Текст книги "Властелины машин: точный расчет и дерзкие инженерные решения. Из цикла «Пассионарии Отечества»"
Автор книги: Юрий Ладохин
Жанр: Документальная литература, Публицистика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
3.2. «Русский метод». МГТУ им. Н. Э. Баумана
А теперь перенесемся за океан, в американский «штат заливов» – Массачусетс, в пригород Бостона. Именно здесь расположился Массачусетский технологический институт (Massachusetts Institute of Technology – MIT), признанный в 2018 году (впрочем, как и предыдущие несколько лет) британской консалтинговой компанией Quacquarelli Symonds (QS) лучшим техническим университетом мира. Да и то: среди выпускников и преподавателей вуза 80 лауреатов Нобелелевской премии; здесь была разработана космическая программа «Аполлон», впервые химически синтезирован пенициллин, изобретена компьютерная память и в первый раз применен известный термин «хакер»; а за выпускниками университета «охотятся» крупнейшие корпорации мира: Google, Apple, Oracle, Boeing, Microsoft, Amazon.
Источником таких успехов в подготовке высокопрофессиональных инженеров одни называют революционную для 1861 года (год основания университета) идею физика и геолога Уильяма Роджерса объединия гуманитарных и профессиональных наук для получения студентами разносторонних знаний. Другие прагматично объясняют феномен MIT циклопическими объемами финансирования вуза: только такие гиганты индустрии как Lockheed Martin, Northrop Grumman, Raytheon, Boeing ежегодно направляют на университетский НИОКР (в т.ч. военного назначения) свыше одного миллиарда долларов. И лишь некоторые эксперты робко отмечают, что MIT просто наиболее адекватно сумел перенести на американскую почву лучшие модели деятельности европейских политехнических институтов, причем, не называя каких именно.
А между тем, как оказалось, секрета никакого нет: для Массачусетского технологического института образцом передового европейского технического вуза стало Императорское Московское техническое училище – ИМТУ (нынешний Московский государственный технический университет имени Н. Э. Баумана). Отметим для справки, что в 1868 году ИМТУ было преобразовано в училище из Ремесленного учебного заведения для мальчиков-сирот Воспитательного дома, учрежденного вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной, что было одобрено в 1830 году императором Николаем I.
Почему наиболее приемлемой моделью для американского института стала практика работы Императорского Московского технического училища? – Основные резоны в том, что в 1870-е годы «возникла и стала устойчивой словесная формула «русский метод подготовки инженерных кадров». Современные ученые МГТУ им. Н. Э. Баумана определяют его как «the mentally structured educational technology» {«ментально структурированная образовательная технология»}» (из статьи Ольги Щербаковой и Ольги Отроковой «Этапы становления и развития «русского метода» подготовки инженеров в МГТУ им. Н. Э. Баумана» // «Гуманитарный вестник», №4, 2021 г.).
Характерно, что во 2-й половине XIX века «инженерная подготовка во всех промышленно развитых странах в той или иной мере тяготела к двум признанным школам: американской и немецкой. Американская инженерная школа имела приоритет фундаментальной, теоретической подготовки над прикладной. Предусматривалось обширное преподавание фундаментальных дисциплин: математики, физики, механики, химии. Образно говоря, выпускник вуза знал «понемногу обо всём». Подразумевалось, что при переходе к предметной инженерной деятельности он, благодаря математизированному мышлению и широкой эрудиции сможет доучиться конкретным знаниям и умениям на месте» (из статьи «Императорское Московское Техническое Училище. Развитие русского метода обучения (1868—1880), 02.07.2023, http://hoster.bmstu.ru/ ~ClubFrance/ imtu.html).
Немецкая инженерная школа «строилась по принципу „всё о немногом“. Она подразумевала обучение теоретическим знаниям в конкретных областях и умению решать соответствующие инженерные задачи, с глубокой их конкретной проработкой, вплоть до „рецептурных“ способов. Тем самым выпускник вуза мог непосредственно подключиться к конкретной инженерной деятельности, не тратя время на доучивание или адаптацию. Но работать в иных отраслях ему было затруднительно. Обе школы базировались преимущественно на лекционных формах обучения и, безусловно, отражали национальные черты характера» (Там же).
