Текст книги "Контрабандист Сталина Книга 8"

– Не догадался – опустил голову Арсений.

– Какой ты тогда старший? Из-за твоих необдуманных действий погиб твой товарищ. Иди и думай… и живи с этим – отпускаю старшего моей группы охраны.

С другой стороны не факт, что смогли бы обойтись только одной потерей. Если бы затеяли перестрелку, где два пулемёта могло быть и хуже.

Стал перебирать документы нападавших на столе. Особенно меня интересовали двух старших. Ими оказались некто Аркадий Романович Максимов и Григорий Осипович Каннер. Причем у последнего, кроме документов ОГПУ, ещё имелось и удостоверение заместителя начальника Главного управления металлургической промышленности. Очень… интересно.

Из трофейного оружия меня заинтересовал только пистолет типа маузер, которым оказался Bergmann Bayard M 1910 / 21 выпущенный в Дании. Никогда раньше не встречался с пистолетом Бергманн Байярд, вот и перепутал с маузером. Но вот что странно, что и калибр у него 9 на 23. Хороший пистолет, очень качественный. Патронов, правда в магазине маловато, но есть три запасных магазина на кобуре. Подержал в руке. Тяжёлый. Мне он точно не нужен. Подарю пока Потоцкому, а то у него мечта получить маузер так и не пропала…

– Как это понимать Семён Михайлович? У вас, что те, кто должен охранять граждан сами и грабят? – утром приехал Будённый, которому я сумел дозвониться поздним вечером.

Смущенный главный конник стал перебирать документы девяти убитых ОГПУшников. Причём последнего, которого захватил Александр, Максимова который оказался Айзеком Биргером, после зарезали разозленные товарищи Антона. Да особо им я и не препятствовал.

– Твоё мать – выругался Будённый, резко побледнел и опустился на стул.

– Что хорошо знакомая личность? – ехидно спрашиваю его.

– Бывший секретарь Сталина по тёмным делам – вырвалось у Будённого и тут же испуганно посмотрел на меня.

– Спокойнее. Дальше меня никуда не уйдёт. Так что рассказывай, что у вас происходит? И не только у вас, но и во всей стране? Минуточку – дальше прошу Силантия принести закуску и выпивку. Разговор я чувствую, будет долгий, не простой…и не приятный.

– Семён Михайлович я и так большую часть знаю. И то, что вы провалили экономическую программу и у вас практически начался голод, понимаю. Единственное, что не понимаю, для чего вы развернули такую травлю академиков, профессоров, преподавателей и других специалистов – подталкиваю Буденного к разговору.

– Да что ты понимаешь. Да у нас тут такое… сколько нас настоящих коммунистов, горстка. Остальные прилипалы, хуже кровососов – Будённый дополнительно налил себе стопку цуйки и выпил. – Кого только у нас нет: троцкисты, анархисты, меньшевики, эсеры, махновцы и прочее… и все себе тянут. Все наши силы сейчас брошены на коллективизацию и индустриализацию. А ещё идёт борьба с нэпманами и кулаками. Постоянные восстания разных недобитков. Оружие на руках у народа, огромное количество.

Дальше я просто подпоил Будённого, у которого видать просто «накипело», плюс алкоголь. А дальше я выслушал рассказ из которого сделал вывод, что ситуация сейчас в СССР похлеще наших лихих 90-х. Я конечно подозревал, что всё плохо, но чтобы настолько… Да о чём говорить если прямые приказы из Москвы не исполняются. Многие местные руководители прямо или косвенно сотрудничают с криминалом… и сил навести порядок у Сталина и Кº сейчас просто нет. Осталась только надежда на подрастающее поколение. ОГПУ же вообще никого не слушается. Всех вместе от полного развала страны сдерживает только страх новой интервенции и то, что против евреев начались гонения во всём мире.

– Но это ты так думаешь, Семён Михайлович – теперь я даже понимаю начавшиеся репрессии в СССР. Другое дело, что хотели как лучше, а получилось как всегда. Погоню за верховной властью в стране тоже никто не отменял. Да и время было безжалостно к слабым. Выжить могли только безжалостные, хитрые и действительно выдающиеся личности. И не зря в это время вознеслись Муссолини, Гитлер, Франко, Трухильо и Сталин. Просто для «закулисных правителей» требовались диктаторы для развязывания новой мировой войны.

