Текст книги "Верой и правдой. Битвы фельдъегеря (сборник)"

– Значит, опыта наберёшься. Не исключено, что могут быть трофеи.

Как только Исавр услышал о вероятных трофеях, все неясности и сомнения сразу отпали.

– А кто ещё из наших будет?

– Такая честь выпала тебе первому и единственному. В первой и третьей кентархиях раненые есть, пусть отлёживаются.

– Мне это нравится – быть первым! – кентарх ушёл.

Утром Алексей вывел третью кентархию из казарм. На окраине Феста их уже ждал сам дукс, одетый по-походному, и с ним – два десятка ополченцев, судя по одежде и вооружению – явно из охотников.

Мили через две от города они начали взбираться на подъём. Кленовые рощи быстро закончились, уступив место кустарнику. Вскоре и он пропал, а впереди открылся усеянный камнями и покрытый травой луг.

Вскоре воины подошли к подножию невысоких, но отвесных гор. Проводники шли впереди. У узкого лаза в пещеру они остановились.

– Пожалуй, поход наш бесполезен, – махнул рукой один из охотников.

– Почему? – спросил Алексей.

– У них наблюдатели есть – вроде дозорных. Они нас сразу увидели и, как только мы из леса вышли, своих предупредили. Те по отдалённым пещерам разбежались. Разве их теперь найдёшь?

– Найдём! – жёстко сказал Алексей. – Есть ещё выходы неподалёку?

– Есть – около десятка.

– Исавр, к каждому входу – пятерых гоплитов! Убивать всех, кто попытается выбраться.

Кентарх стал отдавать команды.

Скала зияла пещерами, как берег реки – ласточкиными гнёздами.

– Исавр, прикажи гоплитам облить тряпьё маслом, поджечь его и забросить подальше в пещеру.

От факела загорелось, зачадило тряпьё. Один из гоплитов подцепил его кончиком копья, зашёл подальше в пещеру и зашвырнул горящее тряпьё в темноту. Током воздуха дым стал распространяться по пещере, заполняя все ходы. Через полчаса из другой пещеры показался дымок.

– Пятёрку гоплитов – туда!

Ходы были извилисты и протяжённы, но, по всей видимости, не все они соединялись в одну сеть.

Из пещеры, имевшей вход повыше, кашляя и протирая глаза, вылезли два человека. Оба тут же были убиты гоплитами, насадившими их на копья.

– Исавр, жечь тряпьё и закидывать его во все ходы, которые только видны. И ещё: разбойников не убивать, брать их живыми и – ко мне на допрос. Убьём после.

Во все пещеры, которые только были видны, полетело горящее тряпьё. И через какое-то время из пещер, как тараканы, полезли люди. Некоторые у входа бросали оружие, надеясь на пощаду, другие были безоружны. Всех их сразу связывали и подводили к Алексею. Его интересовало – сколько человек осталось и в каких пещерах они находятся. Молчавшим сразу рубили головы, чтобы другие были разговорчивыми.

Мера возымела действие – говорить стали все, и почти без умолку, перебивая друг друга. Сказали, кто главарь шайки, выдали наводчиков в городе: кто указывал на дома богатых горожан и рассказывал о поездках горожан с деньгами в другие селения за крупными покупками – их грабили по дороге.

Дукс только удивлялся услышанному.

Знающих и разговорчивых Алексей отдавал ему – пусть допросит с пристрастием да после очистит город от скверны.

Вышло шестнадцать человек, но главаря шайки среди них не было.

– Кто покажет путь в пещерах? – спросил Алексей, обращаясь к пленным разбойникам.

Все потупили головы, и лишь один сказал:

– Мне своя жизнь дороже – он всё равно потом найдёт и убьёт.

– Ну, как хотите. Дукс Стракис, можешь уводить пленных, спасибо за проводников. Только верёвки и факелы оставь.

