Текст книги "Человек с топором"

Часть первая

Глава 1

Дверь на кодовом замке, но рядом в бетонной стене глубоко процарапаны три цифры. Для верности продублированы прямо на двери острием ножа. В чуткий волчий нос шибануло запахом застоявшейся мочи. Пол мокрый, а под стеной с почтовыми ящиками вообще широкая зловонная лужа.

Стены, как водится, в матюгах, телефонных номерах и кратких, но выразительных мнениях жильцов младшего поколения друг о друге. Морщась, Мрак ткнул пальцем в кнопку лифта. В невидимой шахте долго гремело, стонало, грюкало. Из двух лифтов исправен один, прибыл не скоро, а когда распахнул дверцы, Мрак шагнул как в темную пещеру. На ощупь отыскал нужную кнопку. Стены лифта, ессно, изукрашены матом, славословиями в адрес «Спартака», засижены прилепленными комочками жвачки, что создавало сюрреалистическую картину стен, покрытых созревшими чирьями.

На двенадцатом он вышел прямо на сообщение: «Здесь живет Аня. За десять баксов с аналом!», прошел по загроможденному старой мебелью и разной дрянью коридору. Две обшарпанные двери, чутье подсказало, что лучше в левую, мужчины всегда предпочитают налево, позвонил, выждал, позвонил снова. Никто не ответил, он мощно бухнул кулаком. По ту сторону испуганно отозвалось эхо.

Дверь отворилась, когда он собирался ударить ногой. Из помещения пахнуло спертым воздухом, прокисшим супом, давно не мытыми телами. В прихожей с металлическим звоном носятся крупные, как пули, зеленые мухи. Теперь таких встретишь только в дальних селах на скотофермах.

В щель со злостью смотрела толстая неопрятная баба. Дверь не отпускала, Мрак хмуро уставился на помятое лицо с багровыми пятнами. У бабы, даже бабищи, воспаленные веки настолько распухли, что покрасневшие белки глаз можно разглядеть только в щелочки.

– Чо? – спросила она сиплым пропитым голосом. – Собутыльник?

– Ага, – ответил Мрак. – Наливай!

Он дернул дверь, оттеснил хозяйку плечом. Баба спорить не решилась, только бурчала за спиной, такого попробуй останови, он слышал ее шлепающие шаги, словно следом шла вылезшая из воды гигантская утка. На кухне в нос ударил уже знакомый кислый запах. Его передернуло от горы немытой посуды на столе и в раковине. Проходя, с силой толкнул створки окна. Шпингалеты вылетели, в помещение ворвался свежий воздух.

Струи воздуха сдвинулись только сейчас, ноздри уловили знакомое, он пошел по запаху. В третьей комнате, самой дальней, на измятой постели раскинулся одетый мужчина с красными всклокоченными волосами. В ботинках, на подошвах присохшая глина. Брюки испачканы красным соусом, измятая и грязная до безобразия рубашка в пятнах. Небритое опухшее лицо в таких же синюшно-багровых пятнах, как и у бабы.

Мрак придвинул ногой стул и, не отрывая взгляда от страшного испитого лица, сел. Под ногами загремели пустые бутылки. Запах спиртного стал мощнее. Олег не шелохнулся, покрасневшие зеленые глаза бессмысленно смотрят в потолок, лицо постарело, обрюзгло. Ага, это по-ученому называется депрессия. Только не в пещере, не в поисках Истины, какие поиски с той толстой бабой, здесь уже не поиски, а как бы все взад, наоборот. В смысле, отвернуться и поскорее забыть, что нашел. Увы, похоже, в самом деле что-то такое нашел, что забыть хочется, но память такая штука хитрая…

– Живой еще?

Олег даже не качнулся от могучего толчка. Мрак с недоумением посмотрел на костяшки пальцев. Показалось, что ткнул чугунную статую.

– Ты что? – сказал Мрак зло. – Хошь, нашатыря принесу? Или сразу ведро с аммиаком?.. Я к тебе за помощью пришел, а тебя самого кто бы спас.

Олег наконец повернул голову в его сторону. Мрак содрогнулся. Опухшая морда стала вдвое шире, щеки обвисли, нос сизый, а печальные глаза волхва… надо признаться, в хорошие дни малость умные, сейчас тупые и сонные.

Олег раздвинул губы, из пересохшего горла выползло что-то сиплое. Мрак прислушался, но волхв всего лишь пытался прочистить горло, словно оно покрылось толстой коркой ржавчины.

