Текст книги "Исторические кладбища Санкт-Петербурга"

Г. Г. Приамурский, В. В. Валдин
БОЛЬШЕОХТИНСКОЕ КЛАДБИЩЕ
(Проспект Металлистов, 5)

Большеохтинское кладбище расположено в восточной части города, которую по традиции называют Охтой. Этот район находится на правом берегу Невы по обеим сторонам реки Охты, одного из невских притоков. Большеохтинское кладбище – крупнейший некрополь, находящийся в пределах городской черты Петербурга. Его площадь около шестидесяти трех гектаров. С запада его границей служит проспект Металлистов, проложенный четверть века назад. Здесь находятся центральные ворота, старинная Никольская церковь, основные административные постройки. Со всех сторон кладбище окружают промышленные и жилые кварталы Красногвардейского района.

Совсем иной была старейшая охтинская часть города в прошлом столетии. Путеводители по Петербургу 1830-х гг. знакомят читателей с весьма небольшим набором объектов: Охтинской судоверфью, бумагопрядильной фабрикой, деревянной застройкой селения охтинских плотников и непременно с Большеохтинским Георгиевским кладбищем. «На охтинском кладбище могилы осенены тенистыми деревьями, цветущими кустарниками, везде проложены дорожки, все так задумчиво», – писал В. Бурьянов[537]537
  Бурьянов В. Прогулка с детьми по Санкт-Петербургу и его окрестностям. Спб., 1838. Ч. 1. С. 139.


[Закрыть].

Охту 1840-х гг. вспоминает дачный житель этих мест гр. Н. Е. Комаровский: «В те времена Охта являлась как бы отдаленной захолустной местностью, известной жителям Петербурга лишь своими кладбищами Большой и Малой Охты и существовавшей по этому случаю в их воображении как бы конечным пунктом жизненного пути и местом вечного упокоения»[538]538
  Записки графа Н. Е. Комаровского. М., 1912. С. 30.


[Закрыть]. Именно такой представлялась Охта столичному жителю в течение почти двух столетий со времени основания Петербурга.

По указу Петра I в 1721 г. близ устья Охты были поселены вольные плотники, собранные из разных губерний, преимущественно из северного края. Плотники-переведенцы, чье корабельное искусство нашло применение на петербургских верфях, со временем стали крепостными морского ведомства. Они образовали на Охте своеобразный замкнутый мир крестьянских поселений с особым типом жителя-охтянина. С 1723 г. селения подчинялись Партикулярной верфи, находившейся на берегу Фонтанки, а в 1812 г. перешли в ведение Адмиралтейства.

Едва успев освоиться с новыми условиями жизни, плотники озаботились постройкой на Охте приходского храма. В августе 1722 г. в Святейший Синод поступило ходатайство: «Церкви при домах их не построено и вблизи нет, для чего они с женами и детьми от церковных треб и от пения отлучились, и для умерших кладбища нет… А до постройки оной церкви для вышеупомянутых треб определить часовню и для погребения мертвых в близости к тем домам место»[539]539
  Историко-статистические сведения о Санкт-Петербургской епархии. Вып. 7. Спб., 1883. С. 213.


[Закрыть].

По указу Синода от 3 сентября 1722 г. на берегу небольшой речки Чернавки (приток Охты) отвели в одном из домов «светлицу» для служб и землю для постройки церкви. В 1725 г. светлица была по проекту архитектора И. Потемкина обращена в храм, освященный во имя праведного Иосифа Древодела, покровителя плотников. По преданию, Петр Великий пожертвовал в Охтинскую церковь икону из своего дворца. При церкви выстроили деревянную колокольню со звучным стопудовым колоколом, которому завидовали даже столичные жители. В 1727 г. на другом берегу Чернавки отвели место для кладбища.

Охтинское население быстро росло и богатело. Охтяне занимались строительством судов на верфях Петербурга, частным судостроением в собственных крестьянских дворах, столярным делом, резьбой по дереву. Охтинки торговали молоком и поставляли в столицу овощи. Естественной границей двух слобод – Большой и Малой Охты – служили река Охта и развалины крепости Ниеншанц, на месте которой по распоряжению Петра I в 1717 г. был разбит один из первых в Петербурге древесных питомников с огородом дворцового ведомства. Большая Охта – это правый берег реки, а Малая – левый.