– Что? – насупился Будённый.

– Пойми Семён Михайлович постоянно заставлять окружающих, особенно когда вы в меньшинстве и когда они не разделяют вашу точку зрения, глупо. Люди вынужденно будут подчиняться, но и развития общества у вас не получиться. У людей просто нет в этом никакого интереса – объясняю ему.

– И что ты предлагаешь? – Будённый опять приложился к рюмке. Я знал, что Будённый стал сильно пить из-за поведения второй жены, но сейчас я ему не мешал. А даже наоборот.

– Для начала. Чтобы ты подстриг свои усище. На кого ты стал похож? Ходишь как злой таракан. Так и жена тебя любить не будет – улыбаюсь лишь одними губами.

– Да-а. Ты так думаешь? – смешно стал шевелить усами, рассматривая их. Чем вызвал теперь настоящую улыбку у меня.

– Вот, тебе например. Я в Керчи встретил корабли своих соотечественников. Они покупали у вас лошадиные шкуры. Поспрашивал местных и прочитал в газетах. Оказывается вы «раскулачили» полукочевые народы казахских степей – пристально смотрю на Семёна Михайловича.

– Ну, было такое. Мы там так же планируем создать колхозы и выращивать пшеницу.

– Кто вам это посоветовал… я бы расстрелял – качаю головой.

– Это ещё почему? – получаю немой вопрос Будённого.

– Эта практика европейцев на Американском континенте. Так они уничтожали там индейцев. Вы что не понимаете, что полукочевые племена по-другому, просто не существуют. И это обусловлено, прежде всего, природными условиями их обитания, как и их культурой. Вы их обрекли на голодную смерть. Всех и богатых и бедных. И мужчин и женщин и даже детей. А значит, и получите восстание народных масс[2]2
  В 1930 году будет крупное восстание казахских шаруа, известное в исторических хрониках, как восстание сарбазов. – прим. Автора


[Закрыть], а не колхозы – я прерываясь делаю глоточек красного вина.

– Не получится у вас и с посевом злаковых. Вернее получится год, максимум два, а потом пойдут песчаные бури. Вы же уничтожите пашней верхний скрепляющий слой степи. В конечном итоге вы не получите ни пшеницу, ни скот, который сейчас просто украли. Это так вы свою экспроприацию называете. А только восстание – положил ладонь на руку Будённого, призывая его дослушать.

– Американцы потом потратили огромные деньги на строительство искусственных озёр, лесопосадок, строительство стен и другие мероприятия. Но вам они как-то «забыли» это сказать[3]3
  На эту же уловку попался и Хрущев с целиной. Сначала степи «полыхнули» урожаем, а потом пошли колоссальные убытки. – прим. Автора


[Закрыть] – пытаюсь убедить Будённого, что надо изменить своё решение.

– Что ты предлагаешь? – засопел Будённый.

– Я достаточно привёз серебра и другого металла на продажу. Договоритесь с их вождями. Заплатите, хотя бы в рассрочку, за отобранный скот…пусть и не полностью. Часть дайте деньгами, а часть разным товаром. И договоритесь о поставках скота и лошадей – уговариваю его.

– Ну, допустим. А где нам землю взять для колхозов? – хмыкнул в усы Будённый.

– По берегам строящегося канала с Азовского до Каспийского моря. Раз. Второе. Есть возможность переселить пятьдесят тысяч татар и представителей других народностей, исповедующих ислам с Керченского полуострова в Тунис. Причём добровольно, да ещё и выгодно – подсказываю ему.

– Да там земля – начал Будённый.

– Да такая же трудная для обработки, как в казахской степи – перебиваю его.

– Подумаем – буркнул не очень довольный Будённый.

– Так кто же такой Каннер, что ты так испугался, увидев его имя? – перехожу на другую тему.

– Надеюсь это только между нами? Но ты мне будешь должен. Мне приказали сформировать и развернуть новый полк на Миусском полуострове. С деньгами…их нет. Поможешь? – и хитро так смотрит на меня.

