Текст книги "Церковный суд на Руси XI–XIV веков. Исторический и правовой аспекты"

Глава 3. Суд над епископом Лукой Жидятой

Новгородская первая летопись младшего извода. Комиссионный список

В лето 6563. <…> В семъ же лете клевета бысть на епископа Луку от своего холопа Дудика, и изиде изъ Новагорода и иде Кыеву, и осуди митрополит Ефримъ, и пребысть тамо 3 лета.

<…>

В лето 6566. <…> Сем же лета архиепископъ Лука прия свои столъ в Новегороде и свою область. Дудице же холопу оскомины: урезаша ему носа и обе руце, и бежа в Немци[148]148
  ПСРЛ. Т. 3. С. 182–183.


[Закрыть].

Новгородская 4-я летопись

В лето 6563. <…> В сем же лете клевета бысть на архиепископа Лоукоу отъ своего холопа Доудики, и изыде их Новагорода и иде къ Киевоу, и осоуди митрополитъ Ефремъ, и пребысть тамо 3 лета.

<…>

Епископ Лука Жидята

В лето 6566 <…> Того же лета архиепископъ Лоука прия столъ свои в Новегороде и свою власть; Дудици же холопоу оскомины быша, оурезаша емоу носа, и роуце обе оусекоша, и збежа в Немци.

Пооучение архиепископа Лоуки къ братьи. Се, братье, первие всего сию заповедь известно должни есме вси крестьяне дрьжати: веровати въ единъ Богъ, въ Троици славимъ: въ Отца и Сына и Святаго Духа, якоже наоучили апостоли святии, и отци оутвердиша: «Верую въ единого Бога», до конца. Веруите же въскресению, и жизни вечнеи, и моуце грешнымъ вечнеи, и моуце грешнымъ вечнеи. Не ленитеся къ церкви ходити: и на заутренюю, и на обеднюю, и на вечернюю. И въ своеи клети, хотя спати, Богу поклонився, тоже ли и на постеле лязи. Въ церкви предстоите съ страхомъ Божиимъ; не молви речи, нъ ни мысли, но моли Бога съ всею мыслью, да отдастъ грехы. Любов имеите съ всяцимъ чловекомъ, а болшим съ братьею. И не боуди ино на сердце, а ино въ оустехъ; «на подъ братомъ же, рече, ямы копаи», да паки тебе Богъ не осудитъ. Помните и милоуте странныя и оубогыя и темничнику, и своимъ сиротамъ милостиви боудите. Москолоудство вамъ, братье, не лепо имети, ни молвите срамна слова, ни гнева имети на въсякъ день. Не похритаися, ни посмеися никомуже, в напасти же терпи, на Бога оупование имея. Буести и гордости не имеите, ни прилепляися иныхъ творити; поминаи, яко оутро будемъ смрадъ и гнои и червие. Боудите смирени и кротци, да и послушницы боудете Божиимъ заповедемъ, в гордаго бо въ сердци диаволъ седить, и Божие слово не хощеть прилноути емоу. Чтите старца ваша и родителя своа; не кленитеся Божиимъ именемъ, иного заклинаите, ни проклинаите; судите по правде, мъзды не емлите, в лихву не даите. Бога ся боите, а князя чтите; раби первое Бога. Таче же господу чтите отъ всего сердца; ерея Божиа чтите и слоуги церковныя. Не оубии, не оукради, не сължи, лживъ послоухъ не боуди, не навади, не завиди, не клевечи, блядии не твори ни с рабою ни с ким же, не пии без года, но сдовол, а [не] до пияньства; не боуди гневлив, ни напраснивъ; боуди тако: с радующимися радуися, с печалными печаленъ; не ядите скверна, святыя дни чтите. Богъ же мира съ всеми вами, аминь.

<…>

В лето 6568. <…> Преставися, архиепископъ Лоука, идя ис Киева, на Копысе, месяца октября 15. того же месяца гробоу предан бысть своимъ клиросомъ, и бывшю емоу епископомъ летъ 23[149]149
  Там же. Т. 4. Ч. 1. С. 119–120.


[Закрыть].

Патриаршая или Никоновская летопись

<…>

Того же лета клевета бысть на епископа Луку Жидяту отъ своего холопа Дудика въ неподобных речехъ, и изыде изъ Новагорода, и иде къ Киеву, и осуди его митрополитъ Ефремъ по Дудикинымъ речемъ и злыхъ его друговъ Демьяна и Козмы клеветамъ: и пребысть тамо три лета.

<…>

Въ лето 6565. <…> Того же лета епископъ Лука Жидята приатъ престолъ свой въ Новегороде, свою власть; холопу же Дудике оскомины быша: уреза ему носа и обе руце отсекоша, и побеже в Немцы; сице же и его лукавымъ советникомъ, Козме и Дамиану, достойное воздаша по злодеянию ихъ.

<…>

Въ лето 6567. <…> Преставися Лука епископъ. Того же лета преставися епископъ Новогородской Лука Жидята, идя ис Киева, на Копысе, месяца октября въ 15 [день]; того же месяца и гробу преданъ бысть своимъ клиросомъ, бывшу ему епископомъ 23 лета[150]150
  Там же. Т. 9. С. 91.


[Закрыть].

Известие о суде над новгородским епископом Лукой Жидятой – первое свидетельство функционирования на Руси церковных судов. Появление данного сообщения в летописных записях означало одно: в глазах современников произошедшее стало неординарным событием, заслужившим право быть запечатленным для потомков. Между тем, случившееся имело самые тяжелые последствия не только для самого епископа Луки, обвиненного в неких речах и поступках, о содержании которых остается только догадываться, но и для кафедры[151]151
  См. подр.: Гиппиус А. А. Клевета на епископа Луку: эпиграфические свидетельства летописного эпизода // Труды отдела древнерусской литературы / Отв. ред. О. В. Панченко. СПб., 2016. С. 806‒817.


[Закрыть]. Главным источником по истории этого долгого судебного разбирательства, затянувшегося на три года, явилось новгородское летописание.

В то же самое время общерусское летописание ничего не сообщает о произошедшем, и это при том, что основные события конфликта, повлекшего арест архиерея одной из главных кафедр Руси, разворачивались в Киеве и не могли не привлечь к себе внимания горожан. Однако именно этого и не произошло. Киевские книжники умолчали как о произошедшем, так и о его участниках, например, митрополите Ефреме, личность которого видится крайне загадочной. Немногословие, сопровождавшее образ этого митрополита в древнерусских источниках, породило разнообразие мнений и предположений как относительно персоны самого первосвятителя, так и тех полномочий, какими он мог быть наделен[152]152
  Церковная историография отводит на время святительства митрополита Ефрема 6 лет. Однако отмеренный ему в официальной церковной истории срок с 1055 по 1061 гг. условен уже потому, что первое упоминание о первосвятителе в 1541 графити отодвигает нижнюю границу его правления на ноябрь 1052 г. Тем не менее, весьма показательно, что имя этого первоиерарха присутствует только в Новгородском летописании и помимо этого подтверждается недатированной записью в Мстиславовом Евангелии, а также митрополичьей буллой с изображением Архангела Михаила и надписью: «Господи, помоги Ефрему, протопроедру и митрополиту Росии». Совокупность всех этих обстоятельств позволило А. П. Толочко и Т. Вилкул высказать сомнение как в историчности митрополита, так и в существовании Дудика, а также связанного с его именем процесса. Правда, отмеченная точка зрения, встретившая весомые возражения со стороны А. Ю. Виноградова, не нашла поддержки в историографии (Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси X–XV вв.: в 2 т. Т. 1: Печати X – начала XIII в. М., 1970. С. 45–47, 174 [№ 42]; Котышев Д. М. Печати киевских митрополитов XI–XII вв. // Русская религиозность: проблемы изучения / Сост. А. И. Алексеев, А. С. Лавров. СПб., 2000. С. 61, 67 [ссылка 5]; Макарий (Веретенников), архим. Митрополиты Древней Руси (X–XVI веков). М., 2016. С. 90–92; полемика о митрополите Ефреме: Толочко А. П. Замечания о первых митрополитах киевских // Вертоград многоцветный. Сборник к 80-летию Бориса Николаевича Флори / Отв. ред. А. А. Турилов. М., 2018. C. 77–78; Вилкул Т. Л. Новгородская первая летопись и Начальный свод // Palaeoslavica. 2003. № 11. С. 22–23; Виноградов А. Ю. О хронологии русских митрополитов XI в. (по поводу новой гипотезы А. П. Толочко) // Slověne. 2019. Vol. 8. No. 1. C. 477–485; Виноградов А. Ю., Желтов М., свящ. Порядок вступления иерархов на кафедру в домонгольской Руси и вопросы хронологии первых митрополитов Киевских // Богословские труды. Вып. 49. М., 2019. С. 155‒169).


[Закрыть]. Правда, та лаконичная подробность, с которой новгородские книжники передали череду и обстоятельства событий, дает основание полагать, что составитель записи мог знать о произошедшем не только из устных рассказов очевидцев или их собеседников, но и из каких-то иных письменных источников, например, переписки или копий протоколов, которые, согласно римским (византийским) правовым нормам должны были сопровождать слушание дела. В результате, в истории данного суда примечательно все: и личности участников процесса, и обстоятельства, в которых совершалось судебное следствие, и умолчание авторов летописных записей о сути обвинений, и долгое удержание епископа Луки, и его оправдание, и даже сама смерть, настигшая новгородского святителя на пути к своей кафедре.

При том, что суд над епископом Лукой – примечательнейшее событие ранней русской церковной истории, пристальное внимание к себе исследователей он привлек только в последние годы, найдя отражение в целом ряде публикаций. Пожалуй, это тот крупный церковно-исторический сюжет, которому в некотором смысле повезло быть разработанным с предельной тщательностью, какая только может быть возможна при анализе событий русской церковной древности, не балующей исследователей обилием источников.

Первые попытки критически прокомментировать историю осуждения епископа Луки Жидяты были предприняты митрополитом Макарием (Булгаковым), Е. Е. Голубинским, М. Д. Приселковым и А. В. Карташевым. Так, митрополит Макарий передал общую канву событий, высказавшись за то, что после своего оправдания и возвращения на кафедру епископ Лука еще раз побывал в Киеве. Именно в этом путешествии, по версии, высказанной маститым церковным историком, на обратном пути в Новгород святитель скончался, получив со временем местное почитание[153]153
  Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Кн. 2. М., 1995. С. 136.


[Закрыть]. Е. Е. Голубинский попытался выяснить причины организации суда над Лукой. Опираясь на известия Никоновской летописи, ученый предположил, что причиной, приведшей к аресту новгородского святителя, стало его недовольство новоприбывшим митрополитом, сменившим русина Илариона[154]154
  Голубинский Е. Е. История Русской Церкви… Т. 1. Ч. 1. С. 300.


[Закрыть]. Близкая идея была высказана и М. Д. Приселковым, связавшим суд над епископом Лукой с переменами на киевской первосвятительской кафедре[155]155
  Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X–XII вв. СПб., 2003. С. 66–67.


[Закрыть]. А. В. Карташева заинтересовало большее. Основное внимание известного историка привлекла расправа, совершенная над обвинителями новгородского архиерея[156]156
  По мнению А. В. Карташева, эту расправу совершил сам епископ Лука, после своего оправдания: «когда епископ снова возвратился в Новгород на кафедру, то приказал Дудику урезать нос и обе руки, после чего тот убежал к немцам» (Карташев А. В. Собрание сочинений… Т. 1. С. 248–249).


[Закрыть]. Однако все высказанное в дореволюционной историографии и А. В. Карташевым не разрешило проблему произошедшего с епископом Лукой Жидятой.

История епископа Луки Жидяты интересовала и советских ученых. Однако наибольшее внимание исследователей она привлекла только 2000-е годы, что во многом объяснялось заметным ростом научного интереса к проблемам истории Древней Руси и ее церковных интересов. Наиболее подробно и развернуто историография вопроса и различные аспекты, связанные с жизнью и деятельностью знаменитого новгородского архиерея, представлены в энциклопедической статье М. В. Печникова[157]157
  Печников М. В., Маханько М. А. Лука (Жидята, Жирята; †15.10.1059), свт. // Православная Энциклопедия. М., 2016. Т. 41. С. 587–592.


[Закрыть], в книге А. Е. Мусина[158]158
  Мусин А. Е. Загадки дома Святой Софии: Церковь Великого Новгорода в X–XVI вв.… С. 17, 24–28, 39.


[Закрыть] и в специальной совместной работе В. В. и С. В. Мильковых и И. В. Дергачевой[159]159
  См. подр.: Дергачева И. В., Мильков В. В., Милькова С. В. Лука Жидята: святитель, писатель, мыслитель… С. 43–80.


[Закрыть].

По мнению большинства исследователей, суд, совершенный над новгородским архиереем, в значительной мере отразил всю сложность отношений, существовавших, с одной стороны, внутри самой церковной организации на Руси, переживавшей период своего становления, с другой стороны, наглядно продемонстрировал внутреннее противоречие крайне непростых межличностных связей, присутствовавших между высшей церковной иерархией и военно-политическими правящими элитами на Руси. Не имея необходимости повторять уже высказанные мнения и гипотезы, касающиеся личности епископа Луки Жидяты и обстоятельств, приведших к суду над архипастырем, стоит обратиться к сути вопроса.

О сути произошедшего предельно подробно, насколько на это способно древнерусское летописание, сообщают новгородские источники. В 1055 г., т. е. на следующий год после вступления Изяслава на киевский стол, на епископа Луку Жидяту поступила «клевета», то есть жалоба, исходившая от архиерейского «холопа» Дудика. Раннее новгородское летописание не сообщает о содержании и сути доноса. Некоторое уточнение внесла никоновская летопись, извещавшая, что архиерей был обвинен в неких «неподрбных речах»[160]160
  ПСРЛ. Т. 9. С. 91.


[Закрыть]. Судя по всему, от епископа потребовали оправдания. В результате святитель был вынужден отправиться из Новгорода в Киев, и сделал это добровольно. На это указывает канва событий и отсутствие каких-либо сообщений о протестах и публичном несогласии епископа с действиями нового первосвятителя Ефрема. Новгородский архипастырь выполнил волю митрополита в соответствии с каноническими нормами[161]161
  Процедуры обвинения епископа и рассмотрения его дела на архиерейском Соборе предельно подробно прописаны в нормах 74 Апостольского и 28 Карфагенского правил (Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа далматинско-истрийского… Т. 1. С. 155–157; Т. 2. С. 165–167).


[Закрыть]. Это сильно отличало его историю от истории епископа Феодора (Феодорца), демонстративно отказывавшегося признавать над собой власть киевского митрополита и долгие годы игнорировавшего Киев и его святителей. Спокойствие, с которым автор записи сообщал о произошедшем, позволяет заключить, что новгородский иерарх действовал свободно, в соответствии с общепринятыми церковными нормами и без чьего-либо принуждения. И для таких выводов есть все основания. 74 Апостольское правило предполагает, что обвиненный в чем-либо епископ должен быть призван на Собор другими архиереями[162]162
  «Епископ, от людей, вероятия достойных, обвиняемый в чем‑либо, необходимо сам должен быть призван епископами; и если предстанет и признается или обличен будет, да определится епитимия» (Там же. Т. 1. С. 155).


[Закрыть]. При этом 19 (28) правило Карфагенского Собора вносит существенное уточнение: таковое призвание должно быть письменным, грамотою, а судебное слушание надлежало совершать у «первенствующего в области»[163]163
  Там же. Т. 2. С. 165.


[Закрыть].

При том, что летописное сообщение немногословно, описанное в нем позволяет сделать некоторые предварительные выводы об обвинителях новгородского святителя. Подав жалобу на епископа Луку в Киев к митрополиту, Дудик действовал в соответствии с церковными правилами, а, следовательно, нельзя исключать того, что обвинитель новгородского епископа был не просто грамотен, но и хорошо знал каноны и был знаком с теми изменениями, которые разворачивались на киевской первосвятительской кафедре после смерти Ярослава Мудрого. Во всяком случае, примечательно, что обвинения в адрес епископа Луки поступили именно тогда, когда в Киеве произошли существенные перемены. Они касались не только киевского великокняжеского стола, но и митрополичьей кафедры, когда место русина Илариона было вновь возвращено митрополиту-греку. А это означает, что стоявшие за жалобой лица действовали продуманно, были достаточно хорошо осведомлены о жизни Киева и удачно рассчитали время. Наконец, принимая во внимание удаленность Киева и Новгорода, необходимо признать, что отправка письма в Киев к митрополиту требовала существенных издержек, могла быть совершена только через доверенных лиц и нуждалась в авторитетной поддержке, чтобы оказаться в руках русского архипастыря-грека, вызвав не только внимание, но и доверие ко всему, что было в письме сказано.

Впрочем, здесь необходимо принять во внимание одно важное обстоятельство. Церковные правила требуют, чтобы личность обвинителя, обличающего епископа, была исследована. Об этом говорит 21 правило IV Вселенского Собора: «От клириков, или мирян, доносящих на епископов, или на клириков, не принимать доноса просто и без исследования: но предварительно исследовать общественное о них мнение»[164]164
  Там же. Т. 1. С. 379–380.


[Закрыть]. Поэтому произошедшее в 1055 г. позволяет заключить, что Дудик в Киеве не вызвал подозрения. В нем не увидели ни еретика, ни человека с дурной репутацией, что соответствовало тем требованиям, какие предъявлялись церковными канонами к обвинителям. Во всяком случае, решение о вызове епископа Луки в Киев, согласно 74 Апостольскому правилу, могло быть принято не ранее, чем личность Дудика была исследована и признана «достойной». То есть прежде чем к епископу Луке могли предъявить претензии, надлежало провести дознание о самом Дудике. А это приводит к еще одному выводу: жалоба на епископа могла быть доставлена в Киев сразу по вступления Изяслава на престол и прибытия нового митрополита Ефрема, о времени прибытия которого на Русь летописи умалчивают.

Новгородское летописание сосредоточило свое внимание на личности Дудика, который, вероятно, был главным исполнителем затеянной против епископа Луки интриги. Однако церковные правила однозначно определяют, что для обвинения епископа или клирика свидетельства одного недостаточно[165]165
  75 Апостольское правило определяет: «В свидетели против епископа не принимать еретика: но и одного верного недостаточно. Ибо на устах [только] двух или трех свидетелей твердо всякое слово» (Там же. Т. 1. С. 157).


[Закрыть]. Поэтому появление в Никоновской летописи еще двух «злых другов» Дудика – Козмы и Демьяна[166]166
  ПСРЛ. Т. 9. С. 91.


[Закрыть] видится вполне естественным. Правда, в случае этих летописных персонажей в научной литературе возникают определенные трудности.

В исследовательской литературе присутствует оправданное недоверие как к именам, так и к личностям «друзей» Дудика. Для таких сомнений достаточно оснований. Достаточно отметить, что «отчетливое» присутствие Козмы и Дамиана прослеживается только в позднем русском летописании, – в Никоновской летописи. Отмеченное существенно снижает степень доверия к доводимой информации. В результате в кругу исследователей было высказано несколько заслуживающих внимания версий. Так, по мнению А. А. Шахматова, имена «злых советников» могли быть почерпнуты из неверно прочитанных новгородских источников. По мнению историка древнерусской литературы, скорее всего, в день памяти святых целителей состоялось оглашение приговора в отношении Луки[167]167
  Шахматов А. А. История русского летописания. Т. 1. Повесть временных лет и древнейшие русские летописные своды. Кн. 2. Раннее русское летописание XI–XII вв. М., 2003. С. 175, 446.


[Закрыть]. С такою же осторожностью к этим образам отнеслись Д. С. Лихачев, а в наши дни А. А. Гиппиус, объяснявшие появление парных имен с храмом Косьмы и Дамиана. Правда, в то время как Д. С. Лихачев предположил, что с приходом этого храма могло быть связано выдвижение в адрес архипастыря обвинений[168]168
  Повесть временных лет. Ч. 1–2. Ч. 2. Приложения. М.; Л., 1950. С. 390–391.


[Закрыть], А. А. Гиппиус, основываясь на одном из Софийских графити (Новгород), высказал иную, наиболее взвешенную на сегодняшний день версию произошедшего. Он допустил, что появление названных имен обусловлено обстоятельствами деятельности одного из участников и свидетелей суда над новгородским архиереем, Николы. Судя по оставленной им записи, он не только присутствовал на суде, но и представлял интересы своего князя и церкви Косьмы и Дамиана[169]169
  Гиппиус А. А. Клевета на епископа Луку: эпиграфические свидетельства летописного эпизода… С. 817.


[Закрыть]. Можно констатировать, что присутствующая вокруг «злых советников» ситуация сильно разнится с «положением» Дудика, чья личность в целом подтверждается целым комплексом источников, на что обоснованно обратили внимание А. В. Назаренко и А. А. Гиппиус[170]170
  Об историчности Дудика см. подр.: Назаренко А. В. Дудика, Негваръ: два германских антропонима в новгородских памятниках // Slověne = Словѣне. 2015. Vol. 4. No. 1. C. 323–333; Назаренко А. В. Новгородский холоп Дудика и соболя падерборнского епископа Майнверка // Города и веси средневековой Руси. Археология, история, культура. К 60-летию Николая Андреевича Макарова. М.; Вологда, 2015. С. 293–301; Гиппиус А. А. Клевета на епископа Луку: эпиграфические свидетельства летописного эпизода… С. 817.


[Закрыть]. Тем не менее все перечисленное не снимает вопроса процессуального свойства, объясняемого каноническими нормами, предписывающими обязательное присутствие на суде двух или трех обвинителей: кто помимо Дудика свидетельствовал против епископа Луки Жидяты?

Впрочем, вопрос о процессуальной стороне свидетельства Дудика требует уточнения социального статуса обвинителя. В русском летописании Дудик назван «холопом», однако данное обстоятельство вступает в противоречие с существовавшими на Руси правовыми нормами и целым рядом действий самого Дудика, в поступках которого ничто не указывает на его низкий социальный статус. Во-первых, нормами Русской Правды запрещалось принимать свидетельство от холопа[171]171
  «А послушьство на холопа не складають <…>» (Суд Ярославль Володимерич Правда Русьская (Пространная редакция) // Российское законодательство X–XX веков… Т. 1. С. 69).


[Закрыть]. На это, например, обратил внимание О. Г. Ульянов, обоснованно отметивший, что данное обстоятельство порой не учитывается исследователями[172]172
  Ульянов О. Г. Церковное право в Древней Руси в домонгольский период (о праве апелляции епископов) // Academia.edu…


[Закрыть]. Римское право и византийская юридическая практика, напротив, признавали свидетельские показания рабов. Такое положение дел вступало в противоречие с правовыми реалиями на Руси, однако оно могло позволить Дудику, даже если бы он был «холопом», выступить в церковном суде. И все же в истории внутрицерковных конфликтов в домонгольской Руси неизвестны случаи того, чтобы не только рабы или холопы, но и горожане жаловались на своих церковных господ митрополитам. В конфликтной ситуации городское население и слуги церковных иерархов не обременяли себя тяжбами и делали простой и по-своему «эффективный» выбор в пользу личной расправы над своими обидчиками, невзирая на их сан и титулы[173]173
  Примером таких расправ могут служить вечевые расправы. См. подр.: Гайденко П. И. О праве суда над епископатом на Руси (XI–XIII вв.). Постановка проблемы… С. 103.


[Закрыть]. Именно так поступили слуги новгородского епископа Стефана во время его пребывания в Киеве. По неизвестным причинам архиерей был задушен своими людьми. Вероятно, убийство было совершено во время волнений 1068 г. и отражало не только «рост антифеодальных отношений», но и личную неприязнь убийц к своему господину[174]174
  «А Стефанав Киеве свои холопе удавищя; бе въ иепископьи 8 летъ» (ПСРЛ. Т. 3. С. 473; Тихомиров М. Н. Древняя Русь. М., 1975. С. 106–107; Гайденко П. И. Священная иерархия Древней Руси (XI–XIII вв.)… С. 84, 93).


[Закрыть]. Во-вторых, как уже было отмечено, в действиях Дудика ничто не указывает на его социально-зависимое и, тем более, низкое социальное положение. Напротив, грамотность, знание церковных канонов и расстановки церковно-политических сил на Руси, возможность не только написать, но и доставить жалобу в Киев, что, нельзя исключать, могло стать возможным благодаря покровительству влиятельных лиц, недовольных архиереем, напротив, указывают на вполне высокий социальный статус Дудика. Его именование «холопом», судя по всему, имело уничижительный характер, призванный дискредитировать автора обвинений. К тому же под холопством в ситуации Дудика могло пониматься как несение службы при епископском дворе, так и включенность в круг церковных людей. Достаточно заметить, что Даниил Заточник желал быть холопом (слугой) у князя и рассматривал службу у боярина как быть «холопом у холопа»[175]175
  См. наблюдения И. Н. Данилевского: Данилевский И. Н. Холопское счастье Даниила Заточника // Казус 2002: Индивидуальное и уникальное в истории. Вып. 4. М., 2002. С. 94–107.


[Закрыть]. То есть холопство имело более широкий спектр смыслов, социальных ролей и статусов, чем те, что определялись нормами Русской Правды. Наконец, в-третьих, не в пользу версии о холопстве говорит и возложенное на Дудика наказание. Проанализировав приговор, А. Ю. Виноградов сделал важное уточнение, обратив внимание на то, что расправа над Дудиком отчасти соответствовала наказанию клирика[176]176
  Виноградов А. Ю. Новые данные в деле Луки Жидяты. [Рукопись, 2020].


[Закрыть]. Между тем в источниках о священстве Дудика ничего не известно. Однако нельзя исключать, что в данном случае под клиром могли пониматься и епископские слуги, задействованные в системе церковного управления и организации святительских служб.

Наконец, важно понять, за что был судим епископ Лука. Летописание не дает прямого ответа на данный вопрос. Однако очевидно, что архиерея, а вслед за этим и его обидчика судили по принятым в Византии нормам римского права в рамках включенных в него законов, регулировавших каноническую жизнь Церкви. Данное обстоятельство, по мнению О. Г. Ульянова, могло объясняться особым положением архиереев и духовенства, ставленническая присяга которых предполагала выражение верности, в том числе и императору. Последнее вполне позволяло рассматривать церковных лиц в качестве подданных византийского императора.

Наиболее подробно проблема установления выдвинутых против епископа Луки обвинений рассмотрена в работах В. В. Милькова и А. Ю. Виноградова[177]177
  Мильков В. В. Духовная дружина русской автокефалии: Иларион Киевский // Россия XXI. 2009. № 4. С. 112–155; № 5. С. 98–121; Дергачева И. В., Мильков В. В., Милькова С. В. Лука Жидята: святитель, писатель, мыслитель… С. 65–70; Виноградов А. Ю. Новые данные в деле Луки Жидяты. [Рукопись, 2020].


[Закрыть]. При том, что по ряду сторон этой истории мнения исследователей расходятся, едины они, во-первых, в том, что суд над епископом Лукой отражал сложные внутренние противоречия, присутствовавшие не только между Новгородом и Киевом, а также между греческой и русской частью Русской Церкви (митрополии), но и внутри городской общины Новгорода. Во-вторых, реконструкция может быть осуществлена на основе принципа «зеркальности» наказания для человека, совершившего оговор. При этом А. Ю. Виноградов вполне справедливо заметил, что наложенное на Дудика наказание – отсечение двух рук – противоречило законам Византии (Прохирону). Если отложить политическую составляющую обвинений, какие могли быть выдвинуты против епископа Луки на основании норм Эклоги, то, судя по всему, Дудик обвинил архиерея в каких-то блудных поступках[178]178
  Дергачева И. В., Мильков В. В., Милькова С. В. Лука Жидята: святитель, писатель, мыслитель… С. 8.


[Закрыть]. Митрополит же наказал епископа Луку, отстранив его от службы на три года, по общим мотивам несоответствия жизни пастыря церковным канонам. Дудик же был наказан по принципу талиона и как клирик, совершивший оговор[179]179
  Виноградов А. Ю. Новые данные в деле Луки Жидяты. [Рукопись, 2020].


[Закрыть]. Правда, не вполне ясно, кто и где судил Дудика, и, конечно же, кто привел в исполнение принятое решение. Вынесение архиереем приговора, предполагавшего совершение членовредительства, крайне необычно для византийской каноническо-правовой практики. Таковая мера, скорее всего, могла быть принята светским лицом. В противном случае приговор вступал в противоречие с принципами невозможности пролития крови духовенством. Впрочем, отмеченная проблема нуждается в отдельном рассмотрении.

Не менее примечательно трехлетнее удержание епископа Луки в Киеве. Пояснение этой ситуации было дано в работах О. Г. Ульянова и А. Ю. Виноградова, независимо друг от друга пришедших к выводу, что отмеченный срок в полной мере соответствовал наказанию, оговоренному в 123 Новелле Юстиниана. Согласно нормам этой Новеллы, трехлетнее монастырское заточение накладывалось на клириков, обвиненных в неподобающем поведении[180]180
  Максимович К. А. Новелла CXXIII св. императора Юстиниана I (527–565 гг.) «О различных церковных вопросах» (перевод и комментарий) // Вестник ПСТГУ. Сер. I: Богословие. Философия. 2007. № 3 (19). С. 33.


[Закрыть]. Вероятно, именно в этот период епископ Лука смог апеллировать в Константинополь о пересмотре дела, добившись оправдания, возвращения права служения и возвращения на кафедру.

О драматизме ситуации, пережитой епископом Лукой в Новгороде, может многое рассказать его поучение к «братии», под которой, вероятно, понимались новгородцы. Особо епископ Лука оговаривает грех ложного свидетельства, ложной кляты, оговора и неправедного суда. За кажущейся простотой текста скрывается большой и тяжелый жизненный опыт святителя. Однако в истории епископа Луки не присутствует упреков в адрес митрополита и патриарха. Данное обстоятельство сильно отличает историю суда над епископом Лукой от истории судов над Поликарпом Печерским, позволяя говорить о том, что дело епископа Луки завершилось справедливым исходом.

Таким образом, «дело» епископа Луки Жидяты может рассматриваться в качестве первого опыта совершения церковного суда на Руси. При всей трагичности ситуации, сложившейся вокруг новгородского епископа, она завершилась справедливым приговором, как в отношении самого архиерея, так и в отношении его обвинителя. Летописное известие, сообщающее о произошедшем, немногословно, однако оно позволяет не только воссоздать историю конфликта и даже проследить церковно-политические противоречия, в которые был погружен Новгород и его святительская кафедра, но и реконструировать некоторые процессуальные стороны судебного разбирательства, например, порядок апелляции. Приходится признать, что следствие тянулось неторопливо и заняло три года, позволившие патриаршему суду разобраться в произошедшем. Наложенное на святителя наказание, ставшее следствием крупной политической интриги, опиравшейся на свидетельские показания и обвинения со стороны одного из ближайших слуг святителя, было отменено. Таким решением Константинополь продемонстрировал не только силу Божественной правды, но и способность патриаршего суда выносить справедливые постановления. Между тем, некоторые стороны этого суда остаются неясными. Например, неизвестно, кто принимал решение о казни и кто его приводил в исполнение. Неизвестно, кто стоял за действиями Дудика. Неясно, где именно содержался епископ Лука во время удержания. Неведома и реакция Константинополя на решение митрополита. Впрочем, последующее исчезновение митрополита Ефрема могло объясняться раздражением, какое, вероятно, испытал Константинополь к киевскому первоиерарху, не только не сумевшему разобраться в жизни своего диоцеза, но усугубившему конфликт, наказав невинного архиерея. Решение перечисленных вопросов – дело будущего.