Текст книги "Камень Тамерлана"

На Востоке говорят, что жизнь похожа на базар с мелкими суетными желаниями, кипящими страстями и устремлениями, радостями и разочарованиями, приобретениями и неминуемыми потерями. А в конце концов все стихает и заканчивается, погружаясь в грустный закат, когда наступает время кратковременного отдыха и подведения итогов. Все преходяще в нашей земной жизни – люди, события, годы. Остается только память, воспоминания, которые сохранились в мозгу и постепенно исчезают, как тающий лед. И счастлив бывает тот, кто сохранил память минувшей жизни и тогда ему в награду за все пережитое приходит вторая молодость. Она не властна изменить человека физически, не разгладит морщин на его лице не устранит седину волос. Ее владением является душа, отражением души, как известно, являются глаза. Мне не раз доводилось видеть пожилых людей и почтенных стариков-аксакалов с ясными нестареющими глазами.

Это вторая молодость вошла в их души и уподобившись свету не гаснувшей звезды глядит на вас. Эти размышления пришли ко мне за время общения с Салиховым, этим увлеченным человеком с лучистыми молодыми глазами. Глядя на них, я не сомневался, что предложи ему в маршрут в заоблачные выси Памира он наверняка бы согласился. И пошел бы за мной как в бой несмотря на возраст натруженное сердце, ибо сохранил в себе молодую душу. Душу романтика, которая не имеет возраста.

В этот раз, как и прежде, я пришел в чайхану заблаговременно и поджидал Салихова, сидя за облюбованным нами столиком. Историк появился с опозданием немного запыхавшийся, но с довольным выражением лица. Он был в светло-сером костюме, при галстуке и с папкой в руках – вид официальный как у раиса[1]1
  Раис (узб.) – начальник.


[Закрыть].

– У меня была интереснейшая встреча в Институте Востоковедения Узбекской академии наук. Оттуда прямо в чайхану на продолжение нашей беседы. Но сначала давайте что-нибудь закажем помимо традиционного чая – я голоден, да и вы тоже как я погляжу, – сказал Салихов, глядя на меня своими ясными карими глазами Мы заказали чайханщику Рустаму по полной программе и продолжили нашу тему. Я решил задать ему давно мучавший меня вопрос:

– Сердар Алиевич! Ведь вы же не случайно ездили на жилу Аметистовая? Значит она тоже имеет какое-то отношение к Тамерлану?

– Да, вы правы, я ездил туда не случайно, пытаясь распутать историю, связанную с одним загадочным камнем. Но давайте начнем все по порядку. В Институте Востоковедения среди старых рукописей я раскопал сведения о неком камне который якобы спас Тимура. Это был какой-то пестроцветный камень похожий на бухарский халат под названием йашб. В другом источнике по древней медицине я встретил это название, о котором говорится, что он полезен при болях в желудке, а потому его привешивают на шею так, чтобы он находился вблизи от желудка. Тюрки использовали его для улучшения пищеварения и еще есть указания на то, что на камне нарисованы какие-то фигуры, от которых отходят таинственные лучи. В общем мистика, какая-то! Еще упоминается камень йаша, но Ибн Маса пишет, что он белого, молочного цвета, добываемый в стране Хотан – это по-видимому белый китайский нефрит. А йашб не есть йашб, а представляет собой какую-то яшму. В ташкентской экспедиции я познакомился со многими каменьями, перебрал все яшмы и им подобные, пока случайно не наткнулся на эту породу с жилы «Аметистовая». Действительно бухарский халат – я их тоже пересмотрел немало. А после посещения этой жилы, осмотра древних копей у меня возникло предположение, что именно из этого камня был сделан магический шар, сыгравший большую роль в его судьбе.

– Какую же? – спросил я с нескрываемым волнением. – Сначала я хотел бы послушать Вас, как специалиста, – Мне важно знать состав, условия образования и особые свойства этого камня. Тогда будет легче нам распутать эту историю.