Я сначала крутанул головой с досады, а потом кивнул соглашаясь. Ладно, на чём-нибудь отыграюсь на этих хитрецах.

– Каннер буквально недавно выполнял щекотливые дела Кобы. Ну, ты сам понимаешь, в какое время мы живём. Да и у тебя, наверное, такие люди тоже есть. Но Коба стал его подозревать, что Каннер стал за ним шпионить. Прямых доказательств конечно нет. Но пока его и перевели в управление металлургической промышленности. И не зря… подозревал – стукнул кулаком по столу Будённый.

Твою ж м… Я то думал, что информация ушла от Менжинского, а тут от самого Сталина. Надо его ещё раз предупредить, чтобы я нигде не фигурировал в документах.

Обсуждаем некоторые дела. Завтра тройка будет смотреть привезённые самолёты. Меня в этот раз не приглашают, только Чекалова. Поэтому мы договариваемся с Будённым встретиться через день. Поедем смотреть на испытание стрелкового оружия. В этот раз будет мелкокалиберная винтовка, которую планируют использовать как учебную, так и для охоты. Заодно Будённый хочет проверить привезенный мной пулемет и автомат. Я попросил пригласить Токарева, которому привёз сталь для стволов к пистолетам.

– На прощание я хочу… сделать тебе ценный подарок – смотрю на Семёна Михайловича.

– Ценный? – подозрительно смотрит на меня Будённый. Ему сегодняшняя встреча далась нелегко, как и мне.

Дальше я встаю. Открываю сейф и достаю две книги Пауля Эмиль фон Леттова-Форбек. Это его воспоминания как он партизанил в Восточной Африке. Очень поучительные книги, в которых много полезного будет для Будённого и не только.

– Книги? – крайне изумлён Будённый.

– И не просто книги. Это считай учебное пособие, как действовать в тылу врага. Надеюсь, найдёшь, кто тебе их переведёт с немецкого – хмыкаю я.

Глава 3

Я тоже потратил следующий день с пользой. С коммерческой. Большую часть нежданных трофеев, кроме оружия, отвёз на базу Берсона и договорился с ним о продаже. Так же более детально рассмотрели список и согласовали цену товара, что я ему привёз. Аполлинарий Федорович сокрушался, что в этот раз я ему не привёз легковых автомобилей. Два доставшихся ему мотоцикла никак не развеивали его печаль.

– Аполлинарий Федорович, где вы только деньги берете для покупки такого количества товара? – удивляюсь я.

– Ох, молодой человек. Деньги что? Их же кушать нельзя, и на себя не оденешь – притворно вздыхает Берсон.

– Вы можете и бартером со мной рассчитаться. Например, тем же мехом, но лучше золотом. И кто у вас только будет такие шубы носить? Ведь у вас сейчас все на военную форму переходят – смотрю, как жадно завсклад перебирает шубы от Ламановой.

– О-о. Жёны разных начальников их очень любят. А артисты… в чём, по-вашему, должны ходить наши артисты? Они что хуже заграничных? – поднимает вверх толстый палец завсклад.

Ну, слава богу, что хоть есть люди, кто не разделяет аскетизм Сталина. Ну и мне легче. Всё чтобы я не привёз, Берсон берет всё. Да и ещё просит. Похоже, неожиданно для себя, я ещё становлюсь и крупным спекулянтом ширпотреба в СССР.

– Подберите мне хороших рестораторов и пару пивоваров, кто захочет переехать в Таганрог под мою защиту. Будут там вести бизнес – спрашиваю Берсона.

– И им там ничего не угрожает? – тут же заблестели глаза у завсклада.

– Ничего…если бизнес будут вести честно. Предупредите их сразу – грожу ему пальцем. – Я даже помогать с продуктами буду…но и требовать тоже.

Дальше загрузил нужное мне, взял ещё дополнительно двух охранников и поехал домой.

* * *

– Да что за ерунда? Почему пуля так сильно отклонилась? – я сделал следующий выстрел из ТОЗ-7. Винтовка в прошлом году пошла в мелкосерийное производство для охотников и что удивительно была защищена патентом. Вопрос я задал сразу двум авторам винтовки Дмитрию Михайловичу Кочетову и Якову Ивановичу Каневскому.

