Текст книги "Последняя крепость"

Глава 12

Мария спала, хищно-черные волосы разметались по всей подушке, создавая рисунок дикой необузданной красоты. Лицо должно бы смягчиться, у всех женщин во сне становится моложе и беззащитнее, здесь постаралась физиология, представляя спящего как милое безобидное существо, которое просто жаждется еще и укрыть собственным плащом от ночного холода, однако лицо Марии оставалось суровым и строгим, словно и в том мире торопливо перевязывает раненых, руководит их погрузкой и, возможно, проделывает не только это.

Он легонько коснулся губами ее щеки. Ощутил легкий пушок, как на спелом персике, такой бывает только у юных девушек, потом исчезает то ли сам, то ли под слоями тонального крема.

Ее длинные изогнутые ресницы не дрогнули, хотя глазные яблоки под ними чуть-чуть двигаются из стороны в сторону, явно видит сон.

Он вспомнил, что подобное лицо видел только однажды, когда ребенком был с экскурсией в Музее древностей, там увидел не то египетскую, не то иудейскую царицу, ее страстное лицо и удивительные глаза врезались в память, а потом, когда перешел в стадию взросления, именно это лицо появлялось в сладко-томительных снах, заканчивающихся взрывами наслаждения.

– Кто ты, Мария? – шепнул он едва слышно. – Кто ты?

Разведчик всегда должен быть начеку и всегда подозревать всех спутников, что они оказались рядом не случайно. Женщины в МОССАДе работали на оперативных должностях с первых же дней существования этой разведки, но сейчас их положение окрепло, их не меньше двадцати процентов сотрудников. В подразделении «Радуга», к примеру, их почти половина, столько же и в «Ярмарке». Правда, «Радуга» специализируется на тайном проникновении в чужие квартиры и офисы, чтобы что-то украсть или установить аппаратуру прослушивания, а «Ярмарка» обеспечивает прикрытие для офицеров разведки, когда те встречаются с источниками информации, но хоть и в меньшем количестве, но женщины служат и в других отделениях. В том числе в убойных.

Он улыбнулся, вспомнив, что замом начальника МОССАДа в его первый прилет в Иерусалим была знаменитая Ализа Маген, а сейчас человеком номер два в МОССАДе одна из ее способнейших учениц, лица которой никто не видел, Малка Гдыня.

Мария не просыпалась, он поднялся как можно тише, пальцы ухватили одежду, так же неслышно обулся. Когда протянул руку к двери, за спиной послышался скрип кровати.

Мария прищурилась от яркого света, что вломился в щель между шторами, глаза сонно мигали.

– Уходишь? – спросила она.

– Извини, – ответил он с широчайшей улыбкой, – ты так сладко спишь, что просто грех было будить. Мне нужно встретиться со своими туристами, иначе поднимут переполох! Сама знаешь, с этими взрывами они ожидают всего. А руководитель группы отвечает за всех…

– Нужно ездить индивидуально, – проворчала она.

Он развел руками:

– Не все такие богатые. Но раз уж проснулась, как насчет того, чтобы вечерком встретиться и пообедать вместе?

Она переспросила с сомнением:

– Вечерком? Пообедать?

– Тогда поужинать, – поправился он и сказал с укором: – Ты чего такая придирчивая? Женщина не должна выглядеть умной!

– Но что делать, – ответила она хладнокровно, – ум не спрячешь. Номер телефона записал?

– Да.

– Тогда до вечера, – ответила она и рухнула навзничь. – А я еще посплю… Ты измочалил меня, орангутанг!

Он ступил из прохладного подъезда на улицу, поспешно надел темные очки. В неистовом блеске утреннего солнца колышется золотистый воздух, величественно вздымаются горы, а улица напоминает Великую Китайскую стену: точно такие же древние глыбы с обеих сторон, машинам не разъехаться, только маленький ослик смиренно провезет тележку, ни клочка зелени, однако он услыхал воркование голубей, спрятавшихся вверху не то в нишах, не то на месте выпавших камней.

Не за этих ли голубей Христос, первый пуританин в мире, прогонял из храма купцов, чтобы не торговали в святом месте, за что был бит и выброшен, как пьяный ковбой…

Он двинулся быстрым шагом, улочка вывела на площадь, там что-то бабахнуло, раздались крики, но убитых и раненых вроде бы нет, народ бросился не врассыпную, как в любой нормальной стране, а напротив – к месту взрыва.

Сумасшедшие, пробормотал он, снова нырнул в лабиринт узких улочек. Дорогу к своей гостинице выучил наизусть, да и вообще сумел выработать в себе этот птичий инстинкт, что приводит к цели.

В какой-то миг в мозгу остро кольнуло, он едва не сбился с шага, не понимая, почему инстинкт поднял тревогу, а еще через минуту в самом деле услышал сзади торопливые шаги.

Он тут же свернул, быстро пробежал чуть, снова перешел на шаг и, не оглядываясь, ощутил, как там, далеко позади, вынырнули его преследователи.

Сухо щелкнул выстрел. Над головой звякнуло, на шею посыпалась кирпичная крошка. Он упал, перекатился в тень, быстро отбежал и, пробежав вокруг массивного здания явно допотопной постройки, вернулся почти на то же место. Двое, не пряча лица, пробирались вдоль стены, всматривались в его следы.

– Я должен был разнести ему затылок! – прошептал один довольно громко. – Гад, как он оказался так далеко…

– Надо было подойти ближе!

– Я боялся, что этот еврей вообще исчезнет.

– Неважно, чего ты боялся. Важно, что промазал.

– Я?.. Кто лучше всех стреляет в нашей группе?

– А сейчас промазал…

– Ладно, давай обойди слева, я – справа. Он никуда не денется, идти сейчас на площадь – сразу потерять шкуру, он это понимает.

Стивен на цыпочках двинулся за тем, кто выглядит менее сообразительным и, главное, подчиненным. Как только они свернули за угол, он в два прыжка догнал, одной рукой зажал рот, другой захватил шею в локтевой захват и, натужившись, услышал, как хрустнули шейные позвонки, самые слабые в довольно прочном и хорошо защищенном человеческом хребте.

Тело опустил тихо, поспешно бросился обратно. Сердце колотится так, что в глазах темнеет, зло подумал о выпитом спиртном, о пренебрежении даже простой утренней гимнастикой. Первого догнал уже в последнее мгновение, тот остановился и тревожно посматривал по сторонам. Похоже, здесь они должны были встретиться.

– Ибрагим!.. Ибрагим!

Стивен с силой опустил ему на затылок кулак. Незнакомец подогнул колени, Стивен подхватил его, одновременно выдернул из руки автомат, опустил тяжелое тело под стеной. Через мгновение боевик очнулся, но лезвие его же ножа, острое, как бритва, чуть надрезало кожу прямо над сонной артерией.

– Тихо, – предупредил Стивен. – Чуть шевельнешься – смерть. А попытаешься крикнуть…

Даже в темноте видно, как посерело лицо боевика. Чтобы крикнуть, надо набрать в грудь воздуха, а острый нож пересечет горло раньше. Зачем он делал его таким острым?

– На площади стрельба, – сказал Стивен негромко то, что боевик знал и сам. – Народ сбежался туда, так что не надейся, что тебя сейчас вот освободят… Но времени у нас, ты прав, мало. Потому ты ответишь мне быстро и четко.

– Да, – прошептал боевик едва слышно, – да… а где Ибрагим?

– А ты как думаешь?

– Вы убили его?

– А вы крались за мной, чтобы спросить, который час? – ответил вопросом на вопрос Стивен. – Твоя счастье, что я – американец. Мы гуманисты и потому не убиваем пленных, а ты сейчас пленный. Потому отвечай всю правду, останешься цел.

– Я ничего не знаю, – шепнул боевик.

– Почему крались за мной?

– Мне велел…

– Ибрагим?

– Да…

– А кто ему?

– Не знаю…

Стивен прижал нож к горлу чуть-чуть сильнее, кровь потекла шире. Боевик тихо застонал.

– Мы не убиваем пленных, – пояснил Стивен, – но ты пока не пленный. Ты пока еще в бою. Вот ответишь на мои вопросы, тогда выйдешь из схватки… живым.

– Мистер, я ничего не знаю!

– Но кто-то же приказал вам идти за мной? Что он еще приказал?

Боевик поколебался, но лезвие уже касается сонной артерии, он прошептал:

– Убить…

– Понятно, – сказал Стивен. – Теперь верю. Кто приказал?

– Не знаю, сэр!

– Ого, уже «сэр». Но что-то ты врешь. Как можно не знать, от кого получаешь приказы?

Боевик прошептал умоляюще:

– Приказы получал Ибрагим. А я только его помощник. Я подчинялся Ибрагиму и ни о чем его не спрашивал. Вы же знаете, сэр, чем меньше спрашиваешь…

– Тем сам целее, – согласился Стивен. – Ладно, теперь я ухожу…

Он отнял нож от горла и одновременно ударил кулаком в лоб, как глушат быков на бойне. Боевик стукнулся затылком о камень и затих. Стивен медленно отодвинулся, не спуская с него глаз, перебежал в развалины поблизости и затаился.

Боевик очнулся через две-три минуты, огляделся ошалело, ощупал горло, вскрикнул от вида крови на пальцах, но, убедившись, что рана неглубокая, вскочил и торопливо засеменил вдоль домов, даже не выбирая тень.

Стивен крался следом, проследил, как боевик дотащился до небольшого дома с плотно закрытыми окнами, толкнул дверь, она открылась без сопротивления. Стивен выждал, пока боевик вбежал в дом, юркнул следом, шаги гремели уже наверху, тот взбирался по ступенькам на второй этаж.

Стивен задержался внизу, слышно, как тот возился с чем-то, затем донесся его взволнованный голос:

– Алло!.. Ирма, это Фарид!.. Срочно позови Исмаила!

Некоторое время было тихо, затем тот же голос прокричал в страхе:

– Исмаил, ничего не вышло! Он убил Ибрагима и ускользнул! Что делать?

Судя по тишине, он долго выслушивал указания, потом прокричал с облегчением:

– Хорошо, хорошо!. Будь благословенны твои родители, Исмаил, ты меня спасаешь!.. Да, я бегу прямо сейчас к Абдулле… Переехал?.. Да, запомнил, улица Братьев Сарна-оглы, дом шестой… Да-да, все скажу…

Слышно, как звякнула трубка, опускаясь на рычажки, явно защищенная линия, иначе мог бы позвонить и по мобильнику, эти обезьяны довольно быстро научились ими пользоваться.

Боевик спустился на первый этаж, но у самой двери сильная рука перехватила горло, тот же нож коснулся артерии в том же месте, тот же зловещий голос приказал:

– Застынь!.. Не шевелиться!.. А теперь рассказывай, что велел Исмаил?

Боевик булькал, хрипел, глаза вытаращены в панике, Стивен чувствовал его панический ужас, ну никак не удается освободиться от страшного франка.

– Какой… Исмаил?

– Не играй со мной, – строго сказал Стивен. – Я тебя вижу насквозь.

– Исмаил… Или старший в отряде…

– Ты старший в группе, – подытожил Стивен, – а Исмаил старший в отряде… Так?

– Ну… так…

– Без «ну», – сказал Стивен люто. – Мы с тобой уже знаем, что ты мне в прошлый раз соврал.

– Я не врал…

– Ты сказал, – напомнил Стивен, – что старшим был убитый, а ты так, помощник… По закону военного времени я имею право за это вранье тебя убить. Но я даю тебе шанс, это тоже записано у нас в Женевских конвенциях, что, если скажешь всю правду, я вынужден буду тебя отпустить… Вообще-то должен взять в плен, но как тут возьмешь в плен, а убивать права не имею, так что… Говори, скотина!

Очень подбодренный пленник сказал с остатками испуга:

– Исмаил – старший в отряде. Абдулла – связной… Только через него получаем указания от нашего шейха…

– У него охрана?

– Нет, – ответил пленник чересчур бодро, – какая охрана, тут же заметят!

– Понятно, – сказал Стивен. – Ладно, ты свободен.

Он с такой силой провел ножом по горлу, что заточенное до остроты бритвы лезвие проскрежетало о шейные позвонки, отпрыгнул от хлещущего кровью тела и быстро шагнул за дверь.

Как хорошо, что эти шакалы в самом деле верят в подобную гуманность франков, презрительно полагая ее слабостью. Вы еще не знаете, ребятки, что все ваши восточные изуверства и жестокости – детские игры в сравнении с тем, что ждет вас, когда попадете в наши цепкие лапы и нам что-то будет очень от вас нужно.

Глава 13

Дуглас брел по Тель-Авиву, разнеженный такой турист с большим фотоаппаратом на пузе, в руке пластиковый прозрачный пакет с сувенирами, вид беспечного ротозея.

Сегодня можно быть беспечным, первые дни нужно только вживаться, но все равно тренированный мозг автоматически отмечает, что вот там улочка слишком узковата для десанта, а вот здесь идеальная позиция для снайпера…

Иногда он останавливался, с широкой улыбкой восторженного простака, впервые попавшего в эту удивительную страну, наводил фотоаппарат на какую-нибудь стену, наверное, историческая достопримечательность, здесь все – достопримечательность, и делал пару снимков. Хотя, понятно, лучшая здесь достопримечательность он сам, но разве тупые евреи поймут, это они увидят потом, когда начнется и кончится…

Снимал, тут же рассматривал в особом окошке полученные снимки, иногда стирал и переснимал, иногда довольно улыбался и топал дальше, глядя по сторонам и часто спотыкаясь о неровную дорогу.

Узкая улочка вывела на площадь, шумную, залитую солнцем, на той стороне кафе с множеством столиков на тротуаре, масса беспечных людей с мороженым и высокими стаканами, где в лучах солнца то блестит радуга, то сверкают искры бенгальских огней.

Интересно, мелькнула мысль, что сейчас делает Стивен. Так уж получилось, что с ранней юности они соперничали и шли ноздря в ноздрю. Даже разбросанные на разные континенты, ухитрялись в одно и то же время получить первые ранения, первые награды, первые повышения.

Даже женились, отметил Дуглас с гордостью, в один и тот же год, месяц и даже неделю. С гордостью, потому что брак Стивена распался, а вот его в том же состоянии, хотя с женой давно нет супружеских отношений и прежней теплоты, но для общества важнее, что женаты вот уже двадцать лет, важная стабильность для государственного служащего, которому еще подниматься и подниматься по служебной лестнице.

Он с удовольствием засмотрелся на стайку хорошеньких девушек за крайним столиком, веселые и загорелые, в коротеньких шортах, их и шортами не назовешь, скорее – джинсовые трусики, в маечках, бюстгальтер с такими спортивными фигурами не нужен, все с превеликим удовольствием тянули через соломинки темно-красный напиток, знаменитую «хази», хохотали, с удовольствием рассматривали прохожих.

Почему-то подумалось, что будь он террористом, обязательно заложил бы бомбу в это кафе, слишком уж на людном месте, а вон еще и автобус подъехал, народ сыпанул, как горох из дырявого мешка, самая простая самодельная бомба рванет, как…

Неизвестно почему, но он насторожился, мышцы напряглись, по телу словно прошли аппликатором с острыми иголочками, он невольно замедлил шаг.

Мощный кулак ударил с такой силой, что его подхватило и отшвырнуло, как щепку. Он автоматически сгруппировался, а дальше тело сделало все само: он еще в воздухе извернулся и ударился подошвами в асфальт, напружиненный, с оскаленными зубами, готовый к схватке.

Грохот взрыва едва не разорвал барабанные перепонки, но сейчас наступила странная тишина, только в другом мире пищали и квакали на разные голоса противоугонные системы. Взрыв произошел в самом кафе, оттуда вынесло двери и окна, смело столики с людьми, крови столько, как никогда он не видел в самых жарких схватках, но там раны остаются под обмундированием, а здесь все полуголые, кровь хлещет, как из свежезаколотых свиней.

Наконец-то послышались стоны, крики. Он быстро оценил обстановку. Здесь, на тротуаре, не меньше сорока человек, а еще неизвестно сколько в самом кафе. Но там наверняка большинство убиты, а здесь половину раненых можно успеть спасти…

Он в два прыжка оказался среди шевелящихся тел, ползущих, слепо хватающих руками воздух. Глаза молниеносно оценивали степень поражений, через две секунды он упал на колени возле девочки, что лежит на спине с широко распахнутыми глазами, кровь на щеке и на груди, обеими ладонями нажал на грудь и отпустил.

– Дыши!.. Будет больно, но ты будешь жить!..

Рядом женщина слабо стонала, кровь из нее хлещет, как из прорванного винного бурдюка. Другой рукой он пережал ей место, где проходит артерия, оглянулся. К месту взрыва уже сбегается народ, кто-то на ходу достает пакет индивидуальной защиты, кто-то несет автомобильную аптечку.

К нему подбежала и тоже упала на колени молодая темноволосая женщина, явно местная.

– Что делать? – крикнула она. – Что делать, говорите!

– Пережмите артерию, – велел он, – иначе через две минуты умрет от потери крови.

Женщина торопливо зажала указанное место, он отметил, что незнакомка не трусит, не паникует, хотя взвинчена чуть ли не до истерики, сам еще раз нажал на грудь девочки, она наконец глубоко вздохнула, заморгала.

– Вот и хорошо, – сказал он успокаивающе, – все будет хорошо!

Он пошел среди раненых, оказывая ту помощь, которую мог бы оказать на поле боя, через несколько мгновений обнаружил рядом ту незнакомку, что первой ринулась к нему.

Она сказала быстро:

– Прибыли первые санитары. Я передала им, сказала про артерию… Я вижу, вы знаете, что надо делать!

– Знаю, – ответил он коротко. – Этого переверните на спину, сейчас задохнется… А этого давайте приподнимем, не в его возрасте головой книзу…

Они бродили среди убитых и раненых, вскоре прибыли еще несколько машин «Скорой помощи», но их не отстранили, видя, как умело действуют, и только когда раненых погрузили в машины и прибыла полиция, место взрыва оградили широкой желтой лентой, прибыли взрывотехники, их вежливо попросили покинуть место теракта.

Один из полицейских протянул им полотенце, Дуглас и женщина вытерли руки и лица. Впервые они посмотрели друг на друга уже внимательнее и с тем горьким чувством, когда приходится видеть погибших друзей, а вот мы уцелели, но не виноваты, могли бы оказаться вместо вас, простите, что не уберегли.

– Вы действовали очень умело, – сказала женщина. – Меня зовут Синтия, друзья зовут Син. Сейчас мы пережили столько…

– Я понимаю, Син, – ответил он. – Это вы действовали очень хорошо.

– Я закончила курсы медсестер, – возразила она, – как и многие в Израиле, чтобы можно было оказать помощь в подобных случаях. Но все равно растерялась, потом увидела, как вы с первой же секунды…

– Иногда и я теряюсь, – ответил он, притворяясь, что не обратил внимание на ее имя. – Когда как, когда как… Извините, меня ждет моя группа туристов! Наверняка уже звонят в посольство. Побегу успокою…

Он быстро повернулся и самым скорым шагом, озабоченный до предела, заспешил с места теракта.

Со всех сторон сбегаются люди, но сразу же несколько добровольцев встали цепью и постарались не допустить посторонних, кроме санитарных и пожарных машин, с жутким пронзительным воем прибыли полицейские машины, быстро и умело, что говорит о большом опыте, выставили оцепление.

Уж в такую ситуацию Стивен не попадет, мелькнула мысль. Надо же, только приехал и сразу же, как говорят, в эпицентре событий! Повезло. Правда, терактов должно быть еще больше, его ведомство через подставных лиц передало арабским террористам оружие и мощную взрывчатку, умело замаскированную под самодельную, нужно еще больше раскалить здесь обстановку…

Интересно, что делает Стивен?

Стивен остановился на перекрестке, пропуская машины с желтыми номерами, в то время как автомобили с белыми пугливо ждали, пока проедут хозяева.

В Израиле, вспомнил он, мгновенно вскипая справедливым негодованием, у евреев желтые номерные знаки на машинах, а у арабов – белые, хотя те и другие граждане одной страны. Это что, как не желтые звезды на рукаве, которых гитлеровцы заставляли носить евреев?

Кулаки сами собой сжались, он чувствовал, как вздулись и затвердели желваки. Во всех странах боремся с малейшими проявлениями фашизма и расизма, все СМИ поднимают крик, едва где увидят скинхеда, а здесь страна победившего расизма… и никто не смеет сказать об этом слова!

– Ничего, – сказал он со злостью, – кроманьонцы убрали с арены неандертальцев, от которых произошли. Как они это сделали – неважно. Историческая, как говорят яйцеголовые, неизбежность. Так и мы, христиане, просто обязаны очистить планету от остатков нынешних неандертальцев.

По дороге в почтовом отделении купил телефонную карточку за сорок восемь шекелей, вышел на улицу, хотел было зайти в маленький магазинчик напротив, чтобы позвонить в Ирак, потом вспомнил, что за границу можно звонить с любого автомата, даже с уличного, здесь не Ирак, вставил магнитную карточку в щель, быстро набрал номер.

– Дорогая Джоан, – сказал он, услышав радостный женский вопль на том конце провода, – я уже здесь, как видишь… Или слышишь, неважно. Подыщу квартирку для нас, сразу же дам тебе знать.

– Ох, дорогой, – ответил женский голос, полный тревоги, – будь осторожен!

– Я осторожен, – ответил он.

– Там жуткие террористы!

– Они есть везде, – ответил он терпеливо.

– Но в Израиле арабы!

– А у нас баски, что ли?

Она сказала так же взволнованно:

– Не ходи по людным местам…

– Я сейчас подыскиваю квартиру, – ответил он, – мне совсем не до людных мест…

– Ходи пешком, – сказала она настойчиво, – не пользуйся этими ужасными переполненными автобусами! Именно туда и подбрасывают бомбы…

– Дорогая, – сказал он со вздохом, – здесь поминутный тариф, а льготное время звонков с восемнадцати до восьми. Я так спешил тебя обрадовать, что звоню в шестнадцать двадцать…

– Как шестнадцать двадцать? – воскликнула она. – Разве там не восемнадцать двадцать?

– Нет, дорогая, – сказал он терпеливо.

– Ох, – ответила она торопливо, – тогда все, все! Не трать деньги на то, что бесплатно получаешь дома. Целую!

– И я тебя.

– Береги себя!

За щелком послышались гудки, он с облегчением повесил трубку и вышел на жаркое солнце. У него был вид мужа, который отбыл обязательный разговор с женой, теперь может в самом деле малость оттянуться.

Стивен в самом деле чувствовал удовлетворение, ибо получил все от разговора, как имена, так и ориентиры. Кто умеет извлекать из подобного бестолкового разговора информацию, тот стал бы компьютерным гением, но пока еще нет таких программ, чтобы вычленяли из житейской болтовни то, что в нее упрятано.

Портье чуть улыбнулся уголками рта, как-то умеют вычислять тех туристов, кто с ходу заночевал в чьей-то теплой постели. Стивен тоже улыбнулся заговорщицки, мол, мы – мужчины, все понимаем, но помалкиваем, поднялся в свой номер, огляделся с порога, осторожно прошел к платяному шкафу, осмотрел чемоданы.

Следов обыска нет, а он оставил такие ловушки, что никакой МОССАД не обойдет, есть такие, что обойти невозможно.

Интересно, мелькнула мысль, Дуглас уже в Израиле? Наверняка в Тель-Авиве, он не был бы Дугласом, если бы выбрал не столицу…

Неожиданно злобно звякнул телефон, Стивен машинально протянул руку, но пальцы зависли над трубкой, в то время как другая рука так же автоматически вытащила пистолет. Он присел у стены, прислушался, но в коридоре тихо, на улице прошуршала машина, но не останавливалась, слышно, как ее занесло на повороте.

В стране, где он действовал в прошлом году, в номер то и дело звонили милые женские голоса, предлагая развеять его скуку, скрасить одиночество, а то и просто предлагали использовать свое тело, как ему только восхочется. Но в этой стране с этим строго, ни один управляющий такое не позволит, так что…

Он наконец поднял трубку, на той стороне тишина, он спросил нарочито сонным, он же заторможенный американец, голосом:

– Алло…

– Тысяча извинений, – произнес очень вежливый голос на ломаном английском, – мы знаем, что на вас совершено нападение, и очень сожалеем, что вам оказан такой прием на благословенной Аллахом арабской земле. Как попытку чуть загладить ваше впечатление, нам указано поделиться с вами некоторой информацией…

Стивен проворчал:

– Вы тоже были с ними?

– Что вы, – ответили на том конце трубки, неизвестный тихо засмеялся. – У нас, надеюсь, более расторопные люди. А там – одно дерьмо.

Стивен задрал голову, окно распахнуто, ветер колышет занавеску. Если в окно бросят гранату, то упадет ему прямо под ноги.

– А почему я? – спросил он.

– Вы американец, – ответил собеседник.

– И что?

– Значит, богатый, – сообщила трубка.

Стивен ощутил разочарование и одновременно – облегчение.

– Значит, просто выкуп?

– Да. А что, вас это не беспокоит?

– Беспокоит, – ответил Стивен поспешно. – Еще как беспокоит! Но я человек бедный. С чего они взяли, что могут за меня что-то получить?

– Получат если не с вас, – объяснил собеседник, – то с вашего правительства. Американцы своих не бросают.

Стивен вздохнул:

– Иногда мне хочется, чтобы бросали… Ладно, я очень благодарен вам за помощь. Даже за будущую.

– Увы, – ответил невидимый собеседник. – Все-таки будьте осторожны. Американцу трудно оставаться незамеченным. Даже в Израиле вас могут попытаться похитить. Для этого не обязательно куда-то вывозить, в самом Иерусалиме достаточно подвалов… Мы оставили на улице двух своих людей. Если вас попытаются достать, мы постараемся справиться с ситуацией сами. В крайнем случае поднимем тревогу.

– Ну, спасибо, – пробормотал Стивен ошалело. – Вы в самом деле меня несколько… удивили.

– Не стоит благодарности, – произнес голос учтиво. – Мы не хотим, чтобы вы пострадали.

На том конце провода положили трубку. Стивен постоял минуту, пытаясь разобраться в шараде, когда одна террористическая группировка арабов берется оберегать его от другой группы боевиков.

Что-то перемудрили в руководстве. Или какой-то, что под их полным контролем, сообщили, что от живых франков им будет намного больше пользы, чем от мертвых.

Еще бы, подумал он кисло. Кого ликвидация Израиля обрадует больше, чем арабов? У этих чернозадых будет праздник на всю жизнь…

Он сам сделал несколько звонков: заверил «руководителя туристической группы», что с ним все в порядке, звонил в бюро погоды, а в агентстве вольнонаемных гидов педантично интересовался расценками и маршрутами.