– Мрак… – донеслось хриплое, – Мрак… как мне хочется обратно…

– Куда, – спросил Мрак обрадованно, умное чудо заговорило, даже бить не пришлось, – в… ну, эту… фаллопиеву трубу?

– В привычный мир, – прошептал Олег. – Где ничто не менялось. Снова замки, драконы, принцессы, колдуны и эльфы… Ничего нового, все знакомо, привычно. Наперед знаешь, где и как, кого чем, что и за что… И какой твой поступок верен, какой – нет.

Мрак ногой придвинул стул, сел. Олег смотрел измученными глазами.

– Да ты только спроси, – предложил Мрак. – Я вот он!.. Я те щас, как оракул, враз расскажу, за какой такой поступок тебя в котел с кипящей смолой, а за какой – ангельские крыльи… и, ессно, в суп.

– Мрак, какой ты злой.

Мрак сказал сердито:

– А ты чо мелешь, чо мелешь? Африку, видишь ли, открыл! Думаешь, мне не хотелось взад? Мне еще больше. Это тебя в том мире били, клевали, лягали, бодали и кусали, а я там сам бил, клевал, бодал. А иногда и топтал всласть. Правда, иногда и меня, но я – чаще. А здесь чаще – меня. Но счастье чуем только от баланса в свою пользу, верно?.. Однако ж мы здесь. Значит, для чего-то мы есть? Во, почти в рыфму!

– Для чего?

– Кто у нас мудрый? Ты и ответь.

– Это бездна, – проговорил Олег дрогнувшим голосом. – Мрак, я боюсь туда заглядывать!.. Один раз уже заглянул, каждую ночь просыпаюсь с криком. Ни одна женщина меня не выносит…

– Еще бы, – согласился Мрак, – визг у тебя что надо. Как-то я поросную свинью резал тупым ножом…

– Меня мучают кошмары, – объяснил Олег тускло. – Когда напиваюсь, отходят малость. Ну, и то счастье…

– Ага, счастье. А куда боишься…

Олег с трудом подвигался, лег поудобнее. Было видно, что ему трудно шевелиться, словно весит тонну. А то и не одну. А может, и весит. Хотя вряд ли, кровати сейчас хлипкие.

– В истину, – сказал он хрипло. – Я увидел мир таким, какой он есть. Помнишь, мы как-то смеялись, что Пушкин, попади в наш мир, либо спился бы, как вот я, либо вовсе покончил бы с собой. Мол, как вынести мир, где нельзя крепостных драть на конюшне, а девок пользовать для половых нужд, их, дур, не спрашивая?.. Царя нет, всякое быдло – тоже человек! Но до Пушкина рукой подать, ему в нашем мире было бы легче, чем мне в том… который я увидел…

Голос прервался. Мрак опустил широкую ладонь на исхудавшее, но твердое, как чугун, плечо. Голос его прогудел, могучий, густой, полный любви и участия:

– Не бойся, я с тобой.

– Да, Мрак, – прошептал Олег. – Ты здесь… а это уже надежно.

От ладони друга в замороженное страхом тело пошло оживляющее тепло. Стянутые в комок нервы начали робко подрагивать. За последнее время почти превратились в камень, но сейчас там задергалось, оживая.

– Я здесь, – сказал Мрак настойчиво. – Помнишь, мы трое вышли из Леса?

– Помню. Тогда другое…

– Да? А для меня и тогда было… гм… когда вышли в Степь, то… до сих пор помню! Мы ж решили тогда, что уже Край Света. Как же, Лес кончился! Деревьев нету. Дальше – пустота. Как мы трусили сделать шажок дальше… в эту пустоту!.. С каким трудом в наших черепушках уложилось, что та жуть, которая началась за Лесом, вовсе не конец Вселенной… а всего лишь Степь. И в той Степи тоже человеки. Да еще такие тупые придурки, никак не верили, что в Лесу можно жить… И что даже живут!

Олег сказал вяло:

– Да помню, помню. И Степь, и Пески, и Горы… Но сейчас я в самом деле увидел весь мир таким, какой он есть на самом деле!

Мрак встал, как-то противно сидеть вот так, будто у постели смертельно больного, подошел к окну. Рука с такой злостью дернула грязную занавеску, что веревочка лопнула, тряпка упала на пол. В комнату полился серый свет сумрачного дождливого дня.

