Текст книги "Жизнь в дальневосточном городе"

10. Повседневная жизнь в городе на переломе эпох

В конце 70-х и первой половине 80-х годов по многим традиционным продуктам питания в торговой сети города какого-то крайне неприемлемого для нас недостатка в общем-то не ощущалось. Всегда можно было чем-то отовариться. Особенно это касалось наличия рыбы в том или ином состоянии первичной обработки: замороженном, солёном и т. д. Однако не всегда хватало мяса, в частности мяса птицы, и соответствующих мясопродуктов, а также молока и молочных изделий, яиц. По некоторым продуктам, например, по молоку, цены были более высокими, чем в Томске и Красноярске. Существовала проблема с овощами, особенно в последний месяц весны и первые два месяца лета. Тогда старые запасы в овощехранилищах (имеются в виду картофель, морковь, свёкла) уже заканчивались, а новая продукция еще не поставлялась в нужных объёмах. Вот данные из сохранившегося моего письма маме, характеризующие положение с некоторыми овощами летом 1978 года: «Огурцы стоили в магазине в июне от 2 до 3 рублей за килограмм. Это очень дорого для нас. Мы покупали их немного, только чтобы попробовать. В июле огурцы подешевели. Стали стоить 1 руб. 60 коп. На базаре можно купить также редиску по цене 2 руб. 50 коп. за кг, а зелёный лук – 3 руб. 50 коп. за кг». Что же касается фруктов, то их часто совсем не было в магазинах. Запомнились большие, если не сказать огромные, очереди за яблоками и мандаринами перед новогодними праздниками.

В повседневности нас обычно выручали хлеб, макаронные изделия, некоторые виды круп, картофель. Время от времени мы покупали те или иные консервы. Прочно остались в памяти кабачковая икра, килька в томатном соусе, а также протёртые яблоки в пол-литровых стеклянных банках.

Изобилия не было и по многим позициям товаров массового потребления промышленного производства. В связи с этим получило широкое распространение понятие «дефицит».

Особенно запомнился 1984 год, когда у нас родился сын. Тогда в основном на меня была возложена обязанность ходить по магазинам. Это не всегда оказывалось простым занятием. Так, если в одном магазине чего-то не находилось, то приходилось идти в другие магазины с надеждой на удачу. В случае, когда удача всё-таки не отворачивалась, редко обходилось без долгого стояния в очереди.

Не хватало детских товаров. Например, мы вынуждены были позаимствовать на некоторое время манеж, предназначенный для детей малого возраста, у моего коллеги по кафедре, а также одолжить с последующим возвратом подержанную детскую коляску у сотрудницы моей супруги. Их дети к тому времени уже подросли. Сами же мы в магазинах города ничего подобного не смогли найти, чтобы купить. А деньги у нас были, так как их на эти цели для меня собрали и вручили коллеги по работе, прежде всего по линии профсоюза. На хорошую коляску переданных мне денег точно бы хватило. Позднее, находясь в командировке в Академгородке города Новосибирска, я всё-таки смог приобрести коляску, но уже для передвижения в сидячем положении. Она была лёгкая, из алюминиевых деталей, складная. Поэтому её не составило проблем перевезти с собой в самолёте. Ну а для зимнего снежного периода, когда коляски использовать было уже невозможно, мы, как и многие родители в нашем городе, приспособили обыкновенные санки со спинкой, снабдив их тёплым матрасиком. Такие санки производили на одном из местных предприятий, и они не были большим дефицитом.

Нелегко было купить в магазинах одежду и обувь в нужном ассортименте. Иногда приходилось даже обращаться за помощью в этом деле к родственникам, жившим в других городах, а также самим ходить по магазинам во время поездок по стране.

Часто нас спасала от недостатка нужных вещей, например, для зимнего сезона, моя мама. Она искусно вязала различные шапочки, рукавички, шарфики, носки и даже свитера, а потом отправляла нам почтовыми посылками. Они были предназначены в основном для наших детей.

В марте 1984 года у меня появились первые брюки-джинсы. Импортные, производства Индии, что было для меня самого весьма удивительным и вызывало зависть у коллег по работе. Мне их прислали из Лесосибирска. Они достались моему брату на его предприятии в качестве поощрения за трудовые успехи, правда, за определённую плату.

