начала обыскал молодых людей, для собственной безопасности. Потом повернул голову к «Мерседесу». Стекло левой фары разбито, левая половина капота снята.

– Где капот?

– Вон лежит.

Андрей обошел машину, наклонился: та машина! На корме видны ровные отверстия от пуль, четыре штуки. А стрелял шесть раз, видимо – два раза промахнулся. Это удача! Так быстро найти автомобиль – везение необыкновенное.

– Кто Мишка-Фарт?

Вперед шагнул долговязый. Молодой, а на пальцах уже татуировки.

– Ты сидел за рулем?

– Да пошел ты, мусор!

Андрей резко ударил его кулаком под дых. Мишка согнулся от боли, зашипел.

– Это тебе за мусора.

Парень решил покрасоваться перед зрителями, но возмездие настигло быстро. Остальные сразу притихли.

Глава 3
Розыск

На выстрел и крики из дома выбежала женщина лет пятидесяти.

– Что тут происходит?

– Милиция! Задерживаю убийцу.

– А кто убийца?

– Вот этот!

Андрей показал рукой.

– Сынок! Нет, неправда! Он хороший.

– Тогда спроси его, как он утром человека насмерть сбил и скрылся на этой машине.

– Случайно вышло.

– Разберемся. А сейчас всем снять брючные ремни. Машина на ходу?

Леонид кивнул. Парни с видимой неохотой сняли брючные ремни. Наверное, полагали – бить будут ими по мягкому месту. Ошибались, не маленькие. Андрей ремнями связал им руки. Потом обыскал машину. Ничего компрометирующего не обнаружил.

– У кого ключ?

Ответил Леонид:

– У меня, в брючном кармане.

Андрей вытащил ключ зажигания.

– Всем сесть на заднее сиденье, едем в милицию.

– Я жаловаться буду, – закричала женщина.

– В суде, я не против, но уже после приговора.

Срывались все планы – отдохнуть у тетки, съездить на Ярославский вокзал в камеру хранения. Надо ехать в райотдел. Машина – вещественное доказательство, орудие преступления. Да и задержанных допрашивать надо по горячим следам. На опытных преступников они никак не тянут, надо искать главаря. Кто-то должен руководить шайкой, чье-то указание они выполняли. Парни уселись на заднее сиденье. Вчетвером тесно, ругаться стали.

– Молчать всем, как на базаре.

Андрей ворота открыл, выехал. Конечно, машина обращала на себя внимание снятым левым капотом. А куда его класть? Но и бросать нельзя. Андрей поднял увесистую железяку, пристроил на место переднего пассажира.

На капоте могут быть следы, Частички кожи и крови Никандрова, экспертиза поможет. Тогда этим субъектам не отвертеться.

Ох хороша машина! Зажрался Леонид, называя этот «Мерседес» старой рухлядью. Мотор тихий, тянет мощно, сиденья удобные, чего еще надо? Андрей ехал через Москву по переулкам, тихим улицам. Ему не хотелось привлекать к машине внимание. Через час уже въехал в Балашиху, подкатил к райотделу милиции.

– Выходите, приехали.

Завел начинающих уголовников в здание.

Распорядился дежурному:

– Запри их в разные камеры, чтобы не сговорились.

– Сопроводиловку давай или сам пиши.

– Феклистов на месте?

– На часы посмотри, уже девять вечера. Дай человеку отдохнуть.

– Можно подумать, мне отдых не нужен, – пробурчал Андрей.

Бумагу написал здесь же, в дежурке.

Задержанных обыскали. Сняли ремни, шнурки из туфель, развели по камерам.

– Раскрой ворота, я машину во двор загоню, – попросил Андрей.

– Неуж разбогател? – удивился дежурный.

– Не моя, задержанных. Ее эксперт осмотреть должен, потом судьбу ее суд решит.

– На конфискацию тянет?

– Не мне решать.

Андрей загнал машину во двор, так спокойнее.