– Хорошо, постараюсь рассказать что знаю об этом камне. Кстати он завладел моими чувствами и думаю уже давно.

Начнем с названия, геологи назвали этот камень кварц-аметистовая брекчия.

Само название брекчия в переводе с итальянского означает – ломка. Порода состоит из угловатых обломков раздробленных пород, связанных воедино крепким кремнистым цементом, образуя прочную, твердую породу. Первоначальная порода была вишнево-красная яшма – она осталась в виде кусочков среди поглотившего ее кварцевого цемента. Цемент необычный из разноцветного кварца белого, желтоватого, дымчатого цвета и фиолетового аметиста, образующего плотные шестоватые агрегаты с белыми концентрированными кругами, так называемыми зонами роста. Порода необычна по многообразию цвета и затейливому рисунку. Есть камни, где обломки яшмы полностью «съедены» цементом – белым кварцем и аметистом. Их назвали аметистовый кварц. Как образовалась такая порода? В сложных и многоэтапных геологических условиях. Брекчии возникают при разрывных нарушениях в земной коре, в зонах разлома, когда происходят расколы в породах с дроблением и перемещением их. А затем через какое-то геологическое время проникшие по трещинам из глубины земли гидротермальные кварцевые растворы – плотно сцементировали обломки.

Итак, породы образовались в два основных этапа, первый – ломка, разрушение с образованием хаотичной массы и второй этап – восстановительный – цементация раздробленных пород с образованием новых более прочных и совершенных. Природа как бы исправляет причиненное зло, и на смену разрушительным силам приходит восстановительные, дарующие новую жизнь. Нечто подобное мне довелось повстречать в Монголии. Там нашли свою «Аметистовую жилу» тоже с таким необычным аметистовым кварцем. Мы тогда не знали как лучше использовать подобный природный материал. Но однажды я увидел маленький шарик, выточенный из этого камня, в руках шамана, с которым он медитировал. Меня тогда это очень заинтересовало. В разговоре с ним я узнал, что камень своим фиолетовым цветом гасит душевную боль и тревогу, очищает сознание, наполняет душевным теплом и внутренним светом. И еще он поведал мне, что аметистовый кварц способствует раскрытию «третьего глаза» для получения скрытой информации и ясновидения.

Вот и все что я знаю об этом камне, – закончил я. – Теперь ваш ответный ход, Сердар Алиевич.

– Вы по сути раскрыли тайну этого камня, – воскликнул возбужденным голосом Салихов.

– Теперь у меня нет никаких сомнений, что именно этот камень и был подарен Тимуру индийским магом. Поздравляю!

– Еще рано! – возразил я. – Сначала, хотелось бы услышать об этом загадочном индийском маге. Как его имя?

– Имя его неизвестно, а подвиг его бессмертен. Как у неизвестного солдата, – улыбнулся Салихов. Без преувеличения сказать, этот безымянный индус был великим магом, астрологом, предсказателем судеб, целителем и имел огромное влияние на Тимура. Был его ближайшим советником и не расставался с ним в течение 30 лет, участвуя во всех больших и малых походах. Если бы не этот индус, неизвестно как бы сложилась судьба Тимура, и стал бы он великим.

– Этого мага Тимур тоже привез из Индии во время своего завоевательного похода?