Он обернулся, не зная, что сказать и возразить, это же волхв, с ним не потягаешься в мудрствованиях, в раздражении посмотрел по сторонам, что бы сломать или разбить, не нашел, хлопнул себя ладонью по лбу:

– А ты уверен?

– В чем?

– Что ты в самом деле, – сказал он медленно, слова тянулись, словно жила из задней ноги тура для будущей тетивы, – что в самом деле… увидел… настоящую картину?

Олег буркнул, не особенно вслушиваясь в его слова:

– Конечно.

Мрак остался у окна, свет падал сзади, оставив лицо в тени. Черные волосы вспыхнули жутковатым ореолом. И еще на темном лице блеснули глаза.

– Размечтался, настоящую… Птоломей тоже… – помнишь того мужика?.. – чуть не рухнулся, когда увидел ту жуть, что сам же и создал. Ну, когда из плоской Земли сделал круглую, а затем и вовсе слепил из нее шар. Ни тебе привычных трех слонов, ни черепахи… Жуть! Как же люди вверх ногами на той стороне ходят и не падают?.. По-моему, он тогда не то в отшельники ушел, не то все же кукукнулся… Ходил по дорогам, пел, рассказывал свои видения… Он все время ангелов зрел, помнишь? А народ тем временем с этой жутью свыкся. А еще через сто или тыщу лет, не помню, еще страшнее штуку придумал Коперник…

Олег смотрел на него пустыми мертвыми глазами. Голос был серый, подернутый пылью:

– Что Коперник… Увидел бы то, что увидел я…

– Неправда, – отрезал Мрак хладнокровно.

– Мрак, ты все такой же тупой…

– А мне плевать, – отрезал Мрак. – То, что ты видишь, – брехня на постном масле. Конечно, она ближе к правде, чем та, коперниковская, но ты не увидел настоящей правды! Та намного страшнее. Вот от той ты в самом деле пошел бы танцевать по дорогам, ушел бы в зеленые или рама-кришны… А эта, что ты увидел, так… пустячок. Вроде насморка. Или легкой чесотки.

Олег не слушал, так это казалось со стороны. Мрак с грохотом отшвырнул с дороги стул, тот зачем-то сунулся под ноги, пошел вышагивать от стены до стены. Острые уши подрагивали, сдавленное дыхание Олега меняется, да и запах чуть-чуть изменился…

– Бред, – проговорил Олег хрипло. – Просто бред.

– Бред у тебя, – возразил Мрак. – Олег, я не знаю, что за ужас ты увидел… Не смотри на меня так! Я не знаю, что ты видишь: месиво толкущихся электронов в пустоте или что-то еще, но это я – Мрак! Твой друг, мы с тобой шли через Лес, через Степь, громили дивные народы… Олег, весь мир – придумка. Мы все видим не то, что на самом деле. И мы знаем, что видим не то. Добровольно соглашаемся видеть не то. Сами жаждем видеть не то!.. Ну скажи, кто видит, что Земля вертится вокруг Солнца? Да еще с такой бешеной скоростью? Прямо мельтешит! Все предпочитают видеть, что Земля неподвижная, стоит в центре мира! Это, мол, мелкое Солнце неспешно встает на востоке и двигается по дуге на запад… Да не смотри на меня так! Это я, Мрак, с которым мы с тобой в Лесу гуся ели, помнишь? Помнишь еще запах, хрустящую корочку, сладкий жир, что потек по пальцам, а ты жадно слизывал, чтобы ни одна капля не упала на землю?

Олег повернулся вниз лицом. Мрак видел только затылок, волосы отросли, как у попа или рок-музыканта. Уткнувшись в подушку, Олег проговорил глухо:

– Что ты про какого-то гуся?.. Нет никаких гусей. И не было. Так, сгустки силовых полей…

– Олег, – сказал Мрак авторитетно, – весь мир – иллюзия. Это я тебе говорю, как вроде бы маг. Или приятель мага. Мир – иллюзия, которую мы видим добровольно, а настоящую картину стараемся не зреть… Давно в мир вошли такие понятия… ты уж постарался! – как наука, техника, но люди все еще, как и тысячи лет тому, хотят свой мир ведьм, оборотней, привидений, полтергейста, бермудских треугольников, пришельцев! Косяками прут к знахарям, минуя врачей, верят в привороты, заговоры, шаманов, некие тайные силы, хотя теперь все это сменила наука, врачи… Да ты почитай газеты! Особенно где объявления об услугах. Мы ведь тоже с тобой стараемся многие вещи не видеть! Нет, не так: предпочитаем видеть их в тех личинах, которые нам… выносимее. Нет такого слова? Тогда – комфортнее, если это слово может быть антитезой невыносимого.