В отличие от двух вышеназванных школ, «русская инженерная школа, родившаяся в ИМТУ, строилась на синтезе теоретической и практической подготовки, на сочетании лекционной и производственной форм в течение всего срока обучения. Теоретическая подготовка строилась от “ общего к конкретному», то есть от общетеоретических дисциплин через общеинженерные – к специальным. При этом специальные дисциплины также были широкого диапазона. Так, всех инженеров-механиков учили металлорежущим станкам, паровозам и пароходам. Практическая подготовка строилась «от простого к сложному», то есть от задач ремесленных к инженерным. В этом комплексе наибольший интерес вызывала сформировавшаяся в ИМТУ система практического обучения, которая включала последовательно работу в учебных мастерских, на Опытном заводе Училища и производственную практику на предприятиях» (Там же).
Информация о «русском методе» подготовки инженеров постепенно стала проникать и в европейские технические вузы, и в американские, в т. ч. Бостонский технологический институт (так тогда именовался Массачусетский технологический институт). Однако впервые зримо научная и инженерная общественность смогла ознакомиться с методом в 1873 году на всемирной выставке в Вене, где «были представлены не только продукция завода Императорского Московского технического училища, но и материалы по практической подготовке, за что ИМТУ получило диплом и золотую медаль. Традиция была продолжена на всемирных выставках в Филадельфии (1876 г.) и Париже (1878 г.). Особенно триумфальным был успех на выставке в Филадельфии. Президент Бостонского технологического института доктор Ронкль писал директору ИМТУ В. К. Делла-Восу: „За Россией признан полный успех в решении столь важной задачи технического образования… В Америке после этого никакая иная система не будет употребляться“» (Там же).
Итак, «русский метод» уникального сплава теоретической и практической подготовки инженеров уверенно преодолел просторы Атлантики, и, как теперь видится, за полтора столетия вполне доказал свою эффективность. Между тем, закономерно может возникнуть вопрос: почему русская инженерная школа в наиболее завершённой её форме сложилась именно в Московском Техническом Училище, а не в других российских вузах, которых в те времена было уже немало?
Как отмечают эксперты, «тому были две причины. Во-первых, большинство технических вузов Российской империи создавались сразу как высшие учебные заведения или имели короткую предысторию. Естественным было стремление развивать, прежде всего, теоретические, лекционные методы, которые и отличают высшие учебные заведения от низших и средних. ИМТУ прошло длинный эволюционный путь, начиная с ремесленных классов; именно система практического обучения, которая развивалась и отрабатывалась десятилетиями, была главным «приданым» при рождении вуза. Не случайно, что в ИМТУ на изучение мастерства тратилось до 25—30% учебного времени.
Во-вторых, обычно приглашаемые из-за границы профессора естественно привносили в учебный процесс черты своих инженерных школ. В ИМТУ зарубежных профессоров не приглашали, зато изначально существовали теснейшие связи с Московским университетом – признанным центром высокой науки и преподавания фундаментальных дисциплин. Приглашённые из университета профессора, на чьи плечи и легло преобразование среднетехнического заведения в высшее, интегрировались в сложившуюся систему подготовки, не ломая, а обогащая её. Более того, широко практиковалось одновременное преподавание в обоих вузах. Наиболее яркий пример – это деятельность Николая Егоровича Жуковского (1847 – 1921), выдающегося учёного и педагога, «отца русской авиации», который совмещал такую деятельность более сорока лет» (Там же).
Тот же Н. Е. Жуковский может служить примером человека, гармонично сочетающего в себе черты блестящего теоретика (в 1892 году он составил основные уравнения динамики для центра тяжести планирующего тела, которые вошли в один из фундаментальных разделов аэродинамики) и первоклассного инженера-практика (в 1904 году он осуществил основополагающие для авиационных полетов расчеты величины подъёмной силы крыла и определил основные профили крыльев и лопастей винта самолёта).