Дукс обрадовался – ему не терпелось допросить пленных. Здесь, возле пещер, он узнал о некоторых горожанах кое-что интересное. Дукс, а вместе с ним проводники, конвоировавшие пленных разбойников, пошли по направлению к городу.

– Снять гоплитов от входов в пещеры? – спросил Исавр.

– Зачем? Сейчас начнётся самое интересное. Присядь, отдохни, а тем временем пусть дым вытянет, а то в пещерах дышать нечем.

Ждали около часа, пока пещеры очистило сквозняком и из них перестало тянуть гарью.

– Вот теперь пора! – поднялся Алексей. – Привяжите конец верёвки к камню у входа. Со мной идёт одна декархия, взять все верёвки и факелы. Исавр, ты остаёшься за старшего. Хватать и вязать всех, кто попытается выбраться.

– Понял, мой трибун!

Гоплиты зажгли факелы. Пилумы оставили у входа в пещеру – копья только мешать будут.

Прикрываясь щитами и выставив вперёд мечи, пехотинцы двинулись по пещере. Шедший последним гоплит щита с собой не брал – он был нагружен бухтами верёвок. По дороге одну из бухт он разматывал за собой. Даже в темноте, если вдруг по какой-либо причине погаснут факелы, можно, держась за верёвку, выбраться на поверхность.

Пещера имела извилистый ход, поворачивающий то вправо, то влево, а то и вовсе вниз.

Так они вышли в большой зал, где эхом раздавались их шаги. Свет факелов не достигал входов, терялся в темноте. На стенах были видны следы зубил: видимо, когда-то давно здесь вырубался камень для постройки домов. В глухом углу обнаружили свежее кострище – не иначе разбойники тут грелись. Тянуло свежим воздухом.

Алексей посмотрел, куда склоняется пламя от факела.

– Идём туда – там должен быть проход.

Проход оказался извилистым и узким, пришлось идти, согнувшись.

Впереди оказался полузатопленный грот. С одной стороны – возвышение, а большую часть его занимала вода. Просто удивительно, но она была чистой, отдавала голубизной, и на дне в скудном свете факелов были видны камни.

Алексей не поленился, нагнулся, окунул в воду палец и лизнул его. Вода была чистой, пригодной для питья.

Грот сужался, переходил в ход, который и вывел их наружу. Никаких ответвлений не было.

– Ты и ты – вернуться назад, и смотать верёвки. Потом вдоль скалы – сюда.

Двое гоплитов пошли назад, сматывая верёвки в бухту.

Когда воины вернулись, стали обследовать другой вход. Эта пещера имела множество ответвлений, заканчивающихся тупиком.

На обследование ушло много времени, но и тут не удалось никого обнаружить. Зато когда вошли в третью пещеру, явственно услышали топот ног – кто-то явно не хотел встречи с воинами и убегал. Причём бежал в темноте резво, явно зная дорогу.

Но декархия не спешила, продвигаясь шаг за шагом и осматривая ответвления. Деваться убегающему некуда: все выходы блокированы, и рано или поздно гоплиты выйдут на него.

Только изрядно попетляв, воины вышли в небольшой зал. Почти в центре его, освещаемый факелами гоплитов, стоял разбойник. Он держал в руке длинный, почти в локоть длиной, нож – практически меч.

– Не подходи, зарежу! – стал орать он.

Мужик был крупным, глаза его злобно сверкали.

Гоплиты стали обходить его со всех сторон. Когда образовалось кольцо, пехотинцы стали сходиться к центру.

Разбойник размахивал ножом, но только царапал щиты. Он в бессильной злобе выкрикивал ругательства, пока его не зажали со всех сторон щитами так, что он не смог пошевелиться.

– Брось нож, не то прикажу стиснуть щиты – вздохнуть не сможешь, – предупредил Алексей.

Деваться разбойнику было некуда, и нож звякнул о камни пещеры.

– Вяжите его, и выходим из пещеры.

Разбойника грубо выволокли из пещеры, и на пару минут все зажмурили глаза от солнечного света.

– В пещерах есть ещё кто-нибудь?

– Никого, – буркнул разбойник.

– Я бы на твоём месте отвечал повежливее, – декарх весьма чувствительно ткнул его в бок рукоятью меча. – Перед тобой, собака, трибун!

– А хоть бы и сам стратиг или император! – разбойник злобно водил по сторонам глазами.

– Декарх, за императора накажи его! – распорядился Алексей.

Рукоятью меча декарх врезал разбойнику по зубам. Из разбитых губ пошла кровь, разбойник выплюнул два выбитых зуба.

– За каждое грубое слово будешь наказан! – предупредил его Алексей. – Как твоё имя?

– Не скажу, псы!

– Декарх – ногу! – приказал Алексей.

Нижним краем тяжёлого щита декарх ударил разбойника по пальцам стопы. Тот взвыл от боли.

Когда разбойник перестал орать, Алексей повторил:

– Имя?

Разбойник сплюнул кровавой слюной.

– Декарх! – Алексей не успел договорить.

– Тит Сикстиний, – торопясь, сказал разбойник. Он понял, что жалеть его никто не будет, а трибун умеет разговорить упорствующих.

– Хм! Так ты главарь шайки? – удивился Алексей – именно это имя называли пленные разбойники.

– Врут, все врут!

Но именно таким описал его один из пленных – высокий, широкий в кости.

– И давно разбойничаешь?

– Новичок я, принудили!

– Декарх – ногу!

Декарх ударил щитом по пальцам другой ноги. От вопля, даже дикого рёва, разбойника заложило уши. Мужик дёргался так, что его едва удерживали два крепких гоплита.

Когда разбойник замолчал, Алексей сказал ему, причём спокойно:

– Ты скажешь всё, даже вспомнишь то, чего не знал. Поверь мне, я пока говорю спокойно. А разозлишь – пожалеешь, что на свет родился. Ты грабитель и убийца – мне ли тебя жалеть?

– Хорошо-хорошо, я понял. Да, я вожак шайки разбойников. Раньше служил в армии Востока, за убийство товарища был сослан в каменоломни, сбежал.

– О! Слышу речь разумного человека. Давно разбойничаешь в этих местах?

– Два года.

– В армии за это время из рядового воина уже декархом мог бы стать.

Разбойник ухмыльнулся разбитым ртом и скривился от боли.

– Я и был декархом. Трофей не поделили, подрались. Вино да жадность в голову ударили, схватился за меч.

Алексей понял, что надо трясти разбойника.

– Где награбленное?

– Нет ничего! Народ нищий – что с него возьмёшь? Разбойников каждый день кормить-поить надо.

– Ой ли! Тит, не надо врать. За два года не скопил ничего? Декарх, отрежь ему ухо – у него одно лишнее!

Декарх взмахнул мечом и резанул разбойника по уху. По голове и шее того потекла кровь.

Такое ранение из-за массы нервных окончаний болезненно, внешне обезображивает, но не смертельно.

Тит заорал, задёргался.

– Тит, где ценности? Не скажешь – медленно остругаю: уши, нос, а потом велю сварить живым в котле.

Гоплиты поморщились. Они были воинами, и каждый не раз убивал, но пытать, причём изощрённо, были неохочи, это вызывало отвращение. Однако будет приказ – выполнят.

Алексей же продолжал беседовать. Пытки и ему самому были противны, только вот незадача – о месте хранения награбленного знал один главарь. Умрёт он – ценности навсегда утеряны. В пещерах столько укромных мест, что вовек не сыщешь. А в том, что ценности были, Алексей не сомневался. Коли, будучи декархом, он за долю малую убил своего же товарища, не побоявшись суда, то уж тут-то, без контроля сверху, не мог не воровать или обделять своих.

– Декарх, второе ухо!

Десятник только поднял меч.

– Не надо, я скажу – даже покажу.

– Ну вот, другое дело. И чего было упираться? Веди!

Гоплиты слушали весь допрос со вниманием. Воин, коли он убил своего товарища, в армии был обречён на презрение. Да и как грабитель он сочувствия не вызывал.

Зажгли факелы. Двое гоплитов вели связанного Тита, за ними уже шёл десяток. Долго петляли.

– Под этим камнем! – ткнул ногой по здоровенному камню Тит.

Его отвели в сторонку. Двое гоплитов, подступившись, отвалили камень в сторону. Тут и в самом деле находился свёрнутый в узел шерстяной плащ.

Один из гоплитов вытащил его, положил на пол пещеры и развернул.

Разбойник застонал от досады, а гоплиты ахнули: серебряные и золотые монеты, кольца, перстни, ожерелья, серьги – даже кинжал в дорогой оправе с самоцветами и такой же рукоятью, явно восточной работы.

– Это всё или есть что-то ещё? – сурово спросил Алексей.

– Как на духу – всё, – и Тит, не выдержав взгляда Алексея, отвёл глаза.

– Показывай, где ещё ценности?

– Так всё отдал!

– Выдашь ещё – отдам тебя дуксу. Глядишь – попадёшь в каменоломни, поживёшь ещё, гнида. А промолчишь – у входа в пещеру через пять минут умрёшь, архангелу Петру будешь сказки рассказывать. Только он не поверит, как и я не верю.

Алексей предположил, что под камнем находились ценности всей шайки. Камень слишком велик и тяжёл, чтобы его можно было отодвинуть одному человеку. Стало быть, есть тайник поменьше, личный Тита.

Разбойник колебался. Ему хотелось жить, но и жаль было расставаться с награбленным.

Но желание жить возобладало, и Тит сделал шаг вперёд.

– Декарх, остаёшься здесь с двумя воинами.

Тит свернул в боковой проход и прошёл метров двести.

– Здесь. Слева углубление. Нужно просунуть руку – там шкатулка.

Алексей кивнул гоплиту. Тот почти по локоть просунул руку в щель, вытянул пыльную шкатулку и передал её Алексею. Тот раскрыл шкатулку: она была доверху наполнена монетами, одни золотые солиды.

Взор Тита потух, он как-то сгорбился. Похоже, тайник действительно был последним.

– Возвращаемся! – Декарх уже свернул плащ в узел.

Все вышли из пещеры.

Увидев, что гоплиты вынесли из пещеры что-то тяжёлое, к ним поспешил Исавр.

– Неужели повезло?

– Ещё как! Даже побольше взяли, чем у вандалов.

– И что, опять делить на всю кентархию? – с какой-то обидой в голосе спросил Исавр.

– Ты угадал, кентарх! И даже при таком раскладе ты будешь доволен.

Гоплиты шагали по городу довольные, время от времени подгоняя Тита. Тот спотыкался на избитых ногах. Сам виноват, упорствовал долго.

Декарх с гоплитами отвёл его к дому дукса.

Алексею было всё равно, что будет с разбойниками дальше – он своё дело сделал.

А в казармах появление кентархии и Алексея встретили восторженным воплем «Салют!», вырвавшимся из сотен мужских солдатских глоток. Узнали ведь как-то, что возвращаются с трофеями. Или узел узрели? Понимали ведь, что барахло нести в казармы не будут.

Алексей собрал кентархов, объявил о поимке разбойников, об убитых и о том, что разбойничье гнездо фактически ликвидировано. Со стороны кентархии потерь не было, а трофеи велики.

Для дележа Алексей выбрал двух кентархов.

Весь следующий день их не было. Солиды и миллиаресии они и сами пересчитали, а вот с ценностями вышла заминка. Каждую драгоценность надо было взвесить, каждый самоцвет оценить. Зато на другой день даже рядовые гоплиты получили по золотому солиду – почти годовое жалованье.

Алексею же подарили кинжал восточной работы. Носить его он не собирался, но определённые мысли на этот счёт были: при личной встрече преподнести его в подарок Острису. Это стараниями его и Аспара хилиархия попала на Крит – райское место, если бы не служба и не нападение врагов.

Месяца на три установился покой. О разбойниках не было слышно, и горожане даже по ночам осмеливались ходить в окрестные селения. Вандалы тоже притихли. Им было непонятно, куда девались их корабли и воины.

Стараниями дукса Стракиса о победе Алексея над вандалами и разбойниками вскоре узнал весь остров и сам стратиг. Алексей становился на Крите личностью известной.

Постепенно наладилась служба. Теперь в каждом населённом пункте дежурила всего одна декархия. Получалось – одна сотня в сутки. Потом декархии менялись, а остальные занимались боевой учёбой – всё-таки многовато новобранцев влилось в хилиархию в Константинополе, и без должного обучения и боевого опыта они становились первой и лёгкой добычей противника.

Пока декархи и кентархи проводили занятия, Алексей читал об Александре Македонском. В доме дукса была неплохая по тем временам библиотека с трудами римских и греческих философов, именитых лекарей, героев легенд и мифов. Нашлась там и книга о великом полководце древности. Что Алексею нравилось – что все книги были написаны на латыни. И читать познавательно, и язык изучается лучше. В быту на латинском он уже говорил без акцента, обычно свойственного варварам, но словарный запас его был мал, и книги очень кстати восполняли этот пробел. Да и про тактику и стратегию Александра узнать было интересно. Изучал Алексей эти науки в военном училище, но сейчас они были неприменимы. Там были разделы о взаимодействии в наступлении танкового взвода и мотострелковой роты, об отражении атаки с воздуха и о многом другом. А вот о противостоянии пехоты и конницы не было ни слова. Словом, Алексей занимался самообразованием. Практика у него уже была, а вот с теорией – слабовато. Александр Македонский применял в боевых действиях нестандартные приёмы ведения боя, мыслил творчески, потому зачастую побеждал.

Иногда он выбирал книги в библиотеке дукса и зачитывался в удобном кресле. Тогда дочь дукса, красавица Аврора, приносила гостю фрукты. Она была брюнеткой с правильными чертами лица, стройным станом и мелодичным голосом. По меркам того времени – умна и образованна. Алексей не раз ловил на себе её заинтересованные взгляды, ведь он – партия выгодная. Трибун, старший офицер, удачлив, смел и ещё хорош собой. Он отличался от коренных жителей Крита тем, что был высок, голубоглаз, с пышными светлыми волосами – типичный русич.

Алексей чувствовал, что девушка к нему неравнодушна, но ответным чувством не страдал – он вообще не хотел жениться. Многие кентархи имели семью и детей, но военная служба переменчива: сегодня ты жив, а что будет завтра – неизвестно. И, кроме того, их периодически перебрасывали в разные края, и редко какая хилиархия или легион задерживались на одном месте больше трёх лет. Причин для такой ротации было много – воины уставали от службы в непривычных условиях. Либо испепеляющая жара и пыль, как в Сирии и Египте, либо высокая влажность, как на островах. Начинались болезни, а то и эпидемии. Кроме того, подразделения несли потери, и для стабильного несения службы необходимо было пополнение. Поскольку отпусков не знали в принципе, то перевод частей или отрядов в более благоприятные для службы места и был таким отдыхом.

Дукса огорчать не хотелось, поскольку девушка явно пожаловалась отцу на невнимание к ней Алексея, и тот на одном из застолий вроде бы невзначай поинтересовался семейным положением Алексея.

– Женат, конечно, – не моргнув глазом, ответил тот, и намечающаяся проблема решилась просто.

День шёл за днём, месяц за месяцем, но никаких происшествий, даже писать обязательные доклады стратигу не о чем.

В одну из декабрьских ночей на море приключился сильный шторм. На берегу разбушевался сильный ветер, гнувший деревья, а на море и глядеть было страшно: там вздымались огромные волны, море рассерженно ревело.

Алексей смотрел на беснующуюся стихию, закутавшись в шерстяной плащ.

Подошёл кентарх Валентин, постоял рядом.

– Беда тому, кто в шторм попал. В лучшем случае – сломает мачты, порвёт паруса. И сильно повезёт, если обойдётся только этим.

Повезло не всем. Утром прибыл гонец – гоплит четвёртой декархии первой кентархии.

– Декарх велел передать – в трёх стадиях от берега полузатонувший корабль.

– Рыбацкий?

– Декарх этого не сказал.

– Люди спаслись?

– На берегу не нашли никого.

– Хм, веди.

В море и в самом деле был виден корпус корабля, осевшего носом в воду до палубы. Мачты нет вовсе, видны только обрывки вантов. И даже издалека было видно, что корабль был жестоко потрёпан прошедшим штормом. Определить тип судна – военный, торговый или пират – было невозможно.

Алексей решил посетить судно и осмотреть всё самостоятельно.

У старшины взяли большую парусную лодку с рыбаком. В неё уселись Алексей и пятеро гоплитов, оставивших на берегу всё вооружение, кроме мечей.

Море стихло, и только мерная зыбь качала судёнышко.

На лодке сильно пахло рыбой.

Рыбак поднял косой парус, но ветер едва влачил лодчонку.

Они подошли к полузатопленному кораблю. На торговый или пиратский он был не похож, скорее – на дозорный или связной. Поменьше дромона.

С лодки взобрались на палубу.

– Осмотреть помещения! – приказал Алексей.

Гоплиты разбрелись по судну, а сам Алексей направился к корме – там обычно находился капитан. Часть борта слева была разрушена, как будто в неё били огромными кувалдами – о камни или о волны? Лодки, которая обычно была привязана за бортом корабля, не было – сорвана или команда покинула на ней судно?

На корме возвышалась небольшая надстройка. Алексей подёргал ручку двери. С трудом дверь поддалась его усилию – её перекосило в проёме, и на палубу вывалился человек в арабских одеждах, обеими руками прижимающий к себе небольшой сундучок. Араб был мёртв – не дышал и был холоден.

Алексей с трудом вырвал из его окоченевших рук сундучок. Он был закрыт на внутренний замок.

Подошедший гоплит острием меча поддел крышку, и хилый замок хрустнул. Алексей и гоплит одновременно заглянули внутрь. Гоплит разочарованно вздохнул и отошёл – в сундучке лежали скрученные в трубочку пергаменты.

Алексей развернул один свиток, другой – везде была арабская вязь, ничего не понятно. И только третий свиток заставил его насторожиться – на нём была подробная карта Крита. Вроде бы ничего удивительного или необычного – на судне карты есть всегда. Но возле каждого населённого пункта стояла чёрточка и цифры.

Алексей нашёл Фест – там было указано число воинов его хилиархии. Он просмотрел другие города, где стояли войска империи: точно, он не ошибся, это настоящие разведданные, нанесённые на карту.

Алексей чертыхнулся: арабского языка он не знал, надо искать переводчика или, лучше всего, передать пергамент стратигу – уж он-то должен оценить значимость находки. Такие данные собирают, если готовятся к нападению.

Подошли гоплиты, с трудом держась на мокрой и наклонённой палубе. Ни людей – живых или мёртвых, ни ценностей или груза на корабле они не обнаружили.

– В лодку, возвращаемся.

Алексей прибыл в хилиархию, прижимая к себе изъятый сундучок. После некоторых размышлений отправил к стратигу гонца с письмом, в котором описывал крушение корабля и найденные пергаменты. Ответ его обескуражил: сжечь!