Большие очереди в нашем городе с целью покупки престижных тогда товаров: холодильников, мотоциклов, ковров, телевизоров, стиральных машин – вообще никого особо не удивляли. Все, кому что-то не доставалось, надеялись, что в будущем, рано или поздно, и им удастся все необходимое приобрести. Нужно только немного потерпеть.

Чтобы снять некоторое напряжение у своих работников и стимулировать их к более плодотворной работе, многие крупные предприятия устраивали свои собственные распределители разных товаров, которые удавалось получить по своим каналам обмена и снабжения.

Ситуация на потребительском рынке была не очень радостной не только в эпоху позднего Л. И. Брежнева, но и в период перестройки М. С. Горбачёва во второй половине 1980-х годов. Хотя нельзя сказать, что в эти времена ничего в стране не предпринималось ни на общегосударственном, ни на региональном, ни на местном уровнях. Следует упомянуть, например, масштабную и амбициозную Продовольственную программу СССР, принятую на майском (1982 года) Пленуме ЦК КПСС на период с 1982 по 1990 годы. Она должна была способствовать интенсификации производства в сфере сельского хозяйства и улучшить положение с продовольственным снабжением. Но понятно, что на её исполнение требовалось немало средств и усилий. Комсомольск-на-Амуре и административный район, к нему прилегающий, тоже к этому процессу подключились. Строились свиноводческие предприятия, молочно-товарные фермы, птицефабрики, теплицы на индустриальной основе. Создавались подсобные подразделения сельскохозяйственного назначения в составе крупных промышленных предприятий. Расширялась сеть традиционных совхозных хозяйств.

Не оставалось без внимания и производство товаров широкого потребления непищевого профиля – всё на тех же крупных промышленных предприятиях. Для этого там организовывались соответствующие цехи. Конечно, создавались и крупные специализированные центры так называемой лёгкой промышленности. Так, в Комсомольске-на-Амуре и в Хабаровске были задействованы и постоянно расширялись крупные швейные предприятия; в Биробиджане, который входил тогда в состав Хабаровского края, работала довольно крупная обувная фабрика.

Но эти и другие меры подобного характера только частично решали проблему. Многое зависело от поставок из других краёв, областей СССР. Но там тоже не всё было благополучно.

В связи со сказанным нельзя было не задаваться вопросами о причинах такого не вполне приемлемого положения дел. Идеологические работники разного уровня трудности в реализации намеченных планов склонны были объяснять в первую очередь тяжёлой международной обстановкой. Положение усугублялось, по их мнению, и случившимся резким падением цен на нефть на мировом рынке, а также тем, что оно затянулось. Конечно, были ссылки и на суровые климатические условия; на то, что большая часть земельных ресурсов страны находится в связи с этим в зоне рискованного земледелия. Это якобы часто весьма негативно сказывается на продуктивности растениеводства. Животноводство же на этом неблагоприятном фоне также испытывает многие сложности. Они влекут за собой существенные потери и сопровождаются повышенными трудозатратами.

Вот что я писал в письме своей маме в конце апреля 1990 года по поводу состояния потребительского рынка: «С продуктами у нас слишком больших проблем нет. Картофель свой, с дачи зятя и его мамы. Мне его выделили за помощь в дачных делах. Ещё мешка два осталось. Солили капусту. Варенье из ягод готовили. Их тоже ещё немного осталось. Талоны в нашем городе ввели только на сахар. На другие продукты питания талонов нет. Можно купить по государственной цене колбасу (правда, не каждый день и не лучшего качества) и некоторые другие продукты. Есть, правда, талоны на мыло, стиральный порошок. Недавно стали вводить организованную продажу дефицитных вещей длительного пользования по предприятиям».

Получалось так, что в магазинах часто приходилось покупать не то, что хочется, а то, что, как тогда говорили, дают. Вместо слова «купить» нередко употреблялось слово «достать». Моя супруга, работавшая в книжном магазине, вынуждена была заводить нужные знакомства в магазинах другого профиля. Их работники, как правило, не отказывались обмениваться торговыми услугами по принципу «ты мне – я тебе». Книги же тогда были довольно престижным товаром.

В первой половине 90-х годов какого-то существенного улучшения на потребительском рынке Комсомольска-на-Амуре не произошло. Более того, ощущалось явное нарастание социально-экономических трудностей.

