Текст книги "Жизнь в дальневосточном городе"

5. О кафедрах, на которых пришлось трудиться

Приехав в Комсомольск-на-Амуре, я приступил к работе в политехническом институте, как уже говорилось выше, на кафедре марксизма-ленинизма. Её заведующим был тогда Жильцов Геннадий Иванович – кандидат наук, доцент. Специалист по политэкономии. Позднее он защитил докторскую диссертацию и стал профессором. Следует заметить, что он был одним из первых трёх профессоров с докторской степенью в вузе.

На кафедре марксизма-ленинизма преподавание вначале велось по трём дисциплинам: философии, политэкономии и истории КПСС. Со временем были введены некоторые другие дисциплины. Одной из них стала дисциплина «научный коммунизм».

В преподавании философии на момент моего приезда в Комсомольск-на-Амуре были задействованы Л. Н. Золотарёва, Ч. С. Кирвель и ещё некоторые преподаватели, с которыми я работал вместе недолго.

Политэкономией занимались А. И. Губарь, Р. К. Нурмухаметов, В. В. Смирнов, Л. В. Зенков, Н. С. Рябов.

История КПСС была в ведении М. Ф. Козловой, Г. Г. Каюковой, Л. Н. Долгова.

Научный коммунизм преподавали Э. А. Васильченко, А. И. Долгова, В. М. Черненко (он работал в институте после моего приезда недолго).

В конце семидесятых годов произошло разделение кафедры марксизма-ленинизма на две самостоятельные кафедры. Были организованы кафедра философии, а также кафедра политэкономии и истории КПСС. Кафедру политэкономии и истории КПСС возглавил Г. И. Жильцов, а заведующим кафедрой философии стал переехавший накануне на жительство из Хабаровска кандидат философских наук, доцент Н. П. Соловьёв, которого в последующем сменила Э. А. Васильченко.

За кафедрой философии сначала были закреплены кроме философского курса учебные предметы «научный коммунизм» и «научный атеизм». Но позднее, в связи с переменами в стране, как научный коммунизм, так и научный атеизм ушли в прошлое. В ведение кафедры философии стали включаться новые дисциплины. Поэтому официальное название нашей кафедры время от времени корректировалось. Привожу её названия, которые существовали до 1 сентября 1995 года. Вот они: кафедра философии и научного коммунизма; кафедра философии, теории социализма и гуманитарной подготовки; кафедра философии, социологии и психологии. Но в повседневном обиходе нашу кафедру называли для удобства кратко и звучности кафедрой философии.

Наиболее запомнившиеся мне коллеги по кафедре философии в то время – Н. П. Соловьёв, Л. Н. Золотарёва, А. И. Долгова, Ч. С. Кирвель, Б. И. Липский, Л. Ф. Рязанцева, Н. И. Чермошенцев, Е. А. Свердликова, Р. Л. Лившиц (работавший некоторое время на нашей кафедре, а потом перешедший на работу в Комсомольский-на-Амуре педагогический институт и ставший там позднее заведующим кафедрой), Н. Н. Бабыкина, Т. М. Галимова, М. В. Иванова, Е. Г. Щёкина.

Полагаю, что будет нелишним привести некоторую информацию, характеризующую тех, кто работал вместе со мной тогда на кафедре. Н. П. Соловьёв являлся выходцем из Ленинградской области, где учился в техникуме специалистов железнодорожного транспорта; затем прошёл обучение заочно на философском факультете Московского университета. Л. Н. Золотарёва училась на историко-филологическом факультете в Ивановском педагогическом институте, а потом от Комсомольского-на-Амуре политехнического института в аспирантуре при Ленинградском университете. А. И. Долгова окончила исторический факультет Хабаровского педагогического института, приехав на учёбу в Хабаровск из Приморского края. Ч. С. Кирвель и Б. И. Липский – выпускники Ленинградского университета, там же они окончили аспирантуру. Л. Н. Рязанцева, Н. И. Чермошенцев и Е. А. Свердликова до приезда на работу в Комсомольск-на-Амуре были студентами и аспирантами МГУ, то есть Московского государственного университета. Р. Л. Лившиц, Н. Н. Бабыкина, Т. М. Галимова, М. В. Иванова, Е. Г. Щёкина обучались на философском факультете Свердловского университета.