И именно он настаивал на теснейшем сближении фундаментальных исследований с инженерным делом: «…Едва ли кто станет оспаривать благотворное влияние науки на технику, но могут найтись идеалисты-ученые, которые в сближении науки с техникой будут видеть принижение науки. Для них ученый, бескорыстно изучающий вавилонские надписи, будет представляться более возвышенным, нежели натуралист, исследующий филлоксеру {насекомого – вредителя винограда}. Но я думаю, что если речь идет об истинных служителях науки, то тем и другим руководит одна и та же потребность познания истины и раскрытия сокровенного» (из книги Михаила Арлазорова «Жуковский» // Москва, «Молодая гвардия», 1959 г.).
Между тем, даже доктор Ронкль из Бостона, дав лестную оценку учебным технологиям Московского Технического Училища, пожалуй, не смог предугадать колоссального потенциала другой сущностной составляющей «русского метода», неожиданно связанной с самой сильной головной болью патентных бюро всего мира.
Эрудиты, похоже, быстро уразумеют, о чем идет речь. Но все-таки надо объясниться: «В середине XII века индийский философ Бхаскара одним из первых предложил модель вечного двигателя. Согласно описанию, его двигатель должен был генерировать энергию благодаря колесу, на котором под определенным углом закреплены сосуды, наполненные ртутью. Этот механизм создавал разницу в весе между разными частями конструкции: жидкий металл переливался из одного конца емкостей в другой, бесконечно вращая колесо. На схожем принципе построены и многие другие прототипы вечных двигателей» (из статьи Марии Ивановой «Самые известные вечные двигатели», 25.04.2022).
Как известно, дерзкая инженерная идея инноватора из страны йогов и священных коров потерпела фиаско, как и тысячи подобных ему предложений по созданию perpetuum mobile. К 1775 аналогичных проектов вечного двигателя накопилось так много, что Парижская Королевская академия наук решила пресекать всякую возможность зарегистрировать заявки на технические устройства, позволяющие получать большее количество полезной работы, чем количество сообщённой ему извне энергии. Однако, вот она – нежданность!: в Международной патентной классификации сохраняются разделы для гидродинамических и электродинамических вечных двигателей.
Позвольте – хотя бы гипотетически – к этим поощряющим усилия хитроумных измыслителей разделам добавить еще один, касающийся технического образования. Не кажется ли вам, что предложение средневекового индийского философа о создании вечно вращающегося колеса с сосудами, наполненными ртутью, чем-то напоминает – да что там: прямо указывает – на чтимую в буддизме идею Сансары (Колеса Бытия)? Именно оно символизирует неустанно повторяющиеся циклы перерождений человеческих жизней, философию безостановочного движения, коловращений прорывных идей, смелых гипотез и подвигов духа…
Не так ли с этапами развития вуза, которому в год столетия (1930) было присвоено имя российского революционера, деятеля большевистского крыла РСДРП Николая Эрнестовича Баумана (1873 – 1905)?: «Промышленный подъем 1890-х годов вызвал крупные перемены в отечественном инженерном образовании. «Русский метод» был настроен на «вечное движение», поскольку менялись требования к профессии инженера. Cтало ясно, что развитие техники и технологий определяет научно поставленный опыт в современно оснащенной лаборатории. И в ИМТУ появляются такие лаборатории. На рубеже XIX и XX столетий было вполне очевидно, что мастерские и лаборатории исчерпали свой прежний потенциал. ИМТУ немедленно улучшает материальную базу, используя полученные на эти цели государственные деньги и средства меценатов. Были выстроены и введены в эксплуатацию химический корпус (1901), Физико-электротехнический институт (1902—1903), Механический институт (1904)» (из статьи Ольги Щербаковой и Ольги Отроковой «Этапы становления и развития «русского метода» подготовки инженеров в МГТУ им. Н. Э. Баумана» // «Гуманитарный вестник», №4, 2021 г.).