– Ты не знаешь, когда последняя электричка в Москву?

– В двадцать два часа.

– Тогда я успею.

Андрей поторопился на вокзал. Вот ведь незадача. Второй раз за день с электрички сходит на Курском вокзале, а до тетки добраться не может. Сел на трамвай. Задержись он немного – и придется топать пешком.

Тетка уже спала. Когда Андрей своим ключом отпер дверь и вошел, заохала.

– Что же ты себя не бережешь? Хоть бы звонил иногда. Я уже вся испереживалась – жив ли?

– А что со мной сделается?

– Осунулся. Ешь-то хоть вовремя?

– Давай завтра поговорим, спать охота.

Утром встал поздно, с кухни запахи съестного. Тетка на рынок успела сходить, купить творогу, сырников напечь. Давненько он их не ел. Умял всю тарелку. Потом помылся под душем. Хорошо! Поболтал с теткой часок.

– Ты прости, мне пора, дела!

– Звони хоть раз в неделю. А на выходные приезжай.

– Обязательно.

Андрей поцеловал тетку в щеку. Двинулся на площадь трех вокзалов, иначе – на Комсомольскую. У носильщика узнал, где камеры хранения. Получил по квитанции балетку. Выходит, не ошибся с предположениями. Отойдя в сторонку, положил на подоконник, открыл. Смена белья, бритвенный набор, пачка «Беломора», полупустая бутылка водки и книга.

Андрей повертел книгу в руках. Уголовники чтением себя не утруждали. Впрочем, мог взять книгу с собой от скуки. Поезд две недели из Владивостока до Москвы идет, от скуки завыть можно. С другой стороны, Никандров водкой развлекался, это привычнее. Перелистал книгу, потряс. Из книги выпала половина пятидесятирублевой купюры, причем не отрезанная, а неровно оторванная. Что бы это значило? Вернул ее назад, в книгу.

Закрыв чемодан, перебрался на Курский вокзал. Когда объявили посадку, вышел на перрон. Приятная неожиданность. Правее знакомый профиль девушки, что ехала вчера с ним в электричке. Решил не выпускать из вида, приблизился к ней сзади. Она в вагон, он следом. Рядом на сиденье ухитрился сесть. Девушка повернулась в его сторону.

– Вы? – удивилась она.

– А вы кого-то другого ждете? – вопросом на вопрос ответил Андрей.

– Не ожидала вас увидеть.

– Меня Андреем звать, – представился опер.

– Мария.

– Вот и познакомились.

– Мама говорила, в транспорте знакомиться порядочной девушке неприлично.

– Извините, не буду навязываться.

Андрей уставился в окно. Не хочет знакомиться – не надо. Насильно мил не будешь. В голове уже план допроса задержанных строить начал. Завтра обрадует Феклистова, не зря по столице мотался. Только за чемоданчиком Никандрова зря съездил. Ни записей, ничего ценного.

Электричка стала тормозить. Показались окраины Балашихи. Андрей встал, подхватил чемоданчик, сухо кивнул девушке на прощание.

Первым делом в райотдел направился, зачем чемодан в общежитие тащить? Дежурный его огорошил:

– Феклистов здесь, в кабинете сидит. Троих после допроса отпустил, один остался.

Андрей взбежал по лестнице. Из-под двери кабинета полоска света. Андрей вошел. На столе у Феклистова куча бумаг.

– Разворошил ты муравейник, Андрей.

– А что такое?

– С утра начальнику милиции названивать из Москвы стали. Дескать – невиновных задержали.

– Как невиновных? Ты машину видел? Пулевые отверстия на корме, фара разбита, капот помят. Та машина! Я их на месте застукал. Они пытались скрыть следы ДТП, капот сняли. День-два, и уже никаких бы следов не осталось.

– Верно, но за рулем в момент наезда был один Михаил Знаменков.

– Мишка-Фарт?

– Он самый. Недоросли эти свидетельствуют – он за рулем был и человека сбил, а он уперся, отрицает все. Остальные – свидетели, пришлось отпустить. Из Литфонда звонили, из областного управления милиции.