– Ну, вот и я так… Куда ты закинул бутылку?.. Куда ты… Я ж не могу сейчас…

– Ты знаешь, – сказал Мрак настойчиво, – каким мир представляется этим людям, что живут вокруг нас. Мы видели, как в их представлении тот прошлый мир менялся в зависимости от вер, обычаев, даже моды. Вон даже такое простое понятие, как татаро-монгольское иго, что многие поколения проходили в школах, в нынешнем уже вызывает споры: в самом ли деле триста лет, было ли вообще, были ли татаро-монголы вовсе, а не была эта Золотая Орда просто неким русским княжеством?

Олег хмыкнул, Мрак ощутил, что задел некую струнку, он слышал о похождениях Олега в ту эпоху, волхв как раз не то вышел из очередной спячки, не то вернулся из дальних странствий, сил нерастраченных много, дурь тоже накопилась, надо бы как-то расспросить на досуге…

– Прими мир таким, какой он есть, – сказал он с жаром. – Нет, это не смогу даже я, но все-таки не заглядывай слишком далеко. И не видь… все что видится! Я тоже знаю, что теперь мы летим сквозь мертвый и холодный космос на крохотном глиняном шарике со скоростью пули, что температура вокруг – минус 273 по Цельсию, что все это когда-то рухнет… но я загнал это видение в самый дальний угол и даже дверь не запер, оно само страшится высунуть нос! И вот я сыт, пьян, доволен, не сжимаюсь в ужасе. Мир надо двигать по шажкам, Олег!.. И самим двигаться, как улитки.

Олег прохрипел:

– Но что делать, если я вижу…

– Не видь! – велел Мрак. – Не видь, и все. Видь то, что видел раньше. Да не смотри ты на меня так!.. Я – Мрак. Видь то, что видел всегда. Видь толстого и лохматого, волосатого, грубого, который все еще жрет сырое мясо… хотя предпочитает жареное, с аджикой, с лучком и дольками чесночка…

В глазах Олега что-то мелькнуло. Настолько мимолетное, что другой бы не заметил, но Мрак с его звериной реакцией поймал сразу, усилил нажим:

– Не видь! Встань, мне нужна твоя помощь. А то, что ты зришь все время сейчас… я ж по глазам вижу…

Плечи Олега зябко передернулись.

– Людям этого просто нельзя видеть! Пока еще нельзя.

– А мне?

Олега передернуло еще сильнее.

– Нет!

Мрак обиделся:

– Олег, ты считаешь меня придурком?

– Наоборот, – ответил Олег серьезно. – Придурку… или полному идиоту можно показать бы всю картину мира… какая она есть…

– Какой ты ее видишь, – поправил Мрак язвительно.

– …какой я ее вижу, – согласился Олег, поморщившись. – Придурок, который и нынешней не видит, вообще ничему бы не удивился. А вот профессор астрономии… да что там астрономии, любой человек со знаниями и убеждениями тут же сойдет с ума. Для него это будет крушение всех его устоев, как научных, так и нравственных, жизненных, биологических…

Мрак заметил язвительно:

– Ты в самом деле полагаешь, что в нынешнем мире сохранились какие-то устои? Самое время явить миру правду. Ладно-ладно, я пошутил! Но сам бы я увидел мир, как видишь ты, совсем без дрожи в коленях. Серьезно. А вот ты, похоже, кукукнешься. Зато со мной у тебя есть шанс остаться в своем рассудке.

– А ты?

– А меня поддержишь ты, – ответил Мрак не задумываясь.

– Иди ты!.. Видишь же, сам на ногах не держусь. За бутылку хватаюсь, как слесарь-водопроводчик.

Но на измученном лице проступили розовые пятна. В глазах заблестели сухие огоньки, словно на осколке слюды.

– Погоди… а в чем тебе нужна помощь?

– Вставай, бери оружие… У тебя что-нибудь есть?

– Я сам оружие, – ответил Олег.

Глава 2

Он попытался привстать, охнул, завалился навзничь. Лицо страшно исказилось. Мрак ухватил за плечи. Снова странное ощущение, что приподнимает разогретую на солнцепеке каменную плиту. Олег тяжело дышал, горячее дыхание обжигало кожу. Мраку показалось, что вот-вот на ладонях вздуются пузыри.

Наконец Олег сел, край кровати прогнулся, затрещал. Он явно старается согнать пьяную одурь, но непонятный страх снова заставлял нырять в спасительную дурь.

Мрак силой принудил встать, обнял за плечи, повел к выходу.

– Куда? – спросил Олег тупо.

– Рядом, – сообщил Мрак. – Через квартал новый ресторан открыли… Просто чудо! И готовят почти как люди, и не хамят… пока еще. Я уже обедал, проверил. Потом, конечно, скурвятся, так что надо в загул сейчас, пока из кожи лезут.

Олег остановился.

– Мрак, какой ресторан?

– Хороший, – сообщил Мрак убеждающе. – Я же сказал, просто замечательный. А какие там штучки на длинных ногах!

– Погоди, – прервал Олег. – Ты сказал, что тебе нужна помощь…

– Я не сказал, что мне, – возразил Мрак. – Разве я такое сказал?

Олег подумал, ответил честно:

– Нет.

– Ну, вот видишь!

В прихожей наткнулись на бабу. Мрак указал ей взглядом, чтобы исчезла и не раскрывала рта, а то пришибет. Баба исчезла, как привидение, бесшумно и словно сквозь стену. Мрак вывел Олега на лестничную площадку, все время говорил громко, похохатывал, тормошил, и волхв потихоньку начал замечать, где он и что с ним, с трудом выпрямил спину, огляделся.

Двери лифта поползли в стороны. Олег, к удивлению Мрака, в темноте безошибочно попал в кнопку с номером «1», дверцы задвинулись. Долго ехали в темноте, Мрак успел рассказать три анекдота. Первый этаж, площадка, ступеньки, наконец из распахнутой двери навстречу ворвался свежий прохладный воздух.

Асфальт блестит, от него вниз уходит еще один, только уже перевернутый город. Мрак повел Олега по этой странной грани между зеркальными мирами. Половина неба в тучах, но западная часть очистилась, крупное багровое солнце тяжело сползает по синей тверди к белым-белым зданиям новостройки на горизонте. Блестит не только асфальт, дома все вымытые, пыль унесло в канализационные люки вместе с мусором, даже примелькавшиеся рекламы можно читать снова.

Он все еще придерживал Олега. Редкие прохожие на них косились, эти гомосеки уж совсем распустились, Олег заметил взгляды, повел плечами, и Мрак послушно убрал руки. Он говорил бодрым приподнятым голосом, но чувствовал себя прегадко. За эти века приходилось видеть волхва истощенным, изможденным, израненным, умирающим от отчаяния или депрессии, но и тогда не было такого дикого ужаса в глазах, не слышалось такого отчаяния в голосе, не видел в глазах такой безнадеги.

– Жизнь хороша, – сказал Мрак бодро. – Какой воздух! Какое… словом, какое, понял? А женщины? Посмотри вон на эту… Ноги растут прямо от головы.

Олег буркнул:

– Значит, вместо головы задница?

Мрак ахнул:

– Ну и что? Так это же здорово!.. А чего тебе еще? Умную? Ну ты и урод… Извращенец!

Асфальт под ногами сменился широкими гранитными плитами. Надежными, под сверхтяжелым танком не просядут, шероховатыми, что придает подошвам хорошую устойчивость, не поскользнешься даже зимой.

Из переулка выползли, смешно размахивая руками, как взлетающие гусята крылышками, трое малышей на роликах. Двое гнались за передним, догнали, окружили. До Олега донеслись возбужденные голоса:

– А ну, покаж!

– А в самом деле…

– Смотри, шевелятся!

– Ух ты, в самом деле шевелятся! А я думал, брешет…

– Коль, а Коль? Как ты это делаешь?

И солидный тонкий голосок, вибрирующий от гордости, от упоения счастьем, от осознания, что он может то, что другие не могут:

– Вы, лохи!.. Сперва почувствуйте. Не пытайтесь шевелить тем, чего нет. Сперва замрите, ясно? Почувствуйте… ну, почувствуйте то, чем еще никогда не шевелили. Это и есть мускулы для шевеления ухами…

– А у меня не получается!

– Ха, сразу рекорды не бьют…

Косые солнечные лучи озаряли массивное здание, высвечивая каждую щелочку между камнями. Над входом в ресторан почему-то горел яркий свет. Еще выше по огромному экрану бежали голые девки: выскакивали из-за края и пробегали так быстро, что ну никак не подвести хозяина ресторана под статью о безнравственности. Но оставалось впечатление, что если войти в это заведение, то увидишь, как они там бегают. И какая-нибудь сослепу вбежит тебе прямо в объятия.

Из распахнутых настежь дверей, что с каждым шагом все шире и шире, громкая горячая музыка. Запахи жареного мяса пахнули сильно, перед глазами вспыхнули картинки лесного костра, где на вертеле целиком освежеванный олень, раскаленные камни на берегу океана, жарятся огромные омары, а вот пахучие палочки жертвенных храмов…

Швейцар поклонился и почтительно отступил. Крепкие ребята в холле не сдвинулись с мест, влиятельных людей чуют издали. Кроме того, Мрака, похоже, здесь уже в самом деле знают. Олег пытался оглядеться: прямо – бар, на высоких стульях томятся в ожидании клиентов длинноногие красотки, справа и слева залы со столами, но вон лестница наверх, там явно картежники, видны ступеньки в полуподвал, оттуда доносятся сухие щелчки костяных шаров.

– Сюда, – сказал Мрак бесцеремонно.

Навстречу спешил метрдотель, элегантный и важный барин, улыбался радушно, словно встретил дорогих и давних друзей. Все верно, Мрак здесь, судя по довольному виду метрдотеля, частый гость. Или, по крайней мере, заметный.

Им с поклоном предложили занять любой из вон тех двух столиков подальше от эстрады, такие господа не выносят электронного рева этих молокососов. К тому же удалено от кухни, зато прекрасный вид из окна. Кстати, только что поступила изумительная семга из Норвегии…

– Семга? – спросил Мрак. – С нее и начнем. И вообще, пусть парни подсуетятся насчет холодной закусочки.

Стол на четверых, белоснежная скатерть, белые пирамидки свернутых салфеток, но, когда Мрак поставил на столешницу локти, стало ясно, что этот стол только на двоих, да и то не слишком.

Олег опустился в кресло с отсутствующим видом, так садился и на глыбу камня в пещере, и на пень в лесу, и на королевский трон в Баварии.

– Основное действие, – проговорил он медленно, продолжая разговор с середины, – что пронизывает мир… от галактик и до амеб… нет, до строения атома… и дальше… это – стремление к порядку. К упорядоченности. Вон, смотри, как он кладет ложки…

Соседний стол после ухода гостей быстро прибрали, навели блеск, один официант молниеносно расставил накрахмаленные салфетки, похожие на занесенные снегом шалаши, другой раскладывал ложки перед каждым сиденьем.

Мрак хохотнул заинтересованно:

– Верно!.. Так и у нас в Лесу раскладывали. Только у нас были деревянные.

– Вот-вот. Откуда это? Почему эта симметрия пронизывает все: галактику, людей, траву, насекомых, атомы?.. Почему ты, когда грызешь орехи, всегда выкладываешь из скорлупок разные фигурки?

– Не знаю, – ответил Мрак легкомысленно. – Как-то так… Делать не фига, вот и выкладываю. Голова занята тем, что на твои мудрые вопросы отыскивает простые ответы, а вот руки сами по себе…

– В нас заложен этот мощнейший инстинкт к познаванию, – сказал Олег напряженно. – А познавание начинается с систематики, с упорядочения, с подбора в какие-то группы, фигуры. Даже мертвая материя собирается в кристаллы… Кстати, давно надо пересмотреть это глупое понятие «мертвая материя»… Все, что за пределами этих фигур, воспринимается как неупорядоченное, как Хаос. К своему упорядоченному начинаешь чувствовать симпатию, оно уже понятное, а к Хаосу – вражду, что естественно. А здесь ощути эту жажду Хаос превратить в Порядок!

Официант возник рядом и чуть сбоку, склонил голову и спину в полупоклоне:

– Выпить, покушать?

Олег не обратил внимания, Мрак отмахнулся:

– Принеси чо-нить холодное. Для аппетита. А жаркое потом, потом.

– Водочки? – спросил официант.

– Коньяк, – сказал Мрак. – Лучший, что у вас в забегаловке. А этому рыжему – шампанское. Он у нас благородный, только шампанское… Олег, ты у нас блага-а-а-родный?

Официант исчез, Олег вяло и растерянно сказал:

– Когда я сколачивал восточных славян в единое целое, я тогда был… ого-го как умен и мудр! Воистину Вещий, ибо прозревал все наперед. Для меня не было тайн, кто как поступит. Я этих людишек насмотрелся еще со времен киммеров, хеттов, гиксосов… Все державы строились одинаково, будь это на юге жаркой Индии или на Крайнем Севере… Я их строил, строил, счет потерял… Бывало, рушил. Но вот пришло время, когда отстаю, понимать не успеваю, даже нынешние шутки непонятны…

Мрак, дотоле слушавший с угрюмым спокойствием, буркнул:

– Ну, ты это брось. Ты и раньше ни одной не понимал. Помнишь, я тебя палкой по голове, а ты сдуру обиделся, шутки не понял?

– Мрак, да разве я о том? Ну скажи, кому нужны теперь мои пещеры с запасами мечей, копий, доспехов? А два десятка боевых колесниц, которые я сохранил в горах? А конская упряжь на две сотни коней? Роскошные седла, хомуты, дышла, оглобли, подпруги, мундштуки, уздечки?.. Раньше эти запасы меня не раз выручали, но… боюсь, те времена, увы… Кому нужны мои знания, как строить галеры, галеоны, драккары, стенобитные машины, мое непревзойденное знание всех битв и воинских хитростей? Сейчас другие войны и другие хитрости. Мне самому не нужны эти знания, а за новыми я не успеваю.

– Да никто не успевает!

– Но я-то успевал? – возразил Олег. – Когда повел объединенное войско славян и русов в поход на Царьград, я чувствовал себя великаном среди детей. Хотя меня убить было так же легко, как любого из моих воинов. Ну, почти так же легко. А вот сейчас, когда я уже и не знаю, человек ли я, чувствую себя слабее какого-нибудь подростка, что с легкостью пишет на ассемблере, а я даже алфавита не знаю!

Официант принес с соседнего стола меню, Мрак передал его Олегу, он же гость, Олег проглядел наискось, сказал с неохотой и равнодушно:

– Балык осетровый, белорыбица, гусь фаршированный копченый, миноги маринованные, семга, оливки… да можно и маслины, кровяных колбасок… но только хорошо копченных и со специями… паштет из гусиной печенки… когда съедим рыбу, не раньше! – бульон покрепче, бифштекс… ага, есть грудинка, поросенок с хреном и сметаной, угорь жареный под соусом, гусь с грибным соусом… а закончить можно блинами, что-то организм мучного требует… Ну, конечно, к холодным закускам – водку горькую, а к жаркому – коньячок.

Официант с сомнением посмотрел на стол, спросил озабоченно:

– Сколько человек вы ждете?.. Может быть, пересядете за стол побольше?

Олег нахмурился, буркнул:

– Никого не ждем. Мы сироты.

Официант обалдело всмотрелся в блокнот, уставился на Олега, наконец решился захлопнуть блокнот, поклонился с превеликим почтением и хотел удалиться, но Мрак остановил повелительным жестом, взял меню:

– Хороший выбор у моего друга, верно? Умеет поесть. Даже добавить нечего. Так что мне все то же самое… а сверху только пару бутылок «Периньона». Как, Олег?

Олег кивнул:

– Да, ты прав. И мне тоже две.

Официант вытаращил глаза. Брови взлетели на середину лба, рот открылся и таким остался. Метрдотель обратил внимание, что тот вернулся с отвисшей челюстью, подозвал, поговорили. Официант старался жестикулировать как можно меньше, но было видно, как указывает в сторону Мрака и Олега. Метрдотель слушал с непроницаемым видом, но потом и на его холеном лице проступило некоторое замешательство.

Им подали балык осетровый, на двух тарелках, но пока Олег философствовал и умничал, Мрак успел оприходовать обе, Олегу досталось только два ломтика. Метрдотель издали посматривал на солидных клиентов, по его жестам у них на столе тут же появилась белорыбица, ветчина копченая, печеная и свежепросоленная, а тот клиент, что с черными, как ночь, волосами, снова подозвал официанта и велел еще балычка, а то этот куда-то делся.

Олег краем глаза видел, что на столе появилась широкая розетка с красной икоркой, свежей, рядом блюдо с тонкими кровяными колбасками, от них рвануло одуряющим запахом. Мрак что-то передал знаками кому-то за его спиной, спустя пару минут принесли огромного копченого угря.

– Жаб хочешь? – предложил он Олегу кровожадно. – Тут жаб хорошо готовят!

Олег поморщился:

– А сам ты их ел?

Мрак оскорбился:

– Я? За кого ты меня принимаешь? Я волк, значит – хыщник! Но ты ж у нас умный, тебе надо все не как у людей…

– Жаб не надо, – ответил Олег. – Я консерватор. Можешь и мне угря заказать, только маринованного. А вот гуся – фаршированного, копченого.

Незаметно за спинами возник официант, ловко и виртуозно налил обоим вина, Мрак поморщился, их за безруких тут принимают, чо ли, но официант понизил голос и сказал заговорщицким шепотом:

– Вон за тем столиком… две очень красивые девушки… скучают.

Олег смолчал, Мрак отмахнулся:

– Их проблемы. Нам пока не до девок.

Вслед за угрем появился жареный поросенок. Мрак заявил гордо, что вот прямо совсем старое доброе время, Олег промолчал. Ностальгия ностальгией, но сейчас готовят лучше. Это не дремучий лес, где костер, где все без приправ, нередко даже без соли.

Мрак довольно урчал, нож в его руке разделывал аппетитно пахнущую тушку с артистичной легкостью. Олег ел вяло, потом задумался, нож и вилка вообще застыли над тарелкой.

– Мы все, – сказал он горько, – живем в вымышленном мире. Помнишь, дама возмущалась: что за молодежь пошла, по улицам ходят голые! Ее муж пытался возразить: ну что ты, дорогая, они ж все в одежде… А она резонно: но под одеждой – голые?.. Мы, как ее муж, стараемся не помнить, что мы голые. Мы все врем друг другу, врем себе, ибо правда – это хаос, а для любого прогресса нужна упорядоченность. Упорядоченность начинается с брехни. С лживого постулата, что верно только то, что видим или понимаем. Вот я вижу в спектре от красного до фиолетового, и потому мне по фигу пчела, что зрит еще инфракрасный, а за ним еще десяток цветов. Мне по фигу песни кузнечика, ибо две трети его трелей за пределами моего слуха. Я их оценить не могу, а значит – их нет. Не существует. Человек – мерило всех вещей, а всех остальных со своими мерками – в задницу, как говорит один мой лохматый друг.

– Согласен, – ответил Мрак бодро.

Олег покосился недобрым глазом:

– Да? А я вот сейчас могу видеть тебя в десятке обличий. Начиная от «по-насекомьи» и кончая, скажем, «по-дельфиньи».

– Ну и каков я, в дельфиненьем?

– Никакой, – ответил Олег злорадно. – Нет тебя, понял?

– Щас дам в рыло, – пообещал Мрак. – Ты поверишь в мою реальность. Олег, не умничай. Пока мы едим жареного поросенка… а еще бы и жареного гуся, мы – люди. Даже если на голодный желудок иногда можем поглодать и камни. Ну, ты можешь. Я пока только собственные сапоги, как моряки Колумба.

Официант принес жаркое, сказал с улыбкой:

– Девушки все посматривают на вас. Заинтересовались.

Мрак поморщился, но спросил на всякий случай:

– Олег, ты как насчет этого? Уже развязался?

Олег вяло покачал головой:

– Узел, Мрак. Не развязать и, боюсь, даже не разрубить.

– Еще не готов, – сообщил Мрак официанту. – Да мы сами свистнем, когда восхочется. Итак, Олег, а какого хрена ты впадаешь в панику? Ты что, не можешь как все люди? Мы ж все приспособились! Если кто спросит, как на экзамене отрапортуем, что Земля круглая, вертится вокруг Солнца… но сами понимаем, что брехня это все, вон утром махонькое солнце встает из-за края неподвижной земли, а вечером сползает за противоположный край…

– Ты уже говорил, – напомнил Олег.

– А тебе хоть кол на голове теши…

Мимо них прошла красивая девушка, с крупной грудью, тонкая в поясе, с прекрасно развитыми бедрами и оттопыренным задом, на который можно поставить два бокала шампанского – результат шейпинга, фитнеса и сбалансированного питания. Она чуть улыбнулась Мраку, едва-едва, и он сразу отметил почти полное отсутствие косметики, разве что губы и брови чуть подтатуашены, сама юность и чистота… так это сотню баксов за одно пользование или пять сотен за ночь.