Чтобы не отстать от небывалых в истории России темпов подъема промышленности (в 1890-е годы наблюдался ее двухкратный (!) рост) в ИМТУ приняли экстраординарные меры по перестройке учебного процесса: «Реформирование базировалась на следующих принципах: • политехнизация учебного процесса; • введение предметной системы; • развитие экспериментального метода обучения; • изменения системы практики. „Русский метод“ стал получать новое наполнение. Важно понять, что политехнизация высшего технического образования предполагала четкое разграничение специальных дисциплин для формирования инженеров по отдельным специальностям: строителей, химиков, электриков, машиностроителей. Следует еще раз подчеркнуть, что ИМТУ всегда считал своим долгом готовить специалистов для российской промышленности. Соответственно шла подготовка специалистов для крупных машиностроительных заводов, текстильных фабрик, химических предприятий» (Там же).
Запущенные процессы набрали такую динамику, что их не смогли остановить даже недостаточные объемы государственного финансирования: «Царское правительство отказалось предоставить ассигнования, необходимые для осуществления перемен. И тогда коллектив Училища самостоятельно приступил к подготовке не по двум специальностям (инженер-механик и инженер-технолог), а по семи. На машиностроительном факультете можно было получить квалификацию по таким специальностям, как «Тепловые двигатели», «Механическая технология», «Электротехника», «Гидравлические машины и гидротехника», «Инженерно-строительное дело». На химическом факультете – по специальностям «Технология неорганических веществ», «Технология органических веществ» (Там же).
Именно тогда, в начале ХХ века, с учетом вышеназванных преобразований в ИМТУ, «русский метод» приобрел новые, соразмерные бурным изменениям в российской экономике черты: «Был осуществлен переход на предметную систему, устанавливалось свободное посещение, ограничивалось число пересдач экзаменов по одному и тому же предмету. Менялся подход к практической подготовке студента, которая теперь имела три ступени: занятия в мастерских, работы на опытном заводе и производственную практику. Следует отметить, что программа практики составлялась заранее, практикант сам выбирал предприятие согласно профилю специальности. Будущий инженер участвовал в работе, набирался производственного опыта, затем составлял отчет на основе полученных технических данных, который сопровождался экономическими расчетами» (Там же).
Отметим и весьма внушительный список сотрудничавших с Училищем предприятий. Это настоящие гранды дореволюционной российской экономики: «Балтийский судостроительный, Коломенский машиностроительный и паровозостроительный, Брянский рельсовый, Обуховский, Сормовский заводы, такие крупные мануфактуры, как Тульская, Раменская, Прохоровская, Реутовская, заводы Бромлея, химические заводы, железные дороги» (Там же)…
«Запаса хода» с лихвой хватило и на весь ХХ век: «В 30-е годы двадцатого столетия МВТУ стал родоначальником многих крупных инженерных вузов, а также всемирно известных научно-исследовательских институтов. Среди них – МАИ, МЭИ, МИФИ, ЦАГИ, МИХМ, Текстильная академия. Среди выпускников „бауманки“ академик Владимир Григорьевич Шухов – создатель Шуховской башни, академики Андрей Николаевич Туполев, Сергей Павлович Королев и многие другие конструкторы самолетов и ракет; академик Николай Антонович Доллежаль – автор проекта первого атомного реактора, академик Сергей Алексеевич Лебедев – автор проекта первой советской ЭВМ. Главным конструктором знаменитого автомобиля „Победа“ был выпускник МВТУ Андрей Александрович Липгарт. Девять космонавтов – выпускники МВТУ» (из статьи Игоря Федорова «Школа инженеров. Главным конструктором „Победы“ был выпускник МВТУ» // «Учительская газета», №50 от 11.12.2007).