Дошло до того, что перечень талонов, выдаваемых населению, был значительно расширен. Имеются в виду прежде всего талоны на самые ходовые продовольственные товары широкого потребления.

В моём домашнем архиве сохранились такого рода талоны, которые в то время нами не были использованы. Это талоны, выданные на три месяца (июль, август, сентябрь) по следующим позициям: табачные изделия, водка, вино, масло животное, жиры, масло растительное. Их перечень свидетельствует, в частности, о том, что антиалкогольная кампания к тому времени уже была свёрнута.

На этом фоне начались преобразования Б. Н. Ельцина. Им была инициирована радикальная экономическая реформа, к осуществлению которой в нашей стране приступили с самого начала 1992 года.

Были установлено свободное ценообразование. При этом недостаток товаров на внутреннем рынке стал всё более широко восполняться привлечением товаров из-за рубежа. Как продовольственных, так и промышленных. На Дальнем Востоке нашей страны они поступали, например, из Китая, Новой Зеландии, Южной Кореи и даже Турции. Большую роль в торговле стали играть так называемые челноки. Наша дочь тоже несколько раз, начиная с мая 1995 года, ездила в своё свободное время в Китай за покупками. Покупала и привозила что-то для себя, для членов своей семьи, а также для нас с супругой и нашего сына. Некоторые привезённые товары реализовывала среди друзей и знакомых.

Иностранная продукция оказывалась значительно дешевле, чем местная. Последнюю без дотаций государства становилось выпускать экономически невыгодно. Это приводило к разорению местного производства. Оно не выдерживало конкуренцию по причине больших затрат на единицу производимой продукции. Постепенно был свёрнут, например, выпуск большинства видов изделий на ранее вполне успешной крупной швейной фабрике. Закупки мяса, овощей по более низким ценам как в своей стране, так и за рубежом привели к запустению совхозных полей вокруг города, закрывались животноводческие предприятия. Молоко и мясо в ближайшей округе Комсомольска-на-Амуре продолжали производить по инерции только частники в своих подсобных хозяйствах. Городской молочный завод всё более переходил на изготовление молочной продукции из поступающего в город по каналам торговли сухого молочного концентрата, т. е. порошка.

Незамедлительно был запущен процесс приватизации. Его целью являлась передача государственной и муниципальной собственности в частные руки. Этот процесс по замыслу идеологов экономических реформ должен был помочь государству создать в стране эффективную рыночную экономику по западному образцу. Его первым этапом стала так называемая ваучерная приватизация.

Ваучерная приватизация проводилась в 1992–1994 годах. Были выпущены приватизационные чеки. За ними сразу же закрепилось название ваучеров. Предусматривался ограниченный срок их действия – три года с момента выпуска. Действовала норма, согласно которой один человек по документу, удостоверяющему личность, мог получить только один ваучер. Его номинальная стоимость составляла десять тысяч рублей.

Сбербанк начал выдавать ваучеры населению с 1 октября 1992 года. Они раздавались отнюдь не бесплатно. За каждый ваучер необходимо было заплатить 25 рублей.

Что касается нашей семьи, то мы получили свои ваучеры в ноябре в помещении жилищной конторы, расположенной недалеко от площади имени В. И. Ленина. Стояли для этого в очереди. Выйдя во двор, мы обратили внимание на мужчин не очень приглядного вида, которые издали с некоторой неуверенностью стали разглядывать нас. Вскоре двое из них подошли ко мне и стали предлагать приобрести у них ваучеры за денежную компенсацию. Я не ожидал такого оборота дела и отказался, но они продолжали настаивать, сбавляя цену. Ссылались при этом на то, что им срочно нужны деньги. Подошёл к нам и ещё один озабоченный мужчина. В конце концов они меня уговорили. Сложностей не возникало, потому что приватизационные чеки не были именными. Я согласился и передал им деньги, а они вручили мне свои ваучеры. Расстались мы довольные друг другом. Что касается меня, то я потратил на эту случайную сделку не очень много денег.

Позднее моя супруга приобрела подобным же образом ещё несколько дополнительных приватизационных чеков во время работы в своём магазине. В итоге у нас на руках таких чеков оказалось ровно десять штук. И я стал размышлять, как ими распорядиться.