– Хреново.

– Еще бы! Только мешают.

– Я из камеры хранения чемоданчик забрал. В принципе – ничего интересного, кроме одной вещи.

– Показывай.

Андрей чемодан на стол положил, открыл, вытащил книгу.

– И что же в ней интересного?

– Полистай.

На стол выпала половинка купюры. Николай повертел обрывок в руке.

– Не жалко же деньги портить?

– Я сначала думал – случайность. Мало ли – вытаскивал из кармана, порвал неосторожно. В таких случаях обе половинки в банк сдают, там меняют на целую.

– Именно так, продолжай.

– Только не смейся.

– Не буду.

– Это опознавательный знак.

– Поподробнее для тупых.

– Два человека не знают друг друга, но у них назначена встреча. У каждого своя половинка. Если края совпадут, человек тот, за кого себя выдает.

– Прямо шпионские страсти.

– Вспомни про мешочек с золотом. Ценность немалая, на их месте ты бы тоже перестраховался.

– Согласен. Но объясни мне, почему тогда Никандров шел с кем-то навстречу без этого ключа?

– Не знаю пока. А главное – с кем погибший хотел встретиться в Балашихе? Думаю – у него еще в Москве встреча назначена была с кем-то, иначе чемоданчик он с собой бы забрал. Значит – решил не таскать, все равно возвращаться в Москву надо.

– Конечно. Только белых пятен много.

– Для нас сейчас важен этот… Михаил Знаменков. Не верю я в случайный наезд. Хотели сбить его и меня. Сам подумай, где Переделкино и где Балашиха. Чего им здесь делать? Попросил их кто-то проследить за Никандровым.

– Почитай протоколы допросов, – подвинул ему бумаги Феклистов.

Первым шел протокол Мишки-Фарта.

«Ехали к знакомым девушкам, адреса не помню, вроде Гражданская улица. Отвлекся от управления, невзначай на незнакомого мужчину наехал, который стоял на проезжей части…».

Ладно врет, сукин сын. Уже придумал оправдание или подсказал кто-то, что и как говорить надо.

– Кто в камере со Знаменковым сидел?

– Один был, я узнавал.

– Эксперт автомашину осматривал?

– Осматривал. Осколки стекла из фары вытащил, капот с собой увез. Заключение пообещал завтра дать – следы, группу крови.

– Пошли отдыхать, Николай? Воскресенье, а мы с тобой, как лошади в шахте на вороте подъемника.

– И правда. Впереди – рабочая неделя.

Феклистов сложил бумаги в сейф, запер. Когда по лестнице спускались, заметил:

– Быстро ты с машиной определился и шайку задержал. Будет что завтра следователю предъявлять.

– Он завтра кучу поручений может дать.

На том расстались. Ночью Андрею приснилась девушка из электрички – Мария. К чему бы это?

В обед эксперт дал заключение. Группа крови на капоте машины и убитого совпадали. Для суда – доказательство.

– Все, передаем все бумаги в прокуратуру. И дело о ДТП со смертельным исходом для нас закрыто.

– А золото?

Феклистов поднял обе руки.

– Может, Никандров этот мешочек нашел, друзья подарили, украл, в конце концов. Он уже ничего никому не скажет. Золото в банк сдали, с нас взятки гладки.

Формально правильно, законность соблюдена, но в душе Андрей был неспокоен.

– Мы же не выявили, кто руководил Знаменковым?

– Протокол допроса читал? К девушкам ехали. И попробуй опровергнуть. Будут новые данные, расследование продолжим, а пока в архив. Забудь!

Не хотелось. Две вещи не выяснены – к кому шел на встречу Никандров, кто направлял Знаменкова и шалопаев? А еще – что за обрывок пятидесятирублевки?

– Чемоданчик где?

– Зачем он тебе?

– Книжку с половиной полтинника хочу забрать.

– Бери, не жалко. А чемоданчик прокурорским отдашь, все же вещи погибшего. Кстати, похоронили его вчера за государственный счет.

В уголовном розыске свободного времени не бывает. Каждый день то поножовщина, то квартирная кража, то кошелек из кармана украли. Приходилось вертеться как белке в колесе. Две недели без продыха и выходных. Дело Никандрова на дальний план отошло, подзабылось. Тем более за быстрое раскрытие дела обоих оперов премией поощрили, по семнадцать рублей. Не велики деньги, а приятно. Да и не отметили бы, если бы не сданное золото, уж больно сумма велика. Только не верил Андрей, что такой мешочек можно на улице найти или украсть. На важный канал они случайно вышли, только концов обнаружить не смогли по независящим от оперов обстоятельствам.

А все «палочная» система учета. Зарегистрировано преступление – изволь раскрыть вовремя, иначе – висяк, палочка в отчете, за которую начальство на общем собрании вспоминать будет. Как же – портят отчетность.

В один из вечеров, когда освободился раньше, решил пройтись по городу, подышать воздухом. Снега не было, но морозец легкий – градуса три-четыре – присутствовал. Дышалось легко. Скоро зима, надо теплые вещи надевать, а они движение стесняют. Через день – воскресенье, обязательно к тетке надо ехать, все теплые вещи у нее хранятся. Да и тетку проведать надо, пожилая она уже, единственная из родни осталась, как мать ему была.

Шел не спеша. Вдруг из переулка сдавленный крик, сразу оборвавшийся. Андрей сразу пистолет достал, ринулся в темноту. Опасно, можно нож в бок получить, но явно происходит что-то неладное. В темноте две темные фигуры.

– Стоять! Милиция!

Один человек бросился убегать.

– Стой, стрелять буду!

И сделал предупредительный выстрел вверх.

Женский испуганный вскрик.

– Вы целы?

– Он у меня сумочку выхватил.

– Стойте здесь!

Андрей кинулся за грабителем. Дистанция сокращалась медленно, все-таки преступник имел фору в несколько секунд и десяток метров. На неровном тротуаре грабитель споткнулся, упал. Андрей с размаху грохнулся на него, услышал стон.

– Поднимайся!

– Ребра болят, ты мне их сломал.

– Грабить не будешь.

Андрей за одежду поднял грабителя.

– Сумка где?

– Валяется.

– Подними.

– Тебе надо, ты поднимай.

Андрей с размаху врезал рукоятью пистолета грабителю по зубам.

– Ай!

Грабитель схватился за челюсть.

– Или поднимешь, или еще больнее будет, – пообещал Андрей.

– Это незаконно, – прошамкал незадачливый преступник.

– О законе вспомнил? А что же ты, когда на женщину напал, о нем забыл? Поднимай!

Когда грабитель поднял сумку, Андрей скомандовал:

– Иди вперед. И не вздумай бежать, застрелю.

Быстро дошли до женщины. Ее всю колотило от пережитого.

– Ваша сумочка! Заявление делать будете?

– Буду!

Это хорошо. Преступление случилось, грабитель задержан по горячим следам, имущество возвращено хозяину. Раскрытие налицо, итак, палочка в отчете.

– Шевели ногами, – приказал грабителю Андрей. – А вы, дамочка, сзади держитесь.

Если женщина рядом с Андреем пойдет, может помешать в случае непредвиденных обстоятельств. Так и шли цепочкой до райотдела. Поднялись в здание, дежурный сразу воскликнул:

– Булыжник! Давно тебя не видел, недели две. Достукался все-таки!

И к Фролову:

– Чего он натворил?

– Женщину ограбил.

– Сто шестьдесят пятая, до трех лет. Булыжник, ты на снисхождение суда не рассчитывай, ты по этой статье уже сидел. Стало быть – рецидивист.

– Обыщи и в камеру.

Андрей повернулся к пострадавшей. Ба! Так это девушка из электрички! На улице темно было, не признал он ее, впрочем – взаимно. А сейчас у девушки глаза от удивления расширились:

– Вы?

– Я. Пройдемте в кабинет, заявление напишете.

– Может, не надо? – засомневалась Мария.

– Надо! Три годика мразь эта не будет гражданам жизнь портить.

– Ну, хорошо.

В кабинете Мария огляделась с интересом.

– Так вот где вы работаете, Андрей.

Имя запомнила, знак хороший. Андрей на этот раз решил продолжить знакомство. Все-таки третий раз судьба сводит, сигнал подает. Только не все знаки свыше слышат. Девушка уселась, Андрей дал ей бумагу и ручку.

– Что писать?

Андрей стал диктовать.

– А внизу подпись и дата.

Андрей взял заявление. Почерк ровный, грамотный. Наверное – отличницей в школе была.

– Мария, вы работаете?

– В институте учусь, в Москве.

– На кого же?

– На историка.

– А в Балашихе что делаете?

– Живу здесь. В Москве общежитие не дали, иногородним из дальних областей мест не хватает.

– Ну, это временные трудности. Пойдемте, я вас провожу до дома.

– Неудобно. Вы и так сумочку мне вернули. А там документы, конспекты.

– Поздновато возвращаетесь.

– Так редко бывает. Сегодня занятие студенческого кружка было. Мне теперь в суд?

– Повесткой вызовут. Сначала к дознавателю, на очную ставку, позже в суд.

Когда спустились к дежурке, старшина спросил:

– Сопротивлялся Ахромеев?

– Это кто?

– Да Булыжник.

– Убегал, упал невзначай, я на него.

– Стонет, ребра болят.

– До утра потерпит. Счастливо отдежурить.

Дежурный постучал по деревянной перегородке три раза. Когда Андрей с девушкой вышли из райотдела, она сказала:

– Я думала – вы постовой.

– Почему?

– Молодой.

– Школу милиции окончил. Оперативный сотрудник уголовного розыска.

– Бандитов ловите?

– Верно. Чаще в кабинете пером скриплю.

– Шутите? Маме расскажу, в какую переделку я попала.

– Стоит ли волновать?

– Я врать не приучена. Мама волнуется, время позднее, спросит – почему задержалась.

– А папа где?

– Погиб. В сорок втором одно письмо с фонта пришло, а потом похоронка.

– Простите.

– Ничего, вы же не знали. А вы воевали?

– Поваром в обозе.

– Опять шутите? Ой, мы пришли.

Оказывается, Мария до дома немного не дошла, когда на нее грабитель напал.

– Совет на будущее дам, – остановился Андрей. – Личные документы – паспорт, зачетную книжку, студенческий билет, деньги при себе имейте, в одежде, а не в сумке. Ее вырвать могут. Деньги заберут, сумку выкинут куда-нибудь на помойку. Намучаетесь потом восстанавливать.

– Спасибо, не знала. Так я пошла?

– До свидания.

Андрей повернулся, направился домой. Выпрашивать свидание? Нет, она не предложила. Но девушка определенно Андрею понравилась.

Следующим днем допрашивал Булыжника. Дело ясное, не хватает только очной ставки, и дело можно передавать в суд. Он, Андрей, преступника по горячим следам взял. Но милиционер – не свидетель, он сам задерживал, представитель силовой структуры. Время за делами пролетело быстро.

– Ты чего все время на часы смотришь? – заметил Феклистов.

– Ты не знаешь, когда в Москве в институтах занятия заканчиваются?

– Не в курсе, я не учился. А что?

– Потерпевшая понравилась.

– А, в Москве учится? Так ты узнай расписание электричек, встреть на вокзале. Срочных дел нет?

– Нет.

– Вот и иди, рабочий день закончился.

Андрей на вокзал пошел, списал в блокнот расписание. Через пятнадцать минут электропоезд прибыть должен. Отошел в сторонку от вокзала, встал за дерево. А то как пацан зазнобу высматривает.