Вскоре деревянная церковь Иосифа Древодела обветшала, и на средства поселян был возведен каменный трехпридельный храм, поставленный в центре кладбищенской территории. Его главный придел освятили в 1731 г. во имя Святой Троицы, боковые – в честь святого Иосифа Древодела и святого Николая Чудотворца. Храм был холодный, и служили в нем только в летнее время, поэтому в 1746–1748 гг. по проекту архитектора М. Г. Земцова по соседству построили теплую каменную Покровскую церковь с деревянными сводами и куполом. Рядом соорудили колокольню, весь погост обнесли железной решеткой с воротами.

Удаленное от города, высокое и сухое охтинское кладбище вскоре привлекло внимание городских властей. В 1732 г. Синод предписал использовать его при необходимости наряду с четырьмя другими как общегородское. Четырнадцать лет спустя, издав указ о закрытии Калинкинского и Вознесенского кладбищ, императрица Елизавета Петровна вновь распорядилась хоронить городских обывателей на Большой Охте.

Во второй половине XVIII в. по Петербургу прокатились эпидемии тифа и оспы. Для больных выделяли специальные храмы. Так, Покровская церковь на Охте в течение ряда лет была карантинной для всей Выборгской стороны. К концу столетия старое кладбище на Большой Охте оказалось переполнено, и в 1770-х гг. выше по течению Чернавки было открыто новое – Георгиевское. Кладбище при Троицкой церкви официально закрыли, однако и после этого здесь иногда происходили погребения. Последним в 1864 г. по особому ходатайству прихожан был похоронен пользовавшийся любовью охтян священник Илья Гуляев[540]540
  Очерк 50-летнего существования Охтинского пригородного общества. Спб., 1908. С. 7.


[Закрыть].

Простоявшая сто лет, Троицкая церковь в 1836 г. была разобрана, и чуть западнее начали строить однокупольный храм с ампирным портиком и отдельной пятиярусной колокольней. Осенью 1844 г. храм был освящен во имя Сошествия Святого Духа. Охтинские резчики изготовили для трех его приделов замечательные иконостасы, в которые поставили образа из прежней церкви.

В 1911 г. рядом с церковью открыли бронзовый бюст Петра I с надписью «Петру I – благодарные охтяне», отлитый по модели скульптора И. Я. Гинцбурга на средства Охтинского пригородного общества. К этому времени на старом кладбище возле церквей еще сохранялся целый ряд надгробий. Обращали на себя внимание бронзовый монумент в виде полулежащего рыцаря с крестом и урною в руках над могилой кн. Н. Д. Хилковой (1792–1817), скульптурные надгробия ученого-медика, биолога и писателя Я. К. Кайданова (1779–1855), хирурга и окулиста П. Н. Савенко (1795–1843). Уникальный церковный ансамбль на Большой Охте разделил участь многих церквей Ленинграда. В 1930-е гг. он был безжалостно снесен. Произошла полная перепланировка этой местности – нынешней Красногвардейской площади и начала Большеохтинского проспекта.

Георгиевскому кладбищу больше повезло. Оно было учреждено по распоряжению петербургского генерал-полицмейстера Чичерина 16 мая 1773 г., когда к востоку от охтинского селения из земель морского ведомства был отмежеван участок размером семьдесят на пятнадцать сажень. Новое кладбище сразу обрело статус городского. Спустя два года на нем возвели каменную церковь святого Георгия Победоносца, по которой кладбище стали называть Георгиевским.

По данным архивных источников, с 1773 по 1831 г. к территории кладбища было добавлено около шести тысяч квадратных сажень. Число ежегодных захоронений достигало в этот период двух с половиной тысяч. Охранял кладбище, обнесенное деревянным забором, назначаемый Партикулярной верфью сторож. К 1832 г. за порядком следили уже четыре сторожа, получавшие жалованье за протапливание церкви и ночные обходы территории[541]541
  Материалы по истории церквей и кладбищ Большой Охты содержат многие архивные фонды: ЦГИА СПб. Ф. 19, 256, 391, 513, 800, 1063; РГИА. Ф. 717, 797, 799, 467; ЦГА СПб. Ф. 7384, 7455.


[Закрыть].

В августе 1812 г. по соседству с Георгиевской была заложена вторая церковь, средства на которую дал петербургский купец Г. Г. Никонов. Небольшой каменный храм строился над местом семейного захоронения Никоновых и в сентябре 1814 г. был освящен во имя святого Николая Чудотворца, покровителя моряков и корабелов. В этом храме в 1857 г. похоронили начальника Охтинской верфи генерал-лейтенанта П. Г. Орловского. Здесь же, на Охтинском кладбище, были похоронены и другие прославленные корабелы, в течение долгих лет трудившиеся на верфи: И. А. Амосов, И. Г. Волков, П. К. и Ф. К. Александровы[542]542
  Быховский И. А. Династия архангелогородских корабелов. Архангельск, 1969.


[Закрыть]. Никольская церковь – единственная, сохранившаяся на кладбище до настоящего времени.

Весной 1817 г. Георгиевская церковь сильно пострадала от пожара. Новый проект составил А. А. Бетанкур, значительную часть средств пожертвовал гр. П. А. Шувалов, чьи родственники были погребены в церковном склепе. Возобновленный храм освятили 18 сентября 1823 г. Массивная постройка с большим куполом оказалась неудобна для отпевания – интерьер стесняли колонны, поддерживающие колокольню, неудачной оказалась акустика. Поэтому летом отпевания на кладбище часто совершали под открытым небом.

К началу XIX в. значительно изменился сам облик охтинских слобод. В устье Охты, на месте обветшавших оранжерей, в 1809 г. появилось необычное семиэтажное башенное здание Паноптического института, который начал подготовку специалистов морского приборного дела. В здании наряду с учебным комплексом расположились производственные мастерские Адмиралтейства. Для кораблестроительной практики юнг на берегу Невы были выстроены небольшие эллинги. Этот «учебно-промышленный комплекс» обслуживали специальные морские команды численностью до двух тысяч человек. В 1818 г. Паноптикум был уничтожен пожаром. Огонь пощадил лишь кораблестроительную часть, которая заложила основу охтинского судостроения.

В 1828 г. охтинскую верфь посетил Александр I, и вскоре высочайшей волей поселения были присоединены к городу в виде особой полицейской части. Комитет о строениях и гидравлических работах под руководством П. П. Базена разработал план урегулирования Охты: создание вокруг охтинских слобод судоходного канала, изменение планировки улиц, выравнивание речных берегов, закрытие части кладбища и – самое главное – соединение Охты с городом посредством постоянного моста через Неву. Этот грандиозный проект остался на бумаге, но постепенно Охта все больше втягивалась в орбиту городской жизни.

Указом духовной консистории в 1832 г. на Георгиевском кладбище отвели место для захоронения «воинов, подвизавшихся во славу Отечества». Это были солдаты, умершие в Сухопутном и Морском госпиталях, Медико-хирургической академии, Мариинской больнице, градских богадельнях. Небольшой участок кладбища в достаточно дорогом 3-м разряде был выделен в 1847 г. Воспитательному обществу благородных девиц (Смольному институту).

1858 г. стал переломным в жизни Охты. Постановлением от 24 марта правительство освободило охтян от обязательных адмиралтейских работ, предоставило право продавать свою недвижимость. На Охту хлынуло пришлое население, занявшее со временем преобладающее по численности положение. Большая Охта стала средоточием местных общественных учреждений. Здесь находились Охтинская пригородная управа, районная пожарная часть, главный торговый центр «Горушка». От Невы в глубь Охты протянулся ряд недлинных улиц, пересекавших два проспекта – Большой и Средний Охтинский. Одна из старейших улиц вела от берега прямо к центральным – Петербургским – воротам кладбища и с 1826 г. называлась Георгиевской (ныне – Шепетовская ул.).

Постепенное благоустройство Охты окончательно превратило Георгиевское кладбище в одно из городских. «28 апреля 1866 года последовала кончина моего отца, – вспоминала А. Г. Достоевская (рожд. Сниткина). – Это было первое несчастье, которое я испытала в моей жизни. Горе мое выражалось бурно: я много плакала, целые дни проводила на Большой Охте, на могиле покойного, и не могла примириться с тяжелой утратою[543]543
  Достоевская А.Г. Воспоминания. М., 1987. С. 52, 127.


[Закрыть].» Приезжала она сюда, на могилу отца, и накануне свадьбы с Ф. М. Достоевским. 16 мая 1878 г. от апоплексического удара умер трехлетный сын Достоевских Алеша. Любовь Федоровна Достоевская так рассказывала о похоронах своего младшего брата на Большеохтинском кладбище: «Мы сели в коляску вчетвером – папа, мама, брат Федор и я, – маленький гробик был поставлен между нами. По дороге мы много плакали, гладили маленький белый гроб, покрытый цветами, вспоминали любимые выражения милого малютки. После краткого богослужения в церкви гроб был отнесен на кладбище… Слезы текли по щекам моего отца, он поддерживал плачущую жену. Она не могла оторвать глаз от гробика, медленно исчезавшего под землей»[544]544
  Достоевская Л. Ф. Достоевский в изображении его дочери. Цит. по: Белов С. В. Жена писателя: Последняя любовь Ф. М. Достоевского. М., 1986. С. 79.


[Закрыть].

Особым бременем для церковной казны стало к середине XIX в. погребение на кладбище местных жителей. Дело в том, что по старому обычаю охтян было принято хоронить бесплатно, так как землю для расширения кладбища безвозмездно прирезали из владений охтинских селений. Однако местные жители требовали не только бесплатно хоронить своих родственников, но делать это непременно в дорогих разрядах близ церкви, где по расценкам 1845 г. каждая могила стоила около тридцати рублей. Духовная консистория, со своей стороны, настаивала на точном соблюдении инструкции о бесплатном погребении только в 7-м, последнем разряде, в самых удаленных частях кладбища. Споры о праве охтян пользоваться правом бесплатного захоронения тянулись до конца 1870-х гг., когда эту практику окончательно запретили.

16 ноября 1860 г. по недосмотру сторожа в Георгиевской церкви вспыхнул пожар. Особенно сильно пострадала колокольня, с которой упали колокола. Восстановление здания под наблюдением архитектора К. И. Брандта заняло всего несколько недель. Когда после ремонта колокола подняли на колокольню, оказалось, что главный колокол треснул и издает неприятные дребезжащие звуки. Поэтому через десять лет его перелили на средства, пожертвованные купцом И. И. Смирновым.

В 1872–1873 гг. по проекту гражданского инженера К. А. Кузьмина Георгиевскую церковь капитально отремонтировали. Ветхую колокольню разобрали и над папертью возвели новую, трехъярусную. Спустя пятнадцать лет архитектору Н. Н. Никонову снова пришлось исправить наклонившуюся колокольню и пристроить освященный осенью 1890 г. Всесвятский придел.

В 1860-е гг. Комиссия по устройству кладбищ расширила Георгиевское кладбище, прирезав к нему около двадцати двух тысяч квадратных сажень земли. Одновременно была благоустроена его старая часть: со стороны Петербургских ворот поставлены металлическая решетка, часовня, каменный двухэтажный дом для кладбищенской конторы, а также высокий деревянный забор вокруг всей территории. Штат кладбища к этому времени состоял из смотрителя, который руководил всеми работами, конторщика, продававшего свечи, принимавшего заказы и ведущего бухгалтерию, трех сторожей, следивших за порядком, и шести могильщиков.

С середины XIX в. неоднократно поднимался вопрос о санитарном состоянии Георгиевского кладбища. Особенно тревожило местную управу состояние Чернавки, которая за сто лет из полноводной речки превратилась в грязную канаву. В конце 1870-х гг. губернский врач И. В. Бертенсон по инициативе градоначальника занимался исследованием воды в реке Охте. Выводы оказались неутешительными. Большую лепту в отравление реки вносили расположенные по ее берегам фабрики и заводы, однако, по мнению Бертенсона, гораздо опаснее были стоки, поступавшие с кладбища через грунтовые воды в Чернавку и далее – в Охту. Охтинская управа предполагала заключить речку в трубу и засыпать, но нехватка средств помешала этому.

Вот рассказ А. Танкова о посещении Георгиевского кладбища в 1883 г.: «…я через два памятника остановился перед могилою, на которой видны были следы полного разрушения и забвения; на двух квадратных плитах, из которых верхняя меньше нижней так, что представляет собой две ступени, стоит красный гранитный пьедестал в виде куба; круглая подставка, долженствовавшая служить основанием большой – серого, итальянского, очень дорогого гранита – колонны, а равно и самая колонна и круг с резьбой, венчавший ее, – эти три части лежали на земле близ основания памятника; креста, который, вероятно, был на верху колонны, на лицо не было; весь памятник, поставленный на место, должен иметь 15 саж. вышины; в таком виде представилась мне тогда эта забытая могила, и я наклонился к колонне, чтобы прочесть надпись на ней; надпись была следующего содержания: «Командир 12 егерского полка, полковник Александр Булатов, скончался 1826 года января 19-го дня», ниже – «Возобновлен детьми в 1843 году». Вернувшись, я сообщил местному предводителю дворянства в Ростове Ярославской губернии Д. Г. Булатову о печальном положении могилы его родного дяди. Летом 1886 г. я нарочно посетил кладбище для осмотра реставрированного памятника, на противоположной стороне увидел надпись: «От товарищей лейб-гренадеров»». Это описание дает представление о первоначальном облике памятника на могиле декабриста А. М. Булатова, скончавшегося от черепной травмы в период следствия в Петербургском военно-сухопутном госпитале[545]545
  Танков А. Воспоминания // Рус. старина. 1887. Т. 53. С. 203–204.


[Закрыть].

Надгробий конца XVIII—начала XIX в. на кладбище сохранились считанные единицы. Эти колонны, саркофаги и плиты привлекают внимание не только формой, но и интересными эпитафиями. На саркофаге, стоящем на могиле бронзовых дел мастера купца М. В. Красилова (ум. 1823), помещен плач вдовы покойного, который приводит в изумление своей поэтической страстностью: «О Боже мой, что я зрю, чей мрачный гроб несут дражайшего друга, кто рвется так по нем, кто слезы льет, любящая его супруга. Зрю у гроба в трауре облеченных всех сродников его, печалью отягченных о кончине его Унылая в слезах в молчании стоит на милой прах супруга своего зрит, тоска душе уныние и страх вещает, печалится в слезах, ты умер так внезапно, оставил сиротою, заставил слезы лить и бедствовать вдовою, лишилась я отца и матери своей, лишилась я милы нам детей. Все близкие мои в сырой земле лежат. О, алчна смерть! Ты сему виновницей была. Безвременно в гроб повергла и всех прибрала. Я осталась слезы лить в горести одна».

С Георгиевским кладбищем связывают полулегендарную биографию А. И. Лужкова (1754–1808). Библиотекарь Эрмитажа, хранитель коллекции резных камней и драгоценностей, переводчик, создатель первых каталогов эрмитажных книг, Лужков славился чудаковатым и неуживчивым характером. Уйдя при Павле I в отставку, он поселился в доме, окна которого выходили на кладбище, как иной раз выходят окна в сад. По свидетельству его биографа С. А. Гамалова-Чураева, «с необыкновенной любовью и рвением относился он ко всяким похоронным делам. Почти ежедневно он присутствовал на отпевании совершенно незнакомых ему покойников. Он бесплатно рыл могилы для бедных. До старости любил писать эпитафии. И проводил на кладбище иной раз целые дни. Лужкову принадлежит нижеследующая эпитафия, высеченная на надгробной плите одного своего родственника: «Паша, где ты? – Здеся. – А Ваня? – Подале немного. – А Катя? – Осталась в суетах.»"[546]546
  Гамалов-Чураев С.А. А. И. Лужков библиотекарь и хранитель Эрмитажа: Материалы по истории библиотековедения в России. Пг., 1916. С. 21–45; Зощенко М.М. Исповедь. М., 1987. С. 414–415; См. также: Тургенев А.И. Записки // Рус. старина. 1886. Т. 52. С. 67–70.


[Закрыть]

Не исключено, что именно Лужков был автором эпитафии, сохранявшейся до недавнего времени на одном из памятников Георгиевского кладбища:

 
Где ты, маменька? Я здесь. —
А папенька? Подалее немного.
Успокойся Аннушка —
Мы в мире суетились,
Пора нам отдохнуть.
А где твой брат теперь?
Остался в хлопотах.
 

К началу XX в. Большая Охта все более благоустраивается. Мостятся улицы, устраиваются пристани, налаживается паромное сообщение с городом, прокладывается конно-рельсовый путь. Из далекого пригорода Охта превращается в оживленную фабричную окраину. Невдалеке от Петербургских ворот, на церковной земле, с 1825 г. стояло двухэтажное каменное здание дома призрения бедных духовного звания, построенное на пожертвования купца В. Харламова. В 1879 г. на средства П. С. Елисеева его отремонтировали и расширили (современный адрес – Шепетовская ул., 16). На Георгиевской улице находилось пять монументных мастерских, работавших по заказам кладбища. В 1874 г. владелец одной из них завещал свой участок Красногорскому Богородицкому монастырю под Архангельском, и через четыре года здесь появилось монастырское подворье. В 1903–1905 гг. на средства охтинских купцов при подворье был построен каменный трехпридельный храм Грузинской Божией Матери, проект которого составил архитектор Н. Н. Никонов.

Георгиевское кладбище с окрестными лугами издавна было местом гуляний, связанных с храмовыми праздниками и родительскими субботами. По старинному обычаю в престольный праздник Георгиевской церкви перед воротами кладбища окропляли святой водой скот. Множество народа собиралось в день иконы Смоленской Божией Матери, 28 июля, когда большой крестный ход шел через все кладбище от Петербургских до Чернавских ворот и далее в деревню Исаковку. По окончании обедни масса торговцев, большей частью с лакомствами, раскидывала у кладбища свои палатки. Появлялись фокусники, бродячие музыканты, громадная толпа нищих и калек. Тут же на поле располагались со своими вожаками ручные медведи, и вожаки вызывали желающих за известную плату побороться с «мишенькой».

Вот как описывает воскресный день на Охтинском кладбище в начале XX в. писатель Л. Борисов: «Впрочем, посещение могилы являлось всего лишь поводом для прогулки на пароходе по Неве. На могиле обычно сидели полчаса, а потом шли на большой луг, еще свободный от крестов и намогильных памятников, и здесь поминали дорогих усопших; на лугу собиралось до тысячи человек, и половина их пела, плясала, водила хороводы, среди поминальщиков бродили цыганки в пестрых платьях, предлагая погадать. К вечеру поминальщики устраивали драки, и нередко на этом лугу происходили убийства»[547]547
  Борисов Л. Жестокий воспитатель. Л., 1968. С. 206.


[Закрыть].

Одна из дорожек в южной части кладбища до сих пор носит название Единоверческой. Это единственное напоминание о Единоверческом кладбище, некогда существовавшем по соседству с православным Георгиевским. Единоверие возникло в конце XVIII в. как результат объединения части старообрядцев с православной церковью. В 1799 г. в доме купца-старообрядца И. И. Милова, активно поддерживавшего единоверие, появилась первая в Петербурге единоверческая церковь[548]548
  С-кий М. Исторический очерк единоверия. Спб., 1867.


[Закрыть].

В 1803 г. И. И. Милов купил у православного Георгиевского кладбища землю, где через пять лет была построена деревянная часовня «с приличным иконостасом и образами»[549]549
  Пушкарев И. Путеводитель по Петербургу. Спб., 1843. С. 288; Мансуров Б. Охтинские адмиралтейские селения. Спб., 1856. Т. 2. С. 158.


[Закрыть]. По фамилии купца единоверческое кладбище иногда называли Мидовским. Его появление на Большой Охте не было случайным. В охтинских переведенских слободах, населенных выходцами из северных губерний, всегда было много старообрядцев. Поэтому еще при основании Георгиевского кладбища на нем было разрешено погребать «тела греческие и раскольничьи». Попытка старообрядцев построить на своем участке каменную моленную, предпринятая в 1786 г., не увенчалась успехом.

На Большеохтинском единоверческом кладбище, которое несколько раз расширялось (1831, 1857, 1862 гг.), к началу XX в. стояло три храма. Первая церковь была заложена в 1846 г. по проекту К. И. Брандта на средства, завещанные шапочным мастером Д. Г. Макушевым. Выдержанная в русско-византийском стиле постройка, освящение которой задержалось до осени 1853 г., была посвящена великомученику Дмитрию Солунскому. Поскольку она была холодной, то прежнюю часовню перестроили в теплую однопрестольную церковь Покрова Пресвятой Богородицы, которую освятили в сентябре 1854 г. Иконостасы этих церквей вырезали охтинские резчики, иконы «древнего извода» написал известный иконописец В. М. Пешехонов, многие старинные образа пожертвовали прихожане.

Еще один храм был построен спустя полвека на средства купеческой вдовы М. Т. Козьминой по проекту епархиального архитектора Н. Н. Никонова, выдающегося мастера «русского стиля». Храм был заложен в 1895 г. над местом погребения родителей купчихи и освящен в ноябре 1902 г. в честь ее святой покровительницы – преподобной Марии, именуемой Марином (память 12 февраля). Небольшая церковь на шестьсот человек стояла на высоком гранитном цоколе и была облицована красным и желтым глазурованным кирпичом. Изразцовые и терракотовые украшения фасадов исполнили ученики художественно-промышленной школы в Миргороде[550]550
  Зодчий. 1901. № 5. С. 64.


[Закрыть].

Рядом с единоверческим кладбищем находилась Анастасиинская богадельня Тарасовых, богатых купцов-единоверцев. Ее основал в 1850 г. коммерции советник Н. С. Тарасов в память своей дочери Анастасии. Богадельня, на которую семейство Тарасовых пожертвовало 125 тысяч рублей, размещалась в двухэтажном доме с садом (частично сохранился; современный адрес – Партизанская ул., 13). В заведении содержались около пятидесяти престарелых уроженцев Охты, где с XVIII в. жили предки Тарасовых – костромские плотники и резчики[551]551
  Муретов Д., Малиновский Ф. Описание Большеохтинского кладбища. Спб., 1883. С. 53.


[Закрыть].

В 1867–1868 гг. к зданию богадельни пристроили по проекту академика И. В. Штрома храм Алексия человека Божия в память Алексея Тарасова, умершего сына жертвователя. В церкви с высоким пятиярусным иконостасом хранились антиминс XVI в. и несколько ценных старопечатных книг. Под алтарем находился семейный склеп основателей богадельни, где были похоронены Н. С. Тарасов (1800–1870), И. С. Тарасов (1803–1872), А. Н. Тарасов (1827–1867) и другие члены этой семьи.

1 мая 1879 г. скончался Степан Петрович Елисеев, один из богатейших негоциантов столицы, представитель крупнейшей торговой фирмы «Братья Елисеевы». Он завещал своему сыну выстроить на Большеохтинском кладбище, где издавна хоронили членов этой фамилии, церковь с семейной усыпальницей. Место было выбрано с юго-западной стороны кладбища, где еще не было захоронений. В 1881 г. по проекту К. К. Вергейма и Ф. А. Миллера был заложен большой пятикупольный храм в византийском стиле, строительство которого стоило около миллиона рублей. Свое название он получил в честь иконы в Казанском соборе, к которой Елисеев ежедневно приходил перед началом рабочего дня.

По свидетельству современников, освященная в 1885 г. церковь отличалась великолепной акустикой и красивой внутренней отделкой. Живописные работы выполнили академики В. М. Розанов и П. С. Шильцов, иконостас вырезали охтинские мастера, утварь и ризницу подарил жертвователь. Боковые приделы отделили от главного каменными стенами, что позволяло отпевать в них одновременно. В подвале храма была устроена богатейшая усыпальница Елисеевых. Беломраморные саркофаги отмечали места погребения членов крупнейшей торговой фамилии Петербурга, в том числе П. Е. Елисеева (1775–1825), ярославского крестьянина, основавшего в 1813 г. торговую фирму. Его останки перенесли с Георгиевского кладбища. В 1900–1903 гг. по проекту В. А. Демяновского на средства Елисеевых рядом с Казанской церковью, которую из-за размеров часто называли собором, была построена образцово оборудованная богадельня на сто двадцать стариков и тридцать детей, с амбулаторией и школой, которая обошлась в триста тысяч рублей (современный адрес – пр. Металлистов, 3).

После революции Большеохтинское кладбище разделило судьбу многих других некрополей – появление комиссара кладбища, введение бесплатных похорон, которые вскоре вновь сменились платными, разрушение памятников, снос церквей. В 1926 г. была закрыта и через три года снесена Казанская церковь с семейной усыпальницей Елисеевых. Затем наступил черед трех церквей на бывшем единоверческом участке, которые погибли в начале 1930-х гг. К этому времени граница между Георгиевским и Единоверческим кладбищами окончательно исчезла. Тогда же были закрыты, а впоследствии и вовсе ликвидированы участки, прилегавшие к Елисеевской и Тарасовской богадельням (южнее современной Партизанской улицы).

В апреле 1932 г. президиум Выборгского районного Совета, на территории которого тогда находилось кладбище, постановил: «Учитывая, что в Выборгском районе нет коммунистической площадки для захоронения членов ВКП(б) и ВЛКСМ, а рядом за оградой на Георгиевской улице имеется еще Грузинская церковь, Георгиевскую ликвидировать (сломать) и весь строительный материал, полученный от церкви, употребить для постройки Выборгского Дома Советов. На этом месте сделать коммунистическую площадку для захоронения членов партии, о чем ходатайствовать перед президиумом Ленсовета».

Исполнение этого решения задержалось на три года. К тому времени кладбище оказалось уже на территории другого района – Красногвардейского. 21 октября 1935 г. Георгиевская церковь была закрыта и вскоре снесена. Церковь Грузинской Божией Матери при бывшем подворье Красногорского монастыря, к которой предполагалось приписать церковный совет, была закрыта еще раньше – в марте 1934 г. Часть икон Георгиевской церкви передали в музей истории религии и атеизма, другие удалось перенести в соседнюю Никольскую церковь. Коммунистическая площадка на месте уничтоженного храма так и не появилась. Позднее ее устроили рядом с бывшим Единоверческим участком. В те годы на кладбище ежедневно хоронили семь-восемь человек, поэтому в 1936 г. к Никольской церкви разрешили сделать две пристройки.

В 1939 г. место бывшего единоверческого кладбища было отведено для захоронения бойцов, погибших в советско-финскую войну. В июле 1940 г. Ленгорисполком издал приказ о приведении в порядок этих захоронений. Архитекторы А. И. Лапиров и Е. Н. Сандлер составили проект мемориальной площадки с двумя пересекающимися дорожками-осями и обелиском в центре. Реализовать его помешала война. В годы блокады на восточной окраине кладбища вблизи Салтыковской дороги были выкопаны братские могилы, где хоронили ленинградцев и бойцов, павших при защите города. В первые послевоенные годы территория этих захоронений была благоустроена.

В 1960-х гг. на кладбище появилась вторая коммунистическая площадка. Ее устроили на новой территории, прилегающей к улице Дегтярева. В те же годы к кладбищу присоединили последние, самые дальние участки – за Салтыковской дорогой, у железнодорожного полотна. В конце 1970-х гг. кладбище широкой полосой прорезал пр. Энергетиков, отделив более старую часть от территории, где находятся блокадные захоронения.

Сегодня Большеохтинское кладбище относится к числу полузакрытых. Интенсивные захоронения, продолжавшиеся до 1970-х гг., привели к тому, что немногочисленные старые могилы сохранились лишь в наиболее древней части кладбища, прилегающей к Никольской церкви. Об этом свидетельствует и мощение старинной Ладожской дорожки надгробными плитами, на одной из которых еще можно прочесть: «На семь месте погребено тело гофинтендантского ведомства мастеровой Михайло Алмазов. Жития было 70 лет. Преставился в 1788 году». Это старейший памятник на кладбище.

Множество исторических захоронений и художественных надгробий, существовавших в начале XX в., до наших дней не сохранилось. К числу утраченных можно отнести следующие захоронения:

Александров Павел Корнеевич. Ум. 1884. Корабельный инженер-полковник.

Александров Федор Корнеевич. 1821–1864. Штабс-капитан корпуса корабельных инженеров.

Амосов Иван Афанасьевич. 1801–1878. Корабельный инженер-генерал.

Алексеева-Фокина Софья Александровна. Ум. 1912. Актриса.