8 апреля 1993 года я принял участие в чековом аукционе, на котором можно было оформить покупку за приватизационные чеки акций двух хабаровских предприятий. Первое из них – акционерное общество открытого типа «Промсвязь» (адрес: улица Павловича, 13). Второе – акционерное общество открытого типа «Дальсантехмонтаж» (адрес: улица Серышева, 22).

Я использовал два своих приватизационных чека, в обмен на которые получилось по результатам аукциона стать владельцем двух тысячерублёвых акций: по одной от каждого из названных предприятий. При оформлении сделки мне пришлось заплатить за заявки-договоры на покупку акций по пятьдесят рублей, а в придачу – ещё и за соответствующие кассовые ордера по сто пятьдесят рублей.

Далее события разворачивались следующим образом.

Сначала о контактах с АООТ «Промсвязь». Только через год и четыре месяца (т. е. в августе 1994 года) мне пришло оттуда письмо. В нём я приглашался на собрание акционеров, на котором должны были решаться в основном организационные вопросы. А в мае 1995 года я получил ещё одно письмо. На сей раз с приглашением на годовое собрание по итогам работы предприятия за 1994 год. К сожалению, у меня не было возможности по разным причинам присутствовать на них. А обещанные в письмах материалы этих собраний мне почему-то высланы не были. Я ждал, что мне вышлют хотя бы предусмотренную заявкой-договором от 8 апреля 1993 года выписку из реестра акционеров предприятия, касающуюся меня, однако её тоже не получил. Самому мне съездить в Хабаровск, чтобы прояснить ситуацию, никак не получилось. Пришлось постепенно смириться с потерей контакта. А о дивидендах даже малейшего намёка в полученных мною ранее письмах не было, и я ничего не получал от этого предприятия и в последующем.

С АООТ «Дальсантехмонтаж» всё складывалось поначалу вроде бы неплохо. Меня регулярно приглашали письмами на собрания акционеров. Я же, к сожалению, будучи постоянно загруженным по работе в своём вузе, не мог на них присутствовать. К тому же для поездок в Хабаровск требовалось затрачивать немалые деньги. Но контакт с предприятием не прерывался. Мне своевременно выслали выписку из реестра акционеров АООТ «Дальсантехмонтаж» (обращает на себя внимание то, что в документе, наряду с обозначением юридического статуса предприятия АООТ, употребляется и его обозначение АО. Возможно, это не что иное, как упрощение при повторе – Примеч. авт.) и начислили дивиденды за 1993 год. Я получил их почтовым переводом на свой адрес. Они составили 1038 рублей. На то время это были не такие уж и большие деньги. Но всё-таки полученное приятно обрадовало.

Шло время. В конце 1995 года мне пришло письмо следующего содержания:

«Уважаемый Юрий Васильевич!

АО «Дальсантехмонтаж» покупает собственные акции. Мы предлагаем продать нам Ваши акции по цене 15 000 руб. за одну акцию.

Для оформления договора купли-продажи необходимо Ваше письменное согласие. К письму просим приложить высланную Вам ранее выписку из реестра акционеров АО «Дальсантехмонтаж».

В случае заключения договора сумма сделки будет перечислена на Ваш банковский счёт, либо на Ваш адрес почтовым переводом.

Оплату гарантируем.

С уважением,

Совет директоров».

Ознакомившись с письмом, я решил с ответом не спешить, не видя для себя никакой особой выгоды. Тем не менее из АО продолжали поступать сообщения о собраниях акционеров и их повестках. Направлялись мне и дивиденды, которые оставались на совсем скромном уровне. Но лучше мало, полагал я, чем ничего. Такой порядок меня в общем-то устраивал. Присутствовала подспудно и надежда на то, что в будущем положение может улучшиться.

В самом начале лета 1997 года произошло неожиданное. Ко мне на квартиру пожаловал молодой человек. Поздоровавшись, сказал, что приехал из Хабаровска в Комсомольск-на-Амуре по делам и хочет обратиться ко мне как акционеру АО «Дальсантехмонтаж». Я кивнул головой и спросил, в чём, собственно, дело. Он сразу же предложил продать ему мою именную акцию за наличные деньги. Готов был отдать за неё до четырёх тысяч рублей. Я выслушал его и, задав несколько уточняющих вопросов, не согласился. Он же, исчерпав весь набор подготовленных заранее аргументов, на прощание с чувством досады заявил, что зря я отказываюсь от небольших, но всё-таки реальных денег. Дело, по его мнению, в ближайшее время может дойти до пересмотра ценности акций и их перерегистрации, и я могу потерять всё, то есть и свою акцию, и какие-то там дивиденды. Но я принципиально в условиях недостаточной определённости не поддался психологическому давлению, решительно отказался и проводил его. Возможно, что в той ситуации мною была допущена ошибка.