Наблюдалась большая текучка кадров. Молодые специалисты, направленные в наш вуз по заявке ректората, отработав положенный по закону трёхлетний срок и приобретя полезный опыт преподавательской работы, уезжали из города. Их сменяли другие. Таких, как я, кто оставался работать и в последующие годы, было немного.

Иногда устраивались на работу и те, кто приезжал в город по собственной инициативе. Среди них были даже два русских специалиста среднего возраста из Средней Азии, а точнее из Алма-Аты и столицы Киргизии. Но на кафедре большинство из них долго не задерживалось. Они либо не выдерживали испытательный срок, либо сами увольнялись, не видя для себя перспективы.

6. Работа преподавателем в советский период

Важной особенностью работы вузов в нашей стране в то время было то, что на них возлагалась обязанность оказывать помощь местным хозяйственным органам во многих важных делах. Это касалось и Комсомольского-на-Амуре политехнического института. Его подключали прежде всего к проведению срочных полевых сельскохозяйственных работ. Техники тогда не хватало. А сроки до заморозков поджимали. Выручал ручной труд. На уборку урожая в конце августа традиционно направлялись отряды, составленные из студентов начальных курсов дневного отделения, во главе с преподавателями. Они во многом обеспечивали успех уборочной кампании.

Мне пришлось тоже поработать в совхозе со студентами, выезжавшими на уборку картофеля и некоторых других овощей в ЕАО (Еврейскую автономную область). Это было в 1977 году.

За пребывание в совхозе мне засчитали 55 часов в счёт выполнения положенной годовой часовой учебной нагрузки преподавателя. А она у меня как обществоведа составляла 550 часов (считаю нужным пояснить для тех, кто далёк от вузовской жизни, что здесь и далее в расчётах нагрузки преподавателя имеются в виду академические часы. Один академический час был равен тогда сорока пяти минутам – Примеч. авт.). Это было, конечно, неплохой компенсацией за напряжённый труд в полевых условиях.

В весеннее время преподавателей и сотрудников нередко направляли на переборку картофеля, моркови, свёклы, лука на овощные базы. В этом случае, однако, никаких льгот не предусматривалось. Преподаватели трудились по составленному графику в свободное от занятий время. Мне, например, в 1988 году выпала участь отработать на овощной базе 7 дней.

Годовая нормативная учебная нагрузка преподавателя в 550 часов может сейчас показаться достаточно комфортной. Однако реальная жизнь довольно часто расходилась с этой установленной нормой. Время от времени случались значительные переработки. Были годы (например, 1985/1986 учебный год, 1989/1990 учебный год), когда моя фактическая нагрузка составила без малого 1000 часов. Но оплате подлежала при этом только нормативная нагрузка. Остальная же списывалась на производственную необходимость. Чаще всего из-за недостатка кадров. В частности, из-за отъезда кого-нибудь на длительную учёбу в ИПК (институт повышения квалификации).

В советское время в СССР существовали единые базовые программы как по философии, преподавание которой входило в мои обязанности, так и по другим дисциплинам обществоведческого цикла. В них содержались темы по выделенным частям и разделам, на которые нужно было ориентироваться преподавателям и студентам, а также списки обязательной и дополнительной литературы. Рекомендуемых учебников выпускалось сравнительно немного.

Преподавание философии в то время коротко можно охарактеризовать так: творческий подход к содержанию занятий сдерживался регламентирующими документами; исполнительство же, способность заинтересовать, умение убеждать поощрялись.

История философии как важное общемировое явление в рамках преподавания философского курса по всем специальностям технического вуза во многом игнорировалась. Излагалась вкратце только история одного из её направлений, а именно материализма, а также развитие диалектического учения.