– Это связано не с конструкцией винтовки, а с качеством порохом – немного подумав, ответил мне Кочетов.

– Семён Михайлович я считаю, что в таком виде эту мелкокалиберную винтовку принимать на вооружения ОСОАВИАХИМа нельзя – по дороге на полигон, для чего мне опять пришлось переодеваться в военную форму. А чтобы дома не вызывать ажиотажа, надел длинный плащ, который снял на полигоне. Александра, на его возмущения тоже брать не стал. Хорошо, что Будённый приехал с большой охраной. В своей машине он объяснил мне, как планируют использовать мелкашку. Это не значит, что прямо так и будет. Но к моему мнению Будённый обычно прислушивается, правда потом приходиться долго объяснять, почему так, а не по-другому. Да ещё и примеры из-за границы приводить.

– Почему? – слаженно удивились авторы.

– В прошлом году в Тулу были переданы для изучения автоматические винтовки винчестера и ремингтона. И где выводы? – спрашиваю их всех.

– Мы не сможем освоить такое сложное производство на имеющемся оборудовании – ответил мне Кочетов.

– Да и квалификации рабочих – замялся Каневский.

– Надо стараться. Учить рабочих. Направляйте запросы на имя Семёна Михайловича. Но два условия для принятия винтовки на вооружения в ОСОАВИАХИМ должно быть выполнено обязательно. Первое, это должен быть двухрядный магазин шахматного порядка на десять патронов. И второе. Вы знакомы с винтовками системы Манлихера? – наблюдаю кивки головами. – Не можете автоматическую, значит сделайте затвор прямого движения как у Манлихера. А предохранитель, как у ремингтона М8. И сделайте не только с деревянным прикладом, но и со съемным или складывающимся металлическим.

Это я знаю, что мелкокалиберные винтовки стали любимым оружием партизан. В 1942 года стали их активно переделывать в многозарядные, а в журнале «Техника молодежи» № 3–4 были даны рекомендации по этой переделке. Пусть уж делают заранее. Да и легче тогда будет осваивать основную винтовку.

Дальше я тепло поздоровался с Токаревым. В трофейной машине АМО было пятьдесят килограмм качественного испанского металла, которой я передал ему. Там же находился пулемёт и автомат, а так же продуктовые подарки оружейникам. Сам же Фёдор Васильевич порадовал меня экспериментальными моделями своих пистолетов. Каких тут только не было, но все уже под патрон 9 на 23, как я просил. И почему в конце выбрали не самый удачный образец для производства мне не очень то и понятно.

Постреляв из образцов с Будённым, мне приглянулся большой длинноствольный образец этого года, который даже позволял вести автоматический огонь. Правда, если внесём прошлые мои предложения. Тяжеловатый, конечно, но для настоящих бойцов самое то.

– Семён Михайлович мне кажется, что для ваших разведчиков этот образец подходит больше всего – показываю на образец.

– Как его носить? Он же большой и тяжёлый. Да и автоматика плохо работает и никуда не годиться. Да и зачем? – выразил сомнения Будённый.

– Прежде всего, это военный пистолет. Он всё же меньше маузера. Во-вторых, Фёдор Васильевич его переделает и усовершенствует. Действительно автоматический огонь с него вести не нужно. Зато увеличенная емкость магазина на 20 патронов, плюс возможность устанавливать приставной приклад. А для больших начальников, он сделает более компактный пистолет.

В общем, еле убедили с Федоровым Буденного согласиться вооружить разведчиков такими пистолетами. Что интересно, даже не мы поставили точку в споре, а его адъютант Чибурданидзе. В его огромных руках большой пистолет выглядел игрушечным. Он так эмоционально выражал восторг, когда стрелял, что Будённый «сдался». Не зря говорят, что окружение оказывает большое влияние на руководителей. После постреляли с пулемета "Darne" и автомата Рибейроля, которые с полигона поедут в Тулу на исследования и испытания.

– Надеюсь, что при следующей нашей встрече, я получу свои 50 пистолетов. С запасными стволами и магазинами – говорю на прощанья Токареву.

* * *

Следующим утром, во время долгого завтрака, я с хмурым Чекаловым слушал по радио, выступающих на митинге. Митинг был посвящён отправки агитационного парохода с Москвы и далее по Волге, её притокам и окраинам. Для этого даже закупили специальный пароход в Германии. Агитпароход возглавляли Крупская с Молотовым.

Из всех выступающих, только у «товарища Крупской» дрогнул голос. Но это не помешало присутствующим и комментатору выражать бурный восторг, с продолжительными аплодисментами. Хитрый Сталин воспользовался моим советом и решил «сплавить» хоть на лето, многих своих политических противников и сомнительных союзников.

– Чего вы такой хмурый Дмитрий Степанович? Неужели недавние события так на вас подействовали? – спрашиваю директора авиазавода.

– Нет. А вот наши самолёты признали хоть и хорошими, но очень дорогими. Как бы мне не приписали растрату народных средств. Вы же читали, что начато дело Осовиахим – так же не весело отвечает он.

– А не переживайте. Большую часть дорогих деталей, приборов и инструментов привёз я. Так же и некоторое оборудование для производства. Я думаю, что ваше руководство заплатит и вас не тронет. Просто у ваших руководителей слишком большие амбиции… и малое понимание специфики производства сложных механизмов. А так же политика кнута… и нет никаких пряников – в конце улыбаюсь.

– Да вам-то ничего точно не будет. Вон расстреляли девять человек с ОГПУ, приехал Будённый и всё уладил. А мне? – всё так же панически Дмитрий Степанович.

– Лучше расскажите, что видели на Ходынском поле? – надо отвлечь от грустных мыслей Чекалова.

– Туполев предоставил очень интересный новый самолет ТБ-2. С двойным вертикальным хвостовым оперением. Вот только с управлением у него недостаток. Поставили два правых немецких мотора БМВ-6. Тоже получил втык, что поставил на самолёт шесть пулемётов. Как заявил ему Ворошилов, это бомбардировщик, а не штурмовик и столько пулемётов ему просто не нужно – усмехнулся Чекалов.

– Ну, у вас как обычно. Нет, чтобы закупить пару левый и правый двигатель, так вечно хрень какую-то начинают изображать. А потом из-за этого конструкция и управление самолета получается сложная и не сбалансированная. Что ещё? – констатирую я.

– Яковлев с… – стал ругаться Чекалов. – Это из-за него нам всем досталось. Притащил свой усовершенствованный АИР-1М и заявил, что может строить самолеты за восемь-десять тысяч рублей. А то, что это не нормальные самолёты, а одноразовые авиетки, руководство понимать не хочет.

– Опять Яковлев. Прошлый раз он пытался внести разлад. Но в этот раз у него видать получилось лучше. Ну, ничего. Раз хотят супердешёвый самолёт, то они его получат. Есть у меня купленные во Франции общие чертежи, но остались в Таганроге. Во Франции, кстати, поэтому от такого нового самолёта ряд заводов и отказались. Слишком конкуренция большая, чтобы перестраивать производство. Всё будет хорошо. Давайте лучше в Москву прокатимся. Новый фильм, какой посмотрим, что ли? – соврал я про суперлегкий самолёт. Хотя надо признаться, что когда посчитали стоимость получившихся, то я призадумался. И на всякий случай стал вспоминать, какой лучше подойдёт. И вот слова Чекалова. Остановимся на двухместном ВИС-1. Но две проблемы так пока так и остались нерешёнными. Это стекло триплекс и сверхлегкий и маломощный мотор до 100 л.с. В моей прошлой истории с такими моторами проблему в СССР так и не решили. Поэтому, кстати АИРы и не вошли в серию, не смотря на довольно хорошие показатели.

Сейчас эту проблему по моему заданию пытается решить коллектив во главе с Уфимцевым. Вот только квалифицированных кадров и оборудования у него не хватает. Текущие задачи ведь тоже никто не отменял.

После обеда я всё же уговорил Чекалова съездить в Москву. Попали на прошлогодний фильм «Соловки» режиссёра А. Черкасова. Я, как только увидел название на афише, сразу же потянул директора смотреть этот фильм. После просмотра мы вышли и задумались каждый о своём.

«Убери русские буквы и получится целая пропаганда Геббельса. Похоже, не только советы у немцев учились, но и немцы у советов. В частности, как вести достойную пропаганду» – сделал я вывод про себя.

* * *

Я вижу новый автомобиль, сильно напоминающий мою новую машину Татра -17, но явно классом пониже. Подхожу к водителю и спрашиваю. Оказывается это татра-12, которую начали собирать в Москве на государственном заводе № 4 «Спартак».

– Сергей это что за машины собирают на «Спартаке»? – усаживаюсь на сиденье своей машины.

– Стали собирать малыми партиями из чехословацких комплектов вместо НАМИ-1 – ответил шофер.

– Дорогая? – интересуюсь.

– В два раза дешевле нашей. Пока 4 тысячи. Но сейчас происходит модернизация завода, и потом обещают ещё на 1–1.5 тысячи сделать дешевле, за счёт производства деталей на наших заводах – рассказывает мой водитель.

Пока ехали домой обсуждали мировой автопром и его тенденции. Чехословацкие машины населению нравились, но были и недостатки. В частности не было датчика топлива. Особо ушлые водители сами стали устанавливать его в инициативном порядке. И не устраивала и мощность двигателя. Если для города ещё туда-сюда, то для бездорожья маловата.

Дома мне передали, что был звонок и попросили больше никуда не отлучаться. Ну, вот, похоже, началось самое главное.

* * *

– Здравствуйте месье Манос – приглашающим жестом, Сталин указал на накрытый стол. День был тёплый, поэтому накрыли в беседке. В этот раз беседку ещё больше увеличили в размерах. Это уже что-то типа бельведера получилось с диванами по бокам. В её углу на тумбочке стоял начищенный самовар, возле которого была большая стопка папок для бумаг. Видать Сталин тут часто стал работать. Охрана, пришедшая со мной, хоть нас и не слышала, но с меня взгляда не сводила и ждала любого сигнала хозяина. Не очень уютно.

В гости к Сталину я был приглашен к позднему обеду на следующий день на его дачу. Почти всё как обычно, за исключением, что охрана Сталина была вооружена ещё и автоматами Рибейроля. Хотя во Франции они проходили как автоматические карабины. На входе так же привычно сдал оружие, оставив только портфель полный документов. Власик проверил, что там ничего опасного нет, и отдал. Отдал даже две корочки сотрудников ОГПУ. Увидев такое количество и разнообразие книг, документов и удостоверений, главный охранник лишь удивлённо хмыкнул.

– На вас поступают многочисленные жалобы. Вы это знаете? – сейчас в конце весны следы перенесённой оспы отчётливо выделялись на лице будущего генералиссимуса.

– А дальше будет ещё больше. А кому жаловаться мне? – и достаю с портфеля удостоверения ОГПУ и удостоверение заместителя начальника Главного управления металлургической промышленности. – Вам не кажется, что второе нападение тех, кто должен охранять это уже слишком?

Сталин посмотрел документы, вышел из беседки и стал прохаживаться вдоль, негромко ругаться по-грузински. Через пару минут «взял себя в руки» и зашёл обратно.

– Да месье Манос у нас не всё ещё хорошо. Но самое страшное, когда придают те, кому ты верил. У вас же такое бывает? – вывернулся Сталин.

– Бывает. Но вы мне будете должны, господин Сталин. Услугу я имею в виду. Нет, не подумайте ничего такого сверх, я просить не буду. Но ситуация в вашей стране… накаляется – в конце моего ответа его взгляд чуть смягчился. Вот только я так и не понял, знал о нападении Сталин или нет? Скорее знал, но не знал, кто именно в этом участвовал.

– Сегодня у нас рыбный день. Попробуйте этот балык из рыбы. Вы ведь выросли на побережье? – изящно ушёл от ответа Сталин.

– Это форель? Не плохо – попробовав кусочек, согласился я.

– Скажите месье Манос, вводя такие распорядки в Таганроге и соблазняя местное руководство вещами, чего вы добиваетесь? Автономии, отделения или контрреволюции? – задал очень неудобный вопрос Сталин.

– Э… не понял господин Сталин. Я, прежде всего, добиваюсь нормальной работы ваших предприятий. Гнать обратно пустые корабли мне не интересно…и не по карману. Возить только дешёвые ресурсы, на которых падает спрос и цена, тоже – несколько опешил я от такого вопроса.

– Вы же не любите коммунистов, так почему вы нам помогаете? Вы ведь привозите даже больше, чем мы договариваемся? – опять пытается подловить меня Сталин.

– Не люблю. Но вас я считаю меньшей угрозой, чем англосаксов – хмыкаю я. – А потом деньги не пахнут. Пока вы платите, пока и будем сотрудничать. Хотя если вы доведете ситуацию до абсурда в Таганроге, то я переведу работу своей компании на работу в Южную Америку – отвечаю ему.

– А если мы с вашей помощью победим? – Сталин налил мне и себе вина и улыбнулся.

– Если и победите, то ненадолго. А потом опять откатитесь в свою Скифию – отвечаю ему, как бы этого мне не хотелось. Сталин не любил когда юлят с ответом, как я уже заметил.

– Почему вы так думаете? – удивился Генеральный Секретарь ЦК ВКП(б).

– Для этого у вас нет денег, преданных людей, знаний и… у…м – последние слова я проглотил, но это не укрылось от Сталина.

– Ума вы хотите сказать. Почему вы так считаете? Скажите не бойтесь. Мне мало кто говорит аргументированно свои доводы. Вы же не трус – подбадривает меня хозяин дома.

– Из-за провала своей экономической политики вы стали разворачивать репрессии и террор, сея страх, чтобы удержать власть коммунистов. Этот приём управления государством далеко не нов. Но как показывает практика, ведёт к упадку государства. Но ладно бы против тех, кто действительно виноват. Например, ваше ОГПУ. Но ваши власти и пропаганда стали обвинять разных специалистов, например дело Осовиахима. Вы стали воспитывать проклятую касту, надеюсь, знаете, что это такое? И это страшно и непродуктивно – вздыхаю я.

– Поподробнее – и стал раскуривать трубку, выйдя из бельведера.

– Это когда надсмотрщиками над рабами ставят бывших отпущенных рабов. Они тогда становятся более безжалостные и безразборчивыми. Да и предают они, как правило, стоит только поменяться или ослабнуть хозяину – честно отвечаю ему.

– Вы считаете, что ОГПУ стала такой кастой? – задает он провокационный вопрос.

– А разве нет? Ни в одном нормальном государстве трон не охраняет одна собака. Всегда это свора, которая дерется между собой за милость от сидящих или сидящего на троне. И в тоже время это глаза и уши сидящих. Сейчас со смертью Менжинского у вас есть возможность разделить ОГПУ на отделы, которые должны конкурировать между собой и не подчинятся друг другу, а следя друг за другом. А их спор должны решать Вы – рассказываю, как вижу ситуацию я.

– Почему вы считаете, что мы в случае победы в другой стране не сможем долго удерживать власть? – стал в своей излюбленной своей манере «прыгать» из одной темы на другую в разговоре со мной.

– Вы играете в шахматы? – теперь я отвечаю вопросом на вопрос.

– Умею, но не люблю. Я предпочитаю биллиард – хмыкнул Сталин.

– Те, кто правит миром это шахматисты. А фигуры на доске это правительства разных стран. Не понравиться партия, смахнут фигуры и начнут новую игру. Пример Греция. Англичане из английского клуба свергли монархию, но поддерживают и контролируют иммигрировавшую аристократию. Взбрыкнет завтра Венизелос и тут же есть, кем его заменить – привожу пример.

– А в СССР не так? – задал он мне провокационный вопрос.

– То, что Вы сотрудничаете с американским ФРС, это уже не для кого не секрет. И то, что они строят вам предприятия, тоже. Вот только с чего Вы взяли, что вам позволят подняться выше агрессивной колонии? Вы же сами начали уничтожать всех мыслящих специалистов и образованных людей, которые делают страну сильной и независимой. Вас наметили, что вы будете таскать «горячие каштаны» из огня в наступающей большой и жестокой войне для англосаксов – немного вымучено улыбаюсь я. Блин, опасный для меня разговор. Так и головы легко лишиться.

– Вот и Тухачевский опять прислал мне докладную записку. Просит его вернуть в столицу – хмыкнул Сталин.

(Тухачевский ещё в 1923 году писал, что новая война будет «не малокровной, а жестокой и кровавой», и её будет вести «всё население». По сути, он выступал теоретиком тотальной войны. Здесь, конечно, он был прав, но далеко не единственный кто об этом писал. – прим. Автора)

– А Вы? – и пробую маленькие клубни картошки, которая сначала отварена, а потом обжарена. Всё это сдобрено разными травами, такими как кинза, укроп и базилик. Вкусно с жареной рыбой.

– А мы думаем направить его на КВЖД, для ведения боевых действий. Вы кстати не знаете, почему ещё не начались военные действия на КВЖД? – и пристально посмотрел на меня. Нуда это же я прогнозировал скорый и большой конфликт.

– Всё просто. Ещё не подписаны правила ведения войны, ну и с военнопленными заодно. Неожиданности никому не нужны, типа массового применения отравляющих газов или другого – отвечаю теперь уже спокойно.

– Вы это про что? – насторожился Сталин.

– О намечающейся Женевской конференции, о которой так восторженно пишут в газетах. Вы как… будете её подписывать? – все почему-то считают начало активной фазы Второй мировой войны 1 сентября 1939 года. Так вот, на мой взгляд, это не верно. Именно 27 июля 1929 года мировые игроки озаботились, как они будут делить мир и чтобы им не было слишком больно. К этому времени уже была подписана Женевская конвенция 1907 года и Гаагская о военнопленных. Вполне достаточно. А в войнах границы стран, конфигурация и даже названия всегда меняются.

– В Наркомате иностранных дел рекомендуют не подписывать итоговый документ – и смотрит так на меня, что я на это отвечу.

– То есть нищая и слабая Россия собирается диктовать свои условия другим сильным странам? Или боитесь, что в случае войны ваши офицеры массово будут сдаваться в плен? – это тоже одна из причин, почему коммунисты не стали подписывать Женевскую конференцию.

– Мы не всегда будем такими нищими. Мы построим такое общество, когда каждый человек будет чувствовать себя хозяином страны. Мы дадим такие материальные и духовные блага, которые и не снились угнетённым народам и их трудящимся – стал уходить от прямого ответа Сталин.

– До этого ещё дожить надо. А пока я бы Вам советовал подписать Женевскую конвенцию. Не бойтесь за сдачу в плен. Ничего хорошего это вашим подданным и военным это не принесёт. К ним всё равно будут относиться крайне жестоко – поясняю я.

– Почему? – этот вопрос прозвучал в такой интонации, где Сталин скорее сам хотел убедиться в правильности своих выводов.

– Потому что война у вас будет классовая, раз. – Не стал я разочаровывать Сталина ответами. – Потом религиозная. Не смотря на все мои и других людей просьбы, у вас продолжают рушить церкви и другие религиозные сооружения. Кроме синагог. Вы их, очень умело маскируете, передаёте под другие нужды. Поэтому третья причина для мира, это борьба с мировым еврейским большевизмом.

– Так, когда вы думаете ждать военных действий на КВЖД? – после долгого обдумывания моего ответа задал важный для него вопрос генсек.

– Я кое-что порасспросил и узнал. Там сплёлся большой клубок многих противоречий. А чтобы успешно Вам его решить, мне надо многое Вам рассказать. Как и о другом. Но вот с оплатой что? – задаю интересующий меня вопрос.

– Вы всё всегда мерите деньгами? – задал мне провокационный вопрос.

– Когда у вашего Энгельса спросили, как там, будут жить в коммунизме… и без денег. То он отделался ответом, что там, дескать, люди будут поумнее, и они всё придумают. Странно, не правда ли? – делаю полуулыбку. – Ну а пока ещё не придумали, то сейчас деньги являются эквивалентом для обмена товаров и услуг. И я не разделяю ваше заблуждение. Деньги это кровь экономики и их оборот способствует росту той самой экономике, в зависимости от их скорости – хмыкаю в конце.