Руководство АО дало о себе знать в последний раз в конце мая 1998 года. Мне пришло сообщение о предстоящем в начале июня общем собрании акционеров. Намечалась обширная повестка дня. Мне же в это время никак нельзя было отлучиться из университета. Заканчивалась зачётная сессия и начиналась экзаменационная. После этого АО «охладело» ко мне как своему акционеру и произошло то, что мне поначалу было непонятно: больше из Хабаровска не приходило вообще никаких писем и не поступало даже минимальных дивидендов. Позднее я предположил, что, по-видимому, предприятие в связи с кризисом 1998 года, случившимся в стране, попало в тяжёлое экономическое положение. Не могла не повлиять на него каким-то образом и осуществляемая тогда в России денежная реформа. Подготовка к ней осуществлялась с августа 1997 года, когда вышел соответствующий Указ Президента России. Обмен прежних денежных знаков на новые проходил вплоть до конца 2002 года. Для того чтобы кратко и наглядно охарактеризовать этот обмен, приведу следующий пример: 50 тысяч неденоминированных рублей образца 1993 и 1995 годов меняли на 50 деноминированных рублей образца 1997 года. При этом внешний вид купюр почти не изменялся. Убрали только лишние нули.

На случай возможной неудачи в будущем я 8 апреля 1993 года не стал делать ставку на приобретение акций только хабаровских предприятий. Использовал только два из десяти своих приватизационных чеков. Оставшиеся на руках чеки 10 апреля того же года отнес в широко разрекламированный в прессе чековый фонд, организованный накануне в Комсомольске-на-Амуре. Его полное название: «Акционерное общество открытого типа инвестиционный чековый фонд “Империал”». Его адрес на то время был такой: улица Комсомольская, 64. Он, как и другие аналогичные фонды, позиционировал себя как компетентный и надёжный посредник между обладателями приватизационных чеков и приватизируемыми предприятиями. Для участия в фонде приглашались прежде всего те, кто имел отношение к непроизводственной сфере.

Я поверил в надёжность этого фонда, в частности, потому, что он был доступен. Для того чтобы посетить его офис, не надо было далеко ездить.

Во время первого посещения фонда мне выдали сертификат, свидетельствующий о том, что я являюсь владельцем восьмидесяти акций, номинальной стоимостью в тысячу рублей каждая. При этом указывалось, что выданные акции относятся к категории обыкновенных именных. Признаюсь, что я тогда не имел отчётливого понятия о том, что означает принадлежность моих акций к этой категории и каковы последствия этого.

16 августа 1994 года я побывал в офисе фонда с надеждой узнать о том, когда появится возможность получить дивиденды. Мне сказали, что фонд испытывает недостаток финансовых средств, но предполагает, что они появятся через некоторое время. А пока выдаёт своим акционерам дополнительные акции. Я вынужден был согласиться. И мне тотчас выписали новый дополнительный сертификат на двенадцать таких же, как и в прошлый раз, акций.

17 октября 1995 года ситуация повторилась. Мне выписали ещё два сертификата. На одном значилось четырнадцать акций, а на втором – две. Во время посещения фонда мне сказали, что часто приходить за разъяснениями и справками не нужно, что фонд о своих предпринимаемых шагах по необходимости будет информировать своих акционеров посредством городских СМИ.

Примерно через пару лет я всё-таки не выдержал (поскольку не поступало никакой информации) и решил навестить офис «Империала». Но его по прежнему адресу уже не было. Никаких объявлений о переезде тоже не обнаружилось нигде. Я попытался узнать у тех, кто оказался поблизости, где найти фонд, но они все говорили, что не в курсе дела, что ничего об этом не знают. Я и у некоторых коллег в своём вузе спрашивал, но и они были в неведении. Газеты тоже молчали по этому вопросу, хотя раньше часто об этом фонде, образно говоря, трубили.