Ныне МГТУ им. Н. Э. Баумана, продолжая и совершенствуя лучшие традиции «русского метода», уверенно возглавляет рейтинг лучших технических вузов России и является первым российским техническим университетом, вошедшим в ТОП-300 ведущих университетов мира: 281-е место среди 1000 лучших.
Умение рисковать, быстро откликаться на самые серьезные технологические вызовы отличало «бауманцев» и в девятнадцатом, и в двадцатом столетиях. Не уклоняется МГТУ от актуальных повесток и в XXI веке. С 2023 года университет планирует запуск трех новых специальностей, связанных с биотехнологиями: «Студенты, которые выберут „Биофотонику и тканевую инженерию“, получат компетенции, связанные с визуализацией отдельных клеток и тканей, научатся создавать системы воздействия на клетки ткани. Второе направление магистратуры – „Мягкая материя и физика флюидов“, посвящено не менее важной области. Используя разные управляющие воздействия, электрические, магнитные, световые поля, можно конструировать процессы, которые протекают в мягкой материи, и, по сути, обеспечивать самосборку микрочастиц в заданную конфигурацию. Третья специальность – „Биотехнологии“– изучает перспективные биотехнологии и мягкую материю. Наука о мягкой материи для биотехнологий играют роль, схожую с физикой твердого тела для микроэлектроники. Иными словами – это один из фундаментов для развития сферы и понимания коллективной динамики в ансамблях клеток. Это нужно, чтобы анализировать процессы, которые протекают в биореакторах и оптимизировать их» (из статьи «Призвание будущего. В российских вузах появится более 300 новых специальностей», 15.12.2021, https://www.kommersant.ru/doc/5130449).
Что касается научных исследований и передовых инженерных разработок, в век стремительной цифровой трансформации и лавинообразного развития квантовых, водородных, графеновых технологий, генной инженерии МГТУ определился со своей технологической нишей. В рамках программы Минобнауки РФ «Приоритет 2030» университет разработал амбициозный проект «Bauman Deep Tech», позволяющий создать международный кластер для ускоренной реализации полного инновационного цикла в приоритетных областях глубоких технологий.
В рамках «Bauman Deep Tech» «объединяются исследования и разработки по прорывным высокотехнологичным направлениям, формирующим повестку и следующую волну инноваций, которые на горизонте 10—20 лет могут изменить всю мировую экономику. В проекте заявлено 6 флагманских научно-технических продуктов:
1) Сверхпроводниковый сопроцессор для решения задач специального материаловедения.
2) Интегральные лазерные источники среднего ИК-диапазона для микрохирургии и интраоперационной диагностики.
3) «Материалы как сервис»: цифровой киберполигон для ускоренной разработки и внедрения новых материалов.
4) Модель организма на чипе для ускоренного испытания новых лекарств против онкологических, инфекционных, сердечно-сосудистых заболеваний и борьбы со старением.
5) Подводные автономные робототехнические комплексы для добычи полезных ископаемых.
6) «Искусственный интеллект как сервис»: цифровая облачная платформа универсальных сервисов на основе технологий прикладного искусственного интеллекта“ (из статьи Екатерины Барышевой „Приоритет 2030. Стратегические проекты МГТУ им. Н. Э. Баумана, 03.09.2021).
Глава 4. Повелители механизмов
4.1. «Театрум махинарум, то есть Ясное зрение махин». А. К. Нартов
Инженеры – с чем трудно поспорить, – подлинные ПОВЕЛИТЕЛИ МАШИН. Но, если всмотреться детальнее в вехи истории инженерного дела, то можно, на наш взгляд, обобщая по-крупному, увидеть, что инженеры сначала были повелителями механизмов, затем – машин, далее – технологий, сейчас – цифр, генов и наноструктор, а в будущем, возможно, квантов, водорода и графена, а далее – насколько хватит фантазии у гораздых на выдумки футурологов.
Начиная рассказ об инженерах-механиках, попытаемся нарисовать портрет виртуозного мастера токарного дела, человека, для которого практически не было секретов в прихотливой механике обработки деталей – Андрея Константиновича Нартова (1693 – 1756).
А началось всё со Школы математических и навигацких наук: «Посещая Школу, присутствуя на ее уроках, Петр I всякий раз поднимался по каменной лестнице башни в токарную, чтобы полюбоваться на работу ученика „Цифирной“ школы Андрея Нартова. Посасывая глиняную трубку, царь с удовлетворением наблюдал за точными действиями 15—летнего мастера-самородка. Заготовка зажата в патроне станка. Обеими руками юноша крепко держит резец, осторожно подводит его к заготовке и ведет вдоль изделия, стараясь придать ему необходимую форму. Сделать это было нелегко: стоило сильнее нажать или скосить резец – и вещь навсегда испорчена. Несовершенными были токарные станки в начале XVIII века… Когда в 1712 году двор переехал в Петербург, Петр не забыл о Нартове, взял к себе личным токарем» (из книги Георгия Зуева «Историческая хроника Морского корпуса. 1701—1925 гг.» // Москва, ЗАО «Центрполиграф», 2005 г.).
Возможно, кто-то усмехнется: ну токарь и токарь, только что под высоким покровительством государя. Между тем, «это была очень высокая должность, что-то вроде современного министра промышленности: Андрей переделывал и совершенствовал станки в придворных мастерских, изготавливал по царскому заказу разные предметы и постоянно учился. В 1718-м Петр отправил Нартова в Европу – перенимать чужое мастерство. Помимо этого, Нартов должен был собирать сведения о новых европейских технологиях, а также искать талантливых иностраных мастеров для работы в Петербурге» [Скоренко 2017, с. 71—72].
К тому времени одаренный механик «спроектировал и построил свой легендарный токарно-винторезный станок с суппортом („педестальцем“, как писал сам изобретатель). Станок в сопровождении его создателя был отправлен в Берлин для демонстрации мастерства русских ремесленников, и прусский король Фридрих Вильгельм I лично осмотрел изобретение Нартова. Удивительно то, что молодой человек везде имел успех – и как посланник из России с сильным козырем (личный друг царя), и просто как талантливый инженер. Два года он путешествовал по Европе, учился в Берлине, Лондоне и Париже, знакомился с тонкостями литейной и оружейной промышленности, осваивал мануфактурное производство, токарное и слесарное дело» [Там же, с. 72].
Подлинный триумф ожидал А. К. Нартова в столице Франции: «Парижские академики были изумлены невиданной во Франции точностью, чистотой и скоростью работы Нартова на токарном станке. Сложнейшие фасонные изделия он изготовлял настолько совершенными, что это казалось непостижимым. Признание Парижской академией беспримерных успехов Нартова в токарной технике имеет исключительное значение. Франция была тогда страной, где токарное дело достигло наибольшего развития, где в Париже, Лионе хранились лучшие коллекции токарных изделий и станков, где был напечатан единственный тогда в мире труд Плюмье по токарному делу. Ничего нет удивительного в том, что французские знатоки не хотели верить своим глазам. Нартов работал на превосходном станке с механическим резцедержателем, самоходным суппортом – автоматом, превратившим резец из ручного в механическое орудие» (из статьи Даниила Кириенко «А. К. Нартов», 14.07.2023).
Неожиданная до дерзости идея «назначить» резцу невиданные дотоле функции стала, пожалуй, одной из ключевых основ нарождающегося в те годы машиностроения: «Машина Нартова представляет собой токарно-копировальный медальерный станок для вытачивания рельефного изображения на торцовой плоской поверхности вращающихся круглых дисков. Благодаря самоходным суппортам станок Андрея Нартова стал автоматом. Резец был превращен из ручного в механическое орудие, стал автоматическим рабочим орудием машины. Таким образом, суппорт позволял производить машины при помощи машин» (Там же).
Постоянно улучшая технические характеристики станков, А. Нартов задумался – и это было невиданной новацией для восемнадцатого столетия – и об эстетической стороне дела: «Станки, изготовленные Нартовым, произвели технический переворот в станкостроении первой половины XVIII века. Но замечательны они не только уровнем технического исполнения. Они обладают совершенно очевидной эмоциональноэстетической содержательностью, привлекают своим внешним обликом, своей красотой. И в этом Нартов не имеет предшественников. Мало того, он чуть ли не на два века опередил появление такого современного художественного направления, как дизайн. Эта сторона его деятельности, безусловно, интересна и для современной практики художественного конструирования машин» (из книги Мариэтты Гизе «Нартов в Петербурге» // Ленинград, «Лениздат», 1988 г.).
Удивительное объединение инженерного проектирования с соображениями художественного свойства, которое позже назовут «технической эстетикой», механик «пытался учесть при конструировании токарно-копировального станка, который служил для вытачивания рельефных изображений на изделиях цилиндрической формы. Большая „нагруженность“ левой части станка его рабочими элементами и создаваемое благодаря этому зрительное неравновесие не могли удовлетворить Нартова-художника. Поэтому на правом краю столешницы появляется декоративно-архитектурная композиция, напоминающая триумфальную арку из двух стоящих на пьедесталах достаточно широко расставленных колонн тосканского ордера с горизонтальным антаблементом. В центре антаблемента установлен тонкий обелиск, завершающийся двойной округлой головкой-шишечкой. Он оправдан не только эстетически. Нартов решил дополнительно укрепить конструкцию и для этого соединил обелиск со стойками-козелками кованым стержнем» (Там же).
Многим обязано А. Нартову и военное дело: «В 1738 году в Петропавловской крепости Нартов обустраивает „секретные палаты“ – по сути, первый в истории России инженерный центр по созданию артиллерийского вооружения, которое стараниями Андрея Константиновича вскоре станет лучшим в мире. Именно здесь он создаёт первое своё военное изобретение – машину для сверления пушечных стволов. За сравнительно небольшой срок из его „конструкторского бюро“ выходит более 40 конструкций и технологий изготовления пушек различного назначения. Военным особенно понравились разработанные Нартовым способы заделки внутренних раковин и больших дефектов литья в каналах медных и особенно чугунных пушек при помощи „секретной зачинки“. До этого пушки, у которых при литье образовывались каверны, рытвины и „проколы“, определялись как брак и отправлялись на переплавку. Внедрение метода Нартова позволяло такие пушки доводить до полностью кондиционного состояния, что неоднократно было проверено практическими стрельбами» (из статьи Юрия Романова «Станки и пушки Андрея Нартова», 28.03.2014).
Кроме того, «Нартов первым изобрел и оптический прицел, положивший начало истории военной оптики. За эти изобретения мастер был пожалован 5 тысячами рублей и несколькими деревнями в Новгородском уезде. Кроме того, он был произведен в генеральский чин статского советника. Уровень, на который мастер вывел русскую артиллерию, стал очевиден во время Семилетней войны, начавшейся в год его смерти» (из статьи Ильи Носырева «Неподражаемая точность», 09.07.2015).
В последние годы своей жизни А. Нартов «дорабатывал свой главный труд – книгу „Театрум махинарум, то есть Ясное зрение махин“. В ней во всех подробностях описывались 36 различных станков, придуманных построенных талантливым самоучкой. Нартов хотел издать ее большим тиражом и распространить по всем механическим мастерским России. Но он умер в 1756 году, едва окончив работу, а после смерти о нём быстро забыли: Екатерине в те годы было не до наук и ремесел» [Скоренко 2017, с. 76].
Обидно, но рукопись «Театрума…» «двести лет пылилась в придворной библиотеке, ее извлекли на свет лишь в середине ХХ века. Нартов не то, чтобы опередил свое время, он просто родился не в том месте. Его книга была передовой и наверняка стала бы сенсацией в Америке и Европе, где уже существовало авторское право и работали патентные бюро. В России же её восприняли как блажь и бессмыслицу» [Там же, с. 77].
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?