Текст книги "Отпущу свою душу на волю…"
![](/books_files/covers/thumbs_150/otpuschu-svoyu-dushu-na-volyu-277671.jpg)
Автор книги: Юрий Кузнецов
Жанр: Поэзия, Поэзия и Драматургия
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
Двойник
Только солнце с востока взойдёт,
Тут же с запада всходит другое,
Мы выходим из разных ворот,
Каждый тень за собою ведёт,
И моя, и твоя – за спиною.
Мы сошлись, как обрыв со стеной,
Как лицо со своим отраженьем,
Как два лезвия бритвы одной,
Как рожденье со смертью самой,
Как великая слава с забвеньем.
Тучи с небом на запад летят —
На восток покачнулись деревья.
Наши тени за нами стоят
Не сливаясь
и бездны таят,
А меж нами не движется время.
1976
Завет
Со дна морского камень всплыл,
Привязанный к ногам
Того, кто душу погубил
По мировым углам.
Прямой дороге предпочёл
Бегущую волну.
В пути опоры не нашёл
И канул в глубину.
Твои слова, родная мать,
Нашли его на дне:
«Когда я буду умирать,
Ты вспомни обо мне».
В морской пустыне он стоял
На камне гробовом.
И долго руки простирал
За синий окоём.
1976
«Мне снились ноздри! Тысячи ноздрей…»
Мне снились ноздри! Тысячи ноздрей
Стояли низко над душой моей.
Они затмили солнце и луну.
Что занесло их в нашу сторону?
Иль от лица бежали своего?..
– Мы чуем кровь! Мы чуем кровь его! —
Раздался вопль чужого бытия…
И пролилась на волю кровь моя.
1977
«Ты зачем полюбила поэта…»
Ты зачем полюбила поэта
За его золотые слова?
От высокого лунного света
Закружилась твоя голова.
Ты лишилась земли и опоры.
Что за лёгкая тяга в стопе?
И какие открыло просторы
Твоё тело и в нём и в себе?
Он хотел свою думу развеять,
Дорогое стряхнуть забытьё.
Он сумел небесами измерить
Свой полёт и паденье твоё.
Он уже никогда не вернётся,
След его заглушила трава.
Ты заплачешь, а он отзовётся
На свои золотые слова.
1977
Двуединство
В тени летящего орла
Сова ночная ожила
И полетела, как подруга,
В плену возвышенного круга.
Орёл парил. Она блуждала,
Не видя в воздухе ни зги.
И, ненавидя, повторяла
Его могучие круги.
1977
«На тёмном склоне медлю, засыпая…»
На тёмном склоне медлю, засыпая,
Открыт всему, не помня ничего.
Я как бы сплю – и лошадь голубая
Встаёт у изголовья моего.
Покорно клонит выю голубую,
Копытом бьёт, во лбу блестит огонь.
Небесный блеск и гриву проливную
Я намотал на крепкую ладонь.
А в стороне, земли не узнавая,
Поёт любовь последняя моя.
Слова зовут и гаснут, изнывая,
И вновь звучат из бездны бытия.
1977
Распутье
Поманила молодость и скрылась.
Ночь прозрачна, дума тяжела.
И звезда на запад покатилась,
Даль через дорогу перешла.
Не шумите, редкие деревья,
Ни на этом свете, ни на том.
Не горите, млечные кочевья
И мосты – между добром и злом.
Через дом прошла разрыв-дорога,
Купол неба треснул до земли.
На распутье я не вижу Бога.
Славу или пыль метёт вдали?
Что хочу от сущего пространства?
Что стою среди его теснин?
Всё равно на свете не остаться.
Я пришёл и ухожу – один.
Прошумели редкие деревья
И на этом свете, и на том.
Догорели млечные кочевья
И мосты – между добром и злом.
1977
Чёрный подсолнух
Он пророс из глухого колодца.
Но однажды глубокая мгла,
Затмевая высокое солнце,
На цветущий подсолнух легла.
Цвет померк. В небесах ослеплённых
Вместо солнца возникло пятно.
От него отвернулся подсолнух.
Поле пусто, сомненье темно.
Он не поднял потухшего взгляда
К высоте просветлённых небес.
Осквернённой святыни не надо!
Ждал он ночи… И ночью воскрес.