– Нет, здесь особый случай, – возразил Салихов. – Индус появился в ближайшем окружении Тимура еще задолго до его завоевательных походов. По имеющимся сведениям индус был знатного происхождения и являлся сыном какого-то магараджи. Так вот, будущий наследник магараджи выбрал иной путь: увлекся всякими оккультными науками и магией, и за пристрастие к ним был изгнан из родительского дома. Странствуя бродячим факиром по разным землям индус прослышал, что в далеком Самарканде пришел к власти молодой эмир Тимур, родившийся под счастливым сочетанием звезд. Индус устремился в Самарканд. По дороге он попал во дворец правителя Хорезма эмира Хусейна Суфи, который потребовал от бродячего факира, чтобы тот предсказал сколько ему осталось жить. Индус исполнил его просьбу: вытащив из кармана какой-то магический кристалл горного хрусталя, и всматриваясь в него, он сказал, что эмир через две недели отойдет в мир иной. Разгневанный таким ответом Хусейн бросил индуса в тюрьму, пообещав ему через две недели отрубить голову. А через две недели Хусейн отдал действительно концы, и молодого мага выпустили из темницы. И вот после всех приключений индус наконец добрался до Самарканда и предстал перед светлыми очами молодого эмира. А Тимур сидел во дворце за столом, на котором лежала шахматная доска с расставленными фигурами из белой слоновой кости и черного агата, изготовленными багдадскими мастерами. Шахматы, как я уже говорил вам, были страстью Тимура, и в этой индийской игре ему не было равных. Когда Тимур увидел перед собой индийского мага, то предложил ему сыграть партию в шахматы. Индус, стоя перед эмиром, начал игру, демонстрируя тонкие, далеко рассчитанные комбинации и удачные ходы. Партия была упорной и долгой. Но игра эта увлекла Тимура, ибо он впервые встретился с достойным противником и с трудом довольствовался ничьей.

– Индийские шахматы – самая мудрая на свете игра, которая учит принимать правильное решение и побеждать! – сказал индус после завершения партии. Тимур оценил ум индуса и обратил внимание на его талисман – кристалл горного хрусталя, заостренный с двух сторон, который маг держал в левой руке.

– Зачем ты держишь джамаст[2]2
  Джамаст – (араб.) – горный хрусталь.


[Закрыть], факир? – спросил его Тимур.

– Див, который пребывает в этой хрустальной голове, помогает мне принимать правильное решение, предвидеть исход многих событий и время ухода в мир иной, – ответил маг на фарси, который он знал.

– Уже не эта ли хрустальная голова предсказала тебе гибель моего противника Хусейна Суфи? – спросил Тимур.

– Да, это так, мой повелитель, – смиренно ответил маг.

Пораженный этим ответом Тимур задал ему прямой вопрос: сколько лет проживет он на этом свете. Маг заколебался, но Тимур настоял на своем. – Не бойся меня, факир! – Я не страшусь смерти. Но хочу знать сколько мне отпущено с небес чтобы все рассчитать, использовать мне предначертанное. Тогда индус достал из своей сумки древний манускрипт под названием «Сборник приговоров звезд» и, найдя в нем нужную страницу изрек:

– По воли Всевышнего сотворившего мир, каждые восемьсот лет семь планет сближаются в зодиаке Козерога. И тогда при таком счастливом расположении небесных тел, рождается тот, кто будет называться Сахибкиран.

Первый из людей, кто родился под счастливым расположением звезд, станет властелином мира, назовет себя богом и проживет тридцать три года. Второй человек, который родится через восемьсот лет позже первого, назовет себя полубогом и проживет на тридцать лет дольше первого. Третий, родившийся спустя еще восемьсот лет, станет повелителем мира и проживет дольше второго на такое же количество лет, которое заключено в сумме двух цифр жизни первого, – ответил маг.

– Кто же эти избранники Всевышнего? – спросил удивленный Тимур.

– Первый был царь Македонии Александр или как вы называете Искандер Зюлькорнай (Двурогий). Почему Двурогий? Египетские жрецы, признавшие его божественную силу, объявили его сыном бога солнца Аммона. После этого над его головой засветились два солнечных луча. Отсюда его и прозвали Двурогий, а прожил он, как и было предсказано, ровно тридцать три года. Вторым был пророк Мухаммед, давший людям религию ислам и проживший шестьдесят три года. Третий, как сказано в священной книге, родится в год мыши, станет повелителем мира и проживет шестьдесят девять лет. Это ты, мой повелитель, – закончил свои разъяснения маг.