Предмет философии делился на две в значительной степени обособленные дисциплины: диалектический материализм и исторический материализм. Диалектический материализм преподавался в одном семестре, а исторический материализм – в другом. По обеим дисциплинам предусматривались лекции, семинары, а также соответствующие виды аттестации. Имеются в виду зачёты и экзамены.

Лекционные занятия как по диалектическому материализму, так и по историческому материализму проводились в институте при мне из расчёта одного раза в две недели почти до самого конца 80-х годов. При этом семинары по диалектическому материализму велись чаще: каждую неделю. Но только до 1982/1983 учебного года. Затем все семинары (и по диалектическому, и по историческому материализму) стали планироваться одинаково: один семинар в две недели.

Что касается экзаменов, то они по историческому материализму, поскольку он завершал философский курс, проводились всегда, а вот по диалектическому материализму у студентов, обучающихся по некоторым специальностям, они иногда заменялись зачётом по инициативе соответствующих деканатов. Но это бывало в редких случаях из-за перегрузки студентов в экзаменационную сессию.

Лекции по историческому материализму я стал регулярно читать с 1976 года, т. е. с самого начала моей работы в институте, а лекции по диалектическому материализму – с 1985 года. Семинары же стали проводиться мною по названным дисциплинам, соответственно, с 1976 года и с 1979 года.

В советское время методички для студентов, включавшие в себя планы семинарских занятий, необходимые требования и рекомендации, готовились и выпускались регулярно, почти каждый учебный год. Принято было вносить оперативно в списки обязательной для проработки студентами литературы очередные партийные и государственные документы, новинки научных и учебных изданий по предмету. Списки дополнительной литературы также обновлялись.

Поначалу я готовил методички только по историческому материализму, но потом меня стали подключать к аналогичной работе и по диалектическому материализму. Для того чтобы своевременно и качественно выполнять эту работу, нужно было регулярно следить за поступлением в город новой литературы. Приходилось поддерживать связи как с библиотекой института, так и книжными магазинами города. В связи с этим на кафедре на меня возложили даже официальную ответственность за информирование коллег о планах издательств, выходе из печати и поступлении литературы, достойной внимания. Это стало для меня привычкой. Я занимался этим на протяжении восьмидесятых годов и даже позднее. Я не отказывал желающим в консультациях и даже делал иногда по их просьбе тематические обзоры.

Поводом для регулярного общения с коллегами были, в частности, кафедральные теоретические и методические семинары. Я всегда принимал в них активное участие. Слушал других, участвовал в обсуждениях. Часто сам выступал с докладами и сообщениями.

Наиболее важные темы и наработки по ним выносились мной, как и другими преподавателями, на ежегодные общевузовские конференции научного и учебно-методического характера.

На кафедре меня также всегда находила какая-нибудь работа другого порядка. Вот только некоторые примеры этого.

Во втором семестре 1983/1984 учебного года я исполнял обязанности заведующего секцией философии в связи с отсутствием Л. Н. Золотарёвой. Она находилась в это время в институте повышения квалификации. В конце 80-х годов был назначен ответственным за работу кафедры на вечернем отделении. Входил в связи с этим в состав методической комиссии вечернего факультета.

На кафедры общественных наук возлагалась обязанность не только преподавать закреплённые за ними дисциплины, но и обеспечивать проведение государственного экзамена (он сокращённо назывался ГЭК) у студентов пятого, т. е. выпускного курса. Я участвовал в комиссиях по приёму ГЭК с 1976 года. До весеннего семестра 1988 года это был ГЭК по предмету «научный коммунизм». В 1988/1989 учебном году, однако, студенты переключились на то, чтобы сдавать ГЭК уже по другому предмету, а именно: марксизму-ленинизму. Марксизм-ленинизм присутствовал в расписании выпускников и в следующем 1989/1990 учебном году. Но его нужно было сдавать уже не в форме экзамена, а в более демократичной форме – в форме собеседования. Нужно заметить, что проводили мы тогда собеседование по этой тематике в первый и последний раз. В 1990/1991 учебном году и собственно ГЭК, и собеседование как по научному коммунизму, так и по марксизму-ленинизму перестали быть актуальными. Всё это осталось в прошлом.