Мёртвым светом его охватило,
Он уже не внимал ничему.
Только видел ночное светило,
Присягая на верность ему.
1977
«Я пил из черепа отца…»
Я пил из черепа отца
За правду на земле,
За сказку русского лица
И верный путь во мгле.
Вставали солнце и луна
И чокались со мной.
И повторял я имена,
Забытые землёй.
1977
Семейная вечеря
Как только созреет широкая нива
И красное солнце смолкает лениво
За тёмным холмом,
Седая старуха, великая матерь,
Одна среди мира в натопленной хате
Сидит за столом.
– Пора вечерять, мои милые дети! —
Она поминает о сыне-поэте,
О дочке-вдове,
О светлом супруге, безвестно убитом,
О позднем младенце, бесследно зарытом
В кремень-мураве.
Рассвет наплывает по правую руку,
Закат наплывает по левую руку —
И слушают ночь.
И вот, потрясая могильные камни,
Приходят живые: поэт с облаками
И горькая дочь.
Неполная смерть поднимает из праха
Истлевшие кости… Солдатская бляха
Блестит на одном.
Пришельцы глядят на пустые стаканы,
Садятся за стол и сквозят, как туманы,
Меж ночью и днём.
– Не хлебом единым, – сказала старуха.
И каждому мерит от чистого духа
И мира сего:
Огонь для солдата, лазурь для поэта,
Росу для вдовы, молоко для последа,
Себе – ничего.
Но вот огляделся, как в дальнем дозоре,
Солдат и заметил: – Не все ещё в сборе.
Тут нет одного.
От лона иного, от тучи гонимой,
Он сын мой и брат им, судьбой не любимый.
Вот место его!
– Пускай он войдёт, – согласилась старуха.
Из бездны Вселенной до чуткого слуха
Шаги донеслись.
Бродяга вошёл, не любимый таланом,
И принял стакан с непроглядным туманом…
– Окольный, садись!
Давно я старуха. Мой голос – мерцанье.
Но я б не хотела одно прорицанье
В могилу унесть.
На чресла гадали мне в детские годы,
Что выйдет оттуда предтеча свободы.
Он должен быть здесь!
Бродяга заплакал, вдова зарыдала,
Поэт преклонился, дитя загадало,
Отец отступил…
Все гости пусты и сквозят, как туманы,
Не тронута снедь, не початы стаканы…
Так кто же тут был?
Солдат после смерти печально воюет,
Он редко по старой подруге тоскует.
А встреча близка!
Младенец блуждает в земном промежутке,
Глядит из небес и играет на дудке,
И пьёт из цветка.
Вдове и лежачего горя хватает.
Бродяга бегущую воду хватает
И песни поёт.
Но сына-поэта во сне посетило
Виденье и светом уста отворило:
– Былое грядёт!..
И вновь созревает широкая нива,
И красное солнце смолкает лениво
За тёмным холмом.
Земля возвращает истлевшие кости,
А память – надежду. Пьют чудные гости
За старым столом:
Солдат за победу, поэт за свободу,
Вдова за прохожего, мать за породу,
Младенец за всё.
Бродяга рассеянно пьёт за дорогу,
Со свистом и пылью открытую Богу,
И мерит своё.
1977
Знамя с Куликова
Сажусь на коня вороного —
Проносится тысяча лет.
Копыт не догонят подковы,
Луна не настигнет рассвет.
Сокрыты святые обеты
Земным и небесным холмом.
Но рваное знамя победы
Я вынес на теле моём.
Я вынес пути и печали,
Чтоб поздние дети могли
Латать им великие дали
И дыры российской земли.
1977
Посох
Отпущу свою душу на волю
И пойду по широкому полю.
Древний посох стоит над землёй,
Окольцованный мёртвой змеёй.
Раз в сто лет его буря ломает.
И змея эту землю сжимает.
Но когда наступает конец,
Воскресает великий мертвец.
– Где мой посох? – он сумрачно молвит,
И небесную молнию ловит
В богатырскую руку свою,
И навек поражает змею.
Отпустив свою душу на волю,
Он идёт по широкому полю.
Только посох дрожит за спиной,
Окольцованный мёртвой змеёй.
1977
Змеи на маяке
С чего начать, мне всё равно… Итак,
У лукоморья с видом на маяк
Во благо предприятья своего
Жил врач – я назову Петром его.
Приехал он сюда за муравой
Лечить народ от язвы моровой.
Снял уголок. Хозяева, видать,
Не стали поговорки вспоминать.
А та гласит: не принимай под кров
Врачей, военных, пьяниц и воров.
Гость подкупил бывалые сердца
Решимостью округлого лица.
Он час и место выбирать умел,
Со вкусом одевался, мало ел,
С полслова понимал… И посему
Решил хозяин: «Денег не возьму.
Душе помин, а здравию догляд.
Змеиное болото невдогад
Мы летось осушали под ячмень,
А поясницу ломит по сей день.
Так ты того… Постой, что за лихва?»
На дереве тенистая листва
Вскипела разом – туча мелких птах
С тревожным шумом канула впотьмах.
Двор зарябил от гребней и хохлов
Бегущих кур, цыплят и петухов.
И ласточки метались непутём,
Крича по-соколиному. Пластом
Инстинкт и разум в воздухе толклись,
Как будто над землей сновала мысль.
В поселке показался человек:
Фуражка с «крабом», борода что век,
Лицо горело жжёным кирпичом,
Зиял бушлат изодранным плечом.
Его обстали дети мал мала.
– Маяк! – кричали. – Покажи орла! —
Старик белками опрометь повёл,
Заклекотал – из вышины орёл
Пал, рассекая воздух горячо,
И сел ему на правое плечо.
Погасли в растопыренных крылах
Стальные искры и морской размах.
Но проницали дол и небеса
Стремительные ясные глаза.
Старик прошёл, как ропот по толпе.
И врач решил: «Он вроде не в себе,
Но кто он?» – «Это сторож маяка, —
Сказал хозяин. – И наверняка
Скорбит о том, что вертится кубарь
И птицы бьются об его фонарь.
Набита пухом перелётных птиц
Его постель на зависть молодиц.
От скуки то с орлом, то сам собой
Маячит между небом и землёй…»
У лукоморья врач искал траву
И благом мира грезил наяву.
Но странный блеск его мечту отвлёк:
В кольце змеи благоухал цветок.
Он подошёл к нему – почти сорвал!
Но руку мёртвый взгляд околдовал,
По ней потёк пружинистый поток…
И пасть открылась, как второй цветок,
– Их два, один оставь, – сказал старик
И перед ним из-за скалы возник.
Но сильный свист раздался в облаках.
И, небо раскрывая нараспах,
Упал орёл и взмыл. Единый миг —
Один цветок остался на двоих.
Они на нём глазами пресеклись,
Отпрянули и молча разошлись.
Придя домой, врач думал о траве
И о цветке. Но мысли в голове
Толклись… На маяке зажёгся свет.
И замигала комната в ответ.
Мигала долго… Он вскочил! Маяк
Стал погружаться медленно во мрак,
Ослепло море… К дому и горе
Его взывали тени. На заре
Открылась дверь, как в юности талант,
Вошёл в пуху и мраке лейтенант:
– Вы врач? Идёмте. Служба коротка,
Сошёл с ума смотритель маяка.
Чёрт знает отчего… Но катер ждёт. —
И оба вышли к морю из ворот.
Через залив тянулся белый снег,
То там, то сям звенел счастливый смех,
Подставив руки белые свои,
Ловило детство снег… Лови, лови,
Пока не побелеет голова
И неба не коснется трын-трава…
Но шёл отнюдь не снег. Над маяком
Клубился пух, нажитый стариком.
Он в воздухе мерцал и на полу,
А сам старик сидел в пустом углу
И бормотал сквозь пух: «Они летят».
– За три часа, – ругнулся лейтенант, —
Вспорол постель и топал на конвой:
«Спасайте птиц! Они летят домой!»
А люди?.. Тонут… В эту ночь как раз
Разбилось судно. Говорят, погас
Огонь берегового маяка.
Но он – исправен!.. Жалко старика.
Итак, до завтра. Честь имею. Тьфу! —
Он сплюнул пух и скрылся на плаву.
Мир вечерел, когда маяк мигнул.
Старик зашевелился и вздохнул:
– И здесь темно! – По мысли и чертам
Ещё не здесь он был, а где-то там,
Чего не знает мера и печать. —
Где мой фонарь? Пойду конец встречать! —
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?