Текст книги "Газуня и Загуля из Чудолесья. Чудолесики"

Глава шестая,
в которой близнецы возвращаются и встречают жаб

Близнецы двигались всё дальше, всё южнее. Но пока просвет леса не показывался. И тут Загуля, не заметив, наступил на мшистую корягу. Другой её конец поднялся. А из-под неё вырвалось чьё-то ворчание.

– Ну вот, разбудили!

– Кто тут опять топает?

– Это мы, Газуня и Загуля, – ответили близнецы.

– Ходите без дороги!

– Поспать не даёте!

– То журавлик топчется, то вы.

– Не лежится вам.

Так без остановки ворчали две особы. Они были похожи на лягушек, но уж очень неповоротливы были.

– А вы кто? – спросили близнецы.

– Мы жабы. Я Тоня.

– А я Доня.

– Вы извините, что разбудили, – сказал Загуля.

А сестрица спросила:

– А вы что, днём всегда спите?

– Мы днём лежим отсыпаемся, а ночью едим насыщаемся.

– Ходим на охоту по мху по болоту.

– Эх, родная сторона! – шлёпнула лапой Тоня.

– Небо, звёзды да луна! – повторила за ней Доня.

Жабы раздухарились и заквакали свою песню.

 
– Тёмная погожая
Наступает ночь —
Толстые, пригожие
Мы поесть не прочь.
Кочками, ухабами
Важно мы ползём:
Между нами жабами
Разговор ведём.
 
 
Пр:
Мы жабы славные!
Пара-па-пап!
Движенья плавные
У наших лап!
 
 
Сами не прыгучие
И не сдобные
Мы по вкусу жгучие
И холодные.
Звёзды, как фонарики,
Светят на пеньки.
Где же вы, комарики?
Где ж вы, мотыльки?
 
 
Мы ползём по тропочке
В отблесках луны.
Будем, как коробочки,
Мошкой мы полны.
Кожа наша влажная,
Кругленький живот.
Ах как жаба каждая
Хорошо живёт!
 

Песня была громкая, но сами они были тихие, безобидные. Тоня и Доня понравились путникам.

Загуля пристроил корягу на место. И жабы заползли под неё.

– Спокойного сна вам, – пожелала сестрица.

– Спасибо. Заснём скоро, поспим до упора.

– Жаба без сна, что без капели весна.

– Спите, сил набирайтесь, – убаюкивал их Загуля.

– Сил накопим будь здоров, – подала голос Тоня.

– И пойдём на комаров, – тихо отозвалась Доня.

И тут же послышалось их протяжное сопенье.

– Уснули, – определила Сестрица.

– Ну что ж, уложили жаб, ускоряем шаг, – сказал Загуля.

И они быстро двинулись дальше.

Глава седьмая,
в которой Газуня и Загуля сделали крюк

Шагали они, шагали, несли почту, несли, а лес всё не кончался. К тому же вернулись они в то место, где расстались с лосёнком.

– Смотри – пенёк, – показал Загуля. – Мы на него с Роськи слезали.

– Странно. Шли на юг, а вернулись обратно.

– Как же мы к пингвину попадём?

– Идём туда, – уверенно сказал братец.

Но, пройдя немного, они вновь оказались у старого пня.

– Что-то никак не выйти из леса, – озадачился Загуля.

– Значит, надо идти туда, – показала сестрица.

Они походили-походили, но вернулись обратно – и компас не помогал.

– Куда же идти? – чесал затылок Загуля.

Сестрица вспомнила про Листочек, что был у неё в кудряшках. Он всегда помогал в трудные минуты. Она сняла его. И близнецы произнесли волшебные слова:

 
– Листочек, Листочек!
Встань передо мной,
Как перед травой!
 

Листочек поплыл по воздуху и заговорил:

– Чем вам помочь, друзья?

– Листочек, скажи, как нам отсюда выбраться?

– А то мы кружим.

– Я знаю почему. Это Дядя Гукол не хочет отпускать вас. Вот и водит вас по кругу.

– А кто такой Дядя Гукол?

– Мы только Дядю Прушу знаем. Он всех угощает своими блюдами.

– Дядю Прушу я знаю. Он наш лесной повар. А вот Дядю Гукола никто не видел. Но он живёт здесь. Может, вы его увидите. Попросите, чтоб вас не кружил.

И Листочек умолк, опустившись на землю. Газуня его взяла и бережно вдела в причёску.

– Как же найти этого Дядю, если его никто не видел?

– Мы даже адреса его не знаем, – растерялся Загуля.

Тут скрипнуло дерево. Что-то затрещало и загукало. Казалось, пролетела какая-то птица. Но зазвучал чей-то жуткий голос.

 
– Есть в лесу медвежий угол,
Но медведь там не живёт.
Только я там, Дядя Гукол,
Обитаю круглый год.
То загукаю, то гавкну,
То сорокой затрещу.
На прохожего как рявкну!
Как зубами захрущу!
 
 
Как давно я тут родился:
Как люблю я эту глушь.
Ну а кто сюда явился,
То не обессудьте уж.
Приготовьтесь-ка к испугу,
К лихоманке, к мандражу.
За собою вас по кругу
Я в свой угол провожу.
 
 
Тут и жаб, и волчьих ягод
Видимо-невидимо.
Хорошо! Да, жаль, меня вот
Никому не видимо.
Так бы, взял бы я ромашки —
Всем бы роздал по одной.
А все звери и все пташки
Поиграли бы со мной.
 

Да, дядя Гукол дал-таки о себе знать. Они его слышали, но заметить никак не могли.

– Здравствуй, Дядя Гукол! – крикнули во все углы близнецы. – Ты где? Выходи!

– Да здесь я, – услышали они тихий и будто обиженный голос. – Рядом с вами. Здравствуйте.

– Мы Газуня и Загуля. Идём к пингвину.

– Я знаю.

– Это ты нас из леса не выпускаешь?

– Я.

– Зачем туда-сюда водишь?

– А что ещё остается делать? Это моё любимое занятие.

– Это из-за тебя журавлик к цапельке никак не придёт?

– Угу, из-за меня, – улыбнулся голос, довольный своей проделкой.

– Сжалься над ним, он совсем извёлся, – попросила Газуня.

– Сохнет по ней, – добавил братец. – Похудел, особенно ноги.

– Летать не может. На жаб наступает.

– Не ест ничего. Того и гляди упадёт.

– Немедленно отпусти его! – рассердилась Газуня.

– Ладно, – согласился голос. – Приведу я его к цапельке. Пусть посмотрит, как она танцует.

– Ты точно отведёшь?

– Честное невидимое, – поклялся Дядя Гукол.

– Ну и хорошо, – сказала сестрица. – Он сразу оживёт. Цапелька лучше всех танцует.

– А почему мы тебя не видим? – удивился братец.

– Не знаю. Я все время такой. Привык.

– А ты не хочешь показаться всему лесу?

– Хочу. Но не знаю как. Может, вы знаете?

– Нет, не знаем, – вздохнула Газуня. – Хотя, говорят, нас тоже никто не видел, пока мы Фимке не приснились. А теперь все знают о нас.

– Вам везёт.

– Может, тебе тоже надо кому-нибудь присниться? – предложил Загуля. – И мы тогда тебя увидим. И все увидят.

– Присниться? – задумался Гукол. – А вдруг кто-нибудь во сне испугается? Меня и так все боятся, а уж видимого-то и подавно.

– Да, трудно у тебя с этим, с появлением.

– Ещё как. А может, мне выбрать кого посмелее и присниться? – спросил Гукол.

– Вот-вот, приснись кому-нибудь. Мы пока ещё не смелые, – уточнила Газуня.

– А вы чего со мной заболтались-то? Вам же к пингвину.

– Так ты нас не пускаешь! – укорил его братец.

– Да уж, ладно, идите. Не буду задерживать.

– Вот спасибо.

– А куда?

– Вон туда, – показал лапой лесной обитатель,

– Ты извини, не разобрать, куда ты показываешь.

– Ах да, – спохватился невидимый лесовик. – Идите на солнце. Оно даже днём на юге. И выйдете из леса.

Близнецы посмотрели на небо – солнце на месте. Они вчера по нему уже ходили, только на север.

– Спасибо тебе, Дядя Гукол.

– До свиданья.

– До свиданья, – пошевелил кусты озорник и добавил: – Угу!

Больше его не было слышно. Видно, пошёл из заколдованного круга вытаскивать журавлика.

А почтальоны пошли прямо на солнце. Вскоре забрезжил просвет меж деревьев – лес обещал закончиться.

Глава восьмая,
в которой лесные почтальоны вновь встречаются с ручейковой речкой

Наконец близнецы пришли на край леса. Но перед ними открылась незнакомая речка. Она подступала к самым деревьям. Перепрыгнуть речку было невозможно. Но тут могли проплывать брёвнышки. На них, как и вчера, они переправились бы. Только когда брёвнышки ещё проплывут? А может, и вовсе не покажутся.

– Это наша река Кружовинка, – невесело смотрела на воду Газуня.

– Неужели Дядя Гукол над нами снова подшутил? – возмутился братец.

– Да, видно, так и хочет, чтоб мы дальше кружили.

– Придётся искать, где река ещё ручейком течёт.

– Ну, раз так, – смирилась сестрица, – идём к ручейку.

Они пошли вверх по течению. Вдоль берега стояли густые ели. Одна из них своей лапой зацепила шапочку Загули и бросила в воду.

– Моя шапочка! – воскликнул он.

– Что? – переспросила сестрица и прошла под той же веткой. Но та и с неё смахнула шапочку. – Моя шапочка!

– Их уносит теченьем! – кричал братец.

Газуня ощупала кудряшки.

– Хорошо, что Листочек на месте, – успокоилась она.

И они ринулись вдогонку шапочкам. Но корни деревьев, ветки тормозили их. Шапочки уносило теченьем. Близнецы с трудом следовали за ними. И вскоре им пришлось совсем остановиться.

– Эх, уплыли, – сказал Загуля. – Мышкины подарки. Надо было в узелок положить – не слетели бы.

– А может, их белый медведь и морж в море выловят – шапочки к ним приплывут?

– Тогда пусть носят.

– А мышка обрадуется, что полярных зверей от мороза спасает.

– Да, им там головы не надует.

Успокоившись, что шапочки попадут в хорошие лапы, они двинулись вверх по реке. Вскоре на пути заметили береговой камень. На нём кто-то сидел. Или лежал? Не то взлететь собирался, не то нырнуть. Он пощёлкивал причудливыми лапами и пел:

 
– Вот усы шевелятся солидные,
И глаза сверкают шаровидные.
Это я такой в речушке плаваю,
Всех приветствуя клешнёю правою.
 
 
Пр:
Хоть медведю, хоть кому
Лапку вежливо пожму.
Знает каждый червячок
И у рыбки плавничок,
Что учтивый и любезный,
И счастливый, и полезный
В речке водится рачок.
 
 
Ничего, что задом, а не передом
Я ползу родным песчаным берегом.
Прогуляюсь я немножко сушею
Песни пташек да лягух послушаю.
 
 
Полежу на камешке на солнышке,
Погляжу на ракушки на донышке.
Если что, я с честью и с отвагою
Исчезаю сразу под корягою.
 

Рачок был блестящий, но все же не переливался, как бронзовка. Зато он был гораздо больше её.

– Здравствуй, – подошли к нему близнецы.

– Здравствуйте. А вы кто такие? – шевелил усами незнакомец.

– Я Газуня.

– А я Загуля.

– А я Клёша, рачок. Здесь живу.

– А мы идём к пингвину, а то письмо к нему не ушло.

– Далековато будет.

– А это Кружовинка? – на всякий случай спросил Загуля.

– Да.

– Не поможешь перебраться?

– Помогу! – откликнулся рачок. – Хватайтесь за мои клешни. Нет, лучше я сам вас ухвачу и по дну перетащу. – Он соскользнул с камня в воду.

Близнецы переглянулись.

– Водичка тёпленькая, – приглашал их к себе Клёша.

– А ты не мог бы как-нибудь по-другому нас переправить, – попросила сестрица.

– А вы что, воды боитесь?

– Не то чтобы боимся, но нам лучше поверху, – объяснил братец.

– Нет, – развёл клешнями рачок, – поверху не могу. – И залез на камень своим фирменным задним ходом,

– Что же делать?

– Ладно, идём к ручью, – сказала Газуня.

– Придумал! – воскликнул рачок.

– Что?

– Там выше по течению бобры работают – плотинку строят. Они вам точно помогут.

– Спасибо тебе, Клёша. Ну мы пошли. До свиданья.

– До свиданья, – махнул им клешнёй рачок. – Если бобров нет на берегу, то они в лесу. Да вы их услышите: они громкие на работе. И зубы у них крепкие. И слова крепкие из них вылетают: они ж лесорубы.

– Найдём, – ответили близнецы и двинулись вдоль берега.

Глава девятая,
в которой Газуня и Загуля переправились через речку

Почтальоны шли вверх по реке. И вскоре услышали, как бобры пели свою лесорубную песню.

 
– Мы бобры добры и не кусаемся.
И артелью дружною купаемся.
А, когда на берег выбираемся,
За лесное дело принимаемся.
 
 
Ой, река, река
Два берега!
Не прожить бобрам
Без дерева!
 
 
Ой, судьба, ты, наша земноводная!
А зимой вода в реке холодная.
Всю покажем удаль и всю силушку —
И построим хатку и плотинушку.
 
 
Без пилы и даже без топорика
Всё равно работаем мы скоренько.
Пусть не носим мы штанишки ватные,
Всё равно мы лесорубы знатные!
 
 
Никогда работать нам бобрам не лень.
Ох и отдохнём же мы в воскресный день.
В шубки мы нарядимся с ондатрами
И пойдём по циркам, по театрам мы!
 

Бобры с песней и громкими словами ловко орудовали на берегу. Друг на друга покрикивали, но это не мешало им складно работать. Они таскали ветки и стволы к реке. Ныряли в воду и быстро строили хатку.

А близнецы поняли, что вчерашние брёвнышки – это их лап дело. Спасибо им, прислали брёвнышки, когда те были нужны.

– Не так кладёшь, Запрудыч! – кричал один бобёр. – Давай другим концом!

– Смотри лучше, Плотиныч! Кладу как надо! И твою ветку сюда бросим, – спорил другой.

Так путникам узнали их имена: Запрудыч и Плотиныч.

– Ветку дальше бросим! Здесь уж хватит!

– Не хватит – глянь, какая глубина!

Не смотря на перепалку, ветки ложились в нужные места. А споры лишь помогали работе.

– Здравствуйте, уважаемые бобры, – приветствовали их путники.

– Привет! – отозвались те.

– Мы к вам.

– Перерыв! – скомандовал Запрудыч.

Напарник на счёт отдыха не стал спорить.

– Давненько к нам никто не забредал, – поделился Плотиныч.

– Почему?

– Живём на отшибе. На краю, стало быть.

– А вы к нам с чем пожаловали?

– Я Газуня.

– А я Загуля.

– Стало быть, чудолесики?

– Угу! Нам нужно на тот берег.

– Зачем? – спросил Запрудыч.

– Пингвину письмо отнести.

– О чём письмо? – отряхнулся от щепок Плотиныч.

Бобры были охочи до разговоров.

И гости рассказали им про вчерашний день и что к пингвину поедут белый медведь и морж.

– Далеко же вам идти придётся, – сказал Запрудыч.

– Даже и не знаем куда, – вздохнул Плотиныч.

– А мы знаем: на Самый Юг.

– Нам бы на тот берег, – попросил братец.

– Ну что ж, поможем, – ответил Запрудыч. – Подымайся, Плотиныч.

– Плотинку мы, стало быть, не достроили, но вас переправим, – уверил тот.

Бобры поспешили в лес. И вскоре возвращались с длинным отёсанным стволом на плечах.

– Правей держи!

– Тут пень!

– Давай влево!

– Куда – в яму-то?!

– Не крути бревно!

– Не болтай его!

Они донесли ствол до края реки и поставили его на комель. Толкнули. Макушка полетела вниз и угодила в воду. Но бобры знали своё дело: ствол окунули, чтоб при ударе о тот берег он не треснул. Плотиныч нырнул, подплыл и затащил конец ствола на берег. Там укрепил его. Добежал до середины. И покачался, проверяя на прочность.

– Готов мосток! – доложил он. – Проходите!

И почтальоны во главе с Запрудычем перешли реку.

– Спасибо – выручили, – благодарила работников Газуня.

Братец открыл узелок, ища какое-нибудь угощенье. Попались две колючки репейника. Вчера они предназначались верблюду. Но, видно, там в пустыне Загуля их не заметил, и колючки так и остались в узелке.

– Давай бобров наградим, – сказал он сестрице.

Та живо откликнулась и взяла одну колючку. Они подошли к бобрам, и Загуля звонко произнёс:

– За строительство моста через Кружовинку вы награждаетесь медалями и орденами!

– Ура! – обрадовались бобры. – Вечером отпразднуем!

И Газуня повесила медаль Запрудычу, а братец орден – Плотинычу.

– Ура! – вновь прокричали герои и стали строить планы: – Начистим их до блеска! Ондатрам в них покажемся! Потанцуем!

А меж тем открытка в узелке звала близнецов в дорогу. Путь был открыт. И они простились со славными работниками.

– Счастливо! – прокричали бобры им вослед. И, не снимая наград, взялись за дело.

– Давай с этой стороны таскать!

– Тут тонкие!

– Зато ближе!

– Плотина протекать будет! Давай в лес!

А почтальоны уходили от берега всё дальше и дальше. И суровые голоса лесорубов остались на Кружовинке.

Глава десятая,
в которой Газуня и Загуля встречают ворона Веда

Солнце светило в глаза – и близнецы слегка щурились. Но они уверенно шли вперёд. Если солнце перед ними, значит, и Юг скоро покажется. А там они встретят пингвина.

Шли они, шли и наткнулись на камень. Гораздо больший, чем тот, на котором сидел рачок. Можно даже сказать, что это была целая скала. А на её вершине восседала чёрная птица: ещё чернее, чем певица Лизавета. Это был во́рон по прозванью Вед. Мимо него нельзя было пройти. Он магически сверлил их глазами и пел песню. Не грустную, не весёлую, а такую же, как и он сам, тёмную. И предупреждал, что их хождение за горы, за моря плохо кончится. И что назад они в свой лес не вернутся.

 
– Про всё известно ворону:
И что кому грядёт,
И кто в какую сторону
Напрасно вдаль бредёт.
 
 
Сидели б лучше в тереме,
Чем вольный путь держать.
С лихим врагом, со зверями
Встреч вам не избежать.
Быть может статься, скоро вам
Откроется где клад.
Но вы спросите ворона,
Вернётесь ли назад.
 
 
Вы зря надежду селите
В глуби своих сердец.
Я злых известий сеятель,
Я падших тварей жнец.
 

Ворон стих, а близнецы так и не сделали ни шагу.

– Ну, что? Куда двигаете, Газуня и Загуля? – усмехнулась вещая птица.

– Мы относим письмо пингвину, – начал Загуля.

– Знаю, знаю – во́рону Веду всё известно, – ухмыльнулся тот. – Поворачивайте, пока не поздно! А то не увидят вас ни Бонька с Фимкой, ни Монька с Тинькой – никто не увидит. Никогда! И не будет больше никаких чудолесиков.

Близнецам стало жутко, но не за себя, а что больше их не увидят друзья. Будут горевать и печалиться.

– А что с нами случится? – спросила ворона Газуня.

– В дороге опасности и кровожадные звери. Они только и ждут, кто бы к ним в лапы попал.

Близнецы задумались, продолжать ли путь. Вчера и позавчера у них были опасные дороги. Но со злыми волком и лисой они расправились. А сова им тоже говорила, что всё знает, а оказалось, не всё: про верблюда им напутала. Вот и ворон Вед говорит, всё знает, а может, тоже путает? И всё будет не так, как он вещает. А ведь где-то на юге живёт пингвин: его надо предупредить, чтобы никуда не уходил, а ждал белого медведя и моржа.

Близнецы подумали обо всём этом. Прочитали мысли друг друга, и Загуля ответил птице:

– Мы всё-таки дойдём до Самого Юга!

– Донесём пингвину письмо, – твёрдо заявила Газуня.

– Ну-ну, – усмехнулся ворон Вед. – Как знаете. Я предупредил.

И близнецы, хоть и не бодро, но отправились в путь.

Сначала молчали. Но, прибавив ходу, запели:

 
– Смелее в путь иди —
Удача впереди!
Пойдя сквозь тьму преград,
Вернёмся мы назад!
 

Глава одиннадцатая,
в которой Газуня и Загуля встречаются с сурком

Впереди никаких деревьев уже не было. Начиналась степь. Где-то чуть дальше находилась пустыня. Но путники сегодня шли в другую сторону. Вчера в степи они встречали хомяка. Но сейчас его было не видать – наверняка в поля ушёл.

Зато они встретили другого зверька. У него был звонкий инструмент. Но не труба, как у хомяка, не рояль, как у воронушки. С боку какого-то ящика зверёк крутил ручку. Рождалась музыка. И он пел:

 
– Посреди степных дорог
Круглый год живёт сурок.
Хороша моя нора,
Но вставать пришла пора.
 
 
Пр:
Восемь месяцев подряд
Все мои родные спят.
Как я это не люблю,
Но я сам не меньше сплю.
И никак мне не понять,
Как так можно столько спать!
 
 
Лето красное пришло —
Все запахло, зацвело.
Здравствуй, лютик! Здравствуй, мак!
Здравствуй, суслик и хомяк!
 
 
Как прекрасно, выйдя в степь,
Что-нибудь такое спеть
Про длину, про ширину —
Про родную сторону.
 
 
Как нам весело вдвоём
Покачаться с ковылём.
Солнце гладит шерсть мою.
Он поёт, и я пою.
 
 
Восемь месяцев подряд
Все мои родные спят.
Как я это не люблю,
Но я сам не меньше сплю.
И понять я не могу,
Как я столько спать могу.
 

Он закончил играть и петь. Близнецы, чуть усыплённые, встрепенулись. Поприветствовали его и назвались.

– А я сурок Стенька.

– А что это у тебя? – спросила Газуня.

– Шарманка-самозвонка. Хотите поиграть?

– Мы не умеем.

– Это просто. Вот крутите за ручку.

Близнецы покрутили ящик. Он зазвучал, и они что-то полялякали.

– Здорово! – оценила Газуня.

– А вы откуда идёте? – спросил Стенька.

– Из леса. К пингвину идём. Не знаешь, это далеко?

– Не знаю.

– Значит, далеко, – понял Загуля.

– Отсюда, точно, не видно, – уточнил шарманщик. – Зато я знаю, где живёт суслик Кимка.

– Где?

– Тут рядом – могу проводить.

– Нет, мы к пингвину.

– Жаль, а то бы вместе сходили. Кимка много всяких историй знает. А врёт так складно – заслушаешься. И сны он свои запоминает. А я проснусь – ничегошеньки не помню. Что спал, что нет: восемь месяцев – все на ветер. А суслику как-то приснились какие-то Лурик и Беша. И теперь он верит, что они на самом деле есть. А вы как думаете?

– Не знаем, – пожали плечами чудолесики. – Трудно сказать.

– Вот и я говорю, что их нет. А он рассказал, что они пошли на запад, потом на север и скоро придут в степь. Ладно, – махнул лапкой сурок, – пусть себе верит, что они есть.

– Если встретим их, то скажем, есть они или нет.

– Придумает же – Беша и Лурик, – усмехнулся сурок.

– Нам пора.

– Ой задержал я вас тут фантазиями. Пойду к суслику. Может, ему пингвин снился? До свиданья.

– До свиданья, Стенька.

Сурок завёл шарманку-самозвонку. Грянула походная музыка. И под неё он пошёл навестить суслика. А почтальоны направились на юг.

Глава двенадцатая,
в которой пеликан катается на лыжах по воде

Солнце висело высоко, указывая путникам дорогу. Звон шарманки перестал доноситься до них. Они прошли степь. Показалось какое-то озеро. Подошли к нему в надежде, что это и есть Самый Юг. Стали выглядывать пингвина и заметили какую-то птицу. Она не летала, не плавала, а стояла на лапах и не тонула. Вглядевшись, они увидели на лапах птицы дощечки, которые и носили её по волнам. Скоро они узнают, что дощечки – это лыжи, а птица – пеликан. Но пока они думали, что – пингвин. А птица скользила по озёрной глади и звонко пела:

 
– Для жуков и для букашек
Я конечно великан,
А для рыбок и для пташек
Я обычный пеликан.
Провожу всегда я отдых
В тишине за тростником,
А потом на лыжах водных
Я катаюсь с ветерком.
 
 
Пр:
На́ небе вижу
Солнышко я.
Водные лыжи —
Песня моя!
 
 
Надо мною чайки реют,
И стрекозки тут как тут,
А фламинго розовеют:
И дорогу мне дают.
Брызги – влево, брызги вправо
Разлетаются звеня.
С побережья крики «Браво!»
Раздаются в честь меня.
 
 
В моём маленьком рассказе
Не придумано ничуть.
Без руля, без лыжной мази
Я встаю на водный путь.
Расступись, камыш, приятель!
Дайте, дайте мне лыжню!
Что мне лодка, что мне катер —
Я и ветер обгоню!
 

Птица подкатила к берегу. Стала снимать лыжи. Близнецы представились.

– А я пеликан Клювша.

– Как ты здорово скользишь, – сказала Газуня.

– Просто у меня отличные лыжи. Раньше были другие, но в тех я врезался в катер: борт пробил. Лыжи там и остались. Хорошо, клюв в борту не застрял.

– А мы не умеем по воде ходить, – призналась Газуня.

– Хотите, научу?

– Хотим, – сказал братец. – Только сначала по земле.

Близнецы по очереди походили на дощечках.

– Ты не знаешь, где живёт пингвин? – спросила сестрица.

– Пингвин? Сам я у него не гостил. Но он где-то за горами, за морями.

– А где эти горы и моря? – спросил Загуля.

– Пройдёте вдоль озера, потом направо. Потом всё время прямо – упрётесь в горы. За ними море. А уж там крылом подать до пингвина.

– Ну мы тогда пошли.

– Постойте, – предложил, подумав, Клювша. – Давайте я вас через горы перенесу.

– На лыжах?

– На крыльях.

– Мы согласны. Это же быстрее будет.

– Только я вас по одному смогу. Одного, а потом второго.

– Нет, мы только вместе можем, – сказала сестрица.

– Жаль, двоих не подниму.

– А узелок поднимешь? – пришла в голову идея братцу.

– Запросто, – оживился лыжник и поднял клювом их дорожный мешок.

– Мешки носить не привыкать, – тряхнул он своим подклювным мешком.

– Тогда мы в него залезем, а ты нас в нём перенесёшь.

– Ловко придумано. Лыжи тоже сложите. Я за горами на озёрах покатаюсь. – Загуля развязал узелок. – А здорово выходит! – просиял Клювша. – Я буду пеликаном с двумя мешками! Все будут говорить: «Смотрите, двухмешковый пеликан летит!»

Путники сложили лыжи и палку от узелка, и сами в него залезли. Братец изнутри затянул мешколёт. А сестрица сделала глазок, сняв со стенки одну из заплаток.

– Поехали! – скомандовал экипаж.

И пеликан, взяв разбег, поднялся в воздух. Полетел прямиком над большим озером. Впереди замаячили снежные горы. Пеликан поднялся выше и направился через их острые вершины. Оставалось только их преодолеть.

Но вдруг налетел шквальный ветер. Пригнал чёрные тучи. Вокруг засверкали молнии. Загрохотали громы. Пеликан пошёл на снижение переждать бурю. Близнецы, сидя в мешке, боялись, что в них ударит молния. И тогда сбудутся слова ворона Веда – они никогда они не вернутся назад.

Вторя их мрачным мыслям, вспыхнула молния. Загромыхал небосвод. Ветер вырвал у пеликана узелок. Птицу отбросил в одну сторону, узелок – в другую. Не напрасно близнецы боялись высоты. Внизу торчала острая скала. Они стремительно неслись на неё.