Подработки наших преподавателей в другом вузе ограничивались, часто вообще не разрешались. Считалось, что это может существенно помешать плодотворной работе в своём учебном заведении. Мне только два раза удалось поработать в педагогическом институте Комсомольска-на-Амуре на условиях совместительства. Хотя я против подработок обычно не возражал, так как за это полагалась почасовая оплата. Оба раза я работал в течение семестра, заменяя тех, кто находился в одном случае на длительной стажировке, в другом – на пятимесячной переподготовке. В первый раз это было в 1978/1979 учебном году. А во второй раз – в середине 80-х годов. При этом добиться разрешения было совсем непросто. Заведующий кафедрой педагогического института обращался для этого не только на нашу кафедру, но даже в наш ректорат.

Преподавателей же нашего института, которые находились в отъезде (даже длительном) или на больничном, нужно было заменять без лишних разговоров, притом, как уже говорилось выше, без оплаты. Совсем редко удавалось подключить с целью замены отсутствующих кого-то из преподавателей педагогического института. Однажды получилось так, что мне пришлось в течение дня провести пять пар занятий на дневном отделении и ещё одну пару на вечернем отделении. При этом, когда по расписанию совпадали мои занятия и занятия отсутствующих преподавателей, я вынужден был учебные группы объединять в одной аудитории.

График ежедневной работы в нашем вузе был тогда таким же, как и в вузах по всей стране, с большими или меньшими, но при этом незначительными вариациями. В конце 80-х годов, например, он включал в себя в минутах следующее: в первую смену – 45 + 5 + 45 +10 + 45 + 5 + 45 + 10 + 45 + 5 + 45 (т. е. три пары академических часов, каждый из которых сопровождался малыми и большими перерывами); во вторую смену – 45 + 5 + 45 +10 + 45 + 5 + 45 + 10 + 45 + 5 + 45 (тоже три пары); в вечернюю смену – 45 + 5 + 45 +10 + 45 + 5 + 45 (две пары).

7. Общественная работа до начала постсоветских преобразований

В советское время, по крайней мере в 70-е и 80-е годы, были установлены некоторые льготы для преподавателей КОН (кафедр общественных наук). Так, их годовая аудиторная часовая нагрузка, по сравнению с преподавателями технических кафедр, устанавливалась в несколько меньшем объёме. Она составляла, по существовавшим тогда нормативам, напомню, 550 академических часов. Кроме того, была предусмотрена возможность более длительное время (в течение пяти месяцев) проходить переподготовку в одном из ведущих вузов страны. Преподаватели-обществоведы направлялись на учёбу в ИПК (институты повышения квалификации) из расчёта один раз в пять лет. У преподавателей же технического профиля была несколько иная система переподготовки. Их направляли не в ИПК, а в ФПК, т. е. на факультеты повышения квалификации, и на меньший срок: на три или максимум четыре месяца. Но льготы обществоведам оборачивались тем, что на них при этом возлагалась повышенная обязанность вести разнообразную общественную работу.

Узнав из личного дела в отделе кадров, что у меня накоплен довольно значительный опыт работы в профсоюзной организации Томского университета, председатель месткома института (им был тогда Ю. С. Решетняк) принял решение привлечь меня к профсоюзной работе. Я согласился. По его инициативе меня почти сразу же после начала учебных занятий на очередном заседании местного комитета кооптировали в его несколько обновлённый после летних отпусков состав. Хочу пояснить, что месткомом тогда в нашем институте называли профком преподавателей и других сотрудников института, чтобы отличать его от студенческого профкома. Мне было поручено заниматься организационно-массовой работой. В мои обязанности входило ведение требуемой документации с соблюдением принятых в профсоюзе норм оформления: протоколов заседаний, отчётов и прочего. Используя опыт Томска, я также помог своему руководителю правильно построить и оформить выступление перед плановым отчётно-выборным собранием, а кроме того, подготовить проект постановления этого собрания.

В новых составах месткома мне поручали сосредоточиться на производственном секторе, чтобы оптимизировать его работу. Занимался я в этом качестве, главным образом, организацией социалистического соревнования между подразделениями института. Со своими обязанностями справлялся, следует заметить, вполне успешно.

Работу в месткоме я вынужден был прекратить в связи с длительными командировками в первой половине 80-х годов: сначала на три месяца на стажировку в Томск, а потом на пять месяцев с целью переподготовки в Новосибирск. Однако без общественной работы в последующем не остался.

В июне 1980 года я был принят кандидатом в члены КПСС. А членом КПСС стал через год – в июне 1981 года. Сначала принимал участие в работе партийной организации механического факультета, где проявлял себя прежде всего в качестве пропагандиста политического семинара преподавателей и сотрудников. Затем меня перевели на повышение в партийную организацию строительного факультета. Там меня избрали заместителем секретаря партбюро по идеологии. На этой, можно сказать, партийной должности я находился до конца 80-х годов.

Работа ответственного за идеологический сектор была самая разнообразная. Назову основные её направления:

• политическое образование преподавателей и других сотрудников факультета;

• внеучебная идеологическая работа на факультете в целом;

• наглядная агитация в учебных корпусах и в подконтрольном факультету общежитии;

• курирование идеологической работы в бюро ВЛКСМ факультета;

• контроль активности преподавателей факультета по линии общества «Знание»;

• настенная печать;

• подготовка праздников;

• художественная самодеятельность;

• поддержание работы Ленинской комнаты в общежитии.

При всём том нужно было постоянно анализировать общественное мнение и разъяснять политику партии.

Кроме того, как заместитель секретаря партбюро факультета я входил в состав идеологической комиссии при парткоме института.

Выбыл я из рядов членов КПСС в связи с самороспуском этой организации в 1991 году.

Много времени занимала у меня воспитательная работа в общежитиях нашего института: сначала по линии механического факультета в общежитии № 1 по улице Комсомольской, а позднее по линии строительного факультета в общежитии, расположенном на улице Котовского. Там проводились различные лекции, беседы, диспуты, встречи, политинформации, вечера. Запомнилась серия вечеров с местными поэтами и прозаиками. Сотрудничал я в ходе организации и проведения мероприятий с тогдашним директором институтской библиотеки А. И. Курносовой.

Мне как преподавателю-обществоведу невозможно было отстраниться от участия в деятельности Всесоюзного общества «Знание». Часто меня подключали, например, к той или иной организационной работе в рамках этой деятельности. Так, на протяжении трёх лет в конце 70-х годов я являлся заместителем председателя первичной организации общества «Знание» в институте; в начале 80-х годов руководил в нём философской секцией школы молодого лектора; во второй половине 80-х годов являлся активистом-организатором в системе городского общества «Знание», выполняя его поручения. Отвечал при этом, прежде всего, за работу общества «Знание» на кафедрах общественных наук и на кафедрах строительного факультета. Одно время избирался даже членом НМС (научно-методического совета) общественно-политической секции городского общества «Знание».

Принимал, разумеется, активное участие и в конкретной лекторской работе по путёвкам общества «Знание». Особенно плодотворным в этом плане был для меня 1980/1981 учебный год. Тогда мною было прочитано для населения города 40 лекций. В другие годы (до и после этого года) моя активность тоже бывала высокой, но обычно не превышала этот показатель. Нужно заметить, что тогда существовало следующее правило: оплата лекций от предприятий и организаций, где читались лекции, поступала непосредственно в бюджет общества «Знание». Часть поступающих средств выделялась в итоге на содержание руководящего аппарата общества и общие нужды организации, а другая часть – на вознаграждение лекторов в зависимости от количества прочитанных лекций.

В конце 70-х и начале 80-х годов меня подключали время от времени к работе в Университете марксизма-ленинизма (УМЛе) при горкоме КПСС. Вёл я там занятия по своему философскому профилю. Занятия проходили в Доме политического просвещения, а также в его вечернем филиале в нашем политехническом институте. Этот филиал мы, то есть его преподаватели и наши слушатели, называли ВУМЛом. Работа преподавателей в системе Университета марксизма-ленинизма, кстати говоря, осуществлялась на платной основе.

Несколько раз в советское время я участвовал в рейдах ДНД (добровольной народной дружины) по некоторым улицам города. Обходилось, как правило, без эксцессов. Один раз, правда, – тогда, когда мы возвращались из очередного рейда, – в нашу группу кем-то с одного из балконов верхнего этажа пятиэтажного жилого дома был брошен кирпич. Получилось так, что он, к счастью, никого не задел, но приземлился аккурат возле меня. Ощущение было не из приятных. Потом мы гадали, случайно это произошло или не случайно. Определить, с какого именно балкона прилетел кирпич, было практически невозможно. Был поздний вечер. Освещение было слабое. Это произошло на улице Комсомольской, возле швейной фабрики.

В праздничные дни в институте регулярно организовывались дежурства преподавателей в студенческих общежитиях. Приходилось находиться по нескольку часов в фойе общежития и контролировать соблюдение установленного порядка. Меня, правда, к этому привлекали не очень часто. Потому что я обычно был загружен до предела другими делами.

Приходилось участвовать неоднократно в избирательных кампаниях, чаще всего в роли агитатора. В 1977 году, однако, я выполнял и более ответственное поручение, а именно: руководил работой агитпункта, развёрнутого на первом этаже главного корпуса нашего института.

Заведующим агитпунктом мне пришлось быть позднее ещё раз. Это было уже в январе-марте 1989 года. Агитпункт, которым мне поручили заниматься, был развёрнут в одном из помещений первого этажа средней школы № 5, находящейся на улице Сидоренко, справа, во дворе (если идти по улице Сидоренко от проспекта Ленина в сторону улицы Вокзальной). Агитпункт был организован в рамках одного из избирательных участков во время выборов народных депутатов СССР. За успешную работу меня, кстати говоря, наградили тогда по итогам избирательной кампании подпиской на многотомное собрание трудов знаменитого русского историка С. М. Соловьёва.

Обычным явлением в советский период были ежегодные апрельские субботники, приуроченные ко дню рождения В. И. Ленина. Трудились мы в течение нескольких часов либо в своих помещениях учебных корпусов, где прежде всего освобождали окна от зимнего утепления и мыли их, а также наводили необходимый санитарный порядок в целом, либо на том или ином участке территории институтского комплекса, закреплённой за кафедрой, факультетом, расчищая этот участок от накопившегося за осенне-зимний период всякого разного мусора, который предательски обнажался после таяния снега, и разбрасывая остатки снежных сугробов, чтобы они быстрее растаяли.

В конце 70-х годов я два раза по приказу ректора участвовал в работе специальной комиссии по проверке наличия нужного перечня и качества документации на кафедрах и факультетах института.

И, наконец, нельзя не упомянуть ещё одно моё немаловажное занятие, осуществлявшееся в рамках разнообразной общественной работы. Имеется в виду сотрудничество с редакцией вузовской газеты «За знания». В ней время от времени публиковались мои материалы на некоторые актуальные темы.

Моя общественная работа не оставалась незамеченной. Я регулярно поощрялся. В советский период за активное участие в общественной работе, а заодно и за добросовестный труд преподавателя по своей специальности мне неоднократно объявлялись благодарности, выплачивались премии, вручались Почётные грамоты.

В феврале 1981 года я был награждён от имени Министерства высшего и среднего специального образования РСФСР и ЦК профсоюза почётным знаком «Победитель социалистического соревнования 1980 г.», учреждённым Центральным Комитетом КПСС, Советом Министров СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ.