Текст книги "Разрешенное волшебство"

Глава двенадцатая

Твердиславичи больше не ложились. Какой уж тут сон! Мальчишки, точно дикие пчелы, облепили скалы, устанавливая всюду, где только возможно, дальнобойные самострелы. Травницы, позабыв о главном своём ремесле, варили скрепляющий камни раствор, помогая клейким сокам магией. В скальных воротах возводилась настоящая крепостная стена так быстро, словно на моментальных картинках, что показывал Учитель.

Джейана вскоре оправилась. И, как бы ни хотелось остаться с неподвижно распростёртым на ложе Твердиславом, двинулась во двор. Клан должен видеть свою предводительницу. Он должен знать, что не остался сирым.

Правда, вмешательства почти и не потребовалось. Старшие из парней распорядились хорошо, толково; девчонки спешно собирали из давно заготовленных деталей новые самострелы, мальчишки вовсю стучали каменными молотками (дороги железные, Горные кланы за них немалую цену просят, вот и приходится обходиться чем есть), ладя прикрытые камнями и нетяжёлыми брёвнами гнёзда для стрелков на скалах.

На миг Джейана даже почувствовала себя неловко. Как же так, все без неё управили?

Недобрая старуха Ночь медленно влачила над застывшей землёй темные непроницаемые покровы. С внезапной остротой поняв, что, раздавая направо и налево ненужные указания, она только выставит себя на посмешище, Джейана побрела к тем, кто наращивал баррикаду в проходе. Не годится ей стоять в стороне! Но, с другой стороны, – и не махать же лопатой! Хотя стоп! Дура, трижды дура!

– Эгей, что, застоялись или силы поприбавилось? – укорила она запарившихся от несоразмерного усердия землекопов. – Дагнар! Ты-то чего? Ужели ж не сообразить, кого вызвать нужно? И от тебя, Олеся, я такого не ожидала.

Тонкая, как прутик, Олеся смущённо потупилась, отводя со лба мокрые от пота волосы. И верно. Как же так? Забыла, начисто забыла. Про всю магию разом забыла. Ну надо ж так?

– Помогай мне, – неожиданно сорвалось с губ Джейаны – вместо строгого выговора. – И остальные, все, кто умеет.

Это оказалось неожиданно лёгко. Раньше ей, Джейане Неистовой, приходилось порой объединять силы родовичей чуть ли не превозмогая себя – и больно, и жгуче. А сейчас – все словно бы потянулись ей навстречу, она растворялась в теплом ласкающем потоке Силы, и так естественно оказалось положить руку на плечо Олесе, чего раньше Джейана не сделала бы никогда.

Громадный подземный червь высунул из земли уродливую башку. Сварливо поинтересовался:

– Копать? Где и как?

Земляные черви были очень странными созданиями. Единственные из всех зверей, они умели говорить, имея склонность к философским размышлениям. Почему и отчего Великий Дух даровал речь именно им, никто не знал да, по правде, даже и не задумывался. Есть такие, и все тут. Призывать их было далеко не просто, как и водные духи, одного из которых Джейана поставила на стражу в русле Ветёлы. Исполнив свою службу, они долго не появлялись, и никакая магия тут уже не помогала.

Обычно с червями разговаривала Джейана, но на сей раз она незаметно подтолкнула вперед Олесю – давай, мол, твой чёред!

И светло-русая девчонка, совсем крошечная перед змеящимся бесконечными кольцами чёрно-зелёным телом, чётко и бестрепетно отдала приказы.

– Понятно, – меланхолично заметило чудовище, смешно разевая розоватую пасть.

– И почему ты не всегда такая, Джей? – услыхала она, уже направляясь прочь, полушёпот-полувздох Олеси. Девчонка не думала, что её могут услышать.

Джейана невольно вздрогнула. Не такая всегда? Что это значит? Зябко передёрнула плечами. Да нет, нет, ерунда, клан не может без меня, не может без твёрдой руки, это ж ясно каждому, без меня и Твердислава они – что прутья в венике без связки.

Минута слабости миновала. Нет, она, Джейана, не нарушит данного Великому Духу слова, не станет вызывать Гилви. Вообще, сделает вид, что ничего не случилось. И если у этой соплячки хватит ума, она тоже не подаст виду. Ну а если подаст или ляпнет нечто вроде «Эх, и вмазала же я этой Неистовой!», то Гилви не спасёт даже Великий Дух.

К утру Твердиславу стало лучше. По зову Фатимы примчалась Джейана; вдвоём они опрокинули злую немочь и погнали прочь. Вскоре по всему клану разнеслась весть, что с вождём все в порядке и скоро он встанет на ноги.

До прихода Учителя оставалось уже два дня.

А пока справили поминальную по Лиззи. Конечно, она ещё могла быть жива; более того, она ещё могла пережить всех былых родовичей, но значения это уже не имеет – для людских кланов Лиззи всё равно что мертва. Что с ней теперь сделают? Конечно же, Ведуны (а кто же ещё мог украсть девчушку?) не преминут обратить её в какое-нибудь жуткое чудовище, родовичам на погибель. Так что, быть может, Лиззи ещё предстоит сложить голову в схватке со своим же кланом. Такое случалось – рассказы доходили от Морских кланов.

Погребальная служба делалась честь по чести. На клановом кладбище даже появился свежий холмик – чтобы душа Лиззи, буде случится, вспомнила, кто она есть, и скорее бы покинула полное злой силы тело монстра, воспарив к чертогам Великого Духа.

Два следующих дня прошли во внешне обычных хлопотах. Джейана заправляла работами, Фатима приняла ещё одни роды, Твердислав совсем оправился. То ли сказалось чародейство Фатимы с Джейаной, то ли помогли отвары-настойки девушек-травниц. Проклятая хворь отступила; мускулы вновь налились силой. Боль осталась – но глубоко внутри.

Учителя вновь вышли встречать всем кланом. Правда, на сей раз малыши руки мыть не стали – не до того. После пролетевшего над посёлком чудовища они, похоже, так и не пришли в себя. И возившиеся с ними старшие махнули рукой – в конце концов, Учитель мудр, он простит.

И вновь, как и в прошлый раз, фигурка в сером плаще вынырнула из-за поворота; Учитель подошёл к встречающим, улыбаясь, как всегда, однако Твердиславу показалось, что губы Наставника просто растянуты усилием мышц, а на самом деле ему совершенно не до улыбок.

– У вас беда, – Учитель обвёл встречавших взглядом.

– Беда, – только и смог кивнуть Твердислав.

Учитель тяжело вздохнул. Его голова поникла; лицо скрылось в тени широких полей знаменитой серой шляпы.

– Хорошо, – он вновь вздохнул. – Пойдёмте, поговорим.

* * *

Твердислав окончил свой рассказ. В домике было тихо, словно на клановом кладбище летней ночью. Учитель сидел, пригорюнившись, перед остывающей чашкой горячего душистого чая, составленного Иркой-травницей из доброго десятка разных трав. Твердислав пытливо взглянул в лицо Наставнику – и поразился безнадёжности бессильного старческого взгляда. «Да ведь то, что я ему рассказал, для него словно бы и не новость!»

– Конечно, не новость, – внезапно сказал Учитель. – Я подозревал, только не хотел пугать вас раньше времени, дорогие мои. Лиззи обречена. Эту хворь не победить.

– Так что же это за тварь, что утащила её? – не выдержала Фатима.

– Я знаю этих бестий. Они служат одному очень-очень могучему чародею. Настолько могучему, что один только Исса, Великий Учитель, смог бы бросить ему вызов. Даже моя сила перед мощью этого волшебника – ничто, дети мои… Лиззи не спасёшь. Остаётся только смириться с этим.

– Смириться?! – теперь не вытерпел Твердислав. – Да как же так?! А если эта тварь каждый день начнёт малышей таскать?

– Не начнет. – Учитель покачал головой. – Они забирают только хворых, больных, которых уже не вылечить.

– Но зачем?! – сверкнула глазами Джейана. – Если б Лиззи ушла к Великому Духу – что ж, значит, такова судьба. Но когда больную утаскивает этакое… этакая… этакий… Неужто не Ведунам?! Исторгнут теперь душу, саму Лиззи превратят в монстра. А, говорят, такие твари охотнее всего свой же бывший клан разоряют…

Учитель дёрнул щекой – Твердиславу показалось, что с досадой.

– Да ничего этого не будет. Успокойтесь, дети мои. Лиззи – про неё можно забыть. Не вздумайте только мстить или, паче того, искать! Клан и так понёс потери, вы нужны ему, оба. Хотя на твоём бы месте, Джей, – Учитель неожиданно подмигнул девушке, – я бы о ребёнке подумал. Нельзя, чтобы от двух таких, как вы с Твердиславом, в клане не осталось бы потомства. Чтобы ваша сила досталась бы не одному лишь Великому Духу. Понимаете меня?

Джейана неожиданно смутилась. Да что это со мной, Силы лесные? Сама роды принимала и помогала разродиться когда заклятием, а когда и острым, прокипячённым в ключевой воде ножом. Малышей на руках держала, сама понимая, что здесь, в клане, у неё детей уже не будет. Может быть там, потом, на небе, у Великого Духа. Хотя кто знает, бывают ли там дети? Вдруг защемило, заныло сердце – вспомнился малыш Альтик, которого она, Джейана, в своё время самолично вынимала из материнской утробы, объясняя при этом дрожащей Фатиме, что и как. Сероглазый, беловолосый малыш, эдакий розовый щекастик, бегущий по траве на ещё неверных, заплетающихся ножках и твердящий как заклинание – мама, мама, мама! – смешно делая ударения на последнем звуке.

– Подумай, Джей, подумай! – настаивал Учитель. – До Летучего Корабля тебе совсем немного осталось. Меньше года. Только-только и успеешь.

Джейана опустила взгляд. Внутри ворохалось что-то тёплое, незнакомое, ласковое. Вдруг до одури захотелось почувствоватьь на руках тяжесть детского тельца, тяжесть своего ребёнка, не чужого, пусть даже тобой принятого.

– Подумать надо, – с трудом выговорила она под пристальным взором Наставника. – Такое ведь не сразу…

– Да нету у тебя времени раздумывать! – Учитель даже всплеснул руками.

Твердислав поежился. Отчего-то проникновенный голос Наставника казался неискренним и потому неприятным. Такое с вожаком клана случилось впервые; и он мало что не испугался. Авторитет Учителя всегда был непререкаем; он, Учитель, являл собой деятельное, зримое Добро, и ничего, кроме Добра, от него никогда не видели.

– Да уж больно страхов-то вокруг много, – неожиданно призналась Джейана. – Вон, Отвечающий взбесился, на меня напал.

– Ты об этом не говорила, – нахмурился Учитель.

– Да что тут говорить… Это перед тем, как неведомого зверя на Ближнем Валу завалили…

Когда она закончила, Учитель долго молчал. Пальцы рук его непрестанно и неприятно шевелились, точно громадные розовые насекомые.

«Да что это со мной?! – с уже настоящим испугом подумал Твердислав. – Это же Учитель! У-Ч-И-Т-Е-Л-Ь! Сколько раз он спасал тебя! И Джей! И весь клан!»

Однако ничего не помогало. Шевелящиеся пальцы: розовые, отмытые, ухоженные, с аккуратно подрезанными чистыми ногтями… Твердислав невольно покосился на собственную ладонь – темная, почти что бурая кожа, иссечённая шрамами, взбугрённая мозолями; ногти обломаны, обкусаны, на мизинце левой руки половины ногтя не хватает. Ну да, конечно, Учитель живёт совсем по-иному, ему нет нужды в поте лица гнуть спину, собирая урожай толстяков, или день-деньской гнать по лесу оленя, потому что иначе в клане будут голодать детишки. Ему нет нужды ухаживать за молочным стадом, выхаживая и выпаивая телят, чтобы, не приведи Великий Дух, они пали бы по осени – иначе что будет есть клан в весеннюю бескормицу?

А Учитель всё говорил и говорил. Он объяснял, растолковывал, разъяснял. И всё становилось вдруг таким простым и понятным.

– Ведуны решили напасть всеми силами. Их чары запутывают, сводят с ума даже те создания, которые никогда не враждовали с вами. Так и с Отвечающим. Не знаю, каким именно заклинанием его опутали, но уверен – без Ведунов дело не обошлось. Укрепляйте Пэков Холм. Да, и ещё, Твердислав, я бы на твоём месте попытался бы собрать общий поход кланов на Змеиный Холм. Это было бы достойное дело.

«Не то, – вдруг подумал Твердислав. – Всё не то. Не то, что мне надо. Почему Учитель ничего не говорит о том, как победить этого злого чародея, чьи твари утащили Лиззи? Разве Учители не могут собраться с силами и покончить с ним?»

В иное время Твердислав уже повторил бы то же самое вслух. Но после битвы с летающей тварью в нём что-то изменилось. Глубоко внутри копилось смутное, пока ещё не осознанное раздражение – вот он тут учит, учит, учит, а попробовал бы сам!

Чего Учитель должен был «попробовать сам», Твердислав, пожалуй, сейчас бы и не сказал.

– А вы, Учитель, вы бы вылечили Лиззи? – вдруг спросила тихо, как мышка, сидевшая в углу Фатима.

– Да, наверное. Болезнь у неё была сложная, но, наверное, я бы справился. Однако что толку теперь говорить об этом! Лиззи больше нет.

– И её погубитель не будет наказан? Возмездия не будет? – от волнения голос Твердислава срывался.

– Пока – нет. Пока наши силы ещё не столь велики, как хотелось бы. Но не горюй, Твердислав, настанет день – и соединённые силы Лесных кланов сотрут этого некроманта с лица земли. А ты, пребывая на службе Великого Духа, увидишь всё это своими глазами. Я обещаю.

И вновь Твердислав не поверил. Он не знал, почему. Не поверил, и всё тут. Охотничье чутьё, помогавшее загнать зверя, предупреждало и сейчас – тут что-то не так. О, это всесильное что-то! Неуловимое, неосязаемое, невыразимое словами – оно всё-таки есть и не дает покоя.

На сей раз Учитель и в самом деле задержался в клане. Скрупулезно проверил чистоту ладоней у малышни. Отчитал кое-кого за нерадивость – лето идет, а задания, данные им, Учителем, ещё куда как далеки от исполнения. Выслушал поневоле бессвязные оправдания и горячие заверения в том, что всё, с завтрашнего дня начинается новая жизнь. Вместе с Твердиславом и Джейаной наставник обошёл все окрестности, долго стоял над ямой возле Ближнего Вала, где были зарыты останки подземного зверя, ворожил над тем, что когда-то было Отвечающим. Лицо Учителя оставалось спокойным, речь – ровной, однако Твердиславу отчего-то всё время казалось, что Наставник напряжен едва ли не до предела. Что всё его спокойствие – показное. Негромкие слова скрывают страх. Учитель, похоже, столкнулся с чем-то, что и сам объяснить не мог.

Замечал ли это сам Учитель? Что один из лучших его учеников ловит каждый его взгляд, каждое его слово – и притом отнюдь не от восторженных чувств? Наверное, нет. Наверное, он просто забыл, что его мальчики, оттачивая охотничье мастерство, могут в один прекрасный день использовать обретённые силы против него самого.

И потому Твердислав неожиданно для себя испытал немалое облегчение, когда облаченная в серый плащ фигура Наставника скрылась за поворотом.

Глава тринадцатая

Никогда раньше Учитель не приходил в клан так часто. Никогда раньше не гибло разом так много лучших воинов. На одни вопросы Наставник ответил, а другие, напротив, только пробудил. Почему, если загадочный некромант так силен и Учители не могут с ним справиться, то почему же они тогда оставляют в покое Ведунов? Почему Учитель никогда, никогда, никогда ни разу не сказал – я возглавлю ваши рати, и мы сотрём Зло с лица земли, изгоним его из наших пределов! Почему клан всегда оставался с напастью один на один? А Учитель всегда только помогал, объяснял, втолковывал, подсказывал, как и чем излечивать больных и раненых – да и то небезвозмездно? Так заповедал Великий Дух, дабы испытания вас закалили – это объяснение Твердислава уже не устраивало. Перестало устраивать после похищения Лиззи. Это было чудовищно, это было кошмарно, это было… было неправильно! Чем провинилась эта кроха? Какие-такие заповеди Великого Духа успела она нарушить?

После ухода Учителя прошёл целый день, а Твердислав все никак не мог найти себе места. Перед глазами неотступно стояла чёрная туша неведомой твари, вьющиеся змеи-щупальца, красные бессмысленные буркалы. Нет, он, Твердислав, не может, не имеет права оставить это! Не имеет. Учитель. Мало ли что, Учитель. Он служит Великому Духу. В высокой своей мудрости Всеотец чего-то может и не разглядеть.

Джейана, с которой он было поделился, только махнула рукой. Ты что, мол, Учитель есть Учитель, он всегда прав, он ошибаться не может, разве когда-нибудь такое было, разве кто-нибудь о таком слышал? Нет, и у Петера, и у Мануэла, и у Лайка, и у других соседних кланов… Раз Учитель сказал – про Лиззи надо забыть, значит, так тому и быть. А кто не понимает – для того всегда лишняя вязанка толстяков для переборки найдется.

Твердислав смотрел на Джейану. Она говорила правильно, она говорила слова, в которых ещё полмесяца назад не усомнился бы и сам вожак клана, но перед глазами по-прежнему стояла золотистая пыль-кровь чудовища и бессильно висящее в страшных объятиях тело Лиззи. Он не может оставить это, не может забыть. Долг крови, о котором так пренебрежительно говорила Джейана, для него не пустой звук. Он должен, должен, должен. А кому, зачем, для чего – не важно. Себе в первую очередь должен, вот и всё.

Решение вызревало быстро, слагаясь разом изо всего – в том числе и из слов Гилви, злых слов этой злой девчонки о том, кто на самом деле вождь клана Твердиславичей. Ему надо идти. По четкому, никакими дождями не смываемому следу злого, гибельного чародейства. Иначе ему не будет покоя ни здесь, ни в обиталище Великого Духа. И ничего тут уже не сделаешь. В этом – долг вожака клана. Отказаться от него – потерять себя. Именно этого от него наверняка ждут Чарус, Кукач, Дим, остатки Старшего Десятка, другие парни и мальчишки клана. Наверняка ждут и многие из девчонок и девушек – ну хотя бы Гилви. Тарни и Гарни – они поймут, подождут немного…

И он решился.

Вечером Твердислав собрал Старших. Молча выслушал их доклады. В клане всё было в порядке, впрочем, Твердислав и не сомневался. Каждый знает, что ему делать, и незачем лишний раз лезть под руку с мелочным «смотри, как надо». Учить надлежит до, а не во время. Чего, похоже, никак не поймёт Джей. Парни стояли тесным кружком вокруг своего вожака. Дим, Джиг, Лев – неразлучная троица, Чарус, Кукач – всё, что осталось от славного и неустрашимого Старшего Десятка. Ещё дюжина юношей чуть помладше – им предстоит составить новый Десяток, когда Твердиславичей возглавит Чарус, когда следом за самим Твердиславом в небеса уйдёт Кукач.

– Слушайте меня, братья, – язык ворочался с трудом. Отчего так тяжко выговариваются иные слова? – Я должен вас покинуть. До срока. Клан без меня возглавит Чарус. Слушаться его, как меня. И даже лучше, – он попытался улыбнуться. – А я ухожу. Мне до Летучего Корабля совсем недолго осталось, а долг не исполнен.

– Твердь, Твердь, погоди, Твердь. – Чарус порывисто схватил друга-вождя за плечо. Он вроде бы и не удивился, точно ожидая подобных слов. – Я так понял – ты за Лиззи?

Парни напряжённо молчали. Ждали, впившись взглядами в лица Чаруса и вожака.

– За Лиззи, – Твердислав кивнул. – Не отговаривай, Чара. Все слова я и так знаю. Не отговаривай, не трать время. Дай мне сказать.

– Да мы все вместе с тобой пойдём! – встрепенулся неугомонный Джиг. – Ты только скажи! Мы враз! Мы мигом! Нам что!

– Хватит, – остановил его Твердислав. – Никто никуда не пойдёт. Я один. Вы все клану нужны.

– Будто бы ты не нужен, вождь, – не выдержал невозмутимый Дим.

– Нужен. Верно. Но… – Твердислав замешкался, подбирая нужные слова. Все казалось таким незыблемым и логичным – и как же быстро это разваливается под укоризненными взглядами друзей!

– Но тебя, видишь ли, совесть заела, и решил ты отомстить? – с упрёком прогудел Кукач. – Не дело это, Твердь. Лиззи не воротишь. Да и как ты отыщем ту бестию, что её уволокла?

– Бестию – отыщу, – отрезал вождь. – Отыщу. Она за собой такой шлейф злобы оставила, что и малыш пройдёт, не споткнувшись.

– Хм! – Чарус непочтительно скривился. – Не гони, Твердь. Не найдёшь ты их. Никто про такой страх никогда и не слыхивал. Что, кружить станешь, слухи собирая? А клан – отбивайся как хочешь?

У Твердислава побелели губы.

– Если я долг не исполню и за Лиззи не отомщу – вожак из меня никакой, так и знайте. Может, слаб я. Может, плох. Короче, одним словом, изберите себе нового предводителя. Я говорю – Чарус. Он из всех лучший. А меня простите. Пойду я. И даже силой не удержите – зачем клану вождь, сам от своего дела отрёкшийся?

Парни ошеломлённо глядели на Твердислава. А тот медленно распустил завязки пояса, и в вечерних лучах холодно блеснуло серебро Ключ-Камня.

– Держи, Чара.

Ключ-Камень невозможно отобрать или украсть, или присвоить как-то еще. Нельзя даже снять с мертвого. Вождь или отдаст его сам, по доброй воле, как подарок, или это сделает мудрый Учитель. Раз отдав Ключ, бывший вождь уже никогда не сможет получить его обратно. Отречение от власти необратимо.

Чарус остолбенело уставился на неровный серебряный слиток размером с крупное птичье яйцо. Сколько раз он видел его в руке друга-вождя! Видел и в деле, когда жестокий бой кипел возле самых скал, и, казалось, сейчас последняя оборона будет сметена и враги затопят котловину. Знал, что настанет день – и тяжёлая серебряная вещица, символ клана Твердиславичей, на боку которой вырезано имя первого вожака, а за ним появятся имена последующих, будет принадлежать ему, Чарусу. Но чтобы это случилось бы так скоро?

Серебро в протянутой руке. И ладонь Твердислава не дрожала. Если вождь готов без колебаний отдать Ключ-Камень – значит, остановить его может только смерть, или… или Джейана по прозвищу Неистовая.

Чарус невольно попятился, словно на ладони Твердислава свивала кольца ядовитая чунха, маленькая летучая змейка, любимейшее оружие многих Ведунов. Принять Камень?

– А Джейана знает? – хрипло проговорил Чарус.

– Кто вождь клана Твердиславичей – я или она? – ледяным голосом произнёс Твердислав. – Отвечай мне, Чара, и вы все тоже! Кто?! Я – или она? Если она – то не мучайся, Чарус, а сразу отнеси мой дар ей. Понял?

Чарус сперва побледнел, потом покраснел. А потом вдруг вцепился в Ключ-Камень обеими руками.

– Вот и хорошо. – Твердислав улыбнулся, хотя сердце немного кольнуло. – А не поспешил ли ты, вождь?

Джейана примчалась как ветер, как ураган, как ночной смерч. Кто-то из младших девчонок в ужасе пропищал, что Твердислав бросает родовичей и уже вознамерился отдать Чарусу клановый Ключ-Камень. Дальше Джейана слушать не стала, опрометью ринувшись вон.

«Совсем ума лишился дурак. Небось из-за Лиззи. А как же клан? Нет, как же Я! Почему он забыл про МЕНЯ? Почему он бросает МЕНЯ? Лиззи ведь уже или мертва, или не человек!»

Она увидела блеск серебра в руках Чаруса и сжала кулаки – поздно. Великий Дух, ну что же он натворил!

Остановилась. Парни в испуге раздались в стороны, освобождая ей дорогу. Твердислав стоял, ощупывая внезапно полегчавший пояс и на Джейану взглянул едва ли не равнодушно.

Она едва сдержалась, чтобы не влепить ему пощечину.

– Пойдём, – сказала она сухо и ровно. – Пойдём, мне надо помочь тебе собраться.

– Все уже готово, Джей, – он натянуто улыбнулся. – Ты же знаешь, я лёгок на подъём.

Только теперь она заметила, что на траве лежал аккуратно увязанный заплечный мешок. И когда это Твердь только успел?!

– Ты уходишь сейчас? На ночь глядя? Пережди хотя бы до утра! – Ночь всегда была самой надёжной помощницей Джейаны. Только бы затащить этого дурачка в постель, а уж там она его переубедит.

– Я ухожу сейчас. По ночи легче взять след.

Их взгляды столкнулись.

Джейана ничего не понимала. Как же так? Он же всегда уступал! Она позволяла ему быть вождем клана, но – она давала ему советы, и он исполнял их! Он слушал её! Он соглашался с её доводами! Он… он любил её!

А теперь в глазах Твердислава были только боль и пустота.

– Я провожу тебя до Вала, – вырвалось у Джейаны. В глазах предательски защипало.

Твердислав подобрал мешок с травы. Закинул за плечи. Привычно хлопнул по поясу и усмехнулся. Ладонь сплющила пустой кожаный чехол, где совсем недавно лежал Ключ-Камень. Вождь клана нагнулся, подобрав с земли первый попавшийся булыжник. Аккуратно уложил его во вместилище и затянул завязки.

– Так, на память, – пояснил он, обернувшись к остальным.

Джейана взяла его под руку. Оба молчали.

Конечно, Неистовая не была б Неистовой, если бы не предприняла последнюю отчаянную попытку. Но первое же заклятие разбилось, словно хрупкая льдинка о прибрежный гранитный камень: решение Твердислава было непреклонным.

Она не плакала, не укоряла его. Все было потеряно в тот миг, когда Ключ-Камень перешёл в другие руки. Твердислав не может оставаться. А до их Летучего Корабля ещё слишком много времени.

– Твердь, – она обняла его. – Ты не подождешь меня, совсем немного? Мне надо собраться и кое-что сказать Фатиме.

«Ой, что это я такое говорю?» – ужаснулась Джейана Неистовая. Джей, ласковая Джей, умеющая ласкать и ласкаться, сейчас решительно отодвинула свою вторую ипостась куда-то на самые дальние задворки души.

Твердислав остановился, изумлённо глядя на подругу.

– Ты хочешь идти со мной?! Ты же…

– Ну да, ну да, я соглашалась с Учителем, соглашалась, – горячо зашептала Джейана, – но, Великий Дух, что я стану делать в клане без тебя! Нет, нет, я не останусь! Фатима справится. Ей просто надо побольше уверенности в себе. Когда я уйду, у неё все сразу получится. Ой, что я говорю…

– Великий Дух, Джей, – кажется, ей-таки удалось его потрясти, что случалось нечасто, скажем прямо: случилось впервые. – Идём! Идём! Как здорово! Мы пойдем вместе!

– Стой и не шевелись, я сейчас! – Она вырвалась.

Как же это, оказывается, здорово – сходить с ума, рушить запреты, опрокидывать заповеди. В груди поднялась обжигающая пьянящая волна. «Будь что будет, мы идём вперёд. Вместе. Как бы я ни сердилась на него. Я все же без него не могу. И потому – не могу и отпустить. Он же без меня пропадет – и что я тогда буду делать?» Вот такая мешанина царила в голове Джейаны, когда она ворвалась в домик Фатимы.

– Я ухожу, – выпалила она с порога, лихорадочно хватая сумку и запихивая туда связки трав. – Ты станешь главной, Твердь уже отдал Ключ-Камень Чарусу.

Чёрные глаза Фатимы широко раскрылись.

– Ох, Джей, – только и вымолвила она, прижимая ладошки к щекам и смешно округляя глаза от ужаса. – К-куда уходите-то?

– За Лиззи. Вдвоём. По следу. Твердь верит, что она, может, ещё жива. – Джейана сама не знала, почему это вдруг сорвалось у неё с языка.

– Ох, Дже-е-й. Да что ж теперь будет-то?

– Да ничего не будет! – рявкнула внезапно очнувшаяся Джейана Неистовая. – Будешь главной Ворожеей клана Твердиславичей. Ты справишься, Фати, я знаю, ты сможешь. – Она положила обе руки на тонкие плечи Фатимы. – Ты слишком долго была моей правой рукой, а надо было дать тебе свободу. Ну, чего ты не знаешь? Все защитные заклятия тебе ведомы. Чары Пэкова Холма – тоже. Вот разве что…

Твердислав переминался с ноги на ногу возле баррикады. Собственно, это была уже не баррикада, а высокий вал со рвом. Земляной червь постарался на славу – внешняя сторона рва была так же отвесна, как и окружавшие поселок Твердиславичей скалы; поверхность земли блестела, точно отполированная. Магия придала ей крепость камня. Глубокий ров был вырыт идеально правильно, на дне не валялось ни единого комка рыхлой земли, и повсюду – один только блеск, блеск спеченной волшебством почвы. Оставлен был лишь узкий проход; его теперь следовало закрыть воротами. Твердислав поймал себя на том, что невольно прикидывает, кого отправить в лес за бревнами, кого – врезать петли, и тотчас опомнился. Всё, теперь этим займётся Чарус. Ключ-Камень отныне в иных руках. И, значит, дороги назад уже нет.

Фатима плакала, спрятав лицо на плече Джейаны.

– Да будет тебе, будет, – пыталась утешить подругу та, чувствуя, однако, что и сама вот-вот разревётся. – Ну всё, всё, прощай, мне уже бежать пора!

Фати подняла блестящие от слез глаза.

– Джей, ты возвращайся. Возвращайся и Твердислава верни. Чарус Ключ-Камень отдаст, я уверена. Возвращайтесь. Плохо нам без вас будет!

– Фати, нам так и так уходить. Следующей весной. Ну да, мы первые из клана. А потом вы привыкнете. Незаменимых нет. Новые Ворожеи появятся. Ты только с Олеси и Гилви глаз не спускай. Толковые девчонки. Будет из них толк, особенно из Гилви.

– Недобрая она, оттого и врачевать не умеет, – эхом отозвалась Фатима. – А так да, сильная Ворожея будет.

– Ну вот и хорошо, вот и договорились? – Джейана поцеловала подругу в солёную мокрую щёку. – Прощай, Фати. Пока смогу – буду тебе весточки слать – с щелкунчиками или кого там смогу приспособить.

Невысокая тонкая фигурка Фатимы долго маячила возле баррикады. Твердислав и Джейана уходили, не оглядываясь, хотя и чувствовали, что весь клан сейчас замер, провожая их в путь без возврата. Родовичи десятками незримых глаз следили за бывшим вожаком и бывшей главной Ворожеей.

Двое путников миновали первый поворот. Знакомые места, впереди – плантации, поля, выгоны, но оба вдруг остановились, точно разом оказавшись в незнаемых землях. Серые скалы – вечные, неизменные стражи клана Твердиславичей – скрылись за деревьями. Джейане внезапно показалось, что они – не в сотне шагов от дома, а в сотне поприщ, отделённые от родовичей немереными дикими землями, полными чудовищ и Ведунов. Где-то там, в неведомых далях, терялся след твари, утащившей бесчувственную Лиззи. Твердислав уверял, что чувствует его, этот след. Чувствует, потому что ненавидит. Ей, Джейане, ещё предстояло обучиться этому высокому искусству.