Ситуация с фондом для меня более или менее прояснилась 31 марта 2005 года. В газете «Дальневосточный Комсомольск» в разделе «Городской наблюдатель» под рубрикой «Дал задание читатель» появился материал о нашем чековом фонде под названием «Как найти “Империал”»? Этот материал многое раскрывает и объясняет. Поэтому привожу его содержание полностью. Вот оно:

«“Дорогая редакция!

Хотелось бы узнать судьбу акционерного общества открытого типа «Империал», существовавшего на заре перестройки с целью околпачивания семей, подобных нашей, поверивших в силу ваучеров Чубайса. Эти ваучеры были проданы государством в обязательном порядке всем россиянам от малого до старого. А потом мы их сами отнесли и отдали в такого типа акционерные общества, обещавшие всем хорошие дивиденды.

Время идёт, и мы убедились, что это был обман простаков, т. к. по сей день ни копейки не получили. Мы просто дали возможность ловким людям приватизировать государственную собственность и жить богато в настоящем обществе.

По адресу, указанному в сертификате, такого акционерного общества, конечно, нет. Оно испарилось, как и все построения подобного рода, созданные в мутный период быстрого обогащения.

Я понимаю, что задача не из простых, но, как мне кажется, вы более компетентны в этих вопросах. Надеюсь на вашу помощь. Думаю, что подобного рода просьбу поддержат многие обманутые.

С уважением В. Н. Коваленко”.

За комментарием мы обратились к генеральному директору ОАО «Империал» Т. А. Шабалиной:

“Сразу скажу, адрес акционерного общества ни от кого не скрывается. С 1998 года «Империал» находится на ул. Пионерской, 74, корпус 2, почтовый индекс: 681027, тел.: 54-60-26. Приём акционеров проводится в понедельник, вторник, среду, четверг с 14 до 17 часов.

Что касается письма В. Н. Коваленко, судя по приведённому сертификату, Вера Николаевна является акционером и владельцем обыкновенных акций ОАО «Империал». Судя по письму, В. Н. Коваленко считает себя не акционером, а вкладчиком, что говорит о том, что она не усматривает разницы между этими понятиями, соответственно, и разницы в характере взаимоотношений между акционером и акционерным обществом. Видимо, Вера Николаевна отождествляет их с взаимоотношениями «вкладчик – банк».

Претензии автора письма затрагивают вопрос дивидендов и регулярности их начисления акционерам. В соответствии с пп. 11 п.1 ст. 48 ФЗ «Об акционерных обществах», вопрос о выплате дивидендов относится к исключительной компетенции общего собрания акционеров. По действующему законодательству только по привилегированным акциям у акционерных обществ есть обязательства по выплате дивидендов в установленном порядке и размере. По обыкновенным акциям обязательств по выплате каких-либо фиксированных и гарантированных дивидендов – нет.

За время существования нашего общества собраниями акционеров неоднократно принимались решения о выплате дивидендов. Последний раз решение о выплате дивидендов принималось в 1998 году.

Считаем, что с подобными вопросами Вера Николаевна может и должна в первую очередь обращаться в акционерное общество, акциями которого владеет. Однако, проверив запросы акционеров, поступившие в общество в последние три года, мы не нашли ни одного обращения В. Н. Коваленко. Со своей стороны гарантируем, что, несмотря на отсутствие запроса со стороны Коваленко, в ближайшее время, после уточнения у реестродержателя общества необходимой информации по данному акционеру, мы непременно свяжемся с Верой Николаевной и ответим на интересующие её вопросы.

Регистратором ОАО «Империал» является филиал «Дальневосточный реестр ЗАО РК «Центр Инвест»: 690091, г. Владивосток, ул. Пограничная, д. 6, третий этаж, телефон / факс (4232) 41-39-88.

Регистратор – профессиональный участник рынка ценных бумаг, осуществляющий деятельность по ведению реестра владельцев именных ценных бумаг. Лицо, зарегистрированное в реестре акционеров общества, обязано своевременно информировать держателя реестра акционеров общества об изменениях своих данных. В противном случае общество и регистратор не несут ответственности за причинённые в связи с этим убытки”.

Выпуск подготовила Виктория Югай».

К материалам выпуска прилагалась копия реального сертификата В. Н. Коваленко, свидетельствующая о том, что Вера Николаевна владеет шестнадцатью акциями инвестиционного чекового фонда «Империал». Сертификат был ей выдан 29 июня 1994 года.

После ознакомления с публикацией я попробовал встретиться с кем-нибудь из руководства чекового фонда, имея на руках его новый адрес. Но, увы, офис фонда оказался закрытым и в первый раз, и во второй.

Я хотел показать представителям фонда то, что написано на обратной стороне сертификата акций, которые он выдавал своим акционерам. А там написано следующее: «Владелец акций ИЧФ «Империал» имеет право принимать участие в его управлении: каждая акция даёт право одного голоса на собраниях акционеров и, наравне с другими акциями, право на получение дивидендов». После этого возникал вполне законный вопрос: «Почему я ни одного раза не получал приглашения на общие собрания акционеров по результатам года и не информировался о его решениях?» А по поводу дивидендов тоже много неясного в «Империале». Во время консультации у юриста мне было вполне конкретно сказано, что акционерное общество должно придерживаться в этом плане установленных норм, которые заключаются в следующем:

• дата выплаты дивидендов официально объявляется и доводится до сведения акционеров;

• дивиденды в денежной форме акционер может получить лично, почтовым переводом или на расчётный счёт в банке.

Почему же ничего из приведённого выше не происходило? При том, кстати говоря, что адрес у меня всегда был постоянным.

Вопросы эти задать мне не удалось. Загружен был и по работе в вузе, и на своей даче до предела. А о существовании фонда «Империал» больше вообще ничто не напоминало. По-видимому, он тихо, без огласки прекратил своё существование.

А мне стало окончательно понятно, что на мои акции я уже ничего не смогу получить. Они стали простыми фантиками. А причитавшиеся мне деньги, вероятнее всего, уже давно нашли себе нового владельца. Я оказался в связи с этим маленькой пешкой в чьей-то прибыльной финансовой игре.

Так незадачливо завершилась моя история участника ваучерной приватизации, которую её пропагандисты часто высокопарно называли «народной» приватизацией.

А мои непогашенные акции инвестиционного чекового фонда «Империал» до сих пор сохраняются в моём личном архиве.

Летом 1994 года начался новый этап приватизации – денежный. Он позволил расширить возможности приватизации. Планы её продвижения с каждым годом намечались всё более масштабные.

Так, например, на высоком государственном уровне была поставлена задача приватизировать по стране все торговые предприятия.

В Комсомольске-на-Амуре в связи с этим не мог не обсуждаться, разумеется, также вопрос о возможной приватизации и книжного магазина «Огонёк». У городских властей, которые испытывали давление со стороны краевых и общероссийских властей по поводу расширения объектов приватизации, неоднократно возникала идея включить его в список таковых. Он даже фигурировал в соответствующих планах, направленных на реализацию. Это была, разумеется, довольно чувствительная тема для моей супруги, так как она могла остаться без привычной и любимой работы. К счастью, эти планы так и не были осуществлены. Против приватизации важнейшего культурного объекта, с которым связано многое в истории города, активно выступали многие жители, особенно постоянные и верные покупатели. Они выражали своё несогласие в связи с включением магазина в планы приватизации и требовали не трогать магазин. Их основные аргументы состояли в следующем. Это главный и притом универсальный книжный магазин, обеспечивающий потребности очень многих людей. А если он будет приватизирован, то неизбежно изменится привычный ассортимент книг и сопутствующих изданий. Кроме того, частные собственники в погоне за прибылью могут его уже в ближайшее время и вовсе перепрофилировать. Конечно, в городе есть ещё некоторые торговые точки, занятые торговлей книгами, но они маломощны и при этом находятся вдалеке от центра города. Поэтому поспешная приватизация «Огонька» может стать большой ошибкой. Появлялись публикации в городских газетах, вызвавшие большой резонанс.

Для примера уместно привести выдержки из статьи, появившейся в местном еженедельнике «Предприниматель», в № 34 от 26 августа, на первой и второй страницах, автором которой является Татьяна Чанова. Заголовок статьи: «Занесённый топор» или «Буря в стакане»? В подзаголовке написано: 20-летний юбилей отметил в этом месяце книжный магазин “Огонёк”. Какое будущее его ждёт?» Далее следует текст статьи. Привожу его фрагмент.