– На все воля Аллаха, – ответил ему Тимур, пораженный его мудростью и оставил индуса в своем окружении. И он не ошибся. За долгие годы индийский маг предсказал своему господину немало важнейших событий, исходов сражений, смерть его личных врагов, раскрыл множество закулисных интриг и заговоров. Тимур полностью доверял своему магу и постоянно держал его при себе.

– Но вернемся к нашему камню! – вставил я свое слово в интересный рассказ Салихова. – Как, при каких обстоятельствах маг подарил этот камень Тамерлану?

– Сейчас расскажу, – улыбнулся Салихов. – Это история к которой мы так долго шли.

– Вернее сидели за этим столиком и выпили не один медный чайник, – добавил я.

– Хорошо, – ответил Салихов. – Тогда еще выпьем один чайник и закончим историю с этим камнем. И так все началось в год Дракона по монгольскому календарю, который пришелся на 1376 год по европейскому.

В этот смутный, насыщенный большими и малыми войнами год Тимуру исполнилось сорок лет. К этому времени ему удалось объединить мелкие и разрозненные государства Средней Азии в единое под названием Мавераннахр. Слава о нем уже шла далеко за пределами его государства. Все отмечали, что правитель Маверанахра постоянно удачлив выигрывает сражения одно за другим и недосягаем для коварного удара или заговора.

Все, казалось, говорило за то, что Тимур не случайно родился под счастливой звездой, и его называют Сахибкиран. Однако, он не уповал на достигнутом, а старался как в шахматах заранее просчитать и взвесить свой ход. И в этом ему помогал его неизменный советник – индийский йог, пока он не отпустил его на побывку в Индию.

Вести в Самарканд к Тимуру приходили неутешительные: мятежные эмиры ряда его городов вступили в сговор с ханом Монголистана – соседнего государства. Войско монголистанцев готовилось к походу на Мавераннахр, но Тимур как всегда опередил противника. С небольшим сорокатысячным войском, двигаясь налегке он быстро достиг Моголистана и внезапно обрушился на врага. В этот поход Тимур взял своего любимого сына Джахангира, которому доверил двадцатитысячный авангард, а вторую половину войска он возглавил сам. В решительном сражении с моголистанцами отличился Джахангир, который принял основной удар. У него проявился незаурядный талант полководца и он смог стать достойным наследником своего отца. Но случилась беда: преследуя разбитого врага и желая перекрыть ему путь Джахангир с небольшим отрядом всадников стал переправляться через бурную реку. Он без колебаний бросил своего коня в бурный и студеный горный поток. За ним следом устремились курчи – личная охрана царевича и остальные воины. Неожиданно конь под Джахангиром споткнулся, а он сам упал в бурную реку, которая подхватила юношу и закрутила в горном потоке по камням. Телохранители кинулись спасать его, но вынесли уже полумертвое тело царевича с поврежденным позвоночником, который не приходя в сознание отошел в мир иной. А Тимур в это время был на поле боя на своем белом скакуне. Он настиг предводителя Моголистана Камар-ад-Дина, наголову разгромил его войско, а предводителя взял в плен. Но радость победы была омрачена вестью о смерти сына. Эта весть потрясла Тимура. Впервые люди увидели, как грозный и властный Тамерлан стоял со слезами на глазах перед телом своего сына, выглядя как обыкновенный смертный. Похоронив сына в родном городе Кеше (таков был закон предков). Тимур остался там в глубоком трауре. Чувство невосполнимой утраты отразилось на его здоровье, обострились старые раны в ноге и руке, и впервые он почувствовал боли в сердце. Он отстранился от всех государственных дел и всю зиму провел в полном одиночестве за чтением корана. Уход Тимура от дел встревожил его соратников и все окружение, уже зашевелились его внутренние и внешние враги прослышав, что грозный Тамерлан «сломался». Однако, никто из окружения Тимура не знал как помочь ему в горе и возвратить к жизни. Никто! Знаю, что вы хотите спросить: а где же был его незаменимый маг и целитель. В том, то и дело, что индуса во время всех этих событий не было при Тимуре. Он уехал к себе в Индию и застрял в своей стране чудес. И тогда ближайшие соратники Тимура направили гонцов в Индию с заданием отыскать и вернуть обратно индийского мага. К счастью это удалось сделать. Индус возвратился в Самарканд и вернул Тимура к активной жизни, который преодолел свой внутренний разлом и вновь стал «железным». Как это удалось индусу сделать доподлинно неизвестно. На то он и был магом и только ему одному были ведомы тайны человеческой души. Из скудных сведений известно, что именно в тот момент индус преподнес Тимуру шар из пестрого бело-фиолетового камня, который якобы устранял физическую и душевную боль. Какой это был камень мы теперь с вами знаем. Может это камень помог ему справиться с этим недугом, а может древняя индийская система управления своим сознанием и телом, с которой индус познакомил Тимура. Как знать?

– Эта древняя система называется йога, – заметил я. – Мне довелось немного познакомится с ней. Само слово «йога» в переводе с санскритского означает «соединение» или «союз». Как мне объяснили посвященные в это учение, йога соединяет нашу физическую природу с высшим божественным началом или духом живущим в нас. Причем первое, низшее подчиняется высшему, духовному, и это соединение позволяет руководить собой, достигать гармонии с миром и с самим собой. Короче йога – это путь к себе, искусство обретения внутреннего спокойствия, равновесия и здоровья. Методы йогов самые разнообразные, в том числе работа с магическими камнями. Возможно, что в данном конкретном случае и была применена эта йоговская методика работы с камнями, с тем самым который был искусно подобран индийским магом. А есть ли какие-нибудь сведения об использовании Тимуром этого камня в его последующей жизни?

– Согласно легендам Тимур не расстался с этим шаром талисманом во время последовавших затем походов на Золотую Орду и в русские земли. Это был переломный этап в его жизни почти неосвещенный в нашей отечественной истории.

Существует мнение, что Тамерлан принадлежит к родовой династии чингизидов и является потомком не менее грозного завоевателя мира. А каким был сам Чингизхан? Все знают, что он родом из монголов. В современной Монголии его чтут, как основателя великого монгольского государства и полководца. На почтовых марках и открытках, на цветных иллюстрациях из монгольских журналов мне приходилось видеть изображение Чингизхана. Его лик типично монгольский – желтолицый, скуластый с черными раскосыми глазами и черными волосами. Жизнь и смерть великого завоевателя до сих пор окутаны массой устных преданий, легенд и письменных источников. А как было на самом деле? Этот вопрос я адресовал Салихову при нашей очередной встрече. Он представлялся мне ходячей энциклопедией, в которой можно найти ответ на любой вопрос истории. Я не ошибся и на этот раз.

– Вопрос, конечно, интересный, – улыбнулся Салихов. – И он имеет отношение к личности самого Тамерлана. Какое? – Поймете сами! Однако, начнем по порядку: Каким же был в действительности Чингизхан? И здесь нас ожидает еще один сюрприз: по свидетельству авторитетного историка 18 века Рашид-ад-Дина Чингизхан был высокого роста, широкоплечий, рыжебородый с длинными рыжеватыми волосами аккуратно заплетенными в косички. Его широко посаженные глаза отливали в зависимости от настроения, то небесно-голубым, то стально-серым цветом. Так что типичных монгольских черт в его облике не было – это был человек европейского типа. Он принадлежал к древнему знатному роду Борджигинов, а само родовое имя по мнению Рашид-ад-Дина означает как «имеющий светлые глаза». Это подтверждают и старинные монгольские сказания. По одному из них прародительница рода Алан Гоа произвела на свет троих сыновей от некоего голубоглазого и светловолосого человека. Этот человек или дух посещал ее каждую ночь, проникая через дымовое отверстие юрты, а на рассвете возносился на небо в сторону утренней зари. Как следует из этого сказания род Борджигинов отмечен печатью небесного происхождения и начался он от одного из потомков «небесного человека» – Бодонуара. Итак, налицо необычная внешность голубоглазого хана, необычная для кочевников центральной Азии завораживала и страшила тех кто его видел и не оставляла сомнений в его «небесном происхождении». Ну, а кто сомневался в этом становился врагом хана.

– Если считать Чингизхана европейцем, то как попали европейцы в глубь Азии. И какому народу он тогда принадлежит?

– Он безусловно принадлежит монгольскому народу, которого он объединил и возвысил, как никто иной. Что касается его происхождения вопрос сложный и противоречивый. Между историками-монголоведами здесь нет единого мнения. Так, например, Грум-Гржимайло объясняет появление блондинов в роду Чингизхана значительной примесью к монгольской крови динлинской или даже более того – весь род был динлинским по происхождению.

– Кто такие динлины и откуда они пришли в центр Азии?

– Динлинами китайские историки называли «расу длиноголовых и рыжебородых людей» населявших район Саянских гор, Алтай и Южную Сибирь. Саяны по-китайски так и назывались «Динлин».

Были ли эти динлины восточной ветвью скифов, как считают некоторые или даже предками славян, точных данных нет. Известно лишь, что смешавшись с тюркскими племенами они дали другой могущественный народ вошедший в историю под именем хунну или хуннов. Но это уже другая история.

– А как Чингизхан пришел к власти?

– О, у него был тернистый путь, Темучин был сыном знатного вождя Есугей – багатура. Его племя враждовало со своим сильным соседом – татарами, жившими южнее реки Курлен.

Есугей прилагал все силы чтобы объединить другие племена в единое государство – улус. Но пал жертвой коварства своих соседей. Как-то татарские вожди заманили его для мирных переговоров и предложили разделить с ними трапезу. Законы гостеприимства считались у кочевых народов Азии священными и строго соблюдались ими. Татары же нарушали этот закон, «угостив» гостя отравленным вином. Этим монгольские татары совершили большой грех, за который в будущем понесли наказание. После смерти Есугея его сородичи и все племя распалось и разбрелось по различным кочевьям, а девятилетний сын Есугея Темучин остался старшим в семье и стал во главе рода. Ему пришлось испытать много невзгод и лишений. В 18 лет он попал в рабство к соседнему монгольскому племени меркитов. Его заковали в шейную деревянную колодку и держали среди скота и бесправных невольников, но это продолжалось недолго – свободолюбивый, гордый и физически сильный Темучин не мог терпеть такого унижения. Ему удалось справиться со своими охранниками и бежать на волю. Но в заложниках у меркитов осталась его молодая жена красавица Бортэ и он стал готовиться к ее освобождению. Сколотив вокруг себя сотню таких же молодых и решительных нукеров – сотоварищей в ратном деле и скоро заявил о себе лихими набегами. После этого он заручился помощью вождя племени кераитов, который был давним побратимом его отца. Кераиты были многочисленными и сильными монгольскими племенами и в отличие от других были христианами несторианского толка. С помощью кераитов и другого племени тайджиутов Темучин организовал поход против меркитов, разгромил и истребил их полностью, в отместку за похищение Бортэ – самого ценного что есть в доме монгола – жены. Таков был неписаный закон Великой степи. Он вернул свою Бортэ, которая на всю жизнь стала его единственной и неизменной спутницей в походах, умным советчиком и матерью его трех сыновей – сподвижников своего великого отца. После покорения племени меркитов Чингизхан разгромил своих кровных врагов – монгольских татар, погубивших его отца. Затем он продолжил покорение монголоязычных племен по всей Великой Степи – от Алтая до Китайской стены. Главной целью Чингизхана на этом историческом этапе своей жизни было объединение разрозненных монгольских племен в один единый народ, в одно государство. И это ему удалось достичь на 52 году жизни. В 1206 году на реке Опон произошел большой сбор – курултай всех соратников, нойонов (князей) и багатуров (прославленных воинов) Темучина. На высоком холме было водружено белое девятихвостое знамя. Белый цвет полотнища – священный, как и черный у монголов цвет, а число девять, соответствовало девяти знатнейшим соратником Темучина. Как описывает это событие средневековый историк Рашид-ад-Дин, знаменитый на всю Великую Стену шаман Кэкчу провозгласил Темучина Чингизханом, что значит «Божественный» или «Небесный». Он сказал: «Всевышний Бог дарует тебе царство лица земного. Теперь когда побеждены твоей десницей государи этих земель, называемые каждый ханом и их земли достались тебе, то пусть будет твое прозвище „Чингиз“. Ты стал царем царей. Всевышний господь повелел, чтобы призвание твое было – Чингизхан». Все единогласно одобрили и утвердили это имя, которое Темучин милостиво принял. Впоследствии данное ему имя было официально закреплено на государственной яшмовой печати из царства драконов[3]3
  Имеется в виду Китай.


[Закрыть], на которой были вырезаны следующие слова:

«Бог на небе, Чингизхан – Могущество Божие на земле. Печать владыки Человечества».

Монгольский историк Санан Сецен, свидетель этого события проводит ответные слова Чингизхана сказанные на курултае:

«Мой народ, который несмотря на все страдания и опасности, которыми он подвергался, перенес радости и горе примкнул ко мне и умножил мои силы. Я хочу чтобы этот подобный благородному горному хрусталю народ, который проявил глубочайшую верность и помог мне достичь цели моих устремлений носил имя монголы и был самым первым из всех живущих на земле».

Так Темучин, получивший титул Чингизхана объединил все кочевые племена – кераитов, тайджиутов, ойратов, татар и других общим именем «монголы».

Он создал свою систему ведения войн и управления государством, это нашло отражение в знаменитой «Ясе» – своде законов. Вся Орда (народ-войско) были подразделены на тумэны (десятки тысяч) во главе с десятитысячниками, которые подразделялись на тысячи во главе с тысячниками, а тысячи на сотни и сотни на десятки. Такая система организации армии была воспринята Тамерланом, а затем и в русском казачьем воинстве.

– Из школьных учебников и некоторых книг создалось мнение о Чингизхане, как о кровожадном и невежественном тиране, руководившего дикой и необузданной ордой. А каково ваше мнение на этот счет?

– Такое ходячее до сих пор представление глубоко ошибочно, – ответил Салихов. – Вы почитайте замечательные книги историка Эренжина Хара-Давана «Чингизхан, как полководец и его наследие» и русского историка прошлого века генерала Иванина «О военном искусстве Чингизхана и Тамерлана» По мнению того же генерала Иванина, разделяемого Гумилевым и другими монголоведами «управление Чингизидов было, полезно для их подданных и они по образованию были выше своего века». Сам Чингизхан оставил изречение в тот жестокий век которое поражает и делает его просвещенным монархом.

«Уважаю и почитаю всех четырех – Будду, Моисея, Иисуса и Магомета и прошу того, кто из них в правде наибольшей, чтобы он стал моим помощником».

Чингизханом был издан специальный указ повелевающий всем властям на всей территории империи проводить политику абсолютной веротерпимости ко всем религиям и покровительствовать им. Сам Чингизхан благоволил к христианской религии, а самое крупное монгольское племя кераитов, как известно были христианами-несторианцами. В окружении Чингизхана всегда было немало умных и образованных людей – мудрецов, историков, философов, поэтов и прочих оказывающих на него благотворное влияние. Любопытный факт: после взятия в 1215 году Чингизханом Пекина им был пленен знаменитый китайский философ и астролог Элюй-Чуцай. Его благородство и смелость суждений понравилось Чингизхану и он понял всю пользу, какую он может извлечь из этого чужеземца привлечением его к государственному управлению. И он не ошибся. Вскоре Элюй-Чуцай стал его незаменимым советником, которому приписывают изречение, откровенно высказанное Чингизхану:

«На коне можно завоевать мир, но править миром с коня нельзя».

И вот этот китаец сумел организовать административную и финансовую систему в монгольской империи, провел военную и многие другие реформы. Ему удавалось влиять на самого Чингизхана – приобщить его к работе мирного характера, принимать правильные решения и даже умерять вспышки его необузданного темперамента кочевника.

Вообще Чингизхан не чуждался связей с выдающимися чужестранцами, искал встреч с интересными людьми, знания и советы которых можно использовать для государственных целей или же для собственного самообразования. Интересна его дружба с другим китайским мудрецом. Как-то прослышав про знаменитого Чан-Чуня, занимающегося отысканием «камня бессмертия» Чингизхан пригласил его из Пекина в Среднюю Азию, где он вел тогда войну с шахом Хорезма.

Знаменитый мудрец и поэт в 13 в. Чан Чунь возглавлял философскую школу дао. Удивительные люди были даосские монахи – поклонники невидимой энергии вселенной. Всю жизнь руководствуясь принципом дао они занимались самоусовершенствованием души и тела, старались освободить душу от страха и греховных помыслов. Даосские монахи бродили по земле, старались повлиять на людей, избавить их от вражды и воин, не совершать недостойных поступков и установить среди них мир и любовь. Чан Чунь был человеком возвышенного и сильного характера, гордо державшимся перед правителями разных стран. Они не раз зазывали даосского мудреца к себе, чтобы поднабраться ума. Однако, Чан Чунь не удостаивал их своим вниманием, ссылаясь на старость и слабость здоровья и невозможность совершать какие-либо поездки. И отрешившись от всего Чан Чунь продолжал со своими учеными углублять дао и сочинять стихи. И вдруг на удивление всей даосской школы 72-летний Чан Чунь принимает приглашение Чингизхана и отправляется в долгое и опасное путешествие из Китая через всю Монголию в Среднюю Азию. Его сопровождал только любимый ученик Личжинчан, оставивший сочинение об этой поездке под названием «Путешествие на запад», опубликованное на русском языке в «трудах Российской духовной миссии в Пекине» в 1866 году.

Что заставило почтенного мудреца изменить своим правилам? Он поехал к Чингизхану не из-за страха, перед покорителем полумира, ибо ему, как говориться, терять было нечего. По свидетельству Личжичана он сделал это в силу своих внутренних побуждений, о которых он умолчал. Возможно на него произвело впечатление послание великого завоевателя, в котором Чингизхан смиренно приглашая мудреца в свою ставку пишет такие строки:

«Небо отвергло Китай за его чрезмерную гордость и роскошь. Я же живя в степи не имею в себе распутные наклонности. Люблю простоту и чистоту нравов, отвергаю роскошь и соблюдаю умеренность. У меня одно платье, одна пища, я в тех же одеждах и то же ем, что конские пастухи. За свою жизнь я совершил великое дело и во всех странах света утвердил единодержавие. Звание и обязанности мои велики и я боюсь, что в правлении моем чего-то недостает. Я постоянно думаю о тебе. Не пугайся дали песчаных степей. Проникнись любовью к народу, вниманием к нынешнему состоянию дел или хотя бы из милости ко мне – открой мне средства сохранения жизни. Я сам буду прислуживать тебе».

Так Чань Чунь со своим учеником отправились путь. В помощь Чан Чуню был направлен один из его приближенных Лючжунь, снабженный золотой пайзой[4]4
  Па́йцза, пайза, пайдза (от кит. 牌子; páizi – «дощечка», «табличка»; тюрк. байса, также басма; монг. гереге) – верительная бирка, металлическая или деревянная пластина с надписью, выдававшаяся китайскими, чжурчжэньскими, монгольскими правителями разным лицам как символ делегирования власти, наделения особыми полномочиями.


[Закрыть] самого хана, на которой была сделана надпись: