Текст книги "Эльфийский клинок"

– Это важно, очень важно всё то, что вы сказали, – медленно произнёс он. – Но я не могу бросить свою дружину в неизвестность, просто так, не имея на то прямого приказа! Нарин! Что ты об этом думаешь?

Старый воин смущённо кашлянул.

– Надо выступать, капитан. В Могильниках что-то светилось прошлой ночью – это точно. Надо, всенепременно надо проверить!

Он даже подался вперёд. Лица стоявших рядом с ним молодых воинов выражали полное одобрение. Однако капитан только поморщился.

– Это я и сам знаю, – не очень вежливо ответил он и принялся расспрашивать хоббита и гнома обо всех подробностях их встречи с загадочным отрядом.

От волнения хоббит отвечал, едва ворочая языком, и думал только о том, чтобы с перепугу чего-нибудь не перепутать. Выслушав их, капитан несколько мгновений сидел в глубоком раздумье, потом поднял голову и в упор взглянул сперва на гнома, потом на хоббита.

– Это всё, что вы хотели мне рассказать? Торопитесь, нам надо действовать быстро.

Гном толкнул Фолко локтем, хоббит вопросительно взглянул на него.

– Расскажи про покойника! – шепнул другу Торин.

Фолко, запинаясь, кое-как выложил историю с найденным у дороги убитым хоббитом. Капитан помрачнел, вздохнул, а потом приказал Нарину, чтобы тот записал это в донесение.

– Всё это листья одного дерева, как сказали бы эльфы, – проронил он, вновь склоняясь над картой. – Одно к одному… Так. Что-нибудь ещё?

Несколько растерянный столь явным равнодушием к своему рассказу, Фолко потупился. Тогда заговорил Торин и от начала до конца рассказал капитану всю историю с дракой в трактире, упирая главным образом на горбуна Санделло и странно одетых людей в зелёном.

Капитан встрепенулся.

– Это уже лучше! Ясно как день, что они из одной компании! Ну что ж, значит, они не успели уйти далеко, раз вы не заметили запасных коней в ушедшем в Могильники отряде. Ну, Нарин, похоже, нам и впрямь пора действовать! Объявляй тревогу, а я отправлю сигнал по голубиной почте!

Нарин довольно усмехнулся и, выглянув в коридор, крикнул часовому:

– Бей тревогу! Общий сбор! Седлай коней!

В коридоре раздались топот, громкие голоса, а потом, оглашая окрестности и эхом отзываясь в далёких лесах, прозвучал чистый высокий голос большого рога.

– Ну что ж, мы встретились, и нам уже пора прощаться, – сказал капитан. – Мы благодарим вас за ценные сведения. Вы честно выполнили свой долг, теперь наша очередь. Пусть будет лёгкой ваша дорога, куда бы она ни лежала! А теперь прощайте.

Он повернулся, но Торин остановил его.

– А как же мы?! – воскликнул гном. – Мы тоже хотим сражаться! Я не привык прятаться за чужими спинами.

Глаза гнома пылали, он был вне себя от гнева. Капитан спокойно повернулся к нему.

– Это не ваше дело, – невозмутимо возразил он. – Мы, арнорская дружина, для того и существуем, чтобы все – и люди, и гномы, и хоббиты – могли жить спокойно. Это наш долг, а не твой, почтенный Торин. У меня нет времени на споры с тобой, поэтому скажу только, что нам предстоит долгий переход, а разве гномы хорошие всадники? Может, ты умеешь сражаться верхом? Так что оставь наше дело нам. Прощай!

Капитан исчез за дверью. С Рогволдом, Торином и Фолко остался лишь один совсем молодой воин – юноша, почти мальчик.

– Прошу вас, почтенные. – Его голос то чуть ли не срывался на бас, то высоко звенел. – Я провожу вас.

Они молча вышли во двор. Уже успевший вооружиться, капитан сидел в седле на рослом рыжем жеребце. Десятники отдавали последние распоряжения; каждый воин шёл одвуконь.

Капитан поднял руку. Копыта ударили в пыль, строй моментально развернулся и по главной улице устремился к южным воротам. Сияла броня, вились флажки, по-прежнему пели звучные боевые рога. Лица воинов горели тёмным боевым огнём.

Отряд скрылся. Торин мрачно сплюнул, заткнул за пояс ненужный боевой топор и витиевато выругался.

– Что же будем делать дальше, почтенный Рогволд?

Старый ловчий, почти не принимавший участия в беседе с капитаном, только развёл руками:

– Подумаем, поразмыслим на досуге! Эрстер повёл своих на юго-восток, не в Могильники… Ладно. Я предлагаю вернуться сейчас в трактир, отдохнуть сегодня, выспаться, привести в порядок все ссадины и ушибы нашего хоббита. А после все вместе пойдём в Аннуминас! Ведь то, что вы хотели сообщить наместнику, надеюсь, не исчерпывается рассказанным капитану Эрстеру?!

– Естественно, – буркнул гном.

Он был зол и неразговорчив. Они повернулись и медленно зашагали обратно, к старому трактиру. У гнома, судя по его виду, на душе скребли кошки, Фолко же, наоборот, прилагал героические усилия, чтобы не запрыгать от радости. Опасность миновала на время, за дело по-настоящему взялись другие, специально для этого и предназначенные, – в чём же они могут упрекнуть себя? Не всем же быть воинами.

Они расстались с Рогволдом на пороге трактира. Ловчий собирался зайти в гости к своим многочисленным пригорянским друзьям. Гном же и хоббит, недолго думая, плотно закусили в своей комнате, посидели ещё и улеглись спать – завтра нужно было рано вставать.

Глава 6
В могильниках и дальше

Утром следующего дня их разбудил осторожно постучавшийся Ноб. На подносе у него теснились разнообразные горшочки и плошки, над ними курился ароматный парок. Умываясь в углу комнаты, Фолко слушал беседу Торина и Ноба. Тот рассказывал гному, как они хоронили убитого на Западном тракте хоббита.

– …И зарыли мы его на бугорке, знаете, недалеко от развилки на Белые холмы, – неторопливо журчал Ноб, радовавшийся возможности поговорить. – Яму, сударь, – не поверите, – всем миром копали, все руки стёрли, такая земля жёсткая, и, куда ни сунься, всюду такая…

Торин что-то неразборчиво крякал.

«Хорошо-то как, – невольно подумалось хоббиту. – Вот я в дороге, всего уже вдоволь, но главное – и еда хороша, и постель мягка, и приключения какие-никакие, а есть. Нет, так путешествовать можно…»

Однако ему тут же вспомнились полученные от Санделло гостинцы, и в боку сразу закололо, а мысли внезапно приняли несколько иное направление:

«Хорошо, конечно, что дядюшки нет, хотя и плохо ему там, наверное, бедному. Кто же, кроме меня, его слушать будет? И кто, как не он, будет следить, чтобы всё шло чинно, мирно, по уставу?..»

В ушибленном боку хоббита что-то ёкнуло.

«И куда мы только тащимся? – подумал Фолко. – Сидели бы себе здесь, а то отправились бы на Белые холмы, срубили бы домик, огород развели, репу выращивали».

Трудно сказать, до каких выводов дошёл бы чуть подраскисший хоббит, если бы его не окликнул Торин:

– Эй, друг хоббит, что зеваешь? Смотри, а то я один весь завтрак слопаю. Нам ведь сегодня выходить! Не забыл? Вот только в оружейную лавку зайдём, лук тебе купим, как думаешь, не лишне? А там и Рогволд подойдёт – и вперёд, в Аннуминас! Ноб говорит, что карлика нашего покормил, – сидит, говорит, мрачный, скулит чего-то, но еду мигом умял.

Гном казался весел, свеж, бодр; ему не терпелось отправиться в путь, и в Пригорье его удерживало лишь острое желание узнать, чем закончится рейд арнорской конницы. Однако войско всё не возвращалось; в окрестностях не было заметно ни малейших признаков боя – по Зелёному и Западному трактам не торопясь тянулись длинные обозы, проезжали группы конных, брели пешие.

Рогволд появился вскоре после того, как хоббит и гном, уложив свои вещи, вышли в общую залу в последний раз попить знаменитого Барлимонова пива.

– Ну что, готовы? – спросил стремительно вошедший в трактир ловчий.

– Хотим вот только хоббиту прикупить кое-что, – сказал Торин ловчему, и тот понимающе кивнул.

Они направились в расположенную неподалёку от «Гарцующего Пони» оружейную лавку. В небольшом, но светлом помещении – окна занимали почти всю стену – на обширном, крепко сбитом из толстых коричневых досок прилавке и такого же цвета стойке вдоль дальней стены было выложено оружие. Здесь было всё – от метательных шил до панцирных доспехов, от пращей до арбалетов на любой вкус. А за прилавком, уныло поигрывая длинным трёхгранным клинком с усеянной рубинами рукоятью, сидел хозяин лавки – длинный, худой, словно высушенный. Левый глаз его был затянут чёрной тряпкой.

Фолко как открыл рот, так и не смог уже захлопнуть его. Какие вещи, какие красивые вещи! Счастлив обладающий ими, но ещё более счастлив умеющий ими владеть! Руки сами тянулись к прохладной голубоватой стали; узорчатые костяные рукояти, казалось, просились в ладонь. У Фолко перехватило дух от восхищения. Однако гном с недовольным видом оглядывал выложенный товар и бурчал себе под нос нечто вроде:

– Аннуминас, видно сразу. Клинок недокалён. Камень обработан грубо. Ну и зацеп!! Эх, мастера… А это? Похоже, уже местная кузница! Проковать как следует не могут!.. Это Эдорас, ничего, сойдёт. Подправить, конечно, не мешало бы…

Хозяин не обращал на гнома ни малейшего внимания. Очевидно, ему было всё равно, хвалят или хулят покупатели его товар, – другой оружейной лавки в Пригорье не было. Тем временем Рогволд, перемолвившийся с полусонным хозяином несколькими словами, вызвал из глубины лавки юношу слугу и с его помощью принялся выбирать лук для Фолко. Одни были слишком туги, другие, наоборот, слишком слабы; на одном не нравилось дерево, на другом – накладки, третий оказался чересчур вычурным, четвёртый, наоборот, слишком бедным, пятый пересушен, шестой сыроват, у седьмого никудышная тетива.

Таскавший луки слуга взмок; гном, ничего в них не понимавший, давно уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу и сопел за спиной Рогволда, у Фолко заныли плечи – сколько можно натягивать эти луки! Но Рогволд был неумолим. Перебрав весь товар, ловчий повернулся к хозяину.

– Никуда не годится, почтенный Пелагаст. Неужели твои кладовые совсем оскудели?

– Этому малому нужен не простой лук, – буркнул вдруг хозяин, не поднимая головы. – У него хорошие руки и глаз не дрожит. Ему надо кое-что получше. Взгляни вот на этот лук, почтенный Рогволд.

Рогволд бережно развернул тонко выделанную чёрную кожу, в которую было завёрнуто оружие. Его руки держали голубовато-стального цвета лук, с первого взгляда подкупающий своим изяществом и соразмерностью. Тетива казалась лучом лунного света, натянутым на рога молодого месяца. Ни единого рисунка не украшало лук, лишь на внутренней стороне стояло небольшое клеймо – три эльфийские руны. Даже гном, и тот лишь пыхтел да причмокивал, глядя на замечательное оружие.

– Его сделали эльфы, – загадочным голосом провозгласил Пелагаст. – Никто не знает, сколько лет этому луку. Искусные эльфы-кузнецы жили некогда в опустевшей ныне стране, подле западных ворот Мории. Три руны читаются как «ЭЛД»– не знаю, что это такое. К луку сему и стрелы есть. Он уже долгонько у меня лежит… К нему примерялись, конечно, да только никому по руке он не пришёлся, а такую вещь я не всякому встречному-поперечному покажу.

– Вот это то, что надо! – негромко проговорил Рогволд. – У меня какое-то странное чувство: будто встретились две части давно разрозненного целого. Кажется, что только так и может быть. Не знаю почему. Кстати, почтенный, отчего же он не подошёл тем, кому ты всё-таки его показывал? – обратился он к Пелагасту.

– Ребёнку он слишком туг, взрослому мал, хотя и подходит по силе, – всё так же безразлично проговорил хозяин. – Он и делался специально для таких, как он. – Пелагаст кивнул в сторону Фолко.

– Откуда ты знаешь? – поразился Рогволд.

– Знаю, а откуда да от кого – это уж моё дело. Но разве я когда обманывал тебя, почтенный ловчий? Мы ведь знакомы уже лет тридцать. – Хозяин поднялся. – Ну что, принести стрелы?

Фолко стоял ни жив ни мёртв, когда в его дрожащие руки легло удивительное оружие. Колчан, полный длинных стрел, с налучьем, с узорным ремнём через плечо. На передней части колчана были золотом вытиснены те же три руны «ЭЛД». Фолко закинул лук на правое плечо.

– Погоди, это ещё не всё! – спохватился Рогволд, вместе с Торином залюбовавшийся покупкой. – Пелагаст, у тебя ведь должны быть обычные стрелы, а также метательные ножи?

– А как же. – Хозяин даже не поднял глаз от страниц невесть откуда взявшейся старинной книги. – Вон там, с левого края.

Без долгих споров они купили восемь одинаковых коротких ножей с лёгкой, почти невесомой кожаной ручкой и тяжёлым сплющенным концом. Гном с важным видом осмотрел их ковку и признал её неплохой.

– Для начала сойдёт. А в Аннуминас придём – я тебе настоящие выкую.

В заплечный мешок хоббита перекочевал также солидный пук длинных серооперённых стрел доброй арнорской работы.

– Теперь мы готовы, – подытожил Рогволд. – Дорога до Аннуминаса отнимет у нас пять полных дней. Но у меня есть ещё одно предложение. А не заглянуть ли нам, друзья, в эти пресловутые Могильники?

Это сказано было спокойно, даже весело, словно речь шла о том, чтобы сходить выпить по кружке пива. Гном фыркнул, Фолко едва не подавился, но Рогволд спокойно продолжал:

– Дружина ушла на юго-восток или на восток. Что с ними, мы не знаем. Судя по спокойствию в округе, в Могильниках вряд ли можно ожидать засады – её незачем там оставлять, туда никто не ходит. Только охотники вроде меня, а другим там просто нечего делать. Я предлагаю посмотреть, не осталось ли там каких-нибудь следов от ночных странников.

Они по-прежнему стояли на пороге оружейной лавки; был ясный, тёплый сентябрьский денёк, на голубом небе неспешно проплывали кудлатые облака, ветерок шевелил ветви тополей вдоль главной улицы Пригорья, где-то раздавались мычание коровы, лай собак, квохтанье кур, скрип телег. Посёлок жил своей обычной жизнью, и жуткое несоответствие между тем кошмарным местом, куда звал их Рогволд, и мирным покоем Пригорья заставило хоббита слабо запротестовать:

– Зачем нам туда, Рогволд? Чего мы там не видали? Ты же сам говорил – они оттуда ушли. Что нам их копыта? Пошли бы мы лучше в Аннуминас, по тракту, дорога хорошая, торная, постоялых дворов опять-таки много…

– Погоди, друг хоббит! – остановил его помрачневший гном. – Почтенный Рогволд прав. Смотаться туда надо, хотя ох как не хочется!

Они не заметили, как из лавки на крыльцо вышел Пелагаст, не заметили какой-то очень грустной, но благожелательной улыбки на его лице; они повернулись лишь на его слова:

– Приближается, да-да, приближается. Обычные луки и обычные сердца тут не помогут, нужно что-то иное.

– О чём это ты, почтенный? – с удивлением обратился к нему ничего не понимающий Рогволд.

– Думаю вот, всё думаю, старость пришла, уж и в землю пора, да что-то не хочется, вот я и говорю иной раз сам с собой. От старости это, от глупости всё, – не очень убедительно зачастил Пелагаст, но единственный его глаз говорил другое: «Я сказал, вы услышали. Откуда я это знаю – не ваше дело, но если поняли меня – действуйте!»

– Но как? – вдруг прошептал хоббит, поддаваясь какому-то неясному наитию. – Подскажи!

Обратив на хоббита свой неожиданно очистившийся взор, причём глаз его вдруг обрёл цвет – стал светло-серым, – Пелагаст тихо сказал, почти не шевеля губами:

– Слушай Запад, бойся Севера, не верь Востоку и не жди Юга!

Он повернулся, чтобы скрыться в лавке, но, обернувшись, бросил на хоббита прощальный взгляд, словно сказал: «Мы ещё встретимся, встретимся, и я подскажу тебе, но пока ты должен идти сам, от того, что ты узнаешь, будет зависеть и мой совет». Голос Пелагаста вновь обрёл форму звука:

– И помни о Небесном Огне!

Рогволд и Торин стояли с бесконечным изумлением на лицах – они ничего не поняли и в конце концов приписали всё странностям хозяина и впечатлительности хоббита. Фолко покраснел, но счёл за благо помалкивать…

Они ехали по ведущему к Хоббитании Западному тракту. Фолко был молчалив, постоянно размышляя над словами загадочного пророчества. Кто такой Пелагаст? Что значит: «Слушай Запад, бойся Севера, не верь Востоку и не жди Юга?» На поясе висел меч Мериадока, за правым плечом – эльфийский лук, и только стрелы в колчане были большей частью самые обыкновенные. Мысли хоббита не могли отойти далеко от услышанного на пороге оружейной лавки «Помни о Небесном Огне». В Красной Книге о подобном ничего не говорилось.

Солнце стояло в зените, когда они, оставив позади долину и мостик, выехали вновь к тому месту, где прошлой ночью хоббит и гном повстречали загадочное чёрное воинство. Рогволд спешился и стал внимательно рассматривать землю вдоль обочины. Фолко подъехал ближе.

Следы копыт, колёс и ног ещё не стерлись, хотя и сделались почти незаметными. Следы пересекали пыльную обочину и скрывались среди высокой травы, уходя прямо к Могильникам. Фолко поёжился и невольно схватился за меч.

– Эй, друзья, давайте за мною, – махнул им рукой Рогволд. – След очень чёткий: при всём желании не собьёмся.

Фолко робел, он поднял глаза на гнома, ища у него поддержки, однако Торин, казалось, не мог оторвать глаз от Обманных Камней, стоявших на ближних курганах, и не заметил испуганного взгляда хоббита. Фолко со вздохом тронул поводья, и его пони, неспокойно потряхивая головой и всхрапывая, сошёл с наезженной дороги и затрусил по густой траве вслед за идущей неторопливым шагом гнедой кобылой Рогволда. Вокруг царило полнейшее спокойствие. Среди травы ещё гудели неутомимые пчёлы пригорянских пасек, спешащие взять последние капли нектара. Высоко в небе парил, описывая круги, ширококрылый коршун; перед носом у хоббита вспорхнули несколько жёлтых бабочек. В сотне шагов вздымался первый курган – оплывший, но всё ещё высокий, поросший особенно густой, особенно сочной и зелёной травой; на его вершине из буйно разросшейся зелени высовывался обнажённый белоснежный камень, вблизи напоминавший острый клык какого-то неведомого хищника – Обманный Камень. Фолко с опаской покосился на него, но в его облике, как и во всём кургане, не было заметно ничего подозрительного – холм как холм. На ровных заросших склонах нельзя было обнаружить ничего, хотя бы отдалённо напоминавшего вход или развалины, хотя хоббиту доводилось читать, что каждый Могильник имел в себе обширные подземелья, целые лабиринты, полные несметных сокровищ. Фолко обнажил меч и поудобнее перевесил колчан. Гном с усмешкой покосился на его воинственные приготовления и посоветовал:

– Оставь меч, если что и случится, надейся на лук.

Фолко вновь покраснел, однако поспешно вложил меч в ножны, достал лук, наложил тетиву – и дальше поехал, держа поводья в левой руке и насторожённо озираясь по сторонам.

Рогволд неспешно ехал впереди, не отрывая взгляда от земли: гном и хоббит трусили в нескольких шагах позади него, держа наготове оружие, однако вокруг них по-прежнему стояла полнейшая тишина, лишь изредка нарушаемая треском больших кузнечиков. Курганы встали по обе стороны некоего подобия тропы, по которой пролегал след, ведущий в самую глубь Поля: на вершинах застыли белые Клыки. Так прошло около часа, давно скрылся тракт, давно они ехали почти вслепую, петляя между Могильниками и положившись на опыт Рогволда, и не заметили сами, как вокруг них сгустилось непроницаемое молчание. Умолкли птицы и кузнечики, исчезли пчёлы и шмели, трава стала ещё выше; утих даже лёгкий восточный ветерок, воздух, казалось, застоялся между Могильниками, как вода в болоте. И тут Фолко заподозрил что-то неладное.

Это чувство напомнило ему о страхе, пережитом на ночной дороге. Теперь, ярким днём, рядом с друзьями, Фолко не испытывал ужаса – он только весь напрягся и вытер о штаны мгновенно вспотевшие ладони. Что-то, наверное, почувствовал и Торин – он приостановил своего пони и вытащил из-за пояса топор. Двигались они тихим шагом, медленно и осторожно, постоянно озираясь, однако всё вокруг было спокойно. Но с каждым пройденным шагом нарастало тревожное, гнетущее предчувствие, словно на них глядели незримые, огромные гнилые глаза.

Курганы внезапно расступились, образовав широкий круг почти в милю шириной. И наконец на зелёном травяном ковре, покрывавшем это укромное, надёжно защищённое от любопытных взоров место, путники увидели совсем свежее кострище.

– Наконец-то! – выдохнул Рогволд.

Все трое пришпорили своих коней, направляясь к чёрному вытянутому пятну обожжённой земли. Трава вокруг была вытоптана, землю изрезали глубокие рытвины, оставленные колёсами телег, которые зарывались во влажную, мягкую почву. По краям круглой долины они заметили ещё с десяток кострищ поменьше; на траве остались кучи конского навоза.

Рогволд спешился и, нагнувшись почти к самой земле, принялся рыскать из стороны в сторону, постепенно подходя всё ближе и ближе к большому кострищу. Хоббит и гном тревожно следили за ним, Торин вдобавок постоянно озирался на вершины окружавших котловину курганов; Фолко, как ни старался, не мог подавить выплывший откуда-то из глубин сознания страх – ему было не поднять глаз, его зрачки, словно заколдованные, неотрывно следили за вышагивающей по долине высокой фигурой Рогволда; хоббит и гном постепенно подъезжали всё ближе и ближе к нему. Ловчий устало выпрямился; лицо его было хмуро и непроницаемо, правая рука лежала на рукояти меча.

– Смотрите! – Он указал друзьям на кострище и свистом подозвал свою гнедую кобылу, отошедшую в поисках, наверное, самой вкусной травы.

Фолко и Торин, в свою очередь, спешились и подошли поближе. Среди лёгкого серого пепла и чёрных головешек они увидели груду обгорелых костей; хоббита мгновенно затрясло от страха.

– Не пугайтесь, друзья. – Рогволд говорил приглушённо, словно тоже опасался чего-то. – Я понимаю, что вы оба сейчас подумали. Но кости это конские – видите черепа?

– Зачем они здесь? – недоумённо покачал головой Торин.

– Постой. – Рогволд остановил его внезапным движением руки.

Он присел на корточки и указал ножнами в самую середину костра. Фолко пригляделся – почти неразличимые среди окружавших их углей, там лежали присыпанные пеплом три коротких широких меча.

– Это по твоей части, почтенный Торин, – по-прежнему негромко сказал Рогволд. – Что ты о них скажешь?

– Надо взглянуть поближе, – тоже понизив голос, отозвался Торин и подошёл к краю чёрного круга.

Остановившись, он нерешительно огляделся, а потом махнул рукой и шагнул прямо в золу. Вокруг его тяжёлых, кованных железом башмаков взвилось сероватое облачко. В ту же секунду Фолко, изо всех сил зажмурившись, не своим голосом завопил: «Стой!» Стоило гному сделать первый шаг, как в сердце хоббита словно впились незримые ледяные когти, под ногами закачалась земля; он явственно слышал яростное сдавленное шипение, донёсшееся откуда-то снизу, из потайных подземелий. Стоит гному сделать ещё шаг – и произойдёт непоправимое…

Торин и Рогволд одновременно резко повернулись к хоббиту. Фолко шатался из стороны в сторону, прижав ладони к ушам, но страшное, не слышимое другими шипение не умолкало.

– Что с тобой, Фолко? – тревожно спросил Рогволд, заглядывая в полные безотчётного страха глаза хоббита. – Что случилось?

Тем временем Торин решительно подошёл к присыпанным пеплом мечам, поднял один из них и, держа оружие под мышкой, поспешно направился к Фолко; у хоббита всё поплыло перед глазами от охватившей его непонятной, неведомой раньше сердечной боли, ноги подкосились; Рогволд подхватил его, висевший за плечом Фолко колчан соскользнул, и хоббит, пытаясь удержать его, ощутил пальцами знакомую теплоту эльфийского лука.

И тогда он начал бороться. Казалось, прикосновение к этому древнему оружию сказочного народа придало ему новые силы; на самом же деле это было не так. Но маленький хоббит наивно верил, что подобные вещи обладают скрытой от глаз мощью Элдара, и эта вера помогла ему – он сделал отчаянное усилие, пытаясь освободиться от сдавливающих сердце тисков. Противника он не видел, не мог схватиться с ним в открытую – но страх начал отступать, боль в груди утихла, ноги больше не подкашивались. Шипение ещё слышалось, но теперь в нём была лишь бессильная злость. Фолко покраснел от натуги, но стоял твёрдо.

– Да что же с тобою, скажи наконец! – тормошил его Торин.

– Уже проходит. – Фолко попытался улыбнуться, но улыбка всё же вышла довольно блёклая.

– Уф, и напугал же ты нас! – Гном вытер пот со лба. – Дурное, конечно, тут место. Мне и самому почему-то дышать трудно. Ладно, давайте посмотрим на меч.

Торин склонился над оружием, протёр его пучком зелени. На широком обоюдоостром клинке возле самой крестовины показалось крошечное, едва заметное клеймо: круг с уходящей вверх лестницей, точнее – с просто пересекавшей его слева направо ломаной линией, напоминавшей изображённую сбоку лестницу. Гном почесал в затылке.

– Впервые вижу такое клеймо. Работа не гномья, это уж точно. Хотя сталь превосходная, и прокован неплохо, а вот закалка снова подкачала, да и отделан грубовато! Не городской, как говорится, умелец, но большой мастер.

– А где его сделали, не можешь сказать? – спросил гнома Рогволд.

– Смахивает на клинки, что куются между Туманными горами и краем Зелёных лесов, – задумчиво ответил гном. – Те же три желобка, тот же спуск, те же пропорции. Но делал, повторяю, большой мастер, кузнец, что называется, внимавший Дьюрину, но у него не было возможности или желания как следует отделывать свою работу. Сталь человеческая, и мне кажется, что она сварена из железа рудников горы Гундабад, что на самом севере Туманных гор. Гномы ушли оттуда давным-давно, сгинули и орки. Копи достались людям.

Разведчики стояли тесной кучкой в самой середине круглой долины. Фолко окончательно пришёл в себя и насторожённо оглядывался по сторонам, пока Рогволд и Торин были поглощены беседой. Сумрачным строем их обступали курганы. Обманные Камни на вершинах казались пронзившими землю наконечниками исполинских копий, словно там, в глубине, спали какие-то гигантские воины в полном вооружении. Подул ветер, небо стало затягиваться низкими серыми тучами. Утихшее было шипение раздалось снова, но теперь хоббит был готов встретить его. «Не поддамся! Не поддамся!» – твердил он себе, крепко стискивая зубы. Лук и стрелы он держал наготове.

Что-то чувствовали и оба пони, и лошадь Рогволда. Они насторожились, перестали щипать траву и перешли поближе к хозяевам.

Разговор Торина и Рогволда как-то сам собой замер; трое путников молча стояли спина к спине и встревоженно глядели на закрывшее горизонт кольцо холмов. Над зелёными вершинами видно было только небо; ветер усиливался, зло и тонко свистя на острых краях Клыков. Стало холодно и неуютно; они словно вторглись в чьи-то заповедные владения, где время не движется уже много столетий. Фолко не выдержал первым.

– Слышишь, что-то шипит? – шёпотом сказал он Торину.

– Шипит? Клянусь Дьюрином, ничего не слышу. Может, ветер? Но местечко, доложу я вам… Рогволд! И чего мы сюда тащились, а?

– Мы узнали много очень важного, – сквозь зубы сказал Рогволд, не сводивший глаз с Могильников. – Даже тревога, которую мы все ощутили сейчас, – это тоже важно.

– Постойте, – вдруг схватил их за руки хоббит. – Слышите? Слышите? Встаёт… Лезет вверх… Идёт сюда!

Фолко почти взвизгнул.

– Ничего не… – начал было гном, но его остановил Рогволд.

– Погоди, друг, – тихо сказал он. – Хоббиты должны чувствовать подобное лучше нас. Мне тоже что-то начинает казаться.

– Да что чувствовать?! Что начинает казаться?! – взорвался гном. – Я же говорю, дурное место.

На хоббита было жалко смотреть. Он ощущал, как ступают по их следам чужие ноги; земля не вздрагивала, она только чуть-чуть колебалась, словно поверхность воды при слабом волнении; но в чём хоббит не мог ошибаться – приближалась чужая Сила, Сила, с которой уже давным-давно не имели дела ни хоббиты, ни гномы, ни люди.

– Спокойно, Фолко, – тихо сказал ловчий. – Нам уже не уйти, видишь, что с конями?!

Оба пони и кобыла Рогволда упали на траву, точно им подрубили ноги; несчастные животные жалобно ржали, выгибая в сторону хозяев упругие шеи, словно просили защиты и помощи.

Гном застыл на месте, Рогволд побледнел, и тут Фолко, хоббит из мирной Хоббитании, вдруг понял, что стоять больше нельзя, схватил лук, наложил стрелу и очертя голову ринулся туда, откуда на них надвигалось неведомое. Рогволд и Торин бросились за ним.

Не успели они пробежать и двух десятков шагов, как ветер внезапно взвыл и задул в лицо с неистовой силой. Фолко остановился, прикрывая лицо ладонями; и в этот момент на ближайшем кургане, к которому он рванулся, появилась человеческая фигура.

Незнакомец был очень высок, на две головы выше ловчего, в котором было шесть с половиной футов; закутан в серый плащ, в серо-стальном шлеме, закрывавшем не только голову, но и нос, щёки; там, где были глаза, друзья увидели непроглядную черноту. Ветер рвал полы гигантского плаща, окутывавшего фигуру странного человека с головы до пят; а тот стоял неподвижно, замер глядя вниз, на окаменевших путников. Ветер внезапно утих, слышно было только испуганное ржание лошадей.

Фолко облизнул пересохшие губы. Страх, казалось, парализовал его; но что-то более сильное, чем страх, соединившись с усилиями его собственной воли, заставило хоббита двинуться вперёд. Он попытался крикнуть: «Стой, стреляю!», но фигура на кургане сделала шаг навстречу – и крик умер на губах у Фолко, из горла вырвался только стон; и тогда хоббит, каким-то образом поняв, что слова здесь бесполезны, что стоящее перед ним нечто – вовсе не человек, которого нужно попытаться остановить и с которым можно попытаться договориться, вскинул лук и, почти не целясь, всадил двухлоктевую[2]2
  Стрела меряется в хоббитских локтях, как и лук и другое оружие, принадлежащее Фолко.


[Закрыть] тисовую стрелу прямо в бездонную ночь глазного провала серой фигуры.

Раздался тяжкий подземный стон; стрела, вонзившаяся в голову неведомого существа, исчезла во вспышке багрового пламени, но своё дело она сделала. Шлем слетел с окутавшейся серым паром головы, плащ, точно крылья подбитой птицы, взвился вокруг согнувшейся пополам фигуры, вновь раздался глухой, подземный стон, и тварь на кургане исчезла.

Словно очнувшись, к Фолко наконец подбежали друзья; гном всё ещё сжимал в руке один из найденных в золе мечей. Фолко тяжело дышал, не в силах отвести взгляд от того места, где исчез поражённый им враг.

Позади вновь раздалось ржание. Они поспешно оглянулись – пони и лошадь Рогволда встали на ноги и неуверенно, словно всё ещё освобождаясь от незримых пут, направились к ним.

Гном потешно вертел головой, в его тёмных глазах застыло бесконечное удивление. Рогволд стоял рядом с ним, прямой и неподвижный; он страшно побледнел, и теперь было видно, насколько он всё-таки стар.

Первым опомнился гном. Держа топор наготове, он быстро взбежал на курган и покружил на том месте, где только что стоял призрак. Рогволд и Фолко остались внизу, хоббит с мрачной решимостью вновь наложил стрелу, хотя и чувствовал, что опасности пока нет. Рогволд по-прежнему стоял не шевелясь и не произнося ни звука.