Электронная библиотека » Юрий Корчевский » » онлайн чтение - страница 6


  • Текст добавлен: 1 марта 2024, 07:58


Автор книги: Юрий Корчевский


Жанр: Боевая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Подумав, Игоря решил с собой не брать. Сдружились, конечно, но именно потому, что риск велик, не стал. Пожалел, если правду говорить.

Подозвал бойцов, передал приказ, велел готовиться. Игорь, конечно, малость встал на дыбы:

– Командир, а я?! Давай я тоже…

– Красноармеец Щедрин! – свирепо рявкнул Михаил. Игорь аж вытянулся по стойке «смирно» – стал солдатом за эти дни.

– Отойдем в сторону, – велел Михаил.

– Вот что, Игорь, – вполголоса серьезно сказал он, когда отошли. – Мы сейчас в регулярной части. Партизанщина наша кончилась. Осознал?

– Так точно, товарищ командир!

– Ну вот, – Михаил улыбнулся. – Вижу, осознал. Дружба дружбой, а дисциплина дисциплиной, без этого не армия, а сброд. Иди, занимайся своим делом, а нам готовиться надо.

Сарычев, отпросившийся из расположения роты, вернулся с хорошим финским ножом в чехле на поясе.

– Где взял? – удивился Михаил.

– Выменял на серебряный портсигар. Подумал – если не вернусь, то и портсигар мне ни к чему.

Волновался Михаил, как и двое других. Пытался скрыть, но получалось плохо. После двадцати трех часов объявил выход. Сидоры сняли, они только мешать будут. Настоящей передовой, как в кино, – траншеи, окопы, землянки – не было. Отдельные окопы да пулеметное гнездо в воронке от авиабомбы.

Караульные старшим лейтенантом предупреждены, пропустили.

– Будем возвращаться, сдуру не стрельните. Давайте я назовусь «Москва», – сказал Прилучный караульным.

– Годится.

Сначала шли в полный рост. Направление известное, только как далеко немцы, где часовые? И тут враги себя сами обозначили, метрах в ста впереди заработал пулемет. Трассирующие пули веером. Бойцы без команды залегли, но звякнуло железо.

– Тихо ты! – шикнул Сарычев на Гаврилова. Шепотом, не в голос.

В стороне немцев раздался хлопок, и к советским позициям полетела осветительная ракета. Прилучный, Гаврилов и Сарычев – все впервые на линии фронта, и ракету все трое видели в первый раз. Страшно осознавать: позади, в окопах, жиденькая цепь красноармейцев, а за ними – вся страна. И вся страна полагает и надеется, что фронт есть, как положено – с траншеями, минными полями и заграждениями колючей проволоки, с пулеметами, пушками. Но нет ничего, и оттого жутко.

Гаврилов прошептал в ухо Михаилу:

– Чего далеко ходить? Надо пулеметчика взять или этого, осветителя.

– Старлей сказал – офицера.

– А самого Гитлера ему не надо? – прошипел Гаврилов.

Немцы, надеясь на дальнейшее наступление, позиции не оборудовали. Ни мин, ни колючей проволоки. Для пулемета устроили гнездо по полной программе – окоп полного профиля на двоих. В стороне, в полусотне метров, – окоп для ракетчика. Он постреливал каждые пять-десять минут. Пулеметчики и ракетчик сами выдали свои позиции, чем и определили свою участь.

– Как брать будем?

Заранее план не разрабатывали, не знали, с чем придется столкнуться. На расчете – стальные шлемы на головах, потому бить даже прикладом бесполезно, кроме шума ничего не получится.

Гаврилов предложил:

– Давайте я одного ножом зарежу. А уж вы второго берите. Лучше бы придушить слегка, чтобы не крикнул, да потащить вдвоем.

– Принимается. Ползем левее, как бы с фланга зайдем.

Поползли, медленно, почти не дыша. Опять хлопок, и в сторону нейтральной полосы полетела осветительная ракета. Повиснув на парашютике, она несколько минут заливала поле мертвенно-белым светом. Бойцы сразу замерли, уткнулись головами в землю. Если держать глаза открытыми, потом в темноте не видно ничего. А еще человек замечает в первую очередь движущиеся объекты, потому лежать необходимо неподвижно, даже если в лужу попал.

У немцев тоже траншей нет. Пулеметное гнездо уже позади осталось. Пулеметчик снова дал короткую очередь веером. Михаил даже позавидовал – вот житуха, патроны жгут в никуда. А у них в полку сегодня патроны раздали – по паре обойм на пехотинца, в обойме – пять патронов.

Медленно подползли с тыла к пулеметчикам. Сарычев прошептал:

– Подождем, пока очередь дадут, они тогда слышать плохо будут. Тогда и бросаемся дружно, в полный рост.

– Действуем как договорились.

Михаилу показалось, что ждать пришлось долго. На самом деле – не больше десяти минут. Вновь очередь. Первым вскочил Сарычев, за ним Михаил, большими скачками их обогнал Гаврилов. Всем весом прыгнул на второго номера расчета, всадил ему нож в спину, ударил еще несколько раз, хотя и после первого удара немец сник. А Сарычев с разбегу другого немца поперек спины прикладом ударил. Крепко приложил, немец хекнул, попытался вздохнуть, а не получается. Да еще Михаил в кадык вцепился мертвой хваткой. Фриц руками и ногами задергал, как в агонии. Михаил хватку ослабил, немцу в ухо шепчет:

– Только пикни – нож в сердце всажу.

По-немецки, конечно.

Не было ножа у Михаила, блефовал, но немец не видел, что сзади творится. Врага связать надо, а никто не предусмотрел прихватить веревку. Михаил рукой немца обыскал. На поясном ремне – кобура с пистолетом. Рванул за клапан, потом за ремешок, вытащил. Люггер, к себе в карман определил.

– Лезь на бруствер и ползи в сторону русских. Только без резких движений.

Сам – за ним. А Гаврилов шепчет:

– Разреши ракетчика прирезать, не то засветит, не уйдем.

– Действуй! И потом сразу за нами.

Впереди полз немец. Периодически замирал, постанывал. Видимо здорово его огрел Сарычев, как бы не сломал чего. Лишь бы до своих добраться, пулеметчика командиру сдать. В темноте да на поле, где ориентиров нет, сложно определиться с дистанцией – сколько преодолели. Пора бы и Гаврилову с ракетчиком разобраться и группу догнать. Видимо, получилось у сапера, потому что ракеты не взлетали. Через какое-то время сзади послышался шум.

– Гаврилов, ты? – спросил Михаил.

– Еще кого-то ждете? Я ракетчика в плен взял.

Немец впереди полз, Гаврилов – за ним. Стоило немцу замереть, сапер его ножом колол. Вдруг все услыхали окрик на русском.

– Стой, кто идет?

– Свои, в разведку ходили.

– Никто не ходил. Встать и поднять руки, оружие на землю!

Тут Гаврилов взъярился.

– Сейчас доберусь и сопатку разобью! Зови командира!

Но группа все равно медленно продвигалась. Очень уж неуютно на нейтральной земле. Обнаружат немцы своего убитого и исчезновение двух человек, закидают нейтралку минами. Все же добрались до окопов. Тут и командир подоспел.

– Кто такие?

– Разведка. Направлены старшим лейтенантом Нарочницким.

– Приплутали вы, позиция его роты правее метров на сто.

Уже в рост поднялись, Гаврилов с сожалением вернул финку Сарычеву.

– Знатный нож.

Добрались до расположения своей роты. Старлей обрадовался. В душе не чаял увидеть бойцов снова, когда отправлял на задание смертельно опасное. Все трое вернулись, да еще пленных двое, удача. Комроты сразу же обратился к Михаилу:

– Допросить сможешь? Ну, переводить?

– Так точно.

– Тогда вперед!

Землянку оборудовали в большой воронке от авиабомбы. Подровняли стены да соорудили накат из бревен в один слой. Такой не выдержит даже попадания из миномета. Зато свет не демаскирует.

Завели одного пленного, с ним зашел Михаил. Второго остались охранять Сарычев и Гаврилов. Старлей уселся на патронный ящик.

– Спроси у него, из какой части.

Михаил перевел, получил ответ.

– Говорит – пятый армейский корпус, пятая пехотная дивизия, четырнадцатый пехотный полк.

– Велики ли потери в полку?

– «Мне неизвестно, я рядовой солдат, но в моей роте с начала кампании одиннадцать человек».

– Что он может сказать о планах?

– Говорит – неизвестно. Офицеры отдают приказы и ставят цели перед атакой. А еще он спрашивает, что с ним будет.

– Отправим в штаб полка, если будет отвечать, поместят в лагерь для военнопленных.

– Я австриец, не немец, – добавил пленный.

– Давай второго.

И второй ничего важного сказать не мог. Рядовой солдат, знает командира отделения, взвода и роты. И никаких планов командования на ближайшие сутки. Впрочем, в Красной армии ситуация аналогичная. Старлей допросом обескуражен.

– Ладно, вы немцев пленили, вы и ведите в штаб полка.

Попытались выяснить, где он расположен, потом плутали в темноте. Пленных допрашивал капитан, а переводил младший лейтенант. Допрос короткий, толковых ответов капитан не получил. В завершение приказал пленных расстрелять. Михаилу показалось – ослышался.

– Товарищ командир, они же пленные. Их в лагерь надо.

– Кормить за народный счет? И где он, этот лагерь? Отведите в овраг и шлепните. Об исполнении доложить.

Тяжело стало на душе у Михаила. Он пленному про лагерь говорил, надежду дал, а получалось – обманул. Об обмане никто не узнает, а все же скверно. Хотя разумом Прилучный понимал: прав капитан, нет сейчас надлежащих условий. Вышел, сказал бойцам:

– Велено пострелять пленных. Отвести в овраг и уничтожить.

Тяжелое молчание. Воевать с врагом на равных, когда и у него оружие, и у тебя, – это по-мужски. А стрелять в безоружного? Не палачи же они!

Такой приказ получали впервые, еще не привыкли к жестокостям войны. Повели пленных. Те почувствовали недоброе, оборачивались на конвоиров. Вот и овраг. Пленные о своей участи догадались. Один, кому Михаил обещал лагерь, попросил время помолиться.

– Чего он хочет? – спросил Сарычев.

– Просит дать помолиться.

– Пусть. Говорят, приговоренным к смерти разрешают исполнить последнее желание.

– Позволяем, – перевел Михаил.

Оба пленных стали молиться, поцеловали крестики.

– Становитесь лицом к оврагу.

Повернулись, головы опустили.

– Дай я, – обратился Сарычев.

– Исполняй, – кивнул Михаил.

У самого будто камень с души свалился. Сарычев передернул затвор трехлинейки, выстрелил. Снова щелчок затвора, второй выстрел. Тела убитых скатились в овраг. Положено проверить или нет? Михаил точно не знал, нигде и никогда не читал в уставах, да и не говорил никто.

Капитана не нашли, Михаил доложил переводчику о выполнении приговора.

– Собакам собачья смерть! Идите в подразделение.

Вернулись, а на востоке небо уже сереет, через час – новый день. С нашей стороны по немцам – несколько хлопков, стреляли из 82-миллиметрового миномета. Гаврилов приоткрыл глаза.

– Тьфу! Это как палкой в улей совать! Как бы ответку не получить!

На удивление, немцы не ответили, но батарею минометную явно засекли. Это позже Михаил узнал, что немцы и на войне всё стараются делать по расписанию. Завтрак в восемь утра, в половине девятого начинается боевая работа – стреляют артиллеристы, ведут огонь пулеметчики. Причем жили немцы на восточном фронте по берлинскому времени.

Поели, а потом огнем из гаубиц накрыли минометчиков. Снарядов не жалели: на немцев работали и союзники, и оккупированные страны. Не меньше трех десятков снарядов взорвались на позициях минометчиков. Михаил позже там был. Обрушенные капониры, мертвые тела батарейцев. Не уцелели ни люди, ни минометы – исковерканы осколками, разбиты прицелы, деформированы стволы и опоры.

Но это было только начало. Гаубицы после минометной батареи перенесли огонь дальше, по избам, в которых располагался штаб полка. Взрывы, дым, пыль. Кто смог убежать, спрятаться в канаве или воронке, спаслись. Оглушены, контужены, в пыли, но живы. Не иначе как «рама» вчерашняя засекла движение людей и скопление машин у изб деревни.

Разведка у немцев действовала хорошо. И авиационная, и полевая, и радио – да все виды. По почерку радистов полков Функабвер определял дислокацию или смену позиций. Временами отдавали ложные приказы на полковых частотах, пытались дезорганизовать боевую работу.

Тогда Михаил впервые столкнулся с диверсантами. Не киношными, со злобными взглядами и окровавленными пальцами. Таких рисовали на плакатах «Враг не дремлет», «Болтун – находка для шпиона».

Сильно потрепанный полк, куда влились Михаил с Игорем, вошел в небольшой белорусский городок. Бойцы предвкушали небольшой отдых. Попить воды, обмыть лицо от пыли, а если повезет задержаться на несколько часов, то и покушать. Полевая кухня дымила в конце небольшой полковой колонны.

Вдруг раздался треск мотоциклетного мотора, из переулка выехал мотоциклист. Подъехал к голове колонны, стал кричать, что немецкие танки входят в город с другой стороны. Среди бойцов, кто услышал эти слова, началось волнение, даже тихая паника. Танков боялись, потому как средств для борьбы с ними не было. В полку из тяжелого вооружения – только пара станковых пулеметов максим. У бойцов противотанковых гранат нет.

Вперед шагнул капитан, который допрашивал пленных немцев. Как узнал Михаил, он был помощником начальника штаба по разведке.

– Документы! – потребовал он у мотоциклиста.

Тот из нагрудного кармана вытащил документы, отдал капитану. Внезапно мотоциклист схватился за автомат ППД, который висел у него поперек груди. Стоявший слева от капитана боец мгновенно сделал выпад и вонзил штык винтовки в грудь мотоциклисту. Тот упал, мотор мотоцикла заглох. Михаил стоял рядом и ничего понять не мог. Боец в советской форме, мотоцикл ТиЗ – тоже советский.

– Немец переодетый, – громко сказал капитан.

– Товарищ капитан, разрешите узнать: как вы определили? – спросил Михаил.

– Ты когда-нибудь видел бесшумные танки? Их моторы за километр слышны, как и лязг гусениц. Слышите?

На пару секунд тишина. Бойцы, кто поблизости, прислушивались. Ничего похожего на звуки моторов.

– А запах?

Вопрос в тупик поставил. Какой запах? Откуда? Капитан пояснил:

– Не так выхлоп пахнет!

Никто не принюхивался, не обращали внимание. Между тем капитан был прав. Весь качественный бензин румынских нефтепромыслов шел только для снабжения авиации. Синтетический бензин из каменного угля Силезии шел для боевой техники и автомашин. Запах у него при сгорании был более резкий, едкий. Тонкости эти знать надо. Человек неподготовленный не уловит.

Бойцы были поражены. Одно дело – настоящий немец, в форме, в стальном шлеме, при карабине. И другое дело – в форме советской, внешне такой же, как они, рядом стоящие. Танки за время отдыха полка так и не появились. Михаил был впечатлен капитаном. Быстро раскусил врага по мелким деталям! А Прилучный, как и бойцы рядом с ним, ничего не заподозрил. Михаил решил по возможности держаться поближе к капитану. После приказа о расстреле пленных немцев он его невзлюбил, посчитал излишне кровожадным, жестоким. Сейчас мнение переменил. Игорь тоже был в восторге:

– Капитан-то, а?.. Как немца расколол?! Вот настоящий особист!

Капитан особистом не был, но служба у него явно на той же линии была. Вообще в Красной армии постепенно формировалась сложная система разведки, контрразведки, в целом интеллектуального противоборства с противником. Это всегда, конечно, имело значение, но в условиях техногенной войны, когда сражаются гигантские силы, огромные массы военнослужащих, оснащенные разнообразной мощной техникой, тогда значение противоборства штабов и спецслужб, то есть мозгов вооруженных сил, возрастает неизмеримо.

Ситуация на фронте стремительно менялась. Немецкая третья танковая группа Гота захватила Сенно, подошла к Витебску. Остатки нашего пятого механизированного корпуса с боями отходили к Орше. Восьмого июля глубина отхода советских войск уже составляла 450–600 километров. Немцы в этот день вошли в Витебск. Численность советских войск перед контрударом составляла 627 300 человек, убито за несколько дней было 341 043 человека.

Десятого июля началось кровопролитное Смоленское сражение, которое длилось месяц.

Михаил доволен был, что со своими. Хоть и отступают с боями, но он не один, рядом командиры, бойцы. Важно чувствовать их поддержку в бою. Кроме того, случись ранение или контузия, в полку есть медицинский взвод. С Игорем они по-прежнему были бок о бок, плечом к плечу, можно сказать, превратились в маленькую, но полноценную боевую единицу.

Горожане, мобилизованные партийными комитетами предприятий, при приближении врага стали рыть окопы, траншеи, противотанковые заграждения – эскарпы и контрэскарпы. Представляли они из себя глубокие и широкие канавы. Танк их преодолеть не может. Либо упадет носом вниз и уткнется в землю, либо не сможет выбраться, крутая стена не даст. Труда на заграждения потратили много, но немцы преодолели их легко. Подрывали одну и другую стенки, и обрушившийся на дно грунт делал возможным переход. Три-четыре таких перехода, сделанных саперами, практически не замедляли темпа движения. Ударная сила вермахта – это танки, но остановить их не удавалось. Эффективной артиллерии – пушек ЗИС-2, ЗИС-3, зенитных 76 и 85 мм остро не хватало, противотанковая 45-миллиметровая слишком слаба, броню в лоб пробивала только с малых дистанций в пару сотен метров. Если после выстрела пушки танк не подбит, второго шанса у артиллеристов не будет. Танк огнем пулемета и пушки противника расстреляет, мало того – ворвется на позицию, всем весом пушечку раздавит, вомнет в землю. Противотанковых гранат, этого последнего шанса пехоты, остро не хватало. Вместо них использовали коктейли Молотова в бутылках. Смесь и для бойца опасная. Попади в бутылку пуля или осколок, жидкость возгоралась. Противотанковые ружья Симонова и Дегтярёва в войсках появились осенью 1941-го, а в достаточных количествах ими обеспечили бойцов только в 1942 году. Немцы к этому времени на свои Т-III и Т-IV навесили дополнительные броневые экраны, и противотанковые ружья оказались бесполезны.

Нацисты, наблюдая с самолетов труд сотен и тысяч горожан над рытьем окопов и траншей, разбрасывали листовки. Содержание издевательское, вроде:

 
«Граждане и гражданочки,
Не ройте ваши ямочки,
Они не сдержат наши таночки».
 

Курящие мужики пускали листовки на самокрутки, хоть какая-то польза. Все не участвующие в работах старались эвакуироваться. Организованно, на поездах или машинах, либо сами. Если повезло, то скромные пожитки и дети – на тележках. Либо на себе, но в таком случае уйти далеко не удавалось.

Красная армия уперлась, вгрызлась в землю. За Смоленском крупных городов уже нет до самой столицы. Разом осознали – все, край. Стоять до последнего, перебить немецкую армию, либо они в Москву войдут. Даже теоретически допустить невозможно! Москва – сердце страны. Конечно, уже готовили запасную столицу – Куйбышев, бывшую Самару. Туда отправляли иностранные посольства, в этот город перебралось правительство. И радиовещание перевели в Куйбышев, именно оттуда передавал сводки Совинформбюро знаменитый диктор Левитан. А народ думал – из Москвы идет передача.

И Сталин должен был уехать поездом, но уже на перроне вокзала передумал. Если и он покинет столицу, это быстро станет известно. Будут ли солдаты защищать опустевший город так же упорно?

Пополнение в батальоны и полки было, но не из тыла, а такими же окруженцами. Их задерживали заградотряды, фильтровали, комплектовали команды и направляли в близлежащие подразделения.

Михаилу пока везло, начальник штаба полка по представлению командира роты включил его в списочный состав. А это уже и запись в красноармейской книжке, и постановка на все виды довольствия. Да только какие там виды? Два, и то скудные – продовольственный и боепитания.

Через несколько дней Михаил неожиданно для себя попал в танкисты. На построении комбат спросил:

– Артиллеристы есть? Шаг вперед!

Михаил шагнул, оказалось – единственный. По его мнению, служа в артиллерии, он нанесет немцам более значительный урон, чем в пехоте.

– Иди к той избе, там танк.

Михаил рот открыл объяснить, что он не танкист. Там ведь свои особенности. Да уже поздно, комбат дальше вдоль строя пошел. Михаил себя корил. Ну кто тянул за язык?.. А приказ есть приказ, не отвертишься.

За избой стоял БТ-7. Выпуск его прекратился в 1940 году. Подвеска по типу американской, конструктора Кристи. Корпус сварной, что лучше клепанного. В нашем танкостроении впервые. Но эффективно противостоять немецким танкам Т-III и Т-IV уже не мог. Немцы усилили броню своих танков навесными листами, и бронебойный снаряд БТ-7 не мог пробить лоб и борт Т-III и Т-IV даже в упор. Зато броня БТ-7 пробивалась всеми пушками танков вермахта, как и 37-мм противотанковой пушкой РаК-35/36 и противотанковыми ружьями. При танке оказался лишь механик-водитель. В черном комбинезоне и танковом ребристом шлеме. Михаил к нему на «вы». Ведь петлиц со званием под комбинезоном не видно.

– Направлен комбатом на танк, потому что артиллерист, курсант Прилучный.

– Да? А я мехвод Фадеев, можно Валентином звать, красноармеец.

Мехвод подал руку. Михаил отважился спросить:

– А где же экипаж?

Валентин посмурнел лицом.

– Обедали мы, я за чаем пошел, немцы мину бросили. Обоих наповал.

Подошел еще боец, представился.

– Красноармеец Коновалов, направлен в помощь.

– Пулемет знаешь?

– Видел.

Фадеев крякнул. Согласно штатному расписанию командир танка – он же наводчик пушки. А заряжающий должен стрелять из пулемета башенного. Михаил видел танки вдали, стрелял по немецким. В наших танках никогда не сидел. Фадеев коротенько рассказал об устройстве, а когда забрались внутрь, показал штурвалы наведения пушки, поворота башни. Тесно, но самое плохое – нет обзорности. Михаил сел на место командира, покрутил штурвалы, посмотрел в прицел. Пушка простая, никаких сложностей. А боеукладка приятно удивила. Сто семьдесят два снаряда. Силища! Но переоценил Михаил пушечку. Фугасное действие слабое, а бронебойным можно только бронетранспортер подбить, да и то не со всех ракурсов.

После мощной зенитной пушки танковая показалась игрушечной, как и снаряды к ней. На боевых постах лежали шлемофоны.

– Теперь ваши будут. Вот рации у нас на танке нет. Будем действовать по обстоятельствам.

Похоже, в полку этот БТ-7 был единственной боевой машиной. Не принимать же всерьез несколько тракторов-тягачей для двух гаубиц?

Полк отходил к Рогачёву, но командование не знало, что к городу уже подошла вторая немецкая танковая группа.

Пехота вошла в город, неожиданно вспыхнула стрельба. Это немецкая разведывательная группа мотоциклистов столкнулась с авангардом полка. Почти сразу по броне танка постучали железкой. Фадеев танк остановил. У левого борта – пропыленный лейтенант, в правой руке пистолет, рукоятью которого он стучал.

– Мотоциклисты немецкие впереди! Помогите огнем!

– Сделаем!

Фадеев через открытый люк разговор слышал, без команды помчался вперед. На перекрестке – несколько мотоциклов с колясками. Немцы попробовали развернуться. Но БТ не зря назван быстроходным. Один мотоцикл он смял гусеницей, второй переехал. Еще два мотоцикла рванули по улице.

– Михаил, ну что же ты медлишь? – закричал Фадеев. – Стреляй!

Танк замер. Коновалов по команде Михаила вбросил в казенник осколочно-фугасный патрон. Выстрел! Гильза вылетела со звоном, запахло порохом. А снаряд мимо мотоциклистов пролетел, ударил в угол кирпичного здания.

– Еще фугасный!

Второй выстрел получился удачный. Взрыв, мотоцикл перевернулся, почти сразу вспыхнул. Но второй успел завернуть за угол. По рации мотоциклисты доложили или повезло им, но из-за угла вывернул Т-IV.

– Бронебойный! – закричал Михаил.

Клацнул затвор. В прицел видно черный крест на борту танка совсем рядом. Туда навел артиллерист треугольную марку прицела, выстрелил. Успел увидеть попадание, на броне просверк. Танк не остановился, не задымил, закончил разворот, шевельнулась его пушка.

– Бронебойный! – снова крикнул Михаил. Сейчас кто быстрее. Прилучный успел выстрелить первым, в лоб корпуса, где пулемет. Попал. Почти сразу выстрелил немец. Грохот, потом тишина, заглох мотор. Снизу дым повалил, потом показалось пламя. Подбили! Михаил откинул люк.

– Все из танка!

Ни механик-водитель, ни заряжающий не шевелятся, а пламя уже обжигает. Выбрался боец из башни, почти скатился по броне на землю. Из люков танка уже черный дым валит. Михаил побежал в сторону, за дом в проулке. Если рванут боеприпасы, будет скверно. Забежал за деревянную избу, залег в зарослях картошки. Почти сразу прогремел взрыв, башню танка сорвало, подбросило, она упала в десятке метров от корпуса.

Нарастает рев мотора. Немецкий Т-IV, который подбил БТ, проехал мимо. За танком бегут пехотинцы. У Михаила – никакого оружия при себе, карабин в горящем танке остался. Ни револьвера, ни пистолета, положенных танкистам по штату, никто не видал. И сейчас положение Прилучного хуже некуда. Остается только убегать, чтобы не попасть в плен. Стыдно бежать от врага, а выбора нет. Побежал по задам, перелезал через заборы, ломал ветхие доски. К своим выбрался. У убитого красноармейца подобрал трехлинейку. Из патронной сумки забрал последние три обоймы. Залег в общей цепи. Красноармейцы – незнакомые, не из роты, куда его зачислили. Неважно, после боя найдет свое подразделение. Главное – среди своих, слева и справа жиденькая цепь. Осмотрелся. Ни одного пулемета, даже ручного, не видно. Скверно, у немцев на отделение – ручной пулемет и боезапас отличный, патронов они не экономят.

На перекресток выполз легкий танк 38Т чехословацкого производства. Немцы в Европе, в Чехии, захватили много трофеев. Военного предназначения в том числе. У чехов танки и грузовики, у французов – тяжелые танки. А главное – военные заводы, которые производили вооружение и боеприпасы теперь уже для вермахта.

За танком продвигалась пехота. Пока из танка ведется пулеметный и пушечный огонь, пехота перебегает. Пулемет красноармейцам головы поднять не дает. Бойцы по немцам из трехлинеек огонь ведут, только попробуй еще попади в подвижную ростовую цель. Немец перебежал и залег. Вся перебежка – секунды три, прицелиться не успеваешь. Михаил стал стрелять по смотровой щели танка. На немецких танках стоит бронестекло. А на чехословацком 38Т его нет. Один выстрел, второй, третий. На четвертый – удача. Танк начал левый разворот и застыл. Механик-водитель сражен наповал, винтовочная пуля при попадании в голову шансов не оставляет.

Почти сразу к танку перебежками красноармеец продвигаться стал. В руке – граната. До войны считалось, что граната вполне может остановить танк, перебив гусеницу. На практике оказалось не так. Только связкой из четырех гранат это удавалось. Однако такая связка имела вес три килограмма, бросить ее дальше нескольких метров невозможно. Либо из укрытия – траншеи, окопа, на которые танк уже наползает. Либо, если местность открытая и удалось подобраться сбоку, в мертвой зоне, после подрыва сам мертвым будешь.

Бойца с гранатой немцы заметили, стрелять стали. У немецкой пехоты карабины Маузера. Пистолеты-пулеметы – у специальных подразделений вроде ягд-команд, ГФП – полевой полиции, СС. Эсэсовцы имели все самое лучшее – оружие, питание, технику, да еще в первую очередь.

Наши бойцы по немецкой пехоте открыли частый огонь. Боец с гранатой подобрался к танку поближе, грамотно бросил гранату на моторный отсек. За ревом двигателя взрыв едва слышен. Вверх пламя рвануло. Открылись люки, из танка танкисты полезли. Вот где красноармейцы отыгрались! Ни один танкист не смог на землю спуститься, в каждого по несколько пуль попало. Танк горел недолго, то ли бензобак рванул, то ли боеприпасы. Грохнуло здорово! Черный густой дым повалил.

Без поддержки танка наступление на улице прекратилось. Немцы без поддержки бронетехники не наступали, нет такого в уставе. А на открытой местности сначала авиация наши позиции обрабатывала, потом артиллерия, не жалея снарядов, затем танки давили все, что еще стреляло.

Михаил смотрел, учился тактике. Если враг в чем-то сильнее, надо перенимать опыт. Вот в Красной армии пропагандировали штыковые атаки. Они хороши были, пока не появилось автоматическое оружие – автоматы, пулеметы. Пара пулеметов вполне могла остановить наступление батальона. Справедливости ради, иногда такие атаки удавались. Немцы их боялись, считали варварством, устаревшим способом ведения войны…

Восьмого июля, на семнадцатый день войны, закончилось сопротивление войск РККА, окруженных в районе Налибокской пущи, Новогрудка и Столбца. Часть войск с большими потерями смогла прорваться к своим, другие перешли к партизанским действиям. Тем более 29 июня вышло постановление об организации партизанского движения. Материально – оружием, взрывчаткой, боеприпасами, продовольствием, – оно поддержано не было. Сталин считал, что партизаны должны обеспечить себя сами, отобрать у врага. Только как у немцев отобрать, если они вооружены до зубов, а у красноармейцев патронов нет, как и гранат, и питаются тем, что жители дают?

Значительная часть бойцов попала в плен. Из 44 дивизий фронта 24 были полностью разгромлены. Под Белостоком и Минском были взяты в плен 328 тысяч наших бойцов и командиров, под Смоленском – 310 тысяч.

Девятого июля, на восемнадцатый день войны, части двадцатой армии РККА оставили Витебск.

Фактически дорога на Москву была открыта. Из частей в штабы поступают отрывочные сведения, не дающие представления, где проходит линия обороны, какие полки и дивизии занимают позиции.

По приказу Генштаба летчики Красной армии проводили воздушную разведку, но полной картины она не давала. Порой по одной дороге идет немецкая колонна, по параллельной дороге – наш потрепанный полк. Пыль, дым от выхлопов моторов, звезд или крестов с высоты полета не видно. Вот где сказалась нехватка в войсках